раздел «Философия логики»

Эссе раздела


Место науки «логика» в системе познания мира


 

Проблема логического следования


 

Логика и формальная онтология


 

Невыводимость отношения эквивалентности


 

Регулярность


 

Логическая достаточность признака


 

Логика: избыточная перспективность как результат изначально недостаточной функциональности


 

Ложное в логике и в смысловом конструировании естественного языка


 

Различение элементарного типизирующего и категоризующего типа связи


 

Идентичность свойства «формальности» и логическая невозможность «формальной теории»


 

Категории обыденного сознания


 

Положительное определение


 

Единая теория истинности и соотносимости


 

Единая теория гранулированности, нечеткости и приближения


 

Абсурдность антитезы «абстрактное - конкретное»


 

Что медицинского в «медицинских анализах»?


 

Корреляция или причинность


 

Строгий контур и его регрессивная эрозия


 

Влияние конфигурации предиката на логическое построение


 

Онтологическая специфика предиката «существует»


 

Структура осведомленности и структура коммуникации: проблема «диалога»


 

Невыводимость отношения эквивалентности

Шухов А.

Наше рассуждение о таком неординарном предмете как «невозможность вывода» отношения эквивалентности подобает начать с постановки вопроса, какому правилу или отношению формальной логики доводится принимать на себя функцию представления тех характеристик, что образуют норму «отношение эквивалентности»? Допускает ли формальная логика истолкование нормы, характеризующей подобное отношение, как любым образом первичной и исключающей разложение или данное отношение - продукт дедукции, то есть продолжения и развития характеристик, наделяемых спецификой «оснований» этой нормы? Тем знаниям, чем мы располагаем на настоящий момент, дано указывать на отсутствие теории формальной логики, что содержала бы вразумительные ответы на поставленные нами вопросы. Такому положению дано обращать правомерной и нашу собственную попытку поиска ответов на эти вопросы, что примут форму условного диалога, где на роль наших оппонентов мы назначим вымышленных защитников принципа «выводимости» отношения эквивалентности.

Но немедленно перейти к такому диалогу доводится помешать и некоему затруднению. На данный момент практике познания науки «логика» увы, не дано насчитывать в корпусе методов нечто формального способа определения условностей, представляющих собой основания, обеспечивающие вывод или формализацию отношения эквивалентности. Само собой такого рода свобода и вознаграждает нас правом самостоятельного определения нужных начал, достаточных для задания условности «отношение эквивалентности»; причем нам неизвестны ограничения, определяющие исключение из области поиска подобных начал того или иного рода сфер. Следствием подобного положения дано предстать и нечто полной свободе поиска «начал задания» отношения эквивалентности в любой возможной сфере - начиная от разного рода идеальных форм и не минуя сферы эмпирических объектов или рефлексии. Потому настоящему анализу и дано ограничиться представлением примеров, показывающих неуспех попыток выведения отношения эквивалентности из неких иных логических начал, что позволит нам на основании извлекаемого подобным образом опыта представить и наши собственные предложения. Попытке вывода таких предложений будет дано исходить из той любопытной посылки, чем доведется предстать признанию бессмысленным всякого поиска в составе действительности какого-либо основания для вывода отношения эквивалентности. Таким образом, нам не дано ставить перед собой цели строгого доказательства невозможности вывода отношения эквивалентности, но мы подберем ряд аргументов, прямо оправдывающих правомерность подобной оценки ссылкой на наличие неких произвольно выбранных свидетельств.

Итак, следуя намеченному плану, нам подобает вообразить условных оппонентов, разделяющих идеи укоренения, связанности и возможности разложения той или иной структуры связей, что согласно подобному пониманию, образуют тот «предшествующий уровень», чьим формам и дано обращаться источниками формирования логической нормы «отношение эквивалентности». Или - здесь уместно то допущение, что такого рода условные «оппоненты» привержены точке зрения, что построению мира дано исходить из «строго упорядоченной принадлежности», по отношению которой возможность соотнесения обращается и не более чем одним из «производных продуктов» подобного рода специфики «принадлежность». Отсюда как таковую природу предлагаемого «оппонентами» подхода и дано образовать идее такого рода построения описания объектов, когда объекты предполагают определение на положении нечто «не знающего отсутствия принадлежности». Потому в понимании «оппонентов» любым образом лишь вторичное определение характеристики «отношение эквивалентности» и возможно посредством заключения «о невозможности» расширения комплекса связей принадлежности подлежащих сравнению объектов. Или - самой специфике системы, построенной на началах доминирования связей принадлежности, уже дано отводить специфике эквивалентности значение лишь особым образом «выделенной» принадлежности, пусть хотя бы и «запрещенной».

Из понимания, что специфику эквивалентности можно представить как нечто «выделенную» принадлежность равно будет следовать признание «вездесущей» принадлежности нечто источником, позволяющим наделение условия «эквивалентность» спецификой обладателя статуса типологически «производной» общности, что уже полагает предел возможности его последующей индивидуализации по условию заданного основания. То есть если некоей характеристике дано допускать отождествление как нечто «завершенная форма» некоей типизации, то в смысле как такового условия подобной типизации данный объект утрачивает возможность равно же любой более «прецизионной» индивидуализации. Если это так, то эквивалентность и подобает расценивать как средство исключения последующей идентификации тех отдельных объектов, что позволяют выделение посредством отличающей их специфики. В грубой форме данному тезису дано звучать следующим образом: эквивалентно то, что задано таким в силу того, что таков его полный набор признаков. Или - если данной трактовке и дано обнаружить ее правомерность, то она равно достаточна и для ответа на вопрос, чем именно дано обращаться процессу отождествления специфическими признаками посредством идентификации, и не предполагает ли данный порядок равно и ссылки на такой элемент или форму, как условие эквивалентности?

Итак, если дано иметь место воспроизведению «конечной» типологии, определяемой наличием неких оснований, то нам дано располагать и нечто использующим «возможность присоединения» формирующим влиянием, играющим роль источника диверсификации (наращивания) разнообразия в отношении неких порядков, что первоначально «не предполагали различения в значении порядков». Дано ли такого рода «возможности присоединения» допускать и такого рода вариант представления, что исключал бы и всякого рода ссылку на действительность такого условия, что составляет собой «отношение эквивалентности»?

В этом случае нам и подобает обратиться к попытке предложения ответа на заданный вопрос посредством рассмотрения некоей логической схемы, собственно и предназначенной для развертывания картины «акта ассоциации» (присоединения). Положим, что дано иметь место нечто случаю, отмеченному присутствием такого рода специфики, что составляет собой неопределенность воссоединяемых сущностей в отношении той другой специфики, чем следует понимать возможность их связывания посредством отношения эквивалентности. Тем не менее, даже и такого рода как бы «неопределенному» основанию дано обнаружить связь с выделением подлежащих идентификации сущностей теперь на положении «отдельных данностей», а, следовательно, и их представление на положении претерпевших отождествление посредством метаэквивалентного сопоставления в значении «неэквивалентных в смысле специфики существования».

Из той оценки, что воссоединяемые сущности уже предполагают отождествление как «неэквивалентные» равно способно следовать, что всего лишь расстановке элементов, предшествующей какой угодно операции трансформации, и дано представлять собой действие выделения, что абсолютно невозможно вне подкрепления критериями, выстраиваемыми благодаря наложению нормативного начала отношения эквивалентности. То есть - даже как таковому представлению о внутриструктурной обособленности либо элементарности никоим образом нельзя состояться и вне представления об «отдельности элемента», а, следовательно, и вне модели разделения, непременно реализуемой посредством приложения характеристики «эквивалентность». Исходя из этого, и любой операции комбинации не дано предстать тем нечто, чему дано допускать обращение и нечто элементом состава определения как такового «отношения эквивалентности».

Однако подобает обратить внимание и на некий иной приписываемый воображаемым оппонентам путь определения эквивалентности - эмпирический, восходящий к доступной человечеству способности постановки «умозрительного опыта». Как может показаться, в подобном сугубо спонтанном опыте эквивалентности дано обрести идентичность тогда не более чем типизации (рефлексивной унификации) действительности неких чувственных инициаций. Но здесь самой специфике подлежащей решению задачи равно дано потребовать и рассмотрения предмета неких источников, не иначе, как задающих характеристику эквивалентности в пределах комплекса чувственных реакций, воспроизводимых как виды отличающего данный комплекс «простого нерасследованного состояния».

Другое дело, что поначалу следует уточнить, что в смысле подлежащей нашему решению задачи не имеет особого значения тщательность методов юстификации наших чувственных представлений, и потому их введение в нашу рефлексию вполне возможно и в характерно «грубой» форме. В таком случае любая из числа характерно грубых идей, тех же «сытости», «голода», «боли» посредством вспомогательной идеи того, что именно подобает отождествлять как состояние «сытости» или «голода» равно позволит обращение источником нечто общей идеи «типизации состояний». А далее всяким образом задаваемому подобной типизацией принципу «постоянства типа» и дано предполагать обращение равно же нечто порождающим началом представления о «постоянстве вообще». То есть - в этом случае нечто тривиальной рефлексии и дано обрести значение нечто формации «порядка вывода» отношения эквивалентности пусть не в качестве источника или основания приравнивающего соотнесения, но тогда уже в качестве в известном отношении условия, лежащего в основе принципа стабильности (постоянства) воспроизведения. Отсюда и дано следовать предположению, что норме «стабильность» дано обнаружить принадлежность и нечто же той специфической природе, что не иначе, как подобает расценивать в значении предшественника отношения эквивалентности.

То, на чем возможна проверка предложенной здесь гипотезы, это, на наш взгляд, нечто схема «стабильности проявления». «Традицией» грубой рефлексии непременно следует понимать традицию оценки определенного признака на положении порождения «стабильно проявляющего» его существования, то есть, такого, чему в каждом новом предъявлении не характерно изменение нечто сформировавшегося в человеческой памяти присущего ему «образа наличия». Такого рода специфике равно дано позволять констатацию, что стоило нам обратиться к предмету «разнородности составляющих» в их значении элементов общего представления о формате «стабильность», как мы прямо и сталкиваемся с наличием некоего отношения, собственно возникающего между составляющей существующего «образа» и составляющей текущей реакции. В результате нам также доводится утратить любую иную возможность сопоставления подобному положению какой-либо иной интерпретации, за исключением того единственно возможного порядка реализации идеи «стабильности», что подразумевает возможность сопоставления элементов действительности с использованием нормативного начала «отношение эквивалентности». Другое дело, что обыденное сознание в неотъемлемой от него практике употребления логических форм тогда уже любым образом как нечто «нерасследованных» начал, и склоняется к пониманию такого характерного ему «функционального» отношения эквивалентности то равно как нечто «естественной» возможности. И, соответственно, противопоставляет подобную странным образом «естественную» возможность и нечто рефлексивно построенному отношению эквивалентности, что для обыденного сознания и предполагает осознание то непременно в значении результата мыслительной деятельности.

Итак, два предпринятых нами мысленных эксперимента - один со «способностью присоединения» и другой с чувственной практикой регистрации стабильности воспроизводства никоим образом не позволили исключение из определяющего их комплекса обстоятельств того содержания, что любым образом задано в силу возможности наложения общенормативной формации отношение эквивалентности. Нам представляется, что равно и иные мысленные эксперименты с иными признаковыми типажами также не позволят выделения такого рода специфики, что допускала бы оценку логически предваряющей нормативную форму «отношение эквивалентности». Более того, посредством отклонения претензий на предварение отношения эквивалентности со стороны таких значимых начал, чем правомерно признание специфики принадлежности и практики построения прямой реакции, нам равно дано исключить и перспективу поиска подобного предварения в каких-либо иных спецификах, например, в содержании «отношения следующий». Тем не менее, настоящую оценку не подобает расценивать как достаточную для констатации наличия тогда и характерно доказательных оснований невыводимости отношения эквивалентности, и потому мы просто постулируем данный принцип на основании применения к результатам наших рассуждений принципа неполной индукции. Итак - в данном случае нам дано позволить себе оценку, что объем результатов предпринятого нами мысленного эксперимента явно достаточен, чтобы оставить такие попытки и переключить внимание на предмет существа лишь априорно доступного познанию отношения эквивалентности.

Если это так, то отношению эквивалентности дано допускать отождествление лишь непременно «само собой», откуда такого рода присущей ему самодостаточности дано предполагать формализацию и как нечто присущности подобного отношения действительности равно же посредством определения характеристики собственной онтологии. Тогда какую именно онтологию и подобает предполагать в случае, если нам дано рассматривать не более чем предмет «нормативности равенства»?

Дабы обрести представление о предмете такого рода онтологии, нам подобает прибегнуть к возможности определения равно же и неких принципов. Согласно данным принципам, условность того нечто, что предполагает отождествление как нечто основание реализации (в физике – случай, в сфере идеального - возможность более простого, лишь ограниченно развитого отношения) лишена уже специфики казуса реализации. Вместо него действительности дано содержать нечто «основания реализации», прямо достаточные для их становления как доминант как таковых казусов, выстраивающих те или иные отдельные реализационные схемы. Отсюда отношению эквивалентности как нечто возможности «задания порядка отношения» и дано обрести статус основания реализации, а образованию некими условностями эквивалентной пары - казуса реализации.

Предложенную здесь схему и подобает расценивать как прямой запрет на любого рода отождествление отношения эквивалентности на положении подлежащего «становлению» или «построению». Отсюда основанию реализации «эквивалентность» и дано предстать как действительному тогда уже вне каких-либо казусов реализации определенных эквивалентных пар, чему прямо дано позволять понимание структуры мира как отвечающей анизотропному порядку.

Исходя из этого казусу реализации эквивалентной пары в его значении не более чем «отдельной возможной» эквивалентной пары и дано обрести характер не более чем экземпляра класса «казусов формирования» («последствий»), в смысле чего и допускать понимание в значении нечто «привносимого последствия». И одновременно такого рода производному характеру не дано предполагать обращения во что-либо, затрагивающее как таковую специфику логической нормативности устанавливаемого отношения. Другое дело, что в связи с этим подобает признать и правомерность вопроса о том, чему именно дано позволять отождествление в значении подлежащего выделению внутри предметно заданного отношения эквивалентности тогда уже как нечто условности «предмет эквивалентной связи»?

Известному комизму подобной постановки вопроса уже дано проявиться и в как таковой невозможности какой-либо «предметной реализации» эквивалентной связи, иначе могущей лишить отношение эквивалентности достаточности как основания реализации. Или - собственно формацией «эквивалентность» и правомерно признание того «признака признаков», в силу которого как таковым носителям признаков и дано исключать различение по подобной проявляемой ими специфике. Отсюда теперь уже собственно объекту не дано обнаружить способности несения на себе и хотя бы какого-либо признака эквивалентности в значении признака как-либо «собственного» данному объекту, но способность несения признака эквивалентности будет отличать любой из принадлежащих объекту признаков то непременно в значении «особенности признака». Если обобщить, то «логическое» отношение эквивалентности и подобает расценивать как нечто такого рода основание реализации всякого отдельного «казуса реализации» этого отношения, что и обращается основанием реализации принадлежности объектов (признаков) данному «казусу реализации» отношения эквивалентности.

Или - если для подобного представления не исключать допустимости и его возможной рационализации, то условие эквивалентности и позволит отождествление как нечто «источник» обретения признака, чьим функционалом нормирования и правомерно признание нечто не замкнутости на специфику некоей области онтологии или - нечто такого, что допускает отождествление как позволяющее задание ему запрещенных зон. Исходя из этого положение «источника признака» для условия эквивалентности как для основания реализации и подобает отождествить некоей специфической онтологии, чему, как правомерно предположить, и дано связывать собой нечто среду специфик упорядочения. Или, в более грубой форме, эквивалентность, а вместе с ней и всей логике, порождаемой данной формой соотнесения, и дано обращаться неким особенным нечто образующим сферу «метапризнаков», то есть - признаков, присущих нечто «порядкам организации» признаков.

Определяемой здесь специфике и дано предстать спецификой как такового условия эквивалентности, если допускать возможность приложения к такому условию нечто меры условного «функционального» определения, наделенного характером указания на возможность и нечто «переключения» исполнения функции с одного носителя признака на другой, чему дано обходиться и без каких-либо изменений в собственно функции. (Анализ предмета «признака» см. здесь.)

Неким иным существенно важным вопросом дано предстать вопросу о том, каким именно признакам дано характеризовать как таковое отношение эквивалентности тогда уже как нечто особенную реальность? Например, явную особенность отношения эквивалентности и дано составить логической норме «симметричности», поскольку отношение эквивалентности объявляет о «неразличимости» самих эквивалентно представленных признаков. Но, в таком случае, дано ли отличать это отношение и другим приписываемым ему признакам «рефлексивности» и «транзитивности»?

В частности, признаку «транзитивности» дано представлять собой признак введения эквивалентно определенных признаков в нечто последовательность бесконечного числа такого рода бесконечно выстраиваемых признаков. Тогда по отношению возможного обладания отношением эквивалентности признаком «транзитивности» прямо правомерно следующее утверждение: норма «транзитивности» явно бессмысленна для признаков, выделенных отношением эквивалентности, поскольку ей в данном случае и доводится обращаться прямой тавтологией. Характеристике «эквивалентности» и дано указывать на такую особенность, что составляет собой характеристику универсальной природы объектов по основанию неразличимости неких наличествующих у них признаков или источников признаков. Осмысленность же транзитивности возможна лишь случае существования способа пренебрежения имеющимся несходством для возможности перенесения признака с одного объекта на другой. Например, если мы используем немного поржавевший гвоздь, то он так же будет служить нам в соединении подобно и не ржавому гвоздю. Отношению же эквивалентности уже никоим образом не дано обращаться к расширенному отождествлению, а потому в этом случае и признак транзитивности характерно утрачивает смысл.

При наложении на отношение эквивалентности также дано утрачивать смысл и характеристике рефлексивности. Для отношения эквивалентности как основания реализации рефлексивности не существует потому, что ему дано представлять собой не иначе, как нечто уникальное основание реализации. Но и для отношения эквивалентности тогда уже в виде казуса реализации рефлексивность бессмысленна потому, что неразличимость выделяется здесь посредством выделения опять же уникальной единственности признака; другое дело, что в мире, где имеет место повторение некоего казуса реализации отношения эквивалентности, такого рода казусам реализации дано допускать отождествление и характеристикой рефлексивности.

Далее, отношение эквивалентности в смысле обращения на него эпистемологического востребования существенно в части, что на нем возможно построение и столь существенной для эпистемологии функции, чем и дано предстать норме описательной истинности (т.е. истинности модели по отношению моделируемой условности). Здесь если исходить из предложенной нами концепции эквивалентности, возможно предложение такого рода определения «описательной истинности», что характеризует ее как тот частный вид эквивалентности, что позволяет задание эквивалентности структурного представления, наступающей между структурой модели и структурой объекта. Если нашей модели дано указывать, что объект «рука» допускает представление в виде описательной структуры, называющей «составом руки» элементы «ладонь» и «пять пальцев», то такую модель и подобает расценивать как описательно истинную в смысле эквивалентности структуры описания и структуры действительности. Если же наш анализ распространяется на объекты в принципиальном плане допускающие лишь описательное представление, то лишний элемент «описательность» здесь лучше опустить и фиксировать лишь прямую эквивалентности данных объектов или присущих им признаков. В частности, подобной специфике дано отличать то же «прямое» равенство математических выражений.

Практической же реализации функции «описательной истинности» во многом дано исходить из использования такого нормирующего основания, чем дано предстать конструкции «шаблон». Шаблон в данном случае и есть нечто та предметная конкреция, чему дано позволять такое обращение к ней некоего акта интерпретации, что в состоянии обеспечить отождествление данной конкреции не иначе, как в значении нечто позиции адресации, определяющей собой типизированный переносимый (или - рефлексивно заданный) норматив. Как правило, шаблонам дано принимать облик образцов либо физической, либо восходящей к физичности структурной реализации, например, неких биологических или социальных структур.

Например, если нам доводится строить шаблон для типизированной переносимой нормы физическое происхождение, то в таком случае одному из физических состояний (объекту или его признаку) дано обнаружить специфику доступного для отождествления то непременно как составляющему собой шаблон для ряда возможных событий сопоставления. Если же дано иметь место сущности, связанной с физической действительностью в значении признака, специфицирующего ее физические взаимодействия, например, геометрической форме или валентности, то в данном случае дано иметь место образованию того внешнего шаблона, достаточного для тех или иных применений, как монета достаточна в роли шаблона окружности. Тогда для структурных форм, в том числе, конечно же, и для такой важной формы как «народ», норме шаблон уже дано предполагаться в задании такого состояния «присутствия», что будет отличать достаточность для обретения подобной структуры, в частности, когда «народу» будет отвечать его имитация «толпа». Напротив, соотношениям идеальной сферы, никак не предполагающим признака формата, любым образом дано исключать их отождествление посредством приложения шаблона.

Более того, шаблону, если доводится иметь место тому же «обратному порядку» связывания, дано найти применение в виде характеристики «тип шаблона», а равно и как нечто критерию для определения типа, характеризующего подлежащий идентификации элемент действительности.

Если все это так, то какой наиболее существенный философский смысл все же подобает предполагать в настоящем анализе? На наш взгляд, важнейший смысл настоящего анализа - идея реформы языка логики. Так, насколько нам дано судить, логике непременно подобает уделить внимание приданию корпусу логических понятий такого рода структуры, что позволяла бы разотождествление признака и объекта в их значении логических субъектов. Далее подобную «улучшенную» структуру следует дополнить порядками или практиками разотождествления тех же основания и казуса реализации, и, далее, в развитие подобных решений, включить в нее и нечто особые методы представления описательной истинности. В том числе, не следует забывать, что условие «описательной истинности» справедливо не только для моделирования признаков физического мира, но и для моделирования идеального мира в том случае, когда в идеальном мире мы переходим от объектов к правилам, касающимся объектов.

Если идеальному объекту «окружность» дано допускать обращение субъектом эквивалентного отношения с другим идеальным объектом, например, с «квадратом» (вписанная окружность), то правилу, вводимому для выстраивания объекта «окружность» присуще быть лишь описательно истинным в отношении вводимого с его помощью признака. Откуда и как таковой логической норме «описательной истинности», не представляющей собой ничего большего, нежели распространение отношения эквивалентности, в языке логики тогда и не подобает претендовать на право нормирования тех комбинаций, что непосредственно устанавливают базисную норму присутствующей здесь эквивалентности. Для логики проблематика «описательной истинности» - ни в коей мере не нечто, допускающее истолкование в праве претендента на статус средства построения некоего начального основания.

Итак, не помешает лишний раз подчеркнуть, что посредством принятия некоего постулата (аксиомы) нам довелось установить следующее - отношение эквивалентности, непременно обращаясь экземпляром класса «возникновений», тем не менее, в непосредственно «реализуемом» в нем содержании никоим образом не позволяет его обращения и нечто «подлежащим выводу». Отношению эквивалентности, как бы то ни было, но непременно дано допускать признание как «заданному на уровне самих исходных примитивов онтологии». Другое дело, что в практике «обращения к» отношению эквивалентности ему уже дано предполагать сопряжение с формами его технического исполнения (реализаций), в том числе, включая в это число и такую наиболее существенную форму, как описательную истинность. Но помимо описательной истинности равно дано иметь место и артефактным формам реализации отношения эквивалентности, например, тем же дозаторам. Более того, отношению эквивалентности, если где-либо ему и дано быть представленным в собственном роде, то там для него исключена и какая-либо возможность замещения его прямого представительства на представительство посредством технического исполнения (например, посредством шаблона). Кроме того, установлению отношения эквивалентности также дано предполагать ограничение однородностью «линии признаков», причем при выходе за рамки подобного ограничения ему не избежать и дополнения ряда условий его наложения теперь и представлением об исключении для процесса комбинирования исходных «простых» эквивалентных связей угрозы обратного влияния на простоту таких признаков.

Весьма существенным результатом настоящего анализа равно дано предстать и идее нормативных форматов «выводимость» (возможность вывода) и «форматное представление». Поскольку в общем случае как таковой «выводимости» и дано означать обретение неких производных условий, порождаемых некими исходными условиями, то ей дано обретать облик и нечто нетождественного представления исходных условий посредством производных. Далее, поскольку такого рода различение равно невозможно и без выделения в формациях исходных и производных условий их признакового состава, то отсюда и как таковой возможности выводимости дано допускать реализацию лишь для сущностей наделенных составом. Настоящую оценку и подобает признать нечто наиболее существенным побочным результатом предпринятого нами анализа. Другой несколько менее существенный результат - идея того, что открытость проявления свойства рефлексивности присуща лишь форматно представленным нормам. Рефлексивность принципиально невозможна вне жесткого модельного представления того, что именно предполагает воплощение в «самое себя». Анализ отношения эквивалентности, что также не помешает подчеркнуть в заключение, не только позволил нам оценить отличающую его онтологическую «исходность», но позволил раскрыть и некие отдельные особенности ряда правил выведения и отождествления.

Обобщенным же итогом настоящего анализа равно правомерно признание призыва к существенно большей тщательности в обращении с практиками выражения эквивалентных отношений, а равно - к пониманию первичности самой эквивалентной связи, положим, перед ее техническим исполнением «истинность» и тем рядом комбинаций, где отношения эквивалентности предполагают проецирование более чем на контур нормативной формы «признак».

05.2006 - 03.2022 г.

Литература

1. Смит, Б., "В защиту экстремального (ошибочного) априоризма"
2. Ивин, А.А., Никифоров, А.Л., "Словарь по логике", М. 1998.
3. Шухов, А., "Отношение - элементарная связующая субстанция картины мира"
4. Шухов, А., "Логическая достаточность признака"
5. Шухов, А., "Философская теория определения (посредством индукции)"

 

«18+» © 2001-2023 «Философия концептуального плюрализма». Все права защищены.
Администрация не ответственна за оценки и мнения сторонних авторов.

eXTReMe Tracker