Употребление в рассуждении афоризма «мир пребывает в движении», с одной стороны, указание на намерение рассуждающего ограничить анализ лишь решением литературной задачи. С другой стороны, мир несостоятелен и вне обустройства нечто качества «среда многообразия возможностей», числу которых дано принадлежать и таким видам, как возможность совершения действия, перехода от совершения одного действия к совершению следующего, и, конечно, и нечто архитектонике действия, образующей собой и как таковое «пространство действия». Отсутствию в картине мира компонента архитектоники действия и дано наделять такую картину равно и качеством неизбежно «тусклой». В такой связи и сама проблема, рассматриваемая в предлагаемом ниже анализе, это и нечто проблема определения типологии одного из порядков архитектоники действия.

Огл. Универсальная природа сложной комбинации

Характерное начало миропорядка - не столько реальность двух основных форм обустройства - предметного и структурного, но и действительность такой привходящей, как условие многообразия структурных порядков. Так, если и определять мир как приемлющий не более чем «простые» структуры, собственно и различающиеся лишь в наполнении, а именно - в объеме простых множеств, образующих эти структуры, то этот принцип легко отвергнуть теперь и в силу реальности множеств, способных охватывать собой и другие множества. Тогда, если и понимать мир как не ограниченный наличием не более чем одного присущего ему порядка, но - понимать объемлющим и диапазон порядков, то каждому из порядков правомерно отождествление и нечто «собственной формы реакции» на внешнее воздействие или изменения в мире, в частности, и на изменения структурных порядков. А равно, если исходить из подобных соображений, то и в как таковом многообразии порядков возможно вычленение и подобласти теперь и нечто форм ролевого своеобразия, собственно и присущего если не каждому, то - подавляющему большинству образующих мир элементов и форм. Положим, в значении не более чем иллюстрации и правомерно предложение оценки, что и каждая составляющая климатической картины - давление, влажность, интенсивность солнечного облучения, скорость и направление ветра, - каждая такая форма способна обнаружить и присущую ей возможность модификации картины погоды в целом. И одновременно каждую из названных данностей дано отличать и специфическому «потенциалу влияния», - положим, действию одного фактора дано сказываться и куда быстрее, нежели действию другого, следующему фактору дано обнаружить локальный характер воздействия, еще одному - влиять на все элементы пространства событий, но - и не придавать воздействию «проникающего» характера. Собственно в силу такой специфики по отношению каждой из подобных форм и правомерно дополнение тех же рамочных отношений модели мира тогда выделением и нечто ролевых стереотипов, в том числе, предусматривающих не просто фиксацию роли, но и «роли относительно некоего комплекса обстоятельств». Отсюда и в целом проблему построения достаточной картины той или иной ситуации и следует определять как проблему подбора и нечто «фигуры сочетания» тех ролевых форм, что при первом приближении и позволяла бы осознание всякой картины сложного явления тогда уже непременно «как сложного».

Другое дело, что равно следует определиться и с «бэкграундом» этой картины; а именно - что именно в состоянии формировать те же «слагаемые» той сложности, что и предполагают позиционирование «как сложности»? Конечно, в образовании сложного не обойтись и без приведения в действия форм фундаментальной онтологии - начиная от базисных форм отношения и объекта и, вполне естественно, расширяя их круг и включением тех же динамического объекта, причины и действия.

Как таковому онтологическому синтезу на основе подобных начал вслед за определением собственно начал дано принять форму задания и неких прямо функциональных или «рабочих» категорий всякой философской модели «простой» реальности, в частности, категорий материи, пространства, времени и порядковой специфики (проще говоря, математических структур). Тогда уже из следования «логики» развития такой схемы уже вряд ли и возможно ограничиться представлением, когда роль инициатора событий физического мира дано исполнять и не более чем «простому и неразнообразному» носителю действия. В данном отношении правомерен учет еще и того обстоятельства, что ту же функцию источника воздействия равно дано исполнять или некоему не особо сложному «стихийному» процессу, или, в другом случае, и разумной воле человека. Тогда, если, не останавливаясь на подобных «крайних формах», и попытаться определить в широком смысле диапазон форм, непременно и позволяющих отождествление как переносчики действия, то здесь и дано открыться возможности выделения такой специфики, как различная глубина отождествления подобных переносчиков с переносимым ими действием.

Собственно данную установку мы и позволим себе избрать как нечто исходную посылку предпринятого нами поиска. Здесь, несмотря на то, что в каком-то отношении такой поиск и позволит признание не более чем обоснованием правомерности уже известного для нас ответа, но ему равно дано обратиться и средством решения иной задачи - определения всего множества связей налагающихся на простое условие глубины ассоциации между носителем действия и переносимым им действием.

Огл. Странного свойства «не любознательность» философии

Философии, если судить по ее «поведению», не дано обнаружить и чего-либо иного, кроме как склонности к осознанию себя добровольным заложником на деле лишь «статической» модели материальных, и не только материальных процессов. Буквально всякое философское рассуждение - это и рассуждение о нечто наполняющих мир формах «объект» или «свойство», или - о том же объекте как фигуранте события, что, в свою очередь, хотя и означает совершение действия, но - не обращает действие равно основанием и для дополнения картины мира еще и условностью некоего следующего «начала». Картина коллизии, в рамках «жанра», характерно привычного для философского видения - никак не картина нечто воплощенной в такой коллизии телеологии, но - не более чем картина движений, обеспечивающих порождение и неких эффекта или результата.

Другими словами, если некая философская схема и обращается к изображению картины событий, то ее построению вряд ли дано предполагать и выделение такого комплекса характеристик, что в состоянии обеспечить тогда и ее обращение нечто картиной активности носителей телеологии. То есть философия фактически и исключает для себя возможность обращения источника действия и нечто фигурой того или иного «существа», скажем живого или неживого. И, скорее всего, прямой причиной такого подхода и правомерно признание нечто качества само собой философского познания, что и не обнаруживает склонности к пониманию источников действия тогда и как располагающих способностью к воспроизводству отношений наследования активности, чему той же активности в ее характерной специфике и не дано не восходить к нечто источнику порождения.

Отсюда для философии, хотя миру в ее глазах и дано казаться «динамичным», и само ее понимание динамики как не более чем «кинематической карты» и обращается нечто прямым источником порождения и того положения, когда объектам и свойствам уже дано располагать их собственной формой, а носителям действия - нет. Иными словами, мир для философии - он же и не более чем антитеза действия и бездействия, где и как таковой «мир действия» и не есть нечто специфическая сфера, позволяющая построение тогда и особенного многообразия форм. Отсюда и правомерна оценка, что по настоящее время для философии по-прежнему так и невозможна какая-либо идея архитектоники действия, и действию для философии и дано выступать не более чем в значении «действия как просто действия».

Исходя из этого и заданию некоей квалификации, чему дано носить имя «агента», и следует принять на себя такую нагрузку, как помощь в обретении такой возможности, как формализация архитектоники действия. Иными словами, дополнение комплекса философских категорий новой условностью, обозначенной именем «агент» - это и обретение особого смысла, означающего собой дополнение «пространства действия» и такой позицией, как нечто класс игроков, характерных участников или операторов действия, без чего невозможно и собственно «пространство» действия. В частности, положим, роль «агента» - это и роль такого рода оператора трансляции действия, что в состоянии задать такому передаваемому им действию и нечто исходящий от него самого формат порядка данного действия, как, положим, это и получается у трансформатора. Собственно в этом «агентам» и дано отличаться от некоего иного класса игроков пространства действия, а именно, носящих имя «баллиста», которым тогда дано обнаружить равно и качество не более чем «передачи действия лишь таким, каким оно и было воспринято», что так великолепно и дано выражать «идее» инерции.

Огл. Важнейшие начала формации «агент»

Теперь нам доступна возможность и такого развития настоящего анализа, как рассмотрение важнейших условий становления и нечто одной из позиций пространства действия, отождествляемой посредством приложения имени «агент». Тогда мы и позволим себе задание действительности данной позиции посредством следующего определения. Само собой имя агент - это и средство отождествления такого рода носителя действия, для чего прямая причина инициации им действия - это отличающая его способность формирования самостоятельной (внутренне обусловленной) телеологической установки.

Исходя из предложенного определения и возможно задание, конечно же, не собственно определению, но обозначенному им классу игроков пространства действия здесь же и некоего множества характерных представителей. В первую очередь, это различного рода «живность» - живые организмы, живые существа, разумные существа или колонии или стадные формы организации таких существ - без такого рода «стадной формы» невозможна и паника. Для технического и механического мира - это преобразователи, двигатели и даже та часть процессоров, чьему функционалу в известном отношении дано восходить к специфике условно нечто «поведения». Равно «агенты» - они же и материальные комплексы носителей экспансивно распространяющегося процесса (в том числе, и лавинного процесса), химические реактивы относительно события химической реакции, элементы питания по отношению электрической схемы. Скорее всего, тот же «агент» - это и тот же носитель ролевого начала в социальной структуре, а также и активный вычислительный алгоритм в отношении массива обрабатываемых им данных.

Тогда для предложения наглядной иллюстрации отличающего нас понимания «функции агента» нам поможет представление и такой системы, как двигатель. Двигатель по отношению некоей системы, комплекса или набора компонентов и следует определять как нечто «источник возмущения», устраняющий уравновешенное состояние данной системы, что собственно и обнаруживает способность создания локальной зоны кинетической активности, в этом случае и образуемой лишь в силу действия присущих двигателю «внутренних причин».

Кроме того, специфике «агента» дано отличать и нечто каким-то образом восприемлющие действие формы, что, получая стороннее действие, и придают ему некую собственную специфику; естественно, что в таком качестве и возможно признание тех же редуктора или амортизатора, или, тем более, равно и трансформатора.

Если же предпринять попытку теперь и точного определения сферы возможного применения (объема понятия, если применить здесь семантический признак) качества агента, то здесь равно следует исходить и из допустимой грубости предложенного нами определения. Где-то промежуточное положение между «агентом» и «баллистой» и дано занять условно простым преобразователям - рычагу или, скажем, шарнирному механизму. В любом случае, реальность промежуточной формы - никоим образом не опровержение собственно правомерности выделения базисной формы.

Огл. Общие принципы теории архитектоники действия

Пространство действия - оно же и место бытования таких формаций, где каждой из них присуща специфика и нечто «происхождения на положении действия». Положим, происходит коллапс некоей звезды, вслед чему в космическое пространство происходит выброс массы вещества, и некие «космические пришельцы» достигают других звездных систем, порождая различные столкновения с содержащимися в данных системах материальными формами. Тогда в смысле нечто задавшего отличающий их исходный «момент инерции» подобным пришельцам и дано обращаться или же «энергетическими» или динамическими потомками собственно и породившего их события коллапса. Если в построении представления о подобных «пришельцах» абстрагироваться от присущей им консистенции, то они и позволят признание теперь и как нечто «элементарные» переносчики некоего «импульса движения», наделенные, помимо того, и минималистским форматом порядка совершения движения, а именно, «прямолинейным» порядком воспроизводства.

В таком случае и сама специфика представленной здесь картины и вынудит нас к отказу от применения «однозначной» конструкции и, взамен, использованию и любым образом нечто «распространенного» представления. В порядке построения подобного представления и возможно признание существенным теперь и следующих моментов (а) становления неких носителей движения «как носителей», (б) их нахождения на этапе междудействия, отличающегося определенными характеристиками траектории и импульса, и, наконец, и представления предположения о (в) доступной таким носителям движения возможности представлять собой участников следующего действия. На основании подобного рода простейшей оценки и возможно предложение тогда и неких градаций общей типологии действия, состояний междудействия и, теперь и в как таковом познании, и всякого рода позиций вывода и закрепления подобного комплекса представлений.

Тогда не помешает и принятие допущения, что в значении некоего идеального представления равно правомерна и такая гипотеза, что допускает реальность и такого действия, что не несет собой и какого-либо материального результата. Хотя современная физика и оспорит правомерность данного допущения, представив ряд трактовок, существенных в смысле используемых ныне концепций, мы, условно говоря, на уровне «идеальной схемы» позволим себе допущение и данной возможности. Некое материальное тело, вступая во взаимодействие с другим материальным телом, в результате этого события не достигает возможности порождения каких-либо иных последствий, кроме изменений импульса, включая его «вектор». Следующим «этажом» подобного рода «сродства к модификации» правомерно признание тогда и той реализации нашей исходной «идеальной» схемы, когда в дополнение к задаваемому ею порядку формирования отношений будет проявлять себя и некое изменение материального содержания вступившего во взаимодействие тела. Даже, скажем, если мы забиваем гвоздь специально служащим для выполнения данной операции инструментом «молоток», то и от производства каждого удара боек молотка будет частично расплющиваться. И одновременно мы склонны исходить из оценки, что изменение конфигурации материального присутствия, так и изменение количества самого образующего его ресурса - это, фактически, такое же изменение.

В таком случае правомерен переход к совершению теперь и следующего шага - предположения возможности и такого взаимодействия, в результате чего некое материальное содержание или претерпевает радикальную модификацию или, напротив, подвергается существенному упорядочению. Например, металлический кружочек попадает под вырезающий из него шайбу штамп, лед плавится и превращается в воду и т.п. Разновидностью или параллельной формой подобного рода действия и правомерно признание того же синтеза из нескольких материальных объектов одного синтетического, например, раствора теперь и как нечто единого целого растворяемого и растворителя. Неким подвидом подобного действия равно правомерно признание и вызывающего диссоциацию переноса некоего материального содержания в распределенную топологию, положим, той же пульверизации. Наконец, диссоциации дано исходить и не из одной лишь возможности разрушения связей целых элементов, но и из возможности разрушения теперь и целостности как таковых элементов, влекущего за собой еще и обрыв заключающих их связей - таковы ядерная реакция или, скажем, старение пластмасс. И равно здесь правомерно допущение и некоей обратной последовательности - положим, и того же химического синтеза. Таким образом, тому же действию и дано предполагать присущую ему специфику реальности тогда и как нечто обширному классу различных возможностей комбинации материального наличия и совершаемого им обмена содержанием, от условно полностью дематериализованного обмена (кинетика) и вплоть до сложно-зависимого воспроизводства структурного порядка, исходящего из возможности собственно нечто «порядка протекания» процесса взаимодействия. Как таковому подобному пониманию и дано вознаградить нас возможностью оценки, каким тогда уже следует определять и как таковое многообразие источников действия.

Наш поиск решения такой задачи, как определение многообразия источников действия и следует начать с указания на реальность такой формы взаимодействия, где вся значимая для его течения субстанция «приходит из и уходит» непременно вовне, хотя течение взаимодействия и определяется здесь способностью сторон к выработке характерной реакции. При этом и как таковому состоянию вовлечения в это взаимодействие некоей участвующей в нем стороны и дано квалифицировать такую сторону тогда и как наделенную способностью «полной обратимости» - по окончании взаимодействия внутренняя структура такой стороны взаимодействия будет предполагать и возвращение к исходному состоянию. Далее подобный базисный формализм «схемы взаимодействия» следует представить и как позволяющий расширение вплоть до возможности построения такого рода реакций, что явно не вытекают из как такового совершения действия, но при этом равно позволяют и «запуск» самим событием некоего действия. Например, стенку некоторой емкости пробивает пуля, отчего и начинается сток на сторону той же хранящейся там жидкость. И здесь нам и дано наблюдать положение, когда по существу тому же событию дано предполагать и различные варианты инициации; если мы готовы слить жидкость из емкости любым способом, то нам проще взять сверло и просверлить стенку. Наконец, в продолжение подобного ряда возможно напоминание о реальности и таких формаций, как те же состояние влажности белья или особенность плутониевого шарика испытывать нагрев при помещении в любые условия. Но только в одном случае подобная нестабильность как-то связана с теми же условиями среды, обеспечивающими неким уровнем парциального давления, а в другом - такая нестабильность будет проявлять себя и независимо ни от чего. Тогда такого рода материальные формации в известном отношении и позволят отождествление как нечто носители «их собственной» телеологии.

Но только что представленному пояснению, как мы и позволим себе оценить, все же дано иллюстрировать не более чем картину нечто многообразия возможностей вовлечения сторон во взаимодействие: специфику таких ситуаций дано определять и тому положению, когда сторонам взаимодействия и дано пребывать что в роли подверженных действию, что и совершающих действие. Но на подобном фоне равно же допустимо предположение тогда и иной схемы вовлечения сторон взаимодействия в течение взаимодействия, а именно - как строящегося на условиях задания характерной роли - в частности, именно таково движение потока жидкости по образующему русло каналу. Такому каналу и дано придавать потоку форму, но при этом и с как таковым каналом ничего не происходит. Тогда уже в развитие подобного представления равно правомерно предположение и целого ряда вариантов вовлечения сторон взаимодействия в его протекание, например, такого, в отношении которого мы и позволим себе использование такого имени, как «меняющее характер подверженности» некоей стороны, когда, положим, аккумулятору равно, что дано набирать заряд, что - отдавать его в нагрузку. Или - так устроены и холодильные агрегаты, где хладагенту в одном месте дано и набирать тепло, а в другом - отдавать. Принимая во внимание подобные моменты, и нечто универсальный онтологический порядок взаимодействие и следует обозначить как нечто класс, объединяющий множество различных конфигураций обмена содержанием, в том числе, и порядок, когда полному циклу для стороны взаимодействия, совершающей некую операцию, дано соответствовать и нечто возможности ее регенерации до исходного состояния.

Картину взаимодействия, насколько можно судить, дано создавать и таким характеристикам его воспроизводства, как фигура «распределения течения» взаимодействия или специфика порождаемых им последствий - начиная прямыми и - обращающимися обретением и косвенных результатов, и равно, такой характеристикой дано обратиться и составляющей «динамического обустройства» сторон взаимодействия. И тогда подобного рода специфике «динамического обустройства» и дано будет предполагать то выражение, что, в одном случае, имеет место и стабильность присутствия одной из сторон на все время осуществления взаимодействия, когда иначе некоей стороне взаимодействия дано менять и свою конституцию с тем, чтобы по завершении цикла регенерировать к изначальному обустройству. И тогда, поскольку мы уже располагаем и неким ранее сформулированным определением агента, то теперь относительно подобной картины разнообразия порядков течения взаимодействия нам и откроется возможность определения, чему именно и дано обратиться той же непременной спецификой подобного формата. При этом лишь интуитивно мы и позволим себе определить, что для «агента» в подобных «координатах» не обязательно отождествление тогда и посредством задания определенной «формулы», поскольку собственно агенту - и такое объяснение будет предложено ниже, - присуще и качество исполнения той функции, что как способность не локализована на событии совершения действия.

Тогда для простоты картины нам и следует обратиться к анализу теперь и такой реализуемой агентом формы активности, как создание тяги двигателем внутреннего сгорания. Такой двигатель в первую очередь и следует видеть системой, объединяющей собой возможность совершения целого комплекса операций и для которой наиболее существенная операция, цикл поступления, сгорания и выброса газовой смеси и будет представлять собой - для двигателя как собственно комбинации механических элементов, - непременно регенеративный процесс. Данному процессу также дано предполагать и дополнение процессом поддержания вращения вала в силу инерции маховика, функционированием механизма обслуживания в виде шлюзования в каналах пропуска газовых потоков (действие клапанной системы), отводом избыточного тепла и целым рядом других вспомогательных операций. Но тогда в поиске возможного подобия такой схеме и не следует пренебрегать таким примером, как характерная способность совершения все того же «регенеративного цикла» теперь и фигурой страхового агента - оператора, уже очевидным образом действующего и в совершенно иной области. Страховой агент непременно находит клиента, заключает с ним договор, и - приступает к поиску следующего клиента. Одновременно каждое такое сложное действие страхового агента и следует понимать созданием новой сущности - обязательств, принятых на себя страховой компанией перед своим новым клиентом. А равно и химический реактив, представляя собой в смысле предложенного выше определения того же «агента», чем равно дано послужить и собственно двигателю, и работнику страховой компании, напротив, в смысле порядка воспроизводства отличающей его активности будет представлять собой и сторону взаимодействия, характеризуемую и особым качеством нечто порядка вовлечения сторон во взаимодействие. Для химического реактива совершению химической реакции и дано предполагать полный или частичный расход реактива. В смысле подобной специфики любопытство представляет такой специфический вариант агента как «шпион» - в отношении исполняемой им функции он действует по той же регенеративной схеме, как и страховщик, добывая новую информацию, но способен выполнять такие операции и не более чем до момента, пока не «засветится» в службе контрразведки страны пребывания.

В таком случае и само собой прямым результатом данного исследования и возможно признание оценки, что нечто присущей агенту спецификой и дано обратиться далеко не только порядку исполнения действия. И хотя настоящий анализ и предполагал использование достаточно скромного объема критериев, не проверяя обретаемое понимание посредством оценки такой специфики, как «фигура» и топологическая специфика «распределения» действия, тем не менее, и им вряд ли дано предполагать получение и неких принципиально иных представлений. Тогда уже, будучи убеждены в непременной правоте данной оценки, мы и позволим себе обращение к построению и нечто «онтологии агента», хотя во многом и определяемой условием «порядка действия», но и не только им, но и некими иными столь же существенными привходящими.

Огл. Два типа действий - замкнутых на событие и не сопряженных с ним

Задача настоящего этапа нашего анализа - исследование предмета условности или формации, образующих собой нечто форму «локализованных на совершении действия». Если следовать присущему нам пониманию, то подобная специфика - непременная принадлежность всего, что, так или иначе, но исходит из порядка совершения действия. Отсюда возможному отбору из числа претендентов на обретение данного статуса и дано обнаружить, что локализованными на событии совершения действия на деле и правомерно признание лишь нечто «не распространенных» характеристик, наподобие физических характеристик массы, энергии, плотности, объема, заряда, скорости и т.п. Физика потому и ориентируется на использование таких «показателей», что именно им и дано обнаружить качество предельной рациональности в случае «определения посредством вычисления» собственно в рамках такого рода схем, что ограничены не более чем отношениями совершения действия. Собственно говоря, подобной функциональности более дано соответствовать и приложению к ней некоей «обратной» квалификации: необходимость рационализации до состояния расчетной пригодности - это и есть нечто условие, определяющее образование физического принципа «действия», - действие представляет собой средство реализации конфигурации, позволяющей изменение характеристики (или - «показателя») некоей конкретной (не более чем частной) меры.

Тогда если наш анализ и определяет агента как нечто, чьи возможности совершения действия и позволяют порождение особенного состояния вовлечения (или - агент отличает способность воспроизводства «отклика» на обращенную к нему активность) в специфическую среду того наличия, что позволяет совершение действия, то этому и дано отличать агента от иных возможных операторов. Собственно способности самостоятельного формирования состояния «вовлечения» и дано обретать специфику тогда уже и нечто же той специфики агента, что уже обеспечит его выделение на фоне и ряда иных порядковых структур, допускающих инкорпорацию в некие комплексы обстоятельств. Более того, само собой такое качество самостоятельного формирования условий вовлечения в связи обстоятельств и позволит отождествление агента как нечто порядковой формы, не локализованной на событии совершения действия. То есть - агент это не просто исполнитель нечто функции воспроизводства некоторого акта, но и - оператор воспроизводства такого акта тогда и как следующего в некоем порядке. А сам собой такой порядок и позволит признание порядком, еще и каким-то образом «согласуемым с» наличием некоей среды, где действие агента, направленное на среду, а не на одну какую-либо «другую сторону взаимодействия» и будет означать наделение агента в смысле совершения данного действия теперь и спецификой вовлечения в связи среды.

А, исходя из подобного представления теперь возможно определение и собственно условий вовлечения - либо агент, как в случае двигателя или шпиона это источник направленной на среду агрессии, и он в известном смысле «исчерпывает» среду, или - ему дана возможность наполнения среды формируемым им содержанием, или - экспансии в среде, что характерно химическим реактивам. И одновременно здесь невозможно исключение тогда и условия, что некий агент способен располагать равно возможностью исполнения и сложной функциональности, сочетания агрессии и экспансии, что можно ожидать, положим, и от всякого средства «обработки металла резанием».

Тогда обобщению представленных здесь оценок дано предполагать и такой любопытный вывод. Если кому-либо и дано осмелиться на попытку построения и должным образом достаточной онтологии, то ему никак не ограничиться и не более чем заданием категории «существования», но - ему также не обойтись и без дополнения такой категории тогда и различного рода спецификой «качества существования». Или - построение добротной онтологии это и способность синтеза схемы, чему не просто дано задавать и некие операторные и предметные формы, но определять и своего рода «ранги» таких форм, соизмеряя друг с другом те же «каплю» и «море». Тогда и той же картине действительности и дано принять вид некоего обретения, в чьем «поле» и дано «произрастать» неким явлениям.

Отсюда квалификации «агента» и дано обратиться нечто указанием на ту же способность оператора воспроизведения некоей активности как запрашивать ресурсы на поддержание подобной активности, так и - на его способность и к как таковому проявлению активности и размещению ее результатов. Более того, такой квалификации равно же дано означать и отождествление «агента» тогда же и как субъекта, следующего в эксплуатации ресурсов среды, открытой ресурсному хищничеству и некоей же внутренней телеологии. Здесь как таковой подобный процесс, непременно предполагающий и форму организации в составе нескольких стадий, и позволит отождествление не иначе, как нечто порождение подобной телеологии.

Тогда уже как условное «резюме» настоящей стадии предпринятого нами анализа и правомерно выражение сожаления, что пока что нам так и не удается заметить хотя бы сколько-нибудь внятных попыток определения и той же характеристики «добротности построения» некоей предполагаемой к построению онтологии.

Огл. Задание роли в ролевой структуре - оценка «теории агента»

Естественно, что в понимании рядового носителя естественного языка понятие «агент» - далеко не обозначение химического реактива. Для бытового опыта «агент» - это всякого рода работник в бизнесе, предполагающем порядок ведения в «операторной форме» - то есть куда скорее тот же страховой, нежели театральный агент. С другой стороны, такому редукционизму носителя естественного языка дано предполагать и явное оправдание, - собственно понимание данного момента поможет нам и в решении задачи анализа деятельности другого традиционного «агента» - обыкновенного шпиона. Поскольку наша теория утверждает, что «агент» локализован отнюдь не на событии действия, но на проявлении активности в нечто среде, располагающей ресурсами, то нам и следует внимательно присмотреться к собственно происходящим там событиям. Положим, существует некое общество, понимаемое другим обществом на положении противника или «вероятного» противника, скрывающего некую информацию, важную этому другому обществу в виде военных секретов, шифров, политических и коммерческих тайн. Наличие данного содержания в обществе - адресате шпионажа и позволяет его признание «ресурсом». Шпион же предназначен для «выкачивания» ресурса от его обладателя и передачи знания снарядившему его обществу, причем ему следует это делать скрытно и незаметно, дабы обкрадываемое общество не спохватилось, не приняло мер защиты, и добытая информация не утратила ценности. Практику ведения разведывательных операций, как и множество форм аналогичной же функциональности, хотя, конечно же, они и представляют собой само собой деятельность, человеческие представления привыкли отождествлять и как нечто действительность роли или ролевой схемы. Шпион, хотя результаты его деятельности и налицо, как бы не предполагает понимания в значении субъекта совершения поступка, но - непременно и предполагает отождествление как некто «играющий» такую роль. Однако и в существенном для нас смысле роль - это же и нечто непременно несколько более, нежели «совершение поступка» и отсюда, роль и не предполагает «локализации на совершении действия».

Тогда условности по имени «роль» и дано означать реальность и нечто ситуации стабильной готовности или равно стабильного совершения неких действий, исполняемых индивидом или социальной структурой собственно потому, что они прямо предназначают себя к совершению подобных действий. Кроме того, как таковому обществу в подобной «системе координат» дано обрести и вид нечто «среды распределения» ролей, где кто-то крестьянин, кто-то доктор, кто-то свободный художник и т.п. А далее тогда уже и комплекс обстоятельств, позволяющих становление структуры «распределения ролей» позволит противопоставление и некоему иному формату, своего рода «натуральному» первобытному существованию, когда практически не существует распределения ролей, хотя роли «жены» и «мужа» отличают и подобного рода условия. Именно в подобных условиях и образуется положение, способное обратиться источником как бы «прогрессирующей автаркии», что на деле и происходит с уходящими в джунгли малочисленными родоплеменными группами, из общественного существования переходящих к нечто же «животному существованию на началах обустройства общественных отношений». В подобной среде ограниченных запросов человек и обращается «человеком самообеспечивающим», полностью автаркическим и не нуждающимся, разве что в «услугах» члена семейного или соседского сообщества.

Отсюда и возможно предложение некой следующей схемы нечто предмета «среда с ролевой структурой»: по существу, подобной среде и дано представлять собой нечто среду объединения множества возмущений, когда само содержание или «состав» данной среды позволит признание и нечто «возмущением, адресуемым другим возмущениям». Так, если тот же двигатель и дано отличать возможности забора ресурса «из среды» как бы «неактивного» воздуха, то ролевого агента социальной среды дано отличать и специфике проецирования лишь непременно и на пространство предшествующих возмущений, созданных другими агентами. Если позволить себе использование того же примера шпионажа, то военные приготовления общества, где и действует шпион, вполне допускающие обращение их результатов на собственно и снарядившее шпиона общество, и позволят отождествление теперь и как «возмущение» или в точности та же агентская функция, на что и налагается «следующая» агентская функция шпионажа.

В таком случае и как таковой социально специфический агент - это и не более чем некая форма общей типологии «агента» лишь за исключением его специфики адаптации к некоей форме обустройства среды. В отличие от физического агента социальный агент и действует в среде, где «практически все» - возмущение, а во всем прочем - он и тот же агент, чему и дано обнаружить нечто «претензию на ресурсы» собственно и образуемую из его следования некоей внутренней телеологии.

Огл. Бытиё как нечто «калейдоскопическая среда» событийности

Нам вряд ли следовало бы и даже думать о возможности предсказания, составит ли в будущем задачу собственно философии тогда и исследование нечто «детальной мозаики» бытийного пространства. Но если и дано будет появиться мысли о постановке такой задачи, то в какой-то мере предмет философской онтологии дано составить и типологической специфике таких форм, как «агент». Другое дело, если не предполагать и собственно постановки подобной задачи, то и проблематике данной типологической формы и не дано будет распрощаться с ее настоящим значением лишь специфической «частности».

Другое дело, если предполагать возможность и некоего влияния представления о характерной специфичности формата «агент» на понимание мира в целом. В таком случае подобному пониманию и следует распрощаться с возможностью наделения некоей «монотонностью» картины событий, что и позволяет отождествление всякого изменения тогда и как простого следствия нечто «наличия условий». Если в собственно типологическом смысле мир и позволит признание «многоликим», то и само многообразие его операторов - это и многообразие форм, но равно и форм, рассеянных по неким участкам либо фрагментам любым образом и нечто же «сложной топологии». При этом и ряд не более чем «типов» такого рода форм и дано составить тем возможным членам данного ряда, что уже позволит отождествление и как вмещающий в себя много чего, начиная от нечто просто связанного равновесием, продолжая носителями приобретенного действия, и - завершая на формации, определяемой здесь под именем «агент». Отсюда и само собой изменение не будет позволять понимания и как нечто лишь «элементарное следствие» некоей совокупности условий, но - непременно будет предполагать и отождествление как нечто преобладание некоей «линии», конечно же, опирающейся на всю совокупность условий, но как «линия» выражающую и собственную самобытность. Тогда «формой воплощения» такого рода линии и дано явиться равно, что некоему носителю инерции, или электрическому потенциалу достаточного уровня напряженности, где оба - не более чем носители действия, или, напротив, и тем же «агентам», что непременно несут и внутренний источник телеологии притом, что среда для них - лишь источник ресурса.

Тогда подобная и далеко не простая картина мира и воспрепятствует пониманию развития всего лишь «само собой» развитием, непременно обратив его и тенденцией определенной «окрашенности»: либо мы наблюдаем среду, лишь «терзаемую» привносимыми в нее воздействиями, либо этой среде уже дано предстать тогда и как обладателю «богатств», необходимых для деятельности неких агентов. В таком случае и положение «обладателя богатств» - оно и есть источник собственно возможности прогресса теперь и по причине «интереса» к такой среде неких агентов, собственно и представляющих собой носителей некоей телеологии. В таком случае, если философия и признает необходимость следования подобной схеме, то ей не избежать и принятия принципа, предопределяющего невозможность своего рода «развития вообще», при допущении возможности лишь определенных, отличающихся конкретной типологией процессов, позволяющих характеризовать их спецификой присущей им «моторности». Отсюда от идеи «развития вообще» философии и дано перейти к признанию принципа «развития, наделенного конкретной формулой», что будет означать и существенный подрыв правомерности использования такой специфики, как анонимность элементов обобщающей философской модели.

Собственно подобную возможность в некотором отношении «устранения анонимности» тех или иных фигурантов обобщающей философской модели и следует понимать тем «вторым основным» результатом наших размышлений, чему дано дополнить и собственно выделение формата «агента» или «агентской деятельности». Или - в этом философии и дано будет выйти тогда и на следующий уровень ее «общего взгляда», если ей уже дано определять и не просто конфигурацию, но и ту выборку, что показывает не просто «наличие », но и присутствие в подобном наличии и нечто, предопределяющего своим бытованием явные последствия этого бытования.

Огл. Заключение

Характерная специфика всякого направления в науке - использование и нечто «строгих» понятий, что характерно или к чему стремится и любое из направлений познания - что естественнонаучного, что гуманитарного толка. Напротив, философию по-прежнему отличает и склонность к подавлению предметной «детализации», - ощущая невозможность отождествления некоего известного ей нечто в значении «объекта» она легко отождествляет такую неподатливую сущность тогда уже как «субъекта» тем и преуспевая в требуемой постановке задачи. И если философия и склонна настаивать на продолжении данной практики, то в этом ее вряд ли следует разубеждать; но здесь ей равно следует рекомендовать дополнение ее представлений и нечто своего рода «эрзацем» предметной схемы. В любом случае, от философии и следует ожидать дополнение ее порядка рассуждения и той составляющей, что непременно и предполагает разрушение избыточно «линейной» картины мира с ее заменой и на нечто характерно «рельефную» композицию. Основой же составляющего такую композицию рельефа и правомерно признание в известном смысле «игры страстей», когда конкретному результату собственно и дано следовать из нечто наполнения неких обстоятельств теперь и спецификой нечто функциональной или ролевой структуры. Тогда, пусть философия и пренебрежет попыткой оценки такого «рельефа», но, тем не менее, она все же будет вынуждена дополнить свое суждение и той оговоркой, что реальные обстоятельства это продукт такого «рельефа», и если мы и предполагаем воссоединение определенных предпосылок с определенными последствиями, то условие «рельефа» и следует понимать как существенное. Или - от философии и следует ожидать признания правомерности оговорки, что если она и обращается к «слишком общему» рассуждению, то такое рассуждение и следует понимать построенным таким образом, что из него никак невозможно обозрение необходимого для конкретной интерпретации «рельефа».

В несколько же более утилитарном отношении концепция «агента» - это и концепция некоего класса, для чего характеристикой экземпляров и правомерно признание специфики, что неким «внутренне» определяемым формам телеологии дано пересекаться и с как таковым характером обращенного вовне востребования. То есть подобное представление и следует понимать основанием для более упорядоченного представления характера активности.

10.2011 - 09.2019 г.

Литература

1. Шухов, А., "Онтология движения и структура его физической модели", 2008
2. Шухов, А., "Бытиё - не погонщик", 2011
3. Шухов, А., "Онтологическое усвоение данных физического познания", 2003
4. Шухов, А., "Рутаджизм - следующая стадия материализма", 2011
5. Шухов, А., "Специфика моделирующего принципа химического знания: «агентское» построение", 2010