В статье «Из религиозных исканий в Малой Азии» («Русская мысль», 1916, № 11, стр. 90) я упоминал уже об услугах, оказанных мне сивасским учителем Карапетом Капигияном во время занятий моих кызылбашами. В начале 1914 г. К. Капигиян прислал мне в Москву обширное письмо, в котором, между прочим, сообщал кое-какие сведения о секте аншабаджылы — рассказ соседей о ее возникновении. Письмо написано на неискусном французском языке, я предлагаю русский перевод, внеся внешние (стилистические) изменения.
«Секта серадж [1], или аншабаджылы [-анша-баджылы], живет в округе Зиле [2], Сивасского вилайета. Основана она женщиной Анша-баджы и незаконным (пич) ее сыном Джафаром. В деревне Хардал (нахийе Эмлак, входящий в уезд Енихан) есть текке, где когда-то настоятельствовал Хызыр-деде. Анша-баджы вступила с ним в связь, у них родился сын Джафар, но Анша убедила жителей, что зачала сына от Али. Когда Джафар вырос, он написал книгу и спрятал ее в дупло старого дерева, а сам приучил верблюда ходить туда. Потом он объявил, что ходит туда верблюд неспроста, а потому, что там сокрыта священная книга. Жители, поверили. Действительно, из дупла была извлечена книга, а верблюд принесен в жертву».
Теперь, когда текке в Турции закрыты (1925), а секта, если число адептов ее ничтожно, может незаметно исчезнуть, значение сообщения моего приятеля К. Капигияна (судьба которого мне неизвестна) повышается. Заметка, конечно, обрывочная, нуждавшаяся бы в обследовании на месте, но ценно и зарегистрирование секты, восходящей к староосманской эпохе — к «румским сестрам», которых упоминает Ашыкпашазаде в своей «Истории» (Стамбул, 1332 г. х., стр. 205) [3], написанной в царствование султана Баязида II (1481 —1512).
Во время странствований по Малой Азии Хаджи Бекташ между четырьмя группами-орденами предпочел «румских сестер», избрав себе в дочери Хатун-ана Фатиму, по прозванию Кадынджык-ана, жену ходжи Идриса, как добавляет издатель Али-бей. Ей открыл он себя и передал чудотворную силу, а сам ушел в лоно милости аллаха (т. е. умер). Хатун-ана возвела над ним могилу. Сюда явился возлюбленный ее дервиш Абдал Муса и провел над могилой несколько дней [4].
Ашыкпашазаде, следовательно, предполагает наличие в Малой Азии женской религиозной общины до Хаджи Бекташа, но и у анша-баджылы чувствуется уклонение от ортодоксального ислама — сближает оба рассказа (Ашыкпашазаде и К. Капигияна) роль, занимаемая женщиной.
Секта зародилась в Передней Азии; ее корни лежат вне ислама, но впоследствии от туземцев перешла она к османам (или, вероятнее, современные турецкоязычные исповедники — потомки старого местного населения). Согласно версии К. Капигияна, Анша от Али родила Джафара, основателя секты. И обожествление Али, и имя Джафар говорят о шиитско-иранских наслоениях. Но здесь слышатся и отголоски древнего, распространенного в Передней Азии культа Кибелы, «великой матери», богини земли, которая, попирая горы, идет на брак с богом плодородия. У греков картина ieros gamos расширилась; в Крыму найдено было изображение местной богини — богини плодородия с ребенком на руках [5]. Переднеазиатское почитание женского начала находит высшее выражение в оплодотворении любви — в акте деторождения. Сливается естественное почитание матери и ее (божественного) ребенка, почитание творца и создания, носящего в себе элементы божественного. Вот источник пантеизма, который глубоко проникает в мировоззрение народов Передней Азии.
У малоазиатских сектантов под воздействием философских учений (и суфийства) это должно превратиться в троичное поклонение, отвлеченно логическое (ворота, имя, разум) и реально персональное (здесь: Али, Анша, Джафар).
На переднеазиатской почве вырос и христианский культ богородицы, а через сирийскую среду проник он и в ислам, будучи перенесен (неудачно) на Фатиму, жену Али [6]. В шиитском освещении культ Фатимы зашел к нусайри [7]. У аншабаджылы культ Анши (т. е. Айши) представляет, скорее, реминисценцию старых воззрений, на которых все-таки отслоилась и шиитское понимание [8]. Кызылбаши (куда влилась и христианская кровь) охотно восприняли культ Марии [9] как непорочной богородицы.
В соседях (христианах я мусульманах) секта аншабаджылы, разумеется, вызывает отвращение. Они вкладывают презрение в рассказ об источнике сектантского вероучения. «Священная книга» сектантов не ниспослана с неба, она не есть божественное откровение, это — измышление людское, сочиненное, спрятанное в дупло; словом, сектанты выбрасываются из круга людей, обладающих божественными книгами. И где бы ни столкнулись представители противоположных религиозных учений: будь то в Малой Азии [10], в Средней Азии [11] или еще где [12] — везде противники измышляют россказни об обманной книге.
Сектанты сохранили четко культ дерева, но соседи использовали старый бродячий сюжет, приправленный то доброй насмешкой, то злобствующей выходкой.
В секте улавливаются как будто и оргиастические черты; приносились, быть может, и человеческие жертвы. Современному малоазиатскому жителю память давно изменила, ибо в жизни человеческие жертвоприношения исчезли, и возник рассказ, логически несообразный, о благодарственной жертве — верблюдом, обретшим книгу. Но обычный финал — инсинуация об оргиях, —очевидно, только случайно позабыт, он, собственно, подсказывается уже сожительством Анши с настоятелем текке.
Анализ сообщения К. Капигияна представляет попытку ввести секту в кругооборот мировоззрения переднеазиатских народов.
[1] Скорее как будто это — _ _ _ (светоч), т.е. здесь заключен излюбленный намек на мистерии, на тушение огня, во время которого происходят оргии.
[2] К северо-западу от Сиваса.
[3] См. также R. Tchudi, Das Vilajet-name des Hadshim Sultan, «Turkishe Bibliotek», Bd. 17, Berlin, 1914, S. 20. — Там указан и ряд значений слова «баджы». Собственно, баджы значит: старшая сестра, жена шейха; баджылар — монахини, сестры религиозного общества (В. В. Радлов, Опыт словаря тюркских наречий, т. IV., стлб. 1323; А. Вефик-паша, _ _ _, Константинополь, ч. 1, стр. 229); у меня в словарных рукописных материалах) глухо отмечено еще значение «господин» в обращении к неизвестному человеку.
[4] Какая-то внутренняя связь, очевидно, существует между аншабаджылы и бекташи, которые называют себя и джафари (G. Jacob, Die Bektashijje in threm Verhaltnis zu Ersheinungen. Munchen, 1909, S.38). Шестой имам (Джафар) безусловно признается двумя главными шиитскими ветвями-исмаилитами и имамитами. (Ibid., S. 40).
Из Передней Азии культ мог быть занесен в Среднюю Азию; в б. Самаркандской области (Катта-Кургансксм уезде) отмечена была секта ишан-хатын; на движение с запада указывает как будто то обстоятельство, что последователями ее являются арабы, молящиеся на непонятном местным жителям языке; автор заметки (краткой и весьма сомнительной) Зет («Туркестанские ведомости», 1911, № 83) готов местами видеть в сектантах потомков арабов, завоевавших Персию в VII в. (ср. В. В. Бартольд, Мусульманский, мир, т. II, 1922, стр. 30). К Ишан-хатын, руководительнице сектантов, обращаются за благословением при родах и похоронах.
[5] М. Ростовцев, Эллинство и иранство на юге России, т. М, Пг., 1918, стр. 125.
[6] И. Крачковский, Абу-л-Фарадж ал-Вава Дамасский, т. II, П., 1914, стр. 66—67; также . (G. Jacob, Beitrage zur Kenntnis des Dervish-Ordens der Bektashijje, Berlin, 1908, S. 71. Anm - 2 — О божественном поч.итянии Фатимы шиитами в Сирии говорит и Руссигер (J. Russiger, Reisen in Europa, Asien und Afrika… in den Jahren 1935 bis 1841, Bd. I, Stuttgart, 1841, S. 865-866); но там почитание осложняется старыми оргиастическими (фаллистическими) чертами.
[7] В песнопениях нусайри взывают к аллаху «во имя Фатимы» (Cl. Huart, La poesie religieuse des Nosaires, - «Journal Asiatique», ser. VII, t. XIV, 1879, pp. 243—244. Сохранность имени «Фатима» несомненно говорит о большой зависимости от сирийских шиитских представлений.
[8] Вспомним «купол Айши» в дамасской мечети (C. Ritter, Die Erdkunde von Asien, Bd. VII, S. 1369).
[9] G. Jacob, Die Bektashijje … S. 34; также F. Grenard, Une sekte religieuse d’Asie Minevre. Les Kyzyl-Bachs, - «Journal Asiatique», ser. X, t. III, 1904, p. 515.
[10] А из Малой Азии перебросилось это и в Европейскую Турцию. В Албании сунниты рассказывают, что преемник Хаджи Бекташа, мстя за дочь (которую ему предали в жены), пишет правила, идущие вразрез с учением основателя секты, и кладет в дупло, а затем объявляет, что ему снился Хаджи Бекташ, который указал на дерево (A. Degrand, Souvenirs de la Haute Albanie, Paris, 1901, р. 231). — Это типичный полемический прием: оонователь-де — человек почтенный, а искажения все внесены последователями.
[11] А. Семенов, Рассказ шугнанских исмаилитов о Бухарском шейхе Беда-уд-дине. «Записки Восточного отделения Русского археологического общества», т. XXII, вып. 3 - 4, СПб., 1914, стр. 825—826.
Здесь злоба направлена на суннитов-гомосексуалистов.
[12] В Уфе записал я от Г. Усманова (уроженца Вятской губ. Елабужского уезда, дер. Варзи) следующий анекдот о вотяках. Вотяк, мусульманин и русский, получив от бога по священной книге, шли домой. Было жарко. Подойдя к реке, они разделись, положили рядом книги и вошли в воду. В это время на лугу паслась корова; она все приближалась и подошла, наконец, к тому месту, где лежали книги. Искупавшись, путники начали одеваться. Русский надел сапоги, взял евангелие и ушел; также и мусульманин, надев сапоги и кеуши, взял Коран и пошел; вотяк же замешкался; пока он завязывал лапти, корова съела книгу, данную богом вотяку. Так и остался вотяк без книги.
