Настоящий анализ - размышление, адресованное предмету, комплементарная пара которого - не иначе как его «великая тень». Как определяет непосредственно название, здесь предполагается исследование особого предмета «способности физической сохранности», однако смысл этого анализа больше будет определять не сама эта способность, но ее «именитый заместитель». Тогда нам и подобает начать с указания этой существенной формы, альтернативы физической сохранности, а именно - информационной сохранности, то есть сохранения представления о чем-либо посредством закрепления сведений о предмете. Тем не менее, информационная сохранность скорее будет руководить нами на уровне подсознания, а сам предмет исследования обнаружит точное соответствие заявленному в названии. Но прежде чем начать анализ нам все же подобает представить объяснение альтернативного несходства этих двух возможностей обеспечения сохранности.

Тогда следует напомнить о такой специфике как наличие у живого организма иммунитета к инфекционным болезням реально не всякий раз достаточного для противостояния заболеванию. Тогда недостаток иммунитета позволяет восполнение приемом лекарств, фактически обеспечивающих тот же эффект, что и непосредственно иммунитет. В рамках подобного как бы «разнообразия возможностей» иммунитет и составит нечто «базисную способность», когда поддержку его возможностей посредством приема лекарств надлежит расценивать как некое замещение. Уподобление этому примеру позволит нам построение схемы, когда функция физической сохранности будет признана базисной, а информационной сохранности - не более чем функцией-замещением. Но одновременно в практическом смысле для человеческих познания и опыта, информационная сохранность как основной объект передачи опыта все же позволит признание первичной, а физическая сохранность - вторичной.

Огл. Не принимаемый философией концептуальный статус информации

Но начать настоящий анализ все же подобает с рассмотрения предмета фактического отсутствия интереса философии не только к непосредственно анализу физической сохранности, но даже к самой постановке такого вопроса. С другой стороны, это допускает объяснение и отсутствием у философии интереса к феноменологии информационного взаимодействия как формы взаимодействия отличной от физического взаимодействия. Конечно, философии дано знать такую квалифицирующую характеристику как характеристика «информация», но она странным образом пренебрегает предложением расширенной формы такой характеристики, причем не только в концептуальном плане, но и в плане задания типологических градаций, следующих из задания такой квалификации. Для философии информация - это нечто чуждое категориям, издавна задающим тон в ее корпусе представлений - сознанию, разуму, интеллекту, Я и мышлению.

Конечно, на понимание философией категории «информация» все же надлежит посмотреть и с другой точки зрения - выделить те содержательные составляющие того же «сознания», где речь идет об информационных явлениях. «Сознанию» явно дано располагать какой-то присущей ему «осознанностью» и это, конечно же, информация. Однако «сведения» или «структуры данных», о чем пойдет речь в этом случае - для нас это не более чем источник аналогии, и тогда специфика «сознания», характерно анемичная в смысле проблематики операций с данными вряд ли в состоянии обнаружить здесь какой-либо интерес.

Кроме того, в философской онтологии нам не найти и отчетливого понимания предмета «сохранности». Для философии физического мира не существует формата «агент», и в принципе сложно вспомнить что-либо более презираемое физикой, нежели «агентская» картина в виде действия химического реактива, отчего философия, вряд ли преуспевающая здесь в познании материального мира и взирает на физическую действительность глазами своего философского «снобизма». То есть для философии картина физической действительности - это картина существенной значимости лишь двух возможных начал - субстрата и событийности, но при этом - никоим образом не какой-либо «способности». В этом смысле философия физической действительности также вряд ли интересна для настоящей постановки задачи.

То есть философию сложно определять как практику познания, что обнаруживает целенаправленный интерес к предмету физической сохранности. Хотя философии доводится заключать собой и некие построения, чье «двойное преобразование» каким-то образом могло бы прояснить специфику физической сохранности, однако, скорее всего, такие построения - всего лишь частные свидетельства, не ведущие к системной постановке вопроса. Хотя, быть может, в бескрайних «запасниках» философии и повезет обнаружить должным образом внятный анализ подобной проблемы, но здесь явно выгоднее пойти своим путем, нежели обратиться к попытке «перекопать запасники». В силу подобных соображений нашему решению не дано претендовать на приоритет, но из этого не следует и утрата им качества одного из возможных решений философской проблемы «физической сохранности».

Огл. Сохранность в контуре задачи деятельности

На наш взгляд, наилучший выбор способа продолжения настоящего анализа - начать ряд его последовательных этапов с анализа интереса человеческой практики к функционалу «сохранности», в том числе - и физической сохранности. Например, если развитие события предполагает не только обретение эффекта, но и затрату ресурса или утрату средствами или операторами отличающих их качеств, то для реконструкции такого хода развития существенно понимание фактора сохранности или изменения таких составляющих. Пониманию такого рода «существенности» в условиях отсутствия у нас определения самой сохранности все же не обойтись и без опоры пусть и на «предварительное» понимание характеристики «сохранность».

Если это так, то условие «сохранности» - это характеризующее физический объект или специфику качество «неизменности предъявления» их функциональных признака или специфики. Вполне естественно, что речь здесь идет о неизменности некоей физической формы в смысле ее способности обнаруживать такую же в точности функциональность и комплектность, что может быть проявлена в любом востребовании на протяжении отдельного периода времени. То есть физическую форму здесь следует характеризовать как наделенную той же самой «фигурой представления» отличающих ее возможностей во всякий момент времени, принадлежащий некоторому периоду времени. Однако во вторую очередь под характеристикой «сохранность» также подобает подразумевать и признак идентичности течения взаимодействия, совершаемого некоей физической «начальной» либо «исходной» формой в пределах периода времени.

Тогда чтобы оценить теперь возможность спекулятивного использования в физическом познании характеристики «сохранность», следует рассмотреть характерную для физического познания интерпретацию события взаимодействия. Здесь первый существенный элемент некоей схемы столь значимой для физического познания и образует условие мгновенности взаимодействия предлагаемое наиболее употребительной физикой Ньютона. А далее если взаимодействие не знает возможности мгновенного совершения, но выливается в порядок протяженного процесса, как в случаях движения, растворения или нагрева, то признак «мгновенности протекания» тогда уже дано обнаружить событию вступления во взаимодействие, на деле также вряд ли мгновенному. То есть тогда и само придание событию «точечного формата» - это исключение его протяженности для того, чтобы всю протяженность рассматривать как протяженность метасобытия. Из учета таких обстоятельств уже возможен и следующий вывод - для тех физических реалий, что «не выходят на сцену» протяженного события и потому квалифицируются как «мгновенные» (1) вряд ли рационально задание им характеристики сохранности.

Но из чего тогда будет вытекать значимость задания характеристики физической реалии «всегда такой, какой она и была»? Конечно же, значимость такой характеристики физической формы как ее неизменность в чем-либо - это и значимость этого условия для такой практики как практика резервирования, вне связи с тем, что подлежит выведению в резерв - ресурс или способность (функция). Важно лишь то, что что-либо уже зарезервировано и оно достаточно для ожидаемого применения. Тогда если обобщить квалификации такого рода «наивной схемы», то способность сохранности и надлежит связывать с контуром цели деятельности, а именно, с потенциальной способностью ведения некоей деятельности в объеме, обеспечивающем гарантированный исход. Другими словами, «сохранность» и надлежит расценивать не как специфику действия, что «как действие» так или иначе, но позволяет проявление в некоей форме, но - как специфику результативной достаточности подкрепления, что и обеспечивает совершение некоторого акта. Или - изменение, если и определять его изменением, направленным на ожидаемый эффект, и обнаружит его невозможность без подкрепления объемом обеспечения. Отсюда и любое истолкование последовательности событий в отношении состоятельности подобной последовательности в качестве некоей фигуры или порядка последовательности и следует определять как невозможное в отсутствие соизмерения определенных обстоятельств подобной последовательности спецификой или условностью физической сохранности. Лучшей же иллюстрацией настоящего тезиса и подобает признать положение, когда развертыванию определенных событий непременно способствует неизменность такого условия их совершения, как постоянство площадки или объема, на которых или в которых и совершается событие.

Далее, теперь уже специфика картины мира, одним из начал которого и обращается условие «физической сохранности», это и реальность становления мира не на положении конкретно-сиюминутной, но его становления на положении потенциально-многообразной перспективы. В том числе, «мир в целом» вряд ли будет предполагать саму возможность совершения события, если в каком-то «конечном итоге», пусть и посредством цепочки подкрепления оно не будет возведено к фундаменту, где «модули» или «массив» подобного фундамента и образуют формы, наделенные спецификой «поддержания сохранности». Отсюда и способность сохранности в ее глубинной значимости и надлежит определять как последствие привнесения в картину действительности некоей телеологии.

Настоящий анализ также вряд ли будет предполагать возможность его продолжения, если он не сможет предложить также и философского объяснения такой фундаментальной физической категории как «инерция». Характерная особенность предложенного нами «первичного» объяснения сохранности - это отсутствие каких-либо ссылок на фактор «инерции», - в пользу правомерности такого решения тогда возможно представление довода, что мы здесь исходим из идеи построения ситуативной схемы, по условиям которой нечто наделенное способностью сохранности и определяется как противостоящее условиям, препятствующим пролонгации его идентичности. «Инерция» же традиционной физической схемы тогда это та составляющая физической модели, что непременно исключает возможность обращения такого рода условностью, что так или иначе, но позволяет определение «фокусирующей позицией» сложной фигуры стечения обстоятельств, что, напротив, присутствует во множестве иных, в том числе и обыденных, представлений о «сохранности». В обобщенной форме нас будет интересовать не изменение величин параметрических характеристик, в том числе, и различных мер прилагаемых к «инерции», но многочисленные прецедентно диверсифицированные представления о «сохранности», непременно определяющей собой специфику условно «объектных» начал. Но также следует понимать, что «инерция», по сути, это «одна из инкарнаций» сохранности.

Полученные здесь выводы и надлежит расценивать как существенное основание, на чем возможно построение и нечто «типологии реализации» сохранности. Как таковую же идею такой типологии и подобает составить распределению отдельных форм сохранности по различным классам, обобщающим собой определенные возможности «поддержания постоянства».

Огл. Классы сохранности с функцией консервации универсалий

В основание нашего последующего анализа тогда подобает положить допущение, согласно которому невозможно выделение таких форм сохранности, что представляли бы собой некие «чистые формы». Далее, сознавая очевидную ограниченность создаваемой нами типологии, мы все же позволим себе задание неких двух групп, в свою очередь, образованных некоторыми классами физической сохранности. Одну из таких групп, объединяющих классы физической сохранности, мы определим как группу классов сохранности с функцией консервации универсалий, чья специфика находит отражение и в самом имени данных классов. Другую определяемую нами группу мы обозначим как классы сохранности с функцией консервации порядковой организации, допуская, что объект консервации здесь представляет собой структурно-номиналистическую специфику (например, сохранение суммы при размене денег). Более того, еще одно существенное допущение, определяющее саму возможность выделения такого рода «двух групп», это, если пренебречь здесь некоторыми аспектами условной «природы математики», равно оценка, что природу универсалий в ее генезисе и надлежит расценивать как восходящую к некоторым «номиналистическим основаниям». Однако мы позволим себе повторить, что в нашем решении мы игнорируем условие непременной невозможности в подлинном смысле слова «чистых» (логически простых) начал классификации сохранности.

В этом случае нашему анализу уже надлежит перейти к определению классов физической сохранности, относящихся к типологической градации «консервации универсалий». Эту форму физической сохранности представляют три следующих класса или классы, где сохранность характеризует такой функционал как поддержание в неизменности интенсивности, позиционирования и консолидации. Причем, в том числе, примеры такого рода форм способны предоставить и некоторые распространенные явления. Так, ряд экземпляров класса консервации условий интенсивности - это не только разнообразные форматы консервации уровня активности - энергии, потока, напора и т.п., но и форматы консервации специфики сопротивляемости (упругость) и характеристики распределения (плотность, насыщенность). Экземпляры класса форм сохранности, что равнозначны поддержанию в неизменности условий позиционирования - это моменты консервации своего рода «состояний обретения» - консервации качества принадлежности вещества определенной фазе состояния, излучения - частоте сигнала, вещества - виду химического сродства и т.п. Следом и форма физической сохранности, что служит поддержанию условий консолидации, то есть поддержанию в неизменности некоторых фигур сочетания или синтеза, - это равно и функция поддержания в неизменности пропорций состава, набора частей или характера комбинации (положим, что размещения фрагментов). Простейший пример структуры формации, определяемой нами под именем консолидации - образование грязевой взвеси в некотором закрытом объеме жидкости. Конечно, здесь также следует указать, что возможна и такая форма консервации универсалий как консервация самой квалификации на положении универсалии, когда, скажем, энергия или талантливость взамен их квалификации как универсалии обретают специфику предметной формы; однако здесь мы позволим себе ограничиться анализом обстоятельств, когда непосредственно статус универсалии не меняет его квалификации.

Далее любой из определяемых здесь классов сохранности универсалий также дано отличать и характерно индивидуальному «формату» сохранности. В частности, класс сохранности, образующий формы консервации интенсивности - это класс сохранности, для экземпляров которого критически значимо «постоянство уровня». Равно же класс сохранности, охватывающий формы консервации позиционирования знает за собой критически значимое условие «постоянства развертки» (постоянства топологии). Третий класс сохранности, что сводит воедино формы консервации порядка консолидации, знает тогда такое важное условие становления как «поддержание характера связи».

Те виды форм физической сохранности, что направлены на поддержание постоянства специфики универсалий, это не только зависимости или условности строго следующие своему особенному формату, но равно и существенные условия воспроизводства физического взаимодействия. Физический объект состоятельный как носитель определенной специфики, выражаемой им на протяжении некоторого периода времени - он в данный период времени равно и носитель определенной функциональности. То есть такой объект на протяжении некоторого периода времени тогда отличает и способность воспроизводства вполне определенной реакции.

Огл. Классы сохранности с функцией консервации порядкового условия

Следующий предмет исследования стоящий на очереди в данном анализе - классы сохранности с функцией консервации порядковой организации. Опять же, начать такой анализ следует с представления известных нам классов данной формы сохранности. В частности, практически каждому доводилось сталкиваться с постоянством контурно-структурной специфики, комплекса характеристик или вовсе не предполагающих, или - предполагающих весьма слабую связь с условием объема реализации возможностей, предоставляемых такого рода контуром или структурой. То есть такие характеристики, все ли карандаши лежат на их месте в коробке, в какой степени емкость заполнена жидкостью, достигает ли ток в проводнике предельной плотности тока - это параметры, независимые в пределах определенного диапазона от специфики контейнера или объема. Еще одна форма физической сохранности с функцией консервации порядковой организации - это функция сохранности, направленной на консервацию анонимно-множественной специфики. Классические примеры таких форм - потребность организма в калорийности питания, коммерческой сделки - в величине суммы, но вовсе не в данном раскладе платежных средств, металла - в температуре и времени операции закалки, но не в природе ресурсов, употребляемых на нагрев образца. Третий известный нам класс физической сохранности, поддерживающей неизменность порядковой организации - класс сохранности, равнозначной неизменности состояния репрезентативности, то есть - неизменности нечто «инерции идентификации», - айсберга по видимой части, непрозрачного тела - по поверхности отражения, урагана - по разрушительной силе и т.п. Одним из вариантов функционала консервации состояния репрезентативности следует понимать неизменность геометрии тела: визуальная идентичность своего рода «видимой прочности» некоторого предмета не означает его действительной прочности, что и имеет место при признании истлевшей ткани тогда и как «на вид прочной». Хотя этот третий класс и входит у нас в группу классов «сохранности порядковой организации», но здесь можно отметить и наличие некоей физической основы подобной сохранности, явно выходящей за пределы квалифицирующей характеристики сугубо порядковой неизменности.

В отношении рассмотренных здесь классов сохранности «порядковой организации» важно отметить то обстоятельство, что само собой функционал порядковой организации - это не прямой функционал лежащий в основе организации взаимодействия, но - это не более чем условия «обустройства присутствия» вовлеченного во взаимодействие действующего содержания. Всякого рода состояния постоянства наполнения, распределения или постоянства представительства оказывают влияние явно не «собственным образом», но благодаря ресурсной функции тех же «постоянного объема» наполнителя, неизменного построения структуры или постоянного предъявления «открытой части». Более того, здесь также существенно, что субъектом приложения порядкового наложения возможно признание лишь условной «платформы» образующей собой нечто целостное, так чайник невозможно понимать репрезентирующим воду, заливаемую туда каждый раз в несколько ином объеме. То есть в некотором отношении, хотя и далеко не в обязательном смысле консервация порядковой организации и предполагает корреляцию с другими возможностями воспроизводства физической сохранности - вряд ли корректным следует понимать характеристику сохранности тех видимых частей айсбергов, что наблюдаются в морях с различным показателем солености.

Сохранность, означающую поддержание в неизменности порядковой организации, также надлежит расценивать не как состояние неизменности признака идентичности, но как функционал идентичности представительства. Хотя различным формам субстрата также дано отличать и возможности выделения таких начал их конституции, что можно расценивать как идеальные - структура кристаллической решетки, послойное деление общего объема несмачивающихся жидкостей или структура лакун распределенных по сплошной среде.

Еще один значимый эффект, следующий из поддержания в неизменности порядковой организации - постоянство реакции такой организации на изменения условности, восприемлющей такого рода порядок организации. В частности, такова авторегуляция, поддержание неизменного порядка восприятия нагрузки при изменении ее величины в пределах некоего диапазона значений нагрузки или таково сохранение пропорциональности отклика. Хотя такого рода системам уже дано иметь отношение к технике, но и формам биологической жизни в известной мере дано и повторять эту «технику». Например, это постоянство уровня температуры тела теплокровных животных.

Огл. Конкретно-эмпирические концепции физической сохранности

Поскольку настоящий анализ не выходит за рамки философского осмысления «физической сохранности», то и предлагаемое нами решение - не построение строгой теории, но скорее просто достаточное описание «многомерной» природы онтологического формата «физическая сохранность». Кроме того, наш анализ не избегает влияния и известного «холодка» естествознания по отношению интересующей нас проблемы, хотя естествознанию, что вполне естественно, невозможно игнорировать такую группу проблем как проблемы коррозионной, термической и радиационной стойкости. Но естествознание не видит здесь пути построения общей модели, что, быть может, и далеко не позитивно сказывается на решении частных задач. Тем не менее, в некоторых направлениях прикладного познания физическая сохранность все же предполагает рассмотрение в присущей ей конституции «сохранности».

Развитие ряда направлений прикладного познания - музейного дела, археологии и криминалистики явно невозможно и вне задания некоторых признаков или специфик напрямую «физической сохранности». Однако в данных узких направлениях познания «физической сохранности» дано принять вид характеристики, означающей наличие у некоторого предмета как бы «полного комплекса» ассоциируемых с ним физических особенностей или черт детализации. Облик разбитого в далеком прошлом горшка допускает воссоздание посредством склейки черепков, живописное полотно ожидает возвращение к оригинальному виду вследствие фиксации и восполнения элементов красочного слоя, выдранный из одежды клок допускает наложение на место утраченного фрагмента порванного костюма и т.п.

Еще одно решение проблемы физической сохранности, вполне достаточное чтобы послужить подспорьем в предпринятой нами попытке анализа - это принцип практической сохранности. Однако рассуждение о предмете практических представлений о сохранности следует начать рассмотрением характеристики своего рода «абсолютной» физической сохранности. В частности, такая форма коллекционирования как нумизматика выделяет представление о коллекционном качестве коллекционной монеты как несущей физические признаки состояния отсутствия повреждений. Нижним уровнем сохранности для монет представляющих коллекционный интерес нумизматика понимает экземпляры с хотя бы и существенно стертой «легендой», но при этом все же не утратившие и основные элементы рисунка. Более высокая ценность отличает монеты с частичными повреждениями, царапинами в отдельных местах и т.п. Наивысшее коллекционное достоинство тогда характеризует монету, с момента чеканки не подвергавшуюся агрессивным воздействиям, и сохранившую всю свою детализацию вплоть до блеска ровных частей поверхности. Наличие блеска и означает в представлении коллекционера свидетельство сохранения монетой идентичности облику, приданному в момент изготовления. В таком смысле монета и позволяет признание в качестве артефакта, проективно воспроизводящего как таковую производственную, а не какую-либо иную специфику, когда утрата хотя бы элемента такой подлинности уже лишает монету признака «натуральности» как «чистого продукта» деятельности чеканщика. Если же монета несет следы пребывания в обращении, то ее подлинный вид как изделия монетного двора допускает воссоздание лишь благодаря реконструкции.

Нам, если мы готовы признать «существенный смысл» в решениях практических специалистов, тогда надлежит сформулировать принцип задания стандарта или стереотипа «достаточности для реконструкции» исходного вида вещи именно как нечто принципа музейной или криминалистической «доказательно достаточной» сохранности предметов. То есть в случае такого рода «практической» сохранности физическую сохранность и надлежит расценивать как консервацию состояния предмета, что данному предмету и довелось обрести на завершающей стадии события его порождения или изменения. Предмет здесь, сохраняя идентичность приданному ему в прошлом состоянию становления, тогда и обращается нечто «прямым свидетельством» совершения события его порождения или изменения. В отношении такой тождественности, если и определять это условие согласно представленной выше «теоретической схемы», то необходимо образование представления и о неких «абсолютизированных формах» порядковой сохранности - структурной и репрезентативной. В случае же консервации универсалий предмет старины тогда сохранит за собой качество такого рода предмета, но не обретет статус реликвии. Сохранность консолидации в случае музейных предметов - это не обретение ими состоянии ветхости, что столь опасно в случае старых книг или текстиля. Сохранность интенсивности - явно это не объект музейного или иного рода хранения, хотя и здесь можно напомнить о способности часовой пружины держать тот же завод, что и в начальный период эксплуатации часов. Тогда если подытожить, то справедлива оценка, что и частная практика выделения и обеспечения сохранности вряд ли будет позволять признание обещающей какое-либо расширение предложенной выше теоретической модели: она также открыто осмыслению равно посредством тех же самых теоретически выведенных категорий.

Пример же более изощренного случая реконструктивно-доказательной сохранности - это пример задаваемого в палеонтологии функционала репрезентации костного скелета вымерших животных. Практика познания палеонтологии в этом случае следует идее возможности воссоздания физиологии вымерших существ на основании подбора предметов их сохранившегося скелета. Однако очевидно, что в смысле правомерности построения таких проекций оправдан и вопрос о характеристике полноты такой формы репрезентации. Если процесс нарастания на костном скелете мышечной ткани физиологически как-то еще предсказуем, то вопрос о характере кожного покрова в его разных формах вряд ли допускает ответ посредством предъявления лишь скелетных остатков. И решение вопроса о характере покрова и позволяет получение лишь при условии выявления в слоях породы отпечатков внешних покровов. В таком случае вновь в смысле обозреваемых нами специфик мы не находим здесь никакого нового опыта, и вряд подобного рода примеры ситуаций консервации следует понимать достаточными для пополнения нашей классификации форм сохранности.

Такого же рода оценки также можно адресовать и характеристикам «консервации качеств»: разгонной динамики автомобиля, тонких настроек аппаратуры и приборов, комбинации аромата и вкуса блюда и т.п. Решение подобных проблем вполне возможно и даже достаточно с позиций использования категорий, определенных нами в теоретической части.

Огл. Принцип сохранности и принцип постоянства; усталость материала

Здесь уже приводилась оценка, что физика в ряде частных решений все же не пренебрегает проблематикой сохранности; но могут ли быть названы те решения физики, что более определенно исследуют проблематику сохранности? Такая попытка вроде бы не бессмысленна. Так, можно напомнить картину, столь свойственную нашим просторам - качество провода протянутого методом открытой (воздушной) подвески изменять величину провисания с изменением температуры, что и напоминает о такой физической специфике как температурное расширение. Однако для физического познания температурное расширение не несет смысла субъекта отношения сохранности - физика следует здесь скорее идее бесконечного числа повторений цикла расширения и сжатия. В то же время процесс температурного расширения как процесс изменения размеров тела находит в физике строгое и точное описание. То есть материальные тела для физики - носители пусть не абсолютного, но релятивного постоянства - способности материальных предметов бесконечное число раз следовать за изменением внешних условий.

Однако возможны и иного рода модели, скорее принадлежащие области технического знания, в которых тогда уже не бессмысленно представление способности материальных предметов терять исходную идентичность. Нашим базовым примером нам послужит достаточно разработанная проблематика морозостойкости строительного кирпича. Склонный к поглощению, а вернее, к капиллярному поглощению влаги кирпич в результате нескольких циклов замораживания и оттаивания в богатой водой среде подвергается расслоению и крошению. Но в теоретической модели такого явления имеет место анализ не качества стойкости или характеристик, вполне возможно, что условий идентичности, но анализ «картины процесса», раскрываемого посредством характеристик капилляров в материале кирпича («гранулометрия»), где расширяющее действие удерживающих воду капилляров компенсирует сжатие других выпускающих воду.

Другое явление, означающее утрату оригинальной идентичности объекта и привлекающее внимание технических наук - исследование усталости материалов. В этом случае такая теория обретает облик анализа возникновения источников деформации и тенденций разрастания первичных деформаций (зерен и трещин) или, иначе, «субмикроскопических изменений плотности дислокаций и концентрации вакансий». «На языке науки» процесс формирования признаков усталости предполагает следующее описание:

И опять же, положение «наиболее значимого» начала представленной здесь модели дано занять процессу разрушения физической структуры, вне связи с какой-либо попыткой построения модели возможной альтернативы, а именно, функционала консервации. В любопытном нам смысле уже несколько более интересна теория «термической усталости», чей основной принцип определяется как принцип, формализующий действительность набора «нереализованных термических перемещений (ситуаций расширения или сжатия) наиболее нагретых или охлажденных элементарных объемов металла при неоднородном температурном поле детали». Данная физико-техническая теория вводит понятие «исчерпания пластичности материала», от которого, казалось бы, и надлежит ожидать перехода к альтернативе в виде некоторой не нарушающей идентичности тел «пластичности», однако здесь необходимо отметить, что этому понятию в языке технических наук дано олицетворять реалии качества «вязкости» (или текучести) твердых материалов. То есть очевидное совершение некоторых шагов в интересующем нас направлении, увы, не оборачивается выработкой подхода, предполагающего выделение некоторого «носителя идентичности» и рассмотрения ситуаций утраты такого рода идентичности.

На том же самом принципе построения модели реализовано и физико-техническое моделирование явлений разрушения или «отравления» катодов. В данном случае некоторые физические схемы воспроизводят процессы выбивания с поверхности катода ионизированными молекулами остаточных газов или появления высокоомного промежуточного слоя. За исключением любопытных операций «восстановления» эмиссионной способности разрушенных катодов, и здесь мы видим моделирование разрушающих процессов, но нам явно «не везет» с выбором примера хотя бы и единственного случая анализа восходящего к идее консервации «начальной идентичности». Хотя, быть может, некоторые надежды и вселяет здесь характеристика, определяемая как показатель «эмиссионной способности катода».

Таким образом, даже проблемы, в некотором отношении чуть ли не «обнажающие» фигуру конфликта консервации и деструкции, физическое познание все равно предпочитает определять в формате схемы «развития процесса». В любом случае, условие «сохранности» и обретает здесь права не более чем вспомогательной специфики значимой для построения модели.

Огл. Практические понятия «усушки» и «утруски»; старение материалов

Определенной пользы для настоящего анализа следует ожидать и от рассмотрения актуальной для сатирического наследия советского времени проблемы явлений «усушка» и «утруска». Но любопытной здесь следует понимать не тему комбинаций, означающих придание картине намеренной убыли картины как бы «естественной» формы убыли, но здесь важно выделение специфических сущностей, допускающих утрату определенной доли массовой и объемной характеристик, что и принимает формы утраты массовой составляющей или перераспределения связей за счет сокращения лакун.

Так, если имеет место объект, допускающий отождествление на положении носителя идентичности, невзирая на некие изменения в его конституции, то чему присуще определять для этого объекта специфику его «телесного постоянства»? Например, такой объект можно характеризовать посредством признака массы, что позволяет его различение «как признака» лишь при соблюдении порядка процедуры измерения. Если же подойти несколько иначе, то возможен выбор, быть может, и далеко не простой формы репрезентации, для которой возможно задание и своего рода «подвижной рамки» идентичности. Одновременно на все это возможно наложение и «внешних условий задания идентичности», - характера площадки хранения или априорного задания показателя отклонения. Также если допускается приложение «сложного и комплексного» показателя идентичности, то здесь при некоторой вариабельности основных признаков важную роль доводится сыграть ряду дополнительных признаков - идентичности геометрии, вкусовой дегустации, наличию аромата и т.п.

Во всяком случае, и такого рода практика не переходит к построению «теории идентичности», и условие идентичности не встречает здесь иного определения, помимо описательного представления, передаваемого при помощи средств описательной формализации - от чертежа до «словесного портрета». Нам же существенно, что и практика, как ранее и наука «физика», определенно тяготеет к рассмотрению не ситуации стабильности объекта, но фокусирует внимание на процессах утраты объектами необходимых им признаков как на тогда уже требующем купирования.

Второе условие, чьей значимости также дано следовать из обобщения практик коммерческого хранения - это понятие «товарный вид», представление о тождественности некоей коммерчески реализуемой продукции посредством специфики, придаваемой такой продукции при изготовлении. И, опять-таки, и принцип «товарный вид» исключает формулировку в образе отвлеченной модели, но сохраняет специфику эмпирически индивидуального описания предмета в том его представлении, в каком на него и обращено востребование обычно определяемое под именем «потребительский спрос». Согласно нашему пониманию подобные представления вряд ли позволяют выделение в них хотя бы каких-либо истоков вероятной теории, и эмпирику, отличающую практику складских операций и операций реализации мы также намерены понимать как допускающую обобщение посредством тех же самых определенных в теоретическом разделе классов физической сохранности.

Но наше рассуждение также утратило бы претензию на полноту, если бы здесь отсутствовал раздел, обобщающий такую особенность ряда материалов как «старение материала». «Старение материала», если рассматривать его «как абстракцию», это, по сути, то же явление, что и коммерческие «усушка с утруской», поскольку старение это или утрата содержания или модификация структурных связей содержания. Так, особенность ряда металлов образует не только лишь самопроизвольное старение («при комнатной температуре»), но и форма старения, искусственно вызываемая совершением «операций формоизменения, таких как гибка, отбортовка, окантовка, вытяжка, обжатие». Тем не менее, природой старения металлов познание определяет не снижение уровня влажности, что имеет место в случае пищевых и иных материалов, но выделение части содержащихся в металле азота и углерода. Очевидными же признаками подверженности металла эффекту старения тогда определяются увеличение хрупкости и утрата вязкости.

В качестве причин старения пластмасс также расценивается воздействие таких факторов, как температурное или кумулятивно-температурное влияние. В материале полимера под действием такого рода факторов инициируются процессы «структурирования (т.е. сшивки молекул), приводящие к потере эластичности, появлению хрупкости и последующему растрескиванию, и деструкции - разложения полимера на низкомолекулярные продукты». Для многокомпонентных пластмасс характерен процесс «выпотевания пластификатора», также приводящий к потере ими эластичности. Здесь трудно сказать, чем отличается «старение пластмасс» от усушки с утруской, а особой теории данного явления нам также не удалось обнаружить.

Огл. Идентичность характерная акту реновации

Лучший пример идентичности, воспроизводимой в акте реновации, - это … исполнение музыкальной композиции. Но сами структуры звучания, образующие мелодические или дисгармонические композиции или фрагменты - это все же особые формы ведения информационного обмена; тем не менее, мы позволим себе использование подобного примера просто «забывая» о реалиях природы такого рода объектов. Тогда музыкальное исполнение можно показать как нечто «физическое звучание», непременно предполагающее отождествление со «строго идентичной» последовательностью. Впрочем, возможности современных электронных систем воспроизводства звучания при проигрывании мелодии звонка телефона вполне позволяют предполагать и функционал сохранности порядка процесса в его собственном смысле. (Если же искать здесь физику, то завывание старинной механической сирены - это не более чем физический процесс.) Специфика того же самого функционала консервации также присуща и воспроизводству машинами стабильной циклической последовательности действия или порядку формирования облачности.

Тогда если ограничиться здесь физическим объяснением такого рода специфики, то если акт реновации не предполагает понимание циклическим процессом, то физическое познание совершенно устраняется от его теоретизации как нечто «идентичности задания порядка». В интересующем же нас смысле, несмотря на то, что подлежащим анализу предметом здесь и обращается не сама собой телесная форма, но порядок протекания процесса, здесь также подобает признать правомерность задания все тех же начал сохранности, таких как принципы универсалистской и структурной сохранности. В данном случае здесь правомерно лишь то исключение, что для процесса его объект поддержания в неизменности - это порядок протекания процесса, а не некие телесные образования.

Если же от музыки перейти к технике, то здесь идентичность процесса - это тождественность циклической организации налагающаяся на неизменность векторной схемы воспроизводства активности. Напротив, в отличие от техники музыку следует понимать более свободной, признающей идентичным и процесс с тем же порядком течения, но с различием в темпе; другое дело, что для музыки критично нарушение порядковой последовательности, и она непременно предполагает следование ритму. Опять же, и такого рода формы не заключают собой той существенной специфики, что наводила бы на мысль и о задании особых теоретических оснований, помимо рассмотренных выше классов физической сохранности.

Также в качестве одной из форм поддержания неизменности протекания процесса правомерно признание и операции стабилизации космического аппарата на занимаемой орбите (или - прибора в определенном положении). В частности, в качестве технических средств закрепления положения космического аппарата на определенной орбите находят применение те же системы гироскопов и т.п. Такая установка носит имя «гиратор» и ее действие основано на законе сохранения импульса, когда она раскручивается в одну сторону, то это движение придает и непосредственно аппарату импульс вращения в противоположном направлении. Для нас же такого рода процесс искусственного, тем более энергозатратного поддержания стабильности определенно будет позволять представление в категориях универсалистской группы классов «сохранения интенсивности» и «сохранения консолидации», где риск нарушения такого рода «консервативной составляющей» и порождает к жизни подобающие технические устройства. И здесь равным же образом не наблюдается образования какого-либо специфического понятия «стабильности орбитального положения», что и позволило бы признание за ним претензии на перспективу формулировки некоторой специфической теории.

Огл. Новое качество онтологии, задаваемое форматом «сохранности»

Теперь стоит напомнить, что одно из положений, открывавших настоящий анализ, довелось составить мысли о неспособности обретения понимания такой возможности как «физическая сохранность» составить собой источник равно и какого-либо положительного эффекта в формировании корпуса представлений физического познания. Однако помимо научной дисциплины «физика» на уровне здравого смысла дано иметь место и представлению о качестве монеты, годы и столетия не теряющей изначального блеска. На наш взгляд, концепция «физической сохранности» явно не лишена и такой перспективы как возможность выхода к неким существенным выводам, но, тем не менее, такой вывод все же не следует из той аргументации, представленной в настоящем анализе. Если это так, то о каком значимом результате предпринятого нами анализа и могла бы идти речь?

Основной результат положенных нами усилий - непременно идея, что в отношении определенной телеологии возможна и такая интерпретация восприемлющей ее среды, что и определяет эту среду потенциально позволяющей обращение сценой развертывания телеологии. Аристотель, стоит обратить внимание на такое важное обстоятельство, не преуспел в различении сцены сохранения инерции движущимся телом не иначе как благодаря ошибочному выбору «в качестве данного» собственно условий геосферы, пресыщенных наличием множества субъектов сопротивления. Он, тем самым, упустил из виду чуть ли не все множество явлений «естественной телеологии», где само постоянство реализованной на некотором объекте «агрессивной» потенциальности и обращает такой потенциал своего рода формой «самотелеологии». Философия, не принимая во внимание различие «направленности и подверженности», и упускает из виду существенный объем онтологического содержания, то есть способность обременяемых активностью вещественных форм представлять собой и нечто источник «самотелеологии». Картина мира в ее понимании философией так и не выходит за рамки сюжета картины «тел и событий», что и не позволяет ей предстать картиной среды «распространения и нахождения», устремления к совершению и устремления к резистентности. То есть традиционная модель не прибегает к практике отображения мира посредством карты или карт активности, предпочитая даже материальный формат «поля» понимать в качестве практически «тела». Однако наше рассуждение здесь явно отклоняется от избранного нами предмета.

Другим нашим существенным результатом помимо выделения телеологического начала мы намерены понимать условие свободы, выдвигаемое навстречу такой телеологии. Телеология, если она тождественна реальной телеологии, никоим образом не представляет собой телеологию «вообще», но обретает облик возможности каким-то образом уже замкнутой и на ресурсы реализации. Тогда в соизмерении с телеологией мир и позволит представление своего рода телеологическим «темпоральным тоннелем», где достижение предварительно задаваемой цели возможно лишь благодаря использованию некоторого рода «средств вспоможения».

Отсюда «сохранность» и надлежит расценивать как такого рода ресурс, значимый с позиций поддержания некоторой телеологии, что и обеспечивает произвольное во времени воспроизведение некоторого отклика вызываемого внешней ситуацией. «Сохранность» потому и надлежит расценивать как возможность тогда и «адаптации телеологии», например, адаптации носителя телеологии к любому действующему на него вызову, поступающему на протяжении некоторого периода времени.

Отсюда «сохранность» как некоторая важная «опция» корпуса онтологических форматов и позволит ее выделение как своего рода «подвид» вооруженности телеологии в смысле ее готовности к встрече определенной спонтанности. Если, в частности, нам предстоит пройти долгий и длинный путь, то наличие небольшой денежной суммы позволит нам надеяться и на привлечение услуг попутного транспорта в любом из пунктов нашего путешествия. Трата этих средств на что-то иное уже лишает нас такой надежды.

Если же сохранность и расценивать на положении сущности, тогда уже в смысле возможности задания телеологии и определяемой не иначе как «вспомогательная», то отсюда и информационные данные позволяют понимание некоторым «альтернативным» ресурсом той же телеологии, если и сравнивать их с физической сохранностью. В частности, если наш обиход не порождает необходимости в некотором предмете, но мы все же не исключаем потребности в его использовании, то нам открыта и возможность освобождения наших запасников от данного изделия при сохранении возможности его воспроизводства благодаря сохранности чертежа. Отсюда в смысле как таковой телеологии информационные данные и подобает расценивать как альтернативную функцию, замещающую собой функцию физической сохранности, посредством чего физическая сохранность и реализуется на положении нечто мета-представления. Информация в подобном отношении, хотя такого рода ее функциональн6ость и не устраняет каких-либо иных видов ее функционального предназначения, и есть нечто «фактические такое же» средство способствования телеологии, что и физическая сохранность.

Еще один важный результат настоящего анализа - наш выбор иного рода концептуальной схемы, нежели та, что использует физическое познание, а именно - схемы, рассматривающей комбинацию «действия и противодействия». Современная физическая модель непременно обнаруживает склонность к такому способу синтеза, как моделирование «действия», даже если последствия подобного действия и обращаются возникновением изъянов и вакансий. И при этом физика практически не знает задачи, рассматривавшей «противодействие» как некую утрачиваемую характеристику. Отсюда физику и надлежит понимать как нечто метод построения «положительных моделей», даже, странным образом, если статус «положительного» начала для хода события и предполагает задание состоянию деструкции.

Огл. Заключение

Своего рода «предельно простой» результат настоящего анализа - тогда это прояснение той особенности человеческого познания, что обращает порождаемое им понимание мира в образуемое двумя хотя и пересекающимися, но, одновременно, самодостаточными мирами «телеологии» и «сферы спонтанных событий». В положении места пересечения двух данных миров и имеет место «физическая сохранность» как своего рода элемент интерфейса мира воспроизводства телеологии направленного на «мир спонтанных событий». Как таковое это качество физической сохранности тогда и надлежит расценивать как ее фундаментальное «онтологическое» качество.

Второй равно важный результат предпринятого выше анализа - идея своего рода «положительного направления» физического моделирования. Физическое познание непременно предпочитает построение картины процесса, так или иначе, но «захватывающего большее пространство», нежели системы прогрессирующие в направлении нарастания потерь. Но если даже познание и обнаруживает предпочтение к употреблению категорий «нарастания потерь», оно и подобные тенденции предпочитает расценивать в значении прогресса тех же «вакансий» или «изломов», но не деградацией некоего совершенства. Хотя и здесь не обходится без ряда исключений, но, фактически, их отличает лишь специфика своего рода «не предполагающих осмысления»; по существу, невозможно указание такой модели, что бы из некоторого «совершенного» начала воспроизводила бы его несовершенные реплики. Строгую приверженность «положительной модели» подобает понимать не иначе как очевидным свидетельством своего рода «общности духа» характерного телеологии деятельностного начала и принятой в абстрактном моделировании абсолютизации «синтетического» вектора, пусть даже продукты такого синтеза и выпадает составить «вакансиям», «дефектам» или «отравлениям».

01.2010 - 10.2023 г.

1. Шухов А., «Функция и пропорция», 2009
2. Шухов А., «Сущность информации», 2004
3. Шухов А., «Самодостаточность физического казуса и несамодостаточность норматива», 2007
4. Шухов А., «Когнитивная структура физической задачи», 2006
5. Шухов А., «Рутаджизм - следующая стадия материализма», 2011