Огл. 1.В направлении большей свободы

Широко понимаемые задачи мышления наделены, на каком бы поле не действуй мыслящий, и к какого бы рода свидетельству он не обращайся, достаточно близким подобием. Мыслящему непременно необходимо употребить доступную информацию, и достичь основанного на подобной информации, но не идентичного ей завершения, как и следует установить или подготовиться к установлению тех последовательно проходимых стадий, в отношении которых он обоснованно надеется, что здесь, за имеющееся время, он достигнет предела, которого обязан достичь любой не страдающий умственными недостатками или умственными заболеваниями, равно и не приверженный странным предубеждениям. Некоторые из представленных ниже примеров позволяют обнаружить, что мыслящий надеется, что и другие, скорее, могут получить, чем принуждаются достичь того же результата, которого, в конце концов, достигает и он сам, и на чем останавливается. Выход мышления за пределы тех замкнутых систем, что по настоящий момент служили основным предметом нашего внимания, в направлении более открытых и менее замкнутых сфер, несмотря на то, что присущая им стратегия мало отличается, - возможно, исключая лишь то, что они позволяют искать скорее применительные, чем буквальные подтверждения, - уже посредством ряда возможных способов меняет его тактику. Часть из них я здесь рассмотрю и иллюстрирую.

Мы уже смогли познакомиться с двумя возможными способами постановки задачи эксперимента, даже когда мышление происходило в пределах замкнутой системы. Возможность мышления предоставлялась в случае, когда доступная информация обрабатывалась как предоставляющая некую возможность перехода к чему-либо другому; однако на деле редчайший случай представляла та ситуация обращения кого-либо к мышлению в случае наличия не более чем направления мышления. Если нам интересно понять непосредственно процесс, то нам следует выказать желание узнать, в чем же заключено преимущество, в силу которого всякий мыслящий, - если он смещается вообще, - смещается скорее именно в данном, чем в каком-либо ином направлении. Понять это обычно помогает постановка тех экспериментов, которые сейчас я и намерен обсудить.

Это именно того плана эксперименты, к которым довольно часто прибегает и непосредственно мыслящий, если ему приходится действовать в пределах замкнутых систем. Он сталкивается с рядом возможных направлений перемещения, и когда начинает продвижение в подобном направлении, то, подобным образом, оказывается предпринимающим эксперимент. Предположим, что из стадии в стадию в согласии с избранной им направленностью выдвижения, он оказывается на положении обнаруживающего все большее и большее число направлений передвижения; или предположим, что это сопровождается у него осознанием, что если он сохранит неизменным маршрут, по которому он доставляет свое проводимое или упреждаемое, то объективно, раньше или позже, ему придется его оставить, или же экспериментировать с некоторым другим направлением.

Следовательно, даже случай, касающийся простой замкнутой системы нуждается в эксперименте по его пониманию, и обычно его проведение нуждается в иного плана эксперименте. Критическое рассмотрение эксперимента как метода, более чем что-либо значимого для эмпирического научного исследования, способно, однако, ввести и некоторые новые свойства. Ученый-исследователь нередко оказывается работающим с системой, не допускающей ее истолкования в качестве уже полностью структурированной. Часто свои эксперименты он планирует и ставит в порядке раскрытия тех структурных характеристик, о которых, в отсутствии постановки таких экспериментов он вообще не мог бы ничего знать. Он может, в особенности в биологии, проявлять интерес к структурированным системам, находящимся пока еще пока на стадии раскрытия. Его целью, следовательно, оказывается не просто расширение и установление знания относительно истолковываемой в качестве уже завершенной системы, но помощь в раскрытии и понимании систем, пока еще буквально не завершенных.

С занятием экспериментальной наукой все более и более широких сфер и обретением растущих возможностей различения, достаточно часто оказывается так, что критические для выдвижения стадии могут быть достигнуты лишь тогда, когда нечто именуемое одной областью познания вступает в тесные и эффективные отношения с тем, что позволяет ее истолкование как иная, пространная и полностью независимая научная дисциплина. Всякий раз, когда случается, что работающие в одной области экспериментаторы, можно сказать, вдоль и поперек пересекают нечто, различными способами удерживающее границы, обозначающие разные области исследований, то, как только им это удается, то наличие, которым они оперируют, на любой из сторон линии границы позволяет определить его обладающим (или обзаводящимся) свойствами, до того никем не определявшимися в качестве отличающих его атрибутов ^[1].

Подобного рода рассмотрение показывает, что психология мышления в случае экспериментатора может приоткрыть некую новую проблематику. В широком понимании начальные и близкие начальным перемещения теоретически нередко видятся экспериментатору менее строгими и точными, нежели те из их множества, что на протекавшей много ранее стадии оказались несколько в большей мере определенными эмпирически. Более того, не одинаковы и критерии, посредством которых можно оценить ожидаемый успех в возможных, за исключением конечной, стадиях исследования. Подобно мыслящему в замкнутой системе, и ученый-экспериментатор обращается к поиску не отбрасываемой ни одним рационалистом завершающей позиции, но это выглядит, как если бы он предпринимал поиск нечто большего, хотя что и как способно к обретению очевидности обнаруживается уже тогда, когда еще до всякого изучения мы уже располагаем находящимися перед нами образцами.

Огл. 2. Промежуточные эксперименты

Имеются, как мы их намереваемся рассмотреть, многочисленные располагающие характеристиками замкнутых систем ситуации, и некоторые из них можно отнести к допускающим постановку научного эксперимента. Например, предположим, что, начиная с определенного положения, нам предоставляются, хотя и достаточно общие, объективные данные по географическому положению относительно начальной позиции. Мы располагаем изданной на отдельных листах картой, подсказывающей возможный выбор направления нашего перемещения. Когда мы упираемся в границу одного из ее листов, мы обращаемся к следующему, и продолжаем в такой очередности, пока не завершим путешествие. Однако в некоторых других отношениях наше положение отличается от характерного для экспериментатора. Каждое принимаемое решение, каждый выход за границы отдельного листа предоставляет доступ к заготовленной информации или большему объему свидетельства, и потому в качестве описания оказывается аналогичным принятию нами различных решений, где их связанная с объективной действительностью значимость достаточно тесно зависит от перемещений, расширяя уже совершенные нами перемещения.

Очевидно, что при чтении карты один лист за другим становится доступна дополнительная информация, и в отношении предопределенных этапов возникает потребность в новых решениях, когда в научном эксперименте дополнительное свидетельство, когда бы то ни было, подлежит разработке, либо понимается разрабатываемым; и решения постоянно обретают определенную форму, или им придают форму. При этом сложно говорить о невероятности положения, что способы использования дополнительных ориентиров, как и определяющие конкретные решения условия, в обоих случаях в основном остаются сходными. С любой точки зрения стоило бы попытаться понять, так ли это.

Всякая из общего множества возможных ситуаций, прежде всего, начинается определением объективного посредством общих понятий, и наличия ряда возможных направлений изыскания, некоторые из которых продуцируют информацию, что, в конечном счете, позволяет намечать объективное в качестве аналогичного наделенному особенностями, разделяемыми любым научным экспериментированием.

Например, H. C. A. Dale попытался усовершенствовать методику, могущую содержать прямые основания, присущие большинству используемых в экспериментальных исследованиях процедур. Он установил, что нечто, называемое им «исследовательской проблемой» нуждается в его постадийном выполнении. Здесь проявляют себя два важнейших казуса: (1) «структурированные ситуации, в которых все встречающиеся на протяжении воспроизводимой исследованием информации позиции нуждаются в задающем их продуцирование направлении», и (2) «неструктурированные ситуации, где подобная информация недоступна» ^[2].

Именно поэтому я и предполагаю вкратце рассмотреть (а) чтение разбитой на листы карты; (б) поиски в пределах структурированной системы в качестве возможных промежуточных экспериментов, ведущих к более адресному обсуждению принципиальных особенностей мышления ученых-экспериментаторов. Очевидно, что не исключено выделение и других ситуаций, и я надеюсь, что равно очевидным окажется и то, что каждый из таких «промежуточных экспериментов» будет способствовать постановке более интересных психологических проблем, и потому они, вероятно, и обернутся более продолжительными и полезными исследованиями и анализом, который я и намереваюсь над ними выполнить.

Вероятно, каждому довелось непосредственно осознать, что имеет место другое важное отношение, в котором оба данных промежуточных случая радикально отличаются от научных операций, главным образом разрабатываемых ради развития познания, нежели чем ради ответа на некоторый специфический вопрос. Оба они обладают определенными точками их остановки, неотъемлемыми от самого их построения. Когда достигаются подобные завершающие стадии, то действие прекращается, и они не предоставляют никакого повода для обретения новых направлений изыскания. Когда же ученый-экспериментатор завершает то, что он предпочитает понимать «плодотворным» экспериментом, дело обстоит иначе; его остановка только временная и способна направить вне ее пределов.

(а) Некоторые моменты, касающиеся чтения разбитой на листы карты

Я не собираюсь предпринять что-либо большее, нежели достаточно ограниченное начальное изучение возможного использования разбитых на листы карт в качестве некоторого экспериментального метода обнаружения неких проблем научного мышления, и, даже, возможно, предположения нечто подобного ответам на такие проблемы. Как я надеюсь, уже было достаточно сделано для того, чтобы показать, что подобная общая методика и базирующиеся на ней другие методики, заслуживают тщательного исследования. Разнообразие находящих здесь применение построения, последовательного предъявления и полной структуры достаточно обширно, и я попытаюсь иллюстрировать лишь ряд из множества позволяющих быть обнаруженными положений.

Основной план довольно легко показать. Испытуемому или «изыскателю» дают последовательный набор листов дорожной карты. Его можно понимать относительно прямо заданным образцом.

Инструкциями, сообщаемыми вместе с первым листом карты, служат:

«Вы выходите из обозначенной S точки, и ваше намерение состоит в достижении района где-либо на северо-западе. Выбираете, посредством какой дороги следует начать, и когда достигнете всего, что обеспечивает данный лист карты, вам будет дан следующий, и так, пока вы не получите последнюю карту, на которой район, которого вы хотели бы достичь, будет отмечен кружком. На каждой стадии вы можете, если пожелаете, вернуться на старт, или на некоторую более близкую стартовой позицию».

Испытуемому «изыскателю» может предоставляться информация на основе избранного им маршрута несколькими различными способами. Каждый из следующих друг за другом листов позволяет, например, его наложение поверх предыдущего так, что на каждой стадии он располагает полной картой вплоть до окончания этой стадии. Или он имеет возможность запомнить одну, несколько или все предшествующие стадии.

Более того, система дорог в целом может оказаться располагающей не выявленным структурным принципом, и определенные направления дорог могут оказаться довольно запутанными, какими они могут видеться не информированному путешественнику, главным образом, если расположены в имеющейся в какой-либо стране сельской местности. Или может существовать градуированное структурирование наиболее законченных регулярностей планировки.

Опять же, здесь, как и показано на иллюстрации, могут отсутствовать тупики, и все ведущие из S дороги могут, в конечном счете, достигать места предназначения, но только лишь посредством разной длины маршрутов. Или, иначе, здесь возможны тупики, связанные с необходимостью возвращения назад, пока не будет найден не перекрытый маршрут. Образцом комбинированной регулярности планировки с наличием тупиков может послужить следующее:

Если позволено так выразиться, то предоставление планировки в целом совершается в такой регулярности, где каждая стадия или лист наделены двумя ведущими вовне направлениями, одно из которых дает шанс выбора двух дорог, и другое - трех; что все обозначенные 2, 3, и 4 направления содержат тупики, и что в остающихся двух маршрутах путь первого будет обеспечивать ситуацию выбора одного из двух, а другого - одного из трех; что на стадии использования некоторого листа (обозначенной здесь как III) даже фиксация ситуации бинарного или тернарного выбора позволяет изменить ведущее к цели направление, объективно определенное в начале эксперимента посредством общих понятий.

Все, что я намерен сейчас сделать, это, в отсутствие детального анализа указать на некоторые вытекающие из подобных экспериментов с чтением листов карты предположения, настолько, насколько они смогли бы помочь избранию более точно направленных исследований научного мышления.

Первое, появляется закономерный вопрос, как и когда выделение направления начинает управлять мыслительной активностью. Очевидно, что в подобных примерах чтения карты «направление» представляет собой рассматриваемое именно в буквальном пространственном смысле. Воображаемые читающим карту перемещения происходят в соответствии с конкретным маршрутом, и позволяют оценивать в момент достижения им края его листа, находится ли он ближе или дальше от конечной цели. Дорожная сеть, способна, конечно же, создаваться под подобный вид «направления», обладая именно предложенной экспериментатором спецификой. Изначально отсутствует способный вести по направлению к цели маршрут (как показано на второй из приведенных здесь иллюстраций), или к цели могут вести все маршруты, или один (как на первой иллюстрации) маршрут может вести по направлению к цели, или здесь может иметь место любой желательный непосредственный случай. Когда достижение конечной цели обеспечивают либо все, либо не одного установленного маршрута, и здесь невозможно выделить никаких иных помогающих различению маршрутов примечательных черт, предварительное изыскание настолько, насколько оно выполнимо, сближается с произвольным. Но оно никогда не оказывается полностью произвольно в смысле, к примеру, в котором произволен отбор номеров в лотерее. Если объективно не обнаруживающая никаких структурных отличий система становится предметом деятельности человека, ему просто сложно не обращаться с ней как с располагающей структурными различиями, поскольку, что бы он не делал с подобной системой, очевидно можно утверждать, что далеко не все позволенные ему действия оказываются равновероятны. Однако более простой и естественный путь понимания состоит в определении, что в подобных примерах приходят в действие однажды уже сформированные испытуемым интерес либо интересы. Отсюда наиболее основной вступающей в действие функцией в случае делает ли что-либо испытуемый со свидетельством ^[3] или же нет, оказывается, непременно, задание неизбежной установки тому, что он мог бы делать.

Для изысканий по разделенной на листы карты, направление, в описанном смысле, склонно задавать преимущество на всех стадиях экспериментального поиска, но более точно - на ранних стадиях. Отсюда для первой представленной иллюстрации довольно определенным оказывается то, что любой нормальный читатель карты будет начинать именно в соответствии с тем маршрутом, что лежит ближе к северо-западу, и он будет сохранять приверженность выбору этого же самого маршрута вплоть до перехода к третьему листу карты. В этом положении он предпочтет прямо поворачивающий на восток маршрут, и может показаться, что два других начальных маршрута объединяются и видятся более точно ведущими в необходимом направлении. На данной стадии обнаруживается, что не столь уж значительное большинство изыскателей предпочитают продолжать в соответствии с выбранным ими маршрутом, когда другие частично изменяют свой путь или вообще следуют назад и начинают вновь. Но позже в последовательности листов карты, где и выявляется изменение вероятного направления, среди читающих карту обнаруживается уже большая доля тех, кто, тем не менее, в неизменности сохраняет избранный маршрут. Никому из участников подобных экспериментов по чтению карты не было известно, сколько же листов образуют последовательность в целом, и, помимо этого, ни один, на какой бы стадии он бы не находился, кроме последней, не знал, насколько же близко он находится к собственной цели. Однако здесь присутствовал такого рода случай буквального направленного свидетельства, что придавал абсолютное преимущество ранним стадиям экспериментального поиска, и, отсюда, поиск совершался посредством эффекта уменьшения.

Тот факт, что маршрутом за некоторое время неуклонно проследовали достаточно много людей (вероятно, подавляющее большинство) предпочитавших по нему следовать, или возвращавшихся обратно и начинавших вновь, даже притом, что свидетельство побуждавшее их к выбору данного маршрута теперь превращалось в очевидно противоречивое, немало значил для последующего исследования. Однако можно сразу сказать, что, как минимум, в данном многообразии предполагаемой экстраполяции некоторое число людей не видели никаких очевидных достоинств в экономии пути. В не зависимости от того, могли ли они утверждать, что «лучший путь это кратчайший путь», подобное не составляло собой преобладающего принципа их действия.

Относящийся же ко всему этому вопрос сводится к тому, оказывается ли число возможностей, понимаемых в качестве уподобленных открытым для любого ограниченного перемещения в последовательности продолжающихся перемещений важным тогда, когда мышление раскрепощается и становится более раскованным в сравнении с тем, как оно представлено в полностью замкнутой системе. Случай замкнутых систем отличался тем, что весьма предпочтительное перемещение оказывалось тем единственным, что ограничивало число возможных следующих перемещений. Существовала и надежда обретения некоторого экспериментального подтверждения в отношении использования мною листов карты, в которых в направлении цели не пролегали или все, или ни одного маршрута, но некоторые маршруты постоянно делились на большее, чем другие число возможных путей. Одним весьма простым примером служит здесь третья из приведенных выше иллюстраций; возможны и многочисленные иные вариации на ту же самую тему.

В случае данной конкретной иллюстрации некогда сделанный первый шаг совершен субъектом, готовящимся истолковать дорожную сеть как обладающую постоянной структурой, быстро дающую понять, что по совершении первого шага уже исчезает направление, способное предоставить ему истинно множественный выбор. Для каждой последовательной стадии дороги 2, 3 и 4 представляют собой «тупики». Однако достаточно очевидно, что не так сложно построить систему разбитой на листы карты, в которой, на множестве стадий, множественный выбор может быть противопоставлен бинарному выбору, сколько бы таких стадий не требовалось. При данных условиях, насколько это показали мои эксперименты, отсутствует строгое или жесткое указывающее на возможность меньшего числа маршрутов предпочтение, или прогрессивное уменьшение количества следующих перемещений. Когда листы карты предлагаются в последовательности альтернативы или/или, и, помимо этого, в последовательности множественного выбора, это несколько менее похоже на то, что изыскание будет начато и продолжено в развертывании последнего, возвращаемого к предыдущему положению только на той стадии, где или/или выбор маршрута запрашивает определяющее изменение направления в сторону конечной цели, и не всегда именно даже тогда.

Однако здесь обнаруживается возможность случая чьей-либо специализации на операциях подобных выбору маршрута на основе неполного свидетельства. Но если обобщение легитимизируется исходя из тех результатов разбитой на листы карты, выглядящих так, что мыслящему приходится работать в открытой или относительно открытой системе (например, дорог, идущих в некотором направлении), то он склоняется к предпочтению свидетельства, способного обеспечить больший, нежели меньший объем возможностей. Для меня нежелательно предположить, что в такого рода приспособлении процедуры мыслящий в отношении вероятностей следует ясно формулируемым и определенно артикулированным гипотезам. Но непременно представляется определенным, что ему следует действовать в соответствии с некоторого рода возможным критерием, который, однако, может представлять собой в его смысле вообще нечто трудно определимое. В любой системе, в целом наделенной малознакомой структурой, движения, реализующие большее число возможностей следующих движений предпочитаются перед реализующими меньшее число. Работающее, хотя и не формулируемое правило, сводится к тому, что лучше изыскивать в развертывании последовательности большее число возможностей, поскольку понятно, что разыскиваемое лучше обнаружить при наличии множества возможностей, чем при наличии одной. Весьма похожим оказывается то, что этому должен быть присущ некий предел, и когда допустимое число последующих возможностей обнаружения превышает определенный диапазон, становится фактом, что при огромном числе возможностей мала вероятность того, что лишь одна из них окажется той ожидаемой, что перекрывает все остальное . Но я не готов определить подобный предел. Как бы то ни было, но представляется, что слишком уж куцей выглядит аргументация в пользу довольно часто выдвигаемого предположения, видящего склонность человеческого мозга обнаруживать неотъемлемое предпочтение порядкам бинарного выбора, или коротко связанных или четко связанных ситуаций вообще. Уже в данных промежуточных экспериментах, где мышление имеет место в пределах класса псевдооткрытых систем, мы видим, что мыслящий обнаруживает нечто привлекательное в риске и авантюризме. Нередко, возможно, что и обдуманно, как и, возможно, в отсутствие дальнейшей плодотворности его усилий, он смещается вдоль несущей большие шансы линии, хотя, насколько мы можем знать, каждый такой шанс наделен небольшой вероятностью в приведении к желаемому. Возможно, в психологическом смысле это и служит тем, что большие шансы истолковываются как общность, и что в своей совокупности они перевешивают привлекательность меньшего числа шансов. Вероятно, однако, здесь мы переходим к области, в которой мышление в той большей мере спорт либо игра, нежели это могло даже наилучшим образом проявиться в истинно замкнутой системе.

Имеется недвусмысленное указание на то, что все реально используемые разбитые на листы карты содержат множество более конкретных, репрезентативных деталей, нежели специально придуманные для подобных экспериментов. На них нанесены стоки рек, линии железных дорог, а, нередко, и примечательные географические и «культурные» особенности. В период войны 1939-45 гг. разбитые на листы армейские карты районов часто специально обозначали «природные» и «антропогенные» отличия местности. Несложно показать, что подобным описательным особенностям, опирающимся на уже присущее изыскателю знание, придается все большая и большая значимость, поскольку это и превращает его основной маршрут во все более и более открытый. Как специализированное знание вносит все больше и больше в последующее естественное развитие мышления, вне зависимости от того, что же служит его предметом, возможно, окажется понятным из дальнейшего.

(б) Поиски в структурированной системе

H. C. A. Dale попытался посредством эксперимента обнаружить нечто, имеющее отношение к принципам, вступающим в действие, когда человек принимает решение о характере поиска некоторой намеченной цели, причем той цели, что, как известно, лежит в пределах некоторой более или менее определенной системы. Он проводил различие между «структурированной» и «не структурированной» системами; но подобное различие не наделено каким-либо важным значением для нашего настоящего понимания. Для него система представляла собой не структурированную, если она оказывалась такой, что поиск намеченной цели в такой системе так же хорошо позволял его начать на одной из стадий, как и на любой другой. Если, в соответствии с такими условиями, первая попытка оказывалась успешной, причиной служило исключительно везение. Если успех не достигался, то и отсутствовала возможность изучения чего-либо, могущего сказать о каком-либо предпочтительном порядке или направлении последующего поиска. Здесь объективный порядок предпочтения на деле оказывался невозможен. Однако общеизвестно, что большинство имеющихся систем, в отношении которых можно пользоваться определенными поисковыми или контрольными позициями, в смысле последующего поиска наделены более экономным и направленным разделением.

Dale утверждает: «Примером неструктурированной ситуации служит поиск мяча на поле. Мяч лежит в некоторой точке поля, не инициируя никаких эффектов нахождения на поле, поэтому неизвестен объем усилий, затрачиваемых на поиск отметки, указывающей либо на то, что, далее, его лучше было бы высматривать посередине, или в противоположной отметке», или где-то еще.

Это очевидно настолько, насколько ищущий в его поиске ограничивается некими границами места поиска, но если он ограничивается вопросами, порождаемыми лишь мячом, лишь полем или же ими обоими, не меняется ли и задающее их относительное положение нечто, то, - во всяком случае, в теории, - это и представляет собой определенные вопросы, что, безотносительно ответа, указывают порядок и направление тех последующих вопросов, что обеспечивают более экономичный поиск пропавшего мяча. В буквальном смысле здесь фактически нет никакой «не структурированной» ситуации, если это только не та, в которой постоянно происходят хаотические изменения.

Однако изучение систем, способных содержать несколько возможных контрольных точек, некоторые из которых предоставляют больше, некоторые меньше информации о наиболее экономичном порядке действий, уже притягивает немалый интерес, как и наделено существенным значением. Случаем, к которому обратился Dale, оказалось положение неисправности в электронной схеме. На протяжении всего данного обсуждения я истолковывал мышление в качестве процесса, который в общем, хотя и не неизбежно, совершался посредством последовательности шагов или стадий, где, от шага к шагу, прослеживалась некоторая связь с необходимостью или предпочтением. Меня не покидала уверенность, что здесь имеет место интуитивная форма мышления, в которой шаги не артикулируются, что допускает его следующее детальное рассмотрение ^[4]. Однако условно я готов согласиться с пониманием, что поскольку интуитивное мышление не определяет собственных шагов, они, хотя это и никак не меняет исхода, тем не менее, возможны. Следовательно, в случае Dale, оказывающегося, в смысле экспериментального изучения мышления, любопытным частным случаем, для «электронных схем, в своей основе составленных цепочками или ‘стадиями’, в условиях возбуждения сигнала на входе, контролю следует показать правильность сигнала во всех возможных точках, вплоть до стадии дефекта, и его неправильность во всех точках после». Доступность подобной информации должна существовать равно как относительно избранного направления, так и относительно порядка осуществления.

С особенностями исследований Dale’а можно познакомиться из его работы. Основной же результат, в особенности в отношении продвижения, что, хотя ищущие и интеллектуальны, это весьма похоже на то, что принятый метод поиска представляет собой нечто неэкономичное. Теоретически поисковые позиции отбираются как способные приносить максимум возможной информации. «Этого лучше всего добиться посредством постановки ищущим общих вопросов. ‘Расположена ли моя цель в этой или другой половине’. Отделение проблемы при помощи вопроса: ‘Находится ли моя цель в пределах данной стадии’ оказывается достаточно неэффективной процедурой». Однако в основной серии экспериментов Dale’а лишь один из его двадцати четырех участников использовал лучший в теоретическом смысле метод. Помимо этого, и начинавшие с использования, требовавшего больших, нежели необходимо трудозатрат метода, еще и не отличались готовностью к переходу на лучший способ.

В «неструктурированных» в Dale-евском смысле системах вообще не выделен объективно лучший метод поиска. И это еще дополняет не столь заметный признак того, что способное построить короткий путь к решению направленное рассмотрение многое чего меняет в принятых методах. Участники, рассматриваемые Dale’ом в качестве более интеллектуальных, тем не менее, проявляли склонность к использованию контрольных точек в прямо выстроенном порядке последования, результатом чего могло служить возможно большее снижение психологической нагрузки настолько, насколько, собственно, и возможно избежать любого непростого напряжения памяти.

(в) Предварительные заключения

Данные промежуточные эксперименты обнаруживают три наиболее важных исхода, все содержимое которых позволяет его толкование только как предварительного.

Поскольку мыслящий предпринимает свой поиск в системе более открытого типа, те сами собой носящие общий характер свойства направленности, что на ранних стадиях отличают структуру, где он работает, или назначаются структуре, оказываются преимущественно эффективными.

При совершении поиска данные свойства уже обретают меньшую независимую значимость, и, в частности, обнаруживаемые мыслящим в течение его поиска эмпирические характеристики склонны к получению большей значимости.

Из числа проходимых стадий не нашлось той, где мыслящий необходимо показывал какое-либо сильное смещение в направлении ситуации или/или; направлении компактных связей или экономичных тенденций поиска; в направлении количественно ограниченного риска.

Возможное предположение сводится к тому, что мыслящий, с одной стороны, перемещается в направлении такой большей свободы, что он оказывается все менее и менее ангажируем вероятностью элементов, и более и более пакетов или групп элементов. Его менее начинает заботить детализация и он становится более «схематично»-интерпретирующим. Если нам потребуется уточнение причин, по которым имеет место такое сращивающее схематизирующее развитие, наш возможный в настоящих обстоятельствах ответ, увы, окажется не более чем спекуляцией. Как я предполагаю, это обусловлено двумя основными причинами - они более эффективны и несколько более приятны.

© 1958, F.C. Bartlett

перевод - А.Шухов, 08.2011 г.

^[1] Данный пример заимствован из изучения генетической рекомбинации в исследованиях бактеориофага: «Когда два связанных фага, отличающихся друг от друга, как минимум, двумя характеристиками, заражают одну и ту же бактерию, наблюдается иное явление. Оно заключается в появлении фага того типа, что не был представлен вначале, и в выделении новой комбинации характера картины». Любой экспериментатор вероятно окажется способен идентифицировать примеры из его собственной области исследований.
^[2] H. C. A. Dale: Searching in a Structured System, A.P.U. Cambridge, pp. 247-55, 1955.
^[3] См. Главу 5, параграф 2, часть "б"
^[4] See also M. L. Cartwright, The Mathematical Mind, James Boyce Memorial Lecture, Oxford Univ. Press, 1955, pp. 9-12.