Социальный кризис: Кризис представляет собой одно из двух возможных строящихся в порядке предопределительного развертывания исторических взаимодействий, а именно такое, формат ограничительной структуры которого реализуется посредством порядковой формы социальный факт. Отсюда нормативность кризиса допускает ее понимание в качестве именно результата «поступка» определенного «инициатора», а именно структуры, способной к развитию такого рода активности, что опережает или блокирует активность других структур, и, тем самым, подавляет их самодостаточность (таковы завоевания и разорения). Кризис всегда завершается положением, при котором собственно способность ведения деятельности «подавленной» стороной попадает в «абсолютную» зависимость от поддержания условий «комфортности» для наделенной преимуществом стороны. Помимо этого, итогом кризиса всегда служит необратимое изменение вторичных качеств у претерпевающих его социальных агентов; «надежда» же на обратимость кризиса сохраняется исключительно в случае расширения состава претерпевшей кризис стороны более чем на две дополнительные структуры, заменяющие подавленные кризисом средства проявления активности. Реальной природой социального кризиса следует понимать выбывание функционалов в составе подверженного кризису социального агента; тем не менее, кризис, конечно, назревает, но ввиду функционального механизма осуществления, реализуется, если несколько упростить случай его наступления, практически, при оценке с позиций социального измерения времени, мгновенно. Проявившись, кризис продолжается определенный промежуток времени (реально – имеет место уже «наличие последствий» кризиса), опасность же кризиса способна зреть на протяжении фактически произвольных промежутков социальной истории – как достаточно недолгое время, так и продолжительный период. Итоговое «подчинение» одних социальных структур другой структуре в результате кризиса возможно именно потому, что эта последняя располагает возможностью лишения подчиняющихся структур «выбора» необходимых функциональных средств, изымая, в частности, имеющиеся у них резервы как ресурсов, так и активности. (Тип определения: предметное)

В качестве конкреций именно «видимой» части кризисной коллизии способно выступать достаточно большое число относящихся к довольно широкому спектру явлений, причем не обязательно нормализованных условиями размера или места происхождения и не обязательно вовлекающих в процесс протекания исторически представительные социальные общности. Любые формы социальных тенденций, начиная собственно жизнью человека и вплоть до действительности сложных и изощренных видов социальной организации, всё при определенных условиях способно переживать кризис. Отсюда и смысл кризиса следует видеть не в условиях, именно и обуславливающих позицию приложения и возникновения кризиса, но в характерной социальному кризису способности резкого переустройства социальной специфики, категорическом и недвусмысленном преобразовании социальной организации. Смысл кризиса вряд ли позволяет и его редуцированное представление не более чем понятием «ограничение», – в частности, следует понимать, что социальное развитие приемлет как принудительный, так и добровольный порядок принятия на себя социальными структурами определенных ограничений; кризис здесь – не исключение, вполне возможен и порядок добровольного кризисного самоограничения. Подобная специфика и позволяет отнесение к числу разновидностей социального кризиса такие варианты изменения условий социальной организации, как переход государств под внешнее управление, завоевание этих же государств противником, внезапное банкротство и ограбление на улице, разоблачение лженаучной теории, распад рынка, потерю конкурентоспособности отдельным производителем. (Тип определения: область смыслов)

Совершенно очевидно, что социальный кризис в виде именно той характерной специфики, которую наша модель и отождествляет подобной процедуре реконструкции социальной организации, сложно понимать «развивающимися», однако уже иной возможностью «подготовки» кризиса и оказывается специфическое явление нарастания кризисного «фона». Именно признание подобного рода порядка и не предполагает согласия с оценкой кризиса в контуре именно нечто «настоящих» обстоятельств. Даже более того, недвусмысленно очевидная «внезапность» кризиса и обратит единственной основой классификации его смысловой области именно момент предкризисного развития. Кризис, как бы то ни было, но представляет собой такую форму «необратимого» воздействия на некий порядок социальных отношений, чьи условия именно и определяют, что кризисные «обстоятельства» с «какой лишь возможно» скоростью способны распространиться во все доступное им социальное пространство. В таком случае, именно подобный принцип и позволит определить, что не количество охвата, но качество подчиняющихся структур и следует понимать условием, определяющим основание смысловой оценки кризиса. В частности, некая конкретная структура способна идти к кризису способом «вползания» в кризис, все большего заимствования целей деятельности в силу отличающего ее дефицита собственной активности, – впоследствии она именно переживет кризис приспособления к социальным условиям. Другим видом кризиса следует понимать невозможность для структуры самостоятельной активности в некоем внезапном взаимодействии, – то есть подобная структура уже будет переживать кризис способности выбора нужного образа действий. Первый тип, условно, – хозяйственная разруха, второй – поражение в «молниеносной» войне. (Тип определения: смысловая группировка)

Как бы подобное не показалось странным, но источником оценки кризиса способна явиться и характеристика востребования некоей разрушительной активности, фактически расчистки «пространства» для новых форм социального прогресса. На спекулятивном уровне подобная возможность предполагает то объяснение, что фактический творец кризиса – подчиняющая структура позволяет ее понимание своего рода «потребителем» образующейся послекризисной организации общества. Но и виновником кризиса невозможно целиком понимать именно подчиняющую структуру, поскольку собственно возможность кризиса наступает лишь в случае нарушений адаптации претерпевающей структуры. В принципе возможность кризиса не допускает ее установление, если рассматривать один лишь состав его участников и принимать в расчет лишь преследуемые ими цели деятельности. Условия возникновения кризиса следует искать не столько в области социальных характеристик его деятелей, сколько в области предназначенного для их деятельности социального «пространства». В рамках некоей социальной среды в целом именно и должны получить развитие обстоятельства, побуждающие социальных агентов к участию в нестабильных взаимодействиях. Подобные обстоятельства порождают лишь совершенно определенные же социальные последствия, - порядок, когда некризисные («продуктивные») социальные взаимодействия уже не достигают стадии их формального окончания. Стремление часто всего лишь единственного агента остановить бессмысленное развитие, прервать серию не завершающихся окончанием социальных взаимодействий и порождает социальный кризис. (Тип определения: областью возможного)

Историография предмет «социального кризиса» склонна расценивать именно как специфику своего рода «тягостной неизбежности» присутствия в социальном развитии вдобавок и казусов всеобщих и глубоких нарушений. Или, иначе, нам с сожалением следует подчеркнуть, что при наличии определенного внимания к проблеме кризиса со стороны традиционной историографии подобные попытки не позволяют усмотреть в них постановку проблемы именно выделения условий и хода кризиса. Одновременно историография, при отрицании недвусмысленной неизбежности кризисных фаз развития, акцентирует внимание именно на моменте «перехода» к фазе кризиса. И лишь признание кризиса на положении именно «системной» социальной функции будет указывать на понимание социологом либо историком сложности кризиса именно как определенного порядка вещей. Примером подобного отношения можно назвать некоторые из оценок событий римской истории, данные С. Л. Утченко, в частности его понимание наступившего в итоге Союзнической войны кризиса Рима-полиса: «Таковы наиболее ощутимые, «видимые» успехи движения. Его более глубокие результаты заключались в том, что оно действительно подорвало римскую полисную организацию, полисные институты, нанесло глубокий удар Риму-полису. Уже один тот факт, что теперь все население Италии превратилось в принципе в полноправных участников римского народного собрания, делал невозможным его полный сбор и действенное функционирование. Нарушался ряд «условий существования» полисной организации - принцип замкнутости гражданского коллектива, его стабильность, его «легко обозримые» размеры. Все это неизбежно влекло за собой в самом недалеком будущем нарушение и других обязательных «условий существования». («Политические учения Древнего Рима», с. 47) (Тип определения: комбинаторное)

Наполнением ЧУЖОГО кризису класса значений следует понимать именно обособляемые характеристики и другие принадлежащие группе производных социальные формы, причиной чему и следует понимать непосредственно отличающую их способность бесконечной делимости. Структуры, специфику которых именно и определяет принадлежность конкретной категории структур, те, что рано или поздно, но непременно в силу принципиальной «потребности» сложного развития в подобного рода средстве обновления, будут воспроизводить кризис, образуют НИКАКОЙ кризису класс значений. В СВОЙ класс значений кризисы будут включать исторические взаимодействия – и мгновенные, и постепенные – результатом которых и оказывается подчинение безусловно активной структуре других структур; подобному же классу принадлежат и исторические преобразования, наделенные способностью «передислокации» содержания исторических структур. (Тип определения: экстенсионалом)