Обратим внимание на следующие высказывания Канта:

«Чрезвычайно важно обособлять друг от друга знания, различающиеся между собой по роду и происхождению, и тщательно следить за тем, чтобы они не смешивались со знаниями, которые обычно связаны с ними в применении» [3, с. 686];

«Называя метафизику наукой о первых принципах человеческого знания, имели при этом в виду не особый вид знания, а только степень его общности, не давая возможности ясно отличить его от эмпирического, так как и среди эмпирических принципов имеются кое-какие более общие принципы, которые при этом стоят выше других. …Одна лишь степень субординации (частного общему) не может определить границы науки, а в нашем случае - совершенную разнородность и различие в происхождении [знания]» [3, с. 687];

«Однако приходится признаться, что различение двух элементов наших знаний, из которых одни совершенно a priori находятся в нашей власти, а другие могут быть получены только a posteriori из опыта, даже у мыслителей по профессии осталось лишь весьма неясным и поэтому никогда не могло привести к определению границ особых видов знания, стало быть, не могло привести к осуществлению подлинной идеи науки, столь давно и столь глубоко занимающей человеческий разум» [3, с. 687];

«…Критика… учит нас рассматривать объект в двояком значении, а именно как явление или как вещь в себе» [3, с. 94].

Из приведённых высказываний Канта и из всей «Критики чистого разума» видно, что в кантовском учении имеет место теоретическое различение людей, познающих объекты, и философа, объясняющего людям что есть их познание объектов, человеческого познания, основанного на «опыте» и философского познания, не основанного на «опыте». Именно это теоретическое различение открывает путь к пониманию сущности философского познания. С этого различения я и начинаю своё теоретическое исследование.

Итак, мы должны провести теоретическое различение людей и философа. Ясно, что под «философом» надо понимать не человеческого индивида. Провести теоретическое различение людей и философа можно лишь как различение субъекта одной стороны познания бытия людьми и субъекта другой стороны познания бытия людьми. Таким образом, речь идёт, по существу, о противопоставлении одной стороны познания бытия людьми другой стороне познания бытия людьми, т. е. о противопоставлении философского познания бытия человеческому познанию бытия.

Двигаясь в этом направлении, мы должны, прежде всего, заметить следующее:

Люди познают бытие ради практики, т. е. для обеспечения своего существования путём практического взаимодействия с отдельными частями бытия. Следовательно, человеческое познание бытия заключается в познании частей бытия - объектов познания и практики. Противопоставляя философа людям, философское познание бытия человеческому познанию бытия, мы должны признать, что человек становится философом, т. е. субъектом философского познания, когда, в отличие от людей, ставит перед собой задачу познать не отдельные части бытия - объекты познания и практики - а бытие как таковое, т. е. стремится выявить свойства, с одной стороны, всего существующего вместе взятого как целого (познать устройство мира), с другой стороны, существующего как такового («свойства» здесь и далее - в самом широком смысле, т. е. в том смысле, что познание есть выявление свойств познаваемого).

Далее надо заметить следующее:

Люди в познавательном процессе имеют дело непосредственно с познаваемым, т. е. с существующим (с частями бытия). Противопоставляя философа людям, философское познание бытия человеческому познанию бытия, мы должны признать, что философ в познавательном процессе не имеет дела непосредственно с познаваемым, т. е. с существующим (с бытием как таковым). Очевидно, что философ может иметь дело непосредственно только с человеческим знанием существующего (бытия). Значит философ, рассматривая человеческое знание существующего, показывающее существующее (бытие), стремится выявить свойства существующего (бытия как такового).

Философом становится человек. Следовательно, философ как таковой (надо иметь в виду, что это - абстрактно-теоретическое понятие) есть, с одной стороны, человек, ставший философом, с другой стороны, философ, оставшийся человеком.

Человек, ставший философом, в отличие от людей изначально ничего не знает о бытии, тогда как философ, оставшийся человеком, кое-что знает о бытии: а именно, знает о существовании, с одной стороны, себя как человека, и вместе с тем, своего сознания и своей деятельности, с другой стороны, людей с их сознанием и деятельностью. Философ, оставшийся человеком, знает, что сознание есть свойство людей, заключающееся в том, что люди что-то знают о бытии (о своих свойствах и свойствах других частей бытия), а деятельность есть свойство людей, заключающееся в том, что люди как-то взаимодействуют с частями бытия. (Взаимодействуют, с одной стороны, для получения знания бытия - эта сторона деятельности есть познание бытия людьми, с другой стороны, для обеспечения существования людей посредством взаимодействия с частями бытия на основе полученного знания бытия - эта сторона деятельности есть практика людей.)

Если сознание есть свойство людей, заключающееся в том, что люди что-то знают о бытии, то «что люди знают о бытии» есть содержание сознания людей.

Философу, оставшемуся человеком, знающему о бытии то, что показано выше, известно, что, рассматривая содержание сознания людей как человеческое знание бытия, философ должен составить теоретическое представление о бытии как таковом. А человеку, ставшему философом, не известно ничего, кроме самого содержания сознания людей. Значит, человек, ставший философом, не знает, что известное ему есть содержание сознания людей и человеческое знание бытия (не бытие), и что он должен, рассматривая содержание сознания людей как человеческое знание бытия, составить теоретическое представление о бытии как таковом.

Человек, ставший философом, не знает этого, но философ, оставшийся человеком, это знает. Внутреннее противоречие философа как такового, раздвоенного на «человека, ставшего философом», который «не знает», и «философа, оставшегося человеком», который «знает», разрешается за счёт принятия предположения: философу известно содержание сознания людей, которое есть человеческое знание бытия (не бытие), и что философ должен, рассматривая человеческое знание бытия, составить теоретическое представление о бытии как таковом (выработать знание свойств бытия как такового).

Без этого предположения нет философского познания, вместе с тем, без этого предположения нет целостного субъекта философского познания, следовательно, философское познание не может состояться. С принятием этого предположения абстрактный философ, раздвоенный на «человека, ставшего философом», и «философа, оставшегося человеком», становится реальным философом, т. е. субъектом философского познания.

Приняв предположение, что содержание сознания людей есть человеческое знание бытия, следовательно, не бытие, философ тем самым, с одной стороны, различает известное ему человеческое знание бытия и само бытие, неизвестное ему, с другой стороны, признаёт, что познаваемое людьми (бытие) есть существующее независимо от познания людьми, определяющее результат познания - человеческое знание бытия как «что о бытии знают люди».

Рассматривая человеческое знание бытия, философ может составить теоретическое представление о самом бытии (как таковом) только если человеческое знание бытия - результат познания бытия людьми - показывает бытие таким, какое оно есть само по себе (т. е. вне познания людьми). (В дальнейшем для краткости вместо выражения «показывает бытие таким, какое оно есть само по себе» я буду употреблять выражение «тождественно самому бытию»). Философ изначально не знает и не может знать как человеческое знание бытия соотносится с самим бытием. Следовательно, для философа изначально есть только один способ двинуться вперёд в философском познании - предположить, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию.

Cделав это предположение, философ может, рассматривая человеческое знание бытия, составлять теоретическое представление о бытии как таковом, но вместе с тем должен теоретически обосновать (доказать), что это предположение верное. Следовательно, вместе с тем философ должен, рассматривая человеческое знание бытия, составить теоретическое представление о том, чту есть человеческое знание бытия по отношению к самому бытию. Сделав предположение, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию, философ приступает к решению этой двуединой задачи.

 

Последовательно проведя теоретическое различение и противопоставление философа и людей, философского познания и человеческого познания бытия, я в своём исследовании выявил логически-необходимый этап становления философа как субъекта философского познания. Так как этот этап как таковой в реально-историческом процессе философского познания непосредственно не обнаруживается, то надо признать, что это этап, выявляемый при исследовании философского познания со стороны его скрытой внутренней сущности.

Логически-необходимые философское мышление и действие, заключающие содержание внутреннего (сущностного) этапа становления субъекта философского познания, проявляются (сущность и её проявление) в мышлении и действии исторически-реального философа. «Исторически-реальный философ» - теоретическое понятие, означающее как такового субъекта реально-исторического философского познания. Мышление и действие исторически-реального философа - это мышление и действия людей, осуществляющих философское познание в историческом процессе познания бытия людьми, поскольку в их мышлении и действиях проявляется сущность философского познания.

Мышление и действие исторически-реального философа теоретически показываются как мышление и действия, с одной стороны, философов с различными, исторически обусловленными, взглядами и представлениями, с другой стороны, философа как субъекта философского познания на определённом этапе движения и развития философского познания, когда проявление сущности обнаруживается во взглядах и представлениях философов.

Этап становления реально-исторического философского познания совпадает с этапом становления познания бытия людьми как стороны деятельности, относительно независимой от практики. Как только у людей появляется возможность заниматься познанием бытия не ради практики непосредственно, среди людей появляются те, которые задумываются об устройстве мира, о свойствах бытия как такового, вместе с тем, о человеке и его свойствах, о месте и значении человека в мире, наконец, о познании бытия людьми и о возможности получения людьми истинного знания бытия. Обо всём этом такие люди начинают составлять определённые теоретические представления. Так появляются среди людей, познающих бытие ради практики, люди, вырабатывающие знания, неприменимые в практике, т. е. появляются философы.

Становление реально-исторического философского познания есть вместе с тем становление исторически-реального философа. Из выше показанного видно, что исторически-реальный философ становится как субъект, с одной стороны, философского познания, с другой стороны, человеческого познания, поскольку создаёт теоретические представления об отдельных частях бытия - о познании бытия людьми и о людях и их свойствах.

По завершении этапа становления реально-исторического философского познания исторически-реальный философ, с одной стороны, различает бытие и человеческое знание бытия, с другой стороны, понимает познание бытия людьми как получение людьми при познании истинного знания как знания самого бытия, т. е. бытия, какое оно есть само по себе. Отсюда, философ ставит перед собой задачу создать теоретическое представление, с одной стороны, о бытии как таковом, с другой стороны, о познании бытия людьми, с тем, чтобы обосновать возможность получения людьми - значит, и философами - истинного знания бытия.

Исторически-реальный философ в первой стадии движения и развития философского познания, с одной стороны, не выделяет философа как субъекта философского познания из познающих бытие людей, вместе с тем, не разделяет познание бытия людьми на философское и человеческое, с другой стороны, полагает, что люди - значит, и философы - могут получать знание самого бытия, т. е. истинное знание бытия. Таким образом, вопрос о тождественности человеческого знания бытия самому бытию, т. е. вопрос о познаваемости самого бытия (как такового) для философа, перед исторически-реальным философом здесь не стоит; он подменяется (объективно) вопросом о познаваемости бытия для людей.

С самого начала реально-исторического философского познания философы, рассматривая содержание сознания людей, на основании рассмотрения, с одной стороны, обыденных, мифологических, религиозных, литературно-художественных представлений людей о бытии и о самих себе (т. е. о человеке), с другой стороны, собственного сознания и самосознания, приходят к представлению, что бытие состоит из двух реальностей. Одна реальность обнаруживается философами в качестве чувственно воспринимаемых «вещей с их свойствами». Её следует определить как «вещественная» или «материальная». Другая реальность обнаруживается философами в качестве, с одной стороны, чувственных «образов в сознании» ( прежде всего, образов «вещей с их свойствами»), с другой стороны, мыслительных «образов в сознании» как знания бытия, выражаемого словами языка. Вторую реальность следует определить как «нематериальная».

Составляя теоретическое представление о бытии как таковом, одни философы представляют «нематериальную реальность» только в том качестве, в каком она обнаруживается, т. е. в качестве «образов в сознании». По представлению этих философов всё существующее, кроме образов бытия в человеческом сознании, принадлежит к «материальной реальности»; люди с их уникальным свойством - сознанием - появляются лишь на каком-то этапе существования «материальной реальности»; значит, «материальная реальность» первична, а «нематериальная» производна и от неё зависима. Этих философов следует определить как «материалисты».

Другие философы представляют «нематериальную реальность» не только в том качестве, в каком она обнаруживается, т. е. не только в качестве «образов бытия» в человеческом сознании; например, представляют её в качестве «Бога», «мирового разума», «мировой воли», «абсолютной идеи», «абсолютного Я», «духа». По представлению этих философов первична «нематериальная реальность», а «материальная» от неё производна и зависима. Таких философов, т. е. философов с представлением о месте и роли в бытии каждой из двух обнаруженных ими реальностей, противоположным представлению об этом материалистов, следует определить как «нематериалисты».

Таким образом, философы, составляющие представление о бытии как таковом, рассматривая содержание сознания людей как знание бытия, и полагающие, что создают представление о самом бытии (как таковом), с одной стороны, представляют бытие разделяющимся на две реальности, с другой стороны, разделяются на две основные группы - материалистов и нематериалистов.

Здесь надо заметить следующее. Содержание сознания людей, с одной стороны, есть результат познания бытия людьми (знание бытия) как одной из двух сторон человеческой деятельности - познания бытия и практики -, с другой стороны, есть результат практики, т. е. создания не знания бытия, а предметов потребления, которые принято называть «духовными», и которые, как и знание бытия, существуют в понятийной форме. В данном исследовании содержание сознания в целом определяется как «человеческое знание бытия» только в том смысле, что это не бытие. Философы, вырабатывая теоретическое представление о бытии как таковом, должны рассматривать именно и только человеческое знание бытия, отличая его от вышеуказанных предметов потребления. Очевидно, что на этапе становления и в первой стадии движения и развития, с одной стороны, философского познания, с другой стороны, человеческого познания бытия, это невозможно.

Исторически-реальный философ, создавая теоретическое представление о бытии как таковом, объективно исходит из предположения, что, рассматриваемое им человеческое знание бытия, тождественно самому бытию. Не осознавая этого, он полагает, что создаёт представление о бытии, какое оно есть само по себе. В действительности, рассматривая человеческое знание бытия, философ может создать теоретическое представление о бытии (как таковом) только каким оно предстаёт при рассмотрении человеческого знания бытия. Каким бытие предстаёт может совпадать с тем, какое оно есть само по себе только при условии, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию. Следовательно, любые представления философов о бытии как таковом нельзя признать достоверным знанием и вместе с тем нельзя признать знанием о самом бытии, если не будет доказано, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию.

По завершении первой стадии движения и развития, с одной стороны, философского познания, с другой стороны, человеческого познания (становящегося научным познанием, исследующим всё более последовательно и систематично, с одной стороны, природу, с другой - человека с его свойствами) философы приходят к философскому осмыслению следующего факта. Существующее вне человеческого сознания «дано» людям через ощущения, которые есть «чувственные образы» (существующего вне сознания), существующие в сознании. Человеческое знание существующего вне сознания («мыслительные образы») вырабатывается на основе ощущений. Следовательно, существующее вне сознания известно людям в качестве (и в «виде») существующего в сознании.

В результате исторически-реальный философ, с одной стороны, приходит к философской точке зрения на то, известно ли людям существующее вне сознания, с другой стороны, выделяет философа из людей и приходит к философской точке зрения на то, что известно философу. Люди полагают, что за счёт ощущений и основанного на ощущениях знания им известно существующее вне сознания. Философ, в отличие от людей, понимает, что людям известно существующее в сознании, а известно ли вместе с тем существующее вне сознания невозможно знать. Так как существование чего-то вне сознания невозможно доказать логически, философ не может знать, с одной стороны, известно ли людям существующее вне сознания, с другой стороны, есть ли что вне сознания. Следовательно, философ должен исходить из того, что ему известно только то, что в сознании, а именно в его собственном сознании, значит, только содержание сознания его самого.

Философская точка зрения исторически-реального философа (для краткости - «философская точка зрения») есть исходная форма проявления в реально-историческом философском познании сущности философского познания как логически-необходимого этапа становления субъекта философского познания.

Суть философской точки зрения можно изложить кратко в следующем выражении: «людям и философу известно существующее в сознании; о существовании вне сознания философ не может знать».

В реально-историческом философском познании проявление сущности философского познания как логически-необходимого этапа становления субъекта философского познания обнаруживается, прежде всего, в философских учениях Декарта, Беркли, Юма и Канта. Философская точка зрения объективно лежит в основе учений этих философов о познании и знании бытия, с одной стороны, людьми, с другой стороны, философами.

В работе «Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках» [2] Декарт писал:

«Я решился представить себе, что всё когда-либо приходившее мне на ум не более истинно, чем видения моих снов. Но я тотчас обратил внимание на то, что в это самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал. И заметив, что истина «Я мыслю, следовательно, я существую» столь тверда и верна, что самые сумасбродные предположения скептиков не могут ее поколебать, я заключил, что могу без опасений принять ее за первый принцип искомой мною философии» [2];

«… в истине положения «Я мыслю, следовательно, я существую» меня убеждает единственно ясное представление, что для мышления надо существовать…» [2];

«…из того, что я сомневался в истине других предметов, ясно и несомненно следовало, что я существую. А если бы я перестал мыслить, то, хотя бы все остальное, что я когда-либо себе представлял, и было истинным, все же не было основания для заключения о том, что я существую. Из этого я узнал, что я - субстанция, вся сущность, или природа, которой состоит в мышлении и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи. Таким образом, мое я, душа, которая делает меня тем, что я есть, совершенно отлична от тела, и ее легче познать, чем тело; и если бы его даже вовсе не было, она не перестала бы быть тем, что она есть» [2];

«Кроме того, у меня были представления о многих телесных и чувственных предметах, ибо, хотя я и предполагал, что грежу и все видимое или воображаемое мною является ложным, я все же не мог отрицать того, что представления эти действительно присутствовали в моем мышлении» [2];

«Таким образом, оставалось допустить, что эта идея была вложена в меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе все совершенства, доступные моему воображению,- одним словом, Богом» [2];

«… и что по необходимости должно быть некоторое другое существо, более совершенное, чем я, от которого я завишу и от которого получил все, что имею» [2];

«…существуют еще люди, которых и приведенные доводы не убедят в существовании Бога и их души, то пусть они узнают, что все другое, во что они, быть может, верят больше, как, например, что они имеют тело, что есть звезды, Земля и тому подобное,- всё это менее достоверно. Ибо хотя есть моральная уверенность в подлинности этих вещей, так что в них невозможно сомневаться, не впадая в чудачество, однако, когда дело касается метафизической достоверности, то нельзя, не отступая от разумности, отрицать, что есть основание не быть в них вполне уверенным» [2];

«…я не думаю, чтобы они могли привести какое-нибудь основание, достаточное, чтобы устранить это сомнение, если не предположить бытие Бога» [2].

Итак, Декарт признаёт достоверно известным ему только собственное существование в качестве мышления, а существование всего остального подвергает сомнению, т. е. достоверно известным не признаёт. Декарт рассуждает здесь с точки зрения философа. Вместе с тем, Декарт, рассуждая с точки зрения не философа, существование себя как человека с его свойствами и других людей с их свойствами, а, с другой стороны, природы с её свойствами не подвергает сомнению (см. предпоследнее из приведённых высказываний Декарта; подчёркнуто мной).

Из высказываний Декарта видно, что у него философ с его представлением о том, существование чего можно признать достоверно известным, если рассуждать действительно философски, отличен от людей (от не философов) с их уверенностью «что они имеют тело, что есть звёзды, земля и т. п.». По Декарту, истинный философ изначально должен подвергнуть сомнению существование всего, о существовании чего ему известно. Тогда он неизбежно придёт к выводу, что может признать достоверно известным ему существование только себя как мышления. Таким образом, в учении Декарта можно видеть зарождение философской точки зрения исторически-реального философа, вместе с тем выделение философа как такового из людей (объективно).

Теперь посмотрим что писал Беркли в работе «Трактат о принципах человеческого знания, в котором исследованы главные причины заблуждений и затруднений в науках, а также основания скептицизма, атеизма и безверия» [1].

1. «Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помощи памяти и воображения, наконец, идеи, возникающие через соединение, разделение или просто представление того, что было первоначально воспринято одним из вышеуказанных способов. Посредством зрения я составляю идеи о свете и цветах, об их различных степенях и видах. Посредством осязания я воспринимаю твердое и мягкое, теплое и холодное, движение и сопротивление, и притом более или менее всего этого в отношении как количества, так и степени. Обоняние дает мне запахи; вкус- ощущение вкуса; слух - звуки во всем разнообразии по тону и составу. Так как различные идеи наблюдаются вместе одна с другою, то их обозначают одним именем и считают какой-либо вещью. Например, наблюдают соединенными вместе (to go together) определенный цвет, вкус, запах, форму, консистенцию,- признают это за отдельную вещь и обозначают словом яблоко, другие собрания идей (collections of ideas) составляют камень, дерево, книгу и тому подобные чувственные вещи, которые, смотря по тому, приятны они или неприятны, вызывают страсти ненависти, радости, горя и т. п.»;

2. «Но рядом с этим бесконечным разнообразием идей или предметов знания существует равным образом нечто познающее или воспринимающее их и производящее различные действия, как-то: хотение, воображение, воспоминание. Это познающее деятельное существо есть то, что я называю умом, духом, душою или мной самим. Этими словами я обозначаю не одну из своих идей, но вещь, совершенно отличную от них, в которой они существуют, или, что то же самое, которой они воспринимаются, так как существование идеи состоит в ее воспринимаемости»;

3. «Все согласятся с тем, что ни наши мысли, ни страсти, ни идеи, образуемые воображением, не существуют вне нашей души. И вот для меня не менее очевидно, что различные ощущения или идеи, запечатленные в чувственности, как бы смешаны или соединены они ни были между собой (т. е. какие бы предметы ни образовали), не могут существовать иначе как в духе, который их воспринимает. Я полагаю, что каждый может непосредственно убедиться в этом, если обратит внимание на то, что подразумевается под термином «существует» в его применении к ощущаемым вещам. Когда я говорю, что стол, на котором я пишу, существует, то это значит, что я вижу и ощущаю его; и если б я вышел из своей комнаты, то сказал бы, что стол существует, понимая под этим, что, если бы я был в своей комнате, то я мог бы воспринимать его, или же что какой-либо другой дух действительно воспринимает его»;

4. «Странным образом среди людей преобладает мнение, что дома, горы, реки, одним словом, чувственные вещи имеют существование, природное или реальное, отличное от того, что их воспринимает разум…На самом деле объект и ощущение одно и то же (are the same thing) и не могут поэтому быть абстрагируемы одно от другого»;

6. «Некоторые истины столь близки и очевидны для ума, что стоит лишь открыть глаза, чтобы их увидеть. Такой я считаю ту важную истину, что весь небесный хор и все убранство земли, одним словом, все вещи, составляющие Вселенную, не имеют существования вне духа; что их бытие состоит в том, чтобы быть воспринимаемыми или познаваемыми; что, следовательно, поскольку они в действительности не восприняты мной или не существуют в моем уме или уме какого-либо другого сотворенного духа, они либо вовсе не имеют существования, либо существуют в уме какого-либо вечного духа»;

8. «Вы скажете, что идеи могут быть копиями или отражениями (resemblances) вещей, которые существуют вне ума в немыслящей субстанции. Я отвечаю, что идея не может походить ни на что иное, кроме идеи; цвет или фигура не могут походить ни на что, кроме другого цвета, другой фигуры. Если мы мало-мальски внимательно всмотримся в наши мысли, мы найдем невозможным понять иное их сходство, кроме сходства с нашими идеями. Я спрашиваю, можем ли мы воспринимать эти предполагаемые оригиналы или внешние вещи, с которых наши идеи являются будто бы снимками или представлениями, или не можем? Если да, то, значит, они суть идеи, и мы не двинулись ни шагу вперед; а если вы скажете, что нет, то я обращусь к кому угодно и спрошу его, есть ли смысл говорить, что цвет похож на нечто невидимое; твердое или мягкое похоже на нечто такое, что нельзя осязать, и т. п.»;

20. «Короче, если существуют внешние тела, то мы никоим образом не можем приобрести знание об этом, а если их нет, то мы имеем такие же основания, как и теперь, допускать их существование. Предположите - возможности чего никто не может отрицать - ум, который без содействия внешних тел воспринимает такой же ряд ощущений или идей, как и вы, запечатлеваемый в нем в том же порядке и с такой же живостью. Я спрашиваю: разве этот ум не имеет такого же основания верить в существование телесных субстанций, представляемых его идеями и возбуждаемых в нем ими, какое можете иметь и вы для того, чтобы иметь такую же веру? Сказанное не подлежит сомнению, и достаточно одного этого рассуждения для того, чтобы каждый здравомыслящий человек усомнился в силе аргументов, какого бы рода они ни были, в подтверждение существования тел вне духа»;

36. «Если кто-нибудь полагает, что это наносит ущерб существованию или реальности вещей, то он очень далек от понимания того, что до сих пор было предпослано мной в самых ясных выражениях, какие только были мне доступны. Я повторю сказанное в общих чертах. Существуют духовные субстанции, духи или человеческие души, которые по своему усмотрению хотят идей или вызывают в себе идеи; но эти идеи бледны, слабы, неустойчивы по сравнению с теми, которые мы воспринимаем в чувствах. Эти последние идеи, будучи запечатлеваемы в нас по известным правилам и законам природы, свидетельствуют о действии ума, более могущественного и мудрого, чем ум человеческий»;

40. …«В том, что все, что я вижу, слышу и осязаю, существует, т. е. воспринимается мной, я так же мало сомневаюсь, как в собственном бытии. Но я не усматриваю, как может свидетельство ощущений служить доказательством существования чего-либо, что не воспринимается в ощущении. Мы не стоим за то, чтобы кто-нибудь стал скептиком и перестал доверять своим ощущениям; напротив, мы придаем им всевозможную силу и достоверность; нет начал более противоположных скептицизму, чем изложенные нами, как это будет далее ясно обнаружено»;

51. «В-седьмых, по этому поводу спросят, не покажется ли нелепостью упразднять естественные причины и приписывать все непосредственному действию духов. Следуя нашим началам, мы не должны более говорить, что огонь греет, вода охлаждает, но что дух греет и т. д. Разве не станут смеяться над человеком, который будет выражаться таким образом? Я отвечу: Да, он будет осмеян; о таких вещах мы должны мыслить как ученые, а говорить как толпа»;

54. …«В одном смысле может быть действительно сказано, что люди верят в существование материи, т. е. они поступают так, как будто непосредственная причина их ощущений, которая ежеминутно оказывает на них действие и так близко к ним находится, есть неощущающее и немыслящее сущее. Но чтобы они связывали с этими словами ясный смысл и могли вывести из них определенное умозрительное мнение, этого я не способен представить себе. Это не единственный случай, когда люди обманывают сами себя, воображая, что они верят положениям, которые они часто слышат, хотя в сущности в них нет никакого смысла»;

56. …«Но философы, ясно усматривая, что непосредственные предметы восприятия не существуют вне духа, до известной степени исправили заблуждение толпы; однако они сами впали вместе с тем в другое заблуждение, представляющееся не менее нелепым, утверждая, будто известные предметы действительно существуют вне духа или имеют существование, отличное от их воспринимаемости, причем наши идеи якобы суть только образы или подобия этих предметов, запечатленные последними в духе»

72. «Если мы последуем указаниям разума, то из постоянного единообразного хода наших ощущений мы должны вывести заключение о благости и премудрости духа, который вызывает их в наших душах. Но это все, что я могу отсюда разумно вывести. Для меня, говорю я, очевидно, что бытия духа, бесконечно мудрого, благого и всемогущего, с избытком достаточно для объяснения всех явлений природы»;

86. «Из вышеизложенных нами начал следует, что человеческое знание естественно разделяется на две области - знание идей и знание духов', о каждой из них скажу по порядку, и, во-первых, об идеях, или немыслящих вещах. Наше познание их было чрезвычайно затемнено, запутано, направлено к самым опасным заблуждениям предположением о двойном (twofold) существовании чувственных объектов, именно: одно существование - интеллигибельное или существование в уме, другое - реальное, вне ума, вследствие чего немыслящие вещи признавались имеющими естественное существование сами по себе, отличное от их воспринимаемости духами. Это мнение, неосновательность и нелепость которого, если я не ошибаюсь, была мной доказана, открывает прямой путь к скептицизму, потому что, пока люди думают, что реальные вещи существуют вне духа и что их знание реально лишь постольку, поскольку оно соответствует реальным вещам, до тех пор оказывается, что не может быть удостоверено, есть ли вообще какое-нибудь.реальное знание. Ибо каким образом можно узнать, что воспринимаемые вещи соответствуют вещам невоспринимаемым или существующим вне духа?»;

88. «Покуда мы приписываем немыслящим вещам действительное существование, отличное от их воспринимаемости, для нас не только невозможно познать с очевидностью природу какой-нибудь реальной немыслящей вещи, но даже и то, что подобная вещь существует. От этого и происходит, как мы видим, что философы не доверяют своим ощущениям и сомневаются в существовании неба и земли и всего, что они видят и осязают, и даже своих собственных тел. И после всей их тяжелой работы и борьбы мысли они вынуждены сознаться, что мы не в состоянии достигнуть самоочевидного или основанного на доказательствах познания существования ощущаемых вещей. Но вся эта сомнительность, столь путающая и смущающая ум и делающая философию смешной в глазах света, исчезает, если мы придадим нашим словам смысл и не будем забавляться терминами "абсолютное", "внешнее", "существовать" и т. п., выражающими мы сами не знаем что»;

91. …«Все разногласие состоит в том, что, по нашему мнению, немыслящие и воспринимаемые в ощущениях вещи не имеют отличного от их воспринимаемости существования и не могут поэтому существовать ни в какой другой субстанции, кроме тех непротяженных, неделимых субстанций, или духов, которые действуют, мыслят и воспринимают вещи, тогда как философы, согласно с мнением толпы, признают, что ощущаемые качества существуют в некоторой косной, протяженной и невоспринимающей субстанции, которую они называют материей, приписывая ей естественное существование, отличное от воспринимаемости каким бы то ни было духом, даже вечным духом творца, в котором они предполагают лишь идеи созданных им телесных субстанций, если только эти субстанции вообще признаются созданными»;

139. …«…все немыслящие предметы ума сходны в том, что они вполне пассивны и что их существование состоит лишь в их воспринимаемости, между тем душа или дух есть активное существо, существование которого состоит не в том, что его воспринимают, а в том, что оно воспринимает идеи и мыслит. Поэтому необходимо во избежание двусмысленности и смешения совершенно различных и несходных предметов провести различие между духом и идеями».

Философ Беркли поставил перед собой задачу объяснить теоретически чтo есть бытие и чтo есть познание бытия людьми. И Беркли-философ, усвоивший идею Декарта, что философ в праве усомниться в существовании всего, кроме себя в качестве мышления, подсказывает философу Беркли, что наиболее верно использовать для объяснения эту идею.

У Беркли идея Декарта получает развитие: Беркли логически обосновывает, что философ не только в праве сомневаться, но должен признать, что не может утверждать, будто вне человеческого ума существуют вещи, являющиеся источниками существующих в уме ощущений, «идей», так как философ ни коим образом не может это утверждение логически обосновать (доказать).

Надо заметить следующее:

Если философ на том основании, что не может знать о существовании вне сознания, отказывается признать (т. е. предполагать) существование вне сознания, то, рассуждая логически, он должен будет отказаться признать существование всего, кроме себя как сознания (философствующего). Если же философ признаёт (т. е. предполагает) существование вне сознания, то, с одной стороны, существующим вне сознания может представлять что угодно, с другой стороны, может признавать существование других людей, кроме себя как человека. Беркли-философ, отказываясь признавать существование вне «ума», уходит от необходимости признать существующим лишь себя как философствующего ума за счёт того, что допускает, т. е. предполагает, «существование сил, находящихся вне нас, сил, принадлежащих существу отличному от нас» [5, c.20], «ума более могущественного и мудрого, чем ум человеческий» [1] (и, следовательно, допускает существование нас, т. е. других человеческих умов, кроме себя как ума).

Так происходил процесс становления философской точки зрения как формы проявления внутреннего (сущностного) логически-необходимого этапа становления субъекта философского познания. Завершился этот процесс появлением учения Юма.

В работе «Исследование о человеческом разумении» Юм писал:

«Вполне очевидно, что люди в силу природного инстинкта или предрасположения готовы верить своим чувствам и что мы без всяких рассуждений, чуть ли не прежде, чем начинаем пользоваться своим разумом, предполагаем, что существует внешний мир, который не зависит от нашего восприятия и который существовал бы, даже если бы исчезли или были уничтожены все обладающие чувствами существа. Даже животные руководятся подобным мнением и проявляют веру во внешние объекты во всех своих помышлениях, намерениях и действиях.

Вполне очевидно и то, что люди, следуя этому слепому и могучему природному инстинкту, всегда считают, что образы, доставляемые чувствами, и есть внешние объекты, но не подозревают, что первые суть не что иное, как представления (representations) вторых. Мы верим, что тот самый стол, белизну которого мы видим и твердость которого ощущаем, существует независимо от нашего восприятия и является чем-то внешним по отношению к воспринимающему его уму. Наше присутствие не вызывает его к существованию, наше отсутствие не уничтожает его; он пребывает единообразным и целым независимо от положения мыслящих существ, воспринимающих или рассматривающих его.

Но это общее и первичное мнение всех людей ниспровергается при первом же соприкосновении с философией, которая учит нас, что нашему уму доступны только образы или восприятия и что чувства - не что иное, как каналы, через которые передаются эти образы, и что они не способны установить непосредственное отношение между умом и объектом. Видимый нами стол кажется меньше по мере того, как мы удаляемся от него; но реальный стол, существующий независимо от нас, не претерпевает изменений; следовательно, наш ум воспринял только его образ. Таковы очевидные выводы разума, и ни один мыслящий человек никогда не сомневался в том, что реальности, которые мы имеем в виду, говоря: этот дом, это дерево, - не что иное, как восприятия нашего ума, мимолетные копии, или образы, других реальностей, пребывающих единообразными и независимыми.

Итак, разум принуждает нас вступить в некоторое противоречие с первичными инстинктами природы, отойти от них и принять новую теорию относительно достоверности наших чувств. Но, желая оправдать эту новую теорию, а также избежать придирок и опровержений со стороны скептиков, философия попадает в весьма затруднительное положение. Она не может больше ссылаться на непогрешимый и непреодолимый природный инстинкт, ибо последний привел нас к совершенно иной теории, которая признана нами недостоверной и даже ошибочной. Оправдание же вышеизложенной будто бы философской теории с помощью ясного и убедительного доказательства или хотя бы какого-нибудь подобия доказательства превосходит силы и способности человека.

С помощью какого аргумента можем мы доказать, что восприятия нашего ума вызываются внешними объектами, совершенно отличными от этих восприятий, хотя и сходными с ними (если это только возможно), а не порождаются ни деятельностью самого ума, ни внушением какого-либо незримого и неведомого духа, ни какой-нибудь иной, еще более незнакомой нам причиной? Признано, что многие из этих восприятий не вызываются в действительности ничем внешним, как это бывает, например, в сновидениях, при сумасшествии и иных болезнях. И что может быть необъяснимее того способа, каким тело могло бы так действовать на ум, что порождало бы свой образ в субстанции, считающейся столь отличной от него и даже противоположной ему по природе?

Вопрос, порождаются ли восприятия чувств сходными с ними внешними объектами, есть вопрос, касающийся факта. Как же решить его? Конечно, с помощью опыта, как и все подобные вопросы. Но тут опыт остается и должен оставаться совершенно безмолвным: в уме никогда не бывает ничего, кроме восприятий, и он никогда не может узнать из опыта об их связи с объектами. Поэтому предположение о такой связи не имеет никаких разумных оснований.

Прибегать к правдивости Верховного Существа, для того чтобы доказать правдивость наших чувств, - значит описывать совершенно неожиданный круг. Если бы правдивость Верховного Существа имела какое-либо отношение к данному вопросу, наши чувства были бы совершенно безошибочны, ибо невозможно предположить, чтобы Верховное Существо когда-либо обманывало нас. Я не говорю уже о том, что, раз мы подвергаем сомнению реальность внешнего мира, нам едва ли удастся найти аргументы, с помощью которых можно будет доказать бытие Верховного Существа или каких-либо из его атрибутов.

Итак, в этом вопросе более глубокие и философски настроенные скептики всегда одержат верх, если они будут стараться пробудить всеобщее сомнение относительно всех предметов человеческого знания и исследования. Вы следуете инстинктам и природным склонностям, признавая правдивость чувств, могут сказать они. Но ведь чувства заставляют вас верить в то, что восприятие, или чувственный образ, и есть внешний объект. Вы отказываетесь от этого принципа в пользу более разумного мнения, согласно которому восприятия суть только образы чего-то внешнего? В таком случае вы отступаете от своих естественных склонностей и более непосредственных мнений и в то же время не удовлетворяете свой разум, который не может найти убедительного аргумента, основанного на опыте и способного доказать, что восприятия связаны с какими-то внешними объектами».

Мы видим, что в этом рассуждении Юма, по сути, выражена с полной определённостью философская точка зрения исторически-реального философа, показанная мной выше («людям и философу известно существующее в сознании; о существовании вне сознания философ не может знать»). Философская точка зрения как форма проявления сущности философского познания порождает, в условиях незнания философами о необходимости для философа предполагать, следующую форму проявления сущности философского познания как логически-необходимого этапа становления субъекта философского познания. Исторически- реальный философ, исходя из философской точки зрения, и не зная о необходимости для философа предполагать, приходит, рассуждая вполне логично, к убеждению, что философское познание как создание научно-теоретического представления, с одной стороны, о бытии как таковом, с другой стороны, о познании бытия (существующего вне сознания), невозможно. Это исторически-необходимое убеждение исторически-реального философа как форму проявления сущности следует определить как «философская позиция исторически-реального философа». Эта позиция выразилась в учении Юма. Можно представить, что в форме проявления сущности этап становления субъекта философского познания как бы проходится в обратном направлении: философ отказывается предполагать - предполагать, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию; предполагать что-либо о соотношении между знанием бытия и самим бытием; предполагать, что философ, рассматривая человеческое знание бытия, должен выработать знание о самом бытии как таковом; предполагать, что известное философу (т. е. содержание сознания его) есть человеческое знание бытия вне сознания, так как философ («человек, ставший философом») не может знать есть ли что вне сознания.

Надо заметить следующее:

Исходя из философской точки зрения, философ, рассуждая логически, приходит к выводу о невозможности для философа признавать существование вне сознания, но если философ не признаёт существование вне сознания, то, рассуждая логически, должен признать существование исключительно себя как сознания, следовательно, приходит к выводу о невозможности для философа не признавать существование вне сознания. Это противоречие, порождаемое логичным рассуждением, исходящим из философской точки зрения, разрешается путём следующего рассуждения: философ, не имея возможности знать, имеет возможность предполагать, вместе с тем имеет необходимость предполагать, следовательно, философу необходимо предполагать; прежде всего предполагать существование вне сознания. Предположив существование вне сознания, философ, становясь субъектом философского познания, рассуждает далее: так как философ должен составить теоретическое представление о бытии как таковом, значит о существующем в целом, следовательно, и о существующем вне сознания, неизвестном людям и философу, то философу, поскольку ему известно только содержание сознания людей, ничего не остаётся, кроме как предположить, что содержание сознания людей (существующее в сознании) есть человеческое знание существующего вне сознания; философ только и может, рассматривая известное ему и людям человеческое знание существующего (вне сознания) составить теоретическое представление о существующем (вне сознания); т. е. философ имеет возможность и необходимость, рассматривая содержание сознания людей как человеческое знание бытия (не бытие) составлять теоретическое представление о существующем вне сознания как о бытии (как таковом).

Созданием теоретических представлений о бытии как таковом занимались философы, которые, с одной стороны, не приняли философскую точку зрения, с другой стороны, не осознали её как философскую, т. е. как такую, которую необходимо принять, поскольку они философы. Так как философам было неизвестно о необходимости для философа предполагать, то они вполне логично приходили к выводу, что эта точка зрения ложна, поскольку ведёт философа к отказу от философского познания бытия вне сознания и к отказу от признания познаваемости бытия вне сознания для людей. Не принимающие философскую точку зрения философы фактически верили в существование вне сознания (объективно - предполагали существование вне сознания) вместе с тем верили, что существующее в сознании показывает существующее вне сознания.

Перед исторически- реальным философом, пришедшим к философской точке зрения, встала проблема: отказываясь предполагать что-либо о соотношении между ощущениями в сознании и источниками ощущений вне сознания, вместе с тем о существовании вне сознания, философ лишается возможности вырабатывать философское знание, т. е. знание о бытии в целом (так как из признания невозможности знать о существовании вне сознания не следует, что вне сознания ничего нет); предполагая, что вне сознания существуют источники ощущений, и что ощущения показывают их, так как сходны с ними, и, что, следовательно, человеческое знание, выработанное на основе ощущений, показывает объекты познания, существующие вне сознания, философ не лишается этой возможности; но, вырабатываемое при этом философское знание, нельзя признать достоверным знанием в принципе, так как оно основано на предположениях, которые невозможно доказать (хотя невозможно и опровергнуть).

На пути решения этой проблемы-противоречия исторически-реальный философ приходит к тому, что следует определить как «философское мышление исторически-реального философа». Философское мышление исторически-реального философа я представляю следующим образом:

Философ исходит из философской точки зрения («людям и философу известно существующее в сознании; о существовании вне сознания философ не может знать»), но приходит к пониманию, что не может не признать существование вне сознания. Философ полагает (объективно - предполагает), что ощущения, так или иначе, показывают существующее вне сознания. На основе ощущений вырабатывается человеческое знание существующего вне сознания - чувственные и мыслительные образы в сознании, которые также показывают существующее вне сознания. Философ полагает (т. е. предполагает), что, с одной стороны, ощущения, с другой - выработанное на их основе человеческое знание показывают существующее вне сознания, но не показывают его таким, какое оно есть само по себе. Это от того, что ощущения образуются в результате определённого взаимодействия существующего вне сознания с органами чувств человека и поэтому являются присущим человеку при имеющихся у него органах чувств способом чувственного восприятия существующего вне сознания. Но то, что основанное на ощущениях человеческое знание существующего вне сознания не показывает людям существующее вне сознания таким, какое оно есть само по себе (вне человеческого познания) не препятствует успешному взаимодействию людей с объектами познания и практики (т. е. с определёнными частями существующего вне сознания) в конечном счёте для удовлетворения потребностей людей. Философы полагают, что задача философского познания - выработать теоретическое представление о свойствах существующего как такового, свойствах бытия в целом, следовательно, о самом существующем. Философ понимает, что эта задача невыполнима, потому что, с одной стороны, это было бы познание, не основанное на ощущениях, так как в ощущениях воспринимаются части бытия как объекты познания и практики, с другой стороны, потому что человеческое знание существующего вне сознания не может дать философу представления о самом существующем (как таковом), поскольку не показывает существующее вне сознания таким, какое оно есть само по себе. Философ приходит к выводу, что задача философского познания другая.

Философское мышление исторически-реального философа выражено (объективно) в философском учении Канта, с одной стороны, о человеческом познании и знании бытия по отношению к самому бытию, с другой стороны, о философском познании и знании. В подтверждение этого я привожу ниже несколько цитат, взятых из предисловия ко второму изданию «Критики чистого разума», из самого этого произведения и из «Пролегоменов».

Кант писал:

«…нельзя не признать скандалом для философии и общечеловеческого разума необходимость принимать лишь на веру существование вещей вне нас (от которых мы ведь получаем весь материал знания даже для нашего внутреннего чувства) и невозможность противопоставить какое бы то ни было удовлетворительное доказательство этого существования, если бы кто-нибудь вздумал подвергнуть его сомнению» [3, с. 101];

«Без сомнения, всякое наше познание начинается с опыта; в самом деле, чем же пробуждалась бы к деятельности познавательная способность, если не предметами, которые действуют на наши чувства и отчасти сами производят представления, отчасти побуждают наш рассудок сравнивать их, связывать или разделять и таким образом перерабатывать грубый материал чувственных впечатлений в познание предметов, называемое опытом? Следовательно, никакое познание не предшествует во времени опыту, оно всегда начинается с опыта» [3, с. 105];

«…мы можем познавать предмет не как вещь в себе, а лишь постольку, поскольку он объект чувственного созерцания, т. е. как явление. Отсюда необходимо следует ограничение всякого лишь возможного спекулятивного познания посредством разума одними только предметами опыта. Однако при этом - и это нужно отметить - у нас всегда остаётся возможность если и не познавать, то по крайней мере мыслить эти предметы также как вещи в себе. Ведь в противном случае мы пришли бы к бессмысленному утверждению, будто явление существует без того, что является» [3, с. 93];

«…нам даны вещи как вне нас находящиеся предметы наших чувств, но о том, каковы они сами по себе, мы ничего не знаем, а знаем только их явления, т. е. представления, которые они в нас производят, воздействуя на наши чувства. Следовательно, я, конечно, признаю, что вне нас существуют тела, т. е. вещи, относительно которых нам совершенно неизвестно, каковы они сами по себе, но о которых мы знаем по представлениям, доставляемым нам их влиянием на нашу чувственность а получающим от нас название тел, - название, означающее, таким образом, только явление того неизвестного нам, но тем не менее действительного предмета» [4];

«Каковы предметы в себе и обособленно от этой восприимчивости нашей чувственности, нам совершенно неизвестно. Мы не знаем ничего, кроме свойственного нам способа воспринимать их, который к тому же необязателен для всякого существа, хотя и должен быть присущ каждому человеку. Мы имеем дело только с этим способом восприятия» [3, с. 144];

«…каковы предметы сами по себе - этого мы никогда не узнали бы и при помощи самого ясного знания явлений их, которое единственно дано нам» [3, с. 145];

«…как созерцание внешних объектов, так и самосозерцание души в пространстве и времени представляет нам эти объекты так, как они действуют на наши чувства, т. е. так, как они являются… В явлении объекты и даже свойства, которые мы им приписываем, всегда рассматриваются как нечто действительно данное, но поскольку эти свойства зависят только от способа созерцания субъекта в отношении к нему данного предмета, то мы отличаем предмет как явление от того же предмета как объекта самого по себе» [3, с. 150 - 151];

«Выше мы хотели сказать, что всякое наше созерцание есть только представление о явлении, что вещи, которые мы созерцаем, сами по себе не таковы, как мы их созерцаем, и что отношения их сами по себе не таковы, как они нам являются…» [3, с. 144];

«…каковы вещи в себе, я не знаю и мне незачем это знать, потому что вещь никогда не может предстать мне иначе как в явлении» [3, с. 325];

«Наблюдение и анализ явлений проникают внутрь природы, и неизвестно, как далеко мы со временем продвинемся в этом» [3, с. 326];

«…с помощью способности априорного познания мы никогда не сможем выйти за пределы возможного опыта, между тем как именно это и составляет самую существенную задачу метафизики» [3, с. 89];

«Правда, рассудок начинает это весьма безобидно и скромно. Сперва он приводит в порядок первоначальные познания, которые присущи ему до всякого опыта, но тем не менее всегда должны иметь свое применение .в опыте. Постепенно он освобождается от этих ограничений, да и что может рассудку в этом помешать, если он взял совершенно свободно свои основоположения у самого себя? И вот дело касается сначала новых изобретенных сил в природе, а вслед за этим и существ вне природы, одним словом, дело идет о новом мире, для создания которого у нас не может быть недостатка в материале, так как он обильно доставляется богатой фантазией и, хотя не подтверждается опытом, но и никогда им не опровергается. Именно по этой причине молодые мыслители так любят истинно догматическую метафизику и часто жертвуют ей своим временем и талантом, годным для другого. Но было бы совершенно бесполезно стараться умерить эти бесплодные попытки чистого разума, указывая на трудность решения столь глубоких вопросов, жалуясь на ограниченность нашего разума и расценивая утверждения не более как предположения. В самом деле, эти тщетные усилия никогда полностью не будут прекращены, если не будет ясно доказана невозможность этих утверждений и если самопознание разума не станет истинной наукой, в которой, так сказать, с геометрической достоверностью проводится различие между областью правильного применения разума и областью его недейственного и бесплодного применения» [4];

«В метафизике можно нести всякий вздор, не опасаясь быть уличенным во лжи. Если только не противоречить самому себе - что вполне возможно в синтетических, хотя бы и всецело выдуманных, положениях, - то никогда не можешь быть опровергнут опытом во всех тех случаях, когда связываемые тобой понятия суть чистые идеи, которые никак не могут (по всему своему содержанию) быть даны в опыте. Как можно, в самом деле, решить на опыте: существует ли мир от вечности или же имеет начало? делима ли материя до бесконечности или же состоит из простых частей? Такие понятия не могут быть даны ни в каком, даже максимально возможном, опыте; стало быть, неправильность утвердительного или отрицательного положения не может быть обнаружена этим критерием» [4];

«…то, что необходимо побуждает нас выходить за пределы опыта и всех явлений, есть безусловное, которое разум необходимо и вполне справедливо ищет в вещах в себе…» [3, с. 89];

«…безусловное должно находиться не в вещах, поскольку мы их знаем (поскольку они нам даны), а в вещах, поскольку мы их не знаем [т. е.] как в вещах в себе…» [3, с. 90];

«Итак, мы обстоятельно изложили метафизику - с точки зрения ее субъективной возможности - как она дана действительно в природной склонности человеческого разума, а именно в том, что составляет главную цель ее исследования. Между тем мы нашли, что это чисто естественное применение подобной способности нашего разума при отсутствии обуздывающей и ставящей его в рамки дисциплины, возможной лишь благодаря научной критике, запутывает нас в выходящие за пределы дозволенного отчасти лишь иллюзорные, а отчасти даже оспаривающие друг друга диалектические выводы и, кроме того, такая умствующая метафизика не только, не способствует познанию природы, но даже вредит ему» [4];

« Если мы соединим требование избегать всяких трансцендентных суждений чистого разума с противоположным, на первый взгляд, требованием дойти до понятий, лежащих вне сферы имманентного (эмпирического) применения, то увидим, что оба эти требования совместимы, но только лишь на границе всего дозволенного применения разума; в самом деле, эта граница принадлежит столько же к сфере опыта, сколько и к сфере мысленных сущностей, и это позволяет нам вместе с тем понять, как упомянутые столь удивительные идеи служат лишь для определения границ человеческого разума; а именно, с одной стороны, для того чтобы беспредельно не расширять опытное познание, так чтобы нам оставалось познавать только мир [явлений ?], с другой же стороны, не выходить за границы опыта и не судить о вещах вне опыта как о вещах самих по себе» [4];

«…обыденный рассудок имеет свое применение лишь постольку, поскольку он видит свои правила (хотя они присущи ему действительно a priori) подтвержденными в опыте; стало быть, усматривать их a priori и независимо от опыта - это дело спекулятивного рассудка и находится оно целиком вне кругозора обыденного рассудка. Но ведь метафизика имеет дело только с последним способом познания» [4];

«Таким образом, в метафизике как спекулятивной науке чистого разума никогда нельзя ссылаться на обыденный человеческий рассудок; это уместно лишь тогда, когда мы вынуждены ее покинуть и отказаться (при некоторых обстоятельствах) от всякого чистого спекулятивного познания, которое всегда должно быть знанием, стало быть, отказаться и от самой метафизики и ее учений; тогда для нас возможна только основанная на разуме вера, которая и окажется достаточной для наших потребностей (а может быть, и более благотворной, чем само знание). Ведь в таком случае совершенно меняется все положение дела. Метафизика не только в целом, но и во всех своих частях должна быть наукой, иначе она ничто, ибо как спекуляция чистого разума она вообще-то имеет только одну опору - всеобщие воззрения. Однако вне метафизики правдоподобие и здравый человеческий смысл могут, конечно, иметь свое полезное и правомерное применение, но по совершенно особым основоположениям, значение которых всегда зависит от отношения к практическому» [4];

«Несмотря на эти важные перемены в области наук и на потерю, которую должен понести спекулятивный разум в якобы принадлежащей ему до сих пор сфере, все общечеловеческие интересы и все выгоды, которые до сих пор извлекались из учений чистого разума, остаются прежними, и потеря затрагивает только монополию школ, а никоим образом не интересы людей» [3, с. 96].

Философское мышление исторически-реального философа, выразившееся в кантовском философском учении, как форму проявления внутреннего (сущностного) этапа становления субъекта философского познания я представляю следующим образом. «Человек, ставший философом» и «философ, оставшийся человеком» здесь противопоставлены друг другу, поскольку ставится (и положительно решается) вопрос о существовании вне сознания и вместе с тем признаётся, что содержание сознания философа есть человеческое знание бытия (существующего вне сознания). Предположение как способ разрешения противоречия между «не знаю» одного и «знаю» другого принимается (хотя это и не осознаётся). Вопрос, может ли философ, рассматривая человеческое знание бытия, составлять представление о самом бытии как таковом, выливающийся в вопрос тождественно ли человеческое знание бытия самому бытию, также ставится (хотя и не явно). Принимается предположение (объективно); но предположение, что нетождественно. Следовательно, предположение, что задача философа как субъекта философского познания - составить представление о бытии как таковом - признаётся неверным. Философ как субъект философского познания не может начать процесс философского познания, не решив предварительно, с одной стороны, в чём заключается задача философского познания, с другой стороны, что есть объект философского познания.

Философ, приняв предположение «нетождественно» (как и противоположное), должен теоретически обосновать (доказать) верность своего предположения. Отсюда, уже исторически-реальный философ как субъект, с одной стороны, философского познания, с другой стороны, человеческого познания, приступает к научно-теоретическому исследованию человеческого познания и знания бытия (с задачей прежде всего обосновать верность своего предположения), с другой стороны, приступает к поиску ответа на двуединый вопрос: в чём заключается задача философского познания - что есть объект философского познания?

Появление философских учений Декарта, Беркли, Юма и Канта (учение которого опровергало верность представления философов, что человеческое познание и знание (истинное знание) показывает познаваемое бытие таким, какое оно есть само по себе и вместе с тем, что философы могут и должны вырабатывать достоверное знание свойств бытия как такового, бытия как целого) заставляло философов, не принимающих философскую точку зрения, при создании учений о бытии как таковом и о познании бытия вне сознания (и о познаваемости как для людей, так и для философов), с одной стороны, исходить из представления, что философам доступно рассмотрение непосредственно лишь бытия человеческого сознания, т. е. процесса мышления и его результата - человеческого знания бытия, с другой стороны, теоретически обосновывать, что человеческое знание бытия вне сознания показывает бытие вне сознания и показывает его таким, какое оно есть само по себе. Следовательно, философам теперь приходится решать вопрос (объективно) о познаваемости бытия для философа как вопрос о тождественности (или не тождественности) человеческого знания бытия самому бытию.

Итак, по завершении первой стадии движения и развития философского познания исторически-реальный философ разделяет (объективно) познание бытия людьми на человеческое и философское, вместе с тем стоит перед вопросом о возможности для философа выработать теоретическое представление о бытии как таковом, т. е. выработать достоверное знание о самом бытии (как таковом).

Надо заметить, что философы не осознают необходимости этого разделения в теоретических построениях. Поэтому в их теоретических представлениях о познании бытия людьми решение вопроса о возможности выработки философами знания о самом бытии как таковом смешивается с решением вопроса о возможности получения людьми при познании бытия достоверно-истинного знания бытия как знания свойств объектов познания и практики. Отсюда, непонимание философами, признающими возможность как одного, так и другого, что в кантовском теоретическом представлении, с одной стороны, о человеческом познании и знании бытия (по Канту - знании «явлений вещей вне нас», но не «вещей самих по себе»), с другой стороны, о философском познании (по Канту, для философа само бытие как таковое есть неизвестное и непознаваемое нечто, «вещь в себе») не содержится отрицания познаваемости бытия для людей (отрицания возможности получения достоверно-истинного знания свойств объектов познания и практики как знания бытия необходимого и достаточного для осуществления практики людьми; подробнее об этом далее). Отсюда же непонимание материалистами, что указанием на успех человеческой практики на основе человеческого знания бытия они отнюдь не опровергают верность кантовского представления, что философскому познанию недоступно познание самого бытия (как такового), т. е. представления, что «вещь в себе» непознаваема.

Вот несколько цитат из «Материализма и эмпириокритицизма» Ленина [5], в которых видно это смешивание:

«…Энгельс указывает, что «есть и другая сторона» основного философского вопроса, именно: «как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности» …» [с. 82];

«Громадное большинство философов утвердительно решает этот вопрос,» - говорит Энгельс… «Но рядом с этим… существует ряд других философов, которые оспаривают возможность познания мира или хотя бы исчерпывающего познания. К ним принадлежат среди новейших философов Юм и Кант, и они играли очень значительную роль в философском развитии» » [с. 83];

«О самых этих вещах (т. е. о вещах в себе, об «объектах самих по себе», как говорили материалисты, с которыми спорил Беркли) мы ничего достоверного знать не можем, - таково совершенно определённое заявление агностика. Значит, материалист в том споре, о котором говорит Энгельс, утверждает существование и познаваемость вещей в себе. Агностик не допускает самой мысли о вещах в себе, заявляя, что ничего достоверного о них мы знать не можем» [с. 90] … «…Кантианство начинается тогда, когда философ говорит: вещь в себе существует, но она непознаваема» [с. 93];

«Как же опровергает материалист Энгельс … изложенные доводы? «…Слов нет, - говорит он, - это такая точка зрения, которую трудно, по-видимому, опровергнуть одной только аргументацией. Но прежде чем люди стали аргументировать, они действовали. … И человеческая деятельность разрешила это затруднение задолго до того, как человеческое мудрствование выдумало его… В тот момент, когда сообразно воспринимаемым нами свойствам какой либо вещи, мы употребляем её для себя, - мы в этот самый момент подвергаем безошибочному испытанию истинность или ложность наших чувственных восприятий. Если эти восприятия были ложны, то наше суждение о возможности использовать данную вещь необходимо будет ложно, и всякая попытка такого использования неизбежно приведёт к неудаче. Но если мы достигнем нашей цели, если мы найдём, что вещь соответствует нашему представлению о ней, что она даёт тот результат, какого мы ожидали от её употребления, - тогда мы имеем положительное доказательство, что в этих границах наши восприятия о вещи и её свойствах совпадают с существующей вне нас действительностью» [с. 91];

«Лучшее опровержение кантианского и юмистского агностицизма, как и прочих философских вывертов… есть практика, - повторяет Энгельс. «Успех наших действий доказывает согласие (соответствие…) наших восприятий с предметной (объективной) природой воспринимаемых вещей», - возражает Энгельс агностикам» [с. 117];

«Указав на то, что уже Гегель привёл «решающие» доводы против Юма и Канта и что Фейербах дополнил эти доводы более остроумными, чем глубокими соображениями Энгельс продолжает: «Самое решительное опровержение этих, как и всех прочих философских вывертов заключается в практике, именно в эксперименте и в индустрии. Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой … «вещи-в-себе» приходит конец» [с. 83 - 84].

Рассмотрим теперь как философы обосновывают теоретически, что человеческое познание и знание существующего вне сознания показывает существующее вне сознания и показывает таким, какое оно есть само по себе.

Материалисты обосновывают это следующим образом. Существующее вне сознания как первичная материальная реальность есть объективная реальность (ОР), т. е. существующее независимо от человеческого познания и определяющее его результат - знание существующего вне сознания. Человеческое знание вырабатывается на основе ощущений в процессе мышления. Процесс познания в целом есть процесс отражения ОР. Результат этого процесса - образ ОР, показывающий ОР. Истинное человеческое знание есть образ-копия ОР и значит показывает ОР такой, какая она есть (человеческое познание в результате показывает существующее вне сознания таким, какое оно есть само по себе).

Здесь необходимо заметить следующее. По представлению материалистов бытие в целом разделяется на бытие вне человеческого сознания и отражение этого бытия с результатом отражения - образом бытия в сознании. Значит, результат отражения - образ бытия как человеческое знание бытия (вне сознания) в теории материалистов фактически исключается из бытия. Фактическое исключение в теории познания материалистов образа ОР как человеческого знания бытия из бытия (необходимое уже с формально-логической точки зрения - знание бытия не есть бытие), и вместе с тем признание материалистами того, что они, рассматривая человеческое знание бытия, могут и должны составить теоретическое представление о бытии как таковом (так как человеческое знание бытия есть образ-копия бытия и, значит, показывает бытие таким, какое оно есть само по себе) говорит о том, что лежащие в основе теории познания материалистов философские представления есть проявление сущности философского познания как логически-необходимого этапа становления субъекта философского познания. Так как материалисты не исходят из философской точки зрения, следовательно, и не мыслят философски, но при этом действуют как уже ставший субъект философского познания, то здесь этот этап проявляется как уже пройденный и в следующем виде. «Философ, оставшийся человеком» не осознаёт наличие своей противоположности, поэтому полагает, что известное ему есть человеческое знание бытия (не бытие), не осознавая, что в связи с наличием его противоположности - «человека, ставшего философом» - может это только предполагать. Философ вместе с тем полагает (предполагает), что должен, рассматривая человеческое знание бытия, составить представление о бытии как таковом. Философ, ставший субъектом философского познания, полагает (предполагает), что может это сделать, так как человеческое знание бытия тождественно самому бытию, и приступает к выполнению своей задачи, обосновывая вместе с тем, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию (объективно).

Если философское учение Канта, как сказано выше, следует определить как «философское мышление исторически-реального философа», то философские теоретические разработки материалистов, с одной стороны, о бытии как таковом, с другой - о человеческом познании и знании, в качестве формы проявления сущности философского познания следует определить как «философское действие исторически-реального философа».

Нематериалисты, так как они относят человеческое знание бытия вне сознания в качестве чувственных и мыслительных образов сознания к первичной нематериальной реальности и поскольку они признают, что им известно только человеческое мышление и его результат - знание бытия вне сознания в качестве этих самых образов, не могут допустить теоретическое исключение знания бытия из бытия. Как бы теоретически ни объясняли они появление в человеческом сознании образов как знания бытия вне сознания, у них получается, что человеческое знание это такая форма бытия, которая есть своего рода копия познаваемого как другой формы бытия; значит, и показывает познаваемое таким, какое оно есть само по себе.

Проявление сущности философского познания как логически-необходимого этапа становления субъекта философского познания в теоретических построениях нематериалистов я представляю следующим образом. «Философ, оставшийся человеком» изначально содержит в себе свою противоположность - «человека, ставшего философом» (которому известно только бытие человеческого сознания). Поэтому противопоставления противоположностей нет. Философ изначально будто бы знает, а не предполагает, что должен составить представление о бытии как таковом (рассматривая бытие человеческого сознания). Здесь нет философского понимания, что содержание сознания людей (т. е. известное философу) есть не бытие, а человеческое знание бытия, следовательно, нет и процесса становления субъекта философского познания через разрешение внутреннего противоречия этого процесса путём принятия предположения, не возникает здесь и необходимость теоретически обосновать возможность познания философом бытия как такового. Философ («оставшийся человеком») занимается созданием теоретического представления о бытии как таковом, а создаваемое им представление о познании бытия людьми (для обоснования познаваемости бытия для людей, значит и философов), есть только особая часть теории о бытии (в которой теоретически объясняется каким путем бытие приходит к тому, что одна его часть оказывается копией другой его части).

Теоретические философские построения нематериалистов, которые исходили из того, что им как философам известно только бытие человеческого сознания (это прежде всего философские учения о бытии и о познании бытия людьми Беркли, Фихте, Шеллинга, Гегеля) как форму проявления сущности философского познания следует определить как «формально-философское мышление и действие исторически-реального философа».

И так, мы видим, что «философское мышление исторически-реального философа» и «философское действие исторически-реального философа» расходятся и противополагаются по вопросу о возможности для философа вырабатывать теоретическое представление о бытии как таковом, рассматривая человеческое знание бытия, следовательно, по вопросу тождественно ли человеческое знание бытия самому бытию. Рассмотрим, в каких теоретических положениях учения материалистов объективно заключается утверждение, что «тождественно» и в каких теоретических положениях учения Канта объективно заключается отрицание, что «тождественно». Начнём с Канта.

Кант признаёт бытие вне сознания как «вещи вне нас» объективной реальностью (ОР); признаёт, что в результате действия ОР «на наши чувства» ОР даётся нам в ощущениях. Кант считает именно ощущения, а не ОР, непосредственным источником выработки как «чувственных созерцаний» ОР («вещей вне нас»), так и человеческого знания ОР, вырабатываемого в процессе мышления и выражаемого в понятиях. Он отвергает возможность познания ОР, не основанного исходно на ощущениях. Кант полагает, что «вещи, которые мы созерцаем, сами по себе не таковы, как мы их созерцаем», т. е. по мнению Канта «вещи вне нас» сами по себе (ОР) не таковы, каковыми «являются» людям в ощущениях и каковыми в результате процесса познания чувственно воспринимаются («созерцаются») и предстают в мыслительных образах как знании, выраженном в понятиях. Отсюда, с кантовской точки зрения, создавая теорию человеческого познания и знания, знание «вещей вне нас» (ОР) необходимо понимать как знание «явлений» («вещей вне нас», т. е. ОР) и нельзя понимать как знание «вещей самих по себе». По кантовской теории «вещи вне нас», как они есть сами по себе, остаются незнаемыми для людей, познающих «вещи вне нас» (ОР), а знаемы для них «явления» ОР как «вещей вне нас». По Канту, ОР есть нечто неизвестное и непознаваемое - «вещь в себе» - для философа. (Философ может определять ОР как «вещи вне нас», «вещи сами по себе», «вещи в себе» только условно, исходя из того, что как «вещи» ОР чувственно воспринимается людьми.) Но «вещи вне нас», поскольку признаётся, что они «являются» в ощущениях, могут признаваться незнаемыми для людей только если признаётся, что ощущения не показывают «вещи вне нас» (ОР) такими, какие они есть сами по себе. Философ не может знать, так ли это. Следовательно, в кантовском учении отрицание тожественности человеческого знания бытия самому бытию заключается в предположении, что ОР («вещи вне нас») в ощущениях «является» не такой, какая она есть сама по себе, т. е. в предположении, что ощущения как чувственные образы в нас не показывают бытие вне нас (ОР) таким, какое оно есть само по себе.

Материалисты представляют человеческое познание бытия (ОР) как процесс отражения ОР в чувственных образах и в мыслительных образах сознания. Процесс отражения начинается с воздействия ОР на органы чувств человека и получения им в результате ощущений. На основе ощущений в процессе мышления и практических действий вырабатывается знание ОР. Материалисты, как и Кант, отвергают познание ОР, не основанное исходно на ощущениях. Ощущения и основанное на них человеческое знание понимаются как «субъективный образ ОР» («субъективный» - значит образ в субъекте познания, относящийся к «субъективной реальности», т. е. фактически к «нематериальной реальности», следовательно, фактически таковую они признают). Ощущения и человеческое знание представляются образом ОР, который так или иначе показывает ОР, так как является своего рода копией отражаемого, т. е. как бы повторением отражаемого (повторением частичным, приблизительным, но всё- таки показывающим субъекту само отражаемое). Понимание ощущений как образа-копии отражаемого представляется материалистам абсолютно необходимым для признания возможности выработки людьми достоверно-истинного знания ОР, следовательно, и философами - достоверно-истинного знания бытия как такового. В подтверждение того, что материалисты именно так понимают ощущения и основанное на них человеческое знание бытия, я привожу несколько цитат из «Материализма и эмпириокритицизма» Ленина [5]:

«Ощущения есть результат воздействия объективно, вне нас существующей вещи в себе на наши органы чувств, такова теория Фейербаха. Ощущение есть субъективный образ объективного мира» [с. 100];

«Материалисты XVII века, с которыми спорит Беркли, признают «объекты сами по себе» безусловно познаваемыми, ибо наши представления, идеи суть лишь копии или отражения этих объектов, существующих вне «ума»…Против «принципиального» отличия между вещью в себе и явлением спорит решительно Фейербах, за ним И. Дицген, а Энгельс кратким примером превращения «вещей в себе» в «вещи для нас» опрокидывает это мнение» [с. 102];

«Решительно никакой принципиальной разницы между явлением и вещью в себе нет и быть не может. Различие есть просто между тем, что познано, и тем, что ещё не познано, а философские измышления насчёт особых граней между тем и другим, насчёт того, что вещь в себе находится «по ту сторону» явлений (Кант), или что можно и должно отгородиться какой-то философской перегородкой от вопроса о непознанном ещё в той или иной части, но существующем вне нас мире (Юм) - всё это пустой вздор, schrulle, выверт, выдумка» [с. 85];

«…«По Сю сторону явлений» останавливают человеческое мышление только юмисты и кантианцы. Для всех материалистов…явления суть «вещи для нас» или копии «объектов самих по себе»…» [с. 87];

«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них» [с. 109];

«Признание теории снимком, приблизительной копией с объективной реальности - в этом и состоит материализм» [с. 234];

«…Наши махисты, желающие быть марксистами, набросились с особенной радостью на плехановские «иероглифы», т. е. на теорию, по которой ощущения и представления человека представляют из себя не копии действительных вещей и процессов природы, не изображения их, а условные знаки, символы, иероглифы и т. п. … Энгельс не говорит ни о символах, ни о иероглифах, а о копиях, снимках, изображениях, зеркальных отображениях вещей» [с. 204].

Мы видим, что в учении материалистов утверждение тождественности человеческого знания бытия самому бытию заключается в положении (объективно и по сути - в предположении, поскольку это не обосновано теоретически и не доказано), что ощущения как образ ОР показывают ОР такой, какая она есть сама по себе, так как ощущения есть образ-копия отражаемого (ОР).

Сопоставляя представление об ощущениях в учении материалистов и в кантовском учении можно сказать, что в кантовском учении отрицание тождественности человеческого знания бытия самому бытию заключается в предположении (объективно), что ощущения как образ ОР («вещей вне нас») не есть образ-копия ощущаемого (ОР).

Итак, можно сделать вывод: вопрос, тождественно ли человеческое знание бытия самому бытию (вопрос, встающий перед субъектом философского познания по завершении логически-необходимого этапа его становления), по завершении первой стадии движения и развития реально-исторического процесса философского познания встаёт перед исторически-реальным философом и сводится к вопросу, можно ли признать, что ощущения есть образ-копия ОР (бытия)? Решение этого вопроса для философов возможно на уровне знания, а не только предположения, поскольку философы могут выступить в качестве субъектов человеческого познания (и вместе с тем - философского), исследуя процесс и результат познания бытия людьми и воспользовавшись знаниями, выработанными исследователями естествоиспытателями.

Исследования ощущений в XIX веке достигли уровня научного познания. В результате один из выдающихся учёных естествоиспытателей Гельмгольц пришёл к следующим представлениям об ощущениях и основанных на них человеческих знаниях:

«…Я обозначил ощущения как символы внешних явлений и я отверг за ними всякую аналогию с вещами, которые они представляют» [5, c. 204];

«Поскольку качество нашего ощущения даёт нам весть о свойствах внешнего воздействия, которым вызвано это ощущение, - постольку ощущение может считаться знаком его, но не изображением. Ибо от изображения требуется известное сходство с изображаемым предметом…От знака же не требуется никакого сходства с тем, знаком чего он является» [5, c. 205 - 206];

«Я думаю, следовательно, что не имеет никакого смысла говорить об истинности наших представлений иначе, как в смысле практической истины. Представления, которые мы себе составляем о вещах, не могут быть ничем, кроме символов, естественных обозначений для объектов, каковыми обозначениями мы научаемся пользоваться для регулирования наших движений и наших действий. Когда мы научаемся правильным образом расшифровывать эти символы, - мы оказываемся в состоянии, при их помощи, направлять наши действия так, чтобы получать желаемый результат» [5, c. 204 - 205].

В наше время существующие научные знания и философские представления позволяют составить, на мой взгляд, следующее самое общее представление по вопросу чтo есть ощущения и чтo есть основанное на ощущениях человеческое познание и знание бытия (ОР) по отношению к самому бытию.

Ощущения есть определённое «видение» ОР организмом (имеется в виду, конечно, ощущения вообще, а не только зрительные ощущения). «Вид» ОР в ощущениях организма возникает от взаимодействия ОР и средств ощущений организма и определяется, с одной стороны, ощущаемым, т. е. ОР, с другой стороны, средствами ощущений данного организма. ОР сама по себе «вида» как такового не имеет.

Как образ-копия ОР ощущения были бы своего рода повторением (в вышеуказанном смысле) «вида» ОР. Следовательно, как образ-копию ОР ощущения понимать нельзя. Ощущения можно понимать как субъективный образ ОР; «субъективный» - значит «образ-некопия», образ, определяемый по содержанию отражаемым и вместе с тем средствами отражения. Ощущения как субъективный образ ОР, определяемый, с одной стороны, ощущаемым, т. е. ОР, с другой - средствами ощущений данного организма, необходимы и достаточны, с одной стороны, для выработки на их основе чувственного восприятия организмом ОР как своей среды, вместе с тем выработки знания отдельных элементов среды с их свойствами и необходимых действий своих в связи с этим знанием, с другой стороны, для совершения успешных практических действий на основе чувственного восприятия ОР и своих знаний (с задачей, с одной стороны, удовлетворения потребностей организма, с другой - обеспечения своего существования и существования потомства).

Становление сознания в филогенезе (вместе со становлением, с одной стороны, человека, с другой - общества) как совместного знания индивидов в обществе происходило за счёт выражения внутреннего знания животных особей в сообществе через доступные чувственному восприятию и пониманию (знанию значения) членов сообщества (в итоге - общества) условные знаки (в итоге - слова в системе языка). Внутреннее знание особей таким путём преобразовывалось в совместное знание человеческих индивидов, выраженное в понятиях.

Понятия как форма человеческого знания бытия (ОР) есть, с одной стороны, возникающие у индивида при восприятии условных знаков представления чувственных образов восприятия ОР, с другой стороны, мыслительные представления индивидов о бытии как знания, выраженные словами и другими знаками в системе языка.

Знание индивидов, выраженное в понятиях, т. е. посредством условных знаков, подобно изображению зрительных образов ОР, выполненному индивидом посредством, например, острого камня и стены пещеры, карандаша и бумаги, красок, кистей и холста, цветных камешков, выложенных на какой-то поверхности и т. п. Поэтому человеческое знание бытия, основанное на ощущениях и выраженное в понятиях, (т.е. посредством условных знаков), надо понимать как своего рода изображение ОР. При этом, человеческое знание бытия (изображение ОР в понятиях) по отношению к самому бытию можно понимать лишь как субъективный образ ОР, т. е. нельзя понимать как образ-копию ОР.

Человеческое знание бытия как изображение ОР в понятиях есть результат целостного процесса, с одной стороны, природного, с другой стороны, общественного - процесса отображения ОР как познания бытия людьми. Этот процесс начинается с взаимодействия органов чувств человеческого организма с ОР и получения организмом в результате природного процесса ощущений как «видения» ОР организмом. На основе ощущений у индивидов в условиях общественного существования в процессе и в результате, с одной стороны, мышления, с другой - практического взаимодействия с ОР, вырабатывается чувственное восприятие ОР как знание «вещей с их свойствами» (частей ОР) и вместе с тем вырабатываются мыслительные представления об ОР как знания «с чем (с какими частями ОР и в связи с какими их свойствами) что и как надо делать», выраженные словами и другими знаками в системе языка. В результате индивиды в обществе имеют совместное знание бытия (ОР) в качестве изображения бытия в понятиях.

Человеческое знание бытия есть, с одной стороны, знание индивида. Оно заключается в знании чувственно воспринимаемых «вещей с их свойствами», вместе с тем в знании своих потребностей и своих действий с вещами для удовлетворения потребностей; с другой стороны, знание индивида заключается в знаниях «с чем, т. е. с какими вещами и в связи с какими их свойствами, что и как надо делать для удовлетворения своих потребностей». Человеческое знание бытия, с другой стороны, есть общее знание индивидов в обществе. Оно заключается в знаниях, которые можно выразить формулой: «Что (т. е. какие части бытия) как устроено (т. е. какие имеют свойства) - что и как поэтому (в связи с имеющимися у них свойствами и свойствами людей) с ними надо делать (с одной стороны, для удовлетворения потребностей индивидов в обществе и вместе с тем обеспечения существования индивидов и продолжения человеческого рода; с другой стороны, для создания, сохранения, распределения и использования общего (общественного) продукта - предметов потребления и средств их создания, и для подготовки к общественному существованию нового поколения; вместе с тем для создания и обеспечения существования необходимых для этого общественных отношений и общественных институтов)».

Человеческое знание бытия (ОР) как изображение ОР в понятиях - результат процесса отображения ОР (бытия) - определяется, с одной стороны, отображаемым, т. е. ОР, с другой стороны, средствами отображения ОР. Отсюда, человеческое знание бытия, с одной стороны, нельзя не признать показывающим бытие таким, какое оно есть само по себе, с другой стороны, нельзя не признать не показывающим бытие таким, какое оно есть само по себе; следовательно, надо признать показывающим и вместе с тем, не показывающим бытие таким, какое оно есть само по себе. Иначе говоря, надо признать, что человеческое знание бытия тождественно и (вместе с тем) нетождественно самому бытию.

Отношение между человеческим знанием бытия (изображением ОР в понятиях) и самим бытием (ОР) изобразить в понятиях можно только через словесное выражение, называемое в «Формальной логике» «противоречием». Противоречие как неадекватное по форме (и вместе с тем по содержанию) изображение ОР в понятиях формальная логика запрещает. Но здесь имеет место мнимое противоречие, так как это словесное выражение есть противоречие лишь по форме адекватного по содержанию (и вместе с тем по форме) изображения в понятиях выше указанного отношения. (Мнимое противоречие - противоречие, допускаемое логикой; с одной стороны, формальной логикой, с другой - содержательной логикой. Подробнее об этом - в другом месте данной работы.)

Кантовское теоретическое представление о человеческом познании и знании «вещей вне нас» (ОР) по сути дела показывает (объективно), что человеческое знание бытия как ОР тождественно и вместе с тем нетождественно самому бытию, но показано это через другие понятия, в системе понятий кантовской теории. По кантовской теории, люди познают бытие как «вещи вне нас» (ОР). В теории через абстрактно-теоретические понятия объясняется, как надо понимать человеческое знание «вещей вне нас» по отношению к «вещам вне нас»: знаемы «явления (вещей вне нас)», «вещи сами по себе» незнаемы (для познающих «вещи вне нас» людей). Надо обратить внимание на то, что по кантовской теории реально есть «вещи вне нас» (ОР) и знание «вещей вне нас» (знание ОР); «знаемых явлений» нет вне теоретического объяснения реального отношения знания «вещей вне нас» к «вещам вне нас», вместе с тем и «незнаемых вещей самих по себе» нет вне теоретического объяснения реального отношения знания «вещей вне нас» к «вещам вне нас». Следовательно, абстрактно-теоретические понятия «знаемые явления» и «незнаемые вещи сами по себе» есть понятия, через которые в кантовской теории, в её специфической системе понятий объективно показано отношение человеческого знания ОР (знания «вещей вне нас») к ОР (к «вещам вне нас»), а именно: человеческое знание «вещей вне нас» тождественно «вещам вне нас» как «знаемым явлениям» («вещей вне нас») и вместе с тем нетождественно «вещам вне нас» как «незнаемым вещам самим по себе».

Итак, мы выяснили: признать, что ощущения есть образ-копия ОР нельзя. Выяснили вместе с тем, что человеческое знание бытия как результат целостного процесса отображения ОР в сознании и как изображение бытия в понятиях (субъективный образ ОР) нельзя признать тождественным самому бытию, а следует признать тождественным и вместе с тем нетождественным. Следует ли отсюда, что философ, рассматривая человеческое знание бытия, не может выработать теоретическое представление о самом бытии (как таковом)? Ответ на этот вопрос будет получен в ходе моего дальнейшего исследования. Здесь пока можно и нужно утверждать лишь следующее. Философ, рассматривая человеческое знание бытия, может выработать теоретическое представление о бытии как таковом, каким его можно теоретически представить при рассмотрении человеческого знания бытия. Возникает вопрос: можно ли это теоретическое представление, т. е. философское знание, признать достоверно-истинным знанием в принципе? Вместе с тем возникает и второй вопрос: как может быть использовано это знание людьми?

Разберёмся прежде всего в том, чтo есть достоверно-истинное знание бытия.

Человеческое познание бытия заключается в познании частей бытия как объектов познания и практики (в познании, в конечном итоге, ради практики). Замечая успех и неуспех практики как практического взаимодействия с частями бытия - объектами практики и познания - при использовании знания об этих частях бытия с их свойствами, люди получают представление об истинном и неистинном знании бытия как о знании объектов познания и практики. Понятно, что успешное практическое взаимодействие с частями бытия при использовании знания об этих частях бытия с их свойствами возможно только при определённом соответствии знания об этих частях бытия самим частям бытия. Очевидно, знание, соответствующее познаваемым частям бытия, и определяется как истинное. В чём же заключается это соответствие? Знание определённой части бытия как изображение этой части бытия (с её свойствами) в понятиях показывает эту часть бытия. Понятно, что знание, соответствующее познаваемой части бытия (т. е. истинное знание), показывает эту часть бытия с её свойствами такой, какая она есть в действительности, т.е. неискажённо, действительно с присущими ей свойствами (и определяется как адекватное изображение в понятиях части бытия с её свойствами). Надо обратить внимание на то, что о знании, соответствующем познаваемой части бытия (об истинном знании, об адекватном изображении в понятиях части бытия с её свойствами), нельзя утверждать, что оно есть образ-копия познаваемой части бытия, потому что это утверждение, фактически, есть утверждение о том, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию и оно неверно, так как односторонне; вместе с тем нельзя утверждать, что оно не есть образ-копия познаваемой части бытия с её свойствами, так как «адекватное изображение» и означает, что изображение есть своего рода копия изображаемого. Следовательно, ни первое, ни второе утверждение не должно иметь места при определении чтo есть истинное знание бытия, т. е. адекватное изображение бытия в понятиях. Надо признать, что истинное человеческое знание бытия, т. е. знание определённой части бытия с её свойствами как знание объекта познания (и практики), может быть определено только как знание бытия, при использовании которого возможно успешное практическое взаимодействие людей с познаваемой частью бытия - объектом практики (и познания). Именно и только успех практического взаимодействия людей с частями бытия при использовании знания этих частей бытия с их свойствами удостоверяет в конечном итоге, что это знание истинное (адекватное изображение в понятиях познаваемого).

Познание бытия (объектов) людьми и практика людей - стороны целостного природно-социального процесса человеческой деятельности. Результаты этого процесса, т. е. с одной стороны, истинное знание как знание, соответствующее объектам познания (и практики), с другой стороны, успешная практика как успешное практическое взаимодействие индивидов с объектами практики (и познания) взаимообусловливают и взаимоопределяют друг друга.

По своей сущности познание бытия людьми как сторона процесса человеческой деятельности осуществляется людьми для практики и вместе с практикой. Поскольку и насколько в реальности (в проявлении сущности) это так и есть, постольку и настолько люди вырабатывают при познании объектов (познания и практики) истинное знание объектов (адекватное изображение) как знание, соответствующее объектам (практики и познания).

По своей сущности познание бытия людьми неотделимо и вместе с тем отделимо от практики. Отсюда, и результат познания бытия людьми по своей сущности есть истинное и вместе с тем неистинное знание бытия, т. е. адекватное и вместе с тем неадекватное изображение объектов в понятиях. Отсюда, в реальности (в проявлении сущности) человеческое знание бытия обнаруживается как адекватное (и вместе с тем неадекватное) изображение объекта в понятиях и как неадекватное (и вместе с тем адекватное) изображение объекта в понятиях. (В материалистической теории познания это показано через понятия «истины и заблуждения», «абсолютной и относительной истины).

Итак, достоверно-истинным знанием в принципе можно признать только знание определённой части бытия с её свойствами как знание объекта познания и практики. Следовательно, философское знание, т. е. знание бытия как такового, вырабатываемое при рассмотрении человеческого знания бытия как знания объектов познания и практики с их свойствами, не может быть признано достоверно-истинным знанием в принципе. Но это означает, что философское знание, в отличие от человеческого знания, не может служить практике в принципе. Очевидно, что философское знание должно служить человеческому познанию частей бытия с их свойствами как другой стороне деятельности. Иначе философское познание было бы бесполезным для деятельности людей, стороны которой познание частей бытия с их свойствами и практика.

Надо заметить, что, если бы люди, познающие части бытия, на опыте убедились в том, что для познания частей бытия, т. е. для достижения при познании истинного знания (адекватного изображения в понятиях) необходимо применение философского знания, то пришлось бы признать, что философское знание служит человеческому познанию бытия и через это знание - практике; следовательно, есть достоверно-истинное знание в принципе.

Философское знание могло бы служить познанию бытия людьми (и вместе с тем практике) только в качестве знания метода достижения при познании бытия истинного знания бытия (кратко - метода познания бытия).

Очевидно, что познание бытия людьми на этапе становления и на этапе донаучного движения и развития осуществляется при неосознанном применении метода познания бытия. Так же очевидно, что философское познание на первом этапе движения и развития вырабатывает знание метода познания бытия лишь в той его части, для применения которой люди, познающие бытие непосредственно ради практики и вместе с практикой, не нуждаются в специальном её знании. Становясь научным и относительно отделяясь от практики, познание бытия как научно-теоретическое познание «что как устроено - …» нуждается в знании метода научно-теоретического исследования объектов познания (и практики). Далее рассмотрим вопрос о возможности для философского познания выработать это знание и тем самым стать необходимым для человеческого познания бытия (и вместе с тем для практики).

Для практики людям необходимо знание свойств отдельных частей бытия. Часть бытия со свойствами отличными от свойств других частей бытия есть часть-целостность бытия и поэтому объект человеческого познания с задачей выявления её свойств. Научно-теоретическое познание бытия «что как устроено - …» поэтому выступает в форме исследования отдельными науками частей-целостностей бытия как объектов исследования с задачей выявления свойств каждой из частей-целостностей бытия.

Очевидно, что частями-целостностями бытия и вместе с тем объектами исследования наук могут быть признаны лишь части бытия, на которые бытие разделяется объективно, а не по желанию познающих бытие людей. Это подтверждается и тем, что в процессе и в результате движения и развития в каждой из наук происходят поиск и уточнение того, чтo является объектом исследования данной науки. Без уточнения этого и в итоге точного определения науками своих объектов исследования, т. е. без выявления частей-целостностей бытия, на которые бытие разделяется объективно, достижение науками истинного знания свойств конкретных частей-целостностей бытия невозможно.

Философ как субъект философского познания, рассматривая истинные человеческие знания бытия (удостоверенные как истинные исторически всей практикой человечества), вырабатывает теоретическое представление о бытии как таковом, т. е., с одной стороны, о свойствах существующего вообще, с другой стороны, о свойствах всего существующего вместе взятого как целого, иначе говоря, об устройстве бытия. Философское теоретическое представление об устройстве бытия и включает в себя представление о том, как и на какие части-целостности разделяется бытие объективно (при его познании, т. е. при отображении в понятиях), что есть часть-целостность бытия как таковая с её свойствами и как объект исследования. То, что это теоретическое представление есть знание бытия как такового, каким оно является при познании людьми (при отображении в понятиях), а не какое оно есть само по себе, и позволяет использовать его в человеческом познании бытия.

Философ, рассматривая исторические результаты познания бытия людьми - истинные человеческие знания бытия, с другой стороны, рассматривая человеческое знание о процессе и результате познания бытия людьми как об одной из частей бытия вырабатывает теоретическое представление о способе получения при познании бытия истинного знания бытия.

Итак, философское познание, заключающееся в рассмотрении и теоретическом анализе человеческого знания бытия, по-видимому, может выработать знание, необходимое людям для достижении при познании частей бытия - объектов познания и практики - истинного знания свойств частей-целостностей бытия; иначе говоря, может выработать знание метода познания бытия людьми как метода достижения истинного знания свойств частей-целостностей бытия при научно-теоретическом их исследовании.

Когда познание бытия людьми становится строго научным познанием - а это означает, что каждая из наук в качестве объекта исследования исследует одну из действительных частей-целостностей бытия, применяя знание метода достижения истинного знания частей-целостностей бытия - философское познание, как вырабатывающее знание этого метода, становится стороной научного познания бытия людьми. Другая сторона - науки. Функция наук в их совокупности - выработка знания, необходимого в конечном счёте людям для практики; функция философского познания - выработка знания, необходимого наукам для выполнения ими их функции.

Чтобы стать стороной научного познания, следовательно, чтобы выработать необходимое наукам достоверно-истинное знание выше указанного метода, философское познание должно стать научно-теоретическим исследованием определённого объекта исследования. Но, если объекты исследования наук (человеческое познание) - части бытия, то объектом философского исследования не может быть часть бытия, так как субъект философского познания не может иметь дело в познавательном процессе с бытием. Однако для выработки достоверно-истинного знания философское познание должно быть исследованием какой-то части-целостности бытия. Противоречие разрешается за счёт того, что в результате и в итоге какого-то этапа своего исторического движения и развития философское познание выявляет специфический объект исследования: это часть-целостность бытия, для научно-теоретического исследования которой философу достаточно иметь дело в познавательном процессе с человеческим знанием бытия. Философ-учёный, исследуя этот специфический объект исследования, с одной стороны, вырабатывает знание свойств этой части-целостности бытия, с другой стороны, вырабатывает знание бытия как такового и вместе с тем вырабатывает знание метода познания бытия людьми. То, что последнее, по-видимому, возможно, показано выше. Полученное таким путём философско-научное знание (необходимое наукам знание), будет достоверно истинным знанием в принципе.

До того как философы выявят объект философско-научного исследования и займутся непосредственно его научно-теоретическим исследованием, философское познание исторически необходимо существует и развивается в рамках философии.

Философия есть объективно необходимое на каком-то этапе движения и развития, с одной стороны, философского познания, с другой стороны, человеческого познания, соединение неосознаваемого философами, непоследовательного и отрывочного исследования ими объекта философского познания и неосознаваемого, также непоследовательного и отрывочного исследования ими объектов человеческого познания, выявляемых и доступных непосредственно научно-теоретическому исследованию лишь при использовании знания, которое может выработать философское познание путём осознанного, последовательного, целостного научно-теоретического исследования своего специфического объекта, т. е. при использовании философского знания устройства бытия и вместе с тем знания метода достижения при познании бытия истинного знания бытия, т. е. метода достижения истинного знания свойств частей-целостностей бытия при научно-теоретическом их исследовании.

 

Но чтобы знание этого метода выработать, философское познание должно само им воспользоваться. Порочный круг преодолевается только в процессе и в результате исторического развития философии как таковой, т. е., с одной стороны, философского познания как неосознанного, но всё более последовательного, цельного и глубокого исследования объекта философского познания, с другой стороны, неосознанного, но всё более последовательного, цельного и глубокого исследования философами-учёными частей-целостностей бытия как объектов исследования, входящих в сферу философии. Только в итоге этого развития философское познание приходит к выработке в основных чертах необходимого для выявления объектов и их научно-теоретического исследования знания, вместе с тем, благодаря этому к выявлению собственного объекта исследования и своей сущности. Тем самым философское познание обретает возможность выработать путём научно-теоретического исследования непосредственно объекта своего исследования глубоко и всесторонне обоснованное знание, необходимое для научно-теоретического исследования частей-целостностей бытия как объектов исследования наук, применив уже известные основы этого знания.

Из всего вышеизложенного понятно, что объектом философского познания может быть единственная часть-целостность бытия - познание бытия людьми. Но, если познание бытия людьми рассматривать как природно-общественный процесс, то можно заметить, что в исследовании этого процесса участвуют многие науки. Здесь необходимо заметить следующее. Так как этот процесс есть сторона человеческой деятельности, то он совершается для достижения определённой цели, а именно - для получения людьми знания бытия, которое (знание) можно применить в практике. Поэтому познание бытия людьми надо рассматривать, с одной стороны, как объективный природно-общественный процесс, с другой стороны, как его результат, определяемый целенаправленностью данного процесса, т. е. как получение людьми истинного знания бытия. Рассмотрение познания бытия с этой стороны может быть признано сферой собственно философского познания, так как для познания «познания бытия людьми» с этой стороны необходимо и достаточно рассмотрения и научно-теоретического анализа, с одной стороны, человеческого знания бытия, с другой стороны, результатов человеческого познания «познания бытия людьми» как части бытия (философ может быть и сам участником этого познания, но уже как субъект человеческого, а не философского познания). В результате и в итоге рассмотрения и научно-теоретического анализа «познания бытия людьми» с указанной стороны поколениями философов всех школ и направлений, вместе с тем в результате научных исследований данного природно-общественного процесса и его результатов, в наше время можно прийти к единственно верному, на мой взгляд, выводу: «познание бытия людьми» надо понимать как «отображение бытия (ОР) в понятиях (в сознании)», а знание бытия - как «изображение бытия в понятиях».

Это понимание «познания бытия людьми» приводит к пониманию, что объект философского познания как философско-научного теоретического исследования есть явление «Отображение бытия (ОР) в понятиях (в сознании) как получение адекватного изображения бытия в понятиях» (кратко - явление «Отображение бытия в понятиях»; «явление» здесь означает - выявленный объект исследования, т. е. часть-целостность бытия).

Люди отображают бытие в понятиях со времени становления сознания (вместе с тем общества), следовательно, адекватное изображение в понятиях бытия получают с этого времени. Иначе была бы невозможна их практика. И до того, как отображение бытия в понятиях становится научно-теоретическим познанием частей-целостностей бытия («что как устроено - …»), люди, познающие бытие ради практики, не нуждаются в знаниях, вырабатываемых при философском познании, т. е. при познании указанного явления - познании неосознанном, не систематическом на этом этапе. С другой стороны, философское познание на этом этапе не вырабатывает ещё это знание в нужной для использования науками форме, в необходимом для этого использования качестве и объёме. Осознанное и непосредственное научно-теоретическое исследование действительного объекта философского познания даст научно-теоретическое знание (достоверно-истинное в принципе) о том же, о чём вырабатывали знание философы на прошедшем этапе философского познания, т. е., с одной стороны, о познании бытия людьми, с другой стороны, о бытии как таковом. Но при этом вместе с тем даст знание метода научно-теоретического исследования явлений как выявленных в процессе и в результате познания бытия людьми и философами частей-целостностей бытия и (поэтому) объектов исследования наук.

В том, что это так и есть, можно убедиться, если рассмотреть и проанализировать теоретическое исследование явления «Отображение бытия в понятиях», выявляя в чём заключается и что даёт научно-теоретическое исследование данного явления. Я это и сделаю. Но прежде, на мой взгляд, необходимо выяснить чтo есть научно-теоретический анализ. Для этого я привожу фрагмент своего исследования данного явления.

 

Фрагмент исследования явления «Отображение бытия в понятиях».

 

Отобразить объект в понятиях - значит выявить его свойства («свойства» здесь - в самом широком смысле). Поэтому отображение объекта в понятиях можно представить как разделение объекта-целого на свойства-части.

Необходимо заметить, что изображению в понятиях объекта как целого (результат и итог отображения в понятиях объекта как целого) соответствует лишь такое разделение объекта-целого на свойства-части, при котором свойства-части, сколько бы их ни было выделено, вместе составляли бы объект-целое, т. е. изображение в понятиях данного объекта. При этом разделение объекта-целого на свойства-части (анализ) должно быть вместе с тем соединением свойств-частей в объект-целое (синтез), т. е. в изображение объекта в понятиях. В самом деле, изображение объекта в понятиях как итог выявления при отображении объекта его свойств есть целое, состоящее из частей (свойств), а не части-свойства - результат лишь анализа - из которых затем составляется целое (изображение объекта), т.е. производится синтез.

Таким необходимым разделением может быть лишь раздвоение целого-объекта на части-свойства и раздвоение в свою очередь выделенных частей-свойств. В самом деле, выделенные путем последовательного раздвоения части-свойства целого-объекта вместе составляют целое-объект, сколько бы их ни было выделено; в результате их выделения целое-объект остается тем же целым, только состоящим теперь из частей-свойств (изображение объекта в понятиях), т.е. их выделение есть анализ и вместе с тем синтез.

Части-свойства, выделенные путем раздвоения целого-объекта или раздвоения полученных в результате раздвоения частей-свойств, имеют следующие особенности. Они взаимообусловливают и взаимоопределяют друг друга: выделяя одну, тем самым выделяем и другую; определив одну как «это», другую должны определить как «не это», т.е. не какая-то другая, а другая «это» (неотделимая от «это»). Вместе с тем они взаимоисключают одна другую: каждая выделяется как бы за счет исключения из целого другой; если одна определяется как «это», то другая определяется как «не это» (противоположность «это»). Они - отдельные части целого, но вместе с тем они не отделимы одна от другой (так как при их разделении целое перестает быть целым, а они перестают быть частями данного целого).

Две части-свойства, выделенные путем раздвоения целого объекта (или раздвоения таким путем выделенных частей-свойств) и, следовательно, имеющие указанные особенности, будем называть сторонами-свойствами.

Изобразить объект-целое в понятиях - значит выявить путем анализа (и вместе с тем синтеза) свойства-стороны и свойства-стороны выявленных свойств-сторон. Если выявленные свойства-части объекта-целого нельзя признать свойствами-сторонами (не имеют вышеуказанных особенностей) то, значит, свойства-части объекта-целого выявлены неточно (части-свойства вместе не составляют целое-объект как изображение объекта; следовательно, и анализ не является вместе с тем синтезом). А это означает, что адекватное изображение в понятиях объекта как целого не получено. Указанная нами необходимость выявления свойств-сторон и свойств-сторон выявленных свойств-сторон при теоретическом исследовании объекта есть закон адекватного изображения в понятиях объекта как целого. Этот закон можно определить как закон анализа объекта-целого на свойства-стороны или как закон анализа-синтеза.

Мы рассмотрели изображение в понятиях объекта как абстрактного целого. Теперь рассмотрим изображение в понятиях объекта как части-целостности бытия.

Свойства-части, на которые объект как целостность и часть бытия разделяется при изображении в понятиях, выражают имеющееся строение объекта и происходящее движение объекта. Отсюда, объект как целостность и часть бытия изображается в понятиях как строение и как движение.

Объект как строение изображается в понятиях через выявление свойств, выражающих элементы строения. Значит, объект как строение и как целостность можно представить как разделяющийся при изображении в понятиях на свойства-части, выражающие элементы строения. Следование закону адекватного изображения в понятиях объекта как целого при изображении объекта как строения будет заключаться в выявлении при теоретическом анализе объекта свойств-сторон, выражающих элементы строения.

Свойства-стороны, выражающие элементы строения, в дальнейшем будем называть сторонами.

Учитывая особенности сторон-свойств, показанные выше, необходимо отметить, что стороны нельзя выделить и рассмотреть при теоретическом анализе объекта, отделив их друг от друга. Стороны сосуществуют или существуют только вместе в изображении объекта. (Отсюда выражение, необходимо применяемое при теоретическом анализе объекта: с одной стороны, «это», с другой стороны, «другое», т.е. «не это»). Изображение объекта как строения и целостности, выявляющее стороны, можно выразить следующей формулой: объект есть «это» и вместе с тем «не это».

При теоретическом анализе объекта стороны следует рассматривать по отдельности, но не разделяя. Это положение можно выразить следующей формулой: рассматривается «это» (и вместе с тем «не это»); рассматривается «не это» (и вместе с тем «это»). Стороны сторон также следует рассматривать по отдельности, но не разделяя. Это положение можно выразить следующей формулой. Стoроны стороны «это»: рассматривается «это» ( и «не это»); рассматривается «это» (и «не это»). Стороны стороны «не это»: рассматривается «не это» (и «это»); рассматривается «не это» (и «это»).

Объект как движение невозможно изобразить в понятиях, не «остановив» движение, т.е. можно изобразить, лишь представив объект через сменяющиеся состояния, значит, объект как движение и целостность можно представить как разделяющийся при изображении в понятиях на свойства-части, выражающие состояния. Следование закону адекватного изображения в понятиях объекта как целого при изображении объекта как движения будет заключаться в выявлении при теоретическом анализе свойств-сторон, выражающих сменяющиеся оно другим состояния.

Изображение объектов в понятиях как движения и целостности можно выразить формулой: объект есть «это» (состояние) и вместе с тем «не это». Но смена одного состояния другим означает переход одного состояния в другое; и этот переход можно представить как одновременное существование одного состояния и другого, его сменяющего. Значит, выражение «вместе с тем» в формуле следует заменить на выражение «одновременно». Это выражение показывает не просто нераздельность состояний-сторон, а именно переход одного состояния в другое.

Изображение в понятиях объекта как движения в соответствии с формулой: объект есть «это» и (одновременно) «не это» (состояние) и изображение в понятиях объекта как строения в соответствии с формулой: объект есть «это» и (вместе с тем) «не это» (элементы строения) - представляют собой, суждения, определяемые в «Формальной логике» как недопустимые при изображении бытия в понятиях противоречия. Однако, это мнимые противоречия, так как представляют собой противоречия лишь по форме выражения, тогда как по содержанию это не противоречия, запрещаемые формальной логикой как неадекватные изображения в понятиях бытия (неадекватные по форме и вместе с тем по содержанию).

Данные противоречия как противоречия лишь по форме выражения содержательная логика и формальная логика (стороны логики как способа получения адекватного изображения в понятиях бытия при его отображении) вместе, в своем единстве, с одной стороны, обусловливают (вызывают к жизни именно как противоречия), с другой стороны, допускают (позволяют, разрешают). Допущение противоречия лишь по форме выражения (мнимого противоречия) со стороны содержательной логики ( и вместе с тем формальной логики) заключается в следующем рассуждении и выводе: нельзя не признать, что объект есть «это», так как … (следует содержательное обоснование); но нельзя не признать и что объект есть «не это», так как… (следует обоснование); следовательно, надо признать, что объект есть «это» и «не это».

В качестве примера изображения объекта как целого рассмотрим изображение явления «Перемещение тела». «Перемещение тела» как строение: в «это» время тело находится в «этом» месте - в «другое» время тело находится в «другом» месте. Иначе говоря, с переменой (течением) времени изменяется местоположение тела. Особенность изображения объекта «Перемещение тела» как целого в том, что изображение объекта как строения не является по форме выражения противоречием. Это только подтверждает, что противоречие при изображении объекта как целого мнимое. «Перемещение тела» как движение: в процессе перемещения в любое время тело находится в каком-либо месте (состояние «это») и (одновременно) не находится в каком-либо месте (состояние «не это»). Здесь, наоборот, по форме выражения явное противоречие. Его допущение содержательной логико й (и вместе с тем формальной логикой): нельзя не признать, что «Перемещение тела» как процесс (действие) означает (есть), что в любое время тело находится в каком-либо месте, так как с течением времени изменяется местоположение тела; но нельзя не признать, что «Перемещение тела» как процесс означает, что в любое время тело не находится в каком-либо месте, так как местоположение тела в процессе перемещения в любое время изменяется. Следовательно, надо признать, что «Перемещение тела» есть: «в любое время тело находится и не находится в каком-либо месте».

(Конец фрагмента.)

 

Теперь можно приступить к анализу научно-теоретического исследования явления «Познание бытия (ОР) людьми как получение истинного знания бытия» (кратко - «Познание бытия людьми»), т. е. явления «Отображение бытия (ОР) в понятиях (в сознании) как получение адекватного изображения бытия в понятиях».

Явление «Познание бытия людьми» как объект исследования (и вместе с тем часть-целостность бытия) следует рассматривать, с одной стороны, как человеческое познание, с другой стороны, как философское познание; вместе с тем рассматривать, с одной стороны, как реально-исторический процесс, с другой стороны, как результат и исторический итог этого процесса.

Исследование данного явления должно быть исследованием его, с одной стороны, как человеческого познания (и вместе с тем как философского познания), с другой стороны, как философского познания (и вместе с тем как человеческого познания); исследованием, с одной стороны, как процесса (и вместе с тем как результата, итога), (этому исследованию явления приблизительно соответствует то, что в философии называется «Теория познания»), с другой стороны, как результата, итога (и вместе с тем как процесса) (этому исследованию приблизительно соответствует то, что в философии называется «Теория бытия»).

Исследование явления как реально-исторического процесса (и вместе с тем как результата, итога) разделяется на исследование как процесса (и результата, итога) и на исследование как процесса (и результата, итога). Исследование явления как результата, итога (и вместе с тем как процесса) разделяется на исследование как итога, результата (и процесса) и исследование как итога, результата (и процесса).

Исследование явления как процесса (и результата, итога) должно выявить сущность человеческого познания (и философского познания) бытия и её проявление в историческом процессе познания бытия людьми, становление, движение и развитие, способ существования, формы существования. С другой стороны, исследование явления как процесса (и результата, итога) должно выявить эти же свойства философского познания (и человеческого познания). Моё исследование в данной работе, по сути дела, показывает в общих чертах, то, что выявляет исследование явления как исторически-реального процесса (и результата, итога), с одной стороны, как познания философского, с другой - как познания человеческого (познание философское исследуется непосредственно, поэтому более системно и подробно); показывает, что одним из итогов познания бытия людьми стало понимание человеческого познания как отображения бытия (ОР) в понятиях (в сознании), а человеческого знания бытия - как субъективного образа ОР, своего рода изображения бытия в понятиях; вместе с тем понимания, что объектом философского познания может быть только явление «Познание бытия людьми», следовательно, явление «Отображение бытия (ОР) в понятиях (в сознании) как получение адекватного изображения бытия в понятиях». Отсюда, исследование объекта философского познания как процесса (и результата, итога) становится исследованием объекта, понимаемого как явление «Отображение бытия в понятиях». Это означает, что явление как процесс (и результат, итог) рассматривается как действие по отображению бытия в понятиях, т. е. как человеческое мышление с его результатом - адекватным изображением бытия в понятиях.

Исследование явления «Отображение бытия в понятиях» как действия (и результата) станет выявлением способа получения путём мышления адекватного изображения бытия в понятиях (кратко - «способа изображения бытия в понятиях»). Этому исследованию приблизительно соответствует в философии учение, называемое «Логика». Логика как то, что выявляется при исследовании и есть не что иное, как способ адекватного изображения бытия в понятиях.

Адекватность изображения бытия в понятиях надо рассматривать со стороны содержания изображения и со стороны формы изображения. Отсюда, способ изображения бытия в понятиях выявляется с двух сторон: как способ изображения, рассматриваемый со стороны адекватности изображения по содержанию (кратко - способ изображения по содержанию) и как способ изображения, рассматриваемый со стороны адекватности изображения по форме (кратко - способ изображения по форме).

Выявлению способа изображения по форме (и вместе с тем по содержанию) соответствует в своей основе научно-теоретическое исследование, называемое «Формальная логика».

Выявлению способа изображения по содержанию (и вместе с тем по форме) приблизительно и частично соответствуют философские учения, показывающие так называемые «категории» и «всеобщие законы бытия и мышления» (такова, например, «Диалектика» в «Марксистско-ленинской философии»). Исследование, выявляющее способ изображения по содержанию (и вместе с тем по форме) будем называть «Содержательная логика», а сам способ изображения по содержанию будем называть содержательной логикой.

Выше я привел фрагмент исследования, выявляющий способ изображения по содержанию (и вместе с тем по форме). Точнее, я привел фрагмент исследования явления, относящийся к выявлению способа изображения по содержанию (и вместе с тем по форме) со стороны: по содержанию (и по форме). «Категории» как понятия «Содержательной логики» относятся к выявлению способа изображения по содержанию (и вместе с тем по форме) со стороны: по содержанию (и по форме).

Способ изображения бытия в понятиях определяется, с одной стороны, свойствами изображаемого (т.е. бытия как такового), с другой стороны, свойствами средств изображения. При этом способ изображения по форме (и вместе с тем по содержанию) определяется свойствами средств изображения (и свойствами изображаемого) («это»), а способ изображения по содержанию (и вместе с тем по форме) определяется свойствами изображаемого (и свойствами средств изображения) («не это»). Отсюда - объективная видимость, что в категориях заключается знание свойств самого бытия как такового.

Исследованию явления «Отображение бытия в понятиях» как результата (и вместе с тем как действия) приблизительно и частично соответствует в философии учение, называемое «Теория бытия». Это исследование разделяется на исследование явления как результата (и действия) и как результата (и действия).

Рассмотрим исследование явления как результата (и действия).

Явление «Отображение бытия в понятиях» как результат есть «образ» бытия. Поэтому исследование явления как результата (и действия) выявляет свойства бытия как такового. Но это знание не самого бытия, а именно «образа» бытия. И это очень важно понять.

«Образ» бытия как такового, в отличие от изображения в понятиях частей-целостностей бытия, до философского исследования явления «Отображение бытия в понятиях» существует не в действительности, а в возможности. В процессе и в результате данного исследования существование «образа» бытия переводится из возможности в действительность тем, что вырабатывается знание «образа» бытия как знание чего-то действительно существующего.

Философское знание бытия как такового, вырабатываемое путем научно-теоретического исследования явления «Отображение бытия в понятиях» - это знание бытия не какое оно есть само по себе, а каким оно «является» (обнаруживается и есть) при отображении в понятиях. Но именно это знание и необходимо для выявления метода получения адекватного изображения в понятиях частей-целостностей бытия при отображении бытия.

Кант верно полагал, что философ не может дать знание самого бытия как такового. Но он заблуждался, полагая, что философы должны отказаться от задачи выработать знание устройства бытия как целого, свойств бытия как такового, так как это знание как знание «вещи в себе» получить невозможно. Невозможно получить знание самого бытия как такового, но люди в этом знании и не нуждаются. Нуждаются они в знании устройства бытия, свойств бытия как такового, каким оно «является» при познании (при отображении в понятиях). А это знание (знание «образа» бытия, а не самого бытия) люди (в качестве философов) выработать могут и вырабатывают с самого начала философского познания (и вместе с тем человеческого познания).

Итак, исследование явления «Отображение бытия в понятиях» как результата (и вместе с тем как действия) со стороны: как результата (и действия) показывает устройство бытия как целого, свойства бытия как такового.

Следовательно, здесь выявляется и чтo есть части-целостности бытия, на которое бытие как целое разделяется объективно (при отображении в понятиях).

Исследование явления как результата (и вместе с тем как действия) со стороны: как результата (и действия) даст знание, необходимое для научно-теоретического исследования науками объектов исследования. Это знание свойств явления как выявленной при отображении бытия части-целостности бытия и вместе с тем объекта научно-теоретического исследования.

Выявление частей-целостностей бытия происходит со времени становления сознания, т.е. со времени становления отображения бытия в понятиях. На этапе научного отображения бытия в понятиях выявление частей-целостностей бытия как выявление объектов исследования наук приобретает решающее значение для успешного и быстрого движения вперед научного познания бытия.

Явление как выявленная в процессе и в результате исторического движения и развития отображения в понятиях часть-целостность бытия и объект научно-теоретического исследования - это уже не сама часть-целостность бытия, а знание её, выработанное в течение всего прошедшего периода познания бытия людьми; познания с одной стороны, человеческого, ставшего со временем научным, с другой стороны, философского, переходящего со временем в научное. На теоретическом уровне научное познание есть научно-теоретическое исследование науками непосредственно конкретных явлений. Но вырабатываемое науками знание свойств конкретных явлений есть знание определенных частей-целостностей бытия как результат и итог исторического процесса познания бытия людьми (отображения бытия в понятиях), т.е. знание самого бытия.

Философское знание свойств явления как такового, необходимое для выработки науками знания свойств конкретных явлений, относится к знанию «образа» бытия, а не самого бытия.

Знание свойств явления как такового - это, с одной стороны, знание устройства явления как выявленной части-целостности бытия, т.е. знание чтo о конкретном явлении можно и нужно узнать, выявляя его свойства при научно-теоретическом исследовании, с другой стороны, знание устройства явления как объекта исследования, т.е. знание с каких сторон необходимо рассмотреть и проанализировать конкретное явление, чтобы выявить свойства определенной части-целостности бытия.

Надо заметить, что итог исследования явления «Отображение бытия в понятиях», с одной стороны, «как действия (и результата)», т.е. выявленная логика, с другой стороны, «как результата (и действия)», т.е. знание свойств явления как такового и есть знание метода получения адекватного изображения бытия в понятиях ( включающее в себя знание метода научно-теоретического исследования явлений), т.е. метода познания бытия людьми. А итог исследования явления «как действия (и результата)» т. е. собственно «Теория познания» и итог исследования явления «как результата (и действия)», т.е. собственно «Теория бытия» составляют знание, с одной стороны, необходимое для выработки знания метода, с другой стороны, необходимое для применения знания метода в реальном историческом процессе познания бытия людьми.

Итак, анализ возможного научно-теоретического исследования явления «Отображение бытия в понятиях», на мой взгляд, доказывает, что данное явление есть действительный объект философского познания и вместе с тем объект философского научно-теоретического исследования.

Конечно, анализ исследования, когда само исследование полностью не проведено, неизбежно окажется не полным, не точным в деталях, какие-то положения анализа потом, видимо, придётся пересмотреть. Но это не умаляет значения такого предварительного анализа, поскольку он показывает главное: научно-теоретическое исследование данного явления даст знание о том же, о чем вырабатывали знания философы в течение всей прошедшей истории собственно философского познания и вместе с тем даст знание метода получения адекватного изображения в понятиях частей-целостностей бытия. Следовательно, данное явление, с одной стороны, действительно есть объект, с другой стороны, действительно объект философского познания (научно-теоретического исследования).

Без выработки знания указанного метода философское познание было бы бесполезным для познающих бытие людей, т. к. люди познают бытие и без специального знания устройства бытия как такового, и без специального знания того, что есть их познание бытия и как человеческое знание бытия соотносится с бытием, тогда как без знания указанного метода адекватного изображения в понятиях частей-целостностей бытия люди не достигнут.

Мое понимание, с одной стороны, человеческого познания и знания, с другой стороны, философского познания и знания, дает основание полагать, что в результате и итоге определенного этапа познания бытия (по-видимому - по завершении первой фазы движения и развития познания бытия людьми) люди выработают адекватное изображение в понятиях всех частей-целостностей бытия, т.е. будут иметь абсолютно-истинное (и вместе с тем не абсолютно-истинное) научно-теоретическое знание бытия в соответствии с первой стороной вышеприведенной формулы человеческого знания бытия «что как устроено - …». Тем самым обретут возможность безграничного и непрерывного пополнения знаний в соответствии со второй стороной формулы: «… - что и как поэтому с ним надо делать (для удовлетворения потребностей индивидов …)» (см. выше), т. е. в соответствии с задачами практики.

Так как для научного познания объектов очень важно знание того, как и на какие части-целостности разделяется бытие объективно (при отображении в понятиях), чту есть части-целостности бытия, то я привожу еще один фрагмент своего исследования явления «Отображение бытия в понятиях».

Поскольку я далеко не закончил данное исследование, постольку к приводимым фрагментам исследования явления надо относиться как к некоторому результату философско-научного поиска, а не как к фрагментам законченной теории-исследования.

Вынести на суд читателей предварительный результат поиска меня заставляет понимание, что к поиску в этом направлении на данном этапе необходимо привлечь коллективный разум философского и научного сообщества.

Фрагмент исследования явления «Отображение бытия в понятиях» как результата (и вместе с тем как действия).

Отображение бытия начинается с ощущений. На основе ощущений в процессе и в результате практического взаимодействия индивидов с внешним бытием вырабатывается, с одной стороны, чувственное восприятие бытия как существования вещей с их свойствами («свойства» - в самом широком смысле), с другой стороны, выраженное в понятиях знание «чту (т. е. какие вещи) как устроено (т. е. какие имеют свойства) - что и как поэтому с ним (т. е. с этими вещами в связи с такими их свойствами) надо делать».

Обнаруживается, с одной стороны, сходство, с другой стороны, отличие свойств вещей. Знание «чтo как устроено - » есть знание множества вещей со сходными свойствами, означиваемых (знак и значение) конкретным понятием («это»); знание чтo кaк устроено» есть знание сходных свойств (этих), имеющихся у вещей, означиваемых понятием «это» и позволяющее отличать вещи с «этими» свойствами от вещей с другими свойствами (соответственно, и означиваемых другими понятиями).

По сходству свойств, с одной стороны, и по отличию свойств, с другой стороны, вещи, с одной стороны, объединяются в группы ( и группы групп) как означиваемые одним и тем же понятием, с другой стороны, разделяются на группы ( и группы групп) как означиваемые разными понятиями. В итоге все когда-либо воспринимавшиеся и знаемые людьми (означиваемые понятиями) вещи разделяются на две всеохватывающие группы как означиваемые двумя понятиями: «живое» и «неживое».

Для означивания вещей двух всеохватывающих групп можно использовать и другие термины. Поэтому будем использовать термины «организм» и «вещество», поскольку они указывают именно на вещи с разными свойствами.

Обнаруживается, что свойства вещей, означиваемых понятиями «вещество» и «организм», с одной стороны, различны, с другой стороны, тождественны. Обнаружение тождественности свойств вещей двух всеохватывающих групп может быть обусловлено только тем, что рассматриваются свойства вещей как таковых. Но это значит, что в понятиях «вещество» и «организм» отображается существование, с одной стороны, вещей (как таковых) с их свойствами, с другой стороны, «не-вещей». Существованием «не-вещей» и обусловлено обнаружение различия свойств вещей, означиваемых понятиями «вещество» и «организм», а следовательно, и обнаружение сходства и отличия свойств вещей, поскольку вещи (как таковые) тождественны по свойствам.

Таким образом, в понятиях вообще бытие отображается как существование вещей с их свойствами и вместе с тем «не-вещей», существование которых обусловливает сходство и отличие свойств вещей, следовательно, и обнаружение разделения бытия на отдельные вещи с их свойствами (при отображении).

Очевидно, что существование «не-вещей» осуществляется в существовании вещей и их свойств (и обнаруживается лишь в результате теоретического анализа отображения бытия в понятиях).

Итак, бытие (каким оно «является» при отображении в понятиях) есть, с одной стороны, существование вещей с их свойствами, с другой стороны, существование «не-вещей» с их свойствами, осуществляющееся в существовании вещей и их свойств.

Разберемся в том, что же такое «не-вещи».

Благодаря существованию «не-вещей» все вещи разделяются на группы и группы групп как означиваемые конкретными понятиями, и, следовательно, знаемые как «эти» с «этими» свойствами или «другие» с «другими» свойствами. В итоге все вещи разделяются на две группы как означиваемые понятиями «вещество» и «организм».

Таким образом, все вещи, т. е. всё существующее, значит бытие, рассматриваемое, с одной стороны, (со стороны существования вещей) разделяется на две части с «этими» и «не этими» свойствами («вещество» и «организм») как рассматриваемое вместе с тем с другой стороны - со стороны существования «не-вещей». Следовательно, «не-вещи» есть части-целостности бытия (на которые бытие разделяется при отображении в понятиях).

«Не-вещи» как выявляющиеся при отображении части-целостности бытия будем называть «явления».Как выявленная часть-целостность бытия явление изображается в конкретном понятии (системе теоретических понятий) как «это» с «этими» свойствами или «другое» с «другими» свойствами. («чтo кaк устроено - …») Конкретное явление, изображаемое в конкретном понятии будем называть «качество». Означиваемые конкретным понятием «это» вещи со сходными свойствами «этими» имеют свойства качества «это».

Вещи со свойствами одного качества можно рассматривать как тождественные по свойствам, следовательно, как одну вещь со свойствами качества «это».

Отсюда, явление надо рассматривать, с одной стороны, как одну отдельную вещь (со свойствами качества «это») с другой стороны, как совокупность множества вещей (со свойствами качества «это»).

Итак, бытие при отображении в понятиях разделяется прежде всего на две части-целостности: явление «Вещество» и явление «Организм». Анализ группы вещей, означиваемых понятием «организм», выявляет ещё одну часть-целостность бытия.

Среди группы вещей, означиваемых понятием «организм», выделяется группа, вещи которой в соответствии с их свойствами, с одной стороны, означиваются понятием «организм», с другой стороны, означиваются не понятием «организм», а понятием «человек», следовательно, имеют свойства качества «Не-организм». Выявление свойств качества «Не-организм» означает выявление еще одной части-целостности бытия - явления «Человек».

Это особое явление, так как вещи, означиваемые понятием «человек» имеют, с одной стороны, свойства качества «Организм», с другой стороны, свойства качества «Не-организм». Явления «Вещество» и «Организм» осуществляются в существовании вещей, причём, вбирают в себя все вещи. Отсюда, явление «Человек» как, с одной стороны, качество «Организм», с другой стороны, качество «Не-организм» осуществляется в существовании вещей и вместе с тем не осуществляется в существовании вещей.

Обнаружение тождественности свойств вещей, означиваемых понятиями «вещество» и «организм» обусловлено тем, что свойства вещей можно рассматривать как свойства вещей как таковых. Следовательно, обнаруживается существование вещей как таковых. Существование вещей как таковых из-за тождества их свойств можно представить как существование вещи как таковой (одной). Отсюда, свойства вещей как таковых можно представить как свойства качества «Вещь как таковая». Таким образом, выявляется ещё одна часть-целостность бытия: явление «Вещь как таковая». Однако, данная «не-вещь» (явление) есть вместе с тем вещь (как таковая). Качество «Вещь как таковая» обозначим термином «Материя». Тогда выявленная часть-целостность бытия будет: явление-вещь «Материя».

Надо заметить, что эта часть-целостность бытия обнаруживается только чисто теоретически, поскольку при отображении бытия в чувственных восприятиях, с одной стороны, и в понятиях - с другой, отображается существование лишь множества вещей со сходными и отличными свойствами, а существование вещи как таковой только выводится логически. Однако, выводится логически на основании обнаружения, с одной стороны, тождества свойств всех вещей, с другой стороны, различия свойств вещей, означиваемых понятиями «вещество» и «организм», т. е. выводятся логически на основании обнаружения существования вещей (как таковых) и «не-вещей» (явлений). Значит, существование явления- вещи «Материя» возможно. Если учесть, что бытие не только имеет строение, но и изменяется (развивается), то можно представить существование множества вещей со сходными и отличными свойствами как результат изменения вещи-явления «Материя»; следовательно, как результат перехода качества «Вещь как таковая» из состояния «вещь одна» («это») в состояние «множество вещей» («не это»); состояния тождества существования вещи и явления («Материя») в состояние различия существования вещей и явления («Вещество»). Последнее означает, что появилось сходство и отличие свойств вещей (и вместе с тем возможность разделения вещей на группы и группы групп, означиваемые отдельными понятиями). Родилось явление «Вещество» как качество «Множество вещей (со сходными и отличными свойствами)»

Далее можно представить, что изменение части (группы) вещей со свойствами качества «Вещество» при определенных условиях их существования приводит к появлению вещей со свойствами другого качества, т. е. качества «Не-вещество». Рождается явление «Организм».

Изменение части (группы) вещей со свойствами качества «Организм» при определенных условиях их существования приводит к появлению вещей, с одной стороны, остающихся вещами со свойствами качества «Организм», с другой стороны, приобретающих свойства качества «Не-организм» («Личность»). Рождается явление «Человек».

Итак, выявлены четыре основные части-целостности бытия: явление-вещь «Материя», явление «Вещество», явление «Организм» и явление «Человек». Очевидно, что остальные т. е. неосновные части-целостности бытия и объекты исследования наук могут быть выявлены в результате научно-теоретического исследования (анализа) основных явлений в соответствии с методом получения адекватного изображения в понятиях частей-целостностей бытия при отображении бытия людьми.

Но это не значит, что части-целостности бытия в реально-историческом процессе выявляются таким путем. Выявление частей-целостностей бытия происходит в процессе и в результате исторического движения и развития познания бытия людьми как познания, с одной стороны, человеческого, с другой стороны, философского. Вышеуказанным путем выявление частей-целостностей бытия и объектов исследования наук может быть лишь проверено и уточнено в конце определенного этапа исторического существования и развития познания бытия людьми.

(Конец фрагмента)

Уже за рамками фрагмента исследования явления «Отображение бытия в понятиях я выскажу некоторые соображения насчёт того, что такое «неосновные» части-целостности бытия и что такое «пространство» и «время».

Неосновные явления можно, по-видимому, разделить на входящие и производные. Входящие, так же, как и основные, осуществляются непосредственно в существовании вещей; вещей, означиваемых отдельным конкретным понятием и тем самым объединяющихся в отдельную группу, входящую в основную группу групп. Например: явление «Животный организм» - неосновное как входящее.

Производные явления осуществляются, с одной стороны, в действиях (взаимодействии) вещей, с другой стороны, в отношениях между вещами. Они обнаруживаются как явление-действие (и вместе с тем отношение) и как явление-отношение (и вместе с тем действие). Например, явление «Общество» - производное. Как явление-действие (и отношение): познавательные и практические действия индивидов, с одной стороны, по удовлетворению своих потребностей и вместе с тем по обеспечению собственного существования и существования потомства, с другой стороны, по созданию, сохранению, распределению и использованию общего (общественного) продукта - предметов потребления и средств их создания -, по созданию сохранению и подготовке к общественному существованию нового поколения и вместе с тем по созданию, обеспечению существования необходимых для этого общественных отношений и общественных институтов. Как явление-отношение (и действие): отношение зависимости индивидов (в деле удовлетворения своих потребностей и т. д.), с одной стороны, друг от друга, с другой стороны, от природной и общественной среды.

Теперь о «пространстве» и «времени».

Знание как таковое способа изображения бытия в понятиях не существует до исследования философами явления «Познание бытия людьми» (исследования неосознанного на определённом этапе). Но люди со времени становления сознания, становления человека и общества получают адекватное изображение бытия в понятиях, поскольку и на сколько это необходимо для практики. Следовательно, индивиды неосознанно вырабатывают и применяют способ получения адекватного изображения бытия в понятиях со времени становления человека и общества и вместе с тем отображения бытия в понятиях. Знание способа на некотором этапе отображения бытия неотделимо от его применения и проявляется как способность людей к адекватному изображению бытия в понятиях путём мышления, данная индивидам от природы (данная от природы как возможность, обусловленная способностью высокоорганизованных животных организмов («предчеловека») к ситуативному мышлению и практическому взаимодействию со средой для удовлетворения потребностей на основе результатов этого мышления; возможность переходит в действительность в условиях общественного существования индивидов).

Философы, создавая теоретические представления, с одной стороны, о свойствах бытия как такового, с другой стороны, о познании бытия людьми, показывают в теоретических понятиях способ изображения бытия в понятиях (объективно); показывают прежде всего как способность людей к верному, плодотворному понятийному мышлению (объективно - к адекватному изображению бытия в понятиях) и вместе с тем к чувственному восприятию бытия как существования «вещей вне нас». Философы показывают это, с одной стороны, в понятиях «Формальной логики», с другой стороны, через понятия, называемые категориями, в том числе через понятия «пространство» и «время».

Кант отказался от господствующего среди философов представления, что в категориях и в понятиях «пространство» и «время» выражается знание свойств самого бытия как такового. Признав, что понятия «пространство» и «время» выражают «априорные формы чувственного созерцания», а категории - «априорные формы рассудка», Кант показал (объективно), что через понятия «пространство» и «время» и через категории выражается философское знание способа изображения бытия в понятиях как данной человеческим индивидам от природы способности, с одной стороны, к чувственному восприятию бытия как существования «вещей вне нас» (как «явлений» в «пространстве и времени»), с другой стороны, к адекватному по содержанию (и по форме) изображению бытия в понятиях.

С моей точки зрения, «пространство» и «время» - понятия, вырабатываемые при изображении в понятиях способа изображения бытия в понятиях по содержанию (и вместе с тем по форме) со стороны «по содержанию (и по форме)»; способа, определяемого свойствами отображаемого, т. е. бытия (и свойствами средств отображения). Но, с другой стороны, понятия «пространство» и «время» вырабатываются при изображении в понятиях свойств бытия как такового (каким бытие «является» при отображении в понятиях) со стороны существования вещей, т. е. через понятия «пространство» и «время» изображаются свойства вещей как таковых. Отсюда, эти понятия вырабатываются и при изображении в понятиях явления «Вещество» и явления-вещи «Материя» (науки «Физика» и «Космология»).

Кант не знал (и не мог знать) о становлении способа изображения бытия в понятиях на основе опыта (на основе данной от природы высоко организованным животным организмам способности к мышлению вместе с практическим взаимодействием со средой) в процессе и в результате становления отображения бытия в понятиях как человеческого познания бытия путём становящегося вместе с тем человеческого (понятийного) мышления и становления человеческой практики вместе со становлением человека и общества. Кант показывает, объясняет в научно-теоретических понятиях процесс и результат познания бытия (отображения бытия в понятиях) человеком уже сложившимся (ставшим), владеющим уже способом изображения бытия в понятиях путём мышления, т. е. обладающим способностью к чувственному восприятию бытия на основе ощущений как существования вещей с их свойствами «в пространстве и времени» (т. е., по Канту, «вещей вне нас» как «явлений»), и вместе с тем к понятийному мышлению, дающему в результате применения категорий к материалу ощущений, выраженное в понятиях знание свойств конкретных явлений и конкретных человеческих действий в соответствии с формулой «что как устроено - что и как поэтому с ним надо делать (для … )». Поэтому, с моей точки зрения, Кант вполне логично и верно (в пределах своего исследования) определяет «пространство» и «время» как «априорные формы чувственного созерцания» (но не формы существования «вещей вне нас» как «вещей в себе»), а «категории» как «априорные формы рассудка», с которыми, по Канту, «все предметы опыта должны необходимо сообразоваться и согласоваться» [3, с. 88]. Вполне логичны и верны, в пределах кантовской теории о познании конкретных объектов людьми, и следующие выражения Канта: «Категории не выводятся из природы и не сообразуются с ней как с образцом» [3, с. 212]; «Категории суть понятия, a priori предписывающие законы явлениям, стало быть, природе как совокупности всех явлений» [3, с. 212]. Очевидно, что под «природой как совокупностью всех явлений» надо понимать выраженное в понятиях знание свойств конкретных объектов, выявляемых при отображении бытия в понятиях.

Таким образом, с моей точки зрения, в философско-научном теоретическом объяснении Канта что есть человеческое познание и знание бытия и что есть философское познание и знание нет ни «агностицизма», ни «субъективизма».

Из понимания человеческого знания бытия как результата отображения бытия - изображения бытия в понятиях - вытекают следующие соображения, имеющие большое значение для философского осмысления знаний, вырабатываемых при научно-теоретическом исследовании явления «Вещество», т.е. знаний, вырабатываемых, прежде всего, «Физикой» и «Космологией».

«Видение» в ощущениях бытия - это частичное, ограниченное «видение» бытия. Бытие как «видимое» человеческим организмом и, соответственно, чувственно воспринимаемое индивидом определим как «наша реальность». Очевидно, с другой стороны, «наша реальность» - это часть бытия со стороны существования вещей, ограниченная пределами «видения» бытия человеческим организмом в ощущениях. Тогда бытие вне пределов «видения» человеческим организмом в ощущениях и, соответственно, недоступное чувственному восприятию индивида определим как «не наша реальность».

Становление способа изображения бытия в понятиях, выявленного впоследствии философами в качестве логики, происходило на основе отображения бытия как «нашей реальности». Понятийное мышление в соответствии с логикой на определённом этапе движения и развития познания бытия и практики позволило выявлять среди образов чувственного восприятия бытия проявления бытия как «не нашей реальности» (за счёт создания и применения необходимых машин и приборов), и люди стали вырабатывать знание бытия как «не нашей реальности» (знание «микромира» и «мегамира» при исследовании явления «Вещество»).

Философское рассмотрение и сравнение знания бытия как «нашей реальности» и как «не нашей реальности может привести (и приводит) к представлению о различии свойств бытия как «нашей реальности» и как «не нашей реальности». Как известно, наука «Физика» показывает «макромир» (бытие как «наша реальность») как реальность только «трёхмерного пространства и необратимого времени» (т.е. времени, непрерывно текущего «вперёд», так что «настоящее» вещей всегда между их «прошлым» и «будущим»), а «микромир» и «мегамир» - как реальность не только «трёхмерного пространства и необратимого времени»; показывает «макромир» как реальность одного типа причинно-следственной связи, а «микромир» и «мегамир», как реальность другого типа причинно-следственной связи и т.д.

Но так как способ изображения бытия в понятиях (логика) вырабатывался на основе отображения бытия как «нашей реальности» и определяется, с одной стороны, свойствами бытия как «нашей реальности», с другой стороны свойствами наших средств отображения, то надо признать одно из двух: или свойства бытия как «нашей реальности» и как «не нашей реальности» одни и те же (свойства бытия как такового), или логика неприменима при отображении бытия как «не нашей реальности», т.е. адекватное изображение бытия как «не нашей реальности», применяя логику, люди получить не могут. Так как практика показывает, что адекватное изображение в понятиях бытия как «не нашей» реальности люди получают, то надо признать, что свойства бытия как «нашей реальности» и как «не нашей реальности» одни и те же (свойства бытия как такового со стороны существования вещей).

Дело всё в том, что при отображении бытия как «нашей реальности» получается изображение одного рода («это»), а при отображении бытия как «не нашей реальности» получается изображение другого рода («не это»). Это обусловлено тем, что изображение в понятиях бытия как «не нашей реальности» основано не на чувственном восприятии бытия как «не нашей реальности», а на чувственном восприятии проявления «не нашей реальности» как восприятия определённых вещей «нашей реальности» (чувственном восприятии, получаемом за счёт применения необходимых машин и приборов). С другой стороны, если при отображении бытия как «нашей реальности» есть непосредственное соответствие отображаемого (т.е. бытия как «нашей реальности») и средств отображения (наших), то при отображении бытия как «не нашей реальности» этого соответствия нет. В результате изображение в понятиях бытия как «не нашей реальности» (изображение как таковое) отличается от изображения в понятиях бытия как «нашей реальности»; отличается и по форме, и по содержанию. Различие изображения как такового по содержанию и выражается в таком изображении бытия как «не нашей реальности», какое создаёт видимость различия свойств бытия как такового (рассматриваемого со стороны существования вещей). Эта видимость неизбежно принимается за действительность философами, не осознающими, что человеческое знание бытия есть изображение бытия в понятиях, т. е. субъективный образ ОР, следовательно, философами, осознанно или неосознанно принимающими человеческое знание бытия за образ-копию ОР и исходящими (объективно) из представления, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию.

Отображение бытия как «не нашей реальности», дающее изображение бытия в понятиях другого рода, чем изображение в понятиях бытия как «нашей реальности» и вызвало в конце XIX начале XX века, с одной стороны, замешательство среди физиков, принимавших до тех пор человеческое знание бытия за образ-копию ОР, с другой стороны, отказ части физиков как философов от понимания человеческого знания бытия не только как образа-копии ОР, но и как образа объективной реальности (возврат к философским идеям Беркли, Юма и чуть подправленного, как представлялось, Канта).

В связи с разделением знания бытия на изображение одного рода («это») и другого рода («не это») общее положение о соотношении между человеческим знанием бытия (изображением) и самим бытиём (отображаемым) «знание бытия тождественно и нетождественно самому бытию» необходимо конкретизировать следующим образом: изображение в понятиях бытия как «нашей реальности» тождественно (и нетождественно) отображаемому («это»); изображение в понятиях бытия как «не нашей реальности» нетождественно (и тождественно) отображаемому («не это»). Верность такой конкретизации подтверждается вышеуказанным обстоятельством: при отображении бытия как «нашей реальности» непосредственное соответствие отображаемого и средств отображения есть, а при отображении бытия как «не нашей реальности» этого соответствия нет.

Сущностное положение «изображение в понятиях бытия как «нашей реальности» тождественно (и нетождественно) отображаемому» объясняет объективную видимость, вызывающую уверенность людей (и части философов) в том, что они чувственно воспринимают и знают (выражая знание в понятиях) бытие таким, какое оно есть само по себе.

Сущностные положения, с одной стороны, «изображение в понятиях бытия как «не нашей реальности» нетождественно (и тождественно) отображаемому», с другой стороны, «изображение в понятиях бытия как «нашей реальности» тождественно (и нетождественно) отображаемому» показывают философу, что на основании изображения в понятиях бытия как «не нашей реальности» (научно-теоретическое знание «микромира» и «мегамира») нельзя представлять бытиё (каким оно «является» при отображении в понятиях) как разделяющееся на два или множество типов бытия с отличающимися свойствами (на два или множество «миров»).

Философу надо осознать, что при наших средствах отображения изображение в понятиях бытия как «нашей реальности» необходимо показывает бытиё как «это»: только «трёхмерное пространство и необратимое время», а как «не нашей реальности» - как «не это»: не только «трёхмерное пространство и необратимое время». Научно-теоретическое положение «трёхмерное пространство и необратимое время» надо понимать не как единственно верное определение свойств бытия и не как неверное определение свойств бытия, а как необходимое изображение бытия как «нашей реальности», а возможное (и возможно верное) научно-теоретическое положение «n-мерное пространство и обратимое время» надо понимать не как неверное и не как единственно верное определение свойств бытия, а как необходимое изображение бытия как «не нашей реальности» при наших средствах отображения.

Философское познание как исследование явления «Отображение бытия в понятиях» выявляет свойства бытия (каким бытие «является» при отображении в понятиях), выражая их в понятиях, в том числе в понятиях «пространство» и «время». В философских понятиях «пространство» и «время» выражаются свойства бытия со стороны существования вещей, т.е. свойства вещи как таковой. Следовательно, с философской точки зрения, «пространство» и «время» (т.е. свойства вещей как таковых) одинаковы для всех вещей (как таковых).

Отсюда вытекает следующее:

Человеческий организм как вещь принадлежит к части бытия, определённой нами как «наша реальность». К этой же части бытия принадлежат все вещи, которые могут быть чувственно восприняты человеческим организмом и с которыми человеческий организм может практически взаимодействовать как со своей средой. Так как «пространство» и «время» одинаковы для всех вещей, то они одинаковы для вещей «нашей реальности» и вещей «не нашей реальности». И если бытие как «нашу реальность» можно чувственно воспринять и изобразить в понятиях как существование вещей только с «трёхмерным пространством» и с «необратимым временем», то надо признать, что для человеческого организма нет не «трёхмерного пространства» и не «необратимого времени». Это означает, что у человеческих индивидов нет возможности где-либо и когда-либо чувственно воспринять бытие как существование вещей с не «трёхмерным пространством» и нет возможности чувственно воспринять бытие как нахождение вещей в «прошлом» или в «будущем», т.е. индивиды не имеют возможности переместиться сами или переместить какие-либо вещи в «другое пространство», как и в «прошлое» или в «будущее», также и наблюдать такое перемещение чего-либо и когда-либо.

Философское познание как исследование явления «Отображение бытия в понятиях» даёт знание свойств бытия как такового, каким бытие «является» при отображении в понятиях (знание «образа» бытия, а не самого бытия). Можно предположить, что знание бытия, каким бытие «является» при отображении, не «совпадает» с тем, каким бытие является (в смысле - есть) действительно. Но из такого предположения, при условии, что знание свойств бытия каким бытие «является» при отображении рассматривается как истинное знание, логически вытекает вывод, что результат отображения бытия - изображение бытия в понятиях - не является адекватным изображением (истинным знанием) и не должен использоваться в практике. Так как люди не могут отказаться от использования отображения бытия (познания бытия) и его результата - изображения бытия в понятиях, знания бытия, то для людей предпочтительнее предположение, что философское знание бытия каким бытие «является» при отображении в понятиях, вырабатываемое на основе истинного человеческого знания бытия (при условии, что это философское знание - истинное знание), «совпадает» с тем, каким бытие является действительно. Однако, с философской точки зрения, это только предположение, равноправное с противоположным (не «совпадает»). Подтвердить, что первое предположение верное, может только применение людьми при познании бытия ради практики философского знания в качестве метода познания бытия (метода отображения бытия в понятиях), поскольку только такое использование людьми философского знания - в том числе знания свойств бытия, каким бытие «является» при отображении - подтвердит, что данное философское знание - истинное знание (т.е. адекватное изображение бытия как такового, каким оно «является» при отображении).

Вышеприведённый фрагмент исследования явления «Отображение бытия в понятиях» показывает бытие, каким оно «является» при отображении, как единую реальность. Учитывая использованные термины и вместе с тем понятия, выработанные философским познанием исторически, её можно определить как «материальная реальность», поскольку, по исследованию, существование и изменение (развитие) вещи-явления «Материя» обусловливает и определяет существование, с одной стороны, всех вещей с их свойствами, с другой стороны, всех явлений с их свойствами.

Так как философы вправе исходить из предположения, что человеческое знание бытия тождественно самому бытию, то они вправе, рассматривая человеческое знание бытия (изображение бытия в понятиях) составлять об устройстве мира, о свойствах самого бытия как такового всевозможные представления. Однако эти представления, поскольку они обусловлены предположением, в равной мере гипотетичны, и, с другой стороны, они не могут быть применимы людьми в познании бытия как познании объектов познания и практики, следовательно, и удостоверены в конечном счёте практикой как истинные.

Философы могут представлять само бытие и как единую реальность, и как состоящее из реальностей двух типов. Во втором случае реальность одного типа представляется реальностью, которую можно определить как «телесная», «вещественная» или «материальная», так как она «дана» всем индивидам в любое время в качестве окружающих индивидов «вещей» ( к которым принадлежит и тело индивида); она чувственно воспринимается индивидами в форме «вещей», «тел» и познаётся индивидами через познание свойств «вещей». Без чувственного восприятия и познания бытия как «материальной» реальности и применения выработанных знаний в практике невозможно само существование людей, поскольку они «телесны». Реальность другого типа, следовательно, иная, чем «материальная», представляется как реальность, которую можно определить как «нетелесная», «невещественная», «нематериальная», так как она не «дана» всем индивидам в любое время (если чувственно воспринимается, то лишь «избранными» индивидами и лишь иногда в форме чувственных и мыслительных образов - «видений» и «внутреннего голоса»). Люди и философы представляют «нематериальную реальность», выражая представления в понятиях (изображают в понятиях, вне целостного процесса отображения, начинающегося с ощущений), в различных качествах, например: в качестве «богов», «человеческой души», в качестве «идей» или «абсолютной идеи», в качестве «мирового разума» и «мировой воли», в качестве «идеального», «психического», «субъективного»…

Если философское представление (предположение), что бытие состоит из «материальной» и «нематериальной» реальности признаётся верным, то надо заметить следующее. Так как философские представления о «нематериальной реальности» не могут быть применены в практике в качестве знания, необходимого для практики, и не могут быть применены в познании бытия в качестве знания метода познания бытия, необходимого для познания бытия, то нет критерия истинности таких философских представлений, следовательно, нет возможности различать истинные и неистинные представления о «нематериальной реальности». Это означает что о «нематериальной реальности» философы вправе составить любое представление как возможно-истинное. Как возможно-истинное надо рассматривать и следующее представление: «нематериальная реальность» в любой момент может воздействовать на познаваемую для практики «материальную реальность» так, что «материальная реальность» изменится; значит, познание людьми «материальной реальности» в любой момент может оказаться несостоятельным, уже имеющиеся знания «материальной реальности», применяемые в практике, в любой момент могут оказаться ложными, следовательно, практика в любой момент может стать невозможной.

Из сказанного видно, что философское представление (предположение) что бытие состоит из «материальной» и иной, т. е. «нематериальной реальности» вступает в противоречие с жизненно важным убеждением людей, познающих бытие (объекты познания и практики), в конечном счёте, ради практики, что на основе знания бытия («материальной реальности») практика будет возможна всегда, что познание бытия («материальной реальности») как историческое накопление, пополнение и углубление знаний, необходимых людям для практики, не может стать в какой-то момент несостоятельным.

Отсюда, люди, познающие объекты познания и практики, т.е. «материальную реальность» не придают значения философским учениям о «нематериальной реальности», т.е. на основе этих учений не делают для себя выводов, имеющих значение для осуществления познания бытия. А вот люди, решающие задачи практики за счёт создания и предоставления индивидам «духовных» предметов потребления, существующих как и знание бытия в понятийной форме, стремящиеся, с одной стороны, удовлетворить определённые потребности индивидов, с другой стороны, вызвать определённые действия индивидов, используют эти философские учения в качестве основы специфических предметов потребления: религиозно-этических и идеологических учений.

 

Кант писал: «…Мне пришлось ограничить знание, чтобы освободить место вере» [3, с. 95]. Однако, сделанное Кантом ограничение, по сути дела, подобно берегам, благодаря которым река человеческого познания, основанного на «опыте», не смешиваясь с потоками учений религии, идеологии, «метафизики» и направляясь методом познания объектов, показанным философским познанием, может стремительно пополнять безграничный океан научных знаний, необходимых людям для практики.

 

 

Список цитируемой литературы:

 

1. Беркли, Д. «Трактат о принципах человеческого знания, в котором исследованы главные причины заблуждений и затруднений в науках, а также основания скептицизма, атеизма и безверия». http://philos.msu.ru/libfiles/berkly.txt

2. Декарт, Р. «Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках». http://www.philosophy.ru/library/descartes/veritas.html

3. Кант, И. Сочинения в шести томах. [Под общ. ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана.] М., «Мысль», 1964. (Философское наследие. Академия наук СССР. Ин-т философии.) Т. 3. 799 с., 1 л. порт.

4. Кант, И. «Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука». http://www.philosophy.ru/library/kant/metaf.html

5. Ленин, В. И. «Материализм и эмпириокритицизм». ОГИЗ, «Госполитиздат», 1946. 335 с.

6. Юм, Д. «Исследование о человеческом разумении». XII глава «Об академической, или скептической философии». http://www.philosophy.ru/library/hume/01/00.html

 

1996 г. - 2005 г.

 

Окончено 23.09. 2005 г.

©    А.В. Гогузев