Ретроспективный портрет экономики

Схема метацикла, стадия - (Количественное управление)

Теперь, когда предмет нашего анализа - та стадия становления институциональных начал экономической организации, когда можно говорить и появлении «экономической» специфики, существенное значение обретает анализ тех принципов, что определяют предмет «игры» в предложение ресурсов в ситуации существования пока еще примитивных практик рыночного обмена или «пред-рынка». Специфика подобного рода «игры» - с одной стороны, это не более чем «простая проекция» намерений отдельных игроков как-то манипулировать наличием ресурсов или имитировать эту форму воздействия, и, с другой, - обращение интереса общественного сознания к такому предмету как движение ценностей. В этом случае интерес со стороны общества - не просто констатирующее наблюдение за проявлениями спекулятивной активности, но и своего рода попытки предсказания такого рода тенденций. Тогда такую возможность построения картины спекулятивной активности и подобает расценивать как свидетельство расставания человека с наивным пониманием экономических реалий, на смену чему и заступает рациональное осознание практики ведения хозяйства и оценка характера поступков, совершаемых «вершителями» экономических судеб.

Если же исключить из картины присущего обществу понимания особенностей, отличающих становление форм экономического сознания его эмоциональную составляющую, то на предметном уровне - теперь это невозможная для примитивного социума способность общественного сознания понимать предмет разнообразия обстоятельств сопровождающих хозяйственную деятельность. Характер этого сложного понимания и позволяет нашему анализу представление такой предметной картины экономических условностей, что в понимании описываемого нами общественного сознания допускают распределение по следующим группам:

Общественное сознание в результате столь существенного развития осознания теперь дано наполнить и предметным формам понимания содержания не только хозяйственных операций, но и определяющих ход таких операций экономических условий, что порождает и выдвижение им требований к политической системе по созданию экономического «климата». В частности, одну из образующих такого «климата» и составит оценка качеств хозяйственной полезности, отличающих действующих субъектов экономики. Основное же содержание такой «оценки полезности» и составляет истолкование специфики средства обратного влияния вырабатываемого (перемещаемого) конкретным субъектом - либо широта востребования такого ресурса квалифицирует его как непременно необходимый, либо, напротив, он понимается предметом ограниченного востребования. В последнем случае занятый его воспроизводством субъект экономики расценивается в общественном сознании условно как «избыточная» хозяйственная структура. Причем в условиях настоящей стадии метацикла и смена вектора конъюнктуры - прямое основание для изменения смысла такой оценки, замены позитивного восприятия некоторого ресурса негативным восприятием; например, что важно понимать, почета и уважения выпадает удостоиться как искусству производства, так, напротив, и умению устроиться на бессмысленном в экономическом смысле «теплом местечке». В части последнего память нашего поколения все еще хранит приметы периода позднего социализма с его искусственным раздуванием сферы «науки», куда ввиду нечеткости критериев полезности и неумелого менеджмента и устремлялось множество «продавцов воздуха«.

Еще одной важной новацией настоящей стадии метацикла также обращается и присущая ему специфика едва ли не постоянного фонового экономического дисбаланса. Такого рода дисбалансу дано стимулировать формирование специфических ниш и распределение по ним не только зависимого «низа» общества, но, в том числе, и фигур, принадлежащих прослойке регуляторов («спекулянтов«). Немалому числу такого рода «регуляторов» дано проявлять стремление к достижению своего рода «полного контроля» потенциала отданной им в пользование монополии (пример: аристократы, откупщики), отличительная черта активности другой части подобных игроков - диверсификация доступных им возможностей ведения деятельности. Последних можно расценивать как своего рода «вотчинников», в некотором отношении даже и буквально, склонных к созданию хозяйственных образований располагающих существенной автономией. Тогда уже в силу следования отдельным хозяйственным оператором избранной им стратегии той же условной «основной интенцией» регуляторов принадлежащих «монопольной нише» дано обратиться поиску возможностей сращивания с государством («коррупция«). Доминирующее пристрастие другой группы, «вотчинников» - построение схем «запрограммированного», несвободного аппарата власти. В противоборстве такого рода тенденций мы и позволим себе видеть причину отмеченной Н. Кондратьевым мультицикличности экономики - ее «малые волны» кризисов непосредственно ресурсной природы протекают на фоне обладающих уже куда более существенной силой «волн» общих тенденций концентрации или децентрализации хозяйства.

Если же порядки институционального закрепления практики ведения хозяйства, действующие на настоящей стадии метацикла оценить с позиций возможных последствий регулирования («спекуляции»), то доступные для такой практики возможности сглаживания дисбаланса все же еще не обогащают порядок ведения общественного хозяйства методологией достижения определенной «стабилизации». Скорее напротив, сглаживание колебаний в интересах тех или иных хозяев то одного, то другого ресурса вносит и еще большую экономическую дестабилизацию. Это положение продолжается также в том, что теперь существование экономики «в условиях регулирования» также отражается и на практике воспроизводства ресурсов. В таких обстоятельствах контроль над производством средств обратного влияния переходит от исполнителя в руки структур, располагающих правом изъятия готового ресурса. Причем такого рода формы контрольных структур не обязательно подлежит персонифицировать в лице индивида или группы, иногда в подобном качестве доводится выступить и структурному заместителю персональности - знакомой нам по прошлому «государственной и колхозной собственности». Кроме того, такого рода контролю над производством ресурсов дано порождать и некие социальные последствия - по большей части утрату индивидом части свободы в силу вытеснения из экономического пространства самодостаточного производителя зависимым работником, однако для последнего такую утрату тогда восполняет и иная возможность - доступ к экономической функции готовый продукт. Тем не менее, здесь наш анализ не обретет должной полноты, если не отметить, что вплоть до момента рассмотрения нами стадии полного перехода к формализованной процедуре товарного обмена все же не следует характеризовать функцию «готовый» продукт посредством приложения к ней вполне определенного понятия «товар«.

Действующая в настоящих условиях пока что характерно ограниченная условно «продуктовая» схема движения ресурсов в экономике предполагает ее наложение и на процесс увеличения числа источников, определяющих собой возможную диверсификации хозяйственных отношений. Здесь помимо уже знакомых нам источников, таких как природа или социальный заказ (как правило, в примитивном обществе в лице государства либо культа), появляется и весьма важный новый - собственно искусство экономической деятельности, включая ее весьма важный технический аспект. Здесь теперь возможна и та ситуация, в которой дано проявить себя новому или «забытому старому» раздражителю, и проявиться притом, что существующее разделение обязанностей не позволяет выделение его обслуживания в обособленную сферу деятельности. В частности: племя захватывает участок земли на берегу моря, но продолжает следовать табу на морской промысел. Поиск исполнителей новых и необычных видов деятельности тогда потребует принятия и таких решений: новому производителю необходимо выделение средств - отвод территории, предоставления орудий и предметов труда и позволение вербовки работников. Подобного рода формы «передела» непременно и подобает расценивать как плоды понимания обществом складывающихся обстоятельств, результаты его коллективной воли, не ограниченной эгоистическим пониманием предназначения личного или коллективного богатства.

Меры организации хозяйственного пространства, уже своего рода «структурная политика» - они в известном отношении явное «насилие» над действующей системой обращения ценностей. В ответ на подобное насилие некая часть общества, а именно желающие отстоять незыблемость своего права на сохранение благосостояния, прибегает к образованию большого общего «страхового» фонда. Подобный фонд - явно не предыдущий сакральный резерв, но такого рода запас, ресурсами которого прямо поддерживается некая форма деятельности. Так, в частности, община образует резервы посевной площади, откуда и выделяет наделы новым семьям; город ограничивает права лиц, торгующих на его рынках, в нужном случае перераспределяя торговые места и т.п. Однако стоило лишь начать свое развитие практике формирования подобного рода резервов, как находятся и охотники на их употребление по собственному усмотрению: они изыскивают возможности использования подобных ресурсов теперь и на поиск новых хозяйственных возможностей. Примеры - снаряжение дальней экспедиции или, в частности, поиск горнорудного сырья. Однако и здесь обнаруживается возможность следующей характерной «игры«: недовольные выделением новой сферы деятельности могут так организовать саму акцию предоставления ресурсов, чтобы формальная достаточность подобного аванса не связывалась бы ни с какой высокой привлекательностью выделяемого объема ресурсов. Отсюда и хозяйственная помощь приобретает теперь двоякий смысл, не обязательно обращаясь равно же и актом предоставления дефицитных или особо привлекательных средств обратного влияния.

Приходящая с наступлением настоящего положения многообразная практика манипуляции ресурсами уже достаточное основание и для предпринятого нами анализа обратиться теперь к пополнению нашей коллекции манипуляций и следующей любопытной формой - акцией выделения или, в общем случае, сброса ресурсов. На ситуативном уровне здесь и возникает возможность выделения отдельных действий «сброса» ресурсов, различающихся моментом, объемом, порядком предоставления ресурсов и т.п. Та или иная акция сброса ценностей позволяет, с одной стороны, и незаметный для экономики в целом способ ее проведения, так, с другой, может вызвать и характерную дестабилизацию конъюнктуры, например, блокируя интерес к предложению одного из средств обратного влияния. Сброс ценностей, «перекрывающий» разумный принцип обычного предложения средств обратного влияния тогда и подобает обозначить посредством введения особого понятия интервенирования ценностей. Искусственное занижение государственных продовольственных цен в социалистических экономиках и позволяет его признание практическим воплощением той абстракции, которую мы и описываем здесь под именем «интервенирования» ценностей.

Следом, конечно, уместна постановка вопроса, какой вариант расширения институциональной структуры экономики следует признать возможным после пополнения практики ведения хозяйственной деятельности и такой составляющей, как интервенирование ценностей? Конечно, здесь следует предполагать использование интервенирования далеко не с целью ответа на новационный вызов, но ради достижения иных целей, - дестабилизации как собственно экономики, так и общества в целом. Очевидный же эффект от использования подобного рода приемов - это обращение хозяйственной деятельности тогда же и полем дестабилизирующей игры.

Следующий параграф: Привозная торговля