Отчеты ОФИР за 2005 год

13 января 2005 года, Тема - Перспектива глобализации экономики.

13 января ОФИР был представлен доклад К. Фрумкина "Перспектива перехода экономических систем на глобальную организацию". Докладчик выделил в глобальной организации экономики не столько фактор международного разделения труда, сколько тенденцию перехода на сетевую систему организации экономических структур. По его мнению, в будущем все производственные единицы будут представлять собой системы "нестойких сетей". При обсуждении доклада было подчеркнуто, что глобальные системы организации также способны претерпевать кризис. Первым известным примером подобного рода кризиса следует назвать библейскую притчу о "Вавилонской башне". Далее при обсуждении указывалось, что более значимым фактором глобализации, нежели экономическая глобализация, оказывается фактор информационной и культурной глобализации. Глобализация, как подчеркивали выступающие, тесно связана с феноменом избыточного развития экономических систем, покоящегося на культивировании группы потребностей, не относящихся к числу "потребностей выживания".

20 января 2005 года, Тема - Обсуждение книги М. Талбота "Голографическая вселенная".

20 января Н. Петров представил сделанный им анализ книги М. Талбота "Голографическая вселенная". Идея книги, по мнению докладчика, состоит в построении связи между реальностью и мистикой, рационализации, в соответствии с достижениями современной науки, идеи "высшего существа" с одной стороны, и попытки дерационализации не до конца познанных явлений - с другой. Узловой идеей книги является т.н. концепция "связи через идеальное", отменяющая потребность во времени и пространстве. По мнению выступающих, идеальное не наделено своей средой бытийствования, что фактически лишает какой-либо ценности концепцию Талбота. Далее дискуссия переросла в обсуждение проблемы "случайного", которая является наиболее слабо систематически разработанной проблемой современного естествознания. Пользование языком фактически выделяет два значения "случайного" - беспричинность и незакономерность. Последняя, с другой стороны, незакономерна только в узкой локальной сфере ограниченного развития, например, выигрыш в лотерею никак не связан с деятельностью выигравшего человека. Но такая "незакономерность" для суженного вычленения действительности может превратиться в закономерность для более широкой сферы действительного, для которой характерна большая заселенность объектами.

27 января 2005 года, Тема - "Происхождение психики" по книге А. Леонтьева "Эволюция психики".

27 января был заслушан доклад К. Фрумкина по теме "Происхождение психики". Основные тезисы доклада опирались на книгу А. Леонтьева "Эволюция психики". Согласно взглядам А. Леонтьева, психика не равна функции нервной системы, поскольку можно предполагать что в более примитивных живых существах психика существует как некая "комбинация функций". Психика, с позиций автора книги "Эволюция психики", не равноценна "функции ощущения", понимаемой в гедонистическом смысле как состояния удовлетворенности и неудовлетворенности. Как отметил докладчик, психическая активность в исследованиях А. Леонтьева рассматривается как прерывающаяся дуга "раздражение - реакция". При обсуждении доклада А. Петров отметил, что психику следует понимать как способность достраивания, и в этом смысле признаком психики приходится признать способность обманываться. А. Шухов для понимания феномена психики предложил использовать классификацию физических автоматов, начиная от самого простого, "конечного автомата", переходя от него к более сложному "автомату с контрольной задачей", то есть такому, который поддерживает стабильность некоторой активности, и, вплоть до "автомата с контролем рациональности типа активности", который может менять характер активности в зависимости от внешней ситуации. Примитивные животные в принципе могут сопоставляться с конечным автоматом, далее происходит развитие присущих биологическим существам регулятивных функций. Разумное существование, начинающееся от высших млекопитающих, представляет собой сложные системы, в основе которых лежат замысловатые комбинации автоматов самого сложного типа, "с контролем рациональности типа активности". В результате дискуссии системы элементарной психики начального уровня получили определение как "системы буферизованной обработки раздражимости, встроенные в системы самоподдерживающейся и самовоспроизводящейся активности". При этом следует отметить, что замедленная реакция растений на фенологические условия не связана с работой механизмов буферизации, а связана с работой в тканях растений систем, по характеру своего действия напоминающих электронные счетчики (то есть растениям не присуща "буферизация раздражимости").

3 февраля 2005 года, Тема - "Предмет интересного".

3 февраля в ОФИР была проведена дискуссия на тему "Предмет интересного" или что является источником интереса при восприятии художественных произведений. А. Шухов предложил ответить на 3 связанных с проблемой "предмета интересного" вопроса:
1) Почему тематика массовой литературы связана с фигурой романтического героя, как правило, принца, гангстера, авантюриста или куртизанки, а не связана с рассказом о герое с тривиальной биографией?
2) Как можно объяснить то, что вполне апологетическая критика творчества М. Булгакова в книге С. Никольского "Над страницами антиутопий К. Чапека и М. Булгакова", показывающая связь сюжетов книг Булгакова с политической историей того времени, лишила в его понимании творчество писателя ауры "интересного"?
3) Почему в обширной критической, и, более того, философской литературе по эстетическим проблемам тема "интересного" практически не поднимается?
Начавшаяся дискуссия затрагивала в основном первые два вопроса. В ее начале К. Фрумкин привел определение "интересного", данное М. Эпштейном, определившим "интересное" как дробь, в числителе которой убедительность доказательства, а в знаменателе - банальность утверждения. П. Полонский отметил, что интересное рождается в конфликте "чистого восприятия" и анализа, в котором побеждает чистое восприятие. Многие участники дискуссии отмечали, что интерес теряется именно к тому содержанию художественных произведений, с которым читатель или зритель не желает отождествлять себя. Я. Гринберг отметил такой мотив интереса к художественным произведениям как получение возможности "прожить не собственную жизнь". Также обращалось внимание на то, что интересность художественного произведения напрямую зависима от его атрибутации. В связи с этим приводился пример "поэм Оссиана", интерес к которым угас после раскрытия этой литературной фальсификации. В результате дискуссии была установлена способность расшифровки блокировать "интересное". "Расшифровка", по мнению П. Полонского, привносит в понимание художественного произведения такой объем связей, который способен подавить фактуру полотна художественной иллюзии. Отсюда "интересное" можно признать как некую функцию от "прозрачности" и "простоты" прочтения или восприятия художественного произведения, когда у читателя или зрителя создается впечатление, что с ним разговаривают "откровенно" и на "его" языке; в случае интересного читатель верит, что тайна сюжета является не только тайной для его чтения, но и тайной для создающего произведение автора, тоже постигающего эту тайну лишь в момент завершения сюжета.

10 февраля 2005 года, Тема - "Доказательства в философии".

10 февраля на заседании ОФИР проходила дискуссия на тему использования философией специфических и неспецифических для нее способов аргументации и доказательства. Для примера предлагалось сравнить представление о креативности и представление о биологической эволюции. В. Князев высказал мысль о том, что представление о биологической эволюции наделено в сравнении с концепцией креативности большой аналитической привлекательностью - оно еще предполагает надежду на разрешение некоторых еще остающихся загадочными проблем. Далее Я. Гринберг предложил сравнить философское познание с научным. В развитие этой мысли А. Шухов предложил определить то, что можно было бы признать "философским прогнозом". В частности, философия может прогнозировать состояние познания в части достигаемой познанием детализации онтологической картины в целом. Как подчеркнул Н. Петров, философский прогноз может также касаться предмета правильности принципов неисчерпаемости или ограниченности некоторой сущности. Примером здесь может служить тезис В.И. Ленина о "неисчерпаемости атома". Общее мнение выразилось в том, что философия, как и предметная наука, решает задачи "адекватного описания".

17 февраля 2005 года, Тема - "Причинность".

17 февраля на заседании ОФИР анализировался предмет "причинности". П. Полонский предложил построить анализ данной проблемы при помощи модели "многообразия процессов с общим результатом". В результате дискуссии было установлено, что причинность можно определять как "нисходящую", то есть "порожденную действующими условиями", и "восходящую", телеологическую, представляющую собой селекцию промежуточных результатов ради достижения определенной цели. Создание общей теории причинности оказалось невозможно без общих представлений о предметах "сложности" и "совершенства". Например, концентрация сложности в микросхемах делает электронные системы простыми и совершенными. В завершении дискуссии обозначилась проблема "ограничения способности конкретизации причинности" возможностями данного способа познания. Дарвиновский принцип "естественного отбора" конечен для биологии, но не конечен в смысле распадения на образующие отдельный акт подобного "отбора" физические, химические и т.п. процессы. Н. Петров высказал тезис о неправомерности регенерации причинности "низшего уровня" в причинность управляющего "высшего" уровня. Пример - выделение адреналина в организме происходит под действием чисто биологических факторов. А. Шухов предложил искать решение данной проблемы в создании теории "миграции причинности" с одного уровня на другой.

24 февраля 2005 года, Тема - "Сакральная сущность Интернета".

На заседании ОФИР 24 февраля 2005 г. прошел доклад референта Архепископа Амвросия, главы Православного научного центра М.К.Вавилова, посвященного сакральной сущности Интернета и сетевых технологий. Докладчик утверждал тезис о «безблагодатной» сущности Интернета, противостоящего Церкви как «благодатной» сети. Докладчик также утверждал, что Интернет может быть использован для оккультных посвящений и что развитие интерактивности и задействование в сетевых технологиях все новых органов чувств раскроет истинный потенциал Сети. В ходе дискуссии между докладчиком и членами ОФИР возник спор, можно ли при оценке технологий ограничиться только их инструментальной стороной, или необходимо также говорить о сакральной стороне. В качестве возражения тезисам доклада члены семинара говорили о возможности человеческого духа воплощаться в любых технологических формах. П.Б.Полонский обратил внимание, что концепция Сети была предсказана еще 40 лет назад концепцией «Мозаичной культуры» в книге А.Моля «Социодинамика культуры». Гости семинара обратили внимание на возможность противопоставления «горизонтальной» культуры, вовлекающей в оборот все большее количество информации, и «вертикальной», ориентированной на осуществление связи человека с Богом. Интернет, по мнению выступавших, является пароксизмом «горизонтальной» культуры.

3 марта 2005 года, Тема - Завершение обсуждения книги А. Леонтьева "Эволюция психики".

3 марта 2005 г. К. Фрумкин сделал второе сообщение по прочитанной им книге А. Леонтьева "Эволюция психики". Он обратил внимание на данную автором классификацию психики, разделенную по степени сложности психических систем на такие отделы

По мнению докладчика, развитие психики следует в направлении, которое можно обозначить как "удаление от цели" и концентрации на средстве. По мере этого развития чисто биологическая природа тела расширяется такими экзосоматическими органами как машины и устройства. В развернувшейся дискуссии Н. Петров отметил, что неотъемлемой чертой интеллекта следует признать осознавание градаций "настоящего, прошлого, будущего" в отличие от способности животных определяться только в настоящем. А. Шухов обратил внимание, что хотя биологически нельзя думать, что человек остановился в своем развитии, главной чертой развития человеческой психики является развитие таких осознаваемых ею идеализмов как семантические единицы и абстракции. По мере развития познания человеческая психика становится во все большей мере "детрансцендированной", ориентированной на понимание не только формальной стороны воздействия, но и природы источника воздействия.

10 марта 2005 года, Тема - "Сложное и простое".

10 марта 2005 года прошла дискуссия по проблеме "сложного и простого". К. Фрумкин предложил обсудить следующие проблемы:

Н. Петров отметил, что проблема "сложного и простого" располагает длительной историей, начатой еще формулировкой "апорий Зенона". По его мнению, в оценках "простого и сложного" часто хаотично переплетены абстрактное и чувственное представления. В понятии же случайности, на что он обращает внимание, следует видеть два омонима: или слово "случайность" обозначает беспричинность, или оно говорит о незакономерности. По мнению К. Фрумкина "сложная система" - это понятие о некотором наборе частей, находящихся в неких отношениях между собой. Под "простым" понимаются находящиеся в мире невзаимодействующие объекты, способные встретиться и начать взаимодействовать. По его мнению, познание выработало следующий стереотип представления о вселенной: в ней невзаимодействующие части отсутствуют как таковые, это только наши представления с позиций заинтересованности делят объекты на взаимодействующие и изолированные. Я. Гринберг отметил, что никакое логическое моделирование нельзя понимать в качестве "внесения сложности", уже сами аксиомы равняются всей построенной на них теории. А. Шухов предложил объединить - лишив время статуса условия - причины и следствия; с его точки зрения "достаточность условий" уже представляет собой "совершение действия".

17 марта 2005 года, Тема - "Онтологический статус психики".

17 марта 2005 года А. Шухов сделал сообщение на тему "Доводы, свидетельствующие в пользу отдельного онтологического статуса психики". Основой сообщения послужил дискуссионный материал "Онтологический статус психики и взгляд академической философии". Докладчик привел определенные в работе "13 тезисов" в доказательство выделения предмета психики в сущность с отдельным онтологическим статусом. Участвующие в заседании высказали предложения по некоторым принципам, которые, по их мнению, можно использовать при конституировании предмета "психическое". По мнению Н. Петрова аргументом в пользу особенной реальности психического служит признание существования как "подсознания", так и "надсознания". По мнению других выступавших "психику" можно понимать как межличностную реальность, способную взаимодействовать с окружающим миром. С точки зрения К. Фрумкина, существуют две методологии исследований сознательных и психических феноменов: "сверху", исходя из позиций философского анализа, начиная с анализа категории "сознание", и "снизу", методами естественных наук, вырабатывающих представление о "сфере психических феноменов". Согласно его представлению общепринятый взгляд на эту группу проблем будет выработан лишь тогда, когда ее интерпретация будет построена на новой основе "нейтральной" сетки терминов, фактически лишенных связей с предыдущим неоднозначным развитием интерпретации этой группы проблем в мировой культуре.

24 марта 2005 года, Тема - "Категориальное обрастание представлений о "духе".

24 марта 2005 года по предложению Н. Петрова прошло обсуждение проблемы построения упорядоченной системы категорий, обобщающих группу проблем "духа", "сознания" и "психики". Было предложено организовать обсуждение данной проблемы по методике "мозгового штурма". Первоначально была рассмотрена модель, согласно которой психические явления представляют собой частный случай общей модели "информационных явлений". В группе последних выделяется общебиологический формат "психическое", делящийся, в свою очередь, на примитивную форму психической организации и ряд высших форм организации психики. Присутствующие не нашли в данной модели необходимого богатства содержания. Предмет обсуждения был перенесен на синтез новой модели, в конце концов построенной как система двух рядов: эмоционального - "душа", "сознание", "ощущение", "восприятие" и "рационального" - "мышление", "интеллект", "рассудок", "разум". Участвующие высказали ряд предположений о характере взаимодействия между этими двумя группами сущностей. В частности, подчеркивалось, что эмоциональный ряд воплощает собой "экзистенциальное "Я". П. Полонский высказал мнение о том, что философский анализ группы проблем "сознание - психика" должен быть построен полностью априорно, независимо от данных конкретных наук. А. Шухов обратил внимание, что анализ рассматриваемых проблем не обрел парадигмальной чистоты и свелся к фиксации ряда внесистемных категорий.

31 марта 2005 года, Тема - "Обсуждение способов разрешения проблемы "сознания".

31 марта 2005 года тема заседания продолжала тему предыдущего заседания - исследовалась философская проблема "сознания". Центр дискуссии был перенесен на сопоставительный анализ различных способов решения данной проблемы. В результате обсуждения были сформированы 3 основных направления, анализ которых позволяет искать решение проблемы "сознания". Это (1) - метод спекулятивного или логического исследования определений используемых для представления феномена сознания философских категорий - предложен Н.Петровым, (2) - метод критического анализа достижений психологической науки и (3) - феноменологический способ исследования явлений, на наивном или даже научном уровне соотносимых с проблематикой "сознания".

7 апреля 2005 года, Тема - "Сопоставление модели "субъект - объект" и других способов анализа проблемы "сознания".

Заседание 7 апреля 2005 года было посвящено сопоставлению различных способов анализа проблемы сознания.
Первая часть заседания была посвящена анализу модели, предложенной П. Полонским. Отношение "субъект-объект" само становится своего рода "объектом" и вызывает направленное на него внимание исследователя. Только на таком уровне отношение "субъект-объект" осознается как таковое; доказательство этому можно увидеть на примере носителя первобытного сознания, не определяющего себя в качестве субъекта и потому воспринимающего сон как явь. Поэтому для обладающего полноценной разумностью субъекта выделяются две реальности: мир вещей и мир представлений самого субъекта. Согласно П. Полонскому, целью подобной категоризации является получение системы категорий, описывающих на каком из уровней иерархии наблюдений мира составляется данное описание мира. Критика данной модели была высказана рядом участников, в том числе Ю. Ракитой, А. Шуховым и К. Фрумкиным. Ю. Ракита отметил, что философия XX века практически не использовала разделения на "субъект" и "объект", заменяя эту модель, например, идеей универсализма под названием "язык". А. Шухов обратил внимание на то, что модель механизма восприятия невозможно построить без лишения восприятия свойства "осязаемости". Модель восприятия строится как описание обезличенного "стимула" и столь же безликого "отклика на стимул". Поэтому и иерархии категорий никогда не превышают двух уровней: неважно что и неважно как, но существовал некий вызов и на него последовала реакция. С некоторыми оговорками эту позицию поддержал и К. Фрумкин. В ответ на высказанные замечания В. Князев предложил подумать над известной моделью "а я думала, что он думает, что я думаю что он спит".
В продолжение заседания со своей ремаркой выступил Ю. Ракита. Он обратил внимание на то, что биологические реакции замыкаются в индивиде, а идеализирующие реакции замыкаются в социуме; в этом смысле идеализирующие реакции являются "насилием над индивидуальностью". Тогда шизофрению, вызывающую распад личности (формирующей в одном теле "несколько субъектов") можно действительно назвать возможной предпосылкой гениальности - подобное больное сознание не нуждается в социуме для развития своей способности идеализации.
Во второй части заседания К. Фрумкин дал свое обобщение моделей сознания, используемых в психологии. Он отметил, что данные модели фактически выделяют 3 основные типа сознательных феноменов: ощущения, мысли и желания. Сознание, по мысли выступающего, делится на "потоки феноменов сознания", к которым мы испытываем различное чувство близости. В подобном смысле "ощущение свободы" эквивалентно такому положению вещей, в котором мы фиксируем лишь потоки, вызывающие у нас "чувство близости". Само же собой разделение "ощущение - желание - мышление" вызывает следующую классификацию обладающих психикой живых существ:
      (1) у примитивного животного ощущение непосредственно порождает желание (схема "вход-выход");
      (2) более развитому животному присуща селекция ощущений, последние делятся на порождающие и не порождающие желания;
      (3) у наиболее развитых биологических организмов порождение ощущениями желаний обязательно транслируется через мышление.
Комментируя сообщение К. Фрумкина Ю. Ракита сформулировал собственное понимание предмета "самоосознания"; он сказал что последнее есть не что более как просто поток мыслей, направленных на переживаемое сейчас в психической сфере. "Самоощущением" же, по его мнению, является некая способность, играющая роль заполнителя разрыва между ощущением и моторной реакцией.

14 апреля 2005 года, Тема - "Гносеология проблемы сознания".

На заседании ОФИР 14 апреля 2005 года исследовалась гносеология проблемы сознания. В начале заседания были сформулирован круг обсуждаемых проблем. - Что такое предмет познания "сознание"? Мысля проблему "сознания" человек представляет именно свое сознание; доступно ли для человека мыслить другое сознание? Чем философский подход к проблеме сознания отличается от подхода психологии? Чем мотивировано изучение проблемы сознания? Н. Петров высказал предположение, что идентификация сознания в себе начинается с "удержания образа" в памяти, поступка, распознаваемого как "действие" сознания. Существует и способ определения сознания "апофатическим методом", сознание разотождествляется с телом, мотивами поведения, интеллектом, взглядами, ощущениями. Восприятие же допускает его сравнение со зрительным образом от совершенно незнакомого объекта. Если представлять сознание "потоком", то разум оказывается своебразной останавливающей подобный поток "плотиной".

21 апреля 2005 года, Тема - "Терминология для описания сознания".

На заседании ОФИР 21 апреля было предложено обсудить терминологию (системы категорий) для описания явлений сознания и психики. Обсуждалось возможность дуального разделения всех относящихся к данной теме категорий, включающего две группы по критерию рациональные-иррациональные, либо субъективные - интерсубъективные. Было обсуждено предположение А.Шухова о возможности замены категорий, указывающих на субъективный опыт эквивалентами, относящимися к психофизиологическим механизмам. Во второй части заседания было заслушано сообщение о переписке члена ОФИР К.Фрумкина с автором книги «Сказания Големов» А.Майбородой о т. н. «парадоксе Голема». По материалам переписки обсуждалась возможность непротиворечивого формулирования концепции психофизического тождества в формулировке Бетрана Рассела.

28 апреля 2005 года, Тема - "Определения сознания".

Заседание ОФИР 28 апреля 2005 года было посвящено проблеме "определений сознания". Обобщая существующие примеры определений сознания Н. Петров отметил, что они либо выводят сознание из неких высших сущностей, либо ограничиваются приведением собирательных характеристик. В связи с этим Я. Гринберг предложил разделить феномен сознания на несколько модулей и попытаться выработать собирательное определение. По предложению ряда участников заседания на обсуждение было поставлено предложение получить "апофатическое" определение сознанию. При этом сразу была отвергнута наиболее простая параллель "сознание - компьютер", поскольку аналогом компьютера может быть мозг. По предложение П. Полонского сознание было сопоставлено с категорией "знания". Лингвистическим аналогом со_знания можно, по его словам, выбрать со_провождение, сознание есть то, что сопровождает знание. Далее "сознание" было раскрыто как в широком смысле система способствования знанию, а субъект представлен как равенство сумме представлений или опыту. "Центральной позицией" сознания можно в таком случае назвать предмет собственного отношения к собственной познавательной активности. Так же как объекты реального мира размещаются в пространстве и времени, так и виртуальные объекты наших представлений размещаются в том мире виртуализации, который мы называем сознание.

12 мая 2005 года, Тема - "Модель "категорий духа".

Предметом заседания 12 мая 2005 года было обсуждение группы проблем, восходящих к предложенной Н. Петровым модели "категорий духа". Данную теорию в философском смысле позволительно представить как теорию, соответствующую "сенсуалистской гносеологии". Для анализа проблемы "категорий духа" П. Полонский предложил схему последовательной дифференциации:

20 мая 2005 года, Тема - "Экономика первобытного общества".

20 мая на заседании ОФИР был заслушан доклад Н.Петрова, посвященный экономике первобытного общества. В ходе доклада было отмечено, что экономика первобытного общества отличалась склонностью к гомеостазу, поддерживаемому с помощью большого спектра различных социальных и психологических механизмов. На фоне уникальной стабильности данного общества вопрос о причинах его перехода к более высоким образцам развития цивилизации представляется загадкой, не до конца решенной наукой. По мнению докладчика предпосылками для развития первобытного общества явилась постепенная дифференциация социальной структуры первобытного племени, которая могло получить толчок к резкому развитию в результате случайных внешних факторов. Обсуждалось также возможность рассмотрения в качестве причин цивилизационного развития таких факторов как войны, самодовлеющее развитие производительных сил и дефицит продовольствия вследствие перенаселенности.

27 мая 2005 года, Тема - "Теория Големов".

27 мая в начале заседания было заслушано сообщение К.Фрумкина о ходе 4 Всероссийского философского конгресса. В основной части заседания состоялась встреча членов ОФИР с Александром Майбородой, автором книги «Сказания Големов о духе и материи». Гостем была изложена концепция големов, в соответствии с которой у гипотетических существ - големов, чье сознание будет исходно совпадать с нейродинамическими структурами в их мозге, все равно должны с необходимостью появиться дуалистические иллюзии в духе психофизического параллелизма либо теории психофизического взаимодействия Декарта. При обсуждении членами ОФИР было высказано мнение, что при формулировании теории голема сохраняется коренная неясность в отношении значения термина «совпадать», которым характеризуется особые отношения мозга голема и его «души». Также обсуждалась теория психофизического тождества Бертрана Рассела, и вопрос о перспективах исчерпываемости живого организма и его психики с помощью технических и паратехнических моделей. А.Шухoвым была высказана мысль, что теорию биовитализма следует понимать как предсказание наличия непреодолимого порога, который невозможно перейти при техническом моделировании живого.

2 июня 2005 года, Доклады Ю.Дюбенока и С.Перуанского.

2 июня на заседании ОФИР было заслушано сообщение Ю. Дюбенока – жителя Иркутска и руководителя Духовного объединения «Созидание». Докладчиком было сообщена информация об организуемой им платной философской школе, и практикуемом в школе методе обучения, в частности об умении решать логические задачи как минимальном требовании, предъявляемом к философам. Особо обсуждалась концепция Ю.Дюбенока, в соответствие с которой главной задачей философской школы должно быть адекватное понимание классических философских текстов (в частности, «Капитала» К. Маркса). Было заслушано сообщение Ю. Дюбенока о методике понимания текстов. Во второй части заседания было заслушано сообщение автора «Манифеста гуманистической партии» С. Перуанского о гуманистической идеологии, как идеологии, претендующей стать государственной идеологией России. В ходе обсуждения доклада развернулась дискуссия о роли идеологии в развитии общества, и о том, в какой степени пересекаются понятия «идеология», «доктрина», и «принципы организации общества».

9 июня 2005 года, Тема - обсуждение книги Г. Любарского "Морфология истории".

9 июня на заседании ОФИР с докладом о книге Г. Любарского "Морфология истории" выступил К. Фрумкин. Он выделил важнейшие положения сформулированной в этой работе теории "реалий исторического развития". Основная идея состоит в том, что эквифинальность исторических процессов допускает для них только морфологический анализ. В данном смысле важнейшими элементами морфологии социальной реальности можно назвать такие формы как "типические процессы", "стерезис" (неполное присутствие признаков типа в принадлежищх ему отдельных экземплярах), "градиентность" (обязательная постепенность изменения характерных выраженностей во времени и в географическом представлении), системное разделение общественной институции как таковой (выделение сфер "экономики", "культуры" и "политики"). В концепции Любарского выдвинут принцип т.н. "психического объяснения" социальных изменений, сводящий саму их возможность к изменению ментальности обществ. Достижением теории Любарского также следует признать идею относительной прогнозируемости социального развития в том случае, если данное национальное общество находится на пути некоторого уже происходившего в истории цикла общественного развития. Критика идей концепции Г. Любарского сосредоточилась на двух пунктах: в его теории мало говорится о "биологизме" общественных систем, фактически весьма подобных биологической жизни живых существ, наделенных признаками "расширенного фенотипа" (пчелы, муравьи), и на том, что пока что моделирование социальных процессов носит феноменологическую форму, не доходя до уровня формирования таких же абстракций, какими являются физические понятия массы, длины, времени, температуры и т.п.

16 июня, Тема - обсуждение книги И. Ю. Попова "Ортогенез против дарвинизма".

16 июня на заседании ОФИР с докладом о книге И. Ю. Попова "Ортогенез против дарвинизма" выступил К. Фрумкин. Лейтмотивом доклада явилась идея невозможности посредством только принципов предложенного Ч. Дарвиным механизма "естественного отбора" объяснить любые стороны эволюционного развития в биологии. Биологи, сторонники теории "ортогенеза", говорят о фактах, которые, с их точки зрения, не объяснимы при помощи модели "естественного отбора". Это, по их мнению, наличие "неадаптивных органов" (узкие крылья насекомых, форма листьев у растений), параллелизм и конвергенция (сходство у неродственных, не связанных друг с другом групп), формализм наследования признаков, вызываемый изменением внешних условий (обязательный порядок изменения цвета глаз дрозофиллы в следующем поколении). Только с помощью механизма отбора трудно объяснить существование узкоспециализированных видов, гротесковой формы фенотипа и появление физиологических признаков будущих эволюционных форм ("аристогенез"). Докладчик обратил внимание на то, что теория "ортогенеза" практически не подкреплена экспериментальной базой. Обсуждение доклада сосредоточилось на проблеме правомерности противопоставления различных условий биологической изменчивости. Теория естественного отбора, как утверждали выступающие, описывает ситуацию отбраковки через фенотипический механизм признаков, закрепленных в генетическом коде. Но существует и возможность изменения генетического кода посредством мутаций, приводящая к переходу естественного отбора на новый уровень конкуренции. С подобной точки зрения генотипическая и фенотипическая изменчивости не могут пониматься как исключающие друг друга возможности. Ценность же книги И.Ю. Попова заключается в том, что в ней показаны условия "ветвления" дерева эволюции - появление у узкоспециализированного вида расширенной адаптивности, связанное, например, со сменой среды обитания.

23 июня, Тема - дискуссия о предмете эволюции.

23 июня на заседании ОФИР прошла дискуссия о предмете эволюции, основанная на переписке членов ОФИР по данной тематике. Участники дискуссии высказали некоторые тезисы о предмете эволюции. По мнению П. Полонского проблема существования "начального плана эволюции" связана с тем, что внутрибиологические влияния на эволюционный процесс проявляются значительно сильнее, нежели влияния физической среды. По мнению К. Фрумкина тщательного анализа требуют основания, позволяющие предполагать саму возможность "направленной изменчивости". С точки зрения В. Князева эволюцию можно рассматривать только телеологически, поскольку она "идет в никуда". П. Полонский предположил, что сам тезис о самопроизвольном усложнении без притока информации извне в действительности весьма проблематичен. Р. Таросян предложил сопоставить биологическую эволюцию и механизмы рыночной конкуренции. А. Шухов связал биологическую эволюцию со структурами "благоприятствования эволюции" - существованием особых возможностей химизма, характер протекания процессов в которых отражается на всей последующей вытекающей из этого химизма биологической макроорганизации. Понимание того, какие именно формы химизма порождают "биологическую форму движения материи" помогут понять и биологическую эволюцию как таковую. Подводя итоги, К. Фрумкин отметил, что "вектором эволюции" он предложил бы назвать цефализацию, формирование сознания как непрямого способа реакции на действующие на данный организм раздражения. С точки же зрения П. Полонского обсуждение предмета эволюции требует сосредоточения не на биологизме этого процесса, а на анализе философского, поскольку здесь происходит именно философское обсуждение, принципа "перехода от простого к сложному".

30 июня 2005 года, Тема - "История экономики".

30 июня на заседании ОФИР был представлен доклад К. Фрумкина "История экономики" по мотивам одноименной книги Е. Гайдара и ряду некоторых других источников. По мнению докладчика основные детерминативы экономики образованы сферами "экономического роста", "деления хозяйства по секторам", "социального давления на хозяйственную жизнь" и "характерной ориентации экономики". По его мнению о экономике как таковой можно говорить примерно со времени зарождения земледелия 10 тыс. лет до нашей эры. Основная экономическая коллизия заключается, по его мнению, в хозяйственных претензиях элитарного слоя общества, часто формирующегося из пришельцев и ведущего политику по достижению баланса изъятия доходов производящей части населения. Оптимум такого изъятия может быть достигнут в среднем положении между бедностью производящего слоя и его излишним благосостоянием, позволяющим проявление социальной самостоятельности. Вектор развития экономики направлен, в общем, в сторону снижения милитаристской составляющей в общей структуре совокупных общественных затрат. Экономике принадлежит определяющая роль в общественном развитии в целом, основой чего является технологический детерминизм, уточняемый географическим детерминизмом. В ходе ответов на вопросы выяснилось, что обозреваемые докладчиком версии модели экономического развития не рассматривают влияние культурного потенциала общества на рост экономики и игнорируют фактор "инерции политических систем", когда уже обуржуазившееся дворянство продолжает культивировать сословный принцип структуры общества. В начавшемся обсуждении подчеркивалось, что Е. Гайдар столкнулся в своей трактовке экономического роста с рядом парадоксов, не позволяющих однозначно выделить причины экономического роста в конкретных обществах. Не рассматривал он экономический рост и как своего рода "семантический прогресс", "торговлю эмоциями". По мнению П. Полонского не был учтен и фактор "городской среды", выводящий экономическое развитие на путь технического прогресса. А. Шухов противопоставил внесоциальным моделям объяснения экономического развития предложенную им модель институционального представления экономической составляющей социальных отношений, основанную на постоянном расширении потребностей и выработке разумного подхода к потреблению и обеспечивающему это потребление производству (исследование "Ретропортрет экономики"). Подводя итог дискуссии К. Фрумкин так обобщил прозвучавшие в ней идеи: в числе экономических условий социальной эволюции можно перечислить факторы "изобретательности" (естественного свойства разума), "потребности" (естественного желания улучшения условий жизни), "расшатываемой ригидности" (восприимчивости к новшеству). С его точки зрения "расшатанность" ригидности в Европе XVIII в. оказалась главным условием начавшейся в конце этого века и перекинувшейся на XIX в. промышленной революции. Другие участники заседания обратили внимание на явный идеологический заказ работы Е. Гайдара - попытки исключения фактора классовой борьбы из числа условий социального развития.

14 июля 2005 года, Тема - "Нейросемиотическая стрела".

14 июля на заседании ОФИР с докладом "Нейросемиотическая стрела" выступил М. Шалаев. Докладчик начал свое выступление с декларирования глубокой убежденности в существовании непреодолимой пропасти, зияния между нейрофизиологическими механизмами перцепции и образом в сознании, который, как принято думать, является продуктом деятельности этих механизмов. Докладчик настоятельно заявил, что без видения этой пропасти, этого зияния, по его мнению, не может быть и речи о занятиях философией. Ибо мышление занимается тем, что самостоятельно организует то же самое зияние, имеющее туже самую нейрофизиологическую природу, тем самым, создавая условия для появления инсайта, который всегда случается в виде "камушка с высоты" или "из ниоткуда". Далее докладчик рассказал о генезисе своих взглядов в той части, в которой этот генезис восходит к книге Б.Ф. Поршнева "О начале человеческой истории. (Проблемы палеопсихологии)", М, "Мысль", 1974. Докладчик отстаивал мысль Поршнева о конвенциональной природе языка, о первичности речи по отношению к мысли. Само мышление по мысли Поршнева строится на логике абсурда: А≡Б, нейрофизиологической основой для коей являются так называемые ультрапарадоксальные состояния, образующиеся при сшибке разнонаправленных процессов: возбуждения и торможения. Животные в таком неврозе не живут. Чем крепче мы держим невроз, тем, по мнению докладчика, креативнее мы получим инсайт, физиологической основой для которого, по мнению докладчика, являются имитагенные механизмы, которые в данном случае служат не проводником стадного инстинкта, а каналом для приятия "камушков с высоты". Для изложения семиотической части доклада и соответственно выявлении концепции "Стрелы" докладчику не хватило времени, он лишь ограничился заявлением, что нейросемиотическая эволюция человека, по его убеждению, определяется развитием технологий отложенной верификации, и упомянул с благодарностью имя живущего в Израиле лингвиста и семиотика А. Соломоника.
        В ходе завязавшейся дискусии было отмечено, что для анализа психических процесов весьма важны компаративистские методы - использование лингвистического материала для выявления психических функций и связей. Как, например, это определяет Гаспаров, "Язык. Память, Образ", с.162: "Предлагаемая модель языка принимает в качестве исходного "словаря" не твердо заданные единицы, такие как слова и морфемы, но коммуникативные фрагменты, со всей рыхлостью их границ и неустойчивостью очертаний. "Морфология" такого рода единиц, в соответствии с их конститутивными свойствами, оперирует не твердо заданными наборами их вариантов, но открыто-неустойчивыми приемами их пластических изменений, приводящих к бесконечным, и в то же время органически непрерывным, модификациям их облика и свойств". В развернувшейся после доклада дискуссии столкнулись, с одной стороны, позиция возможности представления любых реалий, очерчиваемых философской категорией "сознания", и в сложных нейрофизиологических моделях и, с другой, поддержка высказанной в докладе позиции о невозможности подобного замещения. В частности, обращалось внимание, что докладчик не знаком с решениями психологии, сводящими психические процессы не только к нейрофизиологическим реакциям, но и к такой "неуловимой" сущности как опыт (Ф.Ч. Бартлетт). К. Фрумкин подчеркнул, что развитие мышления можно понимать как процесс дефактуализации наших представлений, избавления от первобытной ригидности и рабского следования стереотипам. А. Шухов обратил внимание на допустимость сопричисления перцептивной деятельности, поскольку уж она использует интерактивный механизм, к перечню форм поведения. Н. Петров, напротив, настаивал на невозможности преодоления пропасти между нейрофизиологической картиной и представлением о разумности, подчеркнув, что практики отказа от верификации и схватывания в дискурсе неуловимого в свою очередь неверифицируемы и неуловимы.

21 июля 2005 года, Темы - "Биологическая эволюция" и "Простое и сложное".

На заседании ОФИР 21 июля 2005 года прошла итоговая дискуссия по обсуждавшимся в переписке членов ОФИР темам "Биологическая эволюция" и "Простое и сложное". Основными оспариваемыми участниками дискусси проблемами можно назвать две: насколько биологическая эволюция замкнута в себе (т.н. проблема "автоэволюции") и в какой мере эволюционное совершенствование видов можно назвать "переходом от простого к сложному". Н. Петров высказал тезис, что биологическая эволюция все же выступает в качестве способа "притирки" (приспособления) биологической организации к условиям внешней среды и ее результаты в значительной мере предопределены требованиями, предъявляемыми условиями внешней среды к адаптационным возможностям организма. П. Полонский предложил рассмотреть общую проблему - а в какой мере нормы системного анализа "сложное" и "простое" применимы к проблематике структуры биологических организмов? Развитие как таковое, в том числе и видов живых организмов, использует различные способы совершения своих шагов - и эволюционный, и революционный, инволюционный, циклический. По мнению Я. Гринберга постановка вопроса о существовании "автоэволюции" сродни парадоксу о "всемогуществе бога". М. Шалаев подчеркнул, что собственное априорное философское исследование биологической эволюции видов не вполне оправданно. А. Шухов и ряд других участников дискуссии обратили внимание на существенные успехи биологии и палеонтологии в построении эволюционной летописи, в том числе и в изменении характера самих биологических структур, белкового состава организмов, как и в целом химического состава организмов, развития биологических систем и возможностей поведения. Напротив, К. Фрумкин высказал идею о "изначальности" существования сознания в мире, потенциально уже сформировавщегося и только ожидавшего появления такого механизма его реализации как живое существо; биологическая эволюция лишь вырабатывала средства для придания реальности сознанию. Материалистический взгляд на живой организм, с его точки зрения, показывает феномен организма всего лишь точкой, пропускающей через себя участвующий в процессах обмена веществ поток материи. Как подчеркнули выступавшие, более обстоятельная философская позиция по обсуждавшимся проблемам будет способствовать дальнейшей конкретизации и предметных исследований по проблематике биологической эволюции.

28 июля 2005 года, Тема - "Пространство и расстояние".

На заседании 28 июля 2005 года А. Шухов выступил с сообщением по тематике ведущихся им на конференциях Интернета дискуссий, обсуждающих проблематику онтологических пространственных моделей. Основными мыслями его сообщения были идеи присущего физическим телам свойства "вытесняемости" и способности пространства разделять физические тела изолирующими промежутками. По итогам его сообщения было предложено провести дискуссиию по пяти темам:

       1) Как наивный опыт сталкивается с проблематикой "пространства",
       2) В какой мере свойства физических тел можно определять как их собственные,
       3) Нейтрально ли пространство по отношению к материи,
       4) Что такое метрики пространства,
       5) Как можно понимать альтернативу: физическое - математическое пространство.

В развернувшейся дискуссии К. Фрумкин высказал мнение, что существование всякой вещи представляет собой "момент экспансии" (или - свойство "нетождественности") по отношению других вещей. По его словам, определение "существования" строится как принцип невозможности в данном хронотопе другого точно такого же существования. Как он понимает, идея "места" не способна возникнуть в таком случае, если бы не было бы возможности замещения этого места другим предметом. Как он полагает, точным воплощением пространства на основе принципа "замещения" является простое математическое множество. По мнению Н. Петрова именно идеи неадекватности вторичных картин мира (напр., отображения в зеркале) позволили понять исходные картины как наделенные "глубиной пространства". Он полагает, что животное понимает пространство только деятельно, а человек уже способен понимать его на абстрактном уровне. По мнению В. Золина лингвистически слово "пространство" связано со словом "простИрание", идея "пространства" говорит человеку об открытости его визуального поля. В противовес этим позициям, В. Князев отстаивал точку зрения, что "место" сводится именно к точке, о чем свидетельствует потенциально понимаемая физикой бесконечной возможность сближения объектов. Высказывались также и мнения о том, что "пространство" является исходным физическим постулатом и потому не требует изучения, как и о том, что для исследования проблематики пространства необходимо привлечение историко-философского материала. По мнению ряда участников дискуссии особого внимания заслуживает постулат о том, что пространство является всего лишь формой существования материи. Подводя итоги дискуссии, К. Фрумкин отметил, что сама раздробленность материи на множество нетождественных друг другу частей и является формой существования материи.

4 августа 2005 года, Тема - "Образ".

На заседании 4 августа 2005 года рассматривались ряд проблем, внимание к которым привлекла статья А. Шухова "Феноменология образа". Заседание началось с анализа особенностей статьи, в отношении которой были высказаны стилистические и терминологические претензии. Несмотря на это было признано, что статья в целом верно отражает узость понимания философским идеализмом предмета "образ". Далее обсуждение переключилось на саму проблему "образа" как такового, получившего в начале заседание рабочее определение "суммы чувственных впечатлений". Использование естественным, да и философским языком слова "образ" распространяет это понятие не только на чувственные, но и на абстрактные представления ("образ Ю.В. Андропова в публицистике последнего десятилетия", к примеру). Понятием "образ" мы часто вознаграждаем такие глубоко обобщенные сущности, например, - философское учение ("образ учения Гегеля", в частности). Общепризнано представление о возможности обретения "смутного" образа, равно как часто используется и понятие "абстрактного" образа. В связи с этим требует найти свой ответ вопрос - корректно ли распространять модель "образ" на сложные, абстрактные и собирательные сущности? Кроме того, непонятно, какая именно сущностная основа свойственна "образу" как таковому, если человек с хорошей памятью строит свой образ текста именно как образ его макета, а не как образ его содержания (феномен "ученик-отличник")? Пытаясь ответить на поставленные вопросы К. Фрумкин подчеркнул всегда свойственные "образу" целостность, компактность и наглядность. С подобной позиции "образ" требует понимания как инициирующая определенную интерпретацию сущность, включая сюда и процесс абстрактного мышления, тем не менее сама по себе выглядящая именно как чувственный паттерн. При этом образное воплощение открыто и для выражения глубоко абстрактного содержания, как, в частности, находит свое воплощение в зретельном образе идея "добра", рисовавшаяся античному художнику в образе Христа с ягненком на плечах. Как обобщил К. Фрумкин, мышление как таковое делится на абстрактное, конкретное и образное. Образцом абстрактного мышления являются идеи высшей степени обобщения ("окружность", "класс пролетариат"), конкретного - ролевые модели ситуаций, называющие их участников индивидуальными именами ("соседкина сковорода"), образное мышление представлено метафорическим выражением сущностей ("крыша поехала"). Обобщение всех данных возможностей приводит нас к определению образа как "целостному аналогу предметов в воображении". В завершении дискуссии обсуждение коснулось нейрофизиологических аспектов возникновения чувственных впечатлений. Исследования в данной области, по мнению А. Шухова, продемонстрировали каналы распространения чувственных впечатлений, но пока не ответили на вопрос, что же такое структура памяти, соответствующая чувственному впечатлению. Если синтетические впечатления можно объяснить комбинацией простых, то природа однородного впечатления (например, монотонное красное расцвечивание) пока не имеет своего объяснения. Непонятно также почему при таком заболевании как дальтонизм наблюдается только потеря идентификации цвета, но никак не путаница цветов.

11 августа 2005 года, Тема - "Сознание".

На заседании ОФИР 11 августа был заслушан доклад К. Фрумкина по книге Д. Серла "Открывая сознание заново" и новой публикации В.М. Аллахвердова. В обобщенном понимании Д. Серла, как сообщил докладчик, сознание представляет собой систему впечатлений человека, доступную его самоконтролю. В американской философии проблема "сознания" приобретает особую актуальность в силу определенных свойств имнно американской общественной психологии - неприятию любого дуалистического разделения, проявляющегося здесь в разделении на "дух" и "материю". В данном смысле Д. Серл парирует материалистическую редукцию сознания к материи, перенося центральную проблему "сознания" на проблематику "интенциональности". С подобных позиций Д. Серл не признает и самоценность информационной действительности, определяя всякую функцию обработки информации только "приписываемой" всякой информационной машине конкретным пользователем-интерпретатором. Бытийное место сознания Д. Серл определяет как эмерджентную (прорывную) способность мозга, когда акцент, связанный с ожиданием человека, адресованным употреблению некоей вещи он предполагает определить как "субъективность". В продолжение этого определяется и функция "отключения сознания", выражающаяся в ограничении активности человека только шаблонным поведением (лунатизм). В.М. Аллахвердов фактически расшифровывает тезис Д. Серла о предназначении сознания; по его мнению, обрабатываемая информация разделяется на "маркированную" и всю остальную, эта особым образом "маркированная" информация становится осознанной. Тривиальная же и привычная информация, например, привычные шумы, игнорируется и не распознается. В.М. Аллахвердов предполагает, что сознание фактически работает только в "буридановых ситуациях" (выражение К. Фрумкина), выполняя задачу по "тривиализации" "новых" ситуаций, в том числе и внося в этот список и ситуации, лишь кажущиеся тривальными (мнимые закономерности выпадения выигрыша в рулетку). Сознание предназначено и для выработки некого "защитного слоя гипотез", наличие подобной предубежденности в некоторых случаях мешает процессу объяснительной коммуникации. Случай же ошибочности всех ожиданий человека в целом - это явная причина психологического шока. Еще И.П. Павлов установил, что массовое нарушение ожиданий порождает более глубокое состояние шока, чем воздействие негативного стимула. В начавшемся после доклада обсуждении была поднята и с различных сторон рассмотрена проблема "ролевой привязки" интенциональности. В частности, сам Д. Серл указал, что интенциональность может порождаться любым сознательным состоянием, но только не депрессией. Интенции привязаны к кругу интересов человека, то, что интересно специфически ориентированным людям, например, капиталистам или коллекционерам, не интересно всем остальным. Субъект интенции существует в рамках отдельной ситуации, но его невозможно представить в некоем "обобщенном отношении". Интенция же лидера не трансформируется в интенции участников возглавляемой им толпы. Весьма близко к проблематике интенции стоит издавна известная функция "внимания", а, с другой стороны, давняя философская проблема "воли" - это и есть, фактически, проблема интенции. Субъект интенциональности, как установила дискуссия, различен для разных ситуаций ("вы говорите как сторонний наблюдатель или как коммунист?"). Онтологический статус интенциональности, как определили участники заседания, не был определен Д. Серлом. Если интенциональность позволяет понимать ее в статусе "свойства", то такое рассмотрение требует указания и присущих подобному свойству параметров.

18 августа 2005 года, Тема - "Системный подход в биологии".

18 августа в ОФИР выступил с сообщением Н. Петров, обобщивший свои впечатления от монографии И.Ю. Попова "Ортогенез против дарвинизма". По его впечатлению, биологическим исследованиям еще далеко до системной постановки целей и биология еще не обладает должной методологической строгостью. Трудно сказать и то, что теоретические понятия биологии строго оформлены. Не хватает строгости и непосредственно базисному общему понятию биологии - "биологическая эволюция". После этого началась дискуссия, лейтмотивом которой можно назвать призыв исследовать проблему не с точки зрения мало знакомой философам фактологии, а с позиций общего подхода. Например, можно логически искать ответы на вопросы: отчего же эволюция или вовсе не содержит или содержит лишь в довольно малой степени процессы биологической деградации или почему для биологической эволюции не характерен обычный для большинства физических эволюций "энтропийный" порядок. Заслуживает внимания и попытка дать определение понятию "приспособленность вида к условиям среды". По мнению П. Полонского, фундаментальной силой, определяющей "ход" эволюции, следует назвать структуры ДНК, связи которых и скрывают все "правила игры" всего последующего развития живых организмов. А. Шухов обратил внимание, что с точки зрения химии все биологические структуры основаны на веществе тех или других полимеров; создание химией классификации процессов полимеризации значительно облегчит и изучение проблематики биологической формы движения материи. Я. Гринберг высказался в смысле, что биологии во многом присущи признаки "допарадигмального" периода развития; эти признаки, с его точки зрения, обнаруживаются и во всех тех новых областях любой науки, для которых еще не созданы базисные концепции. Он же подчеркнул, что пока еще требуют своего определения как явление "прогресс", так и обратное ему - "регресс". Подводя черту в дискуссии, К. Фрумкин отметил несколько общих позиций:
- все выступавшие увидели проблему эволюции на положении следствия из проблемы "возникновения жизни";
- практически любая наука именно по социологическим причинам обречена на ограниченное применение в ней системного подхода ("конкуренция школ");
- каждому ученому можно только предложить формировать "системный подход" в своем собственном сознании;
- если мы желаем изучать законы эволюции как нечто значимое, мы должны наблюдать их параллельное действие и в небиологических сферах (этот пункт скорее можно назвать пожеланием, тезисом, основанном на принятии концепции "единства мира");
- философия не обладает пониманием предмета макроорганизации (макроструктуры) как сущности, не сводимой к простой сумме своих элементов.

25 августа 2005 года, Темы - "Предпочтение" и "Имморализм капиталистического присвоения".

В первой части заседания ОФИР 25 августа 2005 года было заслушано сообщение А. Шухова по теме "Предпочтение". Насколько серьезно и разнообразно поведение человека, осуществляющего выбор, насколько предпочтение в действительности относится к непосредственно свойствам объекта предпочтения? Для решения данной проблемы необходимо построить классификацию видов поведения предпочтения; основой последней следует выбрать вид и число осуществляемых сознанием процедур предпочтения. Так выделяются три типа поведения предпочтения: 1) эмоциональное - любое, основанное на любом числе принимаемых во внимание факторов, подсознательно-эмоционально основанное решение предпочтения, 2) простое рассудочное - аналитическая, но основанная на знакомстве с узким (2 и не более) числом аналитически оцениваемых факторов, 3) сложная рассудочное - основанная на учете обязательно более чем 2-х аналитически оцениваемых факторов, включая и их взаимное влияние. При этом предпочтения, основанные на ощущении "пресыщения знанием", по мнению докладчика, несмотря на то, что они и могут иметь вид сложного рассудочного порядка выражения предпочтения, реально относятся, в силу отличающего их элемента деградации мышления, к 1 типу поведения предпочтения. Дискуссия выявила 2 направления интереса к данной проблеме - насколько массовое подражание (моду, в частности) можно признать результатом предпочтения и в какой мере можно говорить о простоте решений предпочтения, если мы знаем, что любое представление сознание многофакторно. Здесь, по-видимому, следует искать опору решений предпочтения не в лежащих в его основе представлениях, а именно уже в характере процедуры выполнения акта предпочтения. Использование же присущему индивиду механизма предпочтения для регулирования общественной системы (демократия) невозможно без широкого доступа всего общества к информации, условии, единственно позволяющем сделать аналитически подкрепленный выбор.
Вторая часть заседания была посвящена обсуждению эссе Ю. Ракиты, поднимающего тему имморализма капиталистического присвоения. Автор ставит проблему насколько, с моральных позиций, оправдано гипертрофированно непропорциональное распределение коммерческого дохода между владельцем бизнеса и наемным персоналом? Дискуссия, в частности, благодаря ряду замечаний П. Полонского, выявила неопределенность того, что предлагается определять как несправедливость - присвоение владельцем бизнеса прибавочного продукта как таковое или же масштаб этого присвоения. Сторонами этой проблемы является анализ предмета разделения извлекаемых ценностей в целом на потребляемые и не служащие никакому потреблению (бессмысленное накопительство) и ценностей вообще на ценности личного свойства (здоровье) и общественного свойства (красота или число сидячих мест в помещении). Вопрос заключается и в том, навязывает ли капитализм стремление к богатству или же он это стремление только позволяет? По мнению К. Фрумкина, при капитализме деньги исполняют функцию "универсальной мотивации", поскольку капиталистическая система позволяет любую ценность, в том числе и нематериальную, обращать в деньги. По общему мнению, не совсем оправдана и точка зрения, представляющая альтруистическое поведение моральным, а эгоистическое - антиморальным. Занятие же позиции "демонстративного альтруизма" позволяет человеку ставить себя над теми, кому он оказывает такую благотворительность. Более того, по мнению Р. Таросяна, не только цель накопительства, но и любая рациональная цель, вырванная из контекста своей социальной относительности, превращается в подобие некоей "самовоспроизводящейся активности". П. Полонский разделил нормативные этические долженствования на три вида: писанное право, мораль и нравственность; последняя в любом случае является плодом активной позиции человека, способного сопереживать другому человеку, две же первые позиции являются нормами разных видов социальных регламентаций. По мнению участников дискуссии коррекция идей Ю. Ракиты должна заключаться непосредственно в определении феномена "избыточный эгоизм".

8 сентября 2005 года, Тема - "Виртуальность и война".

На заседании ОФИР 8 сентября 2005 года К. Фрумкин выступил с докладом "Виртуальность и война". Как он сообщил, выделилось некое направление в культуре - от литературы до компьютерных игр, - эксплуатирующее тему "войны". Особенно показательна внутри этого направления тенденция романтического отображения эпохи "III рейха", привязанная к таким особенностям этого культурного феномена как эстетизация мужской сексуальности и идеи "естественной" (натуралистической) конкуренции внутри человеческого общества. Не только нацизм, но и нацизм в особенности, является в этом культурном направлении носителем своего рода духа "побеждающего индивидуализма". Некоторые из творцов погружают в подобного рода романтизм всю свою жизнь, примером чего служит известный японский писатель Ю. Мисима. Дискуссия вокруг затронутых в докладе проблем строилась в основном в свете известного тезиса Л. Мамфорда о мифе как средстве занятия для избыточного интеллекта. Представляет ли собой компьютерная интерактивность нечто принципиально новое в смысле возможности загрузки интеллекта в сравнении с патриархальным мифом или неинтерактивными культурными продуктами? Во всяком случае, степень увлеченности мифом, литературой, искусством или компьютерной игрой в определенных случаях весьма близка. По мнению Я. Гринберга, компьютер лишь углубляет степень эмоциональной насыщенности иллюзии, не внося ничего нового в сам характер увлеченности человека некоей имитацией. По мнению Р. Таросяна спорт даже служит более эффективным средством канализации избыточной эмоциональности, нежели какая-либо культурная форма. К. Фрумкин в этой связи отметил, что воображение не является по отношению к деятельности сознания каким-либо вторичным механизмом, поскольку оно является необходимой функцией, обеспечивающей процесс, например, элементарного восприятия. Как подметил Н. Петров, всегда свойственное механизму виртуализации понимание "мира как целого" поистекает из невозможности сознания согласиться с трактовкой собственных представлений о бытии как "неполных"; сознание, по его мнению, "не терпит неполноты бытия". А. Шухов поднял весьма спорный с точки зрения присутствющих вопрос о способствовании культурных продуктов, и в особенности интерактивных, поднятию тонуса агрессивности в человеке. С его точки зрения агрессивность не является сугубо отрицательной стороной поведения, определенные виды деятельности (коммерция) просто востребуют наделенную долей агрессивности активность. Н. Петров возразил на это тем, что несущие агрессивный заряд культурные продукты, как правило, обращаются в наиболее цивилизованной части человечества и не порождают никакого изменения в психике людей, воспринимающих культурное предложение всего лишь как иллюзию. Виртуальное представление, как подчеркивали участники дискуссии, тем отличается от более абстрактных форм культурных продуктов, что оно снабжено поведенчески-образным подкреплением чисто идейного содержания (сюжетов, персонажей и т.п.).

15 сентября 2005 года, Тема - "Имморализм капиталистического присвоения".

На заседании ОФИР 15 сентября 2005 года Ю. Ракита выступил с сообщением по теме своего эссе "Имморализм капиталистического присвоения". Обобщая сформулированные в работе положения, докладчик отметил, что в отношении соотношения "мораль - бизнес" бизнес является полем деятельности особых "существ" - бизнесменов, не нуждающихся в морали, а нуждающихся только в этой сфере деятельности. Он также предложил модель идеальной замкнутой ячейки ("подводная лодка"), в случае которой критерий "востребованности" подавляет все другие факторы формирования моральности. Ю. Ракита обратил внимание на различные трактовки самой идеи "справедливость", в одном случае раскрывающих это понятие в ключе уравнительности, в другом - свободы для проявления своих позитивных качеств ("общество равных возможностей"). В случае второй трактовки неравенство необходимо, поскольку оно одно может служить мотивационным мотором активизации поведения индивида. Докладчик поставил перед аудиторией два вопроса: 1. Можно ли во всей сумме моральных посылок игнорировать какую-то их часть?, 2. Действительно ли идей справедливости несколько и каждая из них ориентирована на свою область приложения?
"Мораль", по определению Ю. Ракиты, представляет собой некоторую определенную часть системы этических регулятивов. Каждый конкретный человек, как пояснил он в ответах на вопросы, в отношении контрпозиции "Я - мир" представляет собой точку отсчета некоторой "абсолютной морали". С другой стороны, не существует человека, полностью бы соблюдавшего принятую им самим мораль. Ю. Ракита предложил следующее определение "морали":
Мораль - это такие правила социальной жизни, признаваемые человеком или группой для себя, в отношении которых не существует регулирующей подобные правила третейской инстанции. Иллюстрируя это положение на примерах, Ю. Ракита подчеркнул, что самоосознание человека как "самурая" исчезает в случае, когда этот человек совершает поступок, не допускаемый кодексом самурая. Лейтмотивом дальнейшей дискуссии фактически оказалась мысль К. Фрумкина о том, что рациональный (или "компаративный") подход к моральному императиву уже лежит вне морали. Такая трактовка морали и впрямь свойственна идеализирующему сознанию, но в эти жеские рамки не укладывается известный нам из коммунистической идеологии принцип рационально подпитываемой "убежденности". В начале дискуссии А. Шухов привлек внимание собравшихся к аспекту, когда моральная установка дозирует составляющие эгоизма и альтруизма в поведении человека; в избыточной дозе эгоизм противоречит социальной природе человека, избыточный альтруизм противоречит биологической самодостаточности индивида ("дезадаптация"). К. Фрумкин дал свое развернутое истолкование проблемы "морали":
мораль, с его точки зрения, оказывается системой, не знакомой с функцией "санкций", для морали единственный фактор ее действенности - это воспитание, мораль может санкционировать лишь непосредственно индивидуум и она является продуктом его жизненного пути, для морали невозможно назвать пределы применимости и (по А. Шопенгауэру) мораль представляет собой высший эгоизм (экстремально социализированный эгоизм). Отвечая выступающим, Ю. Ракита отметил, что набор правил морали данного человека выступает в качестве признака самоидентичности личности, случай пересмотра человеком своего набора моральных установок это и есть случай изменения идентичности его личности (лучшей иллюстрацией глубинного механизма подобного сдвига можно назвать коллизию сюжета романа Ф. Достоевского "Преступление и наказание"). Возвращаясь к исходному пункту эссе Ю. Ракиты, Я. Гринберг обратил внимание, что серьезным барьером в реальном осуществлении уравнительной справедливости является невозможность объективного измерения затрат труда. Р. Таросян подчеркнул в отношении принципиальных посылок дискуссии, что мораль адресована волевой, а не пассивной структуре личности. Как ответил выступающим Ю. Ракита, коммунизм, по его мнению, действительно не осуществим, но в качестве мечты абсолютно понятен, поскольку наделен "простой" идеей; по его мнению феномен поголовного альтруизма освобождает общество от проблемы "дележки". П. Полонский высказал соображения, что направленность дискуссии далека от заданной темы; он обратил внимание на функционализацию морали, выражающуюся, например, в понятии "добропорядочный буржуа", подчеркивающем занятие бизнесом как исключительно морально одобряемое. Н. Петров высказал ряд довольно дискуссионных положений, подчеркнув, что проблема морали обостряется в момент конфликта привычных понятий и новой ситуации (перехода от коммунистического к буржуазному стандарту жизни, в частности). Он разделяет функцию идентичности личности и набор правил устанавливающей морали, идентичность личности опирается на некоторую "абсолютную часть" морали; эту "абсолютную часть" можно выделить на основе признаков некоего "неизменного отторжения" конкретного человека, связанного с его чувством непризнания ни за какой средой существования статуса его "естественного обиталища". Человек, по его мнению, "никогда не бывает у себя дома, чувствует себя чужим в обществе, доме и семье". Непризнание же ценности жизни вообще, с его точки зрения (Н. Петров приписывает это отношение вульгарному материализму) является поводом для абсолютной аморальности. Если же человек признает норму некоего "Закона", то этим он соглашается и с существованием оснований для "абсолютной" морали, выделяя тем самым некий императив вне социальной морали ("закон приближения к Богу", к примеру). Комментируя эти высказывания, Ю. Ракита отметил, что "нравственным" может оказаться тот человек, в котором не возникает конфликта между чувством и моральными установками. С его точки зрения, всякое конструирование моральных императивов ведет к логической необходимости выделения "абсолюта".

22 сентября 2005 года, Тема - "Структуры здравосмысленного мира".

На заседании ОФИР 22 сентября 2005 года с сообщением по статье Б. Смита "Структуры здравосмысленного мира" выступил А. Шухов. Основной идеей концепции Б. Смита структур здравосмысленного мира является построение классификаций, объединяющих не возводимые к фундаментальным сущностям обособленные макропредставления, все до единого представляющие собой чувственно наблюдаемые явления. Причинный анализ происходящих в таких структурах процессов, по мысли Смита, не углубляется в базу такой причинности, а описывает эти события "как есть". В то же время само по себе описание "как есть" невозможно вне того, чтобы описывающий обладал убеждением в том, что "всё так и есть". Несмотря на разобщенность подобной коллекции представлений, она уже представляет собой, по мысли Б. Смита, источник некоторой коррекции для тех данных, что вносятся в нее вновь; эта функция коррекции фактически уже есть функция "теории". Здравосмысленные теории сами по себе не есть что-то однородное, они отражают состояние той культуры, в которой они созданы. Опорной концепцией всякой здравосмысленной теории Б. Смит признает модель категорического (качественного) перехода, а не плавного континуального смещения из одного состояния в другое. Как правило, подобного рода научные обобщения здравосмысленных представлений носят имя "наивной физики".
       Докладчик обратил внимание на ущербность наивнофизических "теорий", явными недостатками которых оказываются замещение базисных (простых) констуитивов синтетическими конструкциями, неклассифицирующее употребление указателей и детерминант и неакдекватный перенос причинности ("мыло выскользнуло из рук"). Дискуссия по поднятой в докладе проблеме развивалась в двух плоскостях - развития способности робота понимать мир как своего рода "параллельного мировоззрения", и физическом знании как предмете, вырастающем в результате определенной эпистемиологической эволюции. С одной стороны Н. Петров подчеркнул, что человеку свойственно контекстуальное отношение к понятийному формализму, а роботу - формальное, с другой - Р. Таросян настаивал что интерфейс робота - это особая среда общения, нуждающаяся в особом языке с еще не определенной познанием структурой. К. Фрумкин обратился к тематике истории познания и предположил, что имя "наивная физика" - это не более чем обозначение общности представлений, относимых нами к числу "предшествующих". Человек, по его мнению, даже лишь начав познание, уже не свободен от неких навязываемых ему в определенной группе готовых решений концептов; развитие науки представляет собой, по сути, последовательную дезантропоморфизацию наших представлений. Уже примитивный человек в своих представлениях обременен множеством всевозможных теорий и рефлексий и в этой связи попытка Смита сепарировать "чистую наивность" утопична (равно как и соответствующая попытка Хайдеггера). В частности же физика выступает как тенденция "дезодушевления", детелеологизации физических объектов и действий. Как раз уже Аристотель возвышался над мифологическим мышлением тем, что он смог значительную часть вещей лишить способности "самодвижения". К нашему же времени физика вообще перестала видеть в вещах какое-либо "самодвижение" и в силу этого причина движения в такой физике оказалась еще более трансцендентна. По мнению В. Князева существенной частью "мировоззрения робота" является "набор стратегий", и в данном смысле развитие системы стратегий искусственного интеллекта повторяет развитие системы стратегий примитивного человека. С точки зрения Н. Петрова изощрение нашего познания и вглубь, и вширь является частью процесса тотализации человеческого общества. На его взгляд, модальность "частица" обратилась в сущность, "находящуюся только на кончике вычислений", что превратило саму науку в творца новых мифов. Поскольку, с его точки зрения, интерпретационное дробление мира остановить не удасться, то вектор развития науки - это вектор в направлении "исчезновения бытия". Судьба, как подчеркнул Н. Петров, - глуха к призывам вернуться на предыдущие стадии познания. В научной физике, как он подытожил свое выступление, причиной многообразного бытия оказывается немногообразное бытие. В заключение А. Шухов сказал, что смысл "наивной физики" он предложил бы видеть в том, что она представляет собой своего рода эпистемологический эксперимент реализации объяснения на основе чувственно конкретных градаций.

6 октября 2005 года, Тема - "Вперед от Канта".

6 октября 2005 года заседание ОФИР было посвящено ряду проблем, поднятых в публикации А.В. Гогузева "Вперед от Канта". С сообщением о роли философии по отношению к самой себе и ко всему тому, что может называться "нефилософией" выступил Н. Петров. С его точки зрения пафосный момент работы А. Гогузева - это желание "запрячь философию в телегу цивилизации". По его мнению порочен сам принцип навязывания методологических ограничений науке, сходный с ситуацией принуждения поэтов к писанию стихов по литературно-критической норме. Сама по себе философия, по мнению Н. Петрова, может рассматриваться как порождение индивидуальности философов, стоящих вне социально-общественных институтов. Позитивный аспект работы А. Гогузева - это признание им "парадокса солипсиста": солипсист, доверяющий своему сознанию в качестве представителя внешнего мира, посредством этого представительства признает и сам внешний мир как таковой. И в принципе, как отметил докладчик, сама позиция удовлетворения познавательными результатами не обязательно сводится к позитивному эффекту научного прогноза. Обратная сторона всякого позитивистского "пристегивания" философии к социальному развитию, это превращение философии в "падчерицу" последнего. Недаром "профессиональная" философия практически сводится к изложению истории философии. Далее ход дискуссии сфокусировал интерес на проблеме "выражения философии в ее продукте". С точки зрения докладчика, философия рождает понятия, подобные понятиям естественного языка, но в смысле потребности в аппарате таких понятий, обыватель и даже ученый обходится уровнем "зачаточного набора". Если наука и литература позволяют разделить их в схеме полярного мира "текст - положения", то философия, по мнению К. Фрумкина, есть воссозданная в равной пропорции комбинация данных норм. В то же время, как он подчеркнул, западный философский образовательный стандарт подразумевает изучение философии именно как системы положений, а не корпуса первоисточников. Если говорить о влиянии, оказанном наукой на философию, то можно отметить практически незаметное влияние современного физического релятивизма и очевидное влияние биологического дарвинизма. По мнению Я. Гринберга, конфликт человека и общества не носит рационального характера и анализ именно этого момента неуправляемости становится предметом философского исследования. Личность, по мнению Н. Петрова, остается "последним редутом", в котором продолжается сопротивление социальному мироустройству, а философия есть средство создания "внутренней свободы" человека. На этом пункте можно вернуться к работе А. Гогузева и определить, к примеру, философа и ученого Аристотеля введенным автором понятием "философа, оставшегося человеком". С другой стороны, появление в научной дискуссии философской тематики - явный признак исчерпанности научной парадигмы; но при этом споры ученых на философские темы удивительным образом отстранены от разработок философов. И простой человек, но, главным образом, в критической ситуации, задает себе философские вопросы, уровень философского представления, хотя бы и зачаточный, присущ человеку вообще. Предмет философии можно назвать "трехчастным" - это "разум", "экзистенция" и "сознание" (последнее - в смысле "метафизики сознательного бытия"). В то же время на заседании не прозвучала проблематика возможного разделения на "научную" и "наивную" философию и так и осталось непонятным, что происходит в том случае, когда "философские идеи овладевают массами", как это было в случае победы философского персонализма в англоязычном мире XVIII ст. и распространения материалистически ориентированной коммунистической доктрины.

13 октября 2005 года, Тема - "Религии запредельного".

13 октября 2005 года собравшимся было предложено обсудить материал книги Е. Торчинова "Религии запредельного". С сообщением по содержанию этой работы выступил К. Фрумкин. Позиция автора книги начинается с критики того, что бытующие определения религий почему-то сосредоточены на примерах религий аврааимистической группы. Не вполне очевидно для Е. Торчинова и определение религии как особого рода практики "отношений с божеством". Его мнение восходит к тому, что в неевропейской области подведенная под религиозную практику картина мира не приемлет разделения на "естественное" и "сверхъестественное". Из этого же неевропейского мира известны примеры религий, обходящихся как без культа, так и без теологии. Поэтому Е. Торчинов предлагает ввести другое базирование религии - категорию психического религиозного опыта, понимаемого как опыта неординарных психических переживаний. Этот опыт, обращенный не на личность человека, а как бы вне ее, носит название "трансперсонального". Понимание всей глубины адекватности модели Е. Торчинова может прийти с помощью анализа примеров мистериальных культов (Осириса, Элевсинские мистерии, культ Кибелы). В них сочетаются беднота сюжета базового мифа и эмоциональная насыщенность, даже обостренность культового действа, покоящегося на оргиастике, членовредительстве и самоуничижении. Отсюда следует такая оценка смысла религиозного культа вообще как преследование цели обострения психического воздействия культового эмоционального потрясения. Мистика всякой религии одновременно служит и основой для квалификации служителя религии (степени посвящения, "проникновения"). При этом удивительной параллелью мистике культов оказывается философская "феноменологическая редукция", разделенная на этапы "очищения", "замыкания в "Я" (достижения солипсической позиции) и "выхода на новый взгляд на мир".
       В начавшейся дискуссии была предпринята попытка отнесения религии к определенной категории: либо социального института, либо психологической практики. Во всяком случае, по мнению Н. Петрова, религиозная структура является социальным институтом, с помощью власти узурпирующем в данном обществе духовную практику. Если же исключить религию, то общество в своей массе возвращается на уровень шаманских практик, что видно на примере всплеска популярности астрологии и психоделики в начале 1990-х гг. Спорным оказался вопрос о том, относить ли современные араамистические религии к психоделической практике. Во всяком случае, они далеко не чужды этой практики и востребуют, что известно членам ОФИР и по общению с адептами современного православия и из литературных примеров (Н. Лесков) определенные психоделические приемы. По мнению К. Фрумкина признаком психоделической практики можно признать преследование цели достижения экстатического состояния. По мнению некоторых членов ОФИР комплекс теологических представлений, включая сюда и мифологическую догматику, представляет собой своего рода рациональный заместитель психоделической практики, соотносящейся с теологией как со своего рода "либидо". Проблема религии в целом пересекается в наше время с проблемой подавления в человеке его эмоционального начала и замены этого начала сферой рационалистических нормативов.

3 ноября 2005 года, Тема - "Эволюция и ее приведение к телеологизму "достижение сложности".

3 ноября 2005 года прошел диспут по идущей в переписке членов общества дискуссии на тему "Простое и сложное". Первое, с чем столкнулось обсуждение, это с трудностью формального выделения условия "сложное". "Сложное" определяется либо специфично в данном предмете познания, как, к примеру, физика определяет сложное открытостью большего числа "степеней свободы", или, в прочих случаях "сложное" определяется в соответствии с мерой интенсивности контингентного признака или признака геометрической формы. Биологическое "сложное", что вполне возможно, определяется по большей функциональной вооруженности живого существа, наличии у него большего числа физиологических органов и широте "сферы активности" для каждого такого органа. Для биологической оценки существенной проблемой остается характер связи "сложности" и "приспособленности"; очевидность относительного усложения здесь можно признать только по характеристике выделения новой функции у одного из во всем остальном сходных видов живых существ. Непонятно и то, как через признак сложности оценивать этап эволюции - связывать ли "сложность" с большим многообразием видов или, например, большей длиной пищевых цепочек. Непонятно также, взаимосвязаны или отделены друг от друга фенотипическая и генотипическая формы сложности.
        Для иллюстрации проблемы "сложности" по предложению участников дискусии был выбран пример исследования с этой точки зрения относительных характеристик иероглифического и фонетического алфавитов. С введением фонетического алфавита упрощение обозначения перерастает в свободу комбинаторики понятийного аппарата, позволяющего достигать большей сложности уже на понятийном уровне. Кроме того, всякий аспект существования налагает на проблму "сложности" собственный колорит, и если судить с позиций социального развития, а не придерживаться биологической трактовки, то в таком случае "индейцы" и "белые" могут пониматься как разные виды. Более того, социальное свойство "восприимчивости", в т.ч. заимствование социальных институтов лишает твердой почвы сравнение по уровню "сложности" - скопированная практика не укоренена в этом обществе посылом всей истории его развития. Понятие "сложности" в социальном тесно связано и с невозможностью интерпретации социального института как простой суммирующей надстройки над социальными интересами индивидов. В результате дискуссии стало ясно, что понятие "сложности" не допускает его введения в отрыве от функционального и субъективного востребования в данной практике интерпретации.

10 ноября 2005 года, Тема - "Э. Гуссерль, "Картезианские размышления".

10 ноября 2005 года с анализом работы Э. Гуссерля "Картезианские размышления" выступил К. Фрумкин. Как подчеркнул выступающий, данную работу можно рассматривать как обобщение самим Э. Гуссерлем разработанного им феноменологического метода. Способ же подобного обобщения состоит в построении понятийной схемы феноменологического метода. Ведущим понятием феноменологического метода является феноменологическая редукция, названная от греч. "эпохэ" - воздержания от заключения. Феноменологическая редукция являет собой отказ от суждения о том, действительно ли существуют ощущаемые нами предметы. Следующим понятием феноменологии оказывается "трансцендентальное эго", разделяющее "всё, что существует" от "я и моего восприятия". Важнейшим свойством трансцендентального эго оказывается "интенциональность", всякое действие, осуществленное "трансцендентальным эго" представляет собой "интенциональный акт"; особенность таких актов - направленность на что-либо (если я "думаю", "забываю" и т.п., то обязательно - что-либо). Сумма же намерений образует признак "состава" личности, называемый, по терминологии Э. Гуссерля, "хабитуальностью". Некое накопление последействия, вызванного интенциональными актами, обозначается как "трансцендентальный генезис".
        Далее Гуссерлевская феноменология выделяет стадии "когнитивного процесса": ноэзис - фиксация открытых признаков вещи, синтез - обобщение ракурсов вещи с целью получения самой вещи, восприятие феноменов в перспективе продолжения восприятия - трансцендентальный горизонт. В подобном смысле очевидность всякого феномена замыкается рамками трансцендентального горизонта. "Эйдосом" же Э. Гуссерль обозначает мультиинтерпретацию вещи, она и есть сущность, объединяющая все интерпретации вещи как побеги от единого корня. Отсюда возникает "эйдетическое эго" - крайне в функциональном плане редуцированное понимание мира. Из этого же выводится и "аппрезентация" - способность направить интенциональные акты на еще не данные стороны вещей. Последнее понятие фактически нужно было Гуссерлю для снятия с себя упреков в солипсизме. Отсюда психофизическое "Я" понимается как эго 2-го порядка, весьма близкое к пониманию "эго" в естественном смысле. Тела же других людей аппрезентовывают нам, по Э. Гуссерлю, внутренний мир этих людей.
        Начавшееся обсуждение затронуло проблему посыла к созданию феноменологической модели. По мнению П. Полонского, Гуссерль совершил попытку разработки системы, принципиально исключающей догматизм. Как подчеркнул Н. Петров подобные принципы структуры знания не были востребованы научным познанием, и, вопреки желанию Э. Гуссерля, нашли свое дальнейшее развитие лишь в философском экзистенциализме. П. Полонский отнес феноменологию Э. Гуссерля к философскому идеализму по признаку разделения восприятийной и преобразующей физический мир деятельности субъекта. По его же оценке, "эйдетическое эго" и является своего рода "онтологией" Э. Гуссерля. Как отметил А. Шухов - сверхзадачей трансцендентальной феноменологии является исключение философской онтологии как особой категории представления. Но, фактически, вводя шкалу разных условий явности феноменов, этим самым Э. Гуссерль вводит и не названную по имени онтологию, построенную в категориях "форм присутствия".

17 ноября 2005 года, Темы - "Языковая картина мира" и "Поведение предпочтения".

На заседании 17 ноября 2005 года с докладом "Языковая картина мира" по книге О.А. Корнилова "Языковые картины мира как производные национальных менталитетов" выступил В. Золин. Он доказывал тезис о невозможности выделения смыслового корпуса языков по национальным признакам и в принципе отрицал существование специфических областей формирования языка. Особенно резкие возражения докладчика вызвал принцип "Национальной языковой картины мира" (НЯКМ). Возражая докладчику, К. Фрумкин сформулировал следующие тезисы: (1) смысл доминирует над формой, (2) языковая картина мира доминирует в древней национальной части языка, (3) язык развивается путем калькирования, (4) для всех современных языков их национальное состояние крайне эклектично.
        Далее с сообщением о предмете "поведения предпочтения" выступил А. Шухов. Помимо уже известной части этой модели докладчик дополнил ее положениями о существовании "обратных связей" поведения предпочтения и общественной реакции на эту особенность населяющих общество индивидов, об обеспечивающей поведение предпочтения индивидуальной фильтрации приходящей информации и на тему "чувства конъюнктуры" как встречной поведению предпочтения инициативы. В начавшейся дискуссии обсуждался тезис о том, является ли всякое воздействие общества на индивида насильственным или нет. Также ставился вопрос о том, оправданно ли именно такого рода моделирование подобной группы социальных феноменов или нужна другая модель, например психологическая схема принятия решений. Я. Гринберг также высказал предположение, что предпочтение является прямой проекцией ценностной модели сознания конкретного человека. Комментируя ход дискуссии, К. Фрумкин настаивал на принципе соизмеренности предпочтения с ценностной моделью, и показал, что когда рациональные акты предпочтения относительно понятны и самому предпочитающему, то эмоциональное проявление предпочтения допускает только стороннюю рационализацию.

24 ноября 2005 года, Тема - "Проблема природы субъективных качеств".

24 ноября 2005 года на заседании ОФИР с докладом о проблеме природы "субъективных" качеств выступил Н. Петров. Источником послужила опубликованная в Интернет работа "Проблема природы субъективных качеств". Предметом данного исследования являлась характеристичность разного рода сенсорных откликов в операциональном для субъекта смысле понимаемая как целокупное "качество" (например, "красный", "жужжащий", "мускусный" и т.п.). С точки зрения авторов работы, на что обратил внимание докладчик, подобные качества формируются как своего рода смысловая инкапсуляция, переходящая в подобном виде как в хранение, так и в обращение межличностной коммуникации. Авторами построена, по определенной литературе, классификация возможных объяснений функциональности и природы таких качеств - от механистического материализма до Д. Сёрла. По мысли авторов работы, структура субъективных качеств одинакова, что можно увидеть на примере переживающих, по мнению авторов, аналогичное уподобление структур существующих в компьютерном представлении видео и звуковых файлов. С этой же точки зрения "атомарный" уровень нервных возбуждений одинаков для различных субъективных качеств. Выступление докладчика дополнял обмен репликами со слушателями, из которых стало понятно, что понимание субъективных качеств требует учета двух важных общефилософских проблем: генезиса сложных систем как в любом случае не механических комбинаций (традиционное название "эмерджентные качества") и схематизма моделирования конкретными культурами картины таких качеств. Начавшееся обсуждение сосредоточилось на нейрофизиологических аспектах понимания проблемы субъективных качеств, что было подвергнуто критике Я. Гринбергом, усомнившимся в разумности наполнения философского дискурса подобным конкретнонаучным содержанием. К. Фрумкин обратил внимание, что рационализируемая наукой физическая картина природы диссонирует с экзистенциально субъективируемой картиной тех же феноменов (что выражается, например, в понятии "современность"). По его мнению, в субъективных качествах присутствует не только чистая физиология реакций стимульного отклика, но и имеющий ситуативно-субъективную природу субъективный аккомпанимент. На фоне общей направленности обсуждения обсобилась точка зрения А. Шухова, определившего научную осведомленность авторов публикации как в лучшем случае "устаревшую". Он особо обратил внимание на показанное ими незнакомство с поистину энциклопедической работой Х. Шиффмана по проблеме сенсорных реакций "Ощущение и восприятие". Механистическая сторона субъективных качеств нашла свое отражение и в современной философии, в частности, в работе Б. Смита и Ж. Петито "Физический и феноменологический миры". По итогам дискуссии К. Фрумкин высказал несколько тезисов по проблеме "субъективных качеств": субъективные качества требуют рассмотрения именно в роли производных общей категории сознания, субъективные качества структурны и в подобном смысле диссонируют с бесструктурным "эго", субъективные качества противопоставлены "эго" как определенный "внешний мир" внутри сознания, субъективное восприятие можно понимать как своего рода "прерывание" в существовании души (что иначе часто обозначается под именем "модуляций").

1 декабря 2005 года, Тема - "Философский анализ диссипативной модели".

1 декабря 2005 года с докладом на тему философского анализа диссипативной модели выступил К. Фрумкин. К размышлениям на данную тему его побудили романы М. Осоргина "Свидетель истории" и "Сивцев вражек" содержащие мысль об управляемости развития вообще со стороны глобальных процессов. Жизнь вообще представляет собой расход энергии и в этом смысле однозначно зависит от ресурсов энергии. Растратчиком же энергии здесь выступает либо "все в целом", либо "время", и вселенная с течением времени приближается ко все более рассеянному состоянию. Наука принципиально не изучает проблемы "начальной энергии", но данная проблема служит предметом метафизического и теологического исследования. Как предлагал К.Э. Циолковский: "причина грандиознее своего следствия, давайте представим причину Вселенной"; с этой точки зрения вся энергия действительно содержится в "причине Вселенной". Представление о "законах природы" приводит к неопределенности функции "Бога" - если "Бог" лишь наполняет энергией механизмы, следующие законам природы, то он "менее Вселенной", "законы природы выше Бога".
        Обсуждение доклада началось с реплики П. Полонского, подчеркнувшего, что рассуждения докладчика, во-первых, основаны на законе сохранения энергии, и на отрицании вероятностных механизмов метаболизмов. Гносеология же данной модели, на что он обратил внимание докладчика, тесно связана с проблематикой границ притязания разума и фактором уверенности человека в достаточности своего знания. В ответ К. Фрумким дополнил данные реплики замечанием о разной осмысленности в философии и науке распада и синтеза - если распад достаточно хорошо, по его мнению, объяснен, то характеристичность синтеза менее рельефна. Я. Гринберг коснулся представленности диссипативной проблематики в фантастике - фантастика анализирует проблемы эсхатологии как соревнование разумного и эмоционального начал. По мнению А. Шухова совмещение метафизического и физического исследований требует тщательного подбора точек соприкосновения; мы анализируем, в том числе, то, что материализм называет "видами движения материи", а приходим, в конце концов, просто к идее определенного физического состояния пространства Вселенной. Если для докладчика начало развития представлено "средоточием энергии", то финал развития у него не имеет строгой структурной интерпретации. П. Полонский поставил вопрос: возникает ли Вселенная по законам природы, или эти законы являются следствием (такого именно) существования Вселенной? С его точки зрения говорить о существовании Вселенной "по законам природы" не имеет смысла. Кроме того, наше познание природы во многом завязано на наш метаболизм: мы обязательно представляем себя в качестве контрпозиции природе как носители неизменного тела; возможно, носители динамического тела сформулируют иные, нежели мы, законы природы. С точки зрения собравшихся люди не могут сформулировать отвлеченные от антропности законы природы, но могут представить возможность таких законов.

8 декабря 2005 года, Тема - "Правомерность феноменологии".

8 декабря 2005 года в ОФИР состоялся диспут на тему правомерности феноменологии и по проблеме определения "предмета существования". Основной проблемой диспута стал принцип проективной аналогизации в отношении любой из тех ситуаций, за которыми наше сознание признает право объективного существования. Если мы думаем, что нечто в прошлом, будущем или разнесенное от нас в пространстве объективно существует, то мы в любом случае выстраиваем модель нашего мнимого присуствия в таких обстоятельствах в качестве агента познания, обладающего нашими чувственными возможностями и доступными нам сейчас средствами их расширения. В противовес данной, главным образом прагматической научной или материалистической парадигме существует феноменологическая парадигма, утверждающая, что существует только чувственно доступный феномен, всякая же реконструкция - искусственна. Если материалистическое представление о мире "уменьшить на феноменологическую часть", то образуется перечень таких предметов нашего познания, которые чувственно не доступны, но реконструированы нашей интерпретацией. И в то же время чувственная регистрация признаков объекта не есть посыл к нам всей системы этих признаков в целом; если извлеченный набор признаков и есть объект, то этот объект существует именно в нас, если объект независим, то он, как и "эго", наделен нечто, что носит имя существование. Существование доступно наблюдению, чужое же "эго" наблюдается только в своих внешних проявлениях. При этом для представления о существовании не важна достигаемая правильность представления о характере существования; существование в качестве члена некоей сообщности входит в сообщность возможностей, где оно объединяется с не-существованием, также двояко делимым на экзистенциально невозможное не-существование (кентавр) и экзистенциально возможное не-существование (строящийся дом).
        Признак "существования" является явным свидетельством обособленности предмета существования от всего иного, выделение же неких обозначенных признаком "полнота" объектов представляет собой в гносеологическом смысле именно продукт нашего интерпретирующего синтеза. Смысл же собственно поиска философией ответа на вопрос о предмете существования - это создание модели выделения признаков всего того, что потенциально способно существовать и потому являться источником вмешательства в нашу деятельность. При этом общей чертой любой философской модели фиксации предмета существования фактически оказывается условие неразделенности сознания, на котором сходятся как материализм, так и феноменология. Сама же по себе возможность восприятия внешнего мира - это проекция ситуации "координации возможностей" вопринимаемого - подавать знаки о своем присутствии, воспринимающего - улавливать такие знаки. Ограниченность и предельность систем взаимодействия мира - это основа восприятия. Существование безразлично к своей функционализации, а восприятие - нет; восприятие не может быть ничем иным, кроме как деятельностью. Показательно, что русский язык не содержит слова "существимый", когда содержит "мыслимый": лингвистическое "существование" обязательно возвратно, то есть нацелено не вне себя, а на самое себя.
        Известное выражение "человек - мера вещей" не означает приравненность человека к существованию как таковому, а означает соизмеримость всех существований с человеком как таковым. Познание, если оно постулирует независимость существования феноменов, оно, тем самым, показывает свою веру в принцип "инерции" и в принцип "закона существования". Феноменология же подменяет закономерность эйдосом феномена, игнорируя то, что сама норма "существование" представляет собой образующий закономерность феномена констуитив.

15 декабря 2005 года, Тема - "Объективная составляющая субъективных качеств".

На заседании 15 декабря 2005 года ОФИР вновь вернулся к обсуждению уже поднимавшейся 24 ноября проблемы "субъективных качеств". Субъективный характер формирования данных качеств не обязательно устраняет любую возможность выделения в них некоей объективной природы. Методом исследования объективной природы субъективных качеств может быть принято сравнение - как с реакциями более примитивных в нейрофизиологическом отношении животных, так и сопоставление отношения людей с разным уровнем развития (известное еще у К. Коффки сопоставление детского восприятия с восприятием представителей примитивных обществ). По мнению К. Фрумкина, уровень развития человеческой личности - это главное условие формирования субъективного отношения, и, при этом же, присущие человеку возможности контроля собственного восприятия не являются причиной признания исключительно субъективной природы такого восприятия. Далее дисуссия сместилась на предмет субъективных оценок и их источника - слышим ли мы в одном и том же исполнении одну и ту же мелодию и выделяем ли в одном и том же облаке одно и то же сходство с неким уподобляемым объектом. В то же время наивный опыт говорит о том, что человеческое сознание понимает то положение вещей, в котром ему открывается возможность действия только как интерпретатору, а не объективному регистратору. При этом объективно регистрируемое в виде "ссылки на себя" остается неким "чем-то", в отношении которого необходимо понимать, где ставится "точка расхождения" интерпретации и источника интерпретации. Как отметил К. Фрумкин, после преодоления барьера субъективности аутентичность феномена в общем-то не утрачивается - человек обладает возможностью коммуницирования по поводу данного феномена с другим человеком. Результатом дискуссии можно назвать сложившееся у большинства участников мнение о том, что интерсубъективность - это и есть "объективность в сфере (за порогом) субъективного". Интерсубъективность - это выходящая за пределы отдельных субъективностей основа рационализации субъективного характера нашего восприятия. В дискуссии также была затронута тема "подмены ощущений", не нашедшая определенного решения.

22 декабря 2005 года, Тема - "О сущности времени и относительности".

22 декабря 2005 года в ОФИР был прочитан доклад К. Фрумкина "О сущности времени и относительности" по одноименной книге Н.Я. Попова. Концепция Н.Я. Попова в своей основе восходит к норме "состояния материи" или фазы материального процесса, обозначающих настоящий момент времени. Фиксация времени сама по себе возможна только с использованием указания подобного норме "состояние материи". Течение же времени фактически представляет собой смену состояний материи (а настоящее есть отрицание течения времени), при этом каждый материальный процесс отсчитывает собственное время сменой присущих ему состояний. Важное положение концепции Н.Я. Попова - существование только налагающегося (параллельного) равенства процессных периодов, не переносимое на равенство процессов как одностатусных элементов последовательной шкалы времени. Более того, автор книги в своей критике СТО говорит о нарушении данной теорией принципов структурной связанности: она не учитывает первичность собственно онтологической действительности процесса перед его измерением и отображением.
        Начало дискуссии по докладу было положено замечаниями П. Полонского о необходимости введения для такого анализа в качестве исходного постулата принципа единства материальной среды и о том, что рассуждения автора книги фактически, хотя и скрыто от глаз автора, образуют "направление времени", допуская фиксацию условностей "начало" и "завершение" процессов. Со стороны докладчика в качестве параллельного предмета анализа была предложена связь сознания времени с менталитетом представителей различных культур. Для, например, японской культуры время понималось только как "междумоментие", а китайской были до XX в. известны только понятия "момент" (захода Солнца) и "сезон" (зима, характер деятельности). Более того, он же видит правоту автора книги в том, что философское представление о времени, безоговорочно подчиняясь физическому, подвергает мировоззренческое видение ситуации плену уровня развития научного познания. В ответ на это Я. Гринберг подчеркнул невозможность применения здесь иного решения - именно наука с ее развитой системой верификации может сделать тот или иной вывод об адекватности любой выдвигаемой гипотезы. П. Полонский в этой связи отметил значение представления об одновременности, зависящей от выбора системы, базирующей материальные воплотители изменений: то, что одновременность в теории относительности связана причинно-следственными связями, говорит о том, что у Вселенной, по Эйнштейну, нет настоящего.
        Свое видение проблемы философской интерпретации существа времени предложил А. Шухов. Согласно его представлениям, существует круг эмпирической проблематики, объединяемой в группу проблем "синхронизации", в частности - механическое движение, функция простого перехода человека из одного пункта в другой тоже может рассматриваться как "синхронизация" ("гонец пришел с воззванием"). А далее человек переходит от синхронизации посредством его собственных физических действий к синхронизации посредством активности сред (не обязательного электромагнитного поля, можно, например, и звука). Использование все более точных механизмов можно определить как "редукцию ошибки синхронизации"; в подобной последовательности "постоянство скорости света" несет смысл предела редукции ошибки синхронизации. Время представляет собой менее фундаментальную основность онтологии чем, например, пространство (подробнее в Пространство (и расстояние)), и потому не может рассматриваться в отрыве от последнего. Человеческий опыт рассматривает действительность времени через срез материальных следов, разделения на "заслоняющую" и "заслоняемую" условность: в этом смысле "заслоняемая" сигарета есть прошлое время "заслоняющего" окурка. Сама же по себе наша попытка понимания предматериальной условности (время, пространство) невозможна без разработки такого аппарата как "парадоксальные объекты", для пространства - точка, для времени - дата (тоже как непротяженность). Ход дискуссии в целом проанализировал П. Полонский. Он потребовал достичь несмешиваемого разделения философской и естественнонаучной проблематики. Он же обратил внимание, что решение поставленной задачи должно начинаться с понимания ограниченности способностей нашего чувственного аппарата и порождения в силу этого наших попыток конструирования "более регулярных" отношений и категорий, чем те, что даны нам через ощущения. Н. Петров в заключение отметил, что, как бы не распылялась картина времени привязкой к разным системам отсчета, регистрация времени остается невозможна в данной системе в целом, пока подобная система не обретет обобщенное начало отсчета времени.

29 декабря 2005 года, Тема - "Итоги 3-х диспутов о субъективных качествах".

29 декабря 2005 года на заседании ОФИР подводились итоги уже прошедших в обществе диспутов по проблематике сознания и, в частности, субъективных качеств. С сообщением по данной теме выступил Н. Петров, сместивший акцент с непосредственно психологических условий функционирования сознания на отражающуюся в сознании структуру внешнего мира. Он обратил внимание, что современный физический релятивизм подрывает принцип одновременности, единственно возможную основу разнесения позиций на временной оси на локации "прошлое", "настоящее" и "будущее". В связи с этим Вселенная видится набором точек, в каждой из которых построена своя последовательность времени. Тогда если время и пространство переставая быть атрибутами самой физической действительности, но не теряя свой смысл вовсе, то, по мнению Н. Петрова, они обращаются в атрибуты налагаемой созанием на выстраиваемую картину мира субъективации. Подобных черт субъективации множество, к примеру - ощущение того, что время "летит" или "ползет", как и связь понимания времени с определенным календарным циклом. Как полагает Н. Петров, для сознания принцип "время" и принцип "пространство" представляют собой средства, благодаря которым оно устраняет безграничность Вселенной. В связи с важностью в современной физике представлений о электромагнитном поле Н. Петров заметил, что "свет является удивительным объектом, мерилом Вселенной и модулятором пространства и времени". Сообщение докладчика дополнил В. Золин, вспомнивший об аномальном поведении людей в период нескончаемого светового дня северного лета, в особености живущих по распорядку дня военнослужащих. На это последовал комментарий Н. Петрова о свойстве экстраполируемости сознанием чувственных показаний, вызывающем в период непрерывного светового дня ощущение неадекватности ситуации. Участвовавший в полемике А. Шухов отстаивал свой взгляд на невозможность прямого чувственного восприятия времени, всегда данного через посредничество материальных следов времени, расположенных в пространстве. По его мнению, любые модели физического мира следует делить на "технические", связанные с использованием реальных средств организации и координации, и "нормативные", в которых действие показано протекающим в отсутствие любых ограничений (как, например, модель 100%-ного К.П.Д.). Он подчеркнул, что еще не закрыта перспектива иного понимания существа описываемых физическим релятивизмом феноменов, представляющих собой, по существу, явления "накапливающегося эффекта". Завершивший дискуссию Я. Гринберг возражал против объединения физического времени и психологического ощущения времени. В обмене мнениями подчеркивалось, с одной стороны, что еще не построена такая логика, что меняла бы местами причину и следствие, но и, с другой, тот факт, что выводы физического релятивизма не посягают на логические основы конституирования мира.

© ОФИР