Совершение познания непременно ведет к выбору способа оценки процессов или явлений - рассматривать ли такие процессы как образующие друг с другом не более чем отношения корреляции или признавать их связанными причинно-следственной связью? Если же несколько расширить постановку вопроса, то эти две, как может показаться, альтернативные формы образования зависимости наполняющих мир бытований также не в состоянии обнаружить и в строгом смысле специфической типологии: в некотором отношении их можно расценивать как синонимы. Тогда сам факт странного рода отсутствия должной строгости в отличии одного от другого, «корреляции» и «причинности» - если таким двум формам не дано исключать и частичного взаимного наложения, - и подтолкнул нас к попытке анализа их пусть и ограниченного взаимного подобия. Задача же такого анализа, в случае придания ей четкого контура не исключит и такой ее постановки: возможны ли такого рода смешанные структуры связывания, где одну часть объема отношения образует причинно-следственная зависимость, а другую - порядок корреляции? Но если подобные «комплексные формы» задания зависимости никоим образом невозможны, то надлежит определить, что обуславливает возможность становления корреляции и причинности то непременно как «чистых» форм вне любой возможности смешения.

Поскольку самой постановке задачи здесь вряд ли дано вызывать сомнения, то процесс ее решения можно построить, начиная с разрешения такой подзадачи как рассмотрение условного примера «чистой корреляции». В таком случае допустим, что мы располагаем идеальными часами, обеспечивающими лишь отсчет времени, то есть постоянно чередующими определенную замкнутую последовательность состояний и не подверженными износу и старению. Практический образец такого рода часов - современные электронные часы с элементами схемы не допускающими утраты их функциональных качеств. Но здесь одновременно с наблюдением хода часов возможно и наблюдение процесса протекания некоей фазированной химической реакции, например, затвердевания цемента или клея, где фазы реакции также допускают определение и по показаниям такого рода «идеальных часов».

Здесь, в частности, одно из положений системы индикации часов будет указывать на наступление фазы химической реакции, протекающей в клеевой массе, в то же время - не давая никакой зацепки и для прояснения причины происходящих изменений. Такого рода параллельный процесс сторонней индикации порядка протекания определенного явления и получит у нас имя корреляции. В ее логически точном определении характеристика корреляция и есть нечто точная аналогия в отношении возможности выделения определенного признака, позволяющая посредством проявления специфик одного порядка организации указывать на проявление специфик у другого порядка. При этом корреляции дано распространяться не исключительно лишь на процессы, но связывать собой и любого рода порядки задания аналогии, например, аналогию карты и местности, различно расположенных геометрических перспектив или картин типических социальных явлений.

В таком случае нечто бытующее, открытое с позиций задания некоей типологии и для задания ему точной аналогии, тогда вне зависимости от успеха в подборе аналога, все же будет проявлять себя и как существование на положении как «само собой» существования. В данном отношении земной поверхности дано существовать самой по себе вне ее отображения на картах, а картам фантастических континентов - также самим по себе вне зависимости от отсутствия таких континентов. Реальность такого рода свободы и позволит то допущение, что теперь и его «абсолютную альтернативу» - момент не восполняемой утраты, изменяющей зависимость вещей, тогда и доводится обнаружить следствиям порождаемым некоей причиной. Если изготовить предмет, полностью копирующий внешний вид, размер и механическую комбинацию компонент карандаша, но не включить в него никакого элемента оставляющего след на бумаге, то это лишит такой предмет и как таковой функции карандаша.

Отсюда и то положение, для которого предназначение некоего участвующего в нем элемента будет определять и само данное положение вещей, мы будем называть причинно зависимым от такого элемента. Если устранение в некотором сооружении подпорки будет обращаться обрушением сооружения, то эта значимость подпорки и позволит ее признание условием, причинно предопределяющим устойчивость сооружения. Но что именно и обращается причиной той проявляемой нами осторожности, что не мешает нам утверждать, что подпорка и есть причина устойчивости сооружения?

Прямая причина проявленной нами осторожности - невозможность той недвусмысленной оценки, что позволила бы утверждение, констатирующее отсутствие в составе сооружения и некоторых других элементов, устранение которых способно лишать сооружение устойчивости. Причинная связь, таким образом, в своей исходной форме представляет собой установление некоей частной зависимости, исключение которой препятствует обеспечению некоего гарантированного воспроизводства некоего результата. С другой стороны, участие только лишь данной отдельной зависимости в воспроизводстве искомого результата напрямую не означает достаточности здесь лишь данного участия. Тогда, следовательно, если некоторый результат требует от нас введения не одной, но группы отдельных причин, то из данного положения невозможен иной вывод, помимо того, что данный результат обеспечивает корреляция ряда отдельных независимых причин.

Результаты таких начальных шагов предпринятого нами анализа способны уже и несколько обнадежить - если условие корреляции это то наложение, что никак не сказывается на субъекте такой корреляции, то причинная зависимость - это любым образом и нечто обязательное обременение того, что и определяет данная причина. Но здесь равно подобает принять во внимание и тот тонкий момент, что отличает «пение под музыку» - здесь, где на уровне кажимости можно предположить корреляцию, на деле же следование ритму музыки - это все же и прямая причина ритма пения. Далее, сложным явлениям также вряд ли дано знать и определяющую их простую или одиночную причину, и тогда группе причин здесь уже доводится выступать как коррелирующей группе причин. Отсюда дано иметь место и нечто «структурному упорядочению» причинности, что наводит на мысль и о недостаточности норм формальной логики для раскрытия всех сторон причинной обусловленности, определяющей становление форм бытования, когда дано иметь место не «просто» причинным и не «просто» коррелятивным, но и комбинированным причинно-коррелятивным связям (отношениям).

Тогда поскольку преобладающий массив форм бытования - это явно и последствия «совместного действия» двух имеющих место форм связывания, то тогда данному обстоятельству дано порождать и появление особой логико-семантической проблемы описания отношений присущих такого рода комбинации. В таком случае, какие же способы и методики и позволят их употребление как способы описания теперь и специфики причинно-коррелятивной обусловленности?

Ответ на такой вопрос явно невозможен и вне учета того обстоятельства, что отличающие человека возможности познания далеко не каждый раз способны позволить воссоздание равно и полного комплекса причин, порождающих некую комбинацию обстоятельств. Характерно броский пример такого рода ограниченности - невозможность сведения к общему знаменателю того множества факторов, что определяют собой характер погодных условий. То есть точная схема явления как следствия действия целого ряда причин - то непременно результат тщательного учета всех действующих здесь влияний, включая сюда и понимание типологии такого рода влияний.

Но в этом случае наилучший способ анализа сложной причинности - все же образование комбинации «типологических линий» действующих факторов, что в существенной мере способно прояснить не просто условие «объема» такого рода факторов, но раскрыть и все присущие им связи корреляции - как образующиеся внутри типологических линий, так и проявляющиеся между различными типологиями. Следом тогда возможно прояснение и распределения факторов по такому важному признаку как зависимость или независимость - выделение факторов вступающих в действие в зависимости от другого фактора и независимо действующих факторов. В том числе, конечно же, здесь возможно выделение и такой специфики как последовательное воздействие ряда факторов, что, например, столь значимо для понимания таких форм реальности как биологическая эволюция или индустриальная технология. Пример же независимости действия факторов - это случай сочетания невнимательности водителя и ухабов на полотне шоссе.

Тогда, если саму логику как специфическую форму познания и выстраивать как пост-семантическую дисциплину, а семантику - производить от как таковой онтологии, то присущую логике возможность образования «формальных» или «свободных» связей и подобает понимать как наследующую порождаемому самой онтологией многообразию действительности. Действительность явно обнаруживает ее наполнение различного рода процессами рассеяния и связывания что по фигуре построения процесса также способны строиться и как «рассеяние из рассеяния» и «связывание из связывания». В том числе, такому правилу присуще подчиняться и миру идеальных формаций, что и обнаруживает пример такой абстракции как «числовая ось», равно обнаруживающей и качество присущей ей «Дедекиндовой непрерывности». Нашему пониманию мира явно выпадает обнаружить присущую ему неполноту, если мы не в состоянии овладеть приемами комбинирования причинных условий с образованием «кустов» или комплексов причин.

Далее - как таковое «идеальное», образующее собой предмет изучения наук математика и логика - это и очевидное воплощение присущего миру порядка «рассеяния и связывания». Соответственно и любого рода онтологической концепции надлежит заключать собой и картину «рассеяния и связывания» для идеального, но здесь важен один аспект - самому идеальному «как идеальному» не дано знать становления во времени, откуда его и подобает представить тогда не иначе как «пространством дробления и агрегации».

Теперь естественное продолжение нашего анализа взаимосвязи корреляции и причинности - это построение простейшей схемы сведения к общему основанию природы двух процессов связанных отношением корреляции. Предположим, что происходит взрыв со вспышкой, одновременно порождающий волну акустического диапазона. Заметим, что в данном примере дано идти речи о процессах восходящих к общей причине, когда не исключена и корреляция между процессами не сводимыми к общей причине, например, таково свечение двух звезд на небосклоне. Далее, если имеет место корреляция, то возможно выделение и комплекса аспектов, что можно расценивать как «субъекты корреляции», например, на значительном расстоянии вспышке от взрыва уже дано терять ее яркость, а звуку взрыва только в этот момент лишь дано проявиться - это хорошо иллюстрирует пример грозы. Если это так, то возможны и различного рода «фигуры» структур корреляции, то есть картины порядков, определяющих для тех или иных сторон корреляции их потенциал возможности вступления в такого рода связь корреляции.

Тогда сам порядок воспроизводства связи корреляции можно расценивать как своего рода форму редуцированной аналогии, доступной для фиксации при помощи проецирования проявлений допускаемых сторонами корреляции то непременно и на нечто общий источник приведения. Отсюда нечто «источник задания» связи корреляции и надлежит образовать возможности замыкания различных проявлений на нечто общий источник приведения. Если же предпринять теперь и попытку рассмотрения причинной зависимости равно и под углом зрения настоящего положения, то причине дано выявиться там, где также возможно становление и некоего условия «более вовлеченного» в некую связь, нежели чем только лишь открытость для замыкания на некий источник приведения.

Тогда для придания наглядности определяемым здесь принципам, полезно и представление примера преобладания отношений причинности в некоей системе «параллельного действия». Положим, если течению реки дано уносить с собой некие предметы, то одни из них течению захватывать легче, а другие сложнее, причем, как правило, те предметы, которые течению легче удается захватывать, они и само собой скорее откликаются на его воздействие и в том состоянии, когда их просто «переносит течение». Но и между всеми теми предметами, что захвачены течением, также действует и связь корреляции как совершающими эволюции в порядке, определяемом захватившим их течением.

Для науки «логика», если ей важно предложить решение задачи построения теории причинно-следственной связи, построение такой теории уже прямо исключено при пренебрежении такой составляющей, как невозможность вовлечения в связь корреляции тех сторон, для которых предполагается их вовлечение в отношение «причинно-следственной связи». В части разрешения данной проблемы на предшествующих стадиях данного анализа нами уже был представлен критерий, позволяющий различение двух состояний - вовлечения в причинно-следственную связь и в связь корреляции: причинно-следственная связь все же обусловлена куда глубже, чем связь корреляции, для которой достаточно основания лишь в виде начала приведения. Также становление причинно-следственной зависимости исходит и из опоры на куда более широкий круг оснований, чем задание связи корреляции. То есть если причинно-следственная связь прямо предполагает рассмотрение как основанная на функциональных возможностях связи корреляции, то в данном случае это будет корреляция внутри нечто «замкнутого круга» обстоятельств. Если обратиться к представлению наглядной иллюстрации, то корреляция - это «опоздать на поезд», а причинно-следственная связь - «сесть на поезд». То есть когда мы успешно садимся на поезд, то действуем внутри замкнутого круга обстоятельств «время отправления поезда». Так и в физической действительности - если нарушено условие величины внешнего давления, то происходит и сдвиг температурной точки кипения жидкости.

Отсюда в логическом смысле картина круга обстоятельств, определяющих становление причинно-следственной связи - это картина взаимодействия неких носителей функций, реализация которого для данного комплекса оснований и позволяет изоляцию как такового настоящего объема обстоятельств от расширения сторонними причинными включениями. В любом случае, для становления причинно-следственного отношения недостаточно лишь прямого и единственного источника становления данного отношения, но необходимо закрепление круга обстоятельств, позволяющих некоему причинному началу «закрепиться как» причинное начало.

Отсюда и связь корреляции, которой дано обходиться «характерно бедным» объемом условий ее становления - она равно и своего рода «зачаточное состояние» некоей «ожидаемой» природы, в комбинации которой могла бы развиться та или иная причинность. То есть если какое-либо природное явление, накопление лавиноопасных масс или образование неустойчивых веществ образуют связь корреляции - одно со свободным пространством у подножья горы, а другое - со свободной средой распространения продуктов реакции, то это не значит, что нет и необходимости в импульсе, способном запустить сход лавины или разложение вещества.

Тогда тем началам, которым дано определять связь корреляции и причинно-следственную связь, и дано заявить себя как нечто форме обратимости начал, уже готовых для обращения источником становления либо связи корреляции, либо причинно-следственной связи. А далее дано вступать в свои права и нечто «игре условий», либо нагружающей определенные основания приведения их расширением до уровня причинного начала, или, напротив, изымающей из «потенциально причинного» начала и некое наполняющее его содержание, приводя такое начало лишь к виду оснований приведения. В такой схеме один и другой вид «логической» связи - это не самостоятельная и отдельная типология, но формация, чью типологическую специфику можно понимать «построенной» исходя из вполне определенных посылок, положим - «нахождения в мире на положении стороны образования отношения».

Дабы не ограничиться «голой теорией», нам подобает приложить усилия и для представления примера возможной «игры условий». В частности, в роли источника такого примера возможно избрание и такой реалии как признак или квалификация «выгодное географическое положение». Конечно, географическое положение представляет собой «выгодное» лишь в случае прохождения по данной территории неких торговых путей. Образование же торговых путей обуславливает, скажем, нахождение места сырьевого вывоза по одну сторону данного района, а места вывоза готового продукта - по другую, естественно, при отсутствии альтернативного варианта прохождения такого пути. Но это не означает, что формирующие подобную организацию обстоятельства захватывают под себя все возможное пространство наложения такого рода отношений. В том же самом месте «выгодного географического положения» буквально рядом с оживленной площадкой торгового обмена равно возможно и существование племен, способных разве что на ведение примитивного образа жизни.

Тогда такого рода «соседство двух культур» в одной той же географической локации и есть не иначе как ситуация свободной корреляции. Равным же образом характер ситуации свободной корреляции доводится обнаружить и первому моменту весеннего пробуждения, когда уже стаял снег, солнце хорошо прогрело воздух, но и почва пока не набрала достаточного количества тепла. Отсюда связь корреляции и надлежит расценивать как положение, когда стоит лишь некоторому расширению дополнить такую корреляцию, как само подобное положение и позволит смещение в сторону образования причинной зависимости.

Реалии «игры условий» имеющей место при наличии некоего «не вполне определенного» объема обстоятельств уже позволяют нам возврат к рассмотрению той возможности, на что мы указывали вначале, а именно - предмету синтетической причинно-коррелятивной общности. Если некая ситуация позволяет ее представление на положении заключающей собой причинные связи, или, напротив, не содержит ничего, помимо оснований приведения, то имеет место одно положение вещей. Если же, напротив, основания приведения не обретают здесь еще и порядка полностью регулярного комплекса подобных оснований, то подобное положение и позволит его понимание либо как потенциально содержащее - либо возможную причинность, либо как потенциально открытое для распространения на него и неких оснований приведения. Следование такого рода схеме уже достаточно и для отождествления любой такого рода комбинации обстоятельств как допускающей представление как потенциально предполагающей равно и становление отношения корреляции, равно - и причинно-следственной связи. Для познания такая «ситуация неопределенности» - это и ситуация предпочтительного выделения либо одного, либо другого порядка становления связи ассоциации.

Но если понимание «свободно» в определении того или иного «склонения», то как тогда расценивать такое понимание равно и как источник совершения выбора того или иного «склонения»? Здесь собственно факту такого рода выбора очевидным образом дано указывать и на наличие некоей телеологии. То есть в одном случае мир можно понимать как мир «бесконечного числа коррелятов» и тем самым держаться одного способа видения мира, иначе, когда мир можно расценивать как «множество начал обусловленности» то отсюда возможно и вынесение совсем иной оценки. Прямое подтверждение такого различия в понимании - различие взглядов на автомобиль механика и водителя; взгляд механика обращен на условия согласования элементов конструкции автомобиля, водителя - на функциональные качества автомобиля.

Равно особенного объяснения не будет ожидать и идея, что всякая схема, фиксирующая связи корреляции - это представление, обслуживающее потребности моделирующей диссоциации структурированных систем, когда схема фиксирующая связи причинности - представление, предназначенное для описания т.н. «эмержентных свойств» структурированных систем. Корреляция, по существу, это логическое средство компонентного разбиения некоей существенности, предназначенное для точного и тонкого выделения структурного элемента в вид т.н. «чистой линии». Этому также возможен подбор и массы примеров - от идеи «равномерного, прямолинейного» движения и вплоть до требований методики физического эксперимента по отсечению возможных сторонних факторов, например, для эксперимента по определению температуры кипения воды - наличия солености или посторонних примесей.

Причинность же в статусе оператора логики следует видеть порядком исследования возможности действия в его определенности и полноте. Если мы высаживаем огород и далее забрасываем наши посадки, то, тем не менее, мы не утрачиваем шанса получения минимального урожая, главным образом, неприхотливых культур. Просто факт прорастания наших посевов говорит о том, что (далекая) причина получения лишь какого-либо урожая - она уже налицо. Однако получение полноценного урожая возможно лишь при должном уходе, но и не только уходе, но и подкормке, помощи в опылении и т.д. Следовательно, анализ причинности - то равно и анализ множества достаточных конфигураций в аспекте их причинной достаточности.

Анализ причинности тем и отличается от анализа корреляции, что для него обязательно исследование то непременно же ряда тех положений, что конкурируют за право признания могущими заявить себя как находящиеся «в фокусе внимания». В анализе корреляции исследуется одно положение, и, хотя оно и берется в различных детализирующих представлениях, но в своей способности играть роль значимого исходного положения и видится как заданное лишь раз и навсегда. Отсюда мы и получаем возможность построения критерия различия корреляционного и причинного анализа: по отношению к исходному положению корреляционный анализ занят лишь углублением условий некоего единственного положения, причинный анализ - исследованием конкурентной позиции некоего положения в ряду положений со сходным типом влияния.

Однако наиболее существенное понимание, обретенное нами благодаря проведению данного анализа - это осознание принципа «невозможности логики» вне некоей «телеологической» проекции. Логика представляет собой, в виду выделения в ней двух явных направлений корреляционного и причинного анализа, равно же практику, прямо невозможную и вне определенности в части изначальной конфигурации условий задачи, - либо введения законов определения состава регулярных трансформаций (корреляция), либо - законов полноты посылок обращающихся становлением условий причинности.

Такое понимание логики, конечно же, прямо отличается от традиционного определения ее предмета, как он определяется при признании логики статусом науки ищущей «решения единственной задачи» - методологии определения истинности. На наш взгляд, логика представляет собой науку об общих правилах соотнесения при решении абсолютно разных задач - не только лишь задачи проективного выведения (корреляция), но и задачи сместительного выведения (причинность), а равно же и третьей, не рассматриваемой здесь, но важной для идеального соотнесения, задачи прямого построения (чистой компарации).

Тогда если исходить из предложенной нами схемы, то науку «логика» и подобает дополнить особым механизмом исследования условий решаемых ею задач. Поскольку, согласно требованиям семантики, любое условие позволяет задание лишь исключительно по отношению к нечто образующему основу, отражающую данные условия, то в таком случае логический анализ условий решаемой познанием задачи - это равно и анализ рациональности порядка решения задачи. То есть сама постановка логической задачи - это ее постановка относительно того условного «пространства операторов», что в качестве операторов необходимы для разрешения задачи «практического» порядка. Если это так, то и как таковая логическая задача - то не иначе как задача семантического анализа тех условий задания зависимости, что отличают некий предмет или предметный порядок.

Другой существенный результат настоящего анализа - понимание положения логического познания по отношению процесса познания в целом. Формальная логика, ограниченная задачей «чистой» компарации, справедлива в узких пределах заведомо строго определенных условностей и, одновременно, непременно и в условиях, когда предметом исследования оказываются не порождающие или связывающие зависимости, типа причинности или корреляции, но лишь порядки задания сопоставления. Но как только имеет место и переход к анализу «расширяющей» связи, чем и обращается та же причинная зависимость, то здесь логике и выпадает «развернуться лицом» к тем условиям внешнего мира, которым при посредстве семантической специфики дано определять и сам характер имеющего место логицизма. Но, увы, пока что «формальная логика» скудна в отношении, что фактически может предложить лишь техники бессистемного анализа комплекса обстоятельств сопутствующих моменту задания квалификации.

01.2006 - 11.2023 г.