Социальная регуляция: Именем «социальная регуляция» мы будем обозначать такой порядок типизирующего отношения, упорядочивающее влияние которого будет распространяться на практику стереотипного принудительного развертывания кризиса или торможения. Или - в случае социальной регуляции кризис и торможение не будут представлять собой последствия произвольного переустройства социального порядка, но именно будут воссоздаваться по образцу неких состоявшихся в обозримом прошлом кризиса либо торможения. Фактически при употреблении регуляции случайное развертывание для регулируемой условности неких обособляемых характеристик замещается их упорядоченным приведением в действие. Посредством регуляции блокируется уже не просто некая социальная функциональность, но ограничивается активность уже определенного корпуса состава социальной действительности. Порядок типизации используемых в регулирующем действии кризиса либо торможения и сводится к существенной редукции их состава, в результате чего подобный состав и урезается до всего лишь функционально обязательных составляющих. Минимальность типической конфигурации средств регуляции обеспечивает последнюю кратчайшей (но не исторически мгновенной) продолжительностью и большей – относительно первообраза – «глубиной проникновения», а также и достаточно простым порядком отмены ее воздействия. Регуляция осуществляется теми социальными условностями над такими их партнерами, которые практически не в силах противостоять и каким-то иным воздействиям со стороны первых. Структуры, пережившие регулирование, или утрачивают часть их содержания, или обуславливают его сохранение видом и формой своей последующей деятельности. Именно подобное состояние послерегулирования и представляет собой цель, преследуемую структурами – регуляторами. Регулятивным путем общество «завершает» внутри себя все служащие «его порядку» отношений структуры и тем самым и управляет активностью собственных членов. (Тип определения: предметное)

Состояние послерегулирования, если понимать его казусом отношений конкретного исторического времени, представляет собой определенный комплекс содержания и элемент устройства сложившихся социальных структур. Примером здесь способна послужить деятельность такого регулятора как «надзирающее» за рыночными контрагентами финансовое учреждение. Оно контролирует целый ряд аспектов, с одной стороны – ликвидность, уровень перекредитования, с другой – номинальный объем основного капитала и уровень амортизационных отчислений. Это учреждение не пресекает деятельность выдерживающих «хороший тон», но неоплатных должников, предприятия, не расширяющие в нужном объеме «брутто-основной» капитал, предпочитает «выводить из игры». Если предметом подобного анализа избрать сферу сознания, то в ней сменяют друг друга эпохи монополизма некоей религии, мировоззрения, художественного течения – их представители стараются изолировать всех, пытающихся создавать «продукты сознания» на автаркической основе. Научный мир строится на основе деления на доказательное (или опытно-практическое «реальное») и гипотетическое: «авторитарные» объединения ученых именно и видят своей задачей блокирование порой объявляющихся «продавцов воздуха». В качестве смыслов регуляции мы можем рассматривать вводимые с ее «помощью» следующие «порядки»: ограничение демократии, милитаризация общественных отношений, политика нерасточительной экономики, ограниченное потребление, строгие моральные нормы повседневного поведения. Естественно, к регуляции будут относиться: борьба с преступностью, ограничения экспорта и импорта, гонка инвестиций и совершенствование вооружений. (Тип определения: область смыслов)

Выделение групп смыслов регуляции несложно: оно связано с тактическим выбором конкретного способа осуществления регулирования. В одном случае, мы назовем это конструктивным влиянием, выполняющая регуляцию сила в своем действии исходит из убеждения в выпавшем ей предназначении обратить объект регулирования субъектом именно ее влияния. Иной вариант, который мы обозначим именем экстремизация, эффект регуляции обеспечивается подавляющими всякое сопротивление масштабом и силой оказываемого воздействия. Группирование смыслов регуляции согласно практике выполнения регулятивного воздействия позволяет обосновать его еще и тем, что «обдуманное» регулирование предоставляет возможность регуляторам поддерживать собственное существование, экстремальное – изменять к выгоде регулятора условия социального окружения или хронологию и номерационные отличия независимого от них социального развития. (Тип определения: смысловая группировка)

Контролирующие «рычаги управления» структуры, проводящие регулирование деятели социального развития – любому из них потребны средства регулирования, соответствующим образом обеспечивающие возможность осуществления собственно регулирующего действия. Подготовка деятеля к проведению регулирования составляет практически единственное условие ее возможности, поскольку регулируемая структура вынуждается к подчинению (и объектом регулирования, собственно, она и оказывается по признаку «слабости»!) регулятивному воздействию. Следовательно, регулятору, помимо прочего, следует еще и превосходить регулируемый элемент активностью, быстро мобилизуя для регулятивного воздействия имеющийся в его распоряжении социальный потенциал. Регулятору следует располагать возможностью или в произвольный момент обрушить на регулируемую структуру кризис, или ограничить поле её деятельности определенными рамками, или запретить ей определенное развитие, или исключить установление такой структурой внешних связей с другими структурами. Тогда универсальным определением условия возможности регуляции следует признать следующее: регуляция «накладывается» тогда, когда регулятор волен вызывать «кризисное поражение» в регулируемой структуре, или же в случае, когда от него полностью зависит функциональность регулируемой структуры, так и при наличии зависимости от проявляемой им «воли» непосредственно обеспечения стабильности течения процесса развития подобной структуры. Однако кроме названных, следует обратить внимание и на возможности оказания регулятивного воздействия на формы социальной типизации посредством ряда изменений в условиях социального времени. Возможность подобного регулирования связана еще и с имеющимися у регуляторов аналитическими способностями, что очевидно, например, в случае дискредитации. Только тогда, когда для них становится очевидна и сама «номераторная простота» практики данного состояния типизации, они овладевают возможностями сокращения «объема» резерва номераторов и установления, но уже в требуемой им степени, тех или иных «условий существования» формаций, типически контролируемых посредством кризисного воздействия. (Тип определения: областью возможного)

Историки, традиционная историография в целом, в принципе склонны к драматизации хода истории, и регуляция практически в каждом случае представляет удобное поле для подобного рода предпочитаемых исследователями социального развития домыслов. Собственно в описаниях регуляции историки склонны домысливать конфликтную сторону социальной действительности. Нередко, например, задачей выполняемого ими анализа они видят понимание положения, при котором существованию вполне зрелой политической структуры начинает угрожать диктат усиливающихся почти во всех сферах общества военных, а по существу наблюдается регуляция общества армией. Историки ищут и «находят» обстоятельства «конфликта» разных подсистем одного социума: выбирают действующих лиц драмы, выискивают моменты роковых развязок и т.п. В действительности определенные решения политической власти представляют собой не более чем ничем не обеспеченные декларации, – даже позволяя их понимание именно сугубо «номинальными» реакциями. В экономической жизни кредитная сфера может господствовать над производительной экономикой, где интересы экспорта капитала, к примеру, будут противоречить введению протекционизма, что губительно действует на жизнеспособность внутреннего производителя. И вновь историки рисуют здесь картину разорения производителей, как таковых, кредиторами, их личные драмы, борьбу за выживание и т. п. – в то же время экономическая практика, приведшая к этому, понимается ими случайной, возникающей лишь в силу некоторых специфических экономических условий. В исторических описаниях развитие конфликтных ситуаций на базе социальных ролей исторических элементов и структур часто маскирует существование регуляции. (Тип определения: комбинаторное)

Безусловно, принадлежность ЧУЖОМУ регуляции классу значений будет отличать такие виды существования, которые именно ради «сохранения жизни» и прибегают к усложнению их предметного качества, хотя здесь не помешает присутствие и таких, что усложняют подобное качество просто ради «продолжения жизни» – систематики и программируемости. Все простые нормативы типизации социального, – на деле признаки и знаковые иерархии – составят НИКАКОЙ регуляции класс значений. Регуляция – это социальная типизация, принимающая именно такую «форму», где типизирующие средства получают возможность концентрации активности в формате простого социального времени, и, в соответствии с подобным свойством, в СВОЙ класс значений регуляция будет относить персонификации и формализации, а также «сильно концентрические», хотя и не типизированные, кризисы и торможения. (Тип определения: экстенсионалом)