Основания любого рода практики познания, за исключением философии, потворствующей всякого рода «вольностям», - то качество подлежащего анализу предмета, что допускает задание лишь посредством определения «строгого контура». А именно, предмет познания - это что-либо заданное тогда и в тех «определенных пределах», что не предполагают осознания как не устоявшееся или пребывающее «на пути» к становлению. Однако как бы ни изощрялось познание в задании «строго контура» любому его предмету познания, все равно, в пределах такого контура находит себе место и нечто не вполне определенное. Потому предмет настоящего анализа и составит собой такой особый случай лишения определенности нечто очерченного пределами строгого контура, как его задание в порядке построения регрессии.

Однако прежде чем перейти к анализу положения, когда, в том числе, результирующей «строгой» формализации выпадает строиться и на основании нестрогого задания отдельных начальных позиций, мы рассмотрим и предмет фундаментальных оснований самой возможности описания нечто «достаточного для представления». Более того, источником такого понимания нам послужит математическая логика или теория, по мысли ее создателей определяющая строгие правила задания квалификации нечто «подлежащему представлению».

Огл. Свойство «принадлежать»

Математическая логика равно приемлет и ту особенную форму построения, что покоится на фундаменте двух следующих понятий, задающих уровень ее элементарной связи - таковы понятия «принадлежит» и «влечет» (implies). Мы откажемся здесь от рассмотрения второго из данных понятий в виду его специфичности и сложности с раскрытием, но рассмотрим первое из них на предмет присутствия в нем отношения эквивалентности.

Для математической логики понятие «принадлежит» - это одно из ее базисных понятий (Френкель и Бар-Хилел, «Основания теории множеств, с.46), но этот свой выбор математической логике присуще заявить вне какой-либо связи с таким условием, как предопределение самой специфики данного понятия равно и отношением «эквивалентности». Кроме того, здесь также следует обратить внимание и на тот любопытный аспект, увы, не составляющий собой предмета настоящего анализа, что использование в математической логике понятия «принадлежит» заключает собой логическую ошибку, а именно - равно и признание приемлемости выражения «принадлежать самому себе».

Напротив, если понятие «принадлежит» - это маркер такого «обращения вовне», чему дано знать такое «внешнее» не как внешнее собственно, но как внешнее для пределов определения - здесь явно уместно выражение «хвост принадлежит собаке» если само определение собаки не фиксирует наличие хвоста. Собственно же построение плана содержания такого понятия вряд ли возможно и вне включения в порядок этого построения тогда и связи по типу «отношения эквивалентности». То есть построение плана содержания понятия «принадлежит» невозможно без употребления отношения эквивалентности в двух его модальностях - как образующегося отношения и как не образующегося; так задание определенности здесь говорит о том, что объем признаков выраженных в некоей характеристике эквивалентен объему признаков, допускающих снятие с некоего денотата. Задание же оставшегося вне определенности говорит тогда и о существовании у денотата или у нечто «относящегося к» денотату равно и объема признаков, не налагаемых на характеристики, выделяемые при задании определенности.

То есть прямой ошибкой математической логики и дано составить ее неспособности обнаружить характерную конструктивность, определяющую собой план содержания понятия «принадлежит». Математическая логика как бы просто «воздерживается» от любой попытки анализа синтетической природы плана содержания понятия «принадлежит», и такое свое воздержание равно принимает и за атрибут действительности.

Далее от собственно наличия связи «принадлежит» мы позволим себе обращение и к «специфике реализации» такой формы связи, что фиксирует условие того, как именно нечто могло бы принадлежать. Здесь, прежде всего, необходим подбор подобающей иллюстрации.

Огл. Иллюстративное представление регрессии

Предположим, что возможен «Театр притворства», чье условие ведения деятельности - отсутствие чего бы то ни было настоящего. Кроме того, предположим, что один из спектаклей такого театра - это спектакль о театре. Преуспеть же в такой важной составляющей репертуара такому театру также невозможно и в отсутствие специфической «бутафории бутафории».

Но здесь правомерно предложение и такого пояснения: реальная бутафория имитирует объекты. В спектакле, поставленном выдуманным нами «Театром притворства» и рассказывающем о театре, и самой бутафории также следует носить характер бутафорской: создавать видимость не объекта, но выражать действительность предмета, исполняющего функцию зрительной фикции (естественно, что фикции подлинного объекта).

Но и наилучший способ раскрытия такой далеко не простой ситуации - использование аналогии. Так, вряд ли возможен подбор чего-либо столь близкого «бутафории», нежели такие формации как «камуфляж» и «карикатура». Если подобные условности все же действительны, то сама их действительность - равно основание и постановки такого вопроса - возможно ли создание тогда и такой бутафории камуфляжа, что позволяла бы понять, что это лишь бутафорская имитация камуфляжа, а не собственно камуфляж и именно притом, чтобы здесь никоим образом не возникает и никакой карикатурности? Или тот же вопрос позволит постановку и в такой модальности - позволяет ли карикатура имитировать ее в виде бутафории, если, естественно, требовать от бутафории выражения искусственности совершаемого осмеяния равно и на условиях, чтобы все это не переходило в карикатуру и на собственно создателя карикатуры?

Здесь если следом за показом иллюстрации перейти к анализу рассматриваемой нами проблемы, то в состоянии ли вещь, выражающая не только лишь наличие, но и (своего рода «предвзятое») отношение представлять собой часть вещи, выражающую не только наличие, но, равным же образом, и отношение? В какой именно мере тому отношению, что предполагает выражение посредством «окраса» другого отношения, дано заключать собой или не создавать помех становлению отношения, выражаемого целым, и не предопределит ли подобная множественность среды отношений и появления возможного «расслоения»? Для нас очевидно, хотя эта оценка и исходит из присущей нам интуиции, что бутафорская карикатура перестает осмеивать, поскольку обращается не на нечто заявляющее требуемую здесь претензию, но на то, что уже не заявляет какой-либо претензии. Равно и сплошную поверхность не дано составить элементу с содержащейся в нем лакуной; сплошная поверхность исключает ее построение из предметов с отверстиями, если, положим, складывать их не более чем в один слой. Напротив, проницаемая поверхность уже позволит построение и из элементов со сплошной поверхностью, если допускать их неплотное прилегание.

Результаты настоящего этапа анализа - они равно и достаточное основание для вывода о том качестве всякого свойства, что также заключает собой и своего рода запрос наличия обеспечения необходимого для его реализации. И лучшая здесь иллюстрация - обыкновенный транзистор, чье свойство пропускания тока явно зависимо и не только от него самого. Транзистор пропускает ток лишь в случае, если в его активную зону дано поступать и такому содержимому как носители тока.

Огл. Констуитивность и дистрибуция

Итак, тем формам действительности, которым, так или иначе, но дано располагать и составляющими их физической конституции, также присуще знать и такого рода порядки, когда проявление неким целым его собственного свойства и возможно лишь на условиях наличия или подбора частей или того, что сторонняя ситуация - она равно источник и необходимых возможностей. Отсюда прямо правомерна и попытка прояснения у математической логики, признает ли она тогда и необходимость уточнения квалифицирующей характеристики «принадлежит»?

Но в виду такой постановки вопроса равно образом важно предварить совершение неких последующих шагов тогда уже выделением и специфических признаков регрессии. Здесь, в том числе, качество весьма показательной иллюстрации для определения этих признаков дано обнаружить и любого рода структурам распределенной конституции, подобных армии, коммерческой дистрибуции или просто атмосферным осадкам. Войну с противником ведет армия в целом, но не как бы армия «целиком», но и ее основные подразделения наподобие групп армий, составляющих их батальонов, рот и вплоть до отдельных расчетов и индивидуальных бойцов. Сами условия данной схемы прямо предполагают построение некоей конечной регрессии, начинающейся от ведущего войну главного командования и вплоть и до отдельного стрелка на отдельной позиции. При этом наличие в подобной структуре общей установочной телеологии не мешает телеологии старшего элемента вбирать в себя телеологию подчиненного, не нарушая ее локального самоопределения.

В таком случае вполне возможен и такой порядок представления условной «реальной регрессии»: данной форме организации дано иметь место в случае, когда доминирующая телеология позволяет ее воспроизводство в подчиненной телеологии, где последнюю отличает самостоятельность лишь в адаптации установки старшей телеологии к специфике локальной функции уже внутри данной «всеобщей» телеологической установки. То есть «реальная» регрессия видится нами возможной лишь в условиях «распада на фракталы» основной телеологии, передающей свое «устремление» равно и при переносе ее «генеральной установки» на уровень отдельных элементов ее общей структуры.

Если же мы отходим от схемы «переноса устремления» и рассматриваем случай театра, «играющего спектакль о театре», то есть о таком другом театре, что занят своим собственным делом, не адаптируя установку театра притворства к специфике своей локальной функции, то здесь уже нет речи о построении регрессии. Для пущей ясности следует уточнить: в такой регрессии театр, о котором играется спектакль, играет его не ради того, «чтобы играли спектакль о театре»; в случае же войны отдельный сражающийся сражается для того, чтобы «победила армия». Тогда по отношению подобной ситуации, напомним, театра, нам дана лишь возможность оценки, насколько, как в случае образования поверхности из составляющих ее ячеек, данная деятельность позволяет ее вовлечение в иного рода деятельность на условиях тогда и одного из условий становления такой второй деятельности. Таким образом, речь о регрессии может идти лишь в случае, когда действительно имеет место делегирование телеологии, в иных же случаях мы сталкиваемся лишь с употреблением в некоей структуре, содержащей «линию большего масштаба» тогда и структуры меньшего масштаба, нагруженной лишь исполнением функции части структуры большего масштаба.

Тем не менее, здесь равно и синтез понятийных средств способен следовать и своим собственным законам, то есть рассматривать порядок вложенности «театр, играющий спектакль о театре, играющем спектакль о театре, играющем…» равно и на положении регрессии, но реализуемой на поле тогда и функции именования. То есть - теперь нам надлежит оценить не регрессию как регрессию «констуитивного» свойства, но регрессию как регрессию того строения имени, где сложное имя включает в себя простое имя, простое - простейшее и т.п. Тогда отсюда будет следовать возможность и независимой от онтологической речевой категоризации - то есть для случая нашего «театра» это повторяемость именной структуры старшей функции на уровне младшей или подчиненной функции именования. Или здесь возможно представление и такого примера, когда некая наружная оболочка будет заключать собой следующую внутреннюю, та - еще одну идущую за ней оболочку и т.д. Для речевой категоризации тогда ничего не будет значить тот факт, что состоящие в подобной последовательности оболочки образуются каждая по своим собственным причинам, хотя на деле помещение внутрь наружной оболочки будет представлять собой лишь одну из возможных альтернатив образованию группы замкнутых внутри нее оболочек.

То есть отсюда возможна констатация и двух отдельных внешне похожих друг на друга форм - действительной регрессии и фактически не имеющей отношения к регрессии уподобляемой регрессии детализации, принцип построения которой не связан с необходимостью распределения телеологии и, по сути, это лишь механизм случайного воспроизводства подобия. Однако и такого рода «фразеологическая регрессия» не лишена и принадлежности некоей специфической онтологии, состоящей в задании своего рода иерархии «вложенности пространств» или вложенности объемов. То есть в случае фразеологической регрессии дано идти речи не более чем о сходстве форматов тех объектов, что могут относиться к различным уровням некоей иерархии вложенности. Причем и никакого иного обременения помимо собственно единства формата из условий такой «фразеологической» регрессии напрямую и не дано следовать. Если это так, то в такой «регрессии» структура или объект, выведенные на уровень «большего охвата» также будут предполагать и «эрозию целостности их представительства» на любом из нижних уровней. В данной связи мы тогда и позволим себе обратить внимание, что и собственно предмет интересующей нас задачи - это и момент «регрессии представительства» некоего целого.

Огл. Вовлечение, идентичность и условие контура

Еще одно существенное ответвление настоящей постановки задачи - анализ «проблемы идентичности». Так, любой из предложенных выше оценок равно же дано следовать и из такого значимого качества всякого действительного как наличие у него идентичности. Тем не менее, реалиям наличия идентичности все же не дано обнаружить и столь вожделенную простоту. Так, возможен подбор примера такой мастерской, у которой любой создаваемый ею предмет - то непременно же бутафория; но если могут объявиться и такие рабочие сцены, что употребят эту бутафорию и на хозяйственные нужды, то эта бутафория и утратит ее качество «лишь бутафории». Если это так, то правомерен вопрос - возможно ли задание таких критериев, что позволят различение чего-либо как «очевидно бутафории»? Если бутафорскую шпагу можно доработать и до уровня орудия фехтования, а бутафорским украшениям располагать реальной художественной ценностью, то каков тогда как таковой источник придания им «неполноценности перед прототипом» или их признания на положении не более чем имитации? Скорее всего, здесь возможна оценка, что идентичность бутафории «как бутафории» - это не имманентная специфика неких предметов, но результат «предвзятого отношения». То есть - вряд ли исключен и круг обстоятельств, где некие предметы и не позволят иного понимания кроме как осознания на положении «бутафории».

Далее наш анализ качества «идентичности» равно невозможен и вне рассмотрения такой специфики как … признак задания «строгого контура». Причем для данной проблемы также характерен и такой курьезный момент как невозможность с такой точки зрения и проведения различия между физическим и идеальным миром. Как физический объект, так и идеальная фигура (конечно, лишь те фигуры, которым присуще качество «фигуративных»), непременно есть и нечто «отделяюееся от», а потому в реализации подобной возможности обязательно участвует и то последнее, что можно понимать так относящимся к отделяющемуся фрагменту, когда за ним дано лежать уже не относящемуся. Если такое последнее также позволит его структурирование, то и подчиненные формы будет отличать возможность выделения тогда и их последнего и так вплоть до момента, пока не наступит черед выделения и тех последних, что в одном или нескольких элементах достигнут точечного объема. В этом смысле идеальные фигуры явно отличает и то значимое преимущество, поскольку они уже в следующем шаге обретают возможность выделения некоего последнего как наделенного лишь точечным объемом. Тогда и как таковой строгий контур - это выделение такой формы организации множества последних элементов, где сами подобные элементы и надлежит расценивать как реально либо условно наделенные точечным объемом.

Однако здесь наше рассуждение затрагивает лишь проблематику внешнего контура, что определяет собой пределы как пространственной, так и темпоральной экспансии фигуры. Однако помимо внешнего контура также реальна и действительность «контура» в обобщенном смысле или действительность вещи как предельной консистенции наполнения элементами, что с позиций задания некоей квалифицирующей характеристики и обращает ее как таковой вещью. То есть, скажем, здесь показателен пример и того различия стула от табуретки, что если табуретка обладает спинкой, то тогда она не табуретка. Или вещь в этом случае и есть тот полный объем коллекции признаков, что с позиций предельного размера данной коллекции и указывает на вещь как на выразителя некоей идентичности. Причем число линий такого «оконтуривания» равно весьма значительно, начиная с признаков контура «границ экспансии» и вплоть до контура той «минимальной или даже мизерной нестабильности, в условиях которой вещь можно расценивать как стабильную». Тогда нам не помешает и рассмотрение ряда примеров такого рода контуров, среди которых, что не столь важно, пусть и не каждый позволит признание в полном смысле слова «контуром», но которые на функциональном уровне все же позволят признание как «собственно контуры». То есть это такого рода фигуры «распространения порядков сложения вещи», которые мы для краткости и далее позволим себе обозначать под именем «контуры».

Тогда настоящий анализ и подобает начать с такого существенного контура для всякого ограниченного им объекта как «контур» структуры вещи. То есть вещь в части «наличия структуры» также способна располагать и качеством «вещи, образованной вещами, образованными вещами, образованными…». Здесь в аспекте условной действительности вещественного начала, цепочка вещественного дробления тогда и составит собой ту реальную регрессию, чей непременный эталон для присущего нам понимания и образуют структуры дистрибуции. В смысле способности представлять собой сущность, репрезентирующую действительность вещественного начала те части вещей, на которые первоначально делятся вещи, далее их части, далее - вещественные фрагменты частей и далее - вещественные единицы составляющих фрагменты фракций и т.п. и надлежит расценивать как состоящие в последовательности реальной регрессии. Тогда какой бы мы не совершали шаг структурного дробления некоего бытования, выражающего собой способность части вещи оставаться инструментом репрезентации условия вещественности, все равно такого рода «носители детализации» не в состоянии утратить их качества наличия специфики вещественного. А здесь если эта последовательность равно в состоянии составить собой и бесконечный тренд, то в лице «регрессии вещественного представительства» мы и наблюдаем пример практически бесконечной тенденции.

Однако если в нашем эталонном примере регрессии разложить и самого стрелка на голое тело, брюки, ботинки и куртку, где невозможна констатация «участия брюк в боях», то, как правомерно предположить, и реплике этого эталона регрессивной последовательности структурного дробления вещественного присуще знать лишь возможность конечного продолжения. Поскольку это далеко не наша задача, мы откажемся от попытки предложения оценки такого предмета как правомерность приложения характеристики «вещественное» к структурам микромира, хотя равно готовы признать и правомерность гипотезы, явно непривычной для современной практики познания, что утверждает возможность равно и регрессивного предела реализации специфики вещественности. Особенность современного познания - это явное отсутствие в нем квалифицирующей характеристики категории материального тогда и как такого особенного предмета, что допускал бы задание из фиксации объема некоторой обязательной для него специфики. Здесь при допущении определенной вольности равно возможна оценка, что если бы и химия бы понимала предмет химического вещества, как физика предмет материальных форм, то и свободные радикалы представляли бы для химии вещество. Однако химия все же исключает такую избыточную универсализацию и ограничивает признание в значении «вещества» то непременно субстрата, находящегося в реакционно нейтральном состоянии. Конечно, в этих наших суждениях мы несколько забегаем вперед, но они раскрывают перед нами и собственно существо проблемы - возможность развертывания регрессивного тренда не произвольна, но исходит из неких логических оснований, например, выбора постоянного или характерно-переменного объема признаков и т.п.

Те же оценки вполне достаточны и для приложения к порядку построения регрессивного тренда, выражающего собой условие поддержания статической стабильности. Реалии статической стабильности таковы, что если в подобном тренде от макроформы перейти к микроформе, то здесь достаточно буквально одного шага чтобы «забыть» о формате статической стабильности. То есть - вполне правомерна оценка, что если капля жидкости все же статична, то и переход тренда на низлежащий уровень структурных связей вещества жидкости и обнаружит такую специфику как нахождение в движении теперь и элементов сложения вещества жидкости.

Равно подобным же образом «тренду статичности» дано завершаться и в веществе твердого тела. Вначале этому тренду вполне успешно дано знать продолжение, если слиток металла представлять как множество сцепленных друг с дендритов, дендриты - образованными благодаря наличию системы выростов, выросты - как формируемые «иглами», а иглы - молекулярными структурами. Однако для молекулярных структур уже невозможно раскрытие посредством задания статических связей теперь и в силу иной природы строения, а именно, спаривания электронных оболочек или действия иных подобного рода механизмов, природа которых определенно строится как динамическая, но не как статическая организация. Подобным же образом происходит формирование и таких признаков материальных форм, базирующиеся на отношениях связности как свойства механического резонанса, теплоемкости, электрических емкости и индуктивности и т.п. Положим, та же электрическая емкость будет возникать у содержащих все более и более мелкие элементы форм строения вещества, но вряд ли образуется у форм, представляющих собой нечто образующее строение электрона.

Возможный же принципиально значимый вывод из настоящего анализа - образование двух следующих представлений, где одно из них - условие возможности воспроизводства в реальных системах предельных регрессий и второе - представление о вещи как о таком многоконтурном наслоении, которое отличает и разнообразие по возможностям его регрессивного расслаивания по каждому из заданных контуров. Логически же общий вывод из подобного анализа - это и очевидная необходимость в обобщенном понимании специфик или, лучше, параметров регрессий - их оценки посредством мер продолжительности, дискретности шага, объема передаваемой телеологии, требований соконтурности и т.п. То есть сугубо логически регрессия должна позволять понимание на положении вмещаемой или размещаемой на некоем субъекте регрессии, а равно и как наделенная вполне определенным объемом свободы и непосредственно в смысле перспективы продления тренда. Тогда чему именно и надлежит составить нечто «параметры регрессии», и каким образом регрессии дано допускать размещение и на некоем субъекте регрессии - это, в первую очередь, и надлежит определять логически, и лишь во вторую - тогда и собственно предметно.

Огл. Конституция «строгого контура» и эрозия

Следом за получением квалифицирующих характеристик не только непосредственно «формата регрессии», но и «условий размещения» регрессии на таком носителе, что в части порядка вовлечения в некие регрессивные тренды тогда и есть нечто «куст» нескольких отдельных трендов, уже возможен возврат к проблеме определения теперь и специфики «строгого контура». На наш взгляд, анализ подобной проблемы вряд ли возможен и каким-то иным образом помимо задания условности «идеальный строгий контур» и в дополнение к такому «опорному представлению» равно введения и нечто практически подобного ему условного строгого контура.

Тогда идеальный строгий контур и есть нечто такого рода куст трендов регрессии, что не только отличает возможность реализации посредством конечно завершаемых трендов, но и трендов, для которых последнюю стадию тренда непременно образует позиция, означающая выделение элемента точечного объема. В сравнении с таким идеальным строгим контуром практически подобный ему контур будет наделен всеми теми же особенностями, за исключением одной - образующие его конечные шаги регрессии уже не будут означать фиксации элемента точечного объема. Но такие тренды равно обнаружат и способность выделения специфического как бы «квазиточечного» элемента - того, структурное разбиение которого будет означать завершение данного и начало следующего регрессивного тренда. То есть отсюда дано следовать и такой существенной квалифицирующей характеристике как невозможности признания за материальными предметами равно и способности задания «строгого контура», если понимать под ним не иначе как идеальный строгий контур. Физическая реальность и любые ее производные - это и сфера бытования такого рода форм, что отличает возможность формирования лишь такого рода структур, что позволяют их замыкание то не иначе как условным строгим контуром.

Прямую невозможность реализации в физической действительности формата «строгого контура» и надлежит расценивать как прямое основание для представления физической действительности равно и как среды регрессивной эрозии. Подверженность физической действительности такого рода эрозии, с одной стороны - это и прямое порождение невозможности в ней регрессий выводящих на образование непротяженных структур. Однако подверженности физической среды регрессивной эрозии также не означать, что ее конституция исключает и другие варианты разрушения ее порядков посредством регрессивных трендов.

Физическая действительность такова, что регрессивные тренды задающие ее порядки равно зависимы и от реализующихся на специфическом носителе особенностей построения тренда. В последнем случае для одного носителя явно приемлема возможность задания данного порядка следования тренда, а для другого нет. В том числе, одна из таких форм зависимости, никак не связанная с регрессией - зависимость возможности воспроизводства тренда от наличия определенных обстоятельств, то есть зависимость от характера окружения, достаточности свободы и условий наследования. Например, течение реакции или свойство проводимости могут зависеть от концентрации или размера элемента, содержащего необходимые носители, образования или невозможности образования состояния среднего распределения и т.п. В таком случае и сама возможность задания строгого контура будет исключена и по причине неизбежной подмены ассоциации, выводящей к необходимости в случае совершения шага регрессии на образование ассоциации с другим кустом трендов. Но прояснение такого момента вряд ли возможно и вне подобающего предметного анализа, тогда нам при настоящей лишь общей постановке задачи и подобает ограничиться лишь общими соображениями.

Огл. Логический принцип регрессии

Результаты предпринятого выше анализа - это и прямое подтверждение принципа, что сама возможность вещи уже никоим образом не равнозначна возможности вещи вообще, но равнозначна лишь возможности нечто особенной комбинации (куста) трендов регрессии. Вещь значима явно не порождением ею «эффекта присутствия», но, напротив, реальностью образования и нечто «опорной площадки» для комплекса трендов регрессии, достаточных для раскрытия структурного исполнения вещи при отнесении «линий структурности» тогда и каждой к ее особенному началу идентичности. Более того, качество вещи представлять собой такого рода «опорную площадку» это и некая универсальная специфика, а если точнее - тогда и тот порядковый шаблон, что и предполагает его наложение на любое присутствующее вне связи с условием его принадлежности предметной сфере. Отсюда и действительность регрессии как начала порядков построения и образования ассоциативных рядов - это и действительность логического условия.

Но если это так, то как именно и непосредственно логике присуще определять действительность регрессии тогда в отсутствие и какой-либо ссылки на обстоятельство, что тот или иной образующий регрессию тренд - это и некое отношение предметного плана? На наш взгляд, «с точки зрения логики» основной признак регрессии - ее способность поддержания унификации телеологии при переходе на структурный уровень, что в отношении покидаемого уровня понимается как «слагающий». Вторая важная специфика регрессии - это присущее слагаемым и слагающим условие принадлежности одной и той же природе; в том числе, здесь возможно допущение не только нисходящих, но восходящих трендов, когда «сумма слагающих» предполагает воспроизводство ее природы тогда и в образуемом ими слагаемом.

Описанной здесь специфике дано отличать все без исключения тренды регрессии. Тем не менее, равно не исключены и различия в формате построения тренда. Здесь если специфику контура задаваемого трендом и определять как источник тренда, то возможно и различение регрессий, чей источник образует строгий контур и регрессий, располагающих и несколько иным источником тренда - тогда уже «контуром, практически подобным строгому контуру».

Также характерную специфику тренда дано образовать и отличающей данный тренд «специфике шагов». В том числе, те слагающие, что образуют нижний уровень, могут представлять собой или же формы, «полностью определяемые их собственной конституцией», или, напротив, строиться как «упрощение слагаемого». Здесь если и возможны сомнения в реальности такого рода разнообразия порядков, то их вполне опровергает и представление примера растворов, что обнаруживают качества агрессивных сред, таковы, в особенности, растворы высокомолекулярных кислот. Равно же «шаг регрессии» - это далеко и не один и тот же масштаб совершения шага, - шагам дано разниться, начиная от размеров шага, не меняющего условий принадлежности той же самой природе и вплоть и до формата шага, означающего и наступление момента эрозии. Вполне возможно, что вполне возможны и иные разновидности образующих тренд шагов, но для настоящего предельно общего анализа это не столь существенно. То есть сама регрессия - то непременно же форма, задаваемая и «форматом регрессии».

Также нам надлежит уделить внимание и тому обстоятельству, что регрессия - это не самодостаточная данность, но порядок организации, налагаемый на специфические комплексы возможностей или на «объекты». Тогда в отношении локализации тренда на объекте или, в понятиях настоящей схемы, куста регрессий, трендам также дано подлежать оценке и как обнаруживающим лучшую или худшую сочетаемость при такой локализации. Например, двум кустам регрессий, одному по имени «поликристаллическая структура», а другому - «идеальному кристаллу» тогда дано обнаружить и несколько отличающуюся специфику «дружественности» по отношению к регрессии выделения структурных фракций с новым качеством проницаемости для электромагнитного поля определенной частоты. Тогда согласно логике представленной здесь иллюстрации, вполне правомерна оценка, что условие дружественности (недружественности) трендов регрессии по отношению друг к другу можно определять и по характеристике объема шагов регрессии, меняющегося для одного из трендов при замене в таком же кусте некоего другого тренда на тренд, родственный ему по условиям его природы. Из этого также дано следовать и условию, что тренд, открывающий для другого тренда, составляющего с ним единый куст равно и перспективу перехода на более многообразный прядок, это равно и тренд, дружественным другому тренду.

Однако понимание нами нашей задачи отнюдь не задачей детализации подобного рода «дружественных» связей тогда и позволит нам ограничиться лишь представлением схемы «реконструкции» кустов в случае замены в составе куста тогда и только одного тренда регрессии. Так, не исключено и предположение, что изъятию из некоего куста всего лишь одного тренда регрессии это равно же исключение и ряда иных трендов; этот характерно значимый тренд уже позволит его признание равно и в значении критически важного для придания такому носителю и некоего многообразия функций. Однако с логической точки зрения подобный порядок будет указывать на иное - началам идентичности куста трендов регрессии не обязательно подобает совпадать и с началами его функциональной достаточности. Лучшая здесь, хотя, понятно, что и характерно мрачная иллюстрация - то, что и труп живого существа это и оператор удержания именно тех же начал идентичности, но, увы, далеко не того же самого функционального разнообразия.

Вероятному же общему выводу из настоящего анализа тогда дано принять и такую его возможную форму. Логике и по сей день дано понимать вещь посредством ее отождествления с «указателем» или, если раскрыть смысл как таковой данной практики идентификации, как присутствие нечто «показательного наличия» начал идентичности. Альтернатива в виде предложенного здесь понимания вещи как отождествляемой в качестве куста трендов регрессии равно будет означать замену и как таковой парадигмы когнитивной практики. Опознавательное основание «начала идентичности» утратит в такой парадигме свою характеристическую значимость, открыв дорогу использованию куда более емких инструментов идентификации. Однако подобный вызывающий немалый интерес анализ уже сложно вместить в рамки решения породившей столь любопытные выводы задачи анализа возможности регрессии представлять равно и творца и нарушителя строгого контура.

Огл. Заключение

На наш взгляд, важнейшее «качество» полученных нами результатов - это и возможность предложения не только лишь «практически значимых» оценок, но и формулировка неких идей развития теории. К предмету существа таких идей мы все же позволим себе обратиться ниже, а теперь остановимся на ряде смыслов «практического» свойства. На наш взгляд, современное естествознание явно пренебрегает проблематикой логической нормализации концепций, образующих корпус его представлений. Этому во многом способствует и печальное положение в логике, отказывающейся от всякого переосмысления предлагаемых ею методик. Отсюда и берет начало то положение, что физик в ответ на вопрос о логической схеме используемой в его модели и ограничивается лишь выражением недоумения. Физик в своей деятельности построения предметно специфических физических схематических зависимостей явно не отдает отчета в том, что предложенное им решение - это построение той специфической логической проекции, которая, в большинстве случаев, не только равнозначна характерно ограниченному представлению, но сужает и возникающий в его понимании образ предметной реальности. Хотя мы не только не приведем обобщенной картины такой ситуации, но и не представим никаких иллюстраций, но позволим себе заметить, что практически всегда, когда физики или философствующие по поводу физической действительности понимают положение вещей «картиной парадокса», они не утруждают себя вопросом, имеет ли здесь место зависимость, построенная в порядке регрессии. То есть физику почему-то присуще понимать предметные структуры физической действительности как своего рода «замкнутое целое», что они вряд ли составляют собой в действительности, представляя собой на деле не только нечто вовлекаемое, но и допускающее (внутренний) распад.

Теоретический же результат анализа строгого контура и возможности его регрессивной деструкции следует видеть в идее необходимости пополнения корпуса представлений науки «логика» новыми формами действующего там аппарата категорий. Конечно, это не категории обретения, но специфические категории «порядка связанности», позволяющие определить, что именно представляет собой нечто как выразитель отношений его происхождения, восприемлющий делегирование и делегирующий агент и т.п. Действительному и как объекту логического анализа дано предполагать его раскрытие не просто как действительному, но и как «обретаемому в порядке».

05.2012 - 12.2023 г.

Литература

1. Смит, Б., Варзи, А., «Онтология границ», 1998
2. Шухов, А., «Невыводимость отношений эквивлентности», 2006
3. Шухов, А., «Синергетизм» как деупорядочение предзаданного формализма», 2008
4. Шухов, А., «Пустота и дефицит», 2007
5. Шухов, А., «Послойный анализ и проблема ограничивающей его предельной "нерасслаиваемой позиции"», 2007