Открыть наш анализ предмета, мы прибегнем здесь к следующему определению, подматериальной (до-материальной) формации пространство, не помешает предоставить право такому аспекту, как специфика совместимости нечто определяемого как (геометрическое) «пространство» и неких иных предметов познания. Тогда прохождение данного этапа нашего анализа и следует начать постановкой ряда вопросов. В частности, здесь правомерен и вопрос о том, присуща ли формации «пространство» возможность заимствования от вмещаемых условностей и своего рода «окраса» или любым образом ему характерно и сохранение нейтралитета как нечто свободной площадке под любое вероятное заполнение? Или если обратиться к сокращенной формулировке этого вопроса, используя формулу, предложенную А. Кожушко, то следует спросить: «Давайте вначале определимся, – что Вы подразумеваете, говоря «пространство»? Рассматриваете Вы его с точки зрения физика, математика, художника, архитектора?»

Главное, что помощь в получении ответа на такой вопрос и дано оказать пониманию, допускающему смелость в части признания правомерности оценки, что, по сути, идея пространства не наработана философией и в рамках запроса, что мог бы следовать в ее адрес и от лица классической механики. Отсюда поначалу мы и ограничим нашу задачу обретением представления лишь о предмете или условности «пространство», что достаточно для потребности той же классической механики. Тем не менее, как мы надеемся, и подобный анализ позволит наработку неких способов построения модели, что прямо достаточны для воспроизводства такого паттерна, как «картина пространства». Или - посредством подобного синтеза мы и предпримем попытку создания регламента, собственно и определяющего порядок формирования нашего познавательного обобщения в его развитии от стадии идеи чувственно выделяемого физического тела и подобным образом вплоть до выхода на стадию анализа тогда же и идеи чувственно не выделяемого свойства.

На наш взгляд, равно же важно помнить, что философскую онтологию дано отличать приверженности и такой практике констатации таких формаций или условностей как пространство и время, что непременно подразумевает и никогда не одну из этих специфик, но, одновременно, подразумевая рядом и ее визави. Но в понимании подобного предмета нам уже дано рассчитывать и на помощь со стороны такой известной в современной онтологии нормы, как предложенный Б. Смитом принцип «ошибочного априоризма». Пространству, как некоей данности, любым образом - для порядка синтеза дано предшествовать, а для порядка анализа - дано допускать и возможность выделения из комплекса «пространство и время», откуда пространству и дано обращаться источником нечто уже собственной специфики, образующей основание для его сопоставления с нечто же прямо ему не тождественным. Отсюда и как таковое предпринятое нами рассуждение и следует строить как рассуждение о том, что на том фоне, что бытию дано вмещать нечто комплексные формы или сочетания, для нас предмет нашего любопытства дано составить и как таковым образующим такие сочетания простым видам.

Огл. Ресурс - наиболее важная специфика пространства

В таком случае нашему пониманию и следует остановиться на задании таких посылок для собственно становления, как нечто идея той присущей «пространству» специфики, что и обращает его нечто исключенной из действия (активного существования) сферой (полем), хотя, одновременно и нечто же началом, в отсутствие чего невозможно и действие как таковое. Тогда если онтологической постановке вопроса и дано допускать пространство «с возможностью окрашивания», положим, «пространство архитектора», то и в как таковую условность подобного пространства следует предполагать внесение и нечто специфики способности действия, пусть в таком качестве дано предстать и не более чем отбору «присущих» и «не присущих» сущностей. Мы же, постулируя пространство как онтологически основную условность, тем самым характеризуем формацию пространства равно и как порядок существования, не позволяющий, вне внесения в него и некоего действующего агента, собственно осуществления действия, пусть - и действия не более чем предварительной селекции. А из этого и дано следовать, что и ничему из «находящегося в пространстве» так не дано обращаться и чем-либо восприемлющим от как такового пространства и какой-либо поддержки или препятствования.

Тогда и нечто второму важному постулату предполагаемой нами картины пространства дано будет строиться на том, что поскольку само собой пространство лишено «права действия», то отсюда невозможно и то, чтобы некое изменение масштаба пространства позволяло признание здесь же и нечто «иным состоянием» пространства. То есть, фактически, этим мы и отказываем пространству пусть и в каком-либо «праве на действие». Напротив, такую отвергаемую нами возможность предоставления пространству «права действия» нам и дано наблюдать в предложенной А. Кожушко идее использования одних представлений для пространственных условий «мезаразмерного» уровня, когда неких других – то и для условий «макро» и «микро» размерных уровней. Подобный подход фактически и есть нечто идея дополнения набора признаков пространства равно и спецификой «способности совершения» действия. Но мы, поскольку и строим рассуждение на основе посылки «пространство не располагает правом на действие», то, отсюда, любым образом и понимаем как ложное положение, по условиям чего и возможно различение специфики фрагмента пространства здесь же и по признаку корреляции с масштабом размещаемого там объекта. Или - различные объемы пространства не есть носители различной функциональности за исключением собственно различия в объеме.

Итак, для присущего нам понимания пространство и есть нечто нейтральная в смысле возможности действия сущность, - но в таком случае и развитию нашего рассуждения дано помешать препятствию в виде условия, что и само собой проявление как нечто наличия прямо невозможно и собственно вне действия. Или, другими словами, запрет на наличие такой способности, чем и дано быть той же «способности совершения» действия, - это и безусловный запрет тогда и на как таковое существование. Исходя из этого, тогда уже для понимания специфики такой приданной миру возможности, как «существование, лишенное способности действия» нам и следует обратиться к заданию такой онтологической категории как «ресурс» (эффект), а отсюда - и рассмотреть здесь как таковую присущую ей специфику.

Как таковое исследование нечто особенной специфики «ресурс» и следует начать с предложения не более чем бытового примера. Положим, мы собрались в морское путешествие и обеспечили себя запасом пресной воды. Тогда возможно ли признание такого запаса воды здесь же и нечто агентом действия для той же предпринятой нами морской прогулки или для нас самих как затеявших путешествие? Но такой анализ, по нашему предположению, все же следует выполнить как раздельное исследование двух вещей: собственно события взаимодействия – «потребление воды», и возможности продления периода воспроизводства такого взаимодействия – тогда уже условия запаса пресной воды. Отсюда в качестве существа такой схемы и возможно признание того представления, что условию «запаса» в контуре подобной ситуации и дано обрести качество онтологической проективности, определяя не само собой возможность реализации активности, но - тогда и нечто условие «продолжительности поддержания» такой активности.

Подобная аналогия и поможет нам в понимании природы того нередкого случая, когда в структуре модели возможно выделение и прямого смешения той же онтологической проективности ресурса и собственно характера физического воздействия. Если исходить из представленного нами примера, то ресурс - это не более чем эквивалент характеристики «продолжительности течения» процесса, чье поддержание прямо зависит от как такового объема наличия. Подобная же ситуация равно позволит воспроизведение и с тем же пространством, если как нечто начальное условие и позволить себе задание той же характеристики величины замкнутого объема. Иногда, к какой изощренно плотной укладке не прибегай мы в случае упаковки, нас все равно дано ожидать и сдерживанию тогда уже и со стороны ограничения в объеме. Да, запас пресной воды - это и собственно основание возможности длительного плавания, но и как таковой - он лишь «мера возможности», но и - не сама собой такая возможность уже как некая способность действия «вода, пригодная для питья».

Собственно данное рассуждение и позволит нам формулировку теперь и нечто «правила значимости ресурса»: ресурс дано отличать лишь своего рода онтологически проективной способности действия, – он позволяет служить лишь мерой возможности для казуса исчерпания одного состояния другим. Тогда в смысле способности действия, но и - не более чем в подобном узком смысле пространство и следует определять как нечто меру возможности «наполнения», время – не более чем как меру возможности «совершения» (одного события в соотнесении с другим, как правило, более частым).

Признанию правомерности такого рода «правила действия» ресурса дано означать еще и явное согласие с одним неизбежным следствием. Ресурс не состоятелен вне того, что непременно и дано иметь место никак не одной, но - тогда и двум его образующим, – конечно, тому, что исчерпывает, и, естественно, тому, что исчерпывается. В таком смысле и человечеству дано существовать не в пространстве вообще, но - именно в «пространстве нашей вселенной» и отмерять не время вообще, но - «время существования Вселенной». Если же и времени существования нашей Вселенной дано обрести и свойство агента исчерпания и нечто иного подлежащего исчерпанию, то само подобное положение будет означать подчинение нашего «Вселенского» времени здесь же и такому обобщающему времени, в чем и время нашей Вселенной составит не более чем промежуток.

Огл. Предметность исследования пространства

Благодаря состоявшемуся выше предложению той же приемлемой для нашего понимания концепции «онтологической принадлежности» пространства, теперь мы можем обратиться и к как таковому анализу природы пространства, а вначале - подбору необходимых данных. С чего именно начать, нам и подсказывает А. Кожушко:

Обратимся к примеру с двумя частицами. Понаблюдав за природой, поэкспериментировав, мы обнаружим, что между частицами существует взаимодействие (назовём его «гравитационным»), поизмеряем силу этого взаимодействия и выясним, что сила этого взаимодействия зависит от трёх факторов. Первый фактор – масса m1 – связан только с первой частицей. Причём он не изменяется при взаимодействии первой частицы не со второй, а и с другими частицами. Второй фактор – масса m2 – связан только со второй частицей. А вот третий фактор – «1/R²» (пока что это – не выражение, а некое целостное обозначение) – не связан ни исключительно с первой, ни исключительно со второй частицей, но связан с системой из двух частиц. Получается: есть свойства, неразрывно связанные только с одним из объектом, а есть – связанные именно с системой объектов. И это разграничение свойств естественным образом вытекает из экспериментальных результатов. Теперь назовём свойства, связанные с системой объектов, – «пространственными». И продолжим исследования. В ходе этих дальнейших исследований выяснится, что пространственные свойства сами образуют систему свойств, со своими закономерностями. Эту систему и назовём «пространством». Разумеется, в ходе этих исследований и сам набор пространственных свойств, и отношения между ними будут уточняться (к примеру, выяснится, что «1/R²» не является самостоятельным свойством, а может быть выражено через другое свойство – «расстояние»). Выяснится, что возможна более детальная классификация пространственных свойств – и у нас появятся «метрические» свойства (и метрические пространства как системы, структура которых определяется метрикой), «топологические» свойства (и топологические пространства), «векторные» свойства (не забываем о существовании направлений!) и т.д.

Но проблема дальнейшего изучения и классификации пространственных свойств – это уже проблемы науки, у которой для этого есть все необходимые средства и методы. С философской же стороны существенно то, что нет необходимости постулировать существование пространства – существование пространства выводится из свойств систем материальных объектов. И открывается путь к определению онтологического статуса пространства – как модели структуры Вселенной в целом (максимальной системы материальных объектов).

Но нам все же следует отказаться от построения хотя бы какой-либо модели «Вселенной в целом» исходя теперь и из такого соображения - нашей задачей мы прямо понимаем описание пространства уже как нечто отдельно (особо) структурированного условия, любым образом представляющего собой и некое «неизменное основание» для неких наступающих изменений. (Или, иначе, отвергая предложенное А. Кожушко решение, мы каким-то образом будем постулировать реальность пространства.) Подобный подход, когда условно в отсутствие материальных объектов, реальности пространства уже дано подлежать определению как предмету принятия постулата, и составит для нас основание для последующего лишь ограниченно философского рассуждения. Как таковое пространство мы и намерены характеризовать как нечто невосполнимо важное условие тогда и всякого располагающего физической природой события изменения. Тогда и где-либо уже принципиально «вне нас», или там, где и нам самим дано составить собой лишь нечто «тело», нам посредством наблюдения взаимодействия материальных объектов следует установить и наличие нечто «системы свойств» таких «объятых» подобным бытованием материальных объектов. Причем на основании нашего «актуального опыта» нам не дано установить и нечто какого-либо статуса подобной системы. Тогда единственный путь каким-то образом определиться равно и с подобным статусом - анализ ограничений, возникающих при «назначении» материальным телам тех свойств, что каким-то образом и принадлежат заключающей тела системе.

Тогда в развитие принятых нами посылок мы и предпримем попытку предложения ответа на следующий вопрос: а допустимо ли наши представления о некоей сущности определять уже как нечто «инструмент» или - специфика инструментализма - это и специфика нечто одного особенного явления, а специфика интерпретации – тогда и совершенно иного? Подобной проблеме и дано обрести смысл потому, что присущая познанию практика построения картины явлений - она же и истолкование пространства (в виде той или иной модели пространства) здесь же и как нечто «инструмента» исследования.

Прибегая тогда к столь характерному для настоящего анализа приему аналогии, мы и предложим нашу оценку как такового различия между инструментом и интерпретацией и, если оно и возможно, то и оценку - чем именно дано оказаться и взаимодействию инструмента и интерпретации, или - что такое в широком смысле слова корреляция инструмента и интерпретации? Здесь нам вновь хорошо послужит тот же пример путешествия: при совершении нам равно дано использовать и средство в виде карты с проложенным на ней маршрутом и, одновременно, собственно средство передвижения велосипед. Тогда можно ли и карту определять как тот же «инструмент» совершения путешествия, как такое качество дано обнаружить и тому же велосипеду?

Тогда возможность разрешения данной проблемы все же следует искать в определении «инструмента»; иначе - следует понять, чем для инструмента и дано быть его локализации на совершении действия, то есть - локализации на внесении изменений в подлежащие его действию обстоятельства или - ему равно дано располагать и функцией лишь поддержания активности источника действия? Отсюда - если и функционал поддержания активности источника действия равно определять и как нечто «инструмент», то источник такой способности - он же есть и нечто инструментальная форма, принадлежащая к «сфере» обеспечения, но - не участвующая в том же «фокусном» (или - прямо прикладном) взаимодействии. Отсюда и роль инструмента по отношению «контура» взаимодействия мы и позволим себе оставить исполнять лишь интегрированным в данный «контур» средствам, когда в отношении иных привходящих, как-то способствующих совершаемому взаимодействию, мы и позволим себе придание специфики нечто «внезональных» привходящих во все том же контуре. Значение такой «внезональной» привходящей и дано обнаружить той же географической карте - нечто собственно и создающему для путешественника осведомленность, чье отсутствие уже обращает в невозможное и собственно путешествие. Но при этом подобной привходящей не дано обращаться и как таковым средством совершения поступков, череда которых и образует нечто событийную форму под именем «путешествие».

Такого рода разделению, по существу, на прямые и косвенные формы реализации инструментального средства и дано пояснить тогда же и предмет функционала пространства уже как нечто «инструмента исследования», если, следуя постулированному выше принципу, не отменять здесь и условия исключения пространства из числа источников физического воздействия. Да, пространству дано быть «средством исследования», но - равно не дано вступать и в собственно «контур» события проведения тестирования, представляя тогда и не более чем основание для развертывания некоей картины, само собой сводящей воедино все элементы и фрагменты процесса выполнения теста.

Если такого рода «начало развертывания» и характеризовать как нечто «онтологическую форму», то - нам вновь не помешает оценить специфику предмета географической карты, но - теперь и в части далеко не обязательного для нее качества точности, положим, в силу несовпадения порядка построения сферической и плоской поверхности. Плоский формат карты для некоего масштаба ее построения, в особенности - крупного, - это не более чем возможность лишь приближенного отражения реального положения. И здесь, что любопытно, если судить исходя из «логики модели», то и поверхность позволит признание неподобающей для воспроизводства на карте, а - если и из логики реальности, то и плоскую карту следует признать непригодной для передачи характера поверхности.

Равно проблема обращения пространства нечто лишь предметом подлежащим «принятию постулата» и потребует освещения еще и под углом зрения теперь и нечто рациональности выбора пространства как нечто объекта, подлежащего заданию посредством принятия постулата. Здесь никоим образом не следует пренебречь и тем обстоятельством, что описание отношений, что и подлежат представлению посредством задания понятия «пространство», возможно еще и посредством задания иных квалификаций. Положим, здесь возможно принятие во внимание и некоей альтернативы, предлагаемой В. Каревым:

«Я не считаю пространство первичным констуитивом. И я многократно описывал его через элементы множества и функцию расстояния, заданную для пар таких элементов».

Или - той же квалифицирующей характеристике «пространства» в ее качестве предмета принятия постулата равно дано предполагать реальность и такой вероятной характеристики-конкурента как функция расстояния, упорядоченная посредством образования множества из неких ее отдельных экземпляров.

В таком случае неким основанием для продолжения данного анализа возможно избрание и представления о том, каким же именно образом и дано происходить как таковому процессу идентификации структуры действительности. То есть - нам следует определиться, на основе какого же постулата и возможен выбор формации для того же «первоначального размещения» структуры действительности, собственно относительно чего ей и доводилось бы предполагать возможность обретения в том же обобщенном «суммарном и не расследованном» состоянии. И здесь нам тогда и не помешает убедиться, что как таковым представлениям о таких порядках, как «множество (неких элементов)» и «функция расстояния» все же дано представлять собой и нечто результаты уже выполненного расследования (исследования).

Дело в том, что норматив «пространство» это в такой мере универсальный и в известном отношении «полноценный» формат, что его равно же отличает и то же качество замещения собой и своими отношениями любого отношения и любой связи пространственной природы, в том числе и такого редуцированного представления пространственной организации как «функция расстояния». Ниже нам еще предстоит вернуться к анализу подобного столь существенного предмета, но здесь лишь стоит подчеркнуть, что пространство в качестве комплексного отображения многообразного структурирования не допускает определения своих структурных элементов «самих из себя». Определение расстояния невозможно без определения «точки», а определению «точки» характерно дано требовать и использования понятия «положение в пространстве». Лишь как таковому пространству в силу самой присущей ему комплексности и дано обнаружить качества нечто оптимального предмета формулировки постулата, как нечто явно в большей мере, нежели чему-либо «самому себя определяющему» предмету. Тогда и наш выбор именно формации «пространство» как предмета принятия постулата - это и соблюдение нормы, что прямо предполагает выбор такого предмета, что позволяет обойтись и нечто же «меньшим числом претензий».

Огл. Пространство и диверсификация связей расположения

После определения нами неких обращенных на пространство «условий востребования», нам не помешает исследование и такой присущей пространству специфики, как само собой условие «необходимости» пространства. Начать же данный анализ мы позволим себе цитированием вопроса, предложенного А. Кожушко:

« ... а зачем нужно оно, это ни на что не влияющее пространство? Только чтобы определить понятие «расстояние»? Но «пространство» для этого совершенно не обязательно – расстояние можно понимать как свойство системы из двух частиц и рассматривать его наряду с прочими свойствами (массами, зарядами, дипольными моментами, потенциальной энергией и т.д.). К примеру, рассмотрим систему из двух частиц. Видим свойства – массы частиц m1 и m2, импульсы частиц и суммарный импульс системы равны 0, расстояние между частицами (как характеристика данной системы) r. И знания этих свойств данной системы достаточно, чтобы предсказать дальнейшую эволюцию системы. Ещё забавнее то, что понятие «расстояние» в данном случае нам вообще не нужно – достаточно лишь такой величины как энергия (подразделяющейся на потенциальную и кинетическую энергию)».

Как можно понять из собственно постановки заданного нашим собеседником вопроса, условию или формации «пространства» равно дано предполагать отождествление и как совершенно излишнему в случае, если нам равно доступна еще и возможность исследования физического взаимодействия, допускающего выполнение без выхода за пределы «формации точка». Но, другое дело, совсем иному положению и дано открываться в случае, если тому же физическому взаимодействию дано развертываться и как нечто «фронтальному» порядку. В таком случае, если ограничиться не более чем неким предварительным представлением, то - в чем именно и дано состоять необходимости в обращении картины взаимодействия тогда и «развернутым во фронт» развитием событий? Конечно же, данной необходимости и дано иметь место в том случае, когда характер действия может быть представлен лишь непременно как форма «суммарного» действия, совершаемого и нечто таким исполнителем, что обнаруживает специфику неоднородного параллелизма. Нам в понимании такого предмета вновь следует прибегнуть тогда же и к возможности элементарной аналогии.

Скорее всего, оптимальным выбором подобного примера тогда и возможно признание того же случая военных действий и присущей ему специфики в виде оценки «превосходства в силах». Для военной операции важно точное определение условия «преимущества в силах» с тем, чтобы с нужной быстротой подавить противника. Военный успех достигается путем концентрации сил на одних участках и ограниченного выдвижения сил, «достаточном прикрытии» других, пассивных участков. Военные операции представляют собой очевидный пример «распределенной активности», в которой размер атакуемого объекта требует подбора соответствующей структуры атакующих сил. Тогда и пространству как важной здесь специфике и дано обратиться необходимым условием таких вариантов реализации физической структуры, когда объект уже вступает во взаимодействие (или способен взаимодействовать) с более чем одним партнером по взаимодействию и такому «рассредоточению взаимодействия» равно дано исключать и использование «слитной» (фокусирующей) минимизации. Собственно пространству для подобного порядка вещей и дано представлять собой нечто меру той же «не консолидированной» формы активности, чье понимание прямо невозможно и в обстоятельствах прямого пренебрежения условием структурной сложности некоей стороны взаимодействия.

А если отвлечься от специфики использованного примера, то для физики проблеме пространства и дано установиться собственно потому, что ее анализ уже неизбежно вынужден обращаться к исследованию и такой принципиально важной физической функции, чем и дано послужить само собой рычагу. Если в моделировании рычага и отвлечься от концептов «сила», «затрата энергии» и т.п., то и нечто его сугубо геометрической моделью и возможно признание условия «пропорция расстояний (или траекторий) действия» или движение точки приложения силы и точки отдачи силы. Таким образом, рычаг уже невозможен и вне представления нечто, заданного вне собственно расстояний, условия совмещения различных расстояний в общей для них комбинации. Собственно предмет «рычага» тогда и позволит признание нечто предметом такого рода физической задачи, где и как таковая точечная модель с простым совмещением условий взаимодействия через всего лишь фактор «расстояния» и элементарно недостаточна.

В таком случае и формация «пространство» теперь уже и по отношению к нечто логическим «началам» представления действительности и позволит отождествление как нечто непременная характеристика всякого структурно развитого способа воздействия, что в подобном качестве и исключает ее замещение тем же альтернативным представлением с теперь уже и более простой структурой. Если же для выражения подобного положения употребить ту же физическую терминологию, то пространство и есть единственное основание для представления специфики того ряда эффектов, что любым образом и исходят из разделения того же вектора движения на несколько параллельно или квазипарраллельно направленных «образующих» векторов.

Собственно данное рассуждение мы и намерены рассматривать тогда же и как достаточное основание для оценки реальности физического действия, прямо предполагающего то же перераспределение прилагаемой силы, что уже непременно следует из восходящих к норме «расстояние» условий (длины плеча и т.п.), обязательно сочетающих собой и целый ряд параллельно задаваемых значений расстояния. Или - некоей группе параллельно задаваемых величин расстояния и дано образовать нечто же «обязательную структуру», уже наделенную и спецификой далеко не схемы, но - и как таковой организации, характерной той же действительности, или организации, прямо обязательной для воспроизводства и такого физического явления как тот же «рычаг».

Но мы позволим себе и отказ от углубления в предмет, а заканчивается ли сложность систем, называемых нами именем «рычаг» тогда и на системе связей, определяемых как таковой формацией пространства. Тем не менее, мы равно позволим себе и смелость отождествления в значении «пространства» равно и нечто максимально возможной сложности порядка координации согласованных акций физического взаимодействия, представленных их связями кратчайшего соединения. И одновременно данной форме сложности также дано будет означать еще и нечто же фундаментальный смысл перед комбинацией кратчайшего соединения потому, что наложение подобной сложности не позволяет понимания такой комбинации как нечто формы (синтетической или комбинационной) «природы», и, соответственно, ее отсутствие не позволит и фиксации такой данности, как совместное действие составляющих. Мы поясним: как бы изощренно не выполнялось бы разбиение пространственных зависимостей в отдельных физических схемах до состояния «простой фрагментации», вся подобного рода организация неизбежно и требует представления уже непременно и как «нерасчленимой» специфики пространственной природы подобного комплекса обстоятельств.

Следуя данному решению, и наше последующее рассуждение будет привержено принципу, что и наложение не более чем расстояния равно следует определять и как наложение всех связей формации пространства в целом. Другими словами, этим мы и позволим себе признание правомерности оценки, что формация «пространство» для той же физической среды никоим образом и не позволит ее задания «по частям», но - любым образом и предполагает введение лишь всецело и задание непременно и как условие предельной диверсификации связей расположения механического взаимодействия.

Огл. Нейтралитет - порог вхождения пространства во взаимодействие

Теперь сам ход нашего анализа позволит избрание и такого его следующего предмета, как предмет «отрыва» или «привязки» пространства к материи. Для традиционного современного философского «материализма» неизвестное иное решение подобной проблемы, кроме как признание пространства нечто спецификой, порождаемой «внутри» материи. Как по подобному поводу характерно дано судить А. Кожушко:

«В итоге как только мы вводим пространство как самостоятельную сущность, оторванную от материи, – так сразу получаем массу проблем.»

Быть может, такое суждение и достаточно, но и существо подобного рода проблем мы понимаем связанным с тем, что возможности совершения действия, а, отсюда и возможности фиксации пространства - прерогатива лишь материальных форм. Точно также образование средств описания пространства - равно прерогатива непременно дискретных (т.е. математических) моделей. Тогда и науке, стремящейся избежать такого рода проблем, и дано формировать свой подход и одновременно как анализ ряда специфик как-то выводящих «на контакт» с проблематикой пространства. В таком случае одной из подобного рода специфик и правомерно признание того же «физического пространства» как нечто схемы взаимного вытеснения друг друга материальными формами. Равно и другой такой спецификой возможно признание и тех же различного рода математических «пространств» как картин дискретных комбинаций (и огромного семейства более сложных производных комбинаций основанных на этих исходных), строящихся для описания различных вариантов «наполнения» и «удаленности». Сюда же правомерно отнесение и схем всякого рода «неевклидовых пространств», что и предполагают построение всегда на основании комбинации из более чем трех каких-либо мер дальности.

Но и подобной аргументации, а именно - ссылке на «мильпликативную природу» описания не дано избежать и неизбежного лукавства. Если рассмотреть любую иную картину физической реальности, например, картину процесса плавления льда, легко убедиться в мультипликативности описания такого процесса, и не только в части неизбежного здесь выделения «совместного действия» условий процесса, но, например, и в части учета гистерезиса, масштаба и иных характеристик «не моментальности» или «смещения фокуса» подобного процесса. Выводу, вытекающему из факта далеко «не консолидированного» описания пространства на основании аналогии с описанием физического процесса, и дано указывать на то, что закономерный порядок неконсолидированного описания пространства не следует понимать принципом, позволяющим использование и для определения онтологической позиции некоего эффекта, известного нам из наблюдения физической действительности и отождествляемого именем «пространства».

В таком случае, каким именно образом нам тогда и следует повести тот же отбор посылок для определения искомого онтологического статуса пространства? Как нам дано понять, для начала нам будет полезно задание и такого основания, как выбор нечто инвариантного представления, что и позволит определение, что же именно и способствует различным носителям физических специфик в той же возможности сохранения сопоставимости из наличия специфики, нейтрально переносимой с любого из них на всякий иной? Другими словами, переходя на философский язык, творцом истины эмпирического предложения, говорящего нам о наличии условности пространства и правомерно признание как такового свидетельства подтверждающего качество свободной нейтралистской переносимости некоего характеристического признака между фактически бесчисленным многообразием различных физических объектов. При этом мы равно позволим себе отождествление подобному признаку и такой специфики, как невозможность отождествления данного признака и в значении заведомого предмета простой или упрощаемой интерпретации.

Кроме того, здесь не помешает указание и такого аспекта, что в физике эффект объема, переходящий в эффект масштаба и порождающий физическое понятие «эффект дальнодействия» (например – «электронный газ» в проводнике) в строгом смысле слова не допускает отождествления как характерно «нейтральный». (Свою оценку подобной проблематики нам уже доводилось высказывать в нашем анализе условия «синергетизма».) Или - существенно то, что как таковой источник синергетического эффекта - это еще и нечто наличие ресурса материальных средств, а никак не фактор наличия отданного под их размещение фрагмента пространства. Тогда и как таковое устранение всякого рода искажений, прямо происходящих от заполнения пространства материей, и позволит нам конституирование нормы «объем» в ее собственной ограниченности уже непременно как нечто материально «нейтральной» формации или формы.

А отсюда нам дано обрести и возможность предложения здесь такой аналогии, как «нейтральный порядок» переноса равно и как бы внутри «физического» мира. Это, собственно говоря, принцип идеальности пространства известный в классической механике, где ему не дано знать каких-либо ограничений известных из современных концепций физического релятивизма. Но при этом внутри физического мира всегда дано проявляться и сугубо физическим ограничениям для характерно «нейтрального» порядка переноса специфики - этому, положим, дано помешать и неспособности тел к сохранению твердости при достижении определенной температуры. Но равно и сами собой формам условности пространство и время уже никак не дано ограничивать ту возможность совершения переноса, что уже отличает некое физическое тело исходя уже из условий сугубо физической доступности. Тогда в силу как такового присущего им качества «абсолютного нейтралитета» в отношении материального взаимодействия формации пространство и время и позволят отождествление как характерно предельные.

Огл. Пространство - определитель «собственной меры» реальности

Но если пространству все же дано обнаружить и «недвусмысленную связь» с физической реальностью, то природа такой связи - отнюдь не «расплывчатое» условие, но, напротив, нечто позволяющее отождествление как некая «вполне определенная» возможность совершения действия. Тем не менее, ранее мы уже ограничили наше рассуждение тем, что пространство следует понимать не более чем источником «проективного влияния» на физическое взаимодействие. Но равно и нечто прямым результатом неких видов физического взаимодействия правомерно признание и как такового перераспределения ресурса пространства от одного участника взаимодействия к другому. Более того, если не исключать возможности выделения в структуре физического взаимодействия и наличия нечто «упругого» участка (а именно момента, простирающегося от вступления сторон взаимодействия в соприкосновение и до начала передачи «полезного» действия), то окажется, что условие ресурса пространства важно и для образования «пусковых условий» взаимодействия, отсутствующих в момент запуска.

В таком случае мы и получаем возможность отождествления пространства тогда и как нечто, к чему обращено и некое определяющее возможность взаимодействия востребование, причем обращено двояко: как к тому, на чем перераспределяется физическое присутствие, так и к тому «буферу» естественного разнообразия, что лишь посредством переполнения и позволяет инициацию процесса взаимодействия. То есть, с одной стороны, те же материальные формы - это и конкуренты за ресурс пространства, и, с другой, им равно дано обнаружить и качество отсутствия какого-то «окончательного» усреднения в пространстве, где лишь нарушению нечто «текущего» состояния такого усреднения дано уже инициировать взаимодействие. Таким образом, пространство для материальных форм, с одной стороны, - это «норма» и, с другой, - оно же и условие предела точности их отождествления, поэтому телам и дано как распространяться в пространстве, так и располагать по отношению к пространству известной грубостью их формального отображения. Последнему, фактору «грубости» отображения пространства материальными формами и дано найти выражение в той же теории «дискретизации пространства», когда некий предел опытно-эмпирического проникновения в микромир уже позволяет отождествление тогда и как нечто «мера дискретности» пространства. Отсюда пространству дано будет предполагать его отождествление еще и как нечто комбинации «экологических ниш», в системе которых среда конкуренции за пространство «на микроуровне» и заявит себя как практически не располагающая той же возможностью пересечения тогда и со средой конкуренции за пространство «на макроуровне». На наш взгляд, подобного рода «экологическому» разделению специфических форм обустройства пространства и дано обращаться еще одним возможным доводом, прямо подтверждающим представление, отождествляющего пространству ту же специфику его «до-физической» достаточности.

Тогда дабы усилить предложенную аргументацию, и следует напомнить и о возможности такого рода физических эффектов, чью основу и образует как таковая способность обращения пространства к материи посредством «интерфейса» той самой системы, чем и дано предстать порождаемому как таковой материей комплексу вмещающих ее «экологических ниш». Простой пример такой комбинации - обыкновенный фильтр, положим, для очистки воды. Там, где частицы взвеси и фильтровальная прокладка «конкурируют за пространство», там одновременно не существует и конкуренции прокладки и молекул воды. Радиоизлучение спокойно распространяется в воздушной среде до тех пор, пока напряженности поля уже не дано и возрасти до величин, ионизирующих молекулы воздуха. На том фоне, что нам здесь характерно доступна и возможность продолжения данного ряда примеров, все же более разумно и ограничиться выделением главного – конкуренция за место в пространстве никак не зависит от собственно пространства, а зависит от пределов плотности нахождения в пространстве той или иной материальной формы или комбинации форм. Если плотность такова, что взаимное влияние совместно присутствующих форм материи практически неощутимо, то можно говорить о состоянии «разделения» экологических ниш для такого присутствия.

Огл. Физическая специфика констатации реальности пространства

Еще одна справедливо выделяемая проблема исследования предмета «пространства» - это и проблема допустимости представления, оценивающего пространство тогда и как нечто «область существования материи как таковой». Собственно существу подобной проблемы дано состоять в том, что пока мы располагаем возможностью отслеживания материальных связей, то под как таковые такие пределы и правомерно подведение действительности пространства, из чего и дано следовать пониманию материи как системы бесконечного числа перекрестных связей, такой, в которой «всё связано со всем». Однако и та специфика, что нам и дано было исследовать на предшествующей стадии, – понимание пространства как комплекса показывающих слабую пересекаемость «экологических ниш» конкуренции за обеспечиваемый пространством ресурс уже противоречит подобной идее «всеобщей координирующей связи» материи. Тогда как таковое признание правомерности наших предшествующих оценок и позволит нам отказ от привязки пространства к его материальному наполнению в виде нечто «системы материи вообще», одновременно допуская указание здесь и неких прямо ослабляющих эту позицию результатов физического познания. В настоящее время физике свойственно представление, исключающее не просто полную, но даже и глубокую нейтрализацию сред. Из некоторого полностью замкнутого объема невозможно полное удаление ни атомарного вещества, ни излучения. Однако подобный принцип, как мы могли бы отметить, справедлив именно для замкнутого объема, а вот для объема с бесконечным полем (пространством) рассеяния физике пока не довелось определиться с каким-либо неоспоримым пониманием.

Относительно физики правомерно и утверждение, что она «любит убирать щепки, но - не выметать стружку», и потому и ее вакуум - не более чем молекулярный вакуум; открытость такого вакуума для прохождения потока фотонов - это аргумент еще и в пользу того, что он далеко «не пуст». Равно же здесь правомерно и указание на факт частого упоминания приверженцами идеи «физической природы пространства» такого явления, как «эффект Казимира» - как бы притяжения высокой степени гладкости параллельных пластин «за счет пространства» (еще сюда вполне допустимо, с некоторой долей уверенности, отнести и широко обсуждаемую в период 2000-х годов модель «квантовой телепортации»). Данные модели, кроме «нулевых флуктуаций вакуума» исходят из того, что нейтральная среда порождает энергию, и могут быть нами отвергнуты, не вдаваясь в детали, исходя из закона сохранения энергии и энтропийной модели. Нулевые же флуктуации вакуума науке столь характерно объяснять тогда и посредством указания на то, что вакуум, как и диэлектрик, при внесении в него заряда поляризуется, причем эмпирическое проявление этих эффектов в основном относится к физике элементарных частиц (Физический энциклопедический словарь, 1960, т.1, ст. «Вакуум»). На наш взгляд, здесь собственно проблему и следует видеть не более чем «в имени» вакуум, когда среда с практическим отсутствием молекул почему-то не предполагает отождествления как область, наполненная всякого рода эмиссиями различных форм поля. Скорее всего, подобного рода схема «активности вакуума» - это и некая физическая метафора, удобная для физики, дабы уйти от необходимости задания и неких дополнительных квалифицирующих характеристик. (Подробнее о предмете онтологии «вакуума» см. в нашей работе «Пустота и дефицит».)

Огл. Пространство как нечто «безусловный репер»

Теперь мы позволим себе обращение к анализу такого предмета, где собственно ходу подобного анализа все же дано предполагать начало и в некоем пояснении присущего нам понимания онтологического значения пространства на фоне условия «движения» как непременного атрибута материи. В таком случае и следует начать с постановки вопроса: а позволяет ли пространство и нечто возможность его представления не только в традиционном статическом ключе, как комплекс лишь постоянно обустроенных связей, но - и как нечто форма переменной конституции – расширяющееся, сжимающееся, перетекающее из одной пространственной реалии в другую? Тогда поиск ответа на этот вопрос и подобает начать посредством принятия следующего постулата: если пространству все же дано быть организованным динамически, то - такой динамизм вряд ли ограничен и неким «одним» или несколькими «изолированными» случаями, скорее всего, следует предположить – в виду реальной неразрывности пространства – что динамично пространство как таковое (в целом). А здесь, так или иначе, но идее «динамизма» пространства естественно дано порождать и представление о той же не инвариантности частей пространства, а потому и неравноценности какого-либо замещения подобных частей друг на друга. А отсюда дано проистекать и такому следствию, как утрата универсальности физическими, а вслед за ними и онтологическими законами, и, теперь как логическому завершению этой последовательности, то и казусу по типу «парадокса лжеца»: мы располагаем только частично справедливым физическим законом «динамизма пространства».

В таком случае пространство, в силу того, что как условию ему и дано требовать лишь непременно непротиворечивого описания его неинвариантной природы, и будет предполагать отождествление тогда же и непременно в значении статически обустроенной сущности. (Проблематику физического релятивизма, мы, как и объявили вначале, оставим до лучших времен; но - по подобному поводу рекомендуем заглянуть и сюда.) Так или иначе, но пространство в его функции «физической» или как-то предопределяющей физику специфики и следует отождествлять как нечто формацию, позволяющую бесконечное продление и бесконечное углубление, относительно чего справедливо и употребление нормы система отсчета – среза возможности продления пространства на протяжении данного, отмеченного нулевой продолжительностью, среза времени.

Помимо того, пространство так же дано обнаружить качество такого рода «статической платформы» равно и в тех обстоятельствах, когда имеет место и формирование «следа». След, в таком случае, – это такого рода условность, наделенная спецификой различения по положению в пространстве, что позволяет ее отнесение к некоему периоду прошлого. Другими словами, если реальность и не предполагала бы какой-либо возможности формирования следа (в том числе, конечно же, и образов нашей памяти), то - отсутствовала бы и как таковая возможность констатации течения времени. В отсутствие «следов» всё бы в каждый момент конечной протяженности времени возникало бы в своей непременной специфике и вслед бы непременно утрачивалось. И тогда время в подобном отношении и следует определять как нечто «симбиотика» пространства, специфику, собственно и существенную для материи в силу того, что и как таковому перемещению материи в пространстве невозможно отбросить и характерную размеренность во времени самого его перехода из одной формы пребывания в пространстве в другую.

В развитие такого суждения равно же правомерно и согласие с оценкой, что и новейшие физические модели подобные представлению о неопределенности положения и даже о неопределенности собственно размера, в частности, электрона, по существу не опровергают онтологическую условность пространственного «пребывания». Пребывание в обобщенном понимании и следует отождествлять в значении той же действительности некоего указания, что нечто следует искать в некоей пространственной точке или зоне, а поскольку физика рассматривает материю в целом как большую связанную всеобщность (или даже рассматривает скопления материи как «большие» агрегации), то возможность подобного указания всегда существует. Если же относительно занимаемого им места в пространстве тот же атом будет предполагать и отождествление как «бесконечный», то и подобному представлению не избежать замещения и на некое куда более функциональное представление, идею того, что в некоей пространственной позиции этот «бесконечный» атом все же более вероятен.

Но в формировании функции «следа» роль собственно пространства явно минимальна, когда существенному значению здесь все же дано отличать материю. Как таковому пространству и дано способствовать формированию подобных «следов» не более чем в отношении, что не позволять им поглощения одного другим, когда в качестве того же «средства репрезентации» следа дано выступать все же материальной формации. Подобным же образом дано работать и памяти, собственно и обеспечивающей прямой функционал лишь непременно в случае, если под сохранение данных возможно отведение и некоей ячейки памяти (или - «связи» в нейронной сети).

Но в данном отношении равно показательно, что для тех же физико-математических представлений как бы средством «построения связи» пространства и времени и дано оказаться лишь «комплексному числу» - то есть, фактически, схеме связывающей собой два независимых ряда значений. Нам в подобной связи следует лишь предложить здесь свидетельство А. Кожушко:

Замечательный пример в этом смысле: условия аналитичности комплекснозначной функции очень похожи на уравнения Гамильтона, описывающие движение физической системы. Или же связь между временной и пространственной частями интервала.

Тем не менее, в развитие предпринятого нами анализа нам равно следует отвести подобающее место и оценке тех возражений, что предполагают и некую критику предлагаемого нами подхода. В том числе, здесь правомерна и постановка вопроса, а дано ли такого рода «пустому пространству» предполагать еще и возможность фиксации неких присущих ему свойств? Тогда дабы предложить наш ответ на этот вопрос нам и следует взять два уже известных нам свойства пространства – нейтралитет по отношению к течению (осуществлению) взаимодействия и - его функцию условного «кабинета», где дано протекать и деятельности регистратора времени под именем «материя».

В таком случае не помешает и указание на обстоятельство, что как таковому качеству «нейтралитета» пространства по отношению его положения как места совершения взаимодействия и дано определять такое неизбежное следствие из подобной специфики, чем дано послужить и той же сферической симметрии. Если каким-то образом пространству все же дано будет утратить подобное столь характерное качество, то отсюда дано исходить и возможности вмешательства пространства в развитие взаимодействия; собственно потому несимметричность пространства как маловероятна, так и практически исключена. Симметрия - это то существенное свойство пространства, что принципиально значимо и для как таковой его конституции, и чему, напротив, не удается обретения его должного места и при формулировке теории геометрии, по существу каким-то образом и исходящей из того же контраста симметрии и нарушения симметрии.

Равно и положению пространства как нечто среды «размещения следов» действий дано обращать его и своего рода условием «начальной возможности» универсализации. Здесь уже любому специфичному и дано обратиться в универсальное собственно потому, что пространству дано наделять известной универсальностью практически чуть ли не все в силу уже как таковой потребности любой из возможных форм в ресурсе пространства. В подобном отношении и как таковые возможности комбинации и селекции - они же и возможности, созданные и благодаря способности пространства как позволять «прибавление» ресурса пространства, так и обеспечивать возможности фрагментации большого сегмента пространства на некое число малых. Более того, пространству дано порождать и самоё не идеальность как таковую - явно и прямому следствию его способности представать посредством различных фрагментов и контуров. В подобном отношении как таковая нейтральность пространства и позволяет отождествление как такое начало функции сочетания, чему и дано находить определение не из какой-либо общей системы, но - тогда и из как такового существа составляющих, собственно и образующих всякое данное сочетание.

Огл. Метаместо

Нам равно не помешает представление здесь пояснения теперь и в части характерно подчеркнутого в известной апории Зенона предмета явно неуместного вопроса «а есть ли у места место?» Но мы в предпринятом нами анализе предмета данной апории все же позволим себе следование допущению, что само собой наделению места теперь и придаваемым ему местом «как местом» прямо дано противоречить принципу нейтральности пространства по отношению действия. В таком случае, как мы понимаем, мы и получаем возможность следующего порядка ведения рассуждения: если и само собой место предполагает дублирование каким-либо отводимым ему самому иным «местом размещения», то благодаря этому и дано возникать той же возможности расщепления взаимодействия, пусть и на уровне не более чем модели. То есть - благодаря этому мы и обретаем возможность расщепления взаимодействия неким привычным для физического анализа образом, где процесс происходящий на макроуровне предполагает повторение и в череде процессов, происходящих на микроуровне. В данном отношении тогда уже для физики масштаб взаимодействия - это никоим образом не нейтральное условие самой его возможности, где уже и как таковой процедуре взаимодействия и дано предстать уже как нечто производная его масштаба. Другими словами, физический масштаб в таком освещении - это и никак не нейтральная посылка или условие как такового физического взаимодействия.

Поскольку мы опираемся на принцип нейтральности («ткани», но не «ресурса») пространства по отношению к взаимодействию, то и собственно признанию правомерности подобного принципа дано исключать пусть даже и какую-либо возможность включения условия масштаба взаимодействия в характеристику картины взаимодействия. Поскольку введение разделения на «место» и «метаместо» явно подразумевает и установление некоего отношения «при посредстве» взаимодействия, во всяком случае, каким-то образом позволяющего ослабление или усиление влияния пространства на взаимодействие, то такое построение и есть не иначе как прямое нарушение определяемого нами принципа «нейтральности пространства». И, исходя из подобных посылок, пространству и не дано подразумевать и хотя бы какой-либо возможности проникновения в «глубину его ткани», что уже обращает и прямо неуместной (или - просто провокационной) ту же предложенную в апории Зенона постановку вопроса.

А равно же следует добавить, что представленная в апории Зенона специфика в случае, если «метаместо» и доступно лишь для места, и недоступно ни для чего иного помимо места, то она и есть не более чем логическая проблема «избыточности понятия».

Огл. Логические схемы анализа предмета пространства

Немалый объем уже проделанных здесь рассуждений о предмете пространства и принципе его «нейтральности» закономерно порождает и вопрос о возможности исследования пространства посредством приобретаемых «благодаря пространству» характеристик тогда и с помощью всего того, что взаимодействует в пространстве. В смысле отношения к вмещаемым «объектам населения» ничто не препятствует и попытке сравнения пространства с той самой «не прогибающейся» балкой в части наличия неких никак не связанных с балкой (пространством) характеристик, остающихся такими до момента, пока не нарушается само спокойствие балки. Здесь, пока мы продолжаем относить отличительные особенности событий к характеристикам тех их участников, что не имеют никакого отношения к балке, балке так и дано не терять ее качества «сохраняющей нейтралитет». Когда же наш «поиск виновника» уже не в состоянии адресовать причину происходящего кому-то из участников событий, тогда за неимением других объяснений мы и обнаруживаем факт «прогиба балки».

Подобное решение, что и получает в логике имя «апофатического метода», равно позволяет использование и в том же анализе предмета сугубо собственной специфики пространства. Так, если объектом анализа и дано послужить характеристике, уже не располагающей каким-либо «материальным происхождением», то исследованию дана возможность и отнесения ее к нечто предмету, уже не знающему какой-либо возможности проявления в формате материи, в том числе, конечно же, и к тому же пространству. Или, как и показал пример устранения идеальности времени в теории относительности, когда развитие физических представлений привело к невозможности построения такой материальной модели, где эластичность во времени какого-либо из материальных элементов все же «не удосужилась» принять на себя и наблюдаемый эффект замедления протекания процессов на движущемся объекте (или ускорения на неподвижном). Поэтому выводу такого анализа и дано было обратиться идеей относительности, но - теперь уже присущей и как таковой идеализации.

К сожалению, ситуация такова, что никакого иного пути исследования пространства и времени, кроме «апофатического», пока не приходится ожидать. Что и позволяет отождествление теперь и как таковой относительности наших знаний о пространстве и времени тогда же и как непременно решений, лишь «обозначающих» предметы, допускающих к ним приложение и лишь непременно «косвенных» приемов анализа.

Огл. Парадоксальные и не парадоксальные объекты

Как таковая относительность избранного нами метода познания специфики пространства уже позволяет утверждение, что как таковое понятие «занятия места» собственно и возможно потому, что дано бытовать пусть и не более чем двум отдельным объектам, независимо друг от друга «занимающим место». Но и в подобном отношении такого рода «вторым» объектом для некоего данного объекта дано предстать и как таковой структуре этого единичного объекта. Если мы в качестве подобного объекта подразумеваем Вселенную, то реальности пространства в смысле единственно населяющей его Вселенной и дано состоять в неотделимости от этой самой материальной Вселенной того же присущего ей постоянного динамизма. «Части Вселенной» - это и есть тот самый «второй объект», что и обращает как таковую Вселенную и в нечто лишь пребывающий в пространстве объект.

Отсюда и «свободным от конкуренции за место» правомерно признание лишь невозможного объекта, а именно, - объекта что при условии простоты присущей ему структуры и обнаруживает возможность нахождения в такой своей структуре контрастирующих форм, положим, тех же верхней и нижней сторон. Отсюда и любой объект, «лишенный объема», пусть им и окажется та же геометрическая точка - это и непременно нечто парадоксальный объект. А из этого тогда и как таковое пространство в смысле его отношения к материи и позволит отождествление как нечто творец лишенных парадоксальности объектов, или - таких объектов, для которых и как таковая отличающая их реальность - это и прямое последствие снятия неких ограничений на свободу комбинации для образующих их элементов.

Но наиболее любопытным в подобном отношении правомерно признание и того обстоятельства, что стандартная метрология пространства возможна лишь на основе «парадоксальных объектов». К примеру, мы вводим такую дробящую пространство сущность как нечто «поверхность». Поверхности в одном смысле и дано располагать двумя сторонами, в другом – вообще не предполагать характеристики толщины, то есть, в свете подобных положений представление о «сторонах» поверхности просто бессмысленно. Однако поверхность разделяет пространство на части именно как прилегающие к ее «сторонам», и поэтому введение подобного представления о поверхности как об обладателе «сторон» с некоей точки зрения явно оправдано. Равно парадоксально и как таковое представление об объёме как мере объема в том отношении, что объём континуален, но зато в отношении возможности обращенного на него разбиения - характерно неисчерпаем.

Огл. Пространство и принцип «метанаследования»

Любопытной присущей пространству спецификой дано стать и представлению о том, что пространство, мы вторично позволим себе обращение к подобной проблеме, представляет собой и нечто «хранилище следов». Модель времени, если и забыть при этом о возможности соотнесения различных шкал отсчета времени, опять-таки, связанных с теоретическими принципами физического релятивизма, просто невозможно построить иначе, кроме как в порядке «накопительной» модели. Количество «прошедшего времени» постоянно нарастает, в силу чего и нарастает объем «следов прошлого», каковые, согласно нашим представлениям, и находят себе место в пространстве. Конечно, при этом имеет место, в частности, и вторичное образование некоего «следа времени» теперь уже образуемого из предшествующего следа времени (положим, бюст известного лица из мрамора, что, в свою очередь, и образован как «осадочная порода»), а равно и возможность утраты некоего следа времени.

В подобном отношении время и следует определять как нечто «испытатель емкости» пространства, где этому последнему дано принимать в себя уже не физическое, но - информационное разнообразие, чему, в свою очередь, дано предполагать и характерный предел теперь уже в части наличия отдельных элементов, могущих выступать как носители кода. Хотя речь здесь не идет о свойстве пространства, а о тех ограничениях, что пространству как некоему «условию размещения» дано налагать на материальное многообразие, все же, в условиях материального посредничества возможно допущение и связи неких воображаемых «абсолютных» ресурсов пространства и времени как общей системы условной «исторической памяти» или неких «связей наследования». В подобном отношении и само собой пространство уже как нечто комплекс максимальной физически допустимой дискретности правомерно характеризовать и как нечто предельную емкость возможной фиксации следов времени.

Но, опять же, не стоит забывать, что подобный анализ прямо противоречит и тем же представлениям физического релятивизма, отрицающего возможность функционирования пространства как общей среды предоставления условий размещения тому же множеству следов времени.

Огл. Категория «присутствия»

Предпринятым нами попыткам поиска объективирующей специфики пространства на их пути дано встретить и такой «подводный камень» как вопрос о предмете «объективации процедур» теперь и самой предлагаемой нами интерпретации. Избранный нами порядок синтеза интерпретации все же не вполне достаточен для прояснения тех аспектов, как - чему именно и дано обретать в нем качество причины, а чему - следствия: или физическое тело есть нечто комплекс, как таковой обобщающий собственные свойства, или - отношения физических тел и суть безусловное основание для конституирования пространства?

Конечно, предлагаемому нами ответу на подобный вопрос все же дано исходить и из предпочтения ресурса пространства каким-либо условиям телесной организации. Здесь прямо необходимо и признание очевидности факта, что тем же ограниченным заполненным объемам дано обнаружить и качество утраты ими той же возможности интеграции в них любого следующего телесного содержания, конкурентного по отношению уже заполнившего такой объем. Более того, можно сказать, что и физические тела более явно предъявляют себя и посредством того же признака объема, чем посредством присущего им материального содержания. Так - тот же объем яблочка для нас дан куда более очевидно, открыт для инструментальной возможности нашего наблюдения, нежели пребывающие внутри яблочка косточка и червячок. Мы можем снять показания об объеме яблочка без его нарушения, когда показания о косточке и червячке можем получить лишь посредством разрушения самого яблочка как физически целостной сущности. В подобном отношении и как таковой признак (габарита) объема позволит отождествление и как нечто простой результат несложной рефлексивной переработки данных прямого наблюдения объекта.

Далее, физической реальности объема дано предстать перед нами куда более наглядно, когда мы прибегаем к размышлениям и о такой функции материального взаимодействия как «возможность закрепления». Математика допускает то утверждение, что внутри вращающегося тела возможно выделение и нечто неподвижной оси его вращения, обладающей точечной толщиной. На основании подобной схемы дано иметь место и построению такой функциональной иллюзии, как иллюзия создания динамометрического устройства, закрепленного за подобную ось и измеряющего, в частности, величину центробежной силы.

Но, в таком случае, и как таковому существу проблемы физической реальности объема дано состоять и в том, что имеет место и принципиальное отличие между математической метрологией пространства и пространством как реальностью в физическом смысле. Любому обладающему хотя бы какой-либо прочностью или вообще физической связностью существованию уже непременно присущ и размер, явно не тождественный точечной геометрии. В этом смысле математике потому и удается проведение во вращающемся теле «неподвижной оси вращения», что она предварительно озаботилась и лишением такой оси здесь же и собственно качества физичности. Тогда стоит лишь задуматься и о внесении в эту схему и неких условий физической достаточности, то и оси дано обрести определенный объем, а, отсюда, и плечо собственной толщины, а потому по подобной причине и начать участвовать во вращательном движении тела в целом, утрачивая и ту же ее «неподвижность».

Собственно на основании подобного анализа и правомерно предложение оценки, что рассмотрение любой физической данности или условности непременно и следует начинать с отождествления ей тогда и нечто ненулевого объема заполняемой ею части пространства. Другое дело, что подобное присутствие не исключает и различные варианты реализации – или в виде более или менее «строгой» нормы величины объёма, или – в виде иной, условной нормы величины объёма, предмет чего нам и доводилось рассматривать в связи с проблемой условности всякой объёмной нормы для элементарных частиц. Отсюда и как таковое «качество объема» в силу той же присущей ему универсальности по отношению любого физического представительства и позволит отождествление как нечто «первоконстуитив» физического присутствия. Собственно с понимания того обстоятельства, что некий фрагмент пространства уже занят под размещение некоего «чего-либо» и дано начинаться всякому исследованию в познании и каких угодно форм физической действительности.

Огл. Присущи ли пространству какие-либо «предельные формы»?

Теперь, хотя, быть может, скорее по «второму кругу» мы позволим себе и анализ проблемы наличия у пространства такого качества как нечто качество отторжения некоей формы материи. Здесь стоит напомнить, что определенный выше принцип «нейтральности пространства» фактически исключает такую возможность. Тем не менее, эта проблема все же заслуживает признания еще не получившей решения, поскольку допускает постановку и в следующей форме: а возможен ли подбор и такого уголка Вселенной, где отсутствовала бы материя? Если мы исключаем какое-либо содействие или препятствование со стороны пространства материальным взаимодействиям, то любые свойства организации в пространстве должна проявлять лишь материя. Если какой-либо район во Вселенной лишен материи или - не всей материи, но - лишь неких ее форм, то последнее и определяет лишь некое материальное влияние, или - нечто присущая одной из форм материи способность стягивать или выталкивать другую материю из неких возможных мест нахождения.

В таком случае проблема «пустого пространства» и позволит отождествление как нечто проблема силы и эффективности взаимного влияния различных форм материи, в отношении чего и определению структуры присутствия этих форм в пространстве и дано обращаться проблемой разграничения заполненных или свободных фрагментов пространства. Отсюда подобному вопросу по существу и дано представлять собой вопрос определения возможностей, присущих неким формам бытования материи в части порождения ими и нечто пороговых условий распределения материального присутствия (пороги по предельному рассеянию, по предельным условиям эффекта концентрации и т.п.).

В подобном отношении то же качество физической нейтральности пространства дано подчеркивать и такому обстоятельству, как очевидная условность задаваемых пространству позиций разбиения; или - поскольку чувственные или иные подобные им методы регистрации не выделяют пространство само по себе, то регистрация зон пространства возможна лишь относительно замещающего их материального присутствия. Материальные же формы всегда пребывают в движении и в подобном отношении и нечто «месту на Земле» уже не дано предполагать отождествления и как нечто «тому же самому месту» равно и по отношению положения, определяемого из состояния Солнечной системы в целом. (Но здесь стоит заметить, что релятивистская физическая модель, отвергнув нейтральность пространства, не высказала никаких соображений по части альтернативной регистрации зон пространства; и равно не следует забывать, что те же представления физического релятивизма уже характерно отвергают предложенную нами картину.)

При этом и как таковой эффект наличия «локального объема» и обнаружит возможность его обретения тогда и непременно посредством использования приемов материальной локализации – создания материальных пределов, мешающих рассеянию материи, заключенной внутри подобных пределов. «Локальный объем» – это и любым образом такое условие материального же замыкания, в чем некая обладающая сродством к рассеянию материя и позволяет ее фиксацию в полостной структуре другой материальной формы, мешающей распространению первой. В данном отношении как таковые полостные условия и позволят отождествление как нечто комбинированные «материально-пространственные» условия – то, что пребывает внутри полости уже представляет собой и «постольку пространство», поскольку все же обеспечивает и свободу размещения в полости неких других форм материи. Принцип полости потому и позволит отождествление как нечто возможное сужение качества «сугубо фрагмента» пространства; также благодаря подобному принципу нам дано обрести и возможность построения последовательности «замещения видов свобод» пространства материей. Или - «принцип полости» тогда и следует отождествлять здесь же и как нечто принцип той условной «матрешки», где в некоей «старшей» полости возможно размещение и той или иной «младшей».

Равным же образом критике принципа «физической нейтральности» пространства дано знать возможность выбора и такой характерной платформы, как нечто неотъемлемый от современных представлений научного познания принцип неопределенности положения частицы в пространстве, чему, в частности, дано отвергать и такую физическую специфику как действительность формата процедуры «прохождение пути». Тем не менее, как мы позволим себе допустить, делу все же здесь дано состоять не в как таковой данности некоей формации, положим, формации «путь», но - в отождествлении того или иного качества здесь же и нечто условию присутствия физической реалии в пространстве. Тогда если и позволить себе отказ от употребления представления о нечто «прохождении пути», то - такое представление просто позволит его замещение на некое иное, - некая материальная форма просто обретет здесь возможность иной организации ее присутствия в пространстве.

В таком случае различиям в истолковании между классической и квантово-механической концепциями описания физической действительности и не дано выходить за контур проблематики применения нечто технически специфических средств отождествления состояния присутствия физической реальности в пространстве. Или - и одной, и другой модели пусть тем или иным образом, но - дано указывать на не более чем условие локализации объекта на некоей области пространства; и одновременно здесь у нас отсутствуют основания, чтобы подозревать одну из данных теорий в предложении идеи «утраты локализации» объектом по отношению пространства. Тогда нам и следует ограничиться не более чем пояснением, что той же квантово-механической концепции уже дано прилагать возможности вероятностного способа указания на существование объекта, способа, в отношении чего и как таковые его концептуальные основания уже позволят отождествление тогда же и как очевидно грубые начала такого истолкования.

Огл. «Картина» или модель полости

Некий любопытный аспект понимания предмета «пространства» равно дано раскрыть и нечто проблеме «предела возможностей перцепции». В частности, в подобном отношении нашему собеседнику В. Кареву дано настаивать, что «точка может быть введена как минимальный элемент фиксации перцептивных факторов», а не посредством рефлексивно базированных возможностей понимания. Тогда дабы построить и некое основательное суждение по отношению данного предмета, полезно предпринять и тщательное исследование всей совокупности возможностей восприятия, но поскольку в нашей задаче не в такой мере важен анализ методов, используемых восприятием в таких целях, то - мы и позволим себе исходить из некоего условного представления.

Тогда мы позволим себе допущение возможности существования и равно же нечто «минимальных концентраций» восприятия, исключающих какое-либо материальное присутствие, но допускающих присутствие другого порядка, положим, что и «пространства самого по себе». В таком случае и как таковой функционал восприятия позволит отождествление здесь же и как своего рода «отсекающая процедура» – а именно, как управляемая чувственная фиксация признаков объекта. В процессе подобного рода «управления» и появляется возможность «увидеть» уже не материальный источник стимуляции органов чувств, но, собственно, - и нечто сугубо «пространственный» источник стимуляции рецептора. И, какая удача, как таковому наблюдению подобной возможности и дано происходить в момент, когда мы сфокусированы на наблюдении элемента, уже минимально различимого нашим восприятием.

Если опустить здесь анализ процедуры восприятия, а он вряд ли полезен для решения поставленной задачи, то из всего этого и дано следовать уже нечто любопытному «свойству пространства» – как таковому расширению области презентации пространства для восприятия, выходящему за пределы «более точки», дано затмевать и собственно пространство как объект наблюдения. То есть - нам дано наблюдать и своего рода эффект «перерождения», пусть в чем-то похожий на фазовый переход или, скажем, на процесс образования алмаза из графита в условиях приложения сверхвысокого давления. А отсюда и дано следовать, что подобному эффекту уже дано предполагать ощутимость не только перед функционалом перцепции, но и в отношении иных, положим, сугубо физических возможностей фиксации или регистрации такого явления. Тогда в продолжение подобной постановки вопроса те же события на микроскопическом уровне и позволят признание как взаимодействие материи только с пространством, когда не на данном уровне - то и материи между собой, пусть и с участием пространства.

Теперь следуя «логике» подобного анализа мы и позволим себе отождествление подобных представлений как принадлежащих еще одной специфической схеме «лишения нейтральности» пространства. Если это и так, то равно и как таковую принципиальную несостоятельность для предлагаемого нами подхода подобного рода идей и следует определять как основание для непременного исключения мысли о возможности «выделения пространства как формы микроуровня» средствами восприятия.

Но, в таком случае, каким же образом дано формироваться и как таковому рецепторному опыту «ознакомления с пространством»? Любым образом, такому опыту и дано строиться лишь непременно и посредством воспроизводства при помощи рефлексии той группы эффектов, что связаны с возможностью констатации наличия полостей в составе материальных форм. В подобном отношении тогда и то же «нахождение в атмосфере», а равно и в любой иной сфере, понимаемой в смысле обеспечивающей предоставление «места расположения» также будет представлять собой и ситуацию пребывания в пределах некоей «полости». В подобном отношении и тому же совершению человеком (скорее всего, и равно же животным) всякого рода перемещений, размещений, переносов дано порождать во владеющем им сознании и тех же идей «занятости» и «свободы от занятия» разного рода мест. А отсюда той же последующей рефлексии и дано строиться на том, что как таковой (или, напротив, - общей, обобщенной) возможности полости уже не дано составлять собой и нечто полость лишь некоего вполне определенного материального тела. Кроме того, идее «полости» дано обнаружить и корреляцию с нечто предметом объектов, каким-то образом наделенных спецификой лишь относительной пустоты - тем же облаком или его практически прямым повторением в виде «клубов дыма».

В таком случае, соединяя воедино подобные свидетельства, человек и обращается к сопоставлению таких условий, как условия предела полости и - специфика ее локуса, что и наводит его на мысль тогда и о нечто бесконечном разнообразии вариантов задания пределов полости собственно в силу многообразия возможностей их материальной реализации. И одновременно такой мысли дано приходить и в сопровождении идеи, что функциональность задания условий локуса полости уже практически не инвариантна. А тогда задание локуса полости, с одной стороны, явно различно и, с другой - предполагает и хотя бы две подобные возможности, - или задание посредством констатации факта той же возможности перемещения в полость некоей материальной формы, или - здесь же и обрамлением полости той же особой фигурой ее пределов (геометрической формой).

А на основании подобных представлений, тогда уже в последующем теоретическом синтезе, положим, в науке «геометрия», и происходит универсализация полостной сферы одновременно и с построением гиперполости, допускающей беспредельное расширение качества «структуры» полости - как в возможности продолжения, так и углубления. В любом случае подобные теоретические схемы и определяют гиперполость тогда и под углом зрения, что для тенденции любой возможной интенсификации «структуры» полости невозможны и какие-либо условия внеполостностного порядка, наделенные способностью и наложения на нее своих ограничений. И даже идеи современных геометрий о «самозамыкании полости» (схождения параллельных линий и т.п.) не представляют собой идеи замыкания полости средствами не полостностного происхождения. Описательные идеи «пространства» как представляли собой средства описания полостностных эффектов, так и продолжают удерживать лишь непременно данную специфику.

Но самое существенное, что такое качество как «объем», появляющееся как специфика «структуры» полости, обращается универсумом не только пустого пространства, но и объёмной действительности тела. Таким образом, свойству объема и дано обнаружить его идентичность - что в той же возможности приложения к полости, что - тогда и к нечто же выстраивающим подобные полости или просто совмещаемым между собой физическим телам в пространстве. В результате свойство объема и обнаруживает качество пренебрежения теперь и условием актуального наполнения объема.

Огл. Внешний для пространства порядок задания членения

Как бы то ни было, но и любое суждение о реальности всякой физической формы, а равно и нечто условия «объема», казалось бы, и дано обратить ничтожным теперь и приему физического моделирования движения – представлению, толкующему движение тела как сумму «движений его точек». В таком случае нам полезен и анализ проблемы, в какой же мере как таковой структурной организации физического тела и дано оказывать влияние на ту же возможность его отождествления по отношению пространства. Положим, здесь допустимо представление двух положений - положения, когда полная картина изменений фактически несущественна, поскольку все изменения на микроуровне совершаются согласованно, и - другого порядка поведения тела, когда нечто доминанта действия (движения), выделенная как общая всему телу и обнаружит далеко не одинаковый порядок соотнесения с ней событий, происходящих с фрагментами тела.

Тогда в первом случае условному исходящему из правомерности редукции пониманию тела «точкой» и дано не изменять его смысл вплоть до момента, когда собственно характеру перемещения уже дано способствовать выделению в составе тела и некоего его аспекта (например, это тело толкает другое тело лишь одной из своих поверхностей). А до наступления такого момента тело по отношению к вероятному соучастнику коллизии равно позволит и обращение на него того характерно справедливого толкования, что и представит такое тело как нечто никак не выделяющее какого-либо признака «пространственной реальности» или - представляющее собой «материальную точку». Подобному пониманию и дано составить собой прямое основание для устранения в схемах «задания свойств» того же реального объема тел и приведения фактора пространства по отношению возможности их взаимодействия не более чем к условию «расстояния», о чем говорилось и в приведенном в начале нашей работы замечании А. Кожушко.

Совсем иную картину дано наблюдать теперь уже в случае сопутствующего изменению пространственного положения тела относительно внешнего тела и изменения взаимного положения его элементов. В этом случае тому же разбиению тела на структурные фрагменты и дано продолжаться вплоть до возможности отождествления каждого из этих фрагментов тогда и в значении же относительно стабильной структуры. Однако если телу дано располагать и достаточно низкой вязкостью (такова классическая жидкость), то здесь на деле правомерно предположение и того порядка, в условиях чего и собственно движению подобного тела дано представлять собой движение его точек, если, конечно, забыть, что минимальным пределом размеров таких точек все же следует определять размеры молекулы. Но и телам, наделенным более высокой вязкостью, чем классическая жидкость (положим, это смолы) также дано обнаружить наличие и относительно стабильных крупных фрагментов объёма, и в таких телах тогда и полную точечную модель изменений, при всей ее справедливости, следует признать и несколько избыточной.

В итоге характерно справедливой и правомерно признание такой оценки: большей сложности отношений тела дано представлять собой и одновременно условие большей сложности структуры пространственной схемы такого тела. Пространству как назначаемому на роль представляющего собой условие многообразия и дано обращаться производной меняющейся стабильности отношений в материальных структурах, и потому сложность пространства и нельзя назвать собственно свойством пространства, хотя всякой такой сложности дано предполагать возможность отображения и посредством той или иной фигуры или конфигурации фрагмента пространства. Пространство, в силу его континуальности и индифферентности к любому совершаемому над ним разбиению, готово предоставить любые возможности структурирования для тела по критерию «объёмности» и «характера объёма».

Помимо того, теперь и для математического представления пониманию движения тела как движения всех его точек дано обрести и нечто функцию модели, прямо позволяющей приложение к описанию движения равно и математических методов исчисления бесконечно малых. В смысле же физического взаимодействия наши представления не иначе, как останутся замкнутыми и на некие конкретные элементы объема, в силу специфики той или иной регулярности объемной организации и допускающие возможность представления или посредством концентрированного точечного выражения, или - тогда и как нечто «полного объема».

Огл. Физический реализм «чистых видов» положения в пространстве

Физику еще и потому отличает признание пространства нечто большим, нежели чистая идеальность, что и сама собой возможность исследования действительности физического объекта - это и любым образом комплексное исследование как пространственных, так и характеристик времени. Дано ли, мы позволим себе постановку следующего вопроса, тому же физическому условию уже непременно и нечто совместного действия на физические тела факторов «пространства» и «времени» налагать и нечто особую специфику на картину, чему уже дано открываться и при задании характера части пространства относительно непротяженной во времени «даты» (или - «точки» времени)?

Для понимания собственно постановки такого вопроса или - лежащего в ее основе предмета мы и позволим себе использование следующей иллюстрации - анализ такой возможности, как функционал или «порядок производства» фотосъемки. Тогда, когда нам дано использовать уже готовый фотоснимок для просмотра, мы, в таком случае, и склонны воспринимать изображаемый на нем комплекс объектов непременно и как структуру любым образом расположения в пространстве, но - не размещения объектов во времени. Для нас способность фотоснимка к запечатлению определенных предметов - это непременно и способность передачи составляющих комбинацию объектов на положении «неподвижных». В то же время из теории фотодела мы каким-то образом знаем, что фиксация изображения на пленке (то же самое - на современной зарядовой матрице) предполагает и соблюдение времени выдержки, и здесь подобное как бы «навязываемое» сторонним знанием представление и не позволяет нам прямого соотнесения фотоизображения и как такового пространства. Тем более что и тем же ночным съёмкам на условии длительного времени выдержки равно дано послужить тогда и явным же усилителем подобных сомнений.

Представленная здесь иллюстрация и позволяет вынесение следующей оценки: стоит нам внести в рассуждение многопозиционный по отношению пространства фактор времени, то это сразу же и фокусирует наш анализ на предмете деятельности объекта, а не на присущей ему позиции в рамках специфической моделирующей функции сиюминутного «среза». Но - теперь уже вне подчинения подобной специфике и как таковой идеализации объектов вне времени равно дано предполагать отождествление и как нечто необходимому условию того же определения пространственной позиции объекта - или как бы пространственного положения «в чистом виде». И на подобном фоне тогда и любое иное представление - это и тем или иным образом и нечто лишь «вторичная форма» определения той же возможности укоренения объекта в мире, так или иначе, но предполагающая и «первичное» в ее отношении как бы «сопутствующее» аналитическое выделение исходных здесь условий пространственной определимости.

Отсюда и нечто «чистое» положение в пространстве и следует определять как модель или схему, собственно и позволяющую отображение приданного объекту объема некоего ресурса, но - никак не обстоятельства тогда уже и использования такого ресурса объектом. Анализ на уровне не более чем «наличия ресурса» - это и есть анализ как бы некоего «запаса», никак не позволяющий обращение и каким-либо анализом собственно развития событий. Или - изучение «ресурсной базы» это - никак не изучение и как такового хода событий, что только лишь как ходу событий и дано определять такую специфику, как, положим, то же «выгодное положение». Исходя из этого, мы и позволим себе утверждение, что анализ положения тел в пространстве – это анализ положения вещей вне условий событийной актуализации этого положения, и в такой исходной формалистической простоте и дано состоять собственно ценности такого анализа.

Огл. Реальность пространства

Если как таковым качеством пространства и понимать нечто совершенную «пустоту», то - чему именно дано обращаться и теми же основаниями, позволяющими констатацию действительности пространства? Конечно, о как таковой действительности пространства все же следует судить на основании не более чем неполной индукции, исходящей из представления о разотождествлении средства заполнения заполняемому объему. Также как принципу «пространства» дано предполагать определение и как нечто развитие любым образом лишь имитационной «структуры» полости, то - в точности так же пространству дано предполагать определение и как доведенное до крайности разотождествление заполнителя нечто подлежащему заполнению.

Однако той же физике присуще и представление о реальности неких параллелей между теми же заполнителем и подлежащим заполнению. В подобном отношении то ли это нечто невесомое, как обладающее массой нулевой величины, то ли это прозрачные среды и пересекающие зоны их размещения поля, то ли это растворители и растворяемые в них соединения. Для физики всякий заполнитель, пусть, нередко тогда же и характерно отдаленно, но - он равно и обладатель известного сродства к тому средству образования полости, что ему и дано заполнить.

Однако теперь уже для онтологического подхода вряд ли возможна и постановка вопроса, когда само собой распространение некоей формы материи определяется как зависимое от распространившейся ранее в том же объеме другой формы материи. Тем не менее, для как таковой физики всякая проводимость - это «функция проводника». Напротив, онтологическому взгляду в анализе подобной проблемы не обойтись и без развития теории такой формы как «материя»; но и как таковыми как бы «чистыми» тогда и возможно признание лишь тех ее форм, что в их возможности распространения тогда же в состоянии оперировать и как нечто «прямые» заполнители свободных объемов. (Хотя понятно, что и как таковая характеристика «свободный» объем - она же и непременно некий релятивный признак.) Но и здесь, в силу тех же чувственной и метачувственной (подлежащей инструментальной регистрации) объективности материальной формы тогда и дано объявиться и нечто представлению о переносимости подобной объективности и на характеристику «свободы распространения» материальной формы как таковой. А далее подобному обстоятельству равно дано допускать и совмещение со спецификой, что для присущей нам способности интерпретации немыслимо понимание действительности характеристики вне существования предоставляющего подобную характеристичность источника. Тогда именно в подобном смысле, в отношении неизбежно подставляемого нашим (но, конечно, не субъективно «нашим») стереотипом «источника», и дано открыться той же возможности утверждения уже о нечто «реальности существования» пространства.

Огл. Философская прогностика на основе пространственной модели

Характерно существенный объем результатов следующих из предпринятого здесь анализа онтологической специфики предмета «пространства» и позволяет постановку вопроса теперь и о предмете как такового функционального качества таких результатов. Или - здесь возможна и постановка вопроса, а каким именно условиям либо аспектам как таковых характеристик пространства или - той же активности по отношению к пространству дано предполагать еще и возможность предопределения или предсказания исходя теперь из сугубо онтологического истолкования предмета «пространства»?

Вполне естественно, что подобного рода характеристики прямо позволят использование и как критерии оценки той же обоснованности включения условности «пространство» в различные схемы, предлагаемые тем или иным направлением предметного познания. Предположим, физика (этот пример нам хорошо знаком, его не стоит даже называть), обращает пространство не в пассивное, но - теперь уже в действующее начало одного из описываемых ею преобразований. В таком случае физическое познание и позволит оценку уже как нечто характерно отвергающее выдвигаемые здесь положения о нейтральности, континуальности, междоусобной неопределимости фрагментов пространства. Если физика, как и показывают прямые примеры предлагаемых ею схем, и ограничивается лишь структурированием материальных форм, но - не исследует характера фактически и определяемой подобным образом специфики «неоднородности пространства», то отсюда и дано следовать некоей оценке прокладываемого ею «вектора» физического анализа. А именно, в подобном отношении физическое познание и позволит признание как допускающее задание и нечто «условия в статусе реальности» вне опоры данного представления тогда и на возможность инструментального проникновения в подобную реальность. Пусть для физических представлений пространству и дано не иначе, как растягиваться и сжиматься, но добиться от физики предъявления и некоего «инструмента проникновения» в подобного рода процессы «растяжения и сжатия» уже и характерно вряд ли реально.

Собственно изложенному здесь пониманию и дано лежать в основании нашей оценки предмета, чему именно дано составить тот же предмет философской прогностики на основе философской схемы пространства. Философии или ее подразделу «философской онтологии» и дано содействовать обретению такой возможности, как прогностические предположения в отношении такого функционала познания, как уровень эффективности моделирующих связей интерпретации, в том числе, и по отношению объема возможностей нечто концепции «пространства». А в представлении подобных предположений ей не обойтись и без подобающего анализа «сложности системы» и задаваемых ею зависимостей. Тогда если и ожидать подобных прогнозов от предложенной нами схемы, то здесь не обойтись и без обращения к существу такого рода специфики, как «простота», «нейтральность» (напомним, ее важным началом и правомерно признание «симметрии») или «отторжение изменения». Если подобная специфика - она же и специфика само собой пространства, то спецификой теперь уже материальных форм и правомерно признание таких привходящих, как «неоднородность», «активность», «координация» (упорядочение течения взаимодействия). Но если вслед за проблематикой физических схем как бы «простого» порядка позволить себе интерес к специфике и своего рода «комплексов», то здесь следует обратить внимание и на такие привносимые ими привходящие, как «стабильности», «отзывчивость для совершения трансформации» и т.п.

Тогда что именно и дано означать подобного рода «прогностическим предположениям» философского анализа? Со стороны философии здесь явно возможен анализ и предсказание развития ситуации теперь уже в условиях «смещения реперов» в собственно системах интерпретации. Положим, задачей подобного прогнозирования правомерно признание и той же оценки обоснованности «снятия нейтралитета» с любого ранее определяемого как нечто «нейтральное» и - внесения предложений, не приведут ли подобные изменения не более чем к переносу «поля нейтралитета» не более чем на некий следующий («лежащий ниже») уровень. Равно ничто не препятствует и предложению со стороны философии теперь и оценки, что предпринятое неким направлением познания «снятие нейтралитета» вряд ли оправдано, и последующему развитию познания дано породить и представление о неких содержании или порядке собственно составляющих собой источник влияния, что в настоящий момент познание вынуждено приписывать и нейтральной сфере.

Конечно, предложенному здесь пониманию функционала философской прогностики дано обнаружить и такой недостаток, как пока что характерно грубое и непомерно общее понимание подобной возможности. Но если, в развитие понимания, предложенного М.Б. Туровским, и определять философию как само собой культурологическую рефлексию, то ей и не дано строить каких-либо иных прогнозов, помимо тех же прогнозов развития культурной ситуации или каких-либо ее проективных отражений.

Огл. «Рассеяние» - одна из прямых «функций» пространства

Согласно нашей оценке, пространству равно дано располагать и такой существенной спецификой, как типологическая принадлежность нечто группе «средств реализации рассеяния». Собственно условие принадлежности пространства подобной группе мы и позволим себе исследовать посредством противопоставления отличающего его в этом отношении объема возможностей тогда и объему возможностей другой подобного рода равно «нейтральной» формы по имени «время».

А в как таковом ведении подобного анализа мы и позволим себе следование допущению, что нам не дано и другого порядка конституирования пространства и времени, помимо комбинаторного порядка. Так, для интуитивного понимания, время для человеческого познания - это и нечто лишь непременно единственная анизотропная ось, но, тем не менее, куда более правильным подходом здесь правомерно признание и построения следующей схемы.

«Пространству» и «времени» в рамках анализа рассеяния и правомерно предоставление нечто же места, где и дано бытовать нечто процедурным формам, или - порядкам, определяющим условия протекания преобразования. В таком случае время - тогда и есть нечто формат специфической сугубо бинарной процедуры: было – стало. Времени уже никак не дано определять, что именно удалось унаследовать, но - дано определять, что унаследование, так или иначе, но - смогло состояться. Здесь неважно, в каком порядке и как именно «растение произросло из семени», важно, что было семя, а стало - растение.

В этом отношении теперь уже изменению присутствия в пространстве и дано обнаружить явно большую распространенность, нежели некий не более чем бинарный порядок - в любом случае это изменение и есть нечто форма многомерной трансформации. Тогда и как таковым истоком такой специфики и правомерно признание собственно качества пространства представлять собой нечто платформу для реализации комплекса связей, - здесь как бы самому наличию многообразия форм связи и дано исходить из собственно условий пространства. Напротив, если времени и дано обращаться продуктом реализации комплекса связей - тогда это и результат не более чем многообразия бытности во времени. А отсюда и «точка» для пространства - это и никак не данность его бытия, но - не более чем редуцент.

И в подобном отношении пространству и дано располагать качеством той единственно возможной платформы, чему дано предоставлять и как таковую возможность наращивания объема связей физических форм. Для нас данному положению и дано означать наличие у пространства функционала «рассеяния» - пространство есть нечто, что прямо допускает возможность рассеяния. Из числа фундаментальных онтологических форм невозможно выделение и чего-либо иного, что допускало бы отождествление и как собственно источник «возможности рассеяния».

Огл. Пространство как «объем» реакции

Определенный интерес равно дано обнаружить и проблеме нечто статуса пространства тогда и как характерного элемента структуры события. В данном отношении весьма любопытной и дано оказаться оценке, предложенной П. Полонским:

Констатации того, что пространство и время – априорно данные нам формы восприятия действительности (по Канту) в наше время тоже уже недостаточно. Коротко говоря, если бы они были уж так априорно и непосредственно данными, мы бы не смогли построить и физические модели пространства и времени с совсем интуитивно не очевидными свойствами.

Встает вопрос, формы чего эти пространство и время? Высказываю гипотезу, что ответ следует искать в физиологии восприятия человека.

Поясню примером. Если представить себе существа с интеллектом, сравнимым с человеческим, но с принципиально иным набором органов чувств, то их представления о формах существования материи, а если точнее, то о формах восприятия действительности, – будут совсем другими, чем у нас. Представьте себе существо, лишенное нашей телесной определенности, то есть с такой скоростью обмена веществ, которая существенно превышает его скорость обмена информацией со средой. Такое существо не может составить понятие «своего тела». Строго говоря, тело у него есть, но оно само его сможет познать только как абстрактное понятие, а не как априорно данное ему. Соответственно, существо, вероятно, было бы лишено осязания как органа чувств и ощущения пространства – как априорной формы материи.

Если и исходить из существа предложенной идеи, то пространству и дано ожидать отождествления тогда и как нечто непременно же «более инертную» форму, нежели материальное взаимодействие, предполагающее и характерную скорость исполнения. Хотя исходная идея и относилась к человеку, но подобного рода соотнесению вполне дано допускать приложение и к порядку воспроизводства физических явлений. И тогда если некоему физическому образованию и дано предполагать размещение в чем-либо, то - тогда любым образом этому оператору размещения следует располагать и большей инерцией, нежели собственно подлежащее размещению. В противном случае не дано происходить и собственно размещению, вместо чего дано иметь место и какой-либо форме прямого или косвенного контакта. Поскольку для пространства, если оно существует, равно обязательна и способность размещения любой материальной формы, а перемещению материальных форм дано происходить и сколь угодно медленно, то отсюда пространству уже дано предполагать отождествление тогда и как нечто возможности абсолютной инертности. Подобного плана «абсолютной инертности» и дано представлять собой в известном отношении то же качество, что и определяемая выше «нейтральность» пространства, а именно - обращаться отсутствием у него исходя из собственной инертности и какого-либо влияния на развитие взаимодействия материальных форм. Но и время в отношении развития взаимодействия материальных форм равным же образом нейтрально, но ему в подобном отношении дано представлять собой и нечто «абсолютное изменение».

Огл. «Зондирование» пространства

Если пространству все же не дано принадлежать материальной природе и, более того, и существовать отдельно от материи, то в связи с этим тогда и дано объявиться возможности теперь и постановки вопроса о «полном устранении» материи из фрагмента пространства и обретения из этого тогда и «пространства в чистом виде»? Более того, такой несколько «суховатой» постановки подобной проблемы дано вторить и ее постановке в свободной форме, столь удачно обозначенной А. Кожушко:

Вот к Вам ворвался очередной изобретатель и принёс коробочку с кнопочкой. Утверждает, что эта коробочка – «Универсальный удалитель всего». Удаляет абсолютно всё из заданного объёма пространства (того самого объёма, что внутри коробочки). Как Вы проверите, работает ли эта штуковина, или нет? По каким признакам Вы определите, что внутри коробочки образовался «незаполненный объём», свободный от материи?

На наш взгляд, несмотря на иронию, звучащую в постановке вопроса, все же подобной проблеме дано предполагать и возможность разрешения, в данном случае исходя из представления о пространстве как о системе «экологических ниш». Тогда и любого рода операцию по «очистке» пространства и появится возможность представить как отдельную операцию лишь по отношению одной из реализуемых в данном фрагменте пространства «ниш» присутствия материальных форм. С другой стороны, и в принципе здесь правомерно признание невозможным такого способа тестирования подобного рода «пустоты», что не использовал бы материю и как физическое начало средства регистрации событий внутри подобной пустоты. Но и место пространства идеально свободно лишь тогда, когда все находящиеся лишь непременно вокруг такого места средства регистрации тогда уже любым образом «молчат».

А на деле в роли такого рода средства тестирования или «зонда» и возможно использование лишь динамического объекта, то есть материальной формы, генерируемой тестирующим устройством и - полностью поглощаемой пределами (стенками) полости. И одновременно от подобного средства зондирования равно потребуется и наличие качества той же «показательной реакции» на присутствие заполнителя. И тогда в подобной связи невозможно не вспомнить и тот же физический принцип «скорости света в вакууме», отличающейся по величине от скорости света во всякого рода прозрачных средах. Здесь собственно факту достижения максимального значения такой скорости и дано указывать на действительность вакуума.

С другой стороны, - здесь, по сути, нам приходится повторяться, - для физики «вакуум» это есть и лишь состояние относительной свободы, на практике - лишь форма условной пустоты, где рассеяние, в частности, атомарной материи столь незначительно, что не мешает распространению электромагнитной волны. Тогда уже в силу подобной специфики и как таковую фиксацию «пустого пространства» и следует признать проблематичной, а равно, в силу этого, и сложной в части технической реализации. Здесь лишний раз и следует подчеркнуть - каждая разновидность «наполнителя» пространства - это и своя специфическая задача и как таковой техники фиксации такого присутствия.

Огл. Физическая природа «систем отсчета»

Исследованию отношений физической действительности и такой данности как «пространство» равно невозможно обойти и возможности той или иной попытки углубления в комплекс проблем действительности систем отсчета. Если оценивать положение какого-либо окружающего нас простого предмета в пространстве, то вряд ли можно забыть о движении Земли по своей орбите вокруг Солнца; благодаря чему движению и мы сами, и предметы вокруг нас за минуту преодолевают расстояние в 1800 км. В таком случае, если и исходить из уже предложенных нами принципов, то в чем именно и следует признать тот же предмет открытия Н. Коперника?

Конечно же, результат Коперника - доказательное подтверждение оптимальности только той схемы взаимодействия небесных тел, что и восходит к природе физических носителей телесности. Здесь как таковая логика физической схемы и позволяет представление гравитационного поля более массивного объекта как более сильного, откуда и взаимодействие гравитационных масс будет предполагать признание и взаимодействием более сильного гравитационного поля с прочими источниками гравитационных полей. С нашей же позиции «нейтральности пространства» безразлично, что именно, какому из физических тел и дано предполагать отождествление как «движущемуся», а какому именно - как неподвижному. Собственно в развитие подобного представления и правомерно согласие с тем же исключением из анализа пространственных отношений как такового признака нахождения исследуемого тела в той или иной динамической координации с другим телом (или телами).

Огл. Соотнесение и регуляризация «внутри» пространства

Для формулируемой нами концепции обустройства пространства правомерно признание существенным и нечто попытки исследования характеристик, указывающих на качество объекта обращаться и пребывающим внутри другого объекта. Дано ли нам, положим, задавать такую специфику, как присутствие волка «внутри» ограждения из красных флажков, ведь его возможности равно позволяют и элементарное преодоление такого препятствия? Или - если и предпринять такое явно иррациональное действие, как затопление полотняного мешка в воде, то - это никак не способствует нам в решении такой задачи, как набор воды (хотя это и возможно «методом отжима» теперь уже мешка как мокрой тряпки).

А на теоретическом уровне анализ такой проблемы, как возможность вхождения тогда и следует открыть попыткой установления такого различия: скорее всего, правомерно предположение и о наличии двух разных вариантов реализации вхождения, – вхождения как соотнесения и вхождения как фиксация. Если мы говорим, что «за забором гуляет кот» или «дым наполнял шалаш», мы здесь судим лишь о соотнесении – стены хибарки и забор это всего лишь пространственные маркеры большего объёма, нежели те самые «кот» или «дым». Здесь и дано иметь место не более чем размерному соотнесению, собственно показывающему, что некий размещенный внутри объект отличают и существенно меньшие характеристики габарита, нежели окружающий его объект.

Случай «фиксации» - он же и случай построения характерно иного типа связи, нежели «размещение в» посредством реализации условия соотнесения. Здесь дано иметь место и такого рода реализации оператора размещения, чему каким-то образом уже дано обнаружить и специфику непроницаемости для заключенного в нем объекта. Благодаря этому нам и дано располагать всякого рода средствами хранения или удержания в охраняемом положении.

Но и такие механизмы все же вряд ли связаны с как таковым пространством, как они явно связаны с распределением пространственных ниш для разнесения по ним и неких разновидностей материальных образований. Такие механизмы сугубо физические и потому и не предполагают какого-либо исследования при как таковом анализе проблематики пространства.

Однако и в целом проблеме пространства помимо ее пересечения с физической спецификой дано обнаружить и пересечение с проблемой разнообразия геометрических форм, собственно и определяющих собой разнообразие объемных структур. Различие в геометрической форме при совпадении прочих характеристик - это и прямое основание для разотождествления неких объектов. Или, исходя из этого, геометрическая форма и позволит отождествление как нечто характеристика, по условиям чего и происходит распределение некоего «количества объема» по элементам членения этого объема, упорядоченного по принципу некоего структурного распределения.

При посредстве «геометрической формы» тому же признаку «условие объёма» и дано обрести теперь и нечто в его смысле вторичную специфику совместимости, уже никак не связанную с понятием «объём» как неким представительством однородной конгломерации. Подобного рода норматив совместимости тогда и правомерно связывать с той же целевой функцией «распределения объёма», опять-таки, обслуживающей некое внешнее востребование объёма (обычно – физическое). А в силу этого дано иметь место и той же возможности констатации различия в представительстве «объёма» – в одном случае представительстве сугубо номинальном, в другом – развитом в силу наличия у некоего объёма и не номиналистической специфики.

Отсюда и нечто объем уже как того или иного рода «локальный объем» и следует толковать как позволяющий воплощение нечто бинарной специфики - как номинальной «величины объема», так и его структурного представления уже посредством замыкающей такой объем «геометрической формы». И если «величина объема» - это носитель такой специфики, как нечто однородное множество элементов, образующих данный объем, то «геометрическая форма» - тогда и определитель протекания физического взаимодействия некоего внешнего объекта с данным объектом.

Огл. Пространство - носитель модальной специфики

Теперь, в момент явного приближения к окончанию предпринятого нами анализа, нам равно полезно понять, к какой именно сфере все же правомерно отнесение предмета «пространства» - к сфере реального или идеального? Конечно, пространство это реальность, наличествующая перед лицом всех иных форм представительства физической действительности, но отличающаяся от них тем, что она же явно не располагает и возможностями «связывания» и «выделения». Тому же замещению участка пространства никоим образом не дано обращаться каким-либо его связыванием, или тем, чему уже дано «увлекать за собой» данный фрагмент пространства, где относительно как такового пространства этому средству замещения и дано вне какой-либо обусловленности как воцаряться в данном пространстве, так и покидать его.

Далее нам равно не помешает и постановка вопроса, а что именно дано означать для физического тела тогда и такой его очевидной особенности как равно и нечто «собственная» специфика данного тела? Такой анализ и следует открыть принятием положения, что для физического тела признак объема - никак не нечто «сама собой» специфика, но, любым образом, специфика возможности участия во взаимодействии.

При этом признаку объема не дано предполагать отождествления и как нечто производному признака плотности - подобная оценка возможна лишь в случае унификации для всех тел и всех аспектов задания им условия плотности. В таком случае, каким же именно смыслом и дано располагать для физического тела его квалифицирующей характеристике «величина объема», если и как таковое значение подобного показателя существенно лишь для взаимодействия данного тела с каким-либо иным телом?

Тогда здесь и остается возможность построения лишь следующей связи, - какой именно способ и не предполагал бы использования для задания точной меры некоей специфики, все равно, и само собой определению такой меры дано иметь смысл лишь в случае возложения на нее и функции однозначного идентификатора объекта. Отсюда и перенесение как такового непременно внешнего порядка задания признака объема на как таковую специфику подобного признака - это вряд ли правильное предложение.

Тогда уже в развитие такой схемы и правомерно признание уместности теперь и представления оценки такой ситуации, как признание эквивалентности неких подлежащих сравнению объемов. Как бы то ни было, но «одинаковый объем» - это и тот же самый физический эквивалент объема. И равно и определение для объема того или иного размера само собой величины такого объема - это и любым образом использование неких физических средств измерения. Отсюда и всякому суждению о предмете «эквивалентности объемов» равно дано опираться и на представление о стабильности (несжимаемости) физических носителей объёма. (Хотя здесь не обязательна и реализация лишь объемных форм, поскольку подобному моделированию дано удовлетворяться и реализацией физического носителя расстояния.)

С философской же точки зрения здесь все же важно не упускать из виду следующего - дано ли как таковому пространству равно предполагать отождествление и как структура связей (отношений) между составляющими замкнутую систему объектами? Здесь уже следует напомнить, что нам в предложенной здесь схеме дано было определять пространство собственно посредством приложения к нему таких норм, как «симметрия», «континуальность» и «нейтральность». Отсюда для подобного рода фундаментального философского представления аспект «разомкнутости» (вовлечения в систему внешних связей) и дано формировать лишь одному из данных условий, а именно - континуальности. «Симметрия» и «нейтральность» представляют собой определенные конечные условия, когда, в отличие от них, «континуальность», если условно и приводить к подобному началу равно и специфику «задания габарита», уже не позволит отождествление и как нечто порождение той или иной конечной реализации. Тогда в развитие подобного положения само собой пространству и дано допускать отождествление тогда же и как структуре связей, где двум образующим ее условиям уже дано выстраивать некую замкнутую систему, а одному - разомкнутую.

Еще одной существенной проблемой образуемой здесь онтологической схемы правомерно признание и характерной проблематики такой условности, как «действие». Пространство в том качестве, в чем ему и дано найти отождествление в предложенной нами схеме, было описано как не владеющее какой-либо возможностью осуществления взаимодействия, что само собой отличает те же физические объекты; но оно равно предполагало отождествление и как нечто «ресурс» - то есть своего рода «состояние совместимости» с материальными объектами. Однако все же если допустить возможность и известного изменения как такового определения функции действия, дополнив объем данной типологии тогда и возможностью совместимости, то в подобном отношении и пространству дано обнаружить «способность действия».

В таком случае не помешает допущение и такого рода возможности различения - выделения нечто «широкой возможности» воздействия и на ее фоне тогда и некоей возможности «прямой модификации». Тогда и пространство - это никоим образом никакое не «средство модификации», но - не более чем некий «источник влияния», чьему востребованию и «впитыванию» физической средой и дано модифицировать лишь составляющие этой среды, но никак не как таковое пространство. Собственно лишь в подобном смысле и возможна само собой констатация «влияния» пространства на действительность.

Равно данному анализу не следует пренебречь представлением оценки тогда же и следующей проблемы: а чем же именно и правомерно признание тех же сугубо «частных» особенностей того или иного объекта в смысле его позиционирования как нечто вовлеченного в связи и отношения пространства? В подобном отношении на некий отдельный объект со стороны пространства и дано иметь место наложению таких специфик: (1) положения относительно стороннего объекта, (2) открытых для его элементов пределов «растекания», попросту определяемых как «габариты данного объёма» и (3) регулярности организации внутренних элементов объекта, положим, выражающейся в специфике «плотности». Пространство характеризует объект в части его пространственных связей, вычленения под этот объект части пространства и упорядочения собственно связей объекта.

Первому из указанных здесь признаков, в зависимости от его значения для данного объекта дано составлять собой как нечто собственную специфику данного объекта, так, равно, и нечто продукт внешнего влияния (собственным он может быть в случае порождения такой связанностью существенных последствий, как, например, в случае положения Луны относительно Земли). Признакам (2) и (3), дано составлять собой, что естественно, лишь нечто собственную специфику того или иного объекта. Отсюда объект, как правило, все же и как-то самодостаточен относительно комплекса своих пространственных признаков, где лишь нечто достаточно незначительную часть его пространственной специфики правомерно отождествлять как «модальную».

Огл. Моделирование пространства как аналитического результата физического познания

Поскольку как таковой предмет нашего анализа и дано составить нечто «пространству в собственном роде», то по отношению к подобной постановке вопроса любопытно понять, а чем именно в таком случае и дано оказаться условию «исключения из рассуждения времени». Если исходить из некоей очевидной оценки, то самой специфике такого анализа и дано означать, что такого рода построению картины действительности не дано наделять эту картину и хоть сколько-нибудь способностью показа течения изменения. Здесь как таковым объектам дано лишь «пребывать» в некоем положении, но - не располагать функциональностью, позволяющей изменение характеризующей их специфики. Собственно в силу само собой задания условия среза времени «на дату» объектам лишь и дано разделять между собой пространство и граничить друг с другом, не подвергая друг друга взаимному влиянию. В силу этого и как таковому состоянию соприкосновения объектов не дано нести здесь и какой-либо характерной окраски (скажем, «синтеза» или «разъединения») и объекту не дано обращаться и какой-либо «стороной» каких-либо обстоятельств, но - представлять собой лишь элемент или фрагмент в известном отношении «стабильной» структуры.

Тогда и физические тела, представленные посредством подобной редукции, непременно вынуждены распрощаться с их качеством естественной физической неисчерпаемости, а потому и сохранить за собой лишь возможность выражения в порядке представительства не более чем «чистой линии» присущего им признака. Отсюда и как таковая попытка выделения пространства как нечто «чистой» формы - это равно и схема устранения из картины мира нечто же «чистой» формы времени. Собственно отсюда нашему анализу и дано было видеть действительность пространства уже непременно как нечто такого рода данность, чему не дано испытывать и какого-либо сдерживания лишь за исключением происходящего со стороны его собственной природы.

Тем не менее, онтологическая реальность пространства теперь уже как привходящего в виде доказательного подтверждения его действительности - это и нечто неполная индукция, восходящая к множеству случаев заполнения объема различными материальными формами, чему и дано обнаружить убедительность в части инвариантности условия «объем» по отношению любого из его носителей. Но, в таком случае, возможен ли здесь и такой способ подтверждения обособленности материальных и пространственных феноменов, чему было бы дано опираться и на некое рассуждение, покоящееся на неких теоретически заданных постулатах?

Как нам представляется, подобного рода постулатом и возможно избрание тезиса: физическое тело не допускает возможности его изменения в случае оказания на него внешнего воздействия без оказания хотя бы и предельно малого сопротивления. Характеристика «сопротивляемости» и означает, по крайней мере, модификацию или даже разрушение структурных связей сопротивляющегося объекта, то есть говорит о существовании двух положений – исходного положения и положения, в котором сопротивление либо преодолено, либо уменьшено. Поскольку в таком случае мы анализируем сопротивляющийся объект как систему связей его элементов, то есть – систему заключенных в этом объекте и всего лишь как-то связанных отдельных составляющих, то их мы анализируем и непременно в значении нечто «системы расположения» элементов.

Отсюда и дано следовать как таковой возможности теперь и некоего дедуктивного порядка доказательства действительности пространства в случае, если исходным постулатом будет выбран принцип неустранимой внутренней сопротивляемости физических объектов внешнему воздействию. В таком случае условие пространства и позволит вывод на основании того, что такая сопротивляемость и есть система перераспределения взаимного расположения элементов внутри физического объекта. Иначе это будет звучать как уже известный нам тезис о невозможности существования в физическом мире объектов нулевого размера.

Естественно, что принципу физической нейтральности пространства дано порождать и такое следствие, что пространство как не создается, так и не ликвидируется. Пространство допускает только своего рода «иное занятие» под иное наполнение, но не более того. В этом смысле оно подобно времени, также не допускающему увеличения и уменьшения, но - всего лишь подверженного разбиению на периоды времени. Вряд ли это положение строго доказуемо, поскольку просто не дано иметь место и тем постулатам, на чем тогда могли бы строиться такие доказательства. Мы просто можем принять подобное условие потому, что видим пространство характеристикой «уровня предельной редукции»; пространство не воспроизводится потому, что оно само есть предельная редукция, или - оно и есть то, что не допускает объективного членения и не содержит элементов, из чего оно и могло бы выстраиваться.

Огл. Заключение

Прочтение нашей работы вызывает впечатление, что основное ее содержание все же дано составить и некоей попытке предотвращения смешения многообразных физических условий и условий реальности пространства. И на самом деле пространство в смысле возможности познавательного проникновения в его существо и представляет собой порядок, испытываемый посредством различного рода попыток выделения ограничений, налагаемых пространством на течение физического взаимодействия.

Собственно подобное понимание и позволяет нам определиться с важнейшими результатами выполненного выше анализа:

(1) – пониманием пространства в значении любым образом косвенной физической данности;

(2) – пониманием пространства как базисного формализма всего последующего как формального, так и материального выстраивания (приоритет пространства перед временем и материей);

(3) – пониманием специфики пространства как физически нейтрального, континуального и не определяющего свое наполнение по своим внутренним причинам;

(4) – пониманием пространства как условия абсолютной инерции, противопоставленного условию времени как условию абсолютного изменения;

(5) – пониманием пространства как такой функции задания признака, для которой возможно лишь «задание всецело» и лишь вспомогательного значения для пространства любых его «упрощенных» связей (расстояния);

(6) – требованием к анализу востребования (использования) пространства материей фокусироваться на исследовании востребования, замкнутого «в пределах ниши».

Пространству, как довелось показать выполненному выше анализу, и дано обнаружить такого плана действительность, по отношению чего и всякому востребованию и обращению дано вызывать и в как таковом обращающемся некое порождение в виде адаптационной «реорганизации» построения (порядка) такого обращающегося.

05.2004 - 09.2019 г.