Допустим, что проблематика времени не исчерпывается выделением всего лишь единственного предмета, определенно распадаясь на несколько специфических проблем. Тогда само собой условие отличающей уже не предмет, но категорию «времени» сложности заставит нас воспользоваться приемом раскрытия отождествляющих время связей и отношений не посредством единственной, но нескольких аналитических интерпретаций. В этом случае первой среди необходимых для понимания проблематики времени интерпретаций мы позволим себе выделить следующий аспект, хотя и не обязательно ограничиваемый собственно проблематикой времени, – а именно проблему специфики комплекса ограничений, распространяемых условностью времени на все «подверженное времени». Разрешение нами именно подобной «первой проблемы» времени позволит определить сумму специфик, в рамках которой время истолковывается исключительно в качестве «ограничителя», но не ресурса существования.

Почему анализ времени часто ограничен лишь узкими рамками собственно предмета времени? На наш взгляд, этому способствует та предрасположенность субъективного выбора, что определяется необходимостью заостренной подачи материала анализа. В силу некоторой именно эпистемологической специфики, подобная трактовка предмета «времени» сулит некоторую сугубо литературную привлекательность - порождая множество обостряющих возможную дискуссию моментов.

Другое дело, что среда идеальных объектов, составляющей которой, возможно, и оказывается время, не исчерпывается только лишь как таковым временем. Сходный набор парадоксов, во многом напоминающих парадоксы времени, обнаруживается и в составе предмета пространства, стоит вспомнить здесь о той же самой точке, особенностью которой, по известному из геометрии определению, следует понимать отсутствие у нее размерных параметров. Существо утверждения, в буквальном отношении сводящегося к высказыванию о предмете «нахождения » на некотором месте точки, исходит из фактического исключения аспекта реального линейного размера подобного изображения, то есть подобное утверждение понимает реально принадлежащую листу бумаги точку представляющую собой именно эпистемически введенную условность. Таким образом, «точка» в качестве субъекта изобразительного акта требует ее понимания именно той конвенциональной условностью, что отождествляется в качестве реально не располагающей линейным размером.

Можно привести здесь и еще один аргумент, подтверждающий необходимость объединения в рамках философского анализа как проблематики времени, так и пространства - как одно, так и другое позволяют соотносить с ними исключительно фиктивные измерители. Данным сферам не дано найти для себя таких рациональных измерителей, которые мы могли бы сопоставлять с рациональной объектной мерой, подобной «одному яблоку». Нам не знакомы ни «рациональная длина», ни «рациональная продолжительность». В таких условиях наука сопоставляет как длину, так и продолжительность с чем-то субъективно близким человеку: вычисляя метр как одну сорокамиллионную часть земного меридиана, секунду - как одну 86400-ую часть земных суток.

Установив в проблемах пространства и времени наличие некоторых признаков сходства, дальше мы обратим внимание на сам присущий подобным проблемам характер. Они явно принадлежат к числу задач на построение определенных аксиом, и потому вряд ли позволяют дедуктивное, исходящее из строгих ссылок построение; каким же, в таком случае, может оказаться метод решения подобных задач? В отношении данной проблематики допустимо воспользоваться методом не более чем заключения «соглашения об именах», посредством которого можно будет ввести некоторые «аксиоматические положения».

Придя к определенному пониманию порядка решения проблемы времени, мы уже можем приступить к собственно выполнению этого решения. И первым нашим шагом на данном пути окажется определение общего имени, прилагаемого нами к условности «наиболее простой системности». Пространство и время мы отнесем именно к числу подобного рода форм. А критерием нам послужит показатель «соединения» - ни во времени, ни в пространстве невозможно выделение никакого соединения (все их членения «фиктивны»), когда любые вещественные структуры, включая даже самые инертные, обладают склонностью к соединению, например, образуя жидкую субстанцию. Признаком «соединения» следует понимать и квалификацию некоторых объектов как «продуктов дробления», например, «куски камня», - когда, напротив, части, образующиеся в результате разделения и времени, и пространства никогда не приобретают статуса «отделившихся» от этих времени или пространства сущностей. В этом смысле «закрытый объем» и «отведенное время» обязательно оказываются изолированными посредством какого-либо средства изоляции специфичностями.

На основании данной принятой нами посылки мы уже можем ввести следующее определение:

Для уточнения существа последней, чтобы не путать формацию с каким-либо иным субстанциональным форматом, нам понадобится выработать еще и поясняющее соглашение об «альтернативном» условии, назовем его «вещь»:

Приняв найденные нами положения в качестве начальных принципов предстоящего рассуждения, далее мы можем обратиться к поиску ответа на вопрос о том, что же в нашей концепции требует определения уже в качестве «внутренних отношений» формации.

Внутри формации времени мы сможем найти два состояния - «ничтожное» и «бесконечное», они так же, как и любой относящийся к условности формации предмет, не могут найти себе конкретного определения, а подпадают всего лишь под ассоциативное «их воздействие наблюдается …»

Далее, и формация времени, и формация пространства располагают собственными экземплярами «ничтожного» и «бесконечного», и эти последние мы можем определить как «ничтожное для формации» и как «бесконечное для формации».

«Дата» - она и представляет собой условность того ничтожного, что относится к формации времени (а «настоящее» будет представлять собой «текущую дату», дату в настоящем состоянии). (Другое дело, что практическая форма понимания такие неопределяемые экземпляры предпочитает интерпретировать в качестве вырожденной формы «ничтожного перед» и «бесконечного над», то есть, опять-таки - посредством эпистемологического приведения.) «Точка», выраженная посредством подобной интерпретации представляет собой ничтожное, определенное для формации «пространство».

Условности «ничтожного» и «бесконечного» никоим образом не допускают их использования как представителей формации, подобную миссию в таком случае необходимо возлагать на некоторое «третье» состояние (для времени - на условность «срок», для пространства - условность «конечный объем»). В подобных ограничениях тогда «третье состояние» окажется именно такого рода сущностью, границы которой образованы посредством проекций ничтожного, а тело образовано отождествлением с ней части бесконечного.

И, более того, чтобы рассуждение располагало возможностью приводить в состояние способности совершения действия простые начала (а это и есть «качество формации»), они в обязательном порядке потребуют их перевода в «третье состояние». Время будет безусловно требовать его функционального определения в качестве «срока», пространство – в качестве «объема».

В таких условиях и необходимо заключение особого «соглашения о названиях формаций». Формации получают названия по имени своих бесконечных состояний: к времени собственно и прилагается имя «время», к пространству - «пространство».

В завершение не лишнее напомнить о том, что принятое посредством данного анализа решение не представляло собой собственно рассуждения, но выполняло функцию всего лишь заключения соглашений по вопросу определяющей последующие физические представления аксиоматики.

10.2003 - 10.2010 г.