Возможно, причиной появления предпринятого ниже анализа и следует понимать не один, но одновременно два мотива - с одной стороны, идею обретения представления о предмете характерного современной экономике мультипликативного эффекта и, с другой, идею обретению представления о собственно природе экономики. Во всяком случае, значимость предмета данного анализа и восходит к следующим двум основаниям: одному, потребности в определении правил построения картины экономики, где одни процессы порождают следующие, и другому, потребности современной экономики в регулировании, собственно и поддерживающем некую «первичную» активность в возможности порождения как можно более сильной «волны» вторичной активности. В таком случае, еще в предисловии мы и позволим себе попытку определения пока всего лишь «контура» предстоящего исследования, и тогда и начнем с прояснения природы экономической мультипликативности, за чем и последует изложение характерного нам понимания свойственной современной экономике «технической» задачи выбора способа регулирования, собственно и позволяющего максимальное усиление мультипликативного эффекта.

Если рассматривать рядовую имеющую место в современной экономике операцию или сделку, то ее существом и следует понимать получение потребителем необходимого продукта, а продавцом - ресурса оплаты, необходимого для покрытия издержек и извлечения дохода. В некоем приближении, допускающем и некоторое, хотя и существенное огрубление, поступок потребителя и будет позволять представление актом конечного потребления приобретаемого продукта, «поглощения пищи», не воспроизводящего в экономике никакой вторичной активности. Однако для потребителя не заказана и возможность приобретения продукта, где вступление во владение этим продуктом в смысле собственно деятельности потребителя и не следует понимать каким-либо «конечным» событием. Если, скажем, потребитель приобретает устройство бытовой техники, то этим он обрекает себя на последующее приобретение электроэнергии. Если потребитель покупает фарш для котлет, то этим он обрекает себя и на покупку сухарной подсыпки и добавляемых в котлеты не мясных ингредиентов. Ну а если потребитель приобретает инструмент для рукоделия, то этим он и наделяет себя функционалом изготовителя некоторой продукции, здесь явно уместно и подобное упрощение, пусть и не выводимой на рынок, но замещающей и некое представленное на рынке альтернативное предложение. Представленные здесь иллюстрации и позволяют оценку, что на стороне потребителя акт закрытия сделки приобретения во многих, хотя пусть и не в каждом без исключения случае и будет порождать следующие сделки по приобретению или, напротив, отказ от совершения потенциально возможных сделок.

Тем более, подобного рода «вторичные» эффекты будут позволять проявление и на стороне продавца, получающего в свое распоряжение или передающего в распоряжение третьих лиц ресурсы оплаты, что и позволяют либо самому продавцу, либо его контрагентам инициировать и некоторые следующие сделки. Но продавец свободен и в том, что он вовсе не обязан инициировать какие-либо следующие сделки, и также передавать ресурсы оплаты в распоряжение третьих лиц (например, он может уклониться от уплаты налога), и здесь же ему дана возможность и тезаврации полученных средств и тем самым прерывания последовательности распространения «волны» экономической активности. На наш взгляд, одни лишь изложенные здесь соображения и позволяют признание всякой экономики уже непременным универсумом мультипликативности - системой, построенной в порядке, позволяющем одному пришедшему к завершению процессу непременно представлять собой и источник неких следующих стартующих процессов. При этом уже в части определения «состояния» некоторой экономики, например, экономики США 1928 года, непременно и обнаружится возможность определения характерной количественной меры «уровня» мультипликативности, собственно и отличающего данное состояние этой хозяйственной системы. В частности, для некоторой экономики и следует допускать возможность становления ситуации, когда уровень потребления ограничен недостатком дохода преобладающей части населения притом, что возможно порождение и противоположного положения, при котором объем потребления уже не лимитируется располагаемым доходом в силу широкого распространения потребительского кредитования. Рыночные тенденции наделены способностью воздействия как в части условного «принуждения» потребителя к приобретению лишь функционально достаточного продукта, так и в части стимулирования потребителя к привычке изощренного потребления или к поискам продукта, выделяющегося максимальным оснащением (от платья с бантом до автомобиля с кондиционером).

Тем более эффекты мультипликативности будут предполагать распространение и на область производственной деятельности. Подобная область также предполагает различные варианты ведения деятельности, включая и виды с сугубо прибыльными формами бизнес-стратегии, так и формы, так или иначе, но ориентированные на расширенное воспроизводство и, что также вероятно, предполагающие и развертывание бизнеса под задачу его продажи. Деятельность в области производства может отличать как практика регулярного обновления технологической базы, так и долголетней эксплуатации своего рода «традиционных» технологических решений.

Далее здесь также обязательно указание и на то известное обстоятельство, что в современных обществах, пусть не собственно «по предложению» Д. Кейнса, но, быть может, в силу неких «объективных причин» непременно и имеет место действие государственного контроля, включающего в себя и меры стимулирования некоего понимаемого «необходимым» уровня экономической активности. И основным средством подобного стимулирования именно и следует понимать практику «мягкой» денежной эмиссии. Если же обратиться к более подробной характеристике, то современное стимулирование экономической активности и предполагает применение немалого арсенала близких по ожидаемому эффекту мер - от действительно эмиссии средств оплаты и, включительно, до различного рода альтернативных решений, в частности, снижения налогов, предоставления льгот, выполнения специальных программ развития определенных видов деятельности и т.п. Далее уже собственно многообразие подобных методов и обращается причиной поиска мер оптимизации непосредственно подобной «бизнес-стратегии» теперь уже как такового государственного регулирования. И тогда уже в ответ на недвусмысленное наличие «запроса» и на определение критерия оценки эффекта от применения определенного средства регулирования в экономическом познании и выстраивается представление о такой сущности, чем и следует понимать мультипликативный эффект. Идеей подобной характеристики и следует понимать мысль, что вероятна и возможность оценки, какой именно объем вторичного предложения ресурса оплаты в экономике и образуется либо вследствие прямо предоставления государством одной единицы стоимости посредством формирования «государственного спроса», либо косвенно, путем получения экономическим агентом добавочных ресурсов оплаты в результате снижения уровня налогообложения. На сегодняшний день, насколько нам дано судить, пока еще не предложены какие-либо интегральные или общепринятые концепции подобного рода показателей.

И здесь предпринимаемый нами анализ и обратится к рассмотрению предмета некоторой условной «экономической достаточности» того имеющего место «мультипликативного эффекта», что и будет позволять исследование уже с философски «более очевидных» позиций, нежели те трактовки, что и могла бы предложить некая конвенциональная экономическая концепция. И первым делом мы и позволим себе построение анализа на условиях отказа от обезличивающего стоимостного формата, откуда и представим экономику полем циркуляции заданного в натуральном формате продукта (включая в данное представление любые сущности, допускающие обращение товаром; только лишь представляя их очищенными от характеристики стоимости до условного уровня «натурального» измерения). Второе, экономическое пространство в присущем нам понимании именно и позволит обращение нечто однородным «полем», собственно и допускающим лишь связи следующего вида: предоставления услуг потребителю, в свою очередь участвующему в деятельности по предоставлению услуг. Мы будем рассуждать здесь в той же характерной математикам логике: если в таком пространстве и появляется реально «конечный» потребитель, то тогда он и будет предполагать задание ему такого признака, как «нулевая величина» оказываемых им услуг. Кроме того, помимо собственно фиксации сиюминутного среза мы также позволим себе рассмотрение и перспективного среза, собственно и определяя инвестиции в воспитание детей или новые технологии как ожидаемое в будущем образование новой зоны экономической активности.

Огл. Потребление в его качестве «среды воспроизводства цели»

Теперь нам и следует обратиться к построению модели потребления, что в некотором отношении и «отрывает» последнее от всех прочих видов экономических ролей, чью основу именно и составляет понимание потребления не в его значении результата воздействия некоторой причины, но именно понимание в значении процесса, порождающего и ему же подобные вторичные процессы. Несколько выше нами уже предлагались ряд вполне вероятных иллюстраций этого теоретического положения, но мы все же позволим себе и представление некоего как бы «более» показательного примера: накопление запаса скоропортящихся продуктов и возможно лишь в случае использования такого специализированного средства хранения подобной провизии, чем и следует понимать холодильник. Напротив, «обеды в столовой» и будут позволять признание образцом «классической» операции, в известном отношении полностью «закрываемой» при совершении и потому и не порождающей последующих сделок. Отсюда и всякий отдельный поступок приобретения всего, чего бы то ни было, и потребует понимания в свете своего рода «телеологической проекции». Иными слова, либо совершение такого поступка и обеспечит полное удовлетворение некоего запроса и оборвет в поведении данного индивида (или группы) последовательность некоторой порождаемой той или иной потребностью телеологии, либо - этот поступок некоторым образом лишь частично воспроизведет изначальную цель в смысле необходимости для его завершения и совершения некоторого последующего поступка.

В таком случае, что же именно и следует понимать тем спектром разнообразных возможностей «воспроизводства цели», что и будут позволять выделение в составе типологии потребительской деятельности? Тогда и следует начать с формата «покупки обеда» - а именно, поступка достижения конечной цели, не наделенной какой-либо продолженностью, и, равно, и не наследующей какому-либо предшествующему поступку выбора цели. Если бы любые действия потребления и представляли собой подобного рода действия, то и сфера потребления позволяла признание полностью отторгающей всякую мультипликативность; тогда сфера потребления просто и означала бы наличие некоторого разнообразия внешних в смысле сферы потребления раздражителей потребительской активности, чье воздействие и компенсировалось совершением отдельных поступков потребления. Потребительская активность при ее замещении именно подобного рода операциями «финального» формата и позволяла бы отождествление непременно в значении «простого множества». Если взять следующий формат, воспроизводство цели, влекущей за собой воспроизводство следующей (дополняющей) цели, что и имеет место при покупке всего лишь продуктов «для приготовления» пищи, то одно только подобное приобретение и обуславливает возникновение потребности в посуде, утвари, энергии для кулинарных операций, и потому здесь и имеет место некая «наследующая» мультипликативность. В таком случае и структура сферы потребления, будь эта сфера исключительно и представлена подобного рода операциями потребления, и принимала бы из структуры простого множества теперь уже форму структуры «множества кустов», где некая инициирующая или «стартовая» операция и предполагала бы выход на одну или большее число замыкающих операций. Если же подвергнуть инверсии только что показанную картину и представить себе воспроизводство цели потребления именно как вынужденное лакуной в состоявшемся ранее акте потребления, например, приобретении уже функционального, но некомплектного товара, то, будь все потребление таково, то сфера потребления и приняла бы вид множества своего рода «точечных» схождений. В подобных обстоятельствах некие первоначально как бы «потребительски ущербные» формы и замыкались бы посредством совершения операций придания должного потребительского качества или доведения объекта потребления до потребительского стандарта. Данная форма, если и сравнивать ее с альтернативной «кустовой» формой, явно практически идентична формату «простого» потребления, но выделяется и той особенностью, что здесь уже условие «наследующей» мультипликативности прямо связано с приобретением продукции, принципиально выпускаемой как предполагающая доведение до полной потребительской пригодности. Существом же «кустовой» схемы можно понимать идею приобретения, собственно и обращающей изначально выкупаемый продукт той своего рода «затравкой» или центром кристаллизации, что и объединяет вокруг себя множество актов «развивающего» потребления. Возможно, лучшей иллюстрацией подобной формы потребления и следует понимать приобретение следующей части романа после прочтения предыдущей части. Напротив, «сходящееся» потребление - это приобретение чего-либо не вполне функционального, и здесь лучшая иллюстрация - приобретение неисправного автомобиля для восстановления, что и предполагает дополнение в виде приобретения запчастей. Здесь же следует указать и на возможность четвертой разновидности порядка потребления продукта, собственно и принимающего форму приобретения некоторой очередной партии продукции для многозвенно организованной операции потребления. Это может происходить и по технологическим причинам, например, в случае строительства или ремонта, так и по причинам субъективной расположенности, что и имеет место при покупке каждой новой книги некоего автора или фильма с участием некоторого актера. Такую форму потребления в силу чуть ниже разъясняемых нами причин мы и определим как форму потребительской активности, собственно и построенной на началах развертывания в тенденцию. И в завершение мы еще и позволим себе объединение всех рассмотренных здесь форм потребительской активности или потребительской операции и в некий обобщающий класс локально-спонтанных потребительских операций.

Собственно образование класса потребительских операций и следует понимать существенной помощью в рассмотрении другого нам важного класса явлений, теперь уже потребительских трендов. Наиболее характерный пример такого рода формы потребления - это «подписка» на регулярное получение услуг ЖКХ, энергетики, транспорта, связи и тому подобное. Порция продукта, предоставляемая посредством тренда, подобным же образом знает за собой и в точности такие же формы продолженности, что предполагали формирование и в случае совершения локально-спонтанных действий потребления. И в случае трендов возможно как конечное потребление порции продукта (услуги), так и наследующий и сходящийся порядки координированного потребления, как и, в некоторых случаях, развертывание в тенденцию, что и видно на примере подписки на все периодические издания некоторого издательства. Однако и новым содержанием, вносимым в общую картину сферы потребления именно трендами, и следует понимать аспект интенсивности некоторой постоянной составляющей и аспект инерционности, когда продолжается использование продуктов, не вполне рациональных для меняющихся условий. Классический пример - использование в течение некоторого времени при наступлении периода бурного развития авиации для трансатлантических перевозок еще и традиционного морского судоходства. Кроме уже указанных особенностей, тренды отличает и такая характерная черта в их качестве формы организации потребления, как финансирование на условиях своего рода как бы «резервирования» средств оплаты, поскольку большинство потребителей, особенно в отношении важных продуктов, наподобие ЖКХ или энергии, уже заранее выделяют определенную долю средств на подобные расходы. В целом тренды следует понимать как подобным же образом воспроизводящие цели, как это и характерно локальному потреблению, за исключением аспекта масштаба сделки, непременно и охватывающего приобретение некоторого количества порций товара, и, соответственно, аспекта множественной, а не единичной фиксации цели.

Еще одной существенной «установкой цели» потребления также следует понимать и разделение потребностей на виды «важных» и «избыточных», когда некоторые продукты оказываются или понимаются абсолютно необходимыми, а другие - нужными лишь при условии наличия свободных средств. Потому и собственно потребительская активность способна как свертываться до состояния покрытия лишь (интерпретируемых в качестве) жизненно необходимых потребностей или прогрессировать до положения «жизни на широкую ногу». То есть цель потребления, помимо способности представлять собой и определенную форму телеологической продолженности, еще и обнаруживает специфику отнесения поступка потребления к одному из классов обусловленности. Принадлежность поступка потребления к тому или иному классу обусловленности и означает существование некоторого порядка воспроизводства цели потребления, уже не замкнутого актовыми связями, и потому и реализуемого в силу признания его значимости и, соответственно, ожидаемости.

Потребление в смысле своего рода «ситуации в экономике» в целом и следует понимать еще и неким условием придания экономическим отношениям определенной инерционности и расширительности, и, одновременно, условием выделения экономических интересов как определенного рода ценностных факторов. Отсюда определенные формы спроса и будут допускать признание мультипликаторами, порождающими следующие формы, а определенное состояние спроса на те или иные предметы потребления также будет позволять и понимание как показатель характера развития спроса на другие продукты.

Огл. Продукт в значении «услуги адресуемой оператору рынка услуг»

Экономика знает следующие две противоположные формы организации хозяйственной активности, а именно форму «экономическое разделения труда» и форму «натуральное хозяйство». Тогда нам и следует обратиться к рассмотрению некоторой в чем-то близкой схемы дифференциации, но теперь уже собственно и исходящей из условия экономической мультипликативности: в какой мере потребление и предполагает поддержку самообслуживанием со стороны потребителя, а в какой мере оно и ориентировано на обращение к рынку платного предложения. Потребитель непременно и располагает возможностью частичного закрытия потребностей посредством закупок и, одновременно с закупками, и посредством им же и осуществляемого производства продукта, или, в некоторых случаях, ему же дана возможность и полной ориентации на платное предложение (наем слуг), в свою очередь, и при его полном погружении в занятие коммерческой деятельностью. В таком случае, нам и следует рассмотреть здесь условие своего рода «дифференциации» потребительских стратегий в форме исследования подобного предмета с позиций «существа продукта», но не продукта в абсолютном смысле, но продукта, соответствующего некоторому установленному на конкретном рынке уровню технических требований к продуктовому предложению. Но вначале нам все же следует обратиться к построению некоторой предельно общей схемы.

Положим, что вероятно существование и такого продукта, чьи характеристики «интересности» и «тиражности» непременно таковы, что и весь процесс его изготовления допускает исполнение единственным продуцентом. Предположим, речь идет об изобретателе пусть и работоспособных, но отождествляемых в статусе «чудачеств» машин, и интересных исключительно самому изобретателю, - и здесь собственно изобретатель этих машин и изготавливает все нужные для них узлы из материалов, не представленных в рыночном обороте, положим, из дерева или металлических отходов. На наш взгляд, именно подобный пример условно и позволит признание казусом услуги, полностью оказываемой самому же себе, располагающим, конечно же, и реальными параллелями (самогоноварение), но, что важно для нашего понимания, наиболее четко отражающим специфику хозяйственной самодостаточности. Альтернативным примером тогда и следует признать писателя, не то, чтобы самолично не набирающего издаваемый под его именем текст, но и поручающего эту работу переписчику, но даже и не пишущего собственно текст, но лишь сообщающего контуры фабулы литературному поденщику, в свою очередь, диктующему переписчику. Именно здесь объединение усилий участников коллектива и приводит к появлению продукта, никак не востребуемого самим производителем, но именно исключительно и предназначенного для продажи. Здесь, в противоположность первому примеру, происходит предельное расщепление хозяйственно значимой деятельности на направления узкой специализации, в свою очередь практически не востребуемые во внутреннем обиходе, но удовлетворяющие уже именно некоторый внешний спрос.

Разделение труда, при котором некоторой очевидно более выгодной для работника стратегией и оказывается занятие определенной коммерческой деятельностью, и обеспечение самого себя потребными продуктами и услугами посредством расходования полученных доходов и означает, в смысле существования массы потребителей среду максимальной мультипликативности. В такой ситуации практически исчезает специфика «не пристраиваемого» дохода, и весь извлекаемый доход и позволяет отождествление как формирующий «вторичный» (в смысле позиционирования по отношению операций его получения) оплачиваемый спрос. С другой стороны, изменение подобной схемы, или возможность части коммерчески извлекаемого дохода уже попадать в распоряжение потребителей, практически живущих самообеспечением (явно реальное при закупке продуктов у сельских производителей, ведущих практически натуральное хозяйство) и означает снижение мультипликативности до положения практического отсутствия. Собственно подобную оценку и следует понимать основанием для задания и такой характеристики, собственно и составляющей собой одно из условий мультипликативности, как специфика факторов, характеризующих агентскую специфику массы потребителей. На наш взгляд, именно посредством подобной характеристики и следует предполагать возможность определения таких весьма значимых показателей, как показатели перетекания представленных в потребительском секторе ресурсов оплаты в сферы деятельности, различные по характерной им специализации. Подобные ресурсы оплаты или просто ожидает судьба оседания в случае перехода в распоряжение лиц, больше склонных к ограничению предъявляемого внешнего спроса, явно больше замещающих подобный спрос возможностями самообеспечения, нежели уже заявляющими рыночный спрос, подкрепляемый и наличным денежным достатком. И, наконец, если ресурсы оплаты именно и направляются в карман продавцов, именно в их потреблении и ориентированных на использование покупной продукции, то это и будет означать практически максимальную мультипликативность, при которой почти все 100% полученных ресурсов оплаты формируют своего рода «вторую волну» обеспеченного ликвидностью спроса. В современных экономиках, где 80% спроса по стоимости формирует спрос на промышленные товары (и энергию) так и происходит, однако возрастание в подобном спросе доли затрат на энергоносители, поставляемые производителями из неразвитых экономик, также ухудшает и уровень мультипликативности, собственно и характеризующий массу денег или «ресурса оплаты» подобного рынка.

Конечно, настоящее рассуждение и следует признать условным в части той собственно и определяющей его посылки, что работник в такой схеме и предполагает определение как получатель всего объема оплаты за предоставляемый продукт (что и устраняет в данном анализе составляющие налогов, выплаты кредита, прибыли). Еще одной очевидной условностью настоящего рассуждения и следует понимать отождествление человека посредством сильно упрощенной схемы «автомата по воспроизводству потребностей», человек здесь как бы «утрачивает» возможность какого-либо негативизма в отношении качества товарного предложения и ничего не откладывает в виде сбережений. Однако именно в смысле своего рода «собственной позиции» получателя дохода в роли потребителя данное рассуждение верно: собственно и показанные нами аспекты и следует понимать источниками основных факторов, непосредственно и определяющих мультипликативную характеристику денежного предложения и восходящих к характерным особенностям собственно «контингента операторов» определенного рынка.

Огл. Мультипликативность, встроенная в технологический цикл

Чтобы рассмотреть мультипликативность, возникающую в сфере производственной активности мы искусственно оторвем массу денег, обращающуюся в сфере производства, от массы ресурсов оплаты потребительского рынка и рассмотрим ее условную «внутреннюю» специфику мультипликативности. В данном отношении мы и позволим себе определение «технологического цикла» как некоей суммы действий, ведущей к воспроизводству продукта, выведенного из общей производственной включенности, где такая сумма действий в смысле затрат капитала разбита на ряд порций доплат и на ряд амортизационных компенсаций. Согласно этой схеме производство и следует понимать выпускающим продукт, уже не предполагающий использования в качестве полуфабриката в проявляемой именно данной отраслью производственной активности. Иными словами, подобный продукт в нашем понимании и формируется лишь в случае, когда на грузовое шасси фирма спецавтомобилей монтирует фургон, и это изделие и приобретает торговая компания, явно не состоящая в какой-либо производственной цепочке автопрома. В подобном отношении, если покупателем продукции автопроизводителя и оказывается тюнинговая компания, то по отношению подобного рода «типа сделки» и не следует допускать ситуации какого-либо завершения подобного «технологического цикла». Но если роль покупателя уже принимает на себя таксомоторная компания, то в таком случае и имеет место завершение такого цикла.

Итак, нас интересует мультипликативный потенциал, что именно с точки зрения потребности в капитале и позволяет отождествление некоторой последовательности хозяйственных действий, что условно и позволяет определение именно в качестве «технологического цикла». Для задуманного нами анализа мы также склонны признать как вполне достаточное и рассмотрение всего только случая производства некоторого достаточно простого продукта, что и предполагает ограничение такими условиями, как использование различного сырья и выполнение ряда операций, специфических в профессиональном отношении. Положим, нас интересует технологический цикл заводика, целиком и полностью производящего лопату. Состав лопаты - штык, древко, устанавливаемая в верхней части ручка, несколько шурупов и картонная транспортировочная упаковка для штыка. Как сырье заводик получает металлический лист, брус, шурупы и картонную упаковку в несобранном виде. Тогда если и обратить подобную схему картиной комплекса обстоятельств условной единовременной оплаты заводиком счетов по поставке и оплате работников, оплате счетов энергетиков, выплаты налогов и амортизационных отчислений, но для нас это вряд ли окажется интересным. Интерес для нас именно и будет представлять ситуация, пусть и искусственно воспроизводимая на подобном предельно упрощенном примере, в которой затраты и, что важно, операции производителя разнесены по времени, и представляют собой «затраты, неизбежно обусловленные ранее понесенными затратами». Положим, на заводике процесс изготовления партии лопат занимает 5 дней, и предполагает исполнение одной бригадой, где универсальные рабочие выполняют все операции цикла. Итак, в первый день заводик покупает лист и штампует из него штык, во второй зачищает отштампованный штык и подвергает его окраске, в третий - покупает брус и вытачивает древко и ручку, в четвертый - соединяет все части шурупами, а в пятый - обкладывает штык картонкой и навешивает этикетки. Если завод купил только лист и имеет цель произвести лопаты, то произведенную им на это приобретение затрату ресурса оплаты и следует понимать мультипликативной в смысле ожидаемых затрат на приобретение краски, бруса, шурупов, картона и оплату труда, налогов и т.п.

Какая же именно модель тогда и будет предполагать построение непосредственно на основании показанного здесь предельно простого примера? Если коммерческие условия реализации технологического цикла основаны на выделении порций затрат при условии цели выпуска продукции, как мы определили выше, доводимой до позиции «вывода из общей производственной включенности», то здесь практикуемое продуцентом порционирование затрат и будет допускать осознание именно как характеристика для затрат, ожидаемых в течение некоего «периода технологического цикла». Если автозавод купил сталь под определенное количество кузовов, то его следует понимать потенциальным покупателем других заказных модулей и сырья для оснащения этих кузовов соответствующей «начинкой». Как же именно подобная специфика и будет допускать принятие во внимание уже при определении и некоторой «обобщающей» характеристики мультипликативности?

Как мы позволим себе оценить, производственную систему экономики непременно и следует определять как наделенную спецификой воспроизводящей мультипликативность инерционности. Здесь собственно знание объема ресурса оплаты, приходящегося на порцию платежей, и характеристики количества этих порций для технологического цикла в целом и будут позволять определение возможного поступления капитала на рынок, просто обусловленного необходимостью завершения технологического цикла. Технологические циклы, включая сюда и специфику амортизации, мультипликативны для экономики с позиций навязывания обращению капиталов внесистемной в смысле непосредственно рынка ресурса оплаты потребности в капитале. Если производители, решившись на некоторые затраты, уже открыли определенные технологические циклы, то одним только этим они и вывели на рынок фактически не ресурсы оплаты, обеспечивающие конкретный набор затрат первого периода, но весь объем капитала, необходимый для завершения технологического цикла. И в подобном отношении и неким характеристическим признаком экономики и следует понимать условно «мультипликативную» суммарную характеристику потребности в средствах, обеспечивающих приведение к виду коммерческой готовности продукта, выпускаемого в открытых на настоящий момент технологических последовательностях. Более того, данную характеристику в некотором отношении и следует признать «обратной» (инверсной) величиной для характеристики «объема оборотных средств» предприятий.

Огл. Мультипликативность инновационного вывода

Предмет инноваций, собственно и составляющих собой «модную» тему современных экономических и социальных исследований, в данном анализе мы и позволим себе обозначить посредством понятия операций инновационного вывода, то есть посредством понятия, характеризующего включение в объем имеющегося товарного предложения или технологических возможностей и содержания, наделенного некоторой уникальной функциональностью. В смысле данного определения и возврат к старому также будет позволять определение все такой же операцией «инновационного вывода», чем, например, и послужило становление рынка биологически чистой сельхозпродукции (подобным же образом такая функциональность будет отличать и ту же торговлю антиквариатом или производство всевозможных «имитаций под старину»). Но в нашем специфическом смысле мы обратимся к рассмотрению не собственно различного рода благ, приносимых человечеству инновациями, но только и ограничимся определением природы тех эффектов, что и проявляются в сфере циркуляции ресурсов оплаты под влиянием события вывода инноваций. Например, что именно и происходит с обращением капитала в случае потери востребованности определенной группой продуктов или появления новых продуктов, дополняющих качество жизни или технологический уровень такой новой функциональностью, что и придает им качество просто необходимых? Где и в каких границах и позволяют их проявление эффекты мультипликативности, так или иначе, но оказывающие влияние на циркуляцию ресурсов оплаты?

Нашу оценку тогда и следует построить на том, что инновационный вывод в принципе позволяет порождение как положительной, так и, что никоим образом не исключено, и отрицательной мультипликативности. Тогда наше рассуждение все же проще начать именно с анализа отрицательной мультипликативности. В наши дни принято говорить о постепенном сворачивании рынка бумажной прессы, но нам все лучше исследовать ту же ситуацию ликвидации отрасли коневодства или того же индпошива, в массовом порядке уничтоженного недавней состоявшейся в нашем отечестве либерализацией рынка. В роли губительного фактора и для индпошива и для коневодства именно и послужило появление тех альтернативных форм предложения или технологии, уже в такой мере обеспечивших доступность производимого ими продукта, что использование с аналогичными целями некоторого традиционно употребляемого продукта и утратило какой-либо смысл. В силу действия подобной причины исчезла и некая специальность, представляющая собой несомненный источник дохода для занятых в данной деятельности профессионалов, и в принципе при том же объеме получаемой потребителем функциональности ему также удалось обеспечить и существенное сокращение затрат (например, на гектар при обработке тракторным, а не конным плугом). А если эти затраты испытали сокращение и у того потребителя, для которого они представляли собой и производственные издержки, то для него и открылась возможность уменьшения цены производимого продукта (или, скажем, за счет сокращения затрат на рабочую силу), что, тем самым, снизило и вес его отрасли в обороте капитала в целом. Поэтому и ситуация предложения некоторого более рационального продукта или технологии тогда и будет допускать понимание как в принципе устраняющая и такое собственно и формирующее фактор мультипликативности условие, чем и следует понимать наличие слоя потребителей, чей источник дохода зависит от некоего вида деятельности. В частности, та же дешевизна пусть не высокосортного фабричного продукта явно и представляет собой причину исчезновения в среде городского населения определенного слоя ремесленников. Если же производство нового предлагаемого продукта еще и допускает концентрацию в определенном технологическом узле, то это сокращает и количество связанных с потребительской активностью цепочек воспроизводства цели. Таким образом, и следует признать обоснованным наличие и такого значимого класса операций инновационного вывода, что и обуславливают уменьшение уровня воспроизводства активности в сфере занятия хозяйственной деятельностью.

Если, напротив, новый продукт, такой, в частности, как самолет или компьютер, будет обуславливать становление и совершенно новой функциональности, то тогда его и следует рассматривать как расширяющий мультипликативную глубину экономики за счет введения нового источника доходности и, соответственно, новых потребителей, живущих за счет извлекаемого здесь дохода. Равным образом данная глубина возрастает и за счет большей дифференциации целей, когда некоторая новая продукция и обращается в непременный атрибут некоторой традиционной формы активности, делая в наши дни любую бухгалтерию определенно невозможной без использования компьютера, а сферу развлечений неполноценной без существования игровых консолей. В области же производства единичная мультипликативность операции инновационного вывода проявляется и в необходимости создания новых технологических комплексов и производств, равно как здесь возможна и их ликвидация, связанная, например, с тем, что современная «революция микрочипов» ликвидировала многочисленные сборочные производства традиционной аналоговой электроники.

Отсюда условие мультипликативности операции инновационного вывода и следует понимать возможностью порождения новых расходов на структурные изменения и возможностью же образования новых объемов дохода в силу предложения нового продукта. Иногда наполнение экономики таким вновь получаемым капиталом и оказывается столь значительным, что даже порождает иллюзию «бескризисного роста». Собственно таковым и следует понимать «рывок в области компьютерных технологий», сыгравший роль одного из факторов чуть ли не двадцатилетия бескризисного экономического развития, прерванного казалось бы внесистемным «кризисом на рынке недвижимости» конца 2008 года. Мультипликативность событий инновационного вывода - это мультипликативность порождаемых ею тенденций структурной реновации, состоящей как в затратах на организацию новых производств, так и в затратах на оснащение конечного потребителя новым продуктом.

Огл. Мультипликативность - отзвук изменений в товарном предложении

Предварительной характеристикой предмета условного «баланса» в сфере товарного предложения и возможно признание простой идеи действительности особых зон товарного предложения «дорогого» и «дешевого» продукта; любой современный рынок практически всегда предлагает выбор между обеспечивающим лишь предельно урезанную функциональность «простым» и специфическим так или иначе «престижным» продуктом. Собственно в силу подобного разделения и непременной особенностью всякой развитой экономики и следует признать низкую долю в ее обороте пищевой продукции при перенаправлении основного объема потребительских расходов на приобретение продукции не пищевого профиля. Для различных экономик и различных экономических ситуаций могут различаться доли в совокупных расходах потребителя, например, предназначаемые на оплату жилища и связанных с ним услуг, на транспортные расходы, одежду, товары для обустройства жилища и т.п. Если в отношении последних отраслей подобные данные и не обращаются основаниями для определения такого признака, как характеристика относительного уровня цен на производимые ими продукты, то уже пищевая отрасль, в большей мере замкнутая на физиологическую потребность, и позволяет для развитой экономики признание именно в качестве условного источника относительно «дешевого» продукта. Однако если в этой же самой экономике будет существовать и потребитель, исключительно и предпочитающий сервис дорогих ресторанов, то относительно свойственной именно ему структуры потребления и правомерно то допущение, что пищевая отрасль представляет собой систему воспроизводства только дорогой продукции.

Более того, различные производственные отрасли допускают и определение как эластичные или неэластичные в смысле возможности смены предлагаемого ими и относящегося к одному ценовому диапазону продукта на продукт, принадлежащий другому диапазону. В эластичных одни и те же конвейеры и линии способны выпускать и ту же удельно дорогостоящую «престижную» продукцию, и так же и малостоящий ширпотреб. Неэластичные же отрасли явно исключают подобную возможность: например, снижение рыночной цены золота менее определенного уровня и останавливает его добычу на шахтах, что представляют собой более тяжелые по геологическим условиям. Однако в данном отношении нельзя забывать и об отождествлении той или иной продукции посредством признака «потребительского стандарта». В частности, мы нашли в СМИ любопытный пример, связанный с предметом качества медицинских услуг. В США, где затраты на здравоохранение столь высоки и в валовом, и в удельном измерении, если, в частности, установить стандарт оказания медицинской помощи на уровне возможностей 1950-х годов, то одна лишь данная мера и будет вести к существенному снижению расходов на здравоохранение. Медицинские стандарты того времени в этой стране, не такие уж, по сути дела и низкие, предусматривали оказание помощи по основному спектру достаточно просто излечимых заболеваний, начиная от инфекционных болезней и вплоть и до традиционной хирургии. Однако сейчас уже можно говорить о развитии медицины и в части оказания помощи в случаях сложных заболеваний, помощи тяжело больным, исправлении врожденных недугов, как и проведения некоторых других дорогостоящих процедур. Присущее же современному обществу понимание исходит из принципа оказания медицинской помощи вне зависимости от уровня сложности и тяжести заболевания, что и возлагает тяжкий груз фактически невозвратных затрат на ту же экономику США. Большинство, за редким исключением, излеченных тяжело больных вряд ли позволяют самой проявляемой ими экономической активностью восполнение затраченных средства на их лечение, тем более что во многих случаях и такая сложная медицина все же ограничивается не более чем поддержанием жизненной активности, но не ведет к полноценной медицинской реабилитации. Чтобы понять механизм действия данной экономической специфики, мы и намерены обратиться к анализу двух аспектов: различия в характеристике мультипликативности дорогого и дешевого потребления и позиции потребителя как неким образом «фактически участвующего» в экономическом воспроизводстве (у некоторых категорий, не только тяжело больных, но и тех же вполне здоровых пенсионеров или живущих на пособие безработных уровень этого участия фактически приближается к нулю).

В первую очередь тогда и следует уделить внимание специфике более высокой величины мультипликативности дорогого потребления как реализующего избыточную функциональность, и, следовательно, востребующего и избыточную насыщенность в используемом оснащении, начиная от технических устройств и вплоть до эстетических качеств. Более того, в некоторых случаях и собственно сложность систем будет обуславливать и применение специфических методов обслуживания и хранения, что также увеличивает издержки использования и, соответственно, порождает новые формы спроса. Потому и следует понимать возможной и формулировку некоего общего принципа, собственно и определяющего, что дорогое потребление (включая сюда и институциональные виды потребления, например, закупку вооружений) приносит с собой такую форму мультипликативного расширения экономического «пространства» как отраслевая, операционная и функциональная диверсификация существующих видов хозяйственной активности. Дешевое потребление, напротив, именно и обращается источником происходящей в хозяйственных системах структурной редукции, создания разного рода «цепочечных» и серийных производств, нацеленных на минимизацию отпускной цены продукта. Во многом саму происходящую в современных экономиках техническую рационализацию продукта и следует признать обусловленной желанием производителя в части выхода с ним на рынок потребителей с невысоким уровнем дохода.

Другой значимой для настоящего анализа характеристикой экономики и следует признать показатель распределения по стратам общей массы потребителей, в разной пропорции включенных или исключенных из процесса воспроизводства. Причем здесь достаточно сложным следует признать и задание тех или иных формальных признаков, - положим, предметом нашего сопоставления и обращаются примеры двух разных государственных служащих, одного, выписывающего гражданам нужные им удостоверения, и другого, приводящего в порядок архивные документы, вряд ли интересные хотя бы и всего лишь единственному исследователю. А если такая деятельность допускает еще и операции разной сложности, подобно отнесения к полицейской компетенции и того же расследования мелких стычек, и, равным образом, и массовых драк, то нужная нам характеристика «степени вовлеченности» в процесс воспроизводства вообще утрачивает какую-либо возможность приведения к общему знаменателю. Тем не менее, здесь мы все же можем ограничиться некоторым оценочным толкованием, понимая ремесленника, рабочего, занятого в сфере услуг как полностью вовлеченных в процесс воспроизводства, преподавателя - вовлеченным на 75 %, госслужащего - на 50%, работника сферы «искусственной занятости» - на 25%, а пенсионера - относить с данной точки зрения уже к числу «чистых потребителей». Тогда полностью занятые в процессе воспроизводства будут представлять собой среду прямой конкуренции за доступ к денежной массе потребителя, где каждого из них и следует понимать собственно и занятым поиском новых возможностей предложения продукта, когда уже рыночное предложение продукта остальными и оказывается «конкурентным» исключительно лишь в отношении характерной им процентной доли. Если мы определяем госслужащего занятым в воспроизводстве на 50%, то последнее означает получение им дохода от деятельности в 2 раза большего чем, если бы такая услуга могла просто предлагаться за деньги, а не централизованно оплачивалась из государственных расходов. Отсюда показатель включенности имеющихся на данном рынке потребителей в процесс воспроизводства и обращается, хотя и в чисто монетарно-экономическом смысле, показателем, отражающим распределение массы имеющихся на данном рынке средств оплаты на поддержание, с одной стороны, рациональных форм деятельности, а, с другой - иррациональных или само собой бездействия. Однако здесь сразу же следует оговориться, что монетарное решение невозможно отождествлять еще и в качестве «окончательного» решения, поскольку способна иметь место и ситуация воспроизводства в некоторой экономике архаичных технологий, хотя с монетарной точки зрения такая экономика и позволит понимание «рационально организованной».

Непосредственно и определенное нами представление о двух основных «коромыслах» и позволит нам оценку ситуации, когда такие коромысла искусственно или естественно и предполагают приведение в некое «смещенное» состояние. Положим, не существенно, какой именно механизм и допускает приведение его в действие, неважно, увеличение ли в стоимостной структуре основного объема реализуемой продукции хотя бы и прибыльной, хотя бы и налоговой составляющей, но важно, что этот механизм и обеспечивает выделение дополнительной величины ресурса оплаты, тогда именно и расходуемого на дорогое потребление. Подобного рода смещение равновесия как, с одной стороны, расширяет структуру экономики, как и, с другой, сокращает количество экономических агентов, располагающих должным объемом возможностей для проявления самостоятельной экономической активности, в таких обстоятельствах собственно и вытесняемых из экономического пространства получателями сверхприбыли (включая в данный перечень и фиск). Отсюда и возможно воссоздание картины экономики общества, скажем, викторианской Англии (или в Италии в постренессансное время), с доминированием дорогого потребления - это картина структуры с существованием множества стремящихся удовлетворить разного рода прихоти производителей, но и картина системы, в которой не формируются стимулы к диверсификации массового «поточного» производства наиболее востребованных видов продукта. А если же подобное общество наделено еще и возможностью изоляции своего социального пространства в системе межобщественных связей, то в силу действия подобного комплекса причин тогда оно и впадает в летаргию консервативной устойчивости, обеспечиваемую как раз эффектом мультиплицирования, создаваемого распределением ресурса оплаты по множественной структуре. Когда же в современных экономиках вводится искусственный «богатый дядюшка» в виде щедрого бюджетного финансирования, делающий потребление несколько «более богатым», чем это обеспечивают ресурсы данного общества, то нередко это и вызывает банкротство государства, такое как в Аргентине в конце 1990-х или современное в Греции. Во всяком случае, искусственная чрезмерная накачка потребления просто как конечного потребления и не позволяет в современной экономике достижение результата в виде развития экономической структуры, а там, где богатое потребление формирует под себя и структурное многообразие экономики, там общество и обретает консервативный и «инертный» в смысле прогресса экономических отношений формат развития. Диверсификация же массового производства простой продукции, нам не следует здесь углубляться в анализ подобного уже представляющего собой «классический» случая редуцирует структурное многообразие экономической системы, но и быстро обращается и результатом в виде «перепроизводства» подобной как бы неуместно «простой» продукции.

Если рассматривать влияние неравновесия, собственно и образующегося в силу действия «коромысла» эффективности занятости, то, в первую очередь, и следует обратиться к ситуации превышения доходом от деятельности непосредственно и достигаемого в подобной деятельности эффекта воспроизводства. Если подобные явления имеют место в изолированной экономике типа знакомой нам «социалистической», то такое положение и обуславливает увеличение доли маржинальной составляющей в цене востребованной продукции. Неважно, каким образом формально и происходит фиксация маржинального довеска, будь это акцизы или прибыль производителя, важно то, что здесь занятие производством высоко востребованного продукта именно и обращается появлением формы неестественно «высокодоходного» вида деятельности. Это, в конце концов, и приводит к появлению социального тренда образования внесистемного слоя «носителей влияния», типа сотрудников торгового звена или «цеховиков» при социализме. Если по схеме искусственного завышения дохода от деятельности будет происходить и построение современной «открытой» экономики, то это и превращает такую экономику в раба импорта, откуда образующее эту экономику общество и вынуждено прибегать к мерам обеспечения подобного искусственного «бума» потребления посредством того же увеличения заимствований. Даже если подобные меры и могут приниматься в экономике, характеризуемой еще и высшей технологической конкурентоспособностью, то здесь такое общество будет испытывать воздействие «перекоса на рынке» труда, когда возможность получения незаработанного дохода просто уменьшает «трудовую мотивацию». Мультипликативность, возникающая в ситуации смещения коромысла к завышению уровня дохода производителя в сравнении с воспроизводимым экономическим результатом тогда и порождает тяготеющие к затуханию возмущения: хотя, таким образом, избыток предложения и будет купирован, но само качество предложения будет меняться в худшую сторону. Соответственно стимулирование трудоголической психологии будет вести к продуктовому переполнению экономики, явно не позволяющему преодоления либо внутри подобной экономики при сохранении данной тенденции, либо при попытке сохранения общей ориентации экономики на дешевое, а не дорогое потребление.

Огл. Современная экономика при ее характерной мультипликативности

Современные экономисты все же больше склонны рассматривать мультиплицирующие эффекты в экономике именно как в некотором отношении формы незамутненно «массовых» процессов: некоторое рациональным образом реализуемое добавление массы стоимости и обуславливает формирование новых циклов циркуляции стоимости. Однако если адресно уделить внимание собственно и разделяемому ими принципу, то здесь явно правомерно допущение и неопределенности исходов, возможных по причине дополнительного поступления в обращение массы ресурса оплаты. В частности, дополнительный ресурс равно будет допускать использование и на завершение неоконченных циклов, и, равным же образом, уже под воздействием фактора неопределенности ситуации, по реализации в наличность и допускать просто вывод из оборота. В таком случае и следует согласиться с оценкой, что возможность проявления в экономике мультипликативных эффектов непременно и коррелирует с трендами и мотивационными посылами, доминирующими в создающем ее социальном пространстве, равно как и обнаруживает корреляцию с ситуациями смещения подобных посылок и трендов к определенной «полярности». Более того, и исторический опыт явно обнаруживает примеры и действительного порождения мультиплицирующих эффектов, и, равным образом, и «пробуксовывания» экономического стимулирования. Так для тех форм экономики, что, собственно, и позволяют отождествление как «экономики роста», и смысл мультипликативного подстегивания развития экономики явно будет отличать и то же условие «перекредитования» [1], когда уже для других форм построения хозяйства избыточное стимулирование и будет позволять обращение не более чем «проеданием» отпускаемых средств. Следуя подобному пониманию, мы и позволим себе предложение как бы условного «совета» государственной администрации и обслуживающим ее экспертам непременно и исходить из анализа трендов, присущих данному экономическому пространству, чтобы «вливать» средства стимулирования не в пустые или «неопределенные» объемы, но обязательно в тело тренда, уже вошедшего в какую-либо фазу развития. Собственно говоря, подобное сознание и руководило теми, кто, возможно, и с переизбытком усердия стимулировал рынок недвижимости, что, в конечном итоге, и обернулось т.н. «ипотечным кризисом» 2008 года, последовавшем из попытки культивирования спроса на недвижимость у группы потребителей, явно не склонных к подобного рода приоритетам в потреблении. И одновременно подобное перепозиционирование рынка было успешно проведено в компьютерной индустрии, непосредственно и превратившей свой офисно-деловой продукт теперь в средство уже домашнего развлечения.

Таким образом, и следует признать правомерным предположение, собственно и указывающее на существование двух в принципе возможных инструментов форсирования мультиплекативности, где первым из них и следует понимать меры подкрепления имеющихся тенденций расширения экономического пространства, а положение второго такого средства тогда и будет отличать эффекты миграции характерных для экономики тенденций развития. Дополнительное насыщение или «накачку» оборота платежными средствами тогда и следует определять как обеспечивающее некоторое подкрепление и распространение уже существующих тенденций, равно как и стимулирование выхода некоторой индустрии в некую новую для нее сферу деятельности. И в том, и в другом случае следует исходить из условий принципиальной возможности такого решения, - либо возможно пробуждение интереса к некоторому продукту у ранее пренебрегавшей им части потребителей, либо - эффекта следует ожидать и от придания некоему продукту такого нового качества, что и наделит его и некоторым ранее неизвестным ценностным измерением. Причем и значение мультипликативного эффекта первого рода, увеличения объема потребления, способно отличать и увеличение ранее утерянного объема потребления, например, в обороте продукции пищевой промышленности или производстве одежды и обуви. Именно подобную аргументацию и следует признать совершенно исключающей правомерность того понимания мультипликативного эффекта, что и склонно к определению подобного эффекта всего лишь нечто неопределенным «всплеском» побуждающего лишь неопределенные последствия расходования денег, собственно и создаваемым одним лишь поступлением новой порции ликвидности. В любом случае, всякий получатель «инъекции» ликвидности - это непременно агент, носитель определенной потребительской (равно и инвестиционной) стратегии, возможно, лишь отложенной в условиях отсутствия необходимых средств.

Другое дело, что современную экономику, собственно и позволяющую признание «обществом потребления», отличает и такое любопытное явление, что и позволяет отождествление в качестве условно «установки» на занятие потреблением, или, иначе, включает в себя и явление, известное под именем «шопоголизма». Если признать реальность этого явления и допустить возможность ориентации потребителя не на достижение цели удовлетворения потребности, но на ателеологизированное расходование денег «на потребление ради потребления», то именно подобное предположение и следует признать прямо оправдывающим представления современных экономистов о непосредственно «массовой» природе мультипликативного эффекта. Однако и в подобном случае нам не избежать и некоторого специфического ограничения: такого рода «потребление как потребление» все же именно и направлено на потребление «нового» продукта. Следовательно, воспроизводство экономической мультипликативности как исключительно «массовой» процедуры возможно лишь при совмещении двух вполне конкретных условий: потребительской активности, реализуемой в формате «потребления ради потребления» и способности производителя действовать по схеме «придания предложению продукта формата генерации новизны» (при этом и фиктивность, и истинность такой «новизны» в данном отношении несут одинаковый смысл). Другое дело, что сложность человека как общественного существа мешает превращению общества в некий узко формальный механизм «цепной генерации» стоимости. И здесь действующие по подобной схеме сферы социума и будут позволять признание нечто не более чем определенного рода специфическими средами экономического пространства. Потому всякий анализ мультипликативных зависимостей в экономике и следует вести, придерживаясь посылки, понимающей экономику разделенной и на зоны, где действует массовая форма мультипликативности, что также не будет предопределять и полного исчезновения областей с преобладанием традиционного порядка потребления, явно следующего определенной тенденции и направленного на закрытие определенной потребности.

В таком случае и экономика в целом позволит признание своего рода «универсумом» мультипликативности, откуда и будет следовать необходимость ее рассмотрения непременно в качестве системы «объемов и потоков». В той части, в какой экономика и допускает распределение на определенные тренды и сферы, она и будет предполагать обнаружение специфики потенциальной мультипликативности в смысле возможности присутствия в ее «пространстве» и некоторого условно «пустого объема», открытого для последующего заполнения процессами обмена. Там же, где реализован порядок фактического устранения условия самоценности экономического объема, экономика мультипликативна в том смысле, в котором ее и понимает современная экономическая наука - собственно в смысле массового эффекта.

Огл. Заключение

Если и видеть экономику глазами современных экономистов, то ее и следует характеризовать как своего рода «эхогенератор». Практически невозможно обнаружить такую форму воздействия на экономику, что не порождала бы и реакций, что и продолжались бы и в некоторых вторичных эффектах. Однако характерная любому экономическому пространству неизбежно сопровождающая некую первичную акцию вторичная активность далеко не в обязательном порядке будет представлять собой именно нечто «статистически усредненное» развитие. Получая некоторое возмущение, хозяйственная система явно инициирует и построение некоей комбинации откликов, но со стороны первичного возмущения этот порядок вторичной реакции и определяется лишь в части, что именно им он и начинается, когда же конкретные показатели вторично побуждаемой активности уже следует определять продуктом совместного действия не одного, но множества факторов.

Настоящее исследование собственно и предполагало решение такой задачи, как определение комплекса факторов, «выходящих на поле» экономической активности в результате введения в экономическое пространство некоего средства стимулирования. Как мы полагаем, данная попытка и привела к определению пусть не как таковых данных факторов, но хотя бы специфики определенного построения хозяйственного поля, восприимчивого к определенной части таких импульсов и безразличного теперь уже в отношении действия и некоторых иных механизмов его «возбуждения». В одном, например, случае экономика может проявлять восприимчивость к инновациям в области функциональности продукта, а в другом - только что и откликаться на предложения в части расширения объема потребления. Как нам представляется подобного рода специфику своего рода «русла», собственно и направляющего поток экономической активности и следует учитывать в прогнозировании эффекта от возможного вмешательства в экономику.

05.2010 - 03.2017 г.

Литература

1. Моримото, Т., «Большая банковская война», М., 1981