Ретроспективный портрет экономики

Схема метацикла, стадия - (Проверка потребности)

Реальность любой хозяйственной практики, укорененной в некоторой социальной системе и определяемой собирательным именем экономика определенного (государственно самостоятельного) общества, многообразна, сложна и предопределена рядом обуславливающих ее причин. Это понимание также подобает дополнить и положением, что практика ведения хозяйства это никоим образом не «самодостаточная структура», «встраиваемая» в социальные отношения в целом. Другое дело, что сильную степень интеграции экономики в «тело» социума также не подобает обращать отрицанием способности практики ведения хозяйства занять свое особое положение. Отсюда и возможна постановка задачи определения в отношении такого рода «особого» положения экономики теперь и неких принципов общей теории развития организационных или, как правильнее определить, институциональных начал экономики. Принципиально существенным в части такой постановки задачи следует понимать прояснение положения, что число видоспецифических форматов определяющих институциональные начала экономики фактически дано исчерпать всего лишь двум форматам - «статическому» и «динамическому». «Статический» формат - это те порядки хозяйственных практик, что равнозначны традициям поддержки практически постоянного комплекса обратных влияний, воспроизводимых в экономике данного общества (вовлечение в хозяйственный оборот и процесс создания фондов некоторой строго традиционной номенклатуры ценностей). Начало, определяющее существо «динамического» формата тогда это практика не просто не препятствования, но, скорее, форсирования режима утраты подобной стабильности, что выражается в как можно более частом изменении ценностных начал существования общества, располагающего такого рода формой экономики. Тогда наш первый формат организации рынка мы определим под именем системы стабильной номенклатуры ценностей, второй - обозначим как систему неустойчивых предпочтений.

Еще одна существенная специфика искомой нами концепции «институциональных начал» экономики - реальность фактической конкуренции политической системы и хозяйственной сферы за доминирование в общей структуре общественных отношений. К числу обществ, где в такой конкуренции побеждает система общественного хозяйства, принадлежат общества, нацеливающие прогресс экономики на диверсификацию спроса. Те общества, что избирают такой тип развития как решение политических проблем, склонны к навязыванию общественному хозяйству тенденций консервации объема и структуры спроса. Составляющей теперь уже некоторого «расширения» собственно «поля» подобной конкуренции и правомерно признание специфики концентрации интересов элитарных прослоек в политической или экономической сферах активности. Помимо уже перечисленных характеристик, построение модели «институциональных форм» организации общественного хозяйства невозможно и вне понимания природы неких характеризующих экономическое развитие «общих» тенденций: в частности, понимания тенденции изменения статусного характера спроса. Так, условный «позитивный» вектор развития общества - замена у отдельных обратных влияний отличающего их статуса «богатого» потребления на статус общедоступного. Одновременно здесь подобает представить и нашу оценку тенденций, определяющих некий «обратный» порядок течения подобных процессов, таково, в частности, знакомое нашему времени удорожание продукции «натурального» происхождения.

Более того, прогресс комплекса отношений слагающего систему общественного хозяйства, не проходит стороной и мимо такой важной формы как комбинация «игры» и «контригры». Например, условия продолжительной экономической стабильности, способствующие насыщению ранее обостренного спроса, вынуждают к включению в игру равно и интенций тех или иных членов общества к неким иным действиям по «доказательству» необычности их потребления, что, на их взгляд, прямо подчеркивает характер присущей им избранности. Реализация подобных планов предполагает либо изобретение нечто особенного, что, в частности, в примитивном обществе не настолько просто, либо - расстройство привычного порядка в отношении всех остальных при сохранении доступности благ для самих себя; последний вариант стратегии соответствующей игры, конечно же, можно встретить едва ли не на всем протяжении социальной истории. В этом случае общество могут призвать жертвовать ради высокой цели в виде, в частности, возведения грандиозных сооружений или проведения необычных мероприятий. Одновременно из поля зрения искусственно «исчезает» обстоятельство, что подобным «жертвующим» оказывается далеко не каждый. Ленин, в отличающей его прямолинейности, даже несколько грубовато выступал с подобными проектами, предлагая посредством проведения мер фактического запрещения торгового обмена поставить чуть ли не каждого гражданина в существенную зависимость от власть предержащих. Следует напомнить, что принятие такого рода мер выпало на время введения военного коммунизма, утраты общественным хозяйством рыночных начал, что для порядка отношений формируемой нами схемы и означает «откат» к формату начальных стадий воспроизводства последовательности метацикла.

Далее нам подобает определиться и с той социальной функцией торгового обмена, что данной форме организации и выпадает нести в обществе, вступающем в стадию развития «рыночная форма ведения общественного хозяйства». Переход общественных отношений на рельсы сугубо коммерческой практики ведения хозяйства прямо невозможен и без той революции в общественном сознании, что предполагает возможность осознания всякой социальной активности на положении подлежащей оценке на предмет потенциальной пригодности для использования в качестве предмета рыночного предложения. Отсюда тогда и дано следовать, что в подобном случае специфика «предмета предложения» будет предполагать распространение не только на ресурсные виды обратных влияний (здесь мы, следуя ранее данному нами определению, далее будем обозначать их именем «обращаемые«), но и на некую деятельность, позволяющую ее признание «полезной». Последняя же будет предполагать понимание в фактическом статусе «услуги», причем услуги не отдельным индивидам, но обществу в целом. Далее же подобное понимание, теперь посредством условной «обратной» проекции равно принесет и расширение представлений о специфике, отождествляемой с воздействием «внешнего влияния», что несколько обесценит ту прежнюю картину, что определяла подобное влияние исходящим лишь от «ближнего» окружения индивида. Статус «обратного влияния» теперь будет предполагать распространение и на действия, у которых исполняемая ими функция обеспечения поведения адресована не собственно индивидууму, но обществу в целом, – подобный феномен заслуживает его выделения в особый формат средств социального потребления. Хотя поступок социального потребления и исключает признание личным поступком потребления, в отношении самой процедуры и социальное потребление полностью воспроизводит порядок обычного потребления. Спецификой социального потребления следует понимать лишь субъекта востребования потребляемого ресурса - это не индивид или группа, но общество в целом. В предисторический период социальное потребление, главным образом, это использование сервиса со стороны специфического ресурса, позволяющего совершение некоего коллективного акта, например, камлание шамана перед всеми членами родоплеменного коллектива. А в качестве обратного влияния реализуемого подобного рода социальным потреблением можно рассматривать то же эмоциональное или интенциональное последействие. И одновременно, предмет социального потребления составляет собой равно и нечто, что невозможно понимать обращаемым средством обратного влияния, в известном отношении обслуживание социального потребления часто налагается на общество лишь в виде обременения. Для современных условий социальное потребление - это функционирование систем доступного образования и здравоохранения. Для становления же нашей модели дополнение действительности социальных отношений условностью социального потребления означает привитие общественному сознанию новой способности - ситуационного понимания социальных обстоятельств. Человек теперь привыкает помнить обстоятельства момента, сопровождавшегося неожиданной щедростью вождей, шумным религиозным ритуалом, большой дракой с соседним племенем (или вряд ли востребованной простым обывателем мировой войной).

Пониманию места и значения социального потребления уже дано дополнить принятый в нашем анализе перечень значимых условий экономического развития за счет его пополнения предметом присущей человечеству привычки персонифицировать социальную акцию условностью «выпавших» ее участникам «даровых» средств обратного влияния. Так, даже и примитивный человек только за счет его способности удержания в памяти моментов необычной достаточности жизни будет рисовать себе «контрастную картину», отображая ее, в частности, пусть и посредством «щедрот» обыкновенного «простого» порядка. Завершением рисуемой его воображением картины тогда и явится идея олицетворения «течения жизни» посредством «функционирующего» начала - доброго либо злого.

Постепенным добавлением деталей в картину, потребную развитию нашего анализа, мы явно преувеличиваем объем способностей человека, еще не стряхнувшего с себя первобытность за счет понимания его примитивных представлений равно как способности синтеза в известном смысле «философского» понимания хозяйственного устройства (не только практики ведения хозяйства, но и ее в том числе). Тем не менее, и примитивному человеку дано мыслить систему общественного хозяйства ареной столкновения абстрактных категорий различных «начал» (чередой урожайного и голодного годов). Подобные представления уже в столь существенной степени отличает специфика их очевидной «конкретности», что вполне достаточна и для их приложения к как таковому порядку поступка, представляя собой в смысле подобного решения некоторый «неоспоримый критерий» правильности выбора порядка совершения поступка. (метацикл) В таком случае влиянию осмысления на порядок совершения поступка в сфере хозяйственной практики и доведется войти в число значимых условий обеспечения обратного влияния (модифицирует порядок рассмотренной выше схемы). Это и позволит нам при построении нашей модели воспользоваться введенным прежде представлением о замкнутом треугольнике условий экономического существования общества теперь уже таким образом, что здесь, дополняя такой треугольник условием «разрыва» одной из его сторон, мы введем в последовательность обеспечивающей хозяйственную стабильность замкнутой взаимозависимости и некий новый элемент. То есть наш образ подобной взаимозависимости теперь будет соответствовать не фигуре замкнутого «треугольника», но образует некую иную фигуру.

Тогда в порядке следования предложенным здесь оценкам мы получаем возможность формулировки принципа, характеризующего то положение в системе общественного хозяйства, что имеет место на данной стадии метацикла. То есть - теперь некоторому развитию общественного сознания дано определять собой становление и такого рода организации, что подразумевает удлинение цикла воспроизведения условий экономической стабильности посредством введения в него стадии проверки, действительно ли настоящие условия означают проявление конкретной потребности в использовании именно данной возможности обратного влияния.

То есть, насколько нам дано судить, для реальных систем социальной организации никакие критерии рациональности положения вещей в системе общественного хозяйства не допускают их истолкования равно как недвусмысленно «объективные». Реальный оператор, ведущий экономическую активность, никогда не определяет никаких объективных критериев, но следует иным субъективным критериям, основанным на индивидуальном или коллективном социальном опыте, нередко вырабатываемым даже не общественным сознанием в целом, но мировоззрением определенных субсоциумов. Зачастую использование подобных установок не только не оборачивается «шагом вперед» в экономическом развитии, но и отбрасывает его назад; так, «директивная экономика» преследует любые ростки свободного рынка, хотя подобные меры явно усугубляют то же инфляционное давление на карман потребителя. Более того, подобное отношение порождает и следующий немаловажный прецедент - некие «сильные игроки» экономики, дабы обеспечить подобного рода «рационализацию» системы общественного хозяйства, не располагают никакими другими возможностями, кроме изъятия из обычного хозяйственного оборота циркулирующих в нем как бы «свободных» ценностей. Однако, как правило, подобного рода непременно «спешное» изъятие и предоставление ценностей именно так воздействует на показатель ценимости как таковых этих ценностей, что социальное развитие и обогащает новое, ранее незнакомое явление в известном отношении «актуализированной» ценимости. Подобный «формат ценимости» мы и позволим себе обозначить посредством введения особого понятия краткосрочный аспект ценности. Значение же данной специфики прояснится теперь уже лишь в последующем решение очередных задач поставленных данным анализом.

Следующий параграф: Многообразие форматов хозяйственных связей