Огл. 1. Введение.

1.1. Две формулы редукционизма.

В истории философии мы способны найти две самостоятельно развивающиеся философские тенденции. Одной из них следует признать Оккамовский метод, способ, охватывающий то или иное онтологическое представление, заимствуемое из не столь длинного списка, например монизм или атомизм, объединенный с той точкой зрения, в соответствии с которой более сложные сущности позволяют "свести" их к тому или другому значению, соответствующему одному из действующих классов простых форм. С другой стороны, это Катезианство, способ, охватывающий ту или другую базисную парадигму эпистемологии, другими словами получение episteme за счет doxa. Однако представления двух показанных тенденций будут пересекать одно другое. Таким образом, базисный анализ привлекает внимание философов к предмету онтологических простых форм, поскольку он облегчает им защиту подобных представлений от возможного сомнения. При помощи подобных методов философы пытаются защищать свои взгляды от любых последствий, вызываемых существованием комплекса срединностных (или – мезоскопических) (среднеразмерных, среднепозиционных, сомасштабных человеку) объектов нашего каждодневного и социального окружений, поскольку последние представляют собой, кроме всего прочего, сферу обыденного мнения, не достойного внимания тех, кто склонен к большей точности.

Австрийская философия, не меньше других национальных школ, участвует в обоих обозначенных нами тенденциях. В особенности Брентано удостоился славы общепризнанного теоретика базисных формаций, сторонника психологической иммаменталистики, в своей поздней философии он выстроил онтологию, в соответствии с которой все объекты должны принадлежать простой категории вещественности либо материальности. Гуссерль точно так же учил, что если познание объектов в принципе допустимо, то объекты и познающие субъекты должны состоять, в конце концов, из того же самого (умного) материала. Сходным образом теория Маха покоилась на атомистическом ("нейтральном") монизме "элементов", и также как и Брентано находился под сильным влиянием скептического наследия корпускулярности, которая служила им для оплодотворения общесмыслового мира столов и пива, свадеб и сражений, оркестров и армий как химера, как продукт Falschnehmung`а или легких путей "экономии мышления". Но оба они встретили серьезные трудности при понимании целостных структур, и в этом отношении примечательно, что Gestalt движение, в начале которого стоял Христиан фон Эренфельс с его классическим трудом "Целостные качества", опубликованным в 1890 г., началось как попытка создания с помощью теорий ощущения Брентано и Маха работоспособного анализа нашего восприятия мелодий и иных сложных объектов опыта.

1.2 Психологическое окружение.

В данном случае предметом предстоящего анализа мы определим социальные целостности, в состав которых включены весьма сложные образования, такие как католический Орден Госпитальеров, Война за испанское наследство и процесс О. Дж. Симпсона. Австрийские философы, назовем из них Маха, Витгенштейна или Густава Бергмана, стремившиеся реконструировать мир посредством наипростейше–простых чувственных данных, простых сущностей, некамуфлированных частностей, основных универсальных свойств – путем объединения целей, фактов, множеств, классов, обстоятельств, форм действительности, возможностей и других самостоятельных формаций – были обречены на неудачу в предпринятых ими попытках теоретического закрепления вида целостности, который образуют подобные целые, поскольку использованные ими целые не могли представлять собой никакого результата логического (либо физического, либо психологического) соответствия. Но, тем не менее, подобные целостности реальны, и этот феномен мне бы и хотелось объяснить. Восходящая же к Брентано традиция философствования, представлена рядом мыслителей холистического толка, напротив, не следовавших ни логическому, ни онтологическому редукционизму, и настоящая работа, в части рассказа о постепенном повторном открытии социальных объектов, и общесмысловых объектов вообще (комплексных объектов в области неаподиктического опыта), многому обязана философам, следовавшим путем Брентано, Эренфельса и Гуссерля. Несогласие Эренфельса с постановкой проблемы сложных целых было продолжено Мейнонгом и его учеником Фрицем Хайдером, учеником Эренфельса Максом Вертхаймером, продолжено Бюлером и Брунсвиком в Вене, а вслед за ними и знаменитым кружком философии целенаправленности (гештальт), собравшимся вокруг Карла Штумпфа в Берлине и включавшего не только Вертхаймера, но и Вольфганга Кюлера, Курта Коффку и Курта Левина. Эмигрировав в Америку, Хайдер, Коффка и Левин в свою очередь повлияли на экологических психологов Дж. Дж. Гибсона и Роджера Баркера², и именно в работах последнего мы наконец и находим начала правильных представлений об онтологии социальных объектов.

В свете тогда все еще влиятельных атомизма и имманентной философии, Штумпф, ранний Гуссерль, Мейнонг и их современники свою задачу видели в объяснении того, как появление сложности может осуществиться на основе простых умственных феноменов. Внешняя среда психологического субъекта представляла собой, по мнению данных философов, существо некоей простой конструкции. Представители позднейшего направления гештальт–философии более решительно сосредоточили свое внимание на внешнем мире, который они понимали исключительно в физическом смысле и при помощи понятий, которые фиксировали подлинную автономную сложность структуры предмета физической действительности. Когда они начинали анализировать среду поведения и восприятия человека, они, однако, пали жертвой той точки зрения, согласно которой все, что может быть "поведенческой" или "психологической средой", должно существовать как элементарный аспект относительного целого, охватывающий, в том числе, и то самое поведение, которое его и формирует.

Дабы понять эту спорную проблему полезно будет привести одну цитату из Коффки, в которой он вводит присущее сторонникам гештальт–философии разделение "поведенческого" (или умственного) и "географического" (или физического):

Зимним вечером посреди пурги всадник подъехал к гостинице, счастливый тем, что обрел приют после нескольких часов езды по открытой равнине, на которой белый снег укрыл все пути и перепутья. Хозяин, открывший дверь, удивленно посмотрел на странника и спросил его, откуда тот прибыл. Человек показал, откуда он приехал, и тогда хозяин, тоном страха и удивления, сказал ему: "Знаете ли вы, что вы переехали через Констанцское озеро?" И тогда всадник камнем упал замертво к его ногам.

В какой же среде, таким образом, формировалось поведение незнакомца? В месте, где находится Констанцское озеро. Конечно (… и о том и речь), все это интересно географу, который укажет, что некое поведение формировалось в районе некоторого местоположения. Но уже совсем не так будет судить психолог как человек изучающий поведение который (… в отношении последнего), может сказать: "Существует и второй смысл слова среда, в соответствии с которым наш всадник вовсе не пересекал озера, но пересекал обыкновенную покрытую снегом равнину. Случаем его поведения и был случай поездки по равнине, но никак не поездки по поверхности озера". (Коффка, 1935, стр. 27 и далее)

Что является предметом нашего опыта, если рассуждать с позиции сторонников гештальт–философии, таких как Коффка, так это не объекты физической действительности (объекты географической среды). Скорее, если выразиться точнее, мы в опыте гештальтности (Gestalten) обретаем сформированные объекты, те, которые отличаются от объектов физической действительности в частности, потому что они заданы посредством особых, опирающихся на принцип целенаправленности "законов организации".

Подобно их предшественникам сторонникам Брентано, последователи гештальт–философии не определяют психологическую среду при помощи представлений о действительности, и они, следовательно, не смогут создавать представления, фиксирующие точное соответствие между данной средой и средой физической действительности.³ Такие психологи как Левин, Хайдер или Брансвик, выдвигая свои теории "психологической среды" также категорически отказываются от реалистической полноты: психологическая среда представляет собой, таким образом, для них нечто, что зависит от эго, нечто, что может иметь место даже в мечтах.⁴

Подобного рода путаница присуща также позднему Гуссерлю, чьи Идеи ΙΙ и Кризис европейских наук в несколько иной форме представляют мастерские описания свойств общесмыслового мира.⁴ И ту же самую потерю четкости представлений мы видим у Шелера, на чью теорию "среды" практической жизни повлияли работы Хайдеггера, описывающие "существующее–в–мире":

Вещи, которые соответствуют нашему действию, с которым мы их всегда и связываем, прослеживая, например, некоторые поступки человеческого бытия (или посылки таких поступков) по отношению к их "среде", конечно не подобны Кантовской "вещи в себе" или же объектам научного познания (то есть тем идеям, посредством которых наука "объясняет" натуральные феномены). Светило среды человеческого существования нельзя равнять с астрономическим солнцем. Мясо, которое вы добываете или приобретаете или из которого вы сами состоите, невозможно показать как сумму клеток и тканей в совокупности с происходящими в нем физико-химическими процессами. Солнце среды представляет собой другую вещь на Северном полюсе, в умеренном климате, на экваторе и его лучи мы ощущаем как совершенно разные … Оно представляет собой нечто несколько большее, чем то, что объективно "воздействует" на меня – например, электрические и магнитные поля, различные лучи, которые я не ощущаю и т.д., – которые, конечно, не принадлежат моей "среде" … Только то, что я объективно чувствую, принадлежит к ней. (Шелер, 1954, с. 158, англ.пер., с. 139)

Та проблема, которую затрагивает эта цитата, довольно ясна. Достаточно и школьнику взять микроскоп, и он подтвердит что мясо, добытое либо приобретенное, наверняка состоит из клеток и тканей, для которых характерны их физико-химические свойства. Наблюдаемое на Северном полюсе солнце, наверняка то же самое что и солнце, наблюдаемое на экваторе. Все это не создает нам, следовательно, случай того, что вещи в нашем практическом, общесмысловом окружении "конечно не подобны" объектам научного познания. Но Шелер, тем не менее, продолжает:

Эти вещи, конечно, в некотором смысле промежуточны между человеческой и той реальностью, которую изучает физика: "Светило среды" лишь в некоторой степени подобно астрономическому, как оно гораздо более подобно "представлению" и "ощущению солнца". "Вещь для среды" принадлежит некоторой "промежуточной сфере", лежащей между содержанием нашего восприятия и создающими его объектами с одной стороны и подобными объективно мыслимыми объектами с другой. (Шелер, 1954, с. 159, англ.пер., с. 140)

1.3 Конструктивистская биология Экскюля.

Рассуждения Шелера о промежуточной сфере вызваны идеями конструктивистской биологии Якоба фон Экскюля, с которыми Шелер был знаком. Экскюль также рассматривал онтологию сфер или "окружений" (Umwelten) как возможность тех промежуточных существований, которые, так или иначе, существуют в области, пролегающей между животной областью и внешней областью физики. Каждое животное, утверждает Экскюль, представляет собой творца его собственной "внешней реальности", составленной неким Umwelt (нем. – окружающая среда), которое конструируется самим организмом для его собственных нужд. "Первый принцип теории Окружающей среды" представляет собой следующее положение:

все животные, от простейших до более сложных, приспособлены к своему особому миру как соответствующим образом завершенные. Простой мир соответствует простому животному, сложно–артикулированный – сложному. (1957, стр. 10)

С одной стороны, подобный способ формирования реальности выглядит как отделение элементов друг от друга наподобие Лейбницевских монад (сам Экскюль относится к ним как к неким "мыльным пузырям").⁶ С другой стороны, однако, они представлены им и в их способности к взаимодействию, хотя то объяснение этого взаимодействие, к которому нам предлагают обратиться, по существу трудно понимаемо. Глаз, как нам говорят, "выбрасывает" изображение, что воспроизводится на его сетчатке из самого себя в то визуальное пространство, что окружает данное животное. "Если бы глаз не обладал подобными возможностями, то стрекоза не умела бы ловить мошку во время своего полета. … Звуки, запахи, вкусы и соприкосновения все выносятся за пределы тела, включаются в субъективное пространство животного". (Дженнигс, 1909, стр. 333)

Экскюль, как рассказывают, сформулировал эту доктрину тогда, когда вел поиски на буке, растущем в Гейдельбергском лесу, ее он выразил такими словами:

Здесь нет простого бука, но выросло мое буковое дерево, нечто, в отношении чего я, с моими ощущениями, создаю представление о нем во множестве его деталей. Все что я вижу, слышу, обоняю или чувствую, не являются только лишь качествами, принадлежащими исключительно буку, но скорее они служат теми характеристическими проявлениями моих органов чувств, которые я могу направить вне себя. (Шмит, 1980, стр. 10, цитата приведена в Харрингтон, 1996, стр. 41)

Как сформулировал Экскюль предмет его Теоретической биологии (1928, стр. 2): "Всякая реальность представляет собой субъективное проявление – подобное представление также должно служить для нас фундаментальным принципом понимания биологии".

Влияние Канта на концепции Экскюля специально объяснялась в письме к Хьюстону Стюарту Чемберлену от 1923 года, где противопоставлялось то, что Экскюль называл "интуитивным пространством" окружающей среды животного и "пространством представлений" научного познания. Последнее, согласно утверждениям Экскюля, удаляет любые претензии действительности. "Только интуитивное пространство действительно".⁷

Мы действительно способны создавать пространства наших представлений, в пределах которых солнце и звезды движутся в отдалении невероятных расстояний и невероятной продолжительности времени. Но пространство представлений является лишь разбавлением нашего интуитивного пространства, что полезно нам в том смысле, что позволяет устраниться ряду важных элементов нашего интуитивного пространства …

… я опасаюсь, что если я публично провозглашу данный принцип, я встречу отношение подобное тому, что проявлялось к Галилею, и каждый будет помещать меня в сумасшедший дом или высмеивать как архиреакционера.

Однако однажды я все–таки должен произнести свои слова. Возможно, никто меня и не поймет. Однако, это непреложный факт: "Eppur non si muove." Я сам не способен вращаться вокруг солнца, скорее это солнце освещает мой небосвод и присутствует на нем. И оно всегда представляет собой другое солнце, всегда новое пространство, по которому оно движется. (Цит. по работе Харрингтона, 1996, стр. 46 и сл.)

Или следующая выдержка в кантианском духе: "Пространство соотносит свое существование с внешней организацией человеческой субъективности, что облачена в смысле качеств в пространственные формы". (Экскюль, 1928, стр. 4) Или вновь:

В глазах наивного человека отражен только мир появлений, которые, окруженные пространством и временем, наполнены осязанием, обонянием, расцвеченными вещами. Научный поиск стремится влиять на мир подобных наивных представлений с двух противоположных сторон. Физическая теория стремится убедить наивного человека в том, что видимый им мир наполнен субъективными иллюзиями, и что сам собой действительный мир значительно более беден, так как он создан, просто-напросто, с помощью огромного и вечно вихрящегося танца атомов, распространяющих самих себя в строгом причинном порядке. Биологическая теория, напротив, стремится привлечь внимание наивного человека к тому факту, что он способен видеть гораздо меньше, и что действительный мир гораздо богаче, нежели человек подозревает, потому что здесь каждое живое существо облечено в мир собственного существования, которое хотя в своих основных чертах и подобно миру человека, но, тем не менее, проявляется во стольких вариациях, что человек может посвятить всю свою жизнь изучению подобных миров, и перед ним так и не забрезжит свет окончания его трудов … И как только мы начинаем показывать в отношении нескольких животных, что среды их окружения подобны твердым, но невидимым домам из стекла, мы становимся способны отождествлять с людьми окружающего нас мира бесчисленные другие сияющие миры, которые усилят богатство окружающего нас мира в следующую тысячу раз. Подобным образом биология подсказывает наивному человеку идею бесконечного обогащения его мира, в то время как физика, наоборот, делает его нищим". (Экскюль, 1928, стр. 62)

1.4. Экологический реализм.

Проблемы, поднятые работами Шелера, Экскюля и сторонников Гештальт-теории, как предмет животно-средообразующего отношения, состоят в том, что, как кажется, недопустимым мыслится сам факт того, что некое окружение может быть общим для животных различных видов (все это и не позволяет нам объяснять факт того, что мотылек становится съеденным саламандрой). Данную проблему закрывают те решения, которые мы находим в работах Гибсона и Баркера. В них мы сталкиваемся с новой стадией разработки нашей проблемы, стадией, на которой проблема внешней среды получает, наконец, должное осмысление. Даже в более явной степени, чем это проявилось в наиболее радикальных работах сторонников Гештальт-теории, Гибсон и Баркер подчеркивают тот факт, что психологический опыт следует понимать не в понятиях последовательности двумерных отношений между актами и более или менее когерентно интегрированными объектами в некоторой особой "области", но скорее в понятиях топологического вложения, посредством чего ощущающий организм размещается или располагается в пределах (служащих ему в некотором смысле внешней границей) окружающей среды в таком порядке, что его восприятия и действия должны теоретически пониматься только как попадающие в пределы подобного окружения. В то же время последнее было понято ими не как психологическое понятие, но как нечто, что прямо относится к физической среде. Кроме того, наши последовательные среды окружения уподобляются содержащим озера, стулья, столы, саламандр, песчаные пляжи, аппараты рентгеновской томографии даже независимо от наших специфических форм понимания подобных сред, в которых мы могли бы фиксировать подобные случаи.

Как в восприятии, так и в поступке, согласно точке зрения Гибсона и Баркера, мы запутаемся тогда, когда будем оперировать вещами мира как самими по себе, но такое нам не угрожает тогда, когда мы воспользуемся, например, "чувственными данными", "представительствами" или "ноэматикой". Формы же такого восприятия, которое по своему характеру подобно поступку, представляют собой достижения целеустремленного творчества. Отсюда восприятие нельзя понимать как функцию обработки ощущений. Скорее оно представляет собой прямое приобретение информации об объектах окружающей среды, информации извлекаемой потому, что сам оператор восприятия в его активном осматривании, ощупывании, дегустации, чувствовании связан непосредственно с подобными объектами – мятой рубашкой, пустым стаканом, сломанной стрелкой – которые соответствуют его жизненным ситуациям и его сиюминутным целям.

Гибсон и Баркер, что вполне очевидно, выразили радикальную экстерналистскую точку зрения на понимание и действие. Мы не сторонники картезианской идеи интеллекта или души, с ее внутренним театром "содержаний", "представлений" или "надежд и желаний" и следующая проблема – которая препятствовала работе Брентано и первого поколения его последователей – это невозможность объяснить то, как же подобный интеллект или душа способны преуспевать в том, что они, опираясь на интенциональность, вбирают в себя внешние объекты. Скорее мы обладаем воспринимающим, действующим организмом, чьи ощущения и поступки всегда уже неразрывно переплетаются с частями и ситуациями, вещами и поверхностями внешней ему окружающей среды.⁸

Ни Гибсон, ни Баркер однако не сумели развить необходимой онтологической сложности их представлений о подобного рода вложенности –отношении организма и ниши, что мы обнаруживаем у Брентано, Гуссерля или Ингардена, которые при этом не обладали современными формально–онтологическими инструментами, которые, как может показаться, больше соответствуют систематическому анализу целостных феноменов подобного рода проблем. Наша работа – это первый шаг на пути исправления отмеченных несоответствий, приводящая идеи экологических психологов в такую форму, в отношении которой мы уже сможем применить некие усвоенные нами уроки онтологии, которые получены нами благодаря нашим недавним исследованиям по мереологии и мереотопологии в духе третьего тома "Логических исследований" Э. Гуссерля.⁹

Огл. 2. Бикатегориальная Онтология.

2.1. Продолженности и происшествия.

Как мы онтологически способны определять факт сложности? Как посредством большей специфичности мы могли бы обозначить людей, таких как вы и я, перед тем как объединить их в различного рода социальные общности – комитеты, команды, батальоны, встречи, беседы, поединки? Чтобы ответить на такой вопрос мы должны различать, прежде всего, две категории объектов – продолженности и происшествия – которые служат нам в некотором смысле конструкционным материалом общесмысловой действительности. К числу продолженностей следует относить то, что способно удерживать свою самоидентичность на протяжении времени. Их существование непрерывно от случая к случаю и изо дня в день. Образцами продолженностей могут быть, в первую очередь: вы и я, моя любимая скала, планета Земля, и, с момента ее образования до момента удара ее о землю, капля дождя. Семейство продолженностей таким образом включает в себя то, что мы называем "субстанциями" в терминологии Аристотеля (которые также иногда называются "вещи" или "тела" или же "расширенные формы пространства"). Но сюда же следует включить и элементы другого рода: например, виды сред (телесные воплощения воздушной либо водной среды). Происшествия (которые включают в себя то, что в Аристотелевском понимании именовалось "случайностями", и которые в новейшей терминологии иногда называются событиями или процессами или же состояниями) происходят или случаются в течение времени.¹⁰ Примеры происшествий включают в себя: выкрики, покраснения, разговоры, пробежки, мою непроходящую головную боль, ваше знание французского языка.

Продолженности наделены пространством и разделяются на пространственные части. Происшествия – подобные покраснениям, похоронным процессиям, лесным пожарам – равным образом могут обладать пространственным расширением, но пространственная расширяемость и пространственная локализация происшествий в общесмысловой действительности представляет собой в любом случае паразитирующую на расширяемости и локализации продолженностей, в свою очередь принадлежащих своим носителям.

Продолженность самоидентична от начала и до конца ее существования. Джон как ребенок идентичен Джону как взрослому притом, что многое за прошедшие годы могло стать в нем иным. Продолженность соответственно не обладает никаким темпоральным составом: первые десять лет моей жизни представляют собой часть моей жизни (большого, сложного, многоэтапного происшествия), но никоим образом не становятся частью меня. Не продолженности, но именно происшествия способны выделять в своем составе темпоральные части: в действительности темпоральное деление представляет собой форму существования происшествия, фиксируемого во времени. Частями происшествия становятся его некие последовательные фазы. Частями продолженности, напротив, будут ее руки и ноги, ее органы и клетки. Фактически же мы можем назвать целый ряд укоренившихся аналогий между структурным делением продолженностей в пространстве и происшествий во времени.¹¹ Как продолженности, так и происшествия часто открывают в себе многоуровневую иерархическую либо составную структуру: человек образован атомами, комбинирующимися вместе в форме клеток, в свою очередь комбинирующихся вместе в виде органов, которые уже составляют персоналию как таковую. Встреча теннисистов состоит из подач, которые объединены в геймы, в свою очередь объединяющиеся в сеты, а последние составляют всю встречу в целом.

Продолженности способны существовать сами собой, происшествия же требуют поддержки порядка их существования от продолженностей. Последние представляют собой носителей или содержателей необходимого формирования. Если быть более точным, продолженности и происшествия соединяются посредством формального порядка особой зависимости, которую мы можем определить как следующую:

x представляет собой особым образом зависимое от y=df. (1) x и y не могут обладать никакими общими составляющими, и (2) x не может существовать в том случае если не существует y.

Моя головная боль, в частности, представляет собой нечто, специфически зависимое от меня. Происшествие вовлекает продолженность в формальную связь, принадлежащую именно односторонней специфической зависимости. (Из этого с очевидностью следует то, что я специфически зависим от моей головной боли.) Кроме того, можно указать случаи, в которых объекты связываются вместе связями совместной специфической зависимости; для примера можно рассмотреть отношения между мужем по имени Джон и женой по имени Мэри, или между северным и южным полюсами магнита, или между высотой, тембром и громкостью звучания.¹² Равным образом имеют место случаи, в которых объект формирует отношение специфической зависимости, связывающее его более чем с одним объектом. Примером последних могут служить, в частности, контактные происшествия – поцелуи, удары, рукопожатия и собеседования – которые соединяют продолженности друг с другом более или менее длительным образом. Некоторые определенные типы контактных происшествий, названные Гуссерлем "случаями единства" (1900/01, стр. 442 англ. перевода), ответственны за объединение множественности отдельных продолженностей в простые унитарные коллективы (типа стай гусей или косяков рыбы).

Продолженности и происшествия образуют два различных порядка существования, что играют, порознь или совместно, преобладающую роль в истории онтологии. Некоторые мыслители, здесь мы назовем Аристотеля или Ингардена, предпочитают бикатегориальную онтологию, где находится место и тому, и другому. Куда чаще, однако, а в подобной связи следует вспомнить Маха, Брентано, Уайтхеда и Котарибски, разрабатываются монокатегориальные онтологии, в которых та или иная из двух данных категорий устраняется либо сокращается в пользу другой. Здесь, напротив, мы собираемся обосновать необходимость развития такой онтологии, место в которой отводится, кроме того, и объектам других типов, в дополнение к продолженностям, происшествиям, их частям и коллективам. Прежде всего, мы доказываем это той аргументацией, что существуют социальные целые, которые переходят границу введенного нами двоичного разделения.

2.2 Сложные происшествия.

Как продолженности, так и происшествия способны формировать коллективы. Команды, семьи, нации представляют собой примеры коллективов продолженностей; встречи, объяснения, войны – это уже примеры коллективов происшествий. По ходу дела следует заметить, что проблема целостности проявляется в различных формах именно в отношении коллектива происшествий, поскольку происшествия могут образовывать коллективы двумя способами: посредством одновременного объединения, что видно на примере музыкальных аккордов и палитр цветов, и посредством разверток во времени, что видно на примере последовательностей фильмов и мелодий.

Происшествия могут проявляться в виде сложных единств многообразных состава, как это может быть видно на примере нашего повседневного опыта восприятия. Пример этому приводит Эренфельс:

Примеры, подобные определению влажности, участие в которых принимают как факторы давления, так и температуры, или те примеры всеохватывающих впечатлений нашей неточной верификации, как наши оценки приготовленных блюд, в которые очевидно вовлечены наши ощущения давления, температуры и запаха, равно как и другие подобные примеры, показывают, что если мы вообще определяем в подобных сферах Гештальт качества, то, следовательно, в довольно высокой степени единства подобной демонстрируемой сложности мы должны принять во внимание возможность Гештальт качеств, постигающих комплексы элементов различных категорий. (Эренфельс, 1890, стр. 97 англ. пер., курсив добавлен)

Некоторые комплексы коллективов происшествий (например, постановка оперы Вагнера) представляют собой происшествия зависимые от коллективов продолженностей. Постановка оперы представляет собой довольно сложную последовательность комплекса принадлежащих этому происшествию прочих происшествий, между прочим, возникающих в певцах и в оркестрантах, так же как в данном действии и его либретто. Как дополнил подобную мысль Эренфельс, множество наиболее выразительных достижений состоит в нахождении новых путей или форм, в которых простые происшествия могут объединяться в виде сложных происшествий – Эренфельс называет все это "Гештальт качества" – представляющие собой нечто большее (или отличное от), чем сумма определяемых им простых частей. Комплексные происшествия, подобные постановкам оперных спектаклей, наделены сложностью, объемлющей составляющие, соотносимые с широким полем материальных формаций. Сложность такого акта как действие обещания включает в себя составляющие лингвистического, психологического, кавзиправового и квазиэтического происхождения, как и довольно большое число предметно физических составляющих (включая колебания воздуха и слух, и сопоставленные мозговые события электрической и химической природы).

2.3 Сложные продолженности.

Внеколлективные продолженности могут обладать и естественной интеграцией, подобно случаям животных, планет и дождевых капель. Каждый из подобных объектов как таковой наделен определенной завершенностью или циклической прерывностью, не представляя собой ни столь малое, ни столь большое, в отличии от тех же их неотделимых частей (мои руки, ваши ноги) или их произвольных множеств и агрегатов: они завершены, оснащены границами и движимы относительно иных объектов мира.

Продолженности также способны, однако, обнаруживаться находящимися в состоянии той взаимосвязи, что позволяет формировать более или менее комплексные, более или менее интегрированные единства, что представляют собой истинные составляющие наполнения мира. Один из экстремумов этой формации представлен для нас артефактными сборками, такими как пишущая машинка Мейнонга или корабль Тессея.¹³ Средний диапазон данной формации представлен у нас такими квазиунитарными коллективами, которые весьма близки как полной целостности (они легко позволяют их расчленять), так и полной обособленности (их не так легко переместить). Примерами последних служат: солнечные пляжи, речные дельты, рощицы деревьев, горные цепи. Другой экстремум подобной формации представлен у нас такого типа примерами, которые нам прежде всего и интересны, а именно социальные единства, довольно разнообразная категория, которая включает в себя не только семьи и племенные группы, народы и империи, но кроме того оркестры и шахматные клубы, батальоны и футбольные команды, и кроме них те более или менее короткоживущие социальные группки, которые возникают тогда, когда в них формально объединяются незнакомые люди или тогда, когда мы выбираем себе партнера в танцевальном зале.¹⁴ Данные примеры наследуют некоторые, если не все, онтологические признаки их внеколлективных двойников. Они способны меняться со временем. Они наделены единством, которое в какой–то мере подобно единству живого существа. Они не имеют временного деления (частями Польши могут быть Силезия или Галиция, но не Польша времен царствования Сигизмунда ΙΙΙ, Польша времен раздела и т.д.). Они занимают пространство; и как вещи они могут делиться на вещественные же части – подобно разделу Чехии и Словакии – социальные целые позволяют в ряде случаев разделять их на социальные подколлективы. И поскольку коллективные продолженности способны, подобно их внеколлективным двойникам, сохранять самоидентичность от начала до конца их существования, эти существования, как мы видим на примере Израиля или Польши, обладают способностью прерываться. И как показывает пример Австрии, социальные целые могут быть некоторое время едиными, а затем распадаться на обособленные формы других социальных коллективов.

Социальные объекты конституируют новое измерение существования, аналогично тому, как это делает измерение индивидуальной психологии. Институции наделены своей собственной способностью жизни, которая протекает во времени, несмотря на обретение или потерю их членов; они наделены собственными качествами и состояниями и их собственными способами функционирования в сотрудничестве или взаимодействии друг с другом. И подобно вещам низших уровней они в огромной степени зависят от обстоятельств, и представляют собой предмет более или менее регулярной и понятной способности изменения. Венгерское дворянство существовало несколько столетий и, скорее всего, его существование какое–то время будет продолжаться и в будущем. Коллективные продолженности должны, таким образом, чем–то отличаться как от множеств, в том виде, в котором их рассматривает математика, так, равным образом и от произвольных агрегаций или масс. Они представляют собой примеры единств, которые в определенной степени способны миновать изменения, происходящие в частях входящих в них на правах членов или участников.

2.4 Назначенные объекты.

Социальные объекты, подобные коллегиям присяжных, судам, контрактам, судебным процессам, как об этом можно судить, представляют собой истинные части действительности. Но что выделил в их сущности Антон Марти, один из студентов Брентано, они, кроме того, проявляют ряд свойств, которые обычно ассоциируются с объектами из области абстракции или иррациональности.¹⁵ Быть действительным, как утверждает Марти, это значит быть способным вступать в каузальные отношения. Существование действительного объекта во времени типичным образом включает в себя непрерывные и разнообразные изменения, отражающие множество каузальных отношений, в которые объекты вовлечены. Существование во времени социальных коллективов, напротив, длительное время вообще может не испытывать изменений, и даже там, где социальные коллективы становятся предметом изменения, подобная трансформация просто сводится к дискретному изменению (являясь не менее чем обретением и затем потерей существования), представляющему собой отражение определенных специфических изменений действительности (включая изменения в документах, договоренностях, соглашениях, контрактах и тому подобное). Подобное свойство относительной изоляции от конкретной каузально–энергетической сферы принадлежит именно зависимым социальным объектам, таким как требования, обязательства, права, долги, дворянское происхождение, отношения собственности и авторские права, так же как таким образцам культурной продукции как музыкальные либо литературные произведения.

Каждый перечисленный здесь элемент представляет собой "нечто такое, что обретает свое существования вовсе не в форме эффекта, и теряет его совсем не в связи с непосредственным прекращением некоторого эффекта". (Марти, 1908, стр. 321) Недействительные объекты, в соответствии с Марти, не наделены своей исторической правотой изменения; хотя их не определяет и внешняя хронология: социальный коллектив, который мы знаем как natio hungarica, возникает с появлением первых венгерских дворян, и прекращает существование со смертью последнего венгерского дворянина. Существование штата Монтана отсчитывается от момента провозглашения некоторой декларации в Вашингтоне в 1890 году и завершается в момент сброса на Америку Бельгийской империей первой циклотронной бомбой в 2084 году. (Все это напоминает, однако, Лейбницевскую концепцию агрегаций, представляющих собой недействительные phaenomena bene fundata, которые не относятся и не к сущностям, и не к случайностям.) Социальные объекты могут включать в себя реальность как свои части, но они являются, как это на деле оказывается, относительно (каузально) изолированными от подобных частей, обладая возможностью сообщать последним только такие изменения, которые равноценны внесению деструкции и в весь коллектив в целом.

Кто–то, вероятно, соблазнился бы идеей Марти наложить на продолженности детерминацию двухуровневой структуры: в качестве нижнего уровня поставив здесь реальные вещи, служащие предметом непрерывных изменений и каузальных вазимодействий. На верхнем ("продолжающем") уровне следует поместить недействительные коллективы, что держатся, как это мы можем увидеть, выше уровня действительности.¹⁶ Проблема, которую порождает эта точка зрения, заключается в том, что не существует никакой среды, где протекало бы взаимодействие между этими двумя уровнями, для способа, посредством котрого наше вещественное, каузально–энергетическое существование сдерживалось – подобно более подробно описанному ниже – посредством нашего участия в социальных коллективах или иных формах социальных институций. Конечно Марти правильно обращает наше внимание на факт того, что множество социальных объектов являются результатами назначенности (это лишь одна часть правды, свойственная известной в полтитической теории доктрине контрактации, так же как и представлениям о правовых и политических феноменах, основываемых на положениях теории речевых актов).¹⁷ Эти многочисленные социальные объекты обретают существование, являясь польностью сформированными как результаты правоприменения, рукопожатий, контрактов и торжественных деклараций. Но как мы можем примирить подобный аспект объектов социальной действительности с исх способностью определять существование?

2.5 Общая зависимость.

Также как неколлективные продолженности могут пополнять или растрачивать свой состав (как молекулярные цепочки присоединять и терять молекулы), так коллективные продолженности могут находить и терять членов, как и они со временем могут подвергаться другого рода изменениям, и при этом не терять своей идентичности. Поселки, города, университеты, как и корпоративные системы в целом, проявляют способность не терять со временем своей идентичности, несмотря даже на то, что они становятся предметом определенных перемен в своих конституирующих продолженностях. Они продолжают свое существование и тогда, когда будут удалены их отдельные участники и другие займут их места. Вдобавок, они содержат в себе зависимые объекты, наполненные продолженностями или коллективными целыми, где эти продолженности и целые будут исполнять роль носителей и содержателей, и при этом коллективные продолженности способны и пережить таких своих носителей. Языки, религии, правовые системы и многие иные институции не зависят в своем существовании от специфических индивидуумов либо групп: скорее их существование подчинено общей зависимости от индивидуумов или групп выполняющих некоторые необходимые роли.

Фиксация смысла, в соответствии с которым институциональный объект зависит от продолженности, требует от нас введения понятия общей зависимости, которая может быть определена, в первом приближении, следующим образом:

x представляет собой состояние, подчиненное общей зависимости от объектов типа S =df. x необходимо такой, что он не может существовать, если не существуют некоторые объекты типа S.

Хозяин собаки зависит в подобном смысле от собаки; тот, кто распоряжается, зависит от субъектов, которыми распоряжается, но не от именно этой данной собаки или других подвластных ему предметов. Язык, религия, либо правосудие в подобном смысле зависимы от тех индивидуумов и групп, кто способен, в своих действиях, показывать примеры соответствующих правил, принципов и обычаев. Подобного рода общая зависимость представляет собой, как мы в этом могли убедиться, характеристику довольно большого числа различных социальных объектов.

Огл. 3. Онтология общесмыслового мира.

3.1 Теория физико–поведенческих единств.

Социальные объекты содержатся в том мезоскопическом слое действительности, который назван у нас общесмысловым миром. Они, таким образом, выходят за пределы узкой области физических представлений. Общесмысловой мир представляет собой мир, в котором люди работают, отдыхают, рассуждают, оценивают; мир животных, столов, одежды, питания; мир сладкого и горького, красного и зеленого, горячего и холодного. Общесмысловой мир для всех нас представляет собой мир вещей, которые мы используем в различных практических предназначениях, вещей существующих всегда на месте, предмет которого определяет: следовательно, в окружении других действительных вещей.

В дополнение к вещам общесмысловое представление постигает также отверстия, промежутки между вещами, и среду (примерами которой будут вода либо дым), в которой вещи перемещаются¹⁸, равно как тени, радуги, времена года и иные подобные феномены. Но в пределах подобного расширенного множества вещей и среды, кроме того, находятся и другие дискриминируемые сферы организации, которые пересекают друг друга в ряде обособленных измерений. Мир состоит из отдельных вещей или тел, но, кроме того, он организован посредством наложения социальных и институциональных зон или контекстов, в пределах которых человек может играть роль деятеля или участника. При этом подобное не означает, что у нас существует разделение на отдельные стороны, где на одной мы видим индивидуумов, а на другой – вещественные контексты, при условии того, что через водораздел между ними переброшен мост "интенциональности". Скорее, как мы позволим себе утверждать, индивидуум сам собой, вместе с вещами, замкнутыми пространственным окружением, равно интегрирован в форме объектов в новое, перекрывающее существование, которое экологический психолог Баркер назвал физико-поведенческим единством. Это то, что исполняет функцию последовательных сред индивидуумов или групп индивидуумов так, как они чередуют различные виды своей активности день ото дня.

Излюбленные приводимые Баркером примеры физико-поведенческого единства – мы знаем его как одного из первых помощников Левина в Центре помощи детям Штата Айова – таковы: утренние уроки Венди в пятницу, встреча Джима с его учителем, ваш завтрак по четвергам, занятия Фрэнка плаванием ранним утром. Подобные физико-поведенческие единства могут повторять сами себя (могут образовывать множество повторов). Они

представляют собой общие феноменальные объекты, как и естественные единства, никоим образом никаким исследователем искусственно не вводимые. Для обывателя они столь же объективны как реки либо леса – они представляют собой части объективного окружения, что также непосредственно испытываются, как испытываются дождь либо песчаный пляж. (Баркер, 1968, курсив Б. Смита)

Баркер настойчиво доказывает, что физико-поведенческие единства представляют собой части действительности. Он наделены неоценимой важностью для любой формы понимания человеческих познания либо действия, поскольку практически все поведение человека происходит в их пределах. Все роли играются в пределах поведенческих установок. Все организации состоят из них же. Все биографии пишутся при помощи понятий, выражающих эти сущности. И все человеческие существования определяются через и только через поведенческие установки, в которых они могут участвовать, в точности как неразумные животные определяются через и только через экологические ниши, в которых они развиваются. Все наши переезды из города в город, и наши безделья в дремотном состоянии в перерывах между делами, позволяют определять их как физико-поведенческие единства в том понимании, которое придал им Баркер. Каждую из наших более или менее удачных попыток предпринять обыкновенные действия можно понимать как предмет, так выражаемый понятиями некоторой независимой распространимости физико-поведенческих единств соответственного, должным образом развитого типа, как она позволяет определять последние, что сами попытки мы выделим здесь как попытки, а успехи отделим от неудач. Поведенческие установки, в которых мы постоянно определяем свое нахождение и, о чем здесь следует сказать, достаточно сосредотачиваясь на этом, в виду факта того, что мы иногда способны, от момента к моменту, переключать эффективный контекст, фиксируют нас то посредством одних вещей или индивидуумов, то посредством других. Это не умаляет, однако, ни их действительности, ни их значимости, ни их эффективной вседостаточности в нашей жизни как в человеческом существовании. Только в редких моментах полной дезориентации мы, возможно, оказываемся свободными от всех поведенческих установок, но это только говорит о том, что в отношении установок мы наделены всего лишь нормальной ориентацией.

3.2 Предыстория физико-поведенческого единства.

Оставляя в стороне как Хайдеггера, так и французских экзистенциалистов типа Сартра или Мерло-Понти (с их работой над "проектами" и т.п., вдохновленными Левиным и другими сторонниками Gestalt–теории), мы скажем, что серьезные исследования физико-поведенческих единств философами практически неизвестны. Гуссерлевская теория "жизненного мира" представляет собой первое, неформальное приближение к онтологической теории требуемого рода. Но и Гуссерль, тем не менее, лишь на небольшое расстояние приблизился к полноте реалистического представления, к тому, что он называл "окружающая среда", и отношение последней к находящимся в пространстве физическим вещам так и не было выражено.

Пренебрежение в философской литературе физико-поведенческими единствами, прежде всего, возвращает нас к той уже отмеченной философской тенденции согласия с доминированием упрощенных онтологий, прежде всего онтологий, основанных на продолженностях и происшествиях как на единственно допустимых категориях, как и на тенденции выбора в пользу той или другой формы онтологического монизма. Физико-поведенческие единства, как это теперь становится понятно, представляют собой радикально транскатегориальные формы: их уже не сдерживают границы таких двух категорий как продолженность и происшествие. И поскольку они не могут точно соответствовать ни одной из двух форм существования, то онтологическая традиция позволяет себе ими пренебрегать. Так, даже философы, амбиции которых простираются на понимание ими представлений здравого смысла, приходят к тому же самому искажению общесмыслового представления - превосходный пример здесь полотно Витгенштейновской теории "языковых игр" – изображающее нам объекты абсолютно монистического толка. Однако и язык равным же образом позволяет адекватно объяснить его теми же самыми принципами онтологической теории физико-поведенческих единств, поскольку, где бы язык ни использовался, во всех нормальных обстоятельствах, его использование само собой представляет конституирование физико-поведенческого единства. Объяснение человеческой общесмысловой действительности в понятиях языка представляет собой объяснение целого в понятиях относительного повторно–разработанного выражения. Последнее также предвосхищает любое взаимовыгодное взаимодействие между нашим пониманием подобной действительности и нашим знанием о человеческом существовании как о биологической репродукции.

Пренебрежение физико-поведенческими единствами во вторую очередь обращает наше внимание на тот факт, что они представляют собой объекты целостной природы, той самой, что позволяет изучать ее при помощи таких инструментов как мереотопология, и, следовательно, они представляют собой, опять же, предмет не свойственный мировоззрению современной философии, основанной на идеях восходящих к предикативной логике и теории множеств как инструментах онтологического анализа. Формальная онтология исходных параметров, ниш, физико-поведенческих единств столь еще мало разработана, даже несмотря на то, что недавние работы по аналитической метафизике показали свою готовность к исследованию предмета категориальных системных объектов – таких как артефакты, действительный и возможный миры, моменты, тропы и индивидуализированные свойства – то есть всего того, что долго оставалось вне поля зрения.

Но пренебрежение физико-поведенческими единствами обращается, наконец, в доминирование фундаменталистких взглядов, проходящее сквозь философию любой эпохи: физико-поведенческие единства – мой вечерний суп, ваше плавание по вторникам – такие должны принадлежать по преимуществу области ординарного понимания. Следовательно, ошибочным оказывается заключение о том, что подобного рода объекты недоступны для строгого осмысления, будь оно философским либо научным, или что подобные объекты не существуют (поскольку любое "мнение" ложно).

3.3 Онтологические свойства физико-поведенческих единств.

Каждое физико-поведенческое единство обладает составляющими двух родов: определенно осуществляемым человеческим существованием (чтение лекций, участие в заседаниях, прослушивание, питание) и непсихологическими объектами, посредством которых поведение производится (стулья, стены, бумага, вилки, скальпели и т.д.). Каждое физико-поведенческое единство наделено границами, которые отделяют некоторую внутреннюю (находящуюся на первом плане) организованную условность от некоторой внешней (фоновой) условности (Гуссерлевский "horizon"). Подобная граница, также, хотя она и не настолько проста, представляет собой объективный элемент действительного, хотя она и время от времени меняется вслед изменениям в составе участников или вслед перемене обстоятельств. Каждое из таких единств служит для своих компонентов условием окружения, что означает что подобное формирование окружает (включает, охватывает) последние не внося никаких нарушений: ученики и оборудование помещаются в классе; магазин открывается в 8 утра и закрывается в 6 вечера. Формирующий окружение состав действительности и представляет собой, что и говорить, ту условность, что физически не отличается от соседней с ней. Значение подобного выделенного состава действительности исключительно психологическое по своей природе (оно относится, конечно, к предмету психологии здравого смысла): но, тем не менее, оно существует в виде отдельного комплекса физической реальности.

Единства отличаются своим поведением и своими законами, управляющими их поведением – законами, что отличаются от тех же самых законов, которые управляют поведением действующей в них личности (и это, также, оказывается последствием транскатегориальности, и вносит немалый вклад в то, чтобы превратить физико-поведенческие единства в трудный предмет научного познания). С точки зрения Баркера, законы, управляющие единствами, лучше понимать в механическом или, по крайней мере, в артефактном определении (определении, что возвращает нас к предшествующему спору о созданной Антоном Марти теории коллективных объектов):

Модель двигателя скорее представляет происходящее [в области физико-поведенческих единств], чем это делают модели организма либо индивидуума. Например, некое существование позволяет, по воле оператора, в данном случае председателя, выключать его либо разъединять. Он способен как прервать встречу (объявив перерыв на кофе), так и собрать ее вновь. В разобранном состоянии можно исправить некие детали встречи, например, сменить докладчика. Индивидуальностям же не свойственны какие–либо психологические способности, подобные данным (Баркер, 1978, с. 34 и далее).

Темпоральные истории, по крайней мере, многих физико-поведенческих единств так способны структурировать наши жизни, что обретенные формы становятся не похожими на темпоральные истории как индивидуальных людей, так и эволюций индивидуального опыта. Физико-поведенческие единства часто обретают формы начала либо окончания (рассмотрим начало либо окончание гонки или действия документа о контракте). Наши усилия, заболевания, сожаления, напротив, характеризуются ростом и постепенным изменением интенсивности. Физико-поведенческие единства, как и их установки, иногда могут быть отмечены пространственными границами, что иногда бывают четче и более линейны, чем пространственные границы феноменов природных происшествий подобных эпидемиям и штормам. Границы поведенческих установок, однако, могут не требовать четкости при ином характере соответствия. (Рассмотрим, например, вопрос о том, может ли кашель жениха быть частью такого физико-поведенческого единства как его свадьба, или нет?)

С другой стороны, физико-поведенческие единства проявляют и способность самоподдержки, которая куда ближе тем особенностям, которые характерны для биологической действительности. Им характеристически свойственна способность саморегулирования, так и такая черта как способность доводки собственных компонентов до характеристических состояний, так и поддержка подобных состояний в пределах ограниченных диапазонов значений перед лицом возможных нарушений.¹⁹ Небольшие изменения в пределах существующих объемов единства допускают их осуществление без нанесения ущерба продолжающемуся существованию такого именно типа единства. Формирующая единство общность поведения – например, встреча Ротари Клаб – не допускает значительного изменения вне того, чтобы нарушалось само подобное существование. Встреча должна делиться на вводную часть; вторым элементом ритуала встречи должна служить речь; третий элемент встречи – заслушивание речи и дискуссия. Встреча допускает разъединение ее на такие субэлементы: председатель, оратор, участник дискуссии, аудитория (подобно тому, как субэлементами предложения служат: предмет, глагол, существительное, нарастание интонации и т.п.).

3.4. Систематическое взаимное согласование поведения и
экологических установок.

Физико-поведенческое единство представляет собой единство же: в нем вместе объединены его элементы, но объединены они вовсе не посредством какого–либо подобия либо субстанциональной унификации.

Поведение и физические объекты, что совместно образуют всеобщность данного физико-поведенческого единства, переплетаются так, что их совместное действие формирует никоим образом не случайную картину: она представляет собой отношение гармоничной приспособленности между стандартной картиной проявления поведения в пределах единства и картиной физических условий этого же единства. (Сидящие в лекционном зале обращены лицом к выступающему. Выступающий адресует свое выступление именно данной аудитории. Границы футбольного поля представляют собой, если оставить в стороне некоторые предопределенные исключения, границы игрового пространства. Начало и конец учебных музыкальных гамм определяют пределы и для картины поступка музыкального поведения.) Подобная взаимная адаптация поведения и физического окружения именно так распространяется на тонкую внутреннюю структуру поведения, что она будет подразумевать категорическую непереносимость установившейся картины поведения из одной среды в другую. Экземпляры физических, исторических или церемониальных условий, формирующиеся посредством специфических установок, представляют собой существенные дополнения к такой составляющей поведения как сам человек, наделенный необходимым влиянием, мотивами и навыками.²⁰

Существуют различные силы, помогающие вызвать и выдержать подобную взаимную адаптацию, и, как следствие, поддержать интеграцию физико-поведенческого единства на протяжении некоторого времени.²¹ Силы, направленность которых позволяет описать их как вектор, протянутый от позиции установок до позиции поведения, включают в себя физические связи, построенные из преград, стен, коридоров или людей с резиновыми дубинками; они включают в себя социальные силы, проявляющиеся во власти учителя, в угрозах, обещаниях, предупреждениях; они включают в себя физиологическое значение климата, потребности в питании и питьевой воде; и они включают влияние воспринимаемых нами физиономических качеств окружающей среды (тайны космоса завораживают детский ум, деловая атмосфера поощряет продуктивную работу). Взаимную адаптацию может укреплять как подготовка, так и процесс отбора участников событий, и, в том числе, если он оказывается процессом самоотбора (о детях, посещающих воскресную школу, можно сказать что они соответствуют установленной норме принципов поведения), и, также, если он оказывается извне заданным намеренно либо естественно налагаемым испытанием. Влияния, действие которых направлено в противоположном направлении, от позиции поведения к позиции установок, объединяют все следующие акции, для которых последовательности отдельных и нескоординированных действий могут приводить к непреднамеренным последствиям в форме как новых типов действий, так и новых, видоизмененных типов установок в будущем (как следы ног множества ступавших здесь людей образуют вытоптанную дорожку на склоне холма).²² В случае, наконец, физико-поведенческих единств, что включают в себя множество людей как их участников, мы видим влияния, формируемые благодаря применению управляемых усилий, применяемых различными участниками так, что эти их усилия в различной степени соответствуют функционированию самих единств.

3.5 Иерархические вложения.

Многие физико-поведенческие единства реализуются в сборках, таких как куриный эмбрион (яйцо), сформированных как вложенная иерархия органов, клеток, ядер, молекул, атомов и субатомных частиц. Как в пределы единства вовлечены стабильные картины поведения части людей, так и стабильные картины ассоциированных физических объектов способны допускать дальнейшее свое деление на подединства, наделенные более или менее определенными, контрастными границами:

Единство, относящееся к среднему уровню структуры вложения, представляет собой одновременно и окружение и промежуток, целое и часть, объект и среду. Некий орган – например, печень – представляет собой целое в отношении картины образующих его клеток, и часть в отношении того организма, которое включает его, вместе с другими органами, в свой состав; из своих клеток она образует окружение, и представляет собой, в собственном смысле, нечто окруженное организмом (Баркер, 1968, с. 154).

Можно назвать довольно большое число низкоуровневых физико-поведенческих единств, относящихся к данной локальности, что типически принадлежат большим единствам. Вычерчивание треугольника на классной доске относится к уроку геометрии, который относится к данной школе, в свою очередь относящейся к данной местности, и т.д.²³

Для Гибсона действительность в принципе представляет собой иерархию внутренне–вложенных уровней: молекулы входят в состав клеток, клетки входят в состав листьев, листья входят в состав дерева, деревья входят в состав лесов и т.д.²⁴ Каждая форма организмов настроена в своем восприятии и действии на объекты, относящиеся к соответствующему уровню подобной сложной иерархии, то есть на объекты, которые в своей совокупности образуют то, что Гибсон называет "экологическая ниша". (Собственная точка зрения Гибсона на отношения подобной настройки – в понятиях информационных показателей – не должна отвлечь нас от нашей основной темы.)²⁵ Ниша представляет собой именно ту сумму требований, чему соответствует некоторое животное; она и есть то, что является привычным для поведения животного. Ниша охватывает не только определенного рода вещи, но еще и формы, текстуры, тенденции, границы (поверхности, грани), все то, что подобным образом организовано как допустимо–характерно присущее подобному животному: все это существенно для его выживания. Подобные особенности способны мотивировать организм; они представляют собой все то, что вторгается в его жизнь, стимулирует его организм в целом ряду различных направлений.

Восприятия и действия человека аналогичным образом настроены в отношении характеристических форм, качеств и картин поведения, относящихся к его самому соответствующему (мезоскопическому) окружению.²⁶ Подобное взаимное переплетение в нашем случае расширяется как посредством артефактов, так и таких культурных феноменов как язык со всеми его ассоциированными институциями, такими как законы, администрирование и политика. Изучение языка, в частности, расширяется за счет целого перечня объектов, в отношении которых мы способны спонтанно менять наше поведение, и таким образом радикально расширять типологию ниши или те установки, которым соответствует наша спонтанная приспособляемость.

Наше представление о способности физико-поведенческих единств быть предметами вложений мы должны дополнить еще и идеей диапазона таких случаев, когда поведенческие установки влияют друг на друга даже притом, что здесь отсутствует какое–либо окружение из установок более высокого уровня, в которое первые могли бы поместиться. Таковы соседние страны (в особенности, воющие страны, или страны–участники пограничных споров), конкурирующие компании или уличные банды, взаимно влияющие друг на друга. В некоторых случаях это взаимное влияние способно расти, и способно проверяться (и испытывать влияние, и в некоторой степени управляться со стороны) посредством новых видов физико-поведенческих единств, таких как (заседающие) пограничные комиссии, союзы предпринимателей, межнациональные третейские организации и им подобные. Взаимное со-определение физико-поведенческих единств можно иллюстрировать еще и подобного рода случаями, когда разные лаборатории добывают фундаментальный научный результат путем перекрестной проверки получаемых друг другом результатов.²⁷ Посредством административного делегирования, посредством субподрядных договоров и посредством институтов делегирования власти возможности эффективных операций физико-поведенческих единств могут быть в принципе расширены за все мыслимые пределы, о чем можно сказать в следующих словах: расширены даже далеко за те пределы, что достигаются в непосредственном контакте поступков и восприятия личностей. Тем не менее, опыт централизованного планирования в коммунистической Европе показал, что существуют пределы и такому расширению.²⁸

3.6 Транскатегориальная и родовая форма зависимости
физико-поведенческих единств.

Физико-поведенческие единства, такие как богослужение, чемпионат по теннису или морское сражение, представляют собой сложные образования, состоящие из времен, мест, действий и вещей. Их составляющие могут представлять собой как созданные человеком условности (улицы, здания, поля для крикета, книги, пианино, библиотеки, машинные отделения боевых кораблей), так и предметы природного происхождения (холмы, озера, волны, характерный климат, световой и звуковой фон). Подобные элементы и характеристики позволяют и дальнейшее их ограничение посредством в высшей степени специального сочетания, скажем, некоторой комнаты или некоторого здания в некоторое время в присутствие определенных людей либо объектов, распределенных определенным образом. В общем, однако, все это представляет собой форму особого рода зависимости, которая преобладает в действующих отношениях физико-поведенческих единств; судья должен заслушать дело и вынести решение, однако необходимость обращения к судье не говорит о том, что им должен быть именно определенный человек; столица должна быть где–то расположена, но не обязательно именно в данной округе (так и время военных действий допускает свое перенесение).

Физико-поведенческие единство охватывает вещи и поведение, но оно способно, посредством последних, охватывать еще и разнообразие добавляющихся, нефизических составляющих. Единство, таким образом, может охватывать различные типы лингвистических, правовых и институциональных элементов, совместно объединенных в пространстве и времени достаточно специфическим образом. Вовлеченные феномены способны здесь отличаться не только как относящиеся к особой предметной конституции, но и как относящиеся к своей онтологической форме: таким образом, они охватывают продолженности, события, действия, состояния и множественные отношения между всем этим. То, как это понимал Баркер, напоминает ранее обсуждавшиеся нами представления Эренфельса:²⁹

Концептуальная несоизмеримость феноменов, представляющая собой препятствие для унификации наук, никак не ставит под сомнение достаточность природных единств. Чем более обширны единства, вещи и события, тем концептуально в большей степени отличающиеся науки участвуют в их объяснении и нормировании. (Баркер, 1968, с. 155)

Чем более, следовательно, вовлечено наше поведение, тем здесь даже большая категоричность различия видов и категорий не способна будет мешать их интеграции.

3.7 Люди в качестве социальных объектов.

Отношение между участником и установкой представляет собой в различной степени обоюдную взаимоопределимость. Каждый участник наделен в пределах единства двумя позициями: первое, он представляет собой составную часть и поэтому способствует формированию единства; второе, он представляет собой индивидуальность, чье поведение, как и чья особая природа как части социального объекта, отчасти сами формируются этим единством, в котором он в любой настоящий момент представляет собой только часть, хотя все это вовсе не затрагивает его продолжающееся существование в качестве человеческого бытия. Шогген описывает физико-поведенческие установки как составленные из "сильно структурированных, невероятных расположений объектов и событий, что принуждают поведение в соответствии с их собственной динамической реализованностью". (1989, с. 4) Человек оттеняется и наделяется формой, определяется посредством и посредством в согласии с тем, каков оказывается поведенческий контекст момента. И поскольку подобный контекст допускает изменения, то из этого следует, как указывает Шогген, что:

человек наделен множеством сил, множеством интеллектуальностей, множеством социальных зрелостей, множеством скоростей, многими вариантами либерализма и консервативности, многими моральностями, зависящими в огромной степени от частного предмета человеческого поведения. Например, один и тот же человек, который позволяет сказать о нем как о плохо понимающем проблемы механики, проявляет впечатляющие навык и ловкость в случаях, когда дело касается узко социальных отношений. (Шогген, 1989, с.7)

И как это представляет феноменолог Аурель Колнаи, человеческое общество

состоит не только лишь из различных частей – оно состоит из различных частей во множестве реализаций; и, следовательно, его составляющие части не могут, но налагаются. Другими словами, его состав образуют, в конечном счете, личности, но только в том смысле, что это множество личностей пересекает несколько социальных подразделений, так, что это раскрывает того же самого индивидуума вновь и вновь в соответствии с его разнообразными социальными воссоединениями, – некоторые из них можно назвать фактическими, природными и "статистическими", причем отдельные из этого числа в значительной степени или полностью оказываются результатами произвольного выбора (Колнаи, 1981, с. 319)

Таким образом, общество сформировано из людей, входящих в коммуны, заключивших браки и относящихся к собственным семьям, принадлежащим социальным классам, союзам, городам, государствам, приходам и т.д., и каждое из отмеченных состояний способно внести в жизнь каждого из нас различные зоны важности и мотивации, различные интеграции физико-поведенческих единств, в которые мы включены.

Как (неотдельные) части неколлективных продолженностей (ваша рука, моя нога) обладают особыми свойствами, так точно таким же образом любой участвующий в коллективных продолженностях (актеры, адмиралы, астрономы, художники) наделен некоторыми аналогично особыми свойствами. Человеческие существования реализуются не как часть социальных объектов (если мы ее определяем как нераспространенное мереологическое представление "часть") но, скорее, благодаря различным исполняемым ими ролям, как члены или как элементы. Мы можем выразить определенную характеристику подобных свойств в понятиях Брентановских представлений, которые он развивал в своей Теории категорий, названных им "модальными расширениями" общих либо порождающих сущностей. Последние, как полагал Брентано, позволяют различным образом преобразовывать их в новые типы объектов, например, посредством их вовлечений в различные типы происшествий. Если Джон бежит, то тогда Джон–бегун представляет собой (короткоживущую) подобного рода измененную продолженность. Женившийся Джон в качестве Джона–мужа представляет собой подобие (обыкновенно более устойчивое) измененной продолженности отличающегося (институционального) вида. Подобные объекты получили от Кайт Файн (в его 1982) имя "в качестве объектов" (что похоже на более ранние онтологические конструкции "Джон в качестве бегуна", "Билл в качестве президента", "Сократ в качестве философа" и т.п.).

Для разрабатываемых нами решений Джон в качестве бегуна представляет собой, на то время, на которое он им становится, мереологическую сумму Джона и действующей фазы имеющего место бега, в котором он в настоящий момент занят. Джон в качестве мужа несколько сложнее, представляя собой мереологическую сумму Джона совместно с некоторым институциональным происшествием; но последнее не может представлять собой обособленный элемент, но будет связано только с самим Джоном. Скорее данный объект по существу оказывается частью более широкого институционального целого, которое охватывает, в частности, правовые, религиозные, социальные, налоговые и биологические элементы, связанные с последовательностью физико-поведенческих единств. Джон муж, мы так можем сказать, представляет собой сумму Джона вместе с некоторой (его) долей тех всеобщих институциональных уз, которые (на время рассматриваемого периода) связывают его с его женой (и если Джона и Мэри мы покажем отдельно, то здесь Джон как муж и Мэри как жена, сразу же, перестанут существовать).

3.8 От экологической психологии к международному праву.

Наша теория социальных объектов теперь может быть сформулирована следующим образом. Существуют физико-поведенческие единства, установившиеся картины поведения и физические окружения, в которые все мы вовлечены в нашей повседневной деятельности. Данные физико-поведенческие единства представляют собой некую существенную часть обстановки действительности, что объединяет собой разнопорожденные продолженности и происшествия (такие как вы и я). Данное положение, если хотите, выражает преданалитическую основу теории. Физико-поведенческие единства наделены частями – включающими председательствующего Джона (во время лекционного собрания) и играющего в гольф Джима (участвующего в связке). И они порождают последствия – включая в число последних подписанные контракты, исполненные заказы, высказанные суждения, присвоенные награды.

Ряд физико-поведенческих единств, входящих в расширенные цепочки так повторяют те же самые реализации или соответствующие образцы поведения, уже существовавшие в историческом развитии, чтобы соответствующим частям и последствиям, также, соответствовал бы статус возможно более высокий, чем любая его частная реализация. Президент Билл остается президентом даже в состоянии сна. Границы Люксембурга остаются его границами даже тогда, когда снимается охрана и демонтируются заграждения.

Физико-поведенческие единства представляют собой входящие в совокупную действительность части: они располагают вещами физического мира и феноменами поведения как своими частями. Физические определители физико-поведенческих единств (здание фондовой биржи) продолжают свое существование и тогда, когда соответствующее им поведение уже перестает проявляться; но само собой единство (фондовый рынок на протяжении каждой очередной торговой сессии) уже нуждается в соответствующем поведении как условии порядка своего существования. В отношении поведения животных, подобным образом, определители физико-поведенческого единства (экологическая ниша) могут существовать даже в том случае, поскольку гуси прилетели только сейчас, когда не наблюдается никакого соответствующего поведения. Но само собой единство (гнездовья на период вегетативного сезона) требует соответствующего поведения как основания своему существованию.

Пытаясь понять, как же должна действовать данная теория, позвольте нам проанализировать случай назначенных объектов в пространственной области, тех самых, что выражают содержание факта, говорящего о назначении пространственных границ, например размежевания одного участка земли от соседнего, что исполняется посредством некоторых человеческих решения либо определения.³⁰ Национальные границы, представляющие собой виды численно измеряемых и свойственно характеризуемых линий, представляют собой именно образцы именно такого рода назначенных границ, по крайней мере, из того ряда случаев, о которых мы судим по примерам Колорадо, Вайоминга или Юты, где они пролегают вопреки всем тем качественным прерывностям, которые демонстрирует очерчиваемая ими действительность. Округ Дэйд, Флорида, Соединенные Штаты, Северное полушарие и т.д. представляют собой назначенные объекты географического происхождения.

Теперь подобные назначенные пространственные объекты могут быть определены посредством и еще раз посредством тех физико-поведенческих единств, именно с которыми они и ассоциируются. Земельный участок, что он собой представляет и где он находится (и это определено его природой, принадлежащей ему как любому наделу не возделываемой земли), определен как специфическими действиями, происходящими в регистрирующих органах, так и фрагментами, относящимися к геодезической документации. Нация, что она собой представляет и где находится, определяется специфическими действиями, происходящими в государственных институтах, в коридорах власти и на военных форпостах. Что такое произведение искусства, определяется специфическими действиями, происходящими в кабинетах искусствоведов, директоров галерей и кураторов, и в реставрационных студиях. Каждый названный здесь процесс идентификации, конечно же, позволяет заканчиваться и стадией краха. Примером подобного рода могут служить действия мошенников на доверие в области сделок с недвижимостью, создававших такие подложные физико-поведенческие единства, неподлинность которых не могла быть раскрыта их несведущими жертвами. Джексон показал как государственная система международного права, основанная на принципе взаимного признания, может действовать подобным образом в сфере дарования государственности даже неким "квази-государствам", чьи мнимые правительства полностью не контролируют вверенные им территории. И жульничающие владельцы галерей подобным же образом в минувшие десятилетия придавали ложный блеск целым жанрам псевдоискусства. Однако следует напомнить, возможность испытать подобный крах обеспечена только тем, что продолжает работу и параллельная система физико-поведенческих единств правильного порядка.

Огл. 4. Присущ ли Гибсону реализм?

Близость Гибсоновской экологической перспективы к феноменологическим теориям жизненного мира (или "Umwelt" теории или теории "среды" или "телесного пространства"), выдвигаемым не только одним Гуссерлем, но и его единомышленниками феноменологами и конструктивистскими биологами, такими как фон Экскюль, позволяет нам подвергнуть сомнению ту в настоящее время общеупотребительную точку зрения, согласно которой Гибсон должен пониматься нами как реалист. Катц (1987) предлагал нам в свете подобной точки зрения рассмотреть следующие характерные определения Гибсоновской Экологической интерпретации зрительного восприятия:

животные и среда их окружения представляют собой некий нераздельный дуализм. Каждый элемент здесь подразумевает другой элемент. Не существует животных вне того, чтобы всякое из них окружала некая среда. Равным образом, хотя это и не в равной степени очевидно, каждая среда подразумевает окружаемое ею животное (или, как минимум, организм). (1979, стр. 8)

Возможности среды суть то, что предлагается животному, что его обеспечивает или снабжает, неважно, служит оно благой или же негодной цели. Я подразумеваю под [возможностью] нечто, что так обращено к обоим, как к среде, так и к животному, как не обращается к ним ни один другой элемент. Это подразумевает взаимозависимость животного и среды. (1979, стр. 127)

Возможность не представляет собой ни объективного, ни субъективного свойства; в ней сосредоточены они оба, если так позволено будет сказать. Возможность проходит насквозь через дихотомию субъективное – объективное. – Она представляет собой объединение физического и психического, то есть никакого. (1979, стр. 127)

Приведенные цитаты выражают, согласно Катцу, релятивистское прочтение, в соответствии с которым, как и в соответствии с Экскюлем, разные виды проживают в различных мирах:

Могут ли сухопутные животные правильно чувствовать воду, когда водоплавающие виды неправильно, или наоборот? Гибсон дает нам отрицательный ответ. Каждое из них живет в своем особом мире и, вдобавок, каждое воспринимает по-разному. Вода образует субстанцию для одного мира и среду для другого; она не будет и не абсолютной субстанцией, и не абсолютной средой. "Животное и его среда, следует помнить об этом, представляют собой обратные элементы". Никогда нельзя сказать какова вода, если не говорить о том, что она есть, как и не допустима здесь обособленность обратная данной. (Катц, 1987, стр. 120)

Напомним о двух принципиально важных мотивациях, создающих релятивистское и репрезентативистское представление о познании: (1) проблема ошибки и (2) проблема кажущейся глобальной несовместимости между различными системами представлений.

Ошибочность восприятия, в соответствии с общепринятыми концепциями, показывает нам восприятие не как чистый продукт приходящего воздействия. Это говорит нам что, по крайней мере, в случае, например моментов галлюцинации, формируемые восприятием объекты создаются или составляются самим воспринимающим. Релятивист понимает мир тем, что дано нам в восприятии всегда в смысле сконструированного или конституированного мира. Релятивист, таким образом, готов решать проблему ошибки, не отказываясь от универсальной теории восприятия, но только дорогой ценой потери его теорией укоренения в том единственном действительном мире что, в общесмысловой перспективе, будет определен как среда восприятия. Реалистическое решение проблемы ошибки отрицает то, что феноменологически ощутимо как унитарный феномен "восприятие", представляющий собой с онтологической точки зрения унитарное явление вообще. Задача развития теории восприятия (последовательного, правдивого, всеохватывающего восприятия) должна отличаться от другой, весьма не похожей на нее задачи анализа ошибки восприятия (различного рода упущений стандартного, достоверного случая).

Вторую мотивацию релятивизма можно сформулировать следующим образом: наше общесмысловое пространство восприятия наделено, можно предположить, Евклидовой структурой (или структурой, близко с ней связанной); физическое пространство несколько иное, его структура несколько отличается; и вполне возможно, что пространство восприятия мышей, пауков или моллюсков тоже характеризует его особая структура. Но все подобные структуры могут быть истинны в своем пространстве, если обращаться к нему как к самому себе. Следовательно, если мы аргументируем нашим (и мышиным, и паучьим) пространством восприятия, то подобный аргумент нельзя рассматривать иначе, нежели как некое простое "представительство". Подобный взгляд и позволяет сопоставить его с конструктивистским, релятивистским, проекционистским, Кантианским способом суждения, который и был найден Катцем у Гибсона.

Но, если мы продолжим избранный Катцем пример, пространство (как мы его принимаем) представляет собой непрерывность. Любые подобные непрерывности позволяют применить к ним разбиение, основанное на всевозможных произвольных способах (как производители сыра выпускают его в треугольной, прямоугольной и круглой формах, и наш краткий перечень далеко еще не показывает полный список используемых форм сырных голов). Все члены семейства взаимно конфликтующих "пространств восприятия", проявят теперь превосходное свойство совместимости, если они позволят интерпретировать их как выразителей определенных членений, например членений определенного уровня гранулярности, относящихся к одной и той же самой действительности. Мир (подобно сырной голове) позволяет делить его на ломти всегда более чем одним способом. И здесь следует назвать одно преимущество мереологии в качестве инструмента онтологии – она способна показывать нас во всеоружии наших возможностей.

Каждый язык, каждая теория, каждая манера поведения животных была образована, согласно данному пониманию, ее собственным глобальным членением действительности. Разнообразные жизненные практики животных создают соответствующие членения действительности в пределах экологических ниш. И человеческие восприятие и действие совместно образуют то мезоскопическое членение действительности, которое мы называем общесмысловым миром.

Изучение жизненной среды человечества на взгляд отличается от любой другой науки более или менее стандартного порядка. Это заставляло некоторых философов и теоретиков познания вводить противопоставление, говорящее о том, что формы окружений, установки, физико-поведенческие единства представляют собой только "феномены" – они представляют собой субъективные конструкции, должным образом интерпретируемые только в рамках репрезентационистской или "методологически солипсистской" психологии. Брошенный Гибсоном вызов сказал нам, демонстрируя как изучение установок окружения способно представлять собой лишь "совместимость физики, механики, оптики, акустики и химии", оставаясь только предметом "фактов высшего порядка, никогда не фиксировавшихся данными науками, и потому и не находящих своего определения". (Гибсон, 1979, стр. 17) Принятие брошенного вызова означает для нас необходимость разработки реалистической теории физико-поведенческих единств и других типов назначенных объектов, важных для повседневного человеческого ведения в той форме, которая не будет противоречить решениям стандартной количественной физики.³¹ Гибсон использует понятие "экология" только для обозначения дисциплины, охватывающей подобного рода промежуточные факты; он представляет ее в виде "смеси физики, геологии, биологии, археологии и антропологии, но с некоей претензией на унификацию" на основе вопроса: что именно способно стимулировать организм? (Гибсон, 1966, стр. 21)

Как это должно быть сделано, я надеюсь, понятно: физико-поведенческие единства (и их зоологические соответствия) и социальные объекты, которые действуют рука об руку, представляют собой части пространственно-временной непрерывности действительности, той самой действительности, что описывается именно физически. Они представляют собой, с точки зрения физической интерпретации, надстроечные условности этой подлинной действительности, элементы, никогда не соответствующие тому, чтобы их можно было бы понять как какую–либо комбинацию физических базовых составляющих. Но, тем не менее, они продолжают оставаться подобными элементами.

перевод - А.Шухов, 06.2003 г.

Литература.

Barker, Roger G. 1968 Ecological Psychology. Concepts and Methods for Studying the Environment of Human Behaviour, Stanford: Stanford University Press.
Barker, Roger G. and Associates 1978 Habitats, Environments, and Human Behaviour. Studies in Ecological Psychology and Eco-Behavioural Science from the Midwest Psychological Field Station, 1947-1972, San Francisco: Jossey-Bass Publishers.
Brentano, Franz 1933, Kategorienlehre, edited by A. Kastil, Hamburg: Meiner, English translation by R. M. Chisholm and N. Guterman, The Theory of Categories, The Hague/Boston/London: Nijhoff, 1981.
Brentano, F., 1976, Philosophische Untersuchungen zu Raum, Zeit und Kontinuum, edited by S. Kцrner and R. M. Chisholm, Hamburg: Meiner, English translation by Barry Smith, Philosophical Investigations on Space, Time and the Continuum, London: Croom Helm, 1988.
Brunswik, Egon 1934 Wahrnehmung und Gegenstandswelt. Grundlegung einer Psychologie vom Gegenstand her, Leipzig and Vienna: Deuticke.
Ehrenfels, Christian von 1890 "Ьber 'Gestaltqualitдten'", Vierteljahrsschrift fьr wissenschaftliche Philosophie, 14, 242-292, English translation as "On 'Gestalt-Qualities"', in Barry Smith (ed.), Foundations of Gestalt Theory, Munich and Vienna: Philosophia, 1988, 82-123.
Fine, Kit 1982 "Acts, Events, and Things", in W. Leinfellner, et al., eds., Language and Ontology, Vienna: Hцlder-Pichler-Tempsky, 97-105.
Fine, Kit 1995 "Part-Whole", in Smith and Smith, eds., 463-486.
Fodor, Jerry and Pylyshyn, Zenon W. 1981 "How Direct is Visual Perception? Some Reflections on Gibson's 'Ecological Approach'", Cognition, 9, 139-196.
Gelder, Tim van (forthcoming) "Monism, Dualism, Pluralism", to appear in Mind and Language.
Gibson, J. J. 1966 The Senses Considered as Perceptual Systems, London: George Allen and Unwin.
Gibson, J. J. 1979 The Ecological Approach to Visual Perception, Boston: Houghton-Mifflin, repr. 1986, Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Gilbert, Margaret 1989 On Social Facts, New York: Routledge, Chapman and Hall.
Gilbert, Margaret 1993 "Group Membership and Political Obligation", The Monist, 76, 119-131.
Grassl, Wolfgang and Smith, Barry (eds.) 1986 Austrian Economics: Historical and Philosophical Background, New York: New York University Press, London/Sydney: Croom Helm.
Harrington, Anne 1996 Reenchanted Science. Holism in German Culture from Wilhelm II to Hitler, Princeton, NJ: Princeton University Press.
Hayek, F. A. 1979 Law, Legislation and Liberty: A New Statement of the Liberal Principles of Justice and Political Economy, Chicago: University of Chicago Press, vol. III.
Heider, Fritz 1959 On Perception and Event Structure, and the Psychological Environment, Selected Papers (Psychological Issues, Vol. 1, No. 3), New York: International Universities Press.
Husserl, Edmund 1900/01 Logische Untersuchungen, 2 vols., the 2nd in 2 parts, Halle a. d. S.: Max Niemeyer; 2nd edition 1913/21, Logical Investigations, 2 vols., translation of 2nd edition by J. N. Findlay, London: Routledge and Kegan Paul.
Husserl, Edmund 1952 Ideen zu einer reinen Phдnomenologie und phдnomenologischen Philosophie. Zweites Buch: Phдnomenologische Untersuchungen zur Konstitution, M. Biemel (ed.), Ideas Pertaining to a Pure Phenomenology and to a Phenomenological Philosophy. Second Book: Studies in the Phenomenology of Constitution, translated by R. Rojcewicz and A. Schuwer, Dordrecht: Kluwer, 1989.
Husserl, Edmund 1954 Die Krisis der europдischen Wissenschaften und die transzendentale Phдnomenologie. Eine Einleitung in die phдnomenologische Philosophie, W. Biemel (ed.), The Crisis of European Sciences and Transcendental Phenomenology: An Introduction to Phenomenological Philosophy, translated by David Carr, Evanston IL: Northwestern University Press, 1970.
Ingarden, R. 1964/65 Der Streit um die Existenz der Welt, 2 vols. the second in 2 parts, Tьbingen: Niemeyer. Partial Eng. trans. of vol. I as, Springfield: Thomas, 1964.
Jackson, Robert H. 1990 Quasi-States: Sovereignty, International Relations and the Third World, Cambridge: Cambridge University Press.
Jennings, Herbert Spencer 1909 "The Work of J. von Uexkьll on the Physiology of Movements and Behaviour", The Journal of Comparative Neurology and Physiology, 19, 313-36.
Johansson, Ingvar 1989 Ontological Investigations. An Inquiry into the Categories of Nature, Man and Society, London: Routledge.
Johnson, W. E. 1921/24 Logic, 3 volumes, Cambridge: Cambridge University Press.
Katz, Stuart 1987 "Is Gibson a Relativist?", in A. Costall and A. Still, Cognitive Psychology in Question, Brighton: Harvester, 115-127.
Koffka, Kurt 1935 Principles of Gestalt Psychology, London: Routledge and Kegan Paul.
Kolnai, Aurel 1981 "Identity and Division as a Fundamental Theme of Politics", in B. Smith, ed., Structure and Gestalt. Philosophy and Literature in Austria-Hungary and Her Successor States, Amsterdam: John Benjamins, 317-346.
Marty, Anton 1908 Untersuchung zur Grundlegung der allgemeinen Grammatik und Sprachphilosophie, volume 1, Halle a. S.: Max Niemeyer, repr. Hildesheim: Olms, 1976.Michaels, Claire F. and Carello, Claudia 1981Direct Perception, Englewood Cliffs: Prentice-Hall.
Mulligan, Kevin 1995 "Perception", in Smith and Smith, eds.,, 168-238.
Nenon, Thomas 1997 "Two Models of Foundation in the Logical Investigations", in: Phenomenology of Values and Valuing. Edited by James G. Hart and Lester Embree. Dordrecht/Boston/London: Kluwer Academic Publishers, 97-114.
Petitot, J., Varela, F. J., Pachoud, B. and Roy, J.-M. (in press) Naturalizing Phenomenology: Issues in Contemporary Phenomenology and Cognitive Science, Stanford: Stanford University Press.
Reed, Edward S. 1989 James J. Gibson and the Psychology of Perception, New Haven and London: Yale University Press.
Reinach, Adolf 1913 "Die apriorischen Grundlagen des bьrgerlich Rechtes", Jahrbuch fьr Philosophie und phдnomenologische Forschung, 1, English translation as "The A Priori Foundations of Civil Law", by J. Crosby, in Aletheia, 3, 1983, 1-142.
Scheler, Max 1954 Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik, 4th edition, Bern: Francke, English translation by M. S. Frings and Roger L. Funk as Formalism in Ethics and Non-Formal Ethics of Value, Evanston: Northwestern University Press, 1973.
Schmidt, Jutta 1980 Die Umweltlehre Jakob von Uexkьlls in ihrer Bedeutung fьr die Entwicklung der Vergleichenden Verhaltensforchung, Inaugural Dissertation, University of Marburg.
Schoggen, P. 1989 Behavior Settings. A Revision and Extension of Roger G. Barker's Ecological Psychology, Stanford: Stanford University Press.
Schotter, John and Newson, John 1982 "An Ecological Approach to Cognitive Development: Implicate Orders, Joint Action and Intentionality", in G. Butterworth and E. P. Light (eds.), Social Cognition, Hassocks: Harvester, 32-52.
Searle, John R. 1995 The Construction of Social Reality, New York: The Free Press.
Simons, Peter M. 1987 Parts. An Essay in Ontology, Oxford: Clarendon Press.
Smith, Barry 1986 "Austrian Economics and Austrian Philosophy", in Grassl and Smith (eds.), 1-36.
Smith, Barry 1994 Austrian Philosophy. The Legacy of Franz Brentano, Chicago/LaSalle: Open Court.
Smith, Barry 1995 "On Drawing Lines on a Map", in Andrew U. Frank a nd Werner Kuhn (eds.), Spatial Information Theory. A Theoretical Basis for GIS (Lecture Notes in Computer Science 988), Berlin/Heidelberg/New York: Springer, 475-484.
Smith, Barry 1995a "Common Sense", in Smith and Smith (eds.), 394-436.
Smith, Barry 1996 "Mereotopology: A Theory of Parts and Boundaries", Data and Knowledge Engineering, 20, 287-303.
Smith, Barry and Smith, David Woodruff, eds. 1995 The Cambridge Companion to Husserl, Cambridge: Cambridge University Press eds., The Cambridge Companion to Husserl, Cambridge: Cambridge University Press.
Smith, Barry and Varzi, Achille C. 1997 "Fiat and Bona Fide Boundaries: Towards on Ontology of Spatially Extended Objects", COSIT '97: Conference on Spatial Information Theory (Springer Lecture Notes), Berlin/Heidelberg/New York: Springer Verlag.
Steele, David Ramsay 1992 From Marx to Mises. Post-Capitalist Society and the Challenge of Economic Calculation, La Salle: Open Court.
Uexkьll, Jakob von 1928 Theoretische Biologie, Berlin: J. Springer.
Uexkьll, Jakob von 1957 "A Stroll Through the World of Animals and Men", in C. H. Schiller (ed.), Instinctive Behaviour, London: Methuen.
Varzi, Achille C. 1994 "On the Boundary between Mereology and Topology", in R. Casati, B. Smith and G. White (eds.), Philosophy and the Cognitive Sciences, Vienna: Hцlder-Pichler-Tempsky, 423-442.
Zelaniec, Wojciech 1992 "Fathers, Kings, and Promises: Husserl and Reinach on the A Priori", Husserl Studies, 9, 147-177.
Zelaniec, Wojciech 1996 The Recalcitrant Synthetic A Priori, Lublin: Artom.
Zemach, E. M. 1970 "Four Ontologies", Journal of Philosophy, 76, 213-247.

 

¹ Настоящая работа отчасти была поддержана средствами Исследовательского гранта, предоставленного Национальным центром географической информации и анализа (Проект Варениус, номер гранта SBR 96-00465).
² Гибсон и Коффка некоторое время являлись коллегами Смита, и научным руководителем диссертации Гибсона был Герберт С. Лангфельд, сам в прошлом студент Штумпфа. Об оказанных на Гибсона влияниях см. Риид 1989, сс. 19, 38, 49. На Баркера и Левина см. Шогген 1989, стр. 300 и далее.
³ См. Муллиган 1995, стр. 1989 и ниже.
⁴ См. эссе Хайдера "Описание психологической среды в работах Марселя Пруста" (1959 85-107), особенно стр. 95 и ниже.
⁵ См. Смит 1995а, где приведен обзор Гуссерлевской онтологии общесмыслового мира и поднимаемых ею проблем.
⁶ И в качестве продолжения: Если среду животного в данный момент можно представить как круг, то только он будет вносить каждое последующее состояние в новый круг подобной среды. Таким образом, мы можем получить последовательность, вся длина которой сопоставлена с жизненной чередой этого животного. Со всех сторон данную последовательность формирует тот самый характер, который единственно мыслится как формируемый по и вокруг жизненного пути животного. Этот жизненный путь в подобном смысле оказывается повторением прохождения закрытого с обоих концов средообразующего туннеля. Тот вариант характера, который возникает при действии средообразующего туннеля, определяется уже в начале таким образом, чтобы далее мы могли определять его ширину и богатство. Но еще предопределена и временная продолжительность туннеля, превысить которую невозможно. (Экскюль, 1928, стр. 70)
⁷ Харрингтон, 1996, стр. 46. "Мир физика в представлении биолога служит только концептуальным миром [nur als eine gedachte Welt] которому нельзя подобрать действительности, оказывающей помощь в качестве значимой для интерпретации". (Экскюль, 1928, стр. 61)
⁸ Теория прямого восприятия являлась объектом критики Фодора и Пилишина (1981), много сделавшими для того, чтобы изменить недооценку философами работ Гибсона. Эта критика относится к предмету того, способен ли экологический подход Гибсона помочь открытию исходных закономерных связей психологической реальности. Они не затрагивали тех аспектов работы Гибсона, которые относятся к предметам нашего обсуждения.
⁹ См. например Файн 1995, Джоханссон 1989, Симонс 1987, Смит 1996, Варзи 1994.
¹⁰ Наиболее подробный разбор онтологии продолженностей и происшествий можно найти в Ингарден 1964/65. Данная терминология впервые использована Джонсоном 1921/24.
¹¹ Это исследуется в Зеемах 1970.
¹² Как подчеркивает Ненон (1997, стр. 102) Гуссерль не сводил вместе эти различные типы примеров. Согласно его точке зрения, отношения, возникающие между мужем и женой, королем и его подданными, представляют собой просто "соотносительные отношения", управляемые исходя из аналитических законов. Зеланьиц однако показал (1996), что это не похоже на тривиальный процесс проведения линии между "аналитическим" и "синтетическим" примерами из подобной области. Что существенно для рассматриваемой нами проблемы, все подобные примеры формируют простую непрерывность (см. Зеланьиц 1992).
¹³ Примеры подобного рода, рассмотренные в Симонс 1987, мы оставляем в стороне; их целостность может рассматриваться как результат таких простых физических факторов как склеивание или закрепление, и данные проблемы, так как они ставятся (относясь, прежде всего, к предмету тождественности во времени), здесь не оспариваются.
¹⁴ См. Гилберт 1989, 1993 (особенно стр. 122 и ниже, в дальнейшем и вопрос "множественных предметов").
¹⁵ Анализ точки зрения Марти на проблему коллективов и иных вариаций нереальных объектов см. в Смит 1994, стр. 96 и ниже.
¹⁶ Представление о данном предмете развивал Серл 1995 (где высший уровень "институциональных фактов" представлялся как создаваемый и поддерживаемый посредством веры, привычки и традиции как участвующих в нем частей). Ненон (1997, стр. 102), вероятно приписывает подобное двухуровневое представление и Гуссерлю, но он применяет несоответствующее употреблению Гуссерля синонимическое совпадение понятия "отвлеченность" и понятия "зависимость" в третьем томе Логических исследований, употребления, которое не имеет ничего общего с обыкновенной интерпретацией отвлеченности как объектности, относящейся к особой высокоуровневой сфере, отличной от сферы конкретной, изменяющейся, телесной субстанции.
¹⁷ Рейнах представлял (1913) "онтологию социальных отношений" на такой основе, которая изобретательным образом отводит место не только социально-институциональным отношениям, но и, кроме того, свойствам социальной действительности, которые обнаруживаются до всякого вступления в действие и до всякого установления организующих принципов.
¹⁸ См. Фриц Хайдер, "Вещь и среда" в Хайдер 1959, 1-35. См. также Шогген, 1989.
¹⁹ Баркер, 1968, стр. 154 и ниже.
²⁰ Баркер, 1968, стр. 32.
²¹ Баркер, 1968, стр. 30 и ниже.
²² Глобальная система тропинок, пересекающих склон холма, возникает как непреднамеренное последствие многих действий, выполненных в локальном масштабе. Фридрих фон Хайек (1979) показывает степень, в соответствии с которой культурные феномены, включающие в себя закон, язык, религию и рыночные отношения аналогично обязаны своим возникновением некоему стихийному накоплению во времени ряда эффектов индивидуальных решений и действий. Австрийская школа экономики, ведущими деятелями которой и были Хайек совместно с Карлом Менгером и Людвигом фон Мизесом, вообще стремится представлять масштабные социальные феномены в понятиях их мельчайших составляющих - иными словами в понятиях жизненных установок, в которые вовлечены индивидуальные участники. О разнообразном взаимопроникновении идей австрийских философов и экономистов см. Грассль и Смит (ред.) 1986. Эти идеи и показывают, на материале поведенческих установок и "настройки" организма к среде, свою связь с экономическим понятием "рыночная ниша"; см. Смит 1986.
²³ Баркер, 1968, стр. 11 и ниже, 16; 1978, стр.34.
²⁴ Гибсон, 1986, стр. 101.
²⁵ Гибсон, 1986, стр. 129.
²⁶ Шелер также говорит о необходимости употребления понятия, отражающем факт, что мы в некотором смысле настроены в отношении нашей среды, то есть что мы получаем информацию из нашего окружения даже в отсутствии сознательных, рефлексивных оценок: Подобное принадлежит мгновенной "среде", но не только ряду объектов, которые я чувствую … когда я гуляю по улице или нахожусь в моей комнате, но также и со всем тем, что существует и не существует, со всем тем, что может быть тем или другим, или со всем тем, что я практически "вычисляю", т.е. с автомобилями и людьми, которых я избегаю (когда я теряю мою мысль или когда мой взгляд фиксирует нечто весьма отдаленное). Моряк, например, способен "вычислить" надвигающийся шторм на основе фактов изменения среды, не имея возможности утверждать какое же особенное состояние (то есть, например, характеристики облачности, температуры и т.д.) служит ему знаком. (Шелер, 1959, стр. 159)
²⁷ Во второй книге его Идей Гуссерль употребляет идеи весьма сходные с приведенными, анализируя предмет специальных форм окружения, например исторического, естественнонаучного и математического. (См. Смит 1995а)
²⁸ См. Стиили 1992.
²⁹ Эренфельс, 1890, англ. пер. стр. 110.
³⁰ См. Смит 1995, Смит и Варзи 1997.
³¹ Это не говорит о том, что можно пренебречь феноменологическими требованиями; скорее это то, что необходимо нам для достижения определенных целей, в частности совместимости с естественными науками: см. Петито и др. (в печати).