В наше время не только биологическую жизнь в единственном числе, но и технические средства отличает наличие такого функционала как биологические и технические сенсоры. Однако если позволить себе попытку ознакомления с философским объяснением природы сенсорных систем, то здесь уже обнаружится достойная сожаления картина, что если философы и прилагали усилия в осознании рецепторной активности как источника поступления информации, то на этом фоне неизвестна пусть и единственная попытка философского объяснения функционала сенсорного съема. Более того, помимо отсутствия философского объяснения принципов, определяющих собой физический механизм сенсора, философия не предлагает и ответа на вопрос об ареале распространения сенсоров - присущи ли особые органы или устройства сенсорного съема лишь особо сложным системам, или их можно встретить и у простейших форм жизни и в несложной технике?

Отсюда нашу попытку прояснения места сенсоров в составе различных форм действительности и надлежит построить на основании адресного исследования такого предмета, как онтология процедуры сенсорного съема. Поскольку постановку подобного вопроса можно признать не только лишь необычной для философии, но до недавнего времени мало интересовавшей и предметные отрасли познания, то здесь полезно представление пояснений и в отношении самой постановки вопроса.

Положим, что преследуемая нами цель - построение нечто «феноменологии» такого явления как биологический «ощущающий субъект». Тогда если среду «внешнего мира» такого субъекта также обратить в условного «носителя» телеологии, то возможна и такая формула, что внешний мир как бы «адресует» присущей субъекту способности ощущения равно и проявляемую внешним миром активность. Причем важно понимать, что формат этого «внешнего» мира даже в некоторой мере парадоксален, как об этом можно судить из такой теории как «онтология боли», поскольку источник болевого раздражения также можно понимать принадлежащим тому же «внешнему» миру. Далее все эти «внешние» проявления, если эту форму организации и характеризовать «не более чем с технической точки зрения», будет ожидать передача или доставка посредством активности системы высшей нервной деятельности, в частности, посредством трансляции пакетов импульсов в нейропроводящей цепи. А далее если предпринять попытку «сведения в одно целое» внешнего и вызванного им внутреннего, то здесь не обойтись и без обретения представления о специфическом узле, где активность, представляющая собой внешнюю форму активности для ощущающего субъекта, уже обращается иного рода теперь уже внутренней субъекту формой активности, воспроизводимой посредством нейрофизиологических процессов. Отсюда и сам по себе этот узел, сводящий воедино два разные вида активности, и надлежит обозначить как узел сенсорного съема, откуда предмет настоящего анализа и надлежит составить той общей типологии процедур, что отличают объем функциональных возможностей любых такого рода узлов.

Кроме того, рассматриваемая нами проблема не лишена и той сложности, что уже следует из «технической» специфики исполнения сенсоров, своей особенной у их биологической и технической разновидности. Тогда в данном анализе мы позволим себе следование допущению, что на уровне модульной схемы и те и другие сенсорные структуры действуют одинаковым образом. Тем более такая универсальность допустима и для общей схемы реализации сенсора, построенной как трансформация контакта с активностью внешнего мира, преобразуемой посредством действия «узла сенсорного съема» системы высшей нервной деятельности или системы «технической сенсорики».

Тогда каким именно образом можно характеризовать опыт философского познания, накопленный ко времени первой четверти 21 века, рассматривающего такой особенный предмет как функция «сенсорного съема»? В схемах философской онтологии даже не обнаружить раздела, что каким-то образом был бы адресован онтологии модулей сенсорного съема. Хотя, с другой стороны, корпус результатов философского познания также наполняет и множество отдельных частных суждений, среди которых нельзя не встретить и отдельные утверждения, относящиеся к предмету «природы сенсорной способности вообще». Тем не менее, наличие множества косвенных интерпретаций вряд ли следует признать достаточным для признания имеющей место и особой онтологической схемы «порядка действия механизма сенсорного съема». Тогда не только в силу подобного рода причины, но и ряда иных причин мы и ограничим задачу настоящего анализа лишь прояснением общих особенностей непосредственно действия «механизмов съема». То есть, насколько нам дано судить, настоящий уровень развития философских представлений пока не позволяет обращения к анализу предмета построения схемы сенсорной онтологии в целом. Пока разработка принципов сенсорной онтологии видится нам не более чем перспективной задачей, неизбежно предполагающей привлечение значительного объема физических данных, и потому мы исключаем и какую-либо попытку анализа предмета, обширного в отношении отличающих его равно и объема, и систематики. Подлежащей нашему решению задачей мы намерены определить типологическую классификацию категорий, неизбежно, по нашему предположению, необходимых для построения комплексной онтологии сенсорных эффектов, включая сюда и механизмы высокоуровневой обработки.

Другое дело, что на первый взгляд могло бы показаться, что предмет собственно «сенсора» или сенсорного «узла съема» позволяет его простейшее понимание в условном статусе нечто «простейшей возможности» реализации некоего физического передаточного звена, где обладающее одной природой внешнее воздействие обращается неким приобретающим иную природу усвоенным воздействием. То есть сенсор, вроде бы, по своей сути не позволяет понимания как нечто большее, нежели обычный «трансформатор» - устройство, располагающее одного рода действием на входе и отправляющим на выход тогда уже действие иного характера.

Но если углубиться в предмет особых отношений любого рода «простой и элементарной» схемы сенсора, то невозможно не выделить и ряд следующих требующих осмысления проблем - проблемы процедуры съема, а именно пассивного или активного способа совершения действия, и определения природы сенсорного преобразования - в этом случае условия «фигуры или коэффициента трансформации». Во втором случае также обязательно и понимание следующего аспекта, - какое приведение обеспечивает «узел съема» - большей величины к меньшей или, напротив, меньшей величины к большей?

Как бы то ни было, но и предварительный анализ показывает, что попытку прямого ответа на поставленный вопрос следует признать не обеспечивающей необходимой предметной точности. Но какие именно основания уже достаточны и для вынесения столь категоричного суждения?

Если последовать «совету» присущей нам интуиции, то «основное содержание» функции сенсора - это проявление той особой реакции, для обозначения которой грубое понимание и предлагает понятие «чувствование». В таком случае, что именно надлежит ассоциировать с планом содержания такого понятия при непременном условии воспроизводства данного действия тогда и в том «контуре события», что знает его совершение то одновременно и внутри и вне пределов сенсора? Более того, постановку такого вопроса дано продолжить также и постановке вопроса о специфике масштаба совершения данного действия, по сути построенного как комбинация двух особенных действий. Иными словами, следует ли в качестве «сенсорного» также рассматривать еще и взаимодействие, в ходе которого фрагменту внешнего мира дано действовать на сенсор в порядке условно «демонстрации» отличающей его физической мощи, и правильно ли и такой вид воздействия так же определять как «сенсорный»?

Сама постановка настоящего вопроса - явно свидетельство отсутствия у нас понимания условия масштаба, специфически выделяющего сенсорное происшествие из ряда рядовых физических - здесь не исключено и такое определение, - «жестких» взаимодействий. И именно в данном отношении и первым возражением, выдвинутым в наш адрес отдельными нашими оппонентами, и оказалась оценка, определяющая как ошибочное устранение из круга сенсорных происшествий и тех происшествий, что в силу их «жесткости» мы, фактически, и определили как «несенсорные».

Итак, своего рода «предварительную стадию» анализа природы сенсорного съема и надлежит составить стадии рассмотрения как бы «стороннего» предмета физических происшествий, прямо позволяющих признание «несенсорными». Обобщая ряд формальных признаков, отличающих эти происшествия, мы и позволим себе отождествление в качестве несенсорного или «жесткого» происшествия тогда и всякое происшествие, допускающее представление посредством наделения признаком принадлежности группе происшествий, ограниченных объемом наличных условий. Но что тогда такое понятие «наличные условия» используемое в предлагаемой формулировке? В отношении такого рода происшествий тогда возможна оценка, что те происшествия, чье развитие прямо определяет объем условий, что имеют место на момент начала развития происшествия и есть «происшествия ограниченные объемом начальных условий». Собственно потому такие происшествия и подобает расценивать как «жесткие» - их развитию не дано предполагать захвата таким развитием равно и неких иных условий, вступающих в действие тогда и на какой-либо из стадий развития происшествия.

Однако то определение, которое характеризует здесь «происшествия, ограниченные объемом наличных условий», - все же это и отчасти грубое определение. Не исключено, что качеству «жестких» равно дано отличать и те происшествия, что открыты для изменения некоторых фаз их протекания, но только таких, в которых такие воздействия не сказываются и на окончательном результате развития происшествия. То есть если задаться целью наполнения емкости водой из крана до определенной отметки, то совершаемая в процессе наполнения регулировка мощности струи поворотом крана не повлияет на окончательный результат.

Но допустимо ли в таком случае и рассуждение от обратного - любое происшествие, в принципе наделенное «неполнотой изначально заданных условий» и надлежит расценивать как сенсорное? Если мы, делая отверстие в стене, натыкаемся на неподдающийся сверлению камень, то это происшествие вряд ли на интуитивном уровне покажется нам сенсорным. Однако, опять же, если не пренебречь помощью собственной интуиции, то специфика «сенсорного происшествия» тогда будет отличать любого рода происшествие, обнаруживающее такой характер развития, в котором вступает в действие неизвестное на момент его начала условие, и которое, вступив в действие, далее обнаруживает возможность проявления им своей спонтанной активности. Конечно, примеры такого рода реакций во множестве способна предоставить живая природа. Одни животные, что мы встречаем на нашем пути, пугаются нашего появления, другие, напротив, в тех же обстоятельствах проявляют агрессию; кроме того, таково и свойство бутонов определенных растений свертывать их лепестки с наступлением ночи.

Также в развитие нашего анализа будет полезно и совершение такого шага - приостановив на время подбор посылок, мы закрепим за сенсорным происшествием теперь и такую специфику как присущая ему способность обнаруживать физически побочную спонтанную активность.

Но подобного рода происшествия характерны не только для биологических существ и технических автоматов, но и для ряда достаточно известных событий неживой природы. Во-первых, известна такая вещь как лавиноопасные накопления в горах. Достаточно упасть камню в определенное место такого рода навеса (вариант - разорваться метеорологическому снаряду), как оказание данного воздействия уже достаточно для инициации схода лавины. Однако если рассматривать подобные происшествия сугубо физически, то ни энергии удара камня, ни силы взрыва ни с какой стороны недостаточно для разрыва физических связей, образующихся в такой массе материала и, соответственно, инициации обрушения навеса.

Чуть ли не полный аналог такого развития событий - «происшествия» внутри фоточувствительных материалов - малое количество энергии падающего светового потока, разрушающее лишь поверхностный слой молекул, тем не менее, запускает процесс затрагивающей все молекулы зерна фотоматериала, до конца выжигая состав засвеченного зерна. Чтобы предотвратить выгорание в этом процессе фоточувствительного слоя в целом фотоматериал и наносится в виде зернистой эмульсии, позволяющей локализацию спонтанного процесса распада фотослоя лишь в пределах отдельного зерна. По той же самой схеме действуют и детонирующие материалы, где исходного ударного воздействия явно недостаточно для порождения быстро расширяющейся мощной волны газовой смеси.

Тогда если реальны и такого рода происшествия, что также заключают собой и стадию спонтанного развития, то и онтологическую коллекцию форм протекания происшествия надлежит пополнить и такой особого рода формой. Особенность данной формы - равно выделение и того внешнего воздействия, что в состоянии вызывать не сомасштабную оказанию воздействия реакцию получателя воздействия, тогда и запускаемую не более чем «от толчка». Помимо того, равно и еще одно, пока что не нашедшее свое определение начало этого происшествия, а именно - причину возникновения расширенной реакции, также же надлежит расценивать в значении теперь и «источника» масштаба события в таком происшествии. На наш взгляд, такой исходный контур уже вполне достаточен для продолжения настоящего анализа посредством предложения и более строгих определений.

Тогда поначалу в таком анализе мы позволим себе предпринять не более чем замену понятий; то, было обозначено словом «толчок» мы определим далее под именем инициирующего воздействия, а то, что было расценено как «источник масштаба события» теперь будет выведено под именем среда умножения воздействия.

Подобные преобразования, казалось бы, не более чем над средствами выражения равно в состоянии подготовить почву и для определения характерных всякому сенсору сопоставительных признаков - глубины инициации и степени умножения. По крайней мере, вторая из названных здесь категорий напоминает такой признак отличающий практически всякий сенсор как характеристика «чувствительность». Характеристика же глубины инициации позволяет ее сопоставление с такими, в частности, особенностями детонирующих веществ, как «стойкость», «стабильность» и «устойчивость».

Следом, чтобы поставить точку в рассмотрении круга проблем собственно физической специфики сенсора нам также подобает определить и функционал «сенситивности» тогда уже как универсальную характеристику неких особенных физического субстрата или физических средств. Поскольку в нашем предшествующем анализе мы уже определили такой существенный признак как таковой сенсорной реакции как порядок, выливающийся в проявление вторичной спонтанной реакции, то потому нам следует оценить и различные физические субстанции равно и на предмет возможного проявления такого рода реакции. Но чтобы ограничиться оценкой лишь существа подобного предмета, но не скатываться к построению любым образом ненужной для настоящей задачи широкой классификации, нам, в частности, следует оценить масштаб вторичных спонтанных реакций тогда и как «масштаб специфики» непосредственно же твердого тела.

Характерно развитые представления о природе материалов, что представляют собой различного рода формы твердого тела, также заключают собой и различные данные, полученные при исследовании разнообразных способов обработки этих материалов. Тогда и надлежит напомнить, что основный принцип демаркации, применяемый к классу твердых материалов «в смысле доступности материала для обработки» - это налагаемая на них типология пригодности для обработки. То есть в смысле «пригодности для обработки» твердые материалы предполагают разделение на виды «хорошо» и «плохо» пригодных для обработки. Сама же природа возможных препятствий, мешающих обработке массива твердого тела, исходит из двух условий, одно из которых малоинтересно для настоящей постановки задачи - это, в данном случае, качество твердости, отличающей данные материалы. Напротив, нечто существенное для настоящей постановки задачи - это специфика стабильности, проявляемой материалом в процессе его обработки, или отсутствие у него склонности к непредсказуемым изменениям, сопровождающим механическое вторжение в целостность материала.

Один из фактов, на что нам подобает обратить внимание - качество твердых материалов проявлять при обработке резанием, в том числе, и такие реакции как образование сколов или продавливаний, в случае пластической деформации - трещин или разрывов. Отсюда и материалы, допускающие резание без сколов и деформацию без трещин и надлежит расценивать как нечто наиболее нечувствительные виды материалов. Между прочим, здесь не так сложен и подбор показательной иллюстрации - таково … золото, металл наиболее доступный для любого из возможных способов механической обработки. Другие материалы, например, чугун, - это и полная противоположность золоту, особые качества чугуна определяют тогда и ряд ограничений, фактически исключающих применение к чугуну некоторых видов механической обработки.

Далее, принятая нами постановка задачи не позволит нам обойти вниманием и проблематику механизма или порядка совершения события, что в предложенном нами определении и нашло выражение как одна из составляющих сенсорного происшествия - это то, что мы определяем как «спонтанная реакция». Развитию науки равно довелось выработать и особую теорию такого рода физических проявлений, а именно - теоретическую концепцию «теория катастроф». Для «теории катастроф» и как таковой изучаемый предмет - это круг явлений, что в нашем определении получили имя «спонтанных реакций». Но для предпринятого нами анализа не столь важен разбор «по косточкам» всех выводов теории катастроф, поскольку любой частный сценарий спонтанного события ничего меняет в как таковой его квалификации как собственно «спонтанного» события.

Так или иначе, но в соответствии с его общей схемой любое сенсорное событие - это протекание этого события как комбинации двух составляющих его событий - инициирующего воздействия и умножающей реакции, причем для рассмотрения лишь факта становления сенсорного события углубление в детали его протекания тогда уже вряд ли что-либо добавит.

Однако и сама постановка вопроса о выделении в составе физической действительности нечто особых «сенсорных событий» с некоторой точки зрения также может позволить признание и просто избыточной, откуда и возможна постановка вопроса, а не правомерно ли признание сенситивных материалов, тогда и просто одной из разновидностей неустойчивых систем? С одной стороны, конечно же, недостаток устойчивости явно принципиально важен как раз для формирования готовой к сенсорной реакции среды умножения воздействия. С другой, - в смысле возможности сенсорного действия существенный смысл и приобретает такой момент как определенность вида начальной реакции сенсорного материала. В частности, от детонатора следует ожидать срабатывания лишь вследствие удара курка, а не от любого сотрясения вообще. С любой же иной точки зрения всякий сенсорный материал - это не иначе как образец обычной с физической точки зрения неустойчивой системы.

Но если мы отбрасываем любые сомнения в правомерности определения сенсора в его качестве системы, откликающейся последующей спонтанной реакцией на внешнее инициирующее воздействие, то правомерна и постановка вопроса, а все ли используемые на практике датчики тогда и надлежит расценивать как «сенсоры»? Если возложение функции датчика также возможно и на обычный жидкостный термометр, то в составе такого термометра явно отсутствует и какая-либо особенная сенсорная структура. Однако такой термометр - это фактически «изобразительное средство» (таковы, конечно же, и любого рода стрелочные индикаторы), способное доносить информацию о положении дел и допускающее лишь восприятие его показаний некоей системой, заключающей собой также и устройство сенсорного съема. Или, другими словами, термометр - это средство раскрытия картины эволюций включенного в его состав эластичного тела, не способное к порождению никакого рода спонтанной реакции, а потому и не выходящее за рамки такой специфики как средство, исполняющее функцию физического индикатора.

Однако функционал чувствительности, реализуемой на физическом уровне - это характерная особенность не только сенсорных систем, но и аналоговых отслеживающих регуляторов, известных в технике под именем потенциометрические регуляторы. Здесь возможная критика предлагаемой нами схемы тогда исходит из допущения, что если всякий потенциометрический регулятор равно отличает способность порождения реакции, то его также надлежит относить к числу сенсорных систем. Тогда ради необходимой нашему рассуждению наглядности мы позволим себе использование такой иллюстрации, как термометр на основе биметаллической спирали, стрелка которого управляет движком реостата.

Из приводимой иллюстрации мы и извлечем ту мораль, что для потенциометрического регулятора не известна и какая-либо схема организации взаимодействия в виде переноса данных в символьной форме, что составляет собой равно и обязательный элемент любой системы обработки информации. Потенциометрический регулятор - это не более чем транспорт пропорции, заданной условиями внешней среды, переносящий эту пропорцию на протекание некоего иного постоянно совершаемого события. То есть потенциометрический регулятор - это физически реализованная связка физических явлений, а не посылка информационного кода, наследующая событию срабатывания сенсора.

Потому и важно (но, быть может, здесь вступает в дело и невозможность реализации шарнира в живом существе), что живой природе практически неизвестны примеры построения сенситивного аппарата на основе «технологии» потенциометрического регулятора, но она сплошь и рядом обнаруживает использование сенсоров с их информационным «порядком общения» с исполнительным «механизмом». (Хотя, чего уже невозможно исключить, что здесь мы все же несколько вольно трактуем принципы работы аппарата гормонального регулирования, которому и присуще отвечать на внешнее воздействие изменением объема синтезируемого гормона.)

После признания нами нецелесообразности рассмотрения здесь специфики потенциометрического регулятора, нам надлежит перейти к рассмотрению предмета передачи инициирующего воздействия, фиксируемого посредством провоцируемого извне акта спонтанной реакции, теперь и «по адресу» системы регистрации. В данном случае нам надлежит исследовать функционал транспортировки кодовых посылок, образуемых в некоем отправителе, в нашем случае - устройстве сенсорного съема, некоторому получателю, что так же, как и отправитель, относится к составу одной и той же системы. Такое явно невозможно, если система, включающая в себя модули отправителя и получателя кодовых посылок, не построена как система динамической организации.

Но мы, чтобы несколько упростить постановку задачи, исследуем здесь лишь ту модель регистрирующего устройства, что представляет собой простой автомат перемены состояний (триггер). В таком случае, каким именно образом спонтанно развивающийся процесс и позволяет приведение триггера в состояние, альтернативное предшествующему состоянию? Тогда дабы конкретизировать это наше рассуждение мы вновь обратимся к представлению наглядной иллюстрации, где аналогом подобного триггера и определим клапан одностороннего пропускания. Положим, это будет жесткий двухлопастный клапан на эластичной подвеске, у которого одна лопасть будет управляющей лопастью, а другая управляемой.

Тогда если такому триггеру и доводится работать в системе газообмена, то в этом случае его единственно возможная реализация - построение простой равновесной системы, проще говоря, специфических рычажных весов. То есть здесь событие в управляющем звене будет вызывать такое изменение равновесия в системе в целом, что управляемое звено следом будет переходить в альтернативное состояние.

Этого уже вполне достаточно чтобы перейти к рассмотрению теперь и системы сенсорного съема в целом уже как нечто системы в составе двух образующих ее модулей - модуля восприятия воздействия и модуля перемещения продуктов спонтанной реакции сенсора. Модуль перемещения в этом случае - это как бы «нейтральный транспорт», что сам по себе уже не способен дополнить чувствование то и никакой своей собственной спецификой, но доставляет в неизменности те отклики, что формируются в узле съема. Систему же регистрации мы будем рассматривать как комплекс переключателей (триггеров), во всякий данный момент времени находящихся в состоянии того или иного переброса. Что, конечно же, не отменяет и такой возможности как создание специфических коммутаторов, работающих как аппарат переключения линий транспортных потоков сигналов от одного переключателя к другому. В живой природе именно так и действует примитивная нервная система дождевого червя.

Представленные выше выводы уже позволяют оценку, что наша сугубо «контурная» концепция системы сенсорного съема в принципе образована. Но при этом нам осталось осветить и ряд неких существенных моментов. Первое - нас не удовлетворила теория, построенная физикой, и мы изложили здесь и наше собственное видение природы чувствительных сред. Так, нам потребовалось введение особой категории чувствительности материалов, обобщающей представление о разделении материалов на типы чувствительных и инертных. Кроме этого, нам потребовалось выделение категории, описывающей вещество с точки зрения характерной ему специфики совместимости с содержащей его средой, которую мы представили как характеристику присущей ему защищенности. Подобного рода признак «защищенности» и следует видеть свидетельством вполне определенной формы отклика различных физических способностей (веществ и структур) на инициирующие воздействия.

Далее, здесь обнаружилась и необходимость в формировании некоей коллекции чувствительных и индикативных схем, отличающихся одна от другой по признаку воспроизводства той определенной процедуры, посредством чего и происходит передача характеристик внешней среды в изолированные пределы таких устройств или схем. Причем мы познакомились здесь и с отличием информационного принципа передачи характеристик тогда уже и от возможности обустройства «канала связи» посредством всякого рода прямых физических, но в известном отношении «неактивных» средств передачи.

Установленное нами разнообразие возможностей воспроизводства сенсорных и управляющих воздействий также вынудило нас к обращению внимания и на возможность образования комплекса категорий, уже достаточного и для обобщения данной особенной сферы отношений.

В таком случае, первую и основную категорию сферы сенсорной активности и надлежит составить категории истинных сенсоров, то есть такого рода структур чувствительности, что наделены и полным комплексом необходимых возможностей получения ощущения и формирования выдаваемого сигнала. Далее, теперь уже сами истинные сенсоры допускают их разделение теперь и на следующие две категории «нижнего уровня» - подверженные метаморфозе (например, фоточувствительные материалы), то есть физически деградирующие по совершении акта индикации (разрушающиеся), и сенсоры, работающие по принципу информационного выброса (формирующие испускаемый сигнал). Образцом индикатора работающего по принципу информационного выброса и правомерно признание индикатора напряжения «отвертка», технически построенного на основе слабосветящегося разряда в инертном газе. Также непременная специфика истинных сенсоров - это и показатель дискретности, поскольку сама собой реакция, посредством которой они обозначают различной силы внешние происшествия, практически одинакова, и, помимо того, их отличает и отсутствие потребности в каком-либо «втором» внешнем обеспечении срабатывания.

Другое дело, что подверженные метаморфозе истинные сенсоры полностью себя исчерпывают в результате лишь единичного срабатывания. Кроме того, их также дано отличать и такого рода специфике как достаточно малый уровень использования активности собственно фиксируемого происшествия.

Другая категория чувствительных схем - это нечто категория вентилей, тех механизмов чувствительности, что также отличает дискретный порядок срабатывания, но для которых сама возможность воспроизводства реакции связана не иначе как с подводом некоторой циркуляции. К числу таких «вентилей» и надлежит относить устройства, что на техническом языке определяются как «датчики». Датчики также допускают возможность автономной работы, но их «выходная функция» - это не функция формирования информационной посылки, датчики главным образом действуют как приводы коммутирующих и регулирующих устройств.

Далее, в некоторую третью категорию условных «сенсоров» также возможно объединение устройств, встроенных в системы внешней циркуляции, но исключительно таких, где сам действующий «неактивный передатчик» будет предполагать организацию не в форме дискретного переключателя, но некоего источника поведения, переопределяющего физические условия управляемой формы физического существования. Категория устройств, работающих по принципу аналогового алгоритма, объединяет все чувствительные механизмы, обычно называемые потенциометрическими регуляторами. (Опять же, не следует забывать, что, по видимому, данному классу дано принадлежать и гормональному регулированию живой природы.) Потенциометрические регуляторы - это тот единственный вариант построения чувствительной системы, что определенно не предполагает дискретного характера действия. В остальном потенциометрические регуляторы и надлежит расценивать не иначе как прямые аналоги вентиля.

Вентили же в этом случае и надлежит характеризовать как нечто «грубые» потенциометрические регуляторы, поскольку, если позволить себе использование технического языка, то действующий в них тот же саналоговый чувствительный элемент, что входит и в состав регуляторов, просто обеспечен допуском или «зазором» на срабатывание.

В завершении же мы позволим себе предложение оценки и наблюдаемого в последнее время развития технических ощущающих систем. На протяжении XX столетия данное развитие совершило прорыв от аналоговых к дискретным системам, в чем оно, скорее всего, и воспроизвело основную «техническую идею» сенсорных систем живой природы. Насколько и позволяют судить известные нам данные, специфика любого биологического сенсора живой природы - то непременно конституция дискретного сенсора.

04.2004 - 10.2023 г.

1. Шухов А., «Субстанциональная категоризация информационных явлений», 2007.
2. Шухов А., «Философское объяснение работы D-триггера (в схеме делителя частоты)», 2004.
3. Шухов А., "Самодостаточность физического казуса и несамодостаточность норматива", 2007
4. Шухов А., "Когнитивная структура физической задачи", 2006
5. Шухов А., "Типология ощущения", 2011
6. Шухов А., "Деизолирующее вмешательство - инициатор события «кинетического выброса»", 2008
7. Шухов А., "Рутаджизм - следующая стадия материализма", 2011