Вряд ли правомерно оценивать как нелепое предположение, что и кое-кому из читателей настоящего эссе, как и его автору, в период изучения физики довелось пережить дискомфорт, что прямо дано порождать непониманию фундаментальных физических принципов, определяемых этой наукой как нечто «законы Ньютона». Возможно, что и некий читатель, как и мы в подобной ситуации, ощущал и недоступность пониманию такой практически закрытой от рационального осмысления «terra incognito». Но лучу надежды на понимание предмета данных законов и дано пробиваться при помощи мысли, определяющей науку «физика» как практику познания, формулирующую ее законы непременно в видах определения и нечто процедур манипулирования формами физической реальности. Одновременно, в развитие такого понимания физике равно дано показать себя и не лишенной свойства, быть может, «недостаточного владения» приемами логически последовательного объяснения определяемых ею принципов. Скорее всего, направлению познания «физика» и не избежать признания как одновременно создающему возможность познания мира, но, равно, пренебрегающему наработкой рациональных приемов разъяснения столь тяжким трудом добытого знания.

Тогда если исключить любые возражения против представления деятельности физического познания как мало озабоченной предметом понятного объяснения открываемых норм и явлений, то и труд определения логически достаточной структуры формулируемых физикой закономерностей следует принять на себя философии. Собственно в отношении предложения философского объяснения физических законов, некоей возможностью облегчения решения такой задачи и возможно задание такой нормативной конструкции, как «законы Ньютона» здесь же и принадлежности числу не «технических», но - любым образом фундаментальных принципов. Собственно указываемые здесь посылки и позволят надеяться на построение нечто философского «дубликата» этих принципов. В подобной связи равно следует благодарить и возможность, что условную поддержку такому «проекту» дано оказать результатам исследования философской специфики фундаментальных принципов физики, достигнутым в философии Эрнста Маха (1).

Вне зависимости от обременения в отечественной философской традиции имени Э. Маха неким репутационным «шлейфом», мы все же позволим себе исходить из независимой оценки его философского результата. В частности, ее наиболее значимыми составляющими равно возможно признание представления о нечто «процедурной схеме» когнитивного контакта, поддерживаемого субъектом в момент обращения познания на некий фрагмент или некое особенное содержание мира. В подобном отношении несомненным достижением Э. Маха и возможно признание как такового выделения условия субъективно специфической составляющей опыта, характерной всякому индивидуальному оператору познания. И одновременно нам равно важно, что Э. Мах и предпочел следование принципу, допускающему определение как нечто специфика «эйдетической архитектуры» материи, чье наиболее отчетливое выражение впоследствии и нашло отражение в предложенной В. Гейзенбергом формуле «концептуального плюрализма». Иными словами, нам существенно, что структуру материи непременно определяет и математическое (включая геометрическое) упорядочение. Отсюда и подлежащую нашему решению задачу мы и определим как задачу осознания невозможности изоляции физических представлений, выраженных посредством логических и математических формализмов, от собственно определяющего эти представления концептуального начала.

Отсюда и следующим шагом начатого нами анализа следует определить и задание физическим представлениям уже рамок нечто дофизических оснований построения рассуждения (мы, вопреки Аристотелю, переместим концептуальную часть из положения «мета-»структуры в «пара-позицию»), заимствуемых нами в концепции «констуитивной онтологии» Б. Смита (2). Исходя из этого, как непременное начало настоящего рассуждения мы и позволим себе избрание принципов предложенной Смитом концептуальной модели, собственно и ограничивающей разнообразие такого содержания пределами синтеза или сочетания не более чем трех констуитивов – состояния, случая и универсалии. Таким образом, мы и лишим наше предстоящее рассуждение здесь же и всякой возможности выделения какой угодно конкреции, относящейся к физическому содержанию мира, что в части концептуальных начал не допускала бы обращения комбинацией содержания, так или иначе воспроизводящей собой сочетание трех фундаментальных констуитивов. Отсюда же возможным исходящим из принятия такой посылки развитием нашего рассуждения и дано оказаться теперь и дополнению коллекции его посылок неким следующим принципом, если судить с точки зрения онтологической схемы Б. Смита (3), то нечто недоказуемой посылкой, пока что «ошибочно» признаваемой нами лишь априорной. В роли этой посылки тогда и дано предстать положению, прямо и определяющему теперь и нечто условие уравнивания нечто комбинированного (синтетического) содержания. Данному правилу и дано означать нечто обязательный для ведения рассуждения и определяемый правилом выполнения переноса порядок, согласно которому «левая» и «правая» части любых образуемых равенств обязаны содержать и различным способом построенные, но одинаковые по условию формата простые констуитивные формы. Тогда собственно и следуя установке этой нормы, мы и предоставим себе право построения вывода, скажем, об адекватности одной структуры случаев другой, и - одновременно запретим образование подобного равенства уже посредством содержания, запрещаемого правилом переноса. То есть, если пояснить на возможном примере, то тем самым мы исключим любую возможность, чтобы в одной стороне равенства могла иметь место нечто «структура случаев», притом, что в другой - и нечто «структура состояний». И, далее, если ходу нашего рассуждения не избежать перенесения фокуса на условие случая трансформации, фиксирующего значимость нечто комбинации условий уже в отношении такого рода объема обстоятельств, как обстоятельства становления следующей условности, то для построения данной картины мы позволим себе использование и неких следующих принципов. А именно, здесь мы позволим себе исходить из представления о формате нечто казуса образования и применения к нему средств описания, соответствующих нормативной характеристике событие модификации. А далее для отождествления такой условности, как «физическое пространство» мы предпочтем использование характеристической формы «состояние», а предмет времени обозначим посредством такой характеристики, как нечто форма пустой случай (10). В полном согласии с казуистом Зеноном и в смысле присущего нам понимания мы и позволим себе отождествление физического пространства как того же условного физического объекта «место», причем как таковое такого рода «место» и определим непременно таким, что проявление отождествляющего его места, «метаместа», уже будет предполагать признание как явно невозможное.

Собственно закрепление нужных предстоящему рассуждению посылок и позволит переход к предмету точной формулировке существа комплекса отношений, чья способность образования неких форм комбинации и определяется в физическом познании как нечто основание для определения группы физических принципов по имени «законы Ньютона». В данном отношении и возможно признание существенным следование той оценке, что физика не только лишь в данном решении, но и в ряде других решений также непременно прибегает к употреблению прецедентных имен образуемых положений, например, называя некие положения «общими законами», тем самым фактически не определяя предмета, собственно подчиняющегося данной закономерности. Тогда уже мы сами, предупреждая в данном рассуждении неверную манеру забегания вперед, и полагаясь на присущую нам интуицию, и определим, что интересующие нас законы все же представляют собой законы (идеального) движения, и тогда, чтобы открыть непосредственно этап анализа, мы и представим здесь формулировку нашего наивного понимания феномена «движения». Исходя из высказанного выше принципа, - в виде признаваемого нами истолкования апории «есть ли у места место?», - разотождествления пространства и перемещающегося в нем предмета, мы и сформулируем данное определение в форме констатации некоего порядка отношений «предмета и (физического) пространства». Но, опять же, подобное определение вряд ли позволит признание и как достаточно полное и без нечто же существенного дополнения. Понятие «пространство», возможно, что и по причине ограниченности корпуса лексических средств, широко используется в научной терминологии. Но именно здесь наше использование имени «пространство» и ограничится наделением данного имени лишь функцией отождествления трехмерного пространства, что определит и следующее основание для задания подобной нормы, а именно – возможность размерной фиксации объекта при наличии условий, позволяющих приложение нормативной характеристики «состояние». Иными словами, физическое пространство в нашем понимании будет характеризовать смысл ресурса возможности, чей потенциал достаточен для размерной фиксации объекта, (хотя бы как-то) индифферентной в смысле условия времени. С другой стороны, те системы, относительно чего и определенные нами как принадлежащие собственно «физическому пространству» возможности фиксации объекта уже будут предполагать расширение комплекса требуемых им условий, мы и позволим себе обозначить, если это потребуется, тогда же и именем систем поликорреляции. Собственно и физическое пространство равно же следует определять как нечто систему поликорреляции, но именно оно в полноте такого рода корреляции собственно и обращается тем комплексом возможностей, уже никак не обремененным и спецификой времени. Тогда наивная картина движения, если и приводить ее к такому основанию, как атемпоральность физического пространства, и позволит выражение посредством формулы: движение - доступное для регистрации происходящее по истечению времени изменение пространственной координаты.

Тем не менее, если быть точным, движение - все же это исчерпание ресурса дистанции. Здесь важно, что философии, так и не стряхнувшей с себя пыль античности, если бы и удалось освободиться от подобного лишнего груза, то равно удалось осознание и смысла этого начала посредством той показательной иллюстрации, как знакомый чуть ли не каждому бикфордов шнур. Анализу данного принципа посвящена наша отдельная работа, куда мы и отсылаем читателя.

А далее мы позволим себе временно забыть о факте существования науки физика, и обратить внимание на далеко не абсолютную востребованность знания законов, к примеру, отсутствие потребности в таком знании в любом физическом объекте, например, его не существенность для экзистенции какого-нибудь астероида. Хотя и астероиду равно не дано возможности вовлечения в процессы, чей порядок развертывания не соответствовал бы тому обязывающему нормированию, что и допускает в человеческом познании определение в значении квалифицирующей характеристики (устанавливаемые наукой) «законы природы». Нам собственно важно, что знание законов в специфике «знания» и следует определять практикой осознания или использования неких представлений, формализованных посредством подобных конструкций, непременно осуществляемого нечто «познающим субъектом». Если это так, и, равно, если класс подобных субъектов не ограничивать человеком, то знание следует определять присущим и нечто воображаемому субъекту (собственно, системе, несущей на себе все признаки экземпляра класса таких субъектов), наделенному возможностью практического поведения и обнаруживающему потребность в знании закона, необходимом для выработки тактики или характера поведения. Тогда «закон» в сознании такого субъекта и следует рассматривать как нечто функцию, служащую местом подстановки в нее частных данных, чье преобразование в соответствии с нормативным началом закона и обеспечит определение обстоятельств нечто частного казуса. Переход же от условий закона именно как нечто «общей» нормы к казусу как частной комбинации условий невозможен и вне разъяснения следующего предмета: что такое формат частных данных и что это тогда и собственно выделение таких данных из многообразия действительности в смысле интересующей нас проблемы «движения»? Данные в том отношении, в каком мы и допускаем возможность их определения, в том числе, и показывающие конкретные особенности наличия движения, и следует отождествлять как указатели наличия и непременно же «нечто состоявшегося», и, в силу подобной специфики данных, видеть и представляющими собой такое нечто еще и как обнаруживающее специфическую полноту. Например, обратим внимание на «точку», уж никак не располагающую характеристикой полноты замещения пространства, но обладающую естественно ожидаемой от нее полнотой указания местоположения в пространстве. Условность по имени «точка» потому и востребована нашим пониманием, что эта норма единственно и позволяет исключение любой вполне вероятной многосмысленности нашего понимания конкретного условия «положение в пространстве». В таком случае чему именно, если и исходить из принципа, позволяющего выделение подобного рода посылки «реализация нечто определяемого с исчерпывающей полнотой», и дано представлять собой тогда и как таковую условность «состоявшегося» (полного) движения? Какую именно картину и следовало бы воспроизвести в формируемом субъектом представлении «движение», если интерпретирующий субъект предполагает воспроизведение здесь же и специфики непременно нечто «завершенного» представления об изменении системы отношений объекта и пространства? Как мы полагаем, данное представление и следует определять как воссоздающее картину нечто дискретно зафиксированной комбинации, выделенной из вмещающей ее непрерывности и по составу равно представляющей собой непрерывность. Таким образом, порядку течения случая, называемого нами «движением», и дано воплощать собой ту обязательную специфику теперь и порядка его выделения, как нечто условие позиционирования «дискретности тогда же и на фоне непрерывности». Собственно подобной специфике и дано означать фиксацию у движения, допускающего подобный способ описания, и нечто свободы, с одной стороны, здесь же и допустимости замыкания таким моделирующим конструированием (начинаться и иссякать в пределе, обозначенном как «определенный промежуток»), как равно - допускать и продолжение и до, и после заданного промежутка. Единственным условием здесь тогда и возможно признание показателя превышения продолжительностью промежутка времени, выбранного для констатации движения, собственно продолжительности движения. Отсюда в смысле собираемых субъектом данных о движении и существенна способность выделения подобным наблюдателем пределов, в границах которых движение не прерывалось, и, тогда уже - и как нечто гносеологического дополнения, и - равно и осознания им существа используемого порядка трансформации данного представления непосредственно благодаря построению модели случая. При этом такой схеме ситуации движения и дано означать, что согласно ее условиям «выделенный блок» случая движения уже позволит определение тогда и как соответствующий нечто континуально построенной дискретно ограниченной замкнутости. Вновь не опережая развитие нашей мысли, мы, тем не менее, позволим себе адресовать данному представлению и следующее пояснение: собственно понимание движения в форме «единицы событийности» уже будет определять и неизбежную, возможно, лишь проективно налагаемую математизацию его представления. И это существенно, не говоря уже и о математической природе любым образом и не более чем условной формы того же «отношения дискретности и континуальности». (4)

Собственно как таковое определенное здесь общее понимание порядка интерпретации случая движения и придает нам смелость для совершения попытки теперь и формулировки точного определения всех посылок, необходимых для предстоящего анализа. Начнет же такую попытку, вполне возможно, что и курьезный, возможно - что и кажущийся не более чем банальным вопрос по поводу предмета, чьи отношения собственно и фиксирует физическая норма по имени «законы Ньютона». Или, если прибегнуть здесь к краткой формулировке такой задачи, то следует понять, законы чего именно выражает физическая модель, обозначаемая наукой физика таким маркером, как имя «законы Ньютона»? Тогда если открыть некий «авторитетный источник» (5, т. 3, с. 450), то проделываемые его авторами рассуждения, к сожалению, никак не определяя предмет, ограничиваются лишь указанием области, в отношении чего, как они понимают и возможно признание справедливости «законов Ньютона», а именно, области, носящей имя «классическая механика». Так, одной из статей данного словаря дано утверждать:

К сожалению, чему именно следует составлять предмет наблюдений и испытаний выдающихся ученых, создатели словаря каким-то образом не находят нужным пояснить. Но одновременно словарь рекомендует обращение к приводимой в цитируемой статье отсылке к «современному» определению, излагаемому в статье «Динамика» (5, т. 1, с.560-561), указывающему на такие два предмета: движение материальных тел и инертность материальной точки. Однако если все же уделить внимание и содержащимся в «Динамике» (с. 561, там же) ссылкам на «первый закон Ньютона», то мы сразу находим выражение «если на материальную точку не действуют» притом, что одновременно динамика не предполагает формулировки и на тех же условиях изучения «действия». Хотя мы также готовы признать, что здесь справедлив и упрек в наш адрес за излишнее внимание к стилистике, но мы все же позволим себе выделение в собственно факте подобной парадоксальности и нечто принципиально важного момента непонимания. Собственно мы и намерены настаивать на очевидной парадоксальности цитируемой физической интерпретации, и потому предпримем попытку предложения и собственного ответ на вопрос, к какому предмету и обращено то же нормативное отношение «законы Ньютона» или «законы механики».

Прилагая нашу интуицию, мы и позволим себе такое обобщение специфики, представляемой конвенциональной физической схемой: онтологическая условность «движение» как-то пересекается с онтологической условностью «действие» и, одновременно, в собственном смысле позволяет признание и нечто образцом консервативного процесса. Свойство консервативности отличает движение во всех обстоятельствах, где оно «не пересекается» с действием (не подвержено действию). Собственно отсюда и возможно допущение, что благодаря установлению (определению) «законов Ньютона» физика и получает в ее распоряжение инструмент анализа совершаемой над движением трансформации и воссоздания картины причин движения, как и последствий, порождаемых движением. Физика, таким образом, вводит в картину «консервативного», то есть - строго изолированного от иной пространственно выделяемой событийности, частного случая движения составляющую вторгающегося внешнего мира, а именно совершаемой над движением трансформации. Последнее и позволяет предположение, что «законы Ньютона» обращены к фиксации если не причин, то, хотя бы, формальных признаков утраты такой условностью, как случай «движения» тогда и характеристики консервативности. Они не представляют собой законов «движения» как законов содержания движения вне наличия условий, нарушающих самодостаточность (целостность) движения, но представляют собой законы взаимодействия движения с нечто, наделенным возможностью изменения характера движения, нарушающим консервативный «порядок» его протекания. Если подобные законы и понимать как нечто «запрещающие» правила, то они позволят признание и как нечто же законы тогда же и «консервативного протекания» движения. Исходя из данных представлений, мы и остановимся на следующей формулировке определяемого «законами Ньютона» предмета: прибегая к подобным определениям, наука выделяет причинные основания, определяющие характер совершения изменения в порядке движения. «Законы Ньютона», как мы и позволим себе определить присущее им содержание, рассматривают не движение, и даже не собственно изменение характера или порядка движения, но прямым образом и обращаются нечто принципами, единственно и позволяющими выделение причин изменения в характере (механического) движения. Подобные законы и следует понимать законами форм причинной зависимости, изменяющей порядок (или «характер») движения.

Поскольку объяснение смысла «законов Ньютона» любопытным образом так прямо и претерпевает обращение в рассуждение о специфическом предмете «порядка» движения, то тогда и подобному, ранее не встречавшемуся здесь понятию равно следует предложить и некое возможное пояснение. Тогда мы и позволим себе повторное рассмотрение ситуации, где движение и позволит понимание как свободное от любых модифицирующих влияний со стороны мира. Движению здесь и дано обнаружить тогда же и нечто тот «замкнутый» порядок, источником чего и возможно признание равно же и не более чем самого по себе подобного движения. Решение проблемы «коренящегося в непосредственно движении порядка движения» предложено Галилеем, и заключается в принципе инерции, а именно принципе идентичного сохранения, «не убывания» движения, если данный порядок движения и позволяет применение к нему количественного представления. Причем физика, основываясь на проблематике движения, рассматривает данный аспект с позиций определения импульса; решение же Галилея представляет собой идею того, что с позиций «движения как движения» характеристика массы не имеет значения. В смысле как такового движения принцип «идентичного сохранения» позволяет распространение на любую величину массы, и только когда подобный казус движения и обретает статус причины происходящей трансформации, только тогда моделированию казуса и следует принимать во внимание характеристику массы. Потому с позиций логической достаточности модели «движения как движения», чья реализация и возможна в воображаемой «пустоте», одновременно свободной и от присутствия масс, и - силовых полей, характеристика «масса» и позволит признание как нечто никак не участвующее в порядке известного как «инерция» консервативного воспроизводства движения. Но в смысле предполагаемой в последующем трансформации движение равно потребует наделения и нечто характеристикой «импульса», то есть состояния движения, теперь уже и сопутствующего массе.

Выполненный выше анализ по существу ограничился не более чем формальным рассмотрением ряда понятий науки «физика», в частности, «движение» и «инерция», а нам интересен и анализ закономерностей, определяющих характер протекания трансформации, во что, собственно, и следует ожидать вовлечения движение. Но в данном отношении нам сложно претендовать на роль пионеров и потому мы и положим в основание нашего рассуждения некий достаточно любопытный анализ, ранее выполненный тем же Э. Махом. Вот как Э. Мах оценивает собственно предмет «законов Ньютона»:

Тем не менее, предложенный Э. Махом метод все же следует признать отчасти нарочитым по причине очевидной преждевременности рассуждения о динамике при неопределенности понимания онтологии движения. Напротив, мы в настоящем рассуждении и намерены следовать пониманию, признающему незыблемость определенных выше принципов онтологии движения. Отсюда наше рассуждение и получит свое продолжение и в описании на основании данных физики тогда же и нечто явления «движение как движение». В таком случае и первой предполагающей прояснение проблемой мы и позволим себе признание той же проблемы природы акта констатации движения, причем как бы не «движения вообще», но движения отличающегося такой геометрией, что, собственно, и позволяет выделение «принципа инерции». На наш взгляд, непосредственно физика для констатации движения и применяет не вполне внятный принцип «система отсчета» (наш анализ этой проблемы см. в 6). Мы, напротив, предпочтем руководствоваться принципами строгой геометрической модели «способа регистрации движущегося объекта из неподвижной позиции».

Тогда нам и следует начать с напоминания того очевидного факта, что исполнителем функции прослеживания траектории движения могут быть назначены чуть ли не целое множество геометрических фигур. Другое дело, что воспроизводимая в идеальной модели «консервативная схема» совершения движения уже в реальности в любом случае никоим образом не выводит на нечто «пустое» пространство в определенном выше смысле или - на нечто, представляющее собой лишь комбинацию «место плюс …». Реальному тогда уже в любом случае как-то «наполненному» месту непременно и дано исключать тогда же и возможность всякого идеального построения движения, что вынуждает физику и на описание реальных фигур движения собственно посредством фиксации нелинейной геометрии проходимой им трассы. Далее физическое описание движения уже посредством математического анализа и обращается к выделению такого «начала» совершаемого движения, как равнодействующая разнородных видов активности.

Исходя из подобных и еще и из некоторых иных соображений, мы и позволим себе постановку вопроса о собственно предмете онтологической сложности констатации прямолинейного движения. Именно в случае совершения движения на условиях следования по нечто идеальной трассе и как таковая специфика консервативности подобной формы движения и вынудит к заданию как таковому средству констатации в лучшем случае большей консервативности, а в минимально достаточном – хотя бы и идентичной. Мы, к сожалению, ограничимся спецификой только идентичной консервативности средства констатации. Констатация консервативной «фигуры» движения возможна хотя бы в столь же консервативном пространстве, где постоянны и размерные характеристики связей, соединяющих точки или реперы подобного пространства. Если такого рода связям уже дано утратить собственно качество постоянства, то и любое определяемое относительно подобных реперов событие исключает признание консервативным, но - позволит признание тогда же и каким-либо образом «нарушающим регулярность». Кроме того, в нашем рассуждении мы будем следовать и тому принятому в физическом познании правилу, что порядок признания за каждым из двух объектов, связанных общим отношением координации меняющихся позиций характеристик «статический» или «движущийся» допускает признание не более чем условным. Итак, наш анализ будет исходить из принципов идеальной геометрии, геометрии стабильности линейного размера, позволяй она отождествление в качестве Евклидовой геометрии или каким угодно иной, что в смысле предложенной постановки вопроса уже не следует понимать существенным. (О собственно Евклидовой геометрии в некотором смысле и правильно говорить как о геометрии «максимума возможностей симметрии»; до сих пор так и не было определено никакого геометрического представления, располагающего большим, нежели «Евклидово» числом возможностей симметрии.)

Еще одним условием предпринимаемого нами рассмотрения равно возможно признание и принципа линейного порядка передачи активности. Как предмет рассмотрения здесь возможен выбор и лишь той формы активности, что и предполагает передачу в координатах описанной здесь геометрии лишь непременно по прямолинейной траектории, то есть по траектории, что при условии размерной стабильности всех связей пространства и при выборе конкретного направления и исключает возможность выделения траектории более короткой протяженности.

Итак, произвольным образом из двух объектов, связанных общим отношением координации меняющихся позиций, в отношении одного из них мы позволим себе назначение статуса «статического» при одновременном понимании другого «совершающим движение в отношении первого». Тогда необходимая нам консервативная форма движения и позволит приложение к ней характеристики уже в ее качестве нечто особого вида линейно-параллельное движение, в отношении чего для развертывания картины такого движения и правомерно использование представленных ниже сугубо геометрических признаков. Отсюда, если судить геометрически, и само собой организации данной формы движения дано предполагать, первое, задание места выполнения наблюдения, называемого неподвижный объект, реализуемого в виде конституирующей структуры «точка», а равно - задание и системы мест, занимаемых подвижным объектом, в порядке совершаемого продвижения уже представляющих собой и нечто структуру бесконечная прямая линия движения. За конкретный или за обозримый промежуток времени такой линии и дано предполагать условие налагаемого на нее ограничения неким отрезком, но ничто не мешает и продолжению такого отрезка тогда же и в бесконечность. Отсюда для подобной располагающей возможностью бесконечного продолжения линии движения, фиксируемого наблюдением лишь как конечный отрезок такой линии и возможна формулировка следующего положения. Здесь нечто «комплексу» подобного положения и дано охватывать собой утверждение, что перпендикуляр, проводимый к такой линии из точки, определяемой как статическая точка, и следует определять как позицию «проективного» (включая сюда и непосредственное) пересечения, как равно же и осью симметрии для точек определяемой во времени равноудаленности от момента (даты) пересечения. То есть равноудаленность по времени от места пересечения и позволит в подобном представлении тогда и ее обращение и нечто фигурой равнобедренного треугольника (или, соответственно, связкой двух симметричных лучей). Отсюда и характеристика «консервативное» будет допускать приложение непременно лишь к только так обустроенному движению, для чего его геометрической реконструкции и дано обеспечить ту же возможность геометрического подтверждения равноудаленности от места пересечения с проекцией позиции наблюдения равноотстоящих по времени точек, определяемого по равенству длин соединительных плеч. Подобное понимание консервативного (инертного) движения собственно и позволяет обращение к попытке обретения понимания собственно изменения порядка такого движения и следующего из него понимания физической трансформации в структурах, связывающих разные процессы движения как обращающие свое действие друг на друга. Но вначале мы обратимся к уже имеющемуся опыту и посмотрим на предложенное Э. Махом объяснение принципа «силы».

Для Э. Маха то же возможное объяснение принципа «силы» дано предложить и следующему рассуждению:

Мы же позволим себе развитие данного наблюдения путем обращения данного понимания представлением о направленности механической трансформации непременно на условие изменения порядка движения. Если мы исходим из принципа, что ситуация движения, описываемая линейно-параллельной моделью, и есть нечто форма консервативной ситуации, то есть такой системе, содержащей движение, не дано изменять, здесь возможно следующее выражение, ее энергетизма, то и неизбежная логика такого представления и вынуждает к выражению всякого изменения энергетизма именно в изменении порядка движения. Тогда, если обойти стороной проблему «динамики» преобразования, и осмыслить преобразование лишь в качестве нечто (трансцендентного) перехода от начальной ситуации к завершающему положению, то на момент времени до совершения перехода и следует выделить факт наличия одного постоянного порядка движения, по совершению перехода - факт наличия другого, равно же постоянного порядка движения. В таком случае, дабы сохранить в качестве предмета рассмотрения нечто непременно «предельно примитивный» прецедент, нам равно следует ограничить нашу задачу и контуром линейно-параллельного процесса. Собственно в смысле подобной структуры событию трансформации и дано обращаться в непременно же нечто «соосный» порядок приложения действия, сонаправленного или противоположно направленного по отношению первоначального направления движения, что для изначального движения не будет предполагать собой изменения направления, но будет предполагать изменение темпа. В силу как таковых подобных условий тогда дано иметь место и таким двум случаям: при действии «в» направлении движения темп движения нарастет, при действии «против» – убывает. Как таковая подобная картина и порождает представление об «ускорении», возможно, чисто с эстетической точки зрения выбранного как действие положительного характера, изменения темпа движения в направлении повышения. Для нас собственно данному рассуждению и дано оказаться нечто вполне состоявшимся аргументом в подтверждение тезиса, непременно и определяющего как основание физического представления об «ускорении» именно конструкцию нечто логической редукции, построенной как нечто же критическое осмысление рефлексии, относящейся к результатам физического опыта, поставленного с целью изучения специфики «сохранения инерции». Однако на наш взгляд, дабы избежать здесь влияния различия между дискретным и континуальным представлением, состав такой формулировки и следовало бы ограничить использованием более простой специфики изменения темпа движения. «Ускорение», как его представляет физическая модель, имеет значение постоянного, то есть континуального признака, когда предлагаемое нами «изменение темпа» движения представляет собой констатацию перехода, приводящего к дискретному изменению скорости движения и равно допускающему совершение и в рамках того же теперь уже дискретно реализуемого казуса приложения действия. И тогда, поскольку особенностью действия все же правомерно признание и специфики конечности действия, то и использование подобного базисного примитива равно позволит признание тогда и непременно как более обоснованное.

Второй важной проблемой философской модели наступающего в физической действительности изменения следует понимать проблему движения, проявляющего непостоянство темпа. Если такое изменение темпа допускает представление посредством знакомой нам схемы линейно-параллельной модели совершения движения (скажем, под линейным углом), то и фиксацию такого изменения следует понимать фиксацией совершения в отношении движущегося тела и нечто «конечного» действия. Но здесь в отношении избранной нами последовательности рассуждения и следует обратить внимание на момент, что мы удивительно постоянны в использовании вместо традиционного в физике понятия «скорость» нами же и предложенного понятия темп. Как мы понимаем, вполне правомерной здесь возможно признание и той оценки, что укорененное в физическом описании имя «скорость» странным образом обрастает в этой форме познания и многими скрытыми, и, кроме того, изощренными смыслами, что здесь собственно сложности плана содержания подобного понятия и дано существенно усложнить тогда и непосредственно его использование. Напротив, понятие «темп» уже непременно позволит признание и не более чем средством выражения всего лишь характеристики, чем и правомерно обращение той же специфики «темпа передвижения», то есть возможность констатации на избранном отрезке пути некоей средней (в нашем случае – именно постоянно-неизменной) скорости движения. Более того, не избежать здесь и того пояснения, что определяемый нами «темп» и есть характеристика, чье извлечение и имеет место на всяком отрезке прямолинейного пути, за исключением двух возможностей представления этого отрезка – нулевого и бесконечно малого. Итак, согласно порядку рассуждения, обратному для используемых нами постулатов, собственно переходу от одного значения темпа к другому и дано представлять собой и нечто свидетельство, собственно и подтверждающее действительность той же подверженности движущегося объекта и действию другого источника активности.

Далее нам следует осмыслить предлагаемые физикой конструкции систематического описания (или регистрации) изменения темпа движения и собственных характеристик носителей движения, сводящихся к нечто обозначенной именем масса единственной собственной характеристике движущегося объекта. Подобной характеристике вряд ли дано допускать обоснование в собственно форме тезиса, неким прямым образом и предполагающего задание как такового принципа инерционности движения. Напротив, конструированию характеристики масса любым образом и дано быть собственно обобщением группы опытных фактов, чему дано указывать и на нечто постоянство пропорции восприятия налагаемого изменения не темпа, но - запасаемого одним и тем же материальным телом, благодаря его участию в движении и как бы нечто «ресурса» движения. Тогда на данном этапе анализа, но всего лишь временно, мы все же откажемся от рассмотрения такого аспекта, но подчеркнем, что равно не склонны допускать возможность указания и каких-либо иных оснований для задания норматива «масса», и на этом продолжим наше рассмотрение теперь и исследованием характеристики, что известна под именем силы. Собственно «силу» и следует понимать той характеристикой масштаба действия, что непременно и выражает собой способность тела данной массы воспринимать действие, приводящее к изменениям в темпе его движения подобного тела. Но что означает характеризовать способность тела воспринимать разнообразные наложения, собственно позволяющие коррекцию темпа движения? Опять же, определение подобной характеристики равно не позволит отрыва и от определения проблемы природы собственно выстраиваемой нами схемы - определять ли как условие ее построения или дискретный, или - и континуальный порядок воспроизводства отношения? Какую именно специфику и дано отождествлять собой моделирующему показателю «сила» - или он допускает использование для выражения собирательной характеристики полного объема действия, или, напротив, характеризует определяемую на некую дату (момент, «позицию» на шкале времени) специфику интенсивности оказываемого воздействия? Возвращаясь тогда к принятой в онтологической модели Б. Смита (2) системе понятий, мы и позволим себе повторение такой постановки вопроса теперь и в следующей формулировке: принадлежности какому онтологическому классу и дано отличать «силу» - чем эту «силу» следует понимать, - как состояние, случай или универсалию?

Отсюда и как собственно ожидаемому ответу на поставленный вопрос тогда и дано исходить из признания как условной «причины задания» в физическом моделировании характеристики «сила» тогда и нечто потребности в определении и как бы условия «упорядочения» явления движения. Важно понимать, что от характеристики «сила» и следует ожидать или способности представлять собой нечто средство оценки состоявшегося движения, или - представлять собой и тот подлежащий квалификации предмет, что и предполагает связь с возможностью определения движения как пребывающего в некий текущий момент в состоянии воспроизводства. Тогда если «силу» и понимать характеристикой движения, непременно определяемой на условиях «непрекращающегося продолжения» совершения движения, нормируемого со стороны силы, то «силу» и следует признавать уже нечто текущей характеристикой. (Здесь нам следует обратить внимание читателя, что и нашему рассмотрению уже определенно не требуется и какого-либо «полного» описания феноменально конкретного события движения, когда ему достаточно и не более чем картины промежутка ускоряющегося движения.) Но самое любопытное, что прямым препятствием в синтезе этой схемы неожиданно и дано предстать и той присущей нам интуиции, что уже характерно предпочитает и прием ассоциации нормативов с некими «укрывающимися» за ними феноменами, что в действительности далеко не обязательно. Хотя мы и наделяем движущийся объект и само событие его движения нормативной спецификой «силы» и «ускорения», но - подобному наделению равно не дано означать и наличия тогда и неких феноменальных форм «силы» или «ускорения». Констатации присутствия «силы» или «ускорения» и дано указывать на иное, тогда - и на собственно факт изменения ресурса движения, что в разных ассоциативных планах уже будет предполагать представление или посредством норматива «сила», или же «ускорение». Силу в таком случае и следует понимать не более чем нечто же иным ассоциативным планом того же «ускорения», но связанным с введением в используемую ассоциацию и норматива масса. Фактически «сила» – это и есть представление ускорения тогда не как нечто замкнутого само в себя условия, но - как условия, уже отягощенного и неким объемом «сопутствующих связей» (образованных с еще одним ресурсом - «массой» движущегося объекта).

Но и подобной констатации вряд ли дано ожидать признания тогда и как исчерпывающей существо предмета по имени «физическая норма ‘сила’». Полнота понимания подобной специфики невозможна и без определения характерной для той же «силы» способности воспроизводства и нечто суммарного эффекта, если и судить о нечто «отдельно взятом» событии изменения характера движения. Ради пояснения данного обстоятельства мы и прибегнем к возможности аналитической имитации нечто «обособленного» события. Как мы и позволим себе допустить, первым шагом в процессе подобного построения и возможно рассмотрение уже известной нам «линейно-параллельной модели», но теперь преследующего и цель оценки последствий, вызываемых неким действием, увеличивающим инерцию (импульс) движущегося объекта. Подобный подход непременно позволит обнаружение и следующей особенности: если событие изменения импульса движения и рассматривать лишь на конечном отрезке совершения движения, то в таком случае и правомерно допущение, что подобное изменение в присущей ему суммарной форме тогда и будет предполагать различные возможности реализации. Вообразим, что отрезок, на котором происходит изменение, в свою очередь позволяет разбиение на отрезок, на котором ресурс импульса не менялся, и, одновременно, будет содержать отрезок, где и происходит изменение отличительных признаков некоего импульса движения. Тогда, если нашу задачу нам и дано понимать задачей придания характеристике «сила» нормативной обязательности, то подобной установке уже дано определять, что эта задача и позволит рассмотрение лишь в аспекте актуального среза, то есть условия наличия силы, определяемого на некоторую непротяженную дату. Если, иным образом, мы вводим постоянное извлекаемое значение данной величины, или даже постоянно изменяющуюся величину силы, то в подобном случае мы, опять-таки, вводим набор ее характеристик, распространяющийся и на некий набор дат, в случае постоянно изменяющейся величины – общий множеству дат порядок величин. Таким образом, на основании изложенных здесь посылок мы и характеризуем силу как не признающую суммарности, – поскольку всякая суммарная позиция, если она и позволяет истолкование как отражающая структуру случая, то - не понимается и как отражающая результат случая, или - не понимается и как потенциально обещающая возможность лакуны. Отсюда и норме, фиксирующей характеристику, предопределяющую изменение ресурса инерции и дано предполагать порядок определения лишь «относительно даты», то есть - лишь относительно лишенной протяженности позиции на оси времени. Отсюда «силу» и следует определять как показатель, оценивающий наличие влияния (воздействия), и - если она и оценивает подобную условность с определенной нормативной обязательностью, то обязательным условием силы и возможно признание того же полного запрета на какое-либо распределение на промежуток времени, в течение которого потенциально допустим перерыв в ее присутствии. Следовательно, в онтологическом плане сила и представляет собой условность, относящуюся к типу универсалий.

Однако и некое ожидаемое развитие нашего анализа уже невозможно без разрешения одной любопытной проблемы теперь и как таковой теории универсалий. На наш взгляд множество универсалий объединяет собой еще и наличие двух особенных типов - универсалии, отличающие состояние – дырявый или раздельный, и универсалии, указывающие специфику случая – быстрый или периодический. (Тем не менее, равно следует допустить, что те же физикалистские универсалии, например, принадлежащие цветовым, тембровым или консистентным форматам, на первый взгляд, могут предполагать отнесение к «смешанной» природе, но на деле их следует понимать структурными производными универсалий простых форматов.) Отсюда и характеристике «ускоряющийся» дано знать признание и как универсалии, указывающей на специфику случая. То есть характеристике «ускоряющийся» непременно дано предполагать и соотнесение с продолжительностью периода, на протяжении чего и возможна фиксация события ускорения; иначе говоря, «ускоряющийся» никоим образом и невозможно понимать как не предполагающий использования в задании специфики случая. Отсюда, согласно установленному нами принципу соответствия форматов, уже собственно формула F = ma и позволит признание неверной. Тогда продолжая рассуждение на основании полученных выводов, мы, во избежание возможного парадокса, и позволим себе введение такого правила: формула (второго закона Ньютона) соотнесения нормативов воздействия и ускорения справедлива исключительно при записи в формате бесконечно малых, а именно - в случае записи как F = d(mv)/dt. В таком случае и арифметическое представление данной формулы следует признать справедливым лишь в отношении условного случая «постоянно приложенной силы», характеризуемого признаком «стабильности подвода» некоего воздействия, именно тогда и позволяющего пренебрежение возможностью исчерпания активности, собственно и меняющей динамику движущегося объекта.

Отсюда и следует, что характеристике «силы» и не дано знать признания нечто «спецификой, позволяющей образование ресурса». В таком случае, что именно и позволит признание тогда же и характеристикой «ресурса активности»? Качеству подобной характеристики и дано отличать лишь показатель «работы», или - показатель способности нечто активности к воспроизводству уровня силы на протяжении некоего промежутка времени. Здесь следует сказать, что вне зависимости от существа идей «силы», выражаемых естественным языком либо структурами здравого смысла физика делает выбор в пользу спекулятивного представления «силы» в значении, все же, и некоей специфической нормы, позволяющей оценку определяющих динамику обстоятельств в формате условного редуцированного онтологического «бытования». Подобный момент моделирующей редукции, как нам представляется, не вполне ясен и собственно физике. Если же в картину физического представления еще и вмешивается время тогда же и как нечто реальная длительность, то здесь и выстраивается нечто «ресурсная схема», не воспроизводящая условие «силы», но уже непременно воспроизводящая то же условие «произведенной работы». Собственно и наблюдаемая в подобной картине в известном отношении «трансформация» динамики к отношениям квазистатической модели и позволяет рассмотрение активности тогда же и в качестве компенсирующих, удерживаемых либо сдерживаемых проявлений, собственно и позволяя представление подобных форм действительности тогда же - как напряжения или напряженности. (См. наш анализ в 7)

В развитие представленного здесь понимания нам равно следует кратко обозначить теперь и присущее нам понимание различия между введением физического норматива и употреблением здравосмысленного представления о «силе», представляющей собой нечто «силовую способность». Присущее естественному языку понятие «сила» и следует определять как нечто признание за обладающим активностью субъектом (в расширительном смысле – относя к числу подобных субъектов и ураган и лавину) и нечто способности воздействия на предмет, мерой «способности противодействия» которому возможно определение отличающих подвергаемый предмет инертности или сопротивляемости. Источником оценки подобного рода «силы» и следует видеть тогда и то феноменологическое представление, что и определяет некий условный «положительный» эффект, или - известную способность «класть на обе лопатки», «поднять», «согнуть», а если обобщить, - то способность совершения действия, далеко не каждый раз позволяющего признание нечто не более чем просто организованным случаем. Таким образом, переход от модели, предлагаемой здравым смыслом, теперь уже к физической абстракции будет означать переход к использованию неких точных процедур фиксации структуры некоей нормы, явно не тождественной нестрогому «расширенному» представлению, что, в свою очередь, скорее всего, позволит признание и как унифицирующее некий спектр определенным образом близких возможностей.

Э. Мах, формулируя его понимание моделей, образуемых системой представлений, определяемой как «здравый смысл», нашел, что, с одной стороны, подобные модели ограничены ситуативными рамками, и, с другой – они ограничены и нечто актуализирующим понимание началом, восходящим к специфике поведения:

На этом и нам самим равно следует поставить точку в предпринятом здесь анализе физических норм, используемых для упорядочения картины физической действительности. Но в продолжение такого анализа мы все же позволим себе попытку разрешения и следующей проблемы - воспроизводство условно «обратного» процесса синтеза на основе теоретической редукции нечто оптимального феномена, позволяющего в форме казуалистически конкретного проявления иллюстрировать движение как таковое. Или, другими словами, мы предпримем попытку приведения посредством моделирующей реконструкции представления о движении тогда уже и к той картине, тогда или просто не отягощенной, или же - и предельно мало отягощенной структурированием. И тогда первым признаком, значимым для подобного синтеза и возможно признание и той же принадлежности движения, не содержащего никакой иной побудительности, кроме одного исходного всплеска (выброса) активности, к виду определенного нами выше линейно-параллельного процесса. Констатации при наблюдении движения любой иной формы траектории тогда уже и дано указывать на подверженность объекта большему числу побуждающих воздействий, что предопределит и собственно понимание ситуации такого движения тогда и как структуры, уже восприемлющей посредством движения и несколько видов активности. Хотя каждое действующее на объект внешнее действие и предполагает придание движению объекта линейно-параллельной направленности в задаваемом данным действием направлении, но и присутствию сразу нескольких подобных воздействий непременно дано представлять собой и то же задание такому движению и той траектории, что уже никоим образом не позволит признания прямолинейной. Причем в геометрическом смысле все возможные направления движения непременно и следует видеть как нечто же «равноправные направления». Далее, тогда и некоей следующей существенной спецификой природы движения равно возможно признание и влияния условия реальной геометрии тела, позволяющей образование рычага между точкой приложения воздействия и центром массы, что равно обращается и воссозданием нечто «условий отклонения», но порождаемых не сторонним воздействием, но - спецификой восприемлющей воздействие материальной структуры. В силу этого и условная фигура объекта, идеально воспринимающего порождающую движение активность непременно и потребует сведения подобного объекта к характеристике точечной геометрии.

Далее, существенной проблемой настоящего анализа равно правомерно признание тогда же и проблемы онтологического смысла характеристики «инертность» движения. Если движение в отсутствие оказываемых на него воздействий и позволяет характеризовать его как нечто консервативное состояние, то признаком наличия какого именно обстоятельства и следует понимать подобную специфику? Первое, подобная специфика и позволит отождествление и тем же признаком соотносительной природы того условного «ресурса энергии», чем, собственно, и располагает движущееся тело. Если двум телам и дано двигаться относительно третьей неподвижной точки с практически одинаковой скоростью в практически одинаковом направлении, то по отношению друг друга им не дано находиться и в отношениях наделенных запасом энергии. Однако тот же вывод явно невозможен и в отношении некоторого другого тела, движущегося в той же системе координат со скоростью, практически равной по величине, но противоположно направленной в сравнении со скоростью, с которой двигаются два первые тела. Отсюда и следует, что механическую энергию и следует определять как исключающую любую иную возможность высвобождения, помимо высвобождения посредством передачи части ресурса движения в обстоятельствах, здесь возможно следующее определение, контактного соприкосновения носителей движения. В подобном отношении и как таковое движение вне возможности высвобождения части его ресурса посредством контактного соприкосновения равно не позволит отождествление и как наделенное каким-либо энергетизмом. И одновременно движение тогда уже в значении нечто консервативной сущности непременно и обнаружит возможность представления нечто параэнергетическим начальным условием динамически порождаемой энергетически значимой трансформации, возможной благодаря наличию движения. Собственно подобному условию и дано определить, что и самому собой идеальному движению уже дано предполагать отождествление еще и как нечто аэнергетическому притом, что и любой восходящий к присущему ему ресурсу динамики энергетизм непременно и следует определить как нечто результат совершаемой трансформации. Собственно совершению трансформации и дано означать по отношению энергетизма как ресурса переход последнего из одних форм консервации в другие. Отсюда и как таковое идеальное движение уже позволит признание еще и нечто же функцией консервации ресурса, потенциально допускающего «снятие с консервации» посредством некоей принципиально не исключаемой трансформации.

Тогда если признать правомерность предложенных выше оценок, то - что именно и следует определять теперь и как нечто обобщение ряда феноменов класса движение? Движением как типом тогда и возможно признание того множества физически реализуемых процессов, чему и дано знать возможность выделения и как «чистой», и - как «смешанной» формы присутствия начал идеального «консервативного» движения, где самой составляющей «консервативной» природы равно дано порождать и ту трансформацию, что и обращается актом перераспределения слагающих «способа хранения» динамики. И одновременно конституция физической действительности определенно будет исключать и возможность представления посредством понятий идеального состояния хранения и конечного формата протекания трансформации, допуская возможность лишь нечто не более чем практически идеального порядка хранения и возможность не более чем практически полного завершения трансформации. В случае же необходимости решения практических задач описание непременно сложных конфигураций процесса переноса импульса явно окажется невозможным и без использования исчисления бесконечно малых. Применения подобного математического аппарата явно потребует и та же не идеальность траектории, как и вторгающаяся в энергетику процесса хотя бы и составляющая слабого рассеяния. Тогда если предложить здесь определение идеального, пусть и сложного движения, то оно и позволит признание как нечто геометрически описываемая условность параэнергетического обеспечения энергетически значимой трансформации. Механическое движение само по себе никоим образом не позволяет признания как-либо энергетически «проявленным» тогда же и без наложения на случай совершения движения еще и события преобразования, изменяющего и собственно специфику движущегося материального объекта.

Настоящие оценки равно позволят предложение и ответа на вопрос о специфике идеального средства консервации ресурса движения. Неким высказанным здесь положениям тогда же дано послужить основаниями и для предложения достаточно простой формулировки искомого решения. И тогда первой составляющей подобного решения и возможно признание той же составляющей отсутствия влияния собственной геометрии, нормы, известной в физике под именем принципа «материальной точки». Второй составляющей данного решения равно возможно отождествление и того же наделения вовлеченных в трансформацию объектов характеристиками, обеспечивающими конечность формата протекания, что, собственно, и обращается картиной полноты контактной рекомбинации и способности (упругого) отражения, фактически абсолютной твердости в случае придания ускорения и абсолютной упругости в случае отражения в противоположном направлении. Еще одним значимым здесь условием и возможно признание нечто единства структуры носителя движения, то есть противостояния рассеянию. В подобном смысле то же наличие поля для специфики механического процесса и следует трактовать как наличие же «не идеального» носителя движения, когда статус подобного рода «идеального носителя» уже непременно следует отождествлять лишь материальной точке. Чтобы не прибегать к сложным рассуждениям, остановимся на следующей механической модели: мы выводим в не представляющее собой среду эффективных механических и других сопротивлений условное «космическое пространство» еще и такое устройство, как пескоструйный агрегат. Там собственно возможное расхождение выбрасываемой таким аппаратом струи будет уже определять то же условие отсутствия статического закрепления позиций частиц в составе струи. Тогда, если такого отсутствия статической связи достаточно для порождения циклических процессов воздействия частиц струи друг на друга, то и не идеальность испускаемой струи как носителя механического движения будет допускать объяснение и нечто своего рода «генетически характерной» для нее «склонностью» к расхождению. Тогда идеальное средство консервации ресурса движения – это объект, исключающий для себя как изменение геометрии процесса, так и геометрии средства-носителя.

Заключение

В заключение следует уделить внимание еще и обстоятельству, что выполненный выше анализ одного из важнейших констуитивов физического мира, а именно сущности, выводимой под именем «движения» и завершился на мысли о неизбежной для модели подобного «движения» нечто «внутренне обусловленной» рациональности. Однако в целом данный анализ все же не дал ответа на вопрос о собственно и рассматриваемом в нем предмете: возможно, его и следует понимать адресованным лишь специфике воплощающих и представляющих движение физических феноменов? Тем не менее, мы определенно не готовы согласиться на подобное допущение, поскольку, как оказалось, и сам собой этот анализ уже адресован не физической модели, а нечто иному: логике такой модели, тому началу, что и вводит в физическое моделирование норму абсолютная инерция. Если картина мира и предполагает дополнение заданием подобной нормы, то и сама собой специфика этой нормы уже будет требовать, в том числе, и задания неких обуславливающих ее реальность посылок, а также будет предполагать задание и непременно в контуре лишь неких предопределяющих ее ограничений. Далее, хотя вряд ли следует ожидать, что предложенные здесь выводы вряд ли каким-либо образом способны сказаться на представлениях науки «физика», хотя мы все же надеемся, что осознание физикой логической специфики создаваемых ею моделей поможет ей четче понимать реальные пределы их применимости.

10.2008 - 04.2019 г.

1. Мах Э., "Познание и заблуждение", М. 2003
2. Смит, Б., "На основании сущностей, случайностей и универсалий. В защиту констуитивной онтологии", Philosophical letters, 27, 1997
3. Смит, Б., "В защиту экстремального (ошибочного) ", "Журнала Либертарианских исследований", 12, (1996), с.179-192
4. Дедекинд Р., "Непрерывность и иррациональные числа", Одесса, 1923
5. "Физический энциклопедический словарь", тт. 1-5, М., 1960-66
6. Шухов А., "Самодостаточность физического казуса и несамодостаточность норматива", 2007
7. Шухов А., "Деизолирующее вмешательство - инициатор события кинетического "выброса", 2007
8. П. Полонский, "О статической и динамической парадигмах мышления", 2007
9. Шухов А., "Тенденция эрозии понятия "объективность", 2008
10. Шухов А., "Исследование времени по "проводящей" схеме", 2001
11. Шухов А., "Когнитивная структура физической задачи", 2006
12. Шухов А., "Рутаджизм - следующая стадия материализма", 2011