Огл.  Язык карты: сущность, системы, функции

Выдвинутый выше тезис А.А. Лютого мне кажется правильным, и я буду, как и он, ориентироваться на концепт языка карты. Однако я придам ему иное толкование и постараюсь приблизиться к нему через предлагаемую ниже схему типологии картографических изделий, названную мной схемой постепенной и ступенчатой классификации карт и иных картографических моделей.

Проблема стандартизированной типологии в картографии занимала в прошлом и занимает в наше время весьма важное место. В одной из специально посвященных этой теме работ я нашел сведения, что одна из первых попыток в этом направлении была сделана еще в конце XVII века. Баскский географ Антонио Гастанеда распределил все виды карт по следующим категориям:

• те, которые являются государственным секретом;
• те, которые свертываются в рулон, а не складываются;
• которые складываются сгибаясь;
• которые рассыпаются, когда до них дотрагиваешься;
• в которых краски имеют согласованное значение;
• с воображаемыми изображениями, и с такими, где образы подсказаны смыслом рисунка;
• пустые, еще не заполненные карты;
• карты, ориентированные по направлениям;
• не ориентированные по направлениям;
• которые можно читать как книгу;
• издающие затхлый запах;
• карты лишь для посвященных лиц;
• такие, которые способны напугать слабых духом;
• существующие в нескольких копиях ^[1].

С того времени картография кардинально изменилась, прояснились ее цели и установки, усовершенствовались методы изготовления карт и других картографических моделей. Изменились также методы научных классификации вообще; они обрели основательные логические ориентиры. Сегодня уже никто не будет классифицировать, не придерживаясь единого критерия классификации и принципа полной вовлеченности в этот процесс всей суммы классифицируемых объектов. И, тем не менее, именно по этим параметрам в картографии есть множество нерешенных вопросов. В работах такого плана каждый ученый предлагает, во-первых, свое понимание картографии, как науки по изучению и изготовлению карт, а, во-вторых, свои классификационные признаки, которые далеко не покрывают всего исследуемого материала. Приведу несколько конкретных примеров. Только везде следует иметь в виду, что, говоря о картах как об основных картографических моделях, авторы подразумевают и иные картографические изделия. Той же позиции придерживаюсь и я на всем протяжении данного текста.

Начну с самого существенного, с понимания того, что же такое картография и что такое карта. Так, например, в программе курса "Картография" Иркутского государственного педагогического университета (естественно-географический факультет) дается такое определение карты: «Карта – частный случай отражения действительности. Основные функции карт – служить моделями пространственно-временных отношений на поверхности Земли» ^[2]. Томский педагогический университет видит в курсе Картография совсем иную перспективу: «целью дисциплины "Картография" является выработка умения работы с географической картой» ^[3]. 

А вот более весомый источник. Под заголовком «Значение слова "Географические карты" в Большой Советской Энциклопедии» помещен текст, который начинается следующим определением карт: «Географические карты, уменьшенные обобщённые изображения земной поверхности (sic! – А.С.) на плоскости, показывающие размещение, сочетания и связи природных и общественных явлений, отбираемых и характеризуемых в соответствии с назначением данной карты» ^[4].

Обратимся теперь к работам теоретиков от картографии. Вот мнение одного из самых известных русских картографов А.М. Берлянта: «Для обозначения всего множества карт, снимков и других подобных моделей предлагаются термин "геоизображения" и следующее его определение: геоизображение – любая пространственно-временная, масштабная, генерализированная модель земных (планетных) объектов или процессов, представленная в графической образной форме» ^[5]. Эта формулировка гораздо ближе к существующей практике. В ней выделяются два момента: расширение предмета картографии от воспроизведения только земной поверхности до земной и планетной и включение в предмет картографии не только пространственных, но и временных параметров изображаемых объектов или процессов (хотя в определении Иркутского университета этот параметр тоже присутствует). Это уже существенное продвижение по сравнению с приведенными выше другими определениями, и ниже я приму его за начальную и отправную точку в своих рассуждениях.

Но прежде несколько слов о соотношении типологии, о которой заявлено в заголовке, и некоторых родственных ей концептов. Под типологией в этой работе я понимаю разбивку на классы всех картографических произведений. Но концепт типология используется мной как обобщающий и соединяющий под своей крышей три дополнительных реализующих его концепта – систематика, таксономия и классификация. Я считаю, что любая научная дисциплина начинается с соответствующей практической деятельности, за которой следуют попытки ее теоретического осмысления. Такое осмысление превращает данную отрасль изучения в науку. Одной из главных составляющих теоретического упорядочения накопленных на практике фактов является их типология. Она начинается с определения основных направлений данной отрасли знания, отливающихся в систему ее ведущих концептов. Концепты эти постепенно образуют логически непротиворечивую схему, составляющую костяк данного научного направления. Подчеркну только, что ариадновой нитью для составления концептуальной схемы выступают логические соображения.

К развитию такого рода логической схемы подключается также и таксономия, которая дает разбивку предмета данной науки и методов его исследования в виде грубого плана сочетания его слагаемых. Эти слагаемые выражаются таксонами, обобщающими в себе множественные и зачастую разнородные конкретные объекты изучения, которые впоследствии будут конкретизированы в различных классификациях. Так что таксономия мыслится как первоначальный эскиз для дальнейших классификаций, выделяющий классы изучаемых объектов, их группировку и интерпретацию. Таксономия по мере взросления науки плавно переходит в ее классификации. Более подробно о моих взглядах по этому вопросу можно прочитать в работе "Систематика, таксономия, классификация и их семиотические слагаемые" ^[6].

Выше была упомянута семиотика. Это – наука о знаках, знаковых системах и семиотической реальности вообще. Именно она окажется той наукой, с помощью которой я попытаюсь представить мое видение типологии в картографии. Так что приготовьтесь к изобилию семиотических терминов, таких, например, как знак, знаковая система, семиотическое поле (поле обозрения) и пр. В семиотике я вижу ключ к решению многих проблем в тех областях знания, которые обильно пользуются знаками и их сочетаниями. Каждая из них пользуется знаками по-своему, что предполагает различные подходы к любой научной дисциплине. Особенным будет подход и к картографии.

Вооруженные этими замечаниями, мы можем приступить к изложению чисто картографических проблем.

Огл.  Разделение всех картографических изображений на
геоцентрические и на негеоцентрические

Вы, несомненно, заметили, что я систематически подчеркивал в приведенных выше определениях объем тех пространственных объектов, которые изображаются на картах и иных картографических моделях. То ли картография занимается воспроизведением лишь поверхности Земли, то ли она занимается еще и космическими пространствами и объектами. При такой постановке вопроса мы непременно получим единый и недвусмысленный ответ, что она занимается как земными, так и космическими (в самом широком смысле) пространствами. Хотя практические соображения делали основной упор на земную картографию, с древних времен люди занимались также картографированием внеземных пространств и объектов. Это обстоятельство стало еще более очевидным с середины прошлого столетия, с началом так называемой "космической эры". Поэтому решительное преобладание в современной картографии терминов, ориентированных исключительно на Землю и на ее свойства, мне кажется неоправданным и вытекающим исключительно из прежней традиции и "картографической инерции".

Данью той же традиции являются, например, сохранившиеся названия при картографировании и описании различных небесных тел кроме Земли. Такие определения как "гео-графия Луны" или "гео-графия Марса" выступают в моем представлении как анахронизмы, мешающие осознать, что при картографировании этих объектов используются совершенно иные координаты и знаковые системы, нежели при картографировании земной поверхности. Сохранение этих названий кажется мне временным и преходящим явлением, которое будет изменено в самом ближайшем будущем. Во всяком случае, уже сейчас, в настоящей работе я предлагаю отделить картографию земного пространства от картографии пространства внеземного, пользуясь предложенным ниже методом инерционных и неинерционных координатных систем. Именно по этим обстоятельствам я не могу согласиться с предложенным А.М. Берлянтом термином для всех картографических моделей – геоизображения. Это вовсе не только гео-изображения, но также картографические изображения иных пространств, кроме земных или околоземных.

Я, разумеется, признаю, что употребление упомянутых терминов вошло в плоть и кровь современной картографии и что отказаться от них в будущем будет сложным делом. Но мне представляется, что, скажем, после практического освоения Луны (а это – дело ближайших десятилетий) войдут в моду термины связанные непосредственно с лунной поверхностью: "селенная картография" и выводимые из нее понятия. Ничего необычного в этом не будет, ибо появятся картографы, которые будут заниматься только селенологией, и такие термины начнут превалировать по мере увеличения наших знаний о Луне. Терминология эта исчезла, поскольку мы занимались почти исключительно собственной планетой. А ведь уже в средние века существовал термин "космография", и в российских школах вплоть до революции существовал такой предмет обучения. Так Михаил Булгаков, получив кол по этому предмету, на всю жизнь возненавидел астрономию.

Независимо от изложенного выше, я буду настойчиво пропагандировать разницу между картографией Земли и картографиями околоземного и более отдаленного космического пространства. Я буду это делать с помощью концептов "инерционные" и "неинерционные системы", заимствованные мной из небесной механики, где они используются для изображения движения тел в различных пространствах. Они стали активно упоминаться для объяснения относительности движения в рамках появившейся теории Эйнштейна. Графически они состоят из трехосных координатных схем следующего ниже вида (обычно оси рисуются под прямым углом друг к другу, хотя это вовсе не обязательно):

Внутри такой системы координат любая точка может быть соотнесена с осями и получает свое пространственное положение и даже количественные характеристики, но только для данной системы ориентации. Любое покоящееся и движущее тело может быть показано с помощью такой схемы, которая покажет его положение в пространстве в каждый данный момент времени. Более того, положение объекта и его движение можно будет сравнить с положением иного тела, если последний будет помещен в совпадающую по ориентации систему координат, которая будет покоиться либо двигаться сходным образом. Именно такие системы координат и получили названия инерциальных.

Если же тела располагаются либо движутся не в инерциальных системах отсчета, то их нельзя будет сравнить друг с другом напрямую; следует представить их в разных системах отсчета, показывающих их взаимное расположение в рамках более сложной системы, совмещающей каким-то образом первичные схемы. Тогда мы говорим о неинерцальных системах координат. Решающим свойством как тех, так и других систем является ориентация всех трех осей, исходящих из точки О. Направленность осей из этой точки определяет, в конечном счете, реальную демонстрирующую силу всей схемы.

Мне пришла мысль использовать инерциальность/неинерциальность координатных схем для распределения различного вида картографий. Неинерциальные системы координат позволят придти к различным полям обозрения, получающим отражения на картах, а разные поля обозрения влекут за собой совершенно иные знаковые системы на данных картах. Это позволит нам проанализировать семиотические характеристики полученных знаковых систем и создаст базу для их более отчетливых классификаций, что, в свою очередь, позволит точнее обозначить различные отрасли картографической науки. В частности, одним из выводов наших рассуждений будет вывод о том, что следует различать картографию геоцентрических объектов от картографии негеоцентрической. Но к этому мы придем постепенно, после ступенчатого рассмотрения возникающих по ходу рассуждений проблем.

Огл.  Различные части системы координат и их
картографическое назначение

Для последующего анализа нам потребуется обозначить отдельные компоненты предложенной выше ориентировочной схемы. Здесь она показана еще раз:

Назовем три плоскости, обозначенные треугольниками yOx, yOz и zOx, тремя сторонами схемы или ее створками. Их задача – изобразить то или иное пространство и находящиеся в нем объекты, а иногда и габариты этих объектов. Последнее делается весьма просто, путем проектирования объектов на каждую из трех осей. Любая точка предмета, попадающего в створ координатных сторон, может быть спроецирована на две или на три оси, получая таким образом координаты своего положения и даже размеры, которые откладываются на осях способом, продемонстрированным ниже. На чертеже показаны проекции точки М на створки, а потом и на оси координат; то же самое можно сделать со всеми точками проецируемого тела или тел, подлежащих картографированию. Так что, если мы сможем измерить расстояния на осях координат, эти расстояния смогут быть перенесены на конкретные объекты, находящиеся в поле обзора.

Полем обзора мы назовем поле, открывающееся картографу между тремя створками. Именно в границах этого поля он будет создавать карту, а потребитель, пользующейся этой картой, будет ее читать. Внутри поля обзора создается карта со своими границами, своей знаковой системой, синтаксическими особенностями и языком данной карты.

Поле обзора может быть реальным либо воображаемым. Примером реального поля обзора может быть переносимая на карту картина, видимая наблюдателем на полевых съемках, либо тот сегмент пространства, который попадает в объектив фотоаппарате, фиксирующего какой-то объект на Земле или на любом другом небесном теле. При воображаемом поле обзора картограф суммирует все данные по поводу картографируемого объекта, которые были собраны им самим либо его предшественниками. Например, карта земного шара появилась не потому, что кто-то увидел весь земной шар в его целостности (даже, находясь на другой, кроме Земля, планете, или на космическом корабле, невозможно увидеть Землю во всем ее объеме), а потому, что в его работе были объединены результаты трудов многочисленных поколений картографов, исследовавших поверхность Земли на протяжении веков. Этот вид организации поля обзора требует от картографов дополнительных навыков, но в любом случае предметом картографирования остается тот же объект (в данном случае Земля), только собранный из множества реальных кусочков. Поэтому данный вид карт остается инерциальным по отношению ко всем картографическим проекциям Земли, хотя и особенным с точки зрения его построения. То же относится к любым другим объектам картографирования в мировом пространстве.

Точка О, из которой исходят линии координат, является узловой для нашей схемы. Она отвечает за направленность обозрения и, в конечном счете, за открывающееся на карте поле обзора. Ее можно назвать точкой ориентации координационной схемы. При реальном картографировании она чаще всего совпадает с положением наблюдателя-картографа, и это – простейшее ее положение. В этом случае картограф строит систему координат от себя и вносит в поле обзора все интересующие его объекты. Карта, созданная таким способом, сравнительно легко читается; потребитель карты просто ставит себя на место картографа в точку О.

Есть, однако, и другие варианты принадлежности точки О. Так, например, когда съемка земной поверхности производится из космоса, то наблюдатель-картограф вынужден расшифровывать эти снимки в камеральных условиях и переводить их в систему отсчета, принятую в данной стране для подобного вида карт. То же самое, происходит, когда ориентации совмещается в воображаемом поле обзора. Тогда все объединенные сегменты карты с различными точками ориентации усредняются по принятым в данной стране картографическим проекциям. Тем не менее, и эти карты принадлежат к классу инерциальных и геоцентрических. Такое усреднение требует также перевода всех соединяемых кусков в единую систему генерализации. Тут возникает та же самая проблема, которая наблюдается при решении арифметических задач, когда все числа переводятся в единую совместимую шкалу исчислений.

Очень важным элементом системы координат, не показанным на чертеже, является временнóй параметр картографирования. Он не умещается на одном чертеже и отражается в последовательной серии карт, следующих одна за другой. Ось времени возникает, прежде всего, потому, что в настоящее время (после Эйнштейна) пространственные отношения чаще всего рассматриваются в рамках не чисто пространственных, но совмещенных с временными. Это отчетливо проявляется и в картографии.

Временной аспект проявляется тогда, когда хотят показать, например, динамику изменения какого-либо явления или объекта во времени: пути перемещения циклонов, отступание ледников и т.п. Ранее временной аспект в картографии показывался путем создания серии карт этого объекта или явления, фиксирующие его положение (состояние) в разные моменты времени. С внедрением мультимедийных технологий в картографию такие динамические перемещения эффектно показываются путем создания карт-кадров, которые, как в кино или мультфильме, показывают динамические изменения объектов или явлений на «неподвижной» для читателя картографической основе. И еще пример. Допустим, при наблюдении за тем или иным участком небесной сферы она естественным образом уступает свое место иной картине, открывающейся в связи с движение Земли и иных небесных тел. Чтобы показать такое изменение, требуется первоначальную карту данного сегмента неба заменить другой, следующей за ней. Компьютерные анимации, использующиеся сегодня на телевидении для показа облачности и других погодных условий, легко воспроизводят смену карт в виде непрерывной движущейся картинки.

Указанные части координатной схемы позволяют нам воспроизвести первоначальную картографическую таксономию, которую я представляю себе следующим образом.

Огл.  Первоначальная таксономия картографических моделей

Если координатная схема проецируется на Землю либо на какую-то из ее частей, то мы получаем карты геоцентрического класса. Это наиболее распространенный в картографии вид карт и первый в нашей картографической таксономии. Также исторически он появился первым в картографической практике и до сих пор занимает в ней ведущее положение. Как показали цитаты, приведенные мною выше (смотрите начало статьи), некоторые картографы считают картографирование Земли единственным предметом создания картографических изделий. Они, действительно, удовлетворяют большинство наших потребностей в практической жизни и используются не только для ориентировки на планете, но и для нужд самых различных наук: гидрологии, климатологии, экологии, ботаники, зоологии и многих-многих других, вплоть до истории и военного дела.

Все карты такого типа создаются для показа пространственных отношений и связей на земной поверхности (всего земного шара либо его частей). Однако понятие земной поверхности требует дополнительного разъяснения. Речь может идти о нескольких подразделений данного класса.

Во-первых, можно говорить о плоскостных изображениях на поверхности Земли, не требующих третьего измерения. К такого рода картам относятся, например, политические карты мира, где отмечаются территории соответствующих государств разными красками. К таким картам относятся также карты исторические, где обозначается распространение различных этносов в разные периоды их истории. Могут быть и другие подклассы данной категории карт.

Во-вторых, можно выделить подкласс, в котором знаки получают признаки высоты над поверхностью Земли. Я имею в виду не только рельефные изображения, скажем, гор из папье-маше, но и об их изображениях на плоскостных гипсометрических моделях. Важно, чтобы знаки давали отчетливое представление о высотном параметре изображаемых объектов и явлений. В этом подклассе можно говорить о картах земного рельефа либо о картах распространения облаков над земной поверхностью. Данный тип карт также относится к геоцентрическим, так как он привязан к Земле и показан над ней соответствующими изображениями.

Противоположным классом являются карты, на которых знаки показывают впадины и углубления в поверхности Земли и характеризуются как расположенные ниже уровня моря. Водные впадины и низменные места на суше специально обозначаются, и не только на специальных рельефных изображениях, но и на плоскостных. Наконец, могут быть карты, на которых соседствуют знаки показателей высот и глубин. Они все относятся к геоцентрическому классу, поскольку привязывают все обозначения к земной поверхности.

Геоцентрические картографические модели имеют многочисленные подклассы и подразделения, по-видимому, много больше остальных классов карт. Земля просто-напросто лучше исследована, чем негеоцентрические объекты, и связанные с ней карты имеют значительно большее число практических применений. В связи с этим на геоцентрических картах мы находим много больше разнообразных знаков, чем на любых других видах карт. Сравните разнообразие знаков на физической карте Земли с довольно однообразным видом таковых на картах звездного неба или даже на картах иных, кроме Земли, небесных тел. (Это замечание, впрочем, не касается таких видов геоцентрических моделей как температурные, политические или кадастровые карты Земли.) В связи с указанным обстоятельством для геоцентрического класса карт очень актуальной является проблема выделение ведущего типа знака, который превалирует над всеми другими обозначениями на картах. Я называю такие знаки базисными, и о них мы подробно будем говорить ниже.

Если мы переместим нашу координационную схему таким образом, что ее точка ориентирования (точка О) окажется где-то на поверхности Земли, а створки будут направлены на небо, то откроется совсем иное поле обзора. Мы перейдем к совершенно иному типу картографии – картографии звездного неба. Люди занимались им с древнейших времен, регистрируя объекты, видимые на небе. Они использовались для ориентации и предсказания всевозможных явлений типа затмений Солнца и Луны или погодных катаклизмов.

Карты звездного неба уже не включают земного диска, но ограничатся образами видимых с Земли различных небесных тел. Наши предки мало что могли о них сказать, зато они наделяли их сверхъестественной силой и связывали с мифологическими образами и представлениями. Каждая планета представляла какого-нибудь Бога и отвечала за известный людям вещественный элемент, а знаки, изображавшие те или иные небесные тела, были одновременно и знаками представляемых ими веществ. Каждое небесное тело, попадавшее в створ поля обзора, отвечало за судьбу людей и целых народов, так что по ним можно было предсказывать будущее. Так возникла астрология, господствующая над воображением некоторых людей еще и сегодня. А карты звездного неба украшались воображаемыми фигурами и многочисленными произвольными образами и значками.

Но карты звездного неба служили также зарождающейся астрономии и были необходимой предпосылкой для изучения внеземного пространства. Они и сегодня служат этой цели, покрываясь многочисленными знаками уже исследованных признаков различных небесных тел, их связей и отношений. По сравнению с геоцентрическими картами они не являются столь продвинутыми, мы просто больше знаем о Земле, чем о космосе (даже и в околоземном пространстве). Так что на таких картах мы находим достаточно однообразный и малый набор знаков: звездочками либо кружками различного размера отмечаются небесные тела, пунктирными линиями они связываются в созвездия и иные констелляции, иногда изображаются туманности; вот, пожалуй, и все основные значки.

Синтаксические направляющие карт звездного неба значительно отличаются от таковых, принятых для карт земной поверхности. Для Земли ориентиры установлены раз и навсегда; любая точка на поверхности земли имеет постоянные координаты. Координаты же на картах звездного неба привязаны к положению конкретного наблюдателя, от которого строится так называемая "небесная сфера", справедливая лишь для конкретного наблюдателя и для каждого данного момента времени. Таким образом на небесной сфере (в ее видимой части) можно определить местонахождение любого тела путем математических расчетов. Естественно, что эти координаты будут действительны лишь для конкретного наблюдателя, да еще и в определенный промежуток времени. По мере перемещения наблюдателя в пространстве и во времени координаты данного небесного тела изменяются.

Это коренным образом меняет систему ориентации в данном виде карт по сравнению с системой ориентации на картах геоцентрического плана. Так что, как по характеристикам используемых знаков, так и по особенностям их синтаксиса оба вида карт существенно отличаются друг от друга.

Это еще один вид картографических моделей негеоцентрического типа. В них наблюдаются те же отличия, которые указаны выше в предыдущем разделе: бедность изображений по сравнению с картами Земли и отличные от них синтаксические направляющие. Бедность изображений частично объясняется тем обстоятельством, что многие небесные тела еще очень мало исследованы. Но не только этим. В связи с отсутствием атмосферы на большинстве из них, поверхность небесных тел в значительной мере нивелирована; там нет видимых водных пространств, высоких гор и иных характерных элементов для карт геоцентрического типа. Этим объясняется скудость, вернее, некоторая однообразность их рельефа.

Но главное отличие этого типа карт заключается в том, что его синтаксические направляющие еще более неустойчивы, нежели в прежде упомянутых картографических классах. В геоцентрических картах синтаксические установки являются постоянными и обязательными для всех подвидов картографических моделей. В картах звездного неба они все же остаются привязанными каким-то образом к земным ориентирам. В случае же с картами небесных тел мы все больше отделяем их ориентиры и направленность от Земли и делаем их практически независимыми от последних. Все синтаксические направляющие карт становятся зависимыми лишь от тех данных, которые земляне смогли получить с летательных аппаратов, посланных для изучения того или иного небесного тела, да еще от согласия специалистов по поводу расшифровки данных, при этом полученных.

Поэтому многие карты такого типа базируются на недостаточных данных, которые специалисты согласились скомпоновать именно таким, а не иным способом. Более того, до сих пор существуют такие небесные тела, которые за недостатком сведений по их поводу просто показываются как пятнышко на небесном небосклоне. Одним словом, их подробная картография и связанная с этим классификация откладываются до лучших времен.

Этот вид карт я делаю последним в своем перечислении подвидов картографических моделей негеоцентрического типа. Их синтаксические ориентировочные опоры полностью зависят от искусственных спутников, находящихся в неподвижном состоянии по отношению к Земле и движущихся в едином комплексе с нашей планетой. Вот как эта ситуация объясняется в одном из интернетовских текстов:

«Принцип работы спутниковых систем навигации основан на измерении расстояния от антенны на летательном аппарате (координаты которого необходимо получить) до спутников, положение которых известно с большой точностью. Таблица положений всех спутников называется альманахом, которым должен располагать любой спутниковый приёмник до начала измерений. Обычно приёмник сохраняет альманах в памяти со времени последнего выключения и если он не устарел − мгновенно использует его. Каждый спутник передаёт в своём сигнале весь альманах. Таким образом, зная расстояния до нескольких спутников системы, с помощью обычных геометрических построений, на основе альманаха, можно вычислить положение объекта в пространстве» ^[7].

Если мы приложим нашу трехосевую систему ориентации, то точка ориентации в этих картах будет совпадать с местоположением искусственного спутника, для которого прокладывается траектория полета, а створки схемы будут направлены на систему имеющихся спутников, привязанных к Земле. Как вы можете убедиться, наш критерий распределения типа карт продолжает работать и в этом случае.

Завершая предварительную таксономию различного типа карт по избранному для этой цели специфическому способу, мы можем сделать вывод, что все виды карт (а, следовательно, и все виды картографирования) можно разделить на два ведущих типа: геоцентрический и негеоцентрический. В последнем случае можно различить несколько подклассов, описанных выше. Каждый класс и подкласс отличаются друг от друга ориентировкой в пространстве, выраженной в нашем случае как синтаксическая оболочка возникающей знаковой системы и следующим за ней расположением и характером знаков этой системы. И хотя во всех этих системах базисные знаки будут в основном образными, но в каждом случае их образность будет иной. Перейдем к их последовательному описанию.

Огл.  Знаки, используемые для установления параметров семиотического поля

Следующим семиотическим концептом, подчиненным концепту "геоцентрические ↔ негеоцентрические системы" будет "знаки, используемые для установления параметров семиотического поля". Под семиотическим полем я понимаю то, что видно на карте либо на другом картографическом изделии, поэтому данный компонент можно просто назвать полем обзора. Кроме привязки данной системы к той или иной точке пространства, где находится наблюдатель (на земле, на небесном теле, в летательном аппарате или где-то еще), для определения поля обзора, очерченного картой, требуются дополнительные характеристики. Они зависят от цели, для которой составляется карта, и от ее предполагаемой аудитории. Одна и та же "инерциальная" группа систем будет включать сотни, если не тысячи вариантов карт различного поля обзора. Скажем, карты ориентированные на землю с точки зрения наблюдателя, на ней находящегося, могут показать нам весь земной шар, а могут сфокусироваться на его конкретной части. В связи с этим придется устанавливать соответствующие габариты поля наблюдения, обозначать его границы и подразделения и, что не менее важно, выбрать разные синтаксические направляющие и знаки в него включенные (смотрите ниже).

Не менее существенным критерием является аудитория, на которую ориентируется картограф. Та же самая физическая карта земли, даже в одних и тех же габаритах, получит разное семиотическое наполнение в зависимости от предполагаемой аудитории, на которую она рассчитана. Физическая карта земли, предлагаемая взрослой аудитории, будет резко отличаться от аналогичной карты, ориентированной на детей. Отбор знаков и их художественное воплощение будут отличаться в двух вышеупомянутых случаях: для детей мы включим в карту некоторые исторические либо художественные детали, которые намеренно опускаются в картах для взрослых.

Мы должны будем дать подробную и отдельную характеристику признаков для всех выделенных нами подгрупп "инерциальных" систем с разной конфигурацией и параметрами открывающегося в них поля обзора. Это же обстоятельство скажется и на классификации разного типа карт, возможных в данной группе, ибо данное обстоятельство как раз и будет служить непосредственным критерием для классификации карт и других картографических изделий.

В ходе этой деятельности предстоит выделить конкретные подгруппы для каждого подвида карт и их главные отличительные признаки. Скажем, карты земной поверхности могут использоваться для создания физических карт, карт политических, экономических, температурных, карт распространения растительности и животных по лику земли, исторических карт и множества иных. Знаки Зодиака в астрологии классифицируются по тригонам (четыре тригона – Огонь, Земля, Воздух и Вода), по крестам (кардинальный, постоянный и мутабельный), по временам года (весенние, летние, осенние, зимние) и по полусферам (северная, южная, восточная, западная). В зависимости от той или иной группировки карта одного и того же поля обзора приобретает особый вид, что выражается в ее специфическом синтаксисе и в отборе конкретных знаков для данного подкласса картографических изделий.

Огл.  "Синтаксические направляющие и скрепы" –
следующий семиотический концеп

Определив ту или иную "инерциальную" группу картографических систем и конкретное поле обзора, мы должны будем выбрать для каждой карты ее синтаксические направляющие, ибо они, в конечном счете, определяют подлинный вид карты и ее язык. Продолжая наш пример с физическими картами земли, мы обычно (но не всегда) обращаемся в них к координатной сетке параллелей и меридианов как к основной синтаксической направляющей для данного вида карт. Специалистам картографам лучше, нежели мне, известна история создания картографических проекций и их значение, поэтому я не буду тратить силы на повторение всем известных вещей.

Скажу только, почему я называю координатную сетку основной синтаксической направляющей для данного вида карт. Она не только позволяет представить сферическую форму земли на плоской поверхности, но и скрепляет внутри сетки на определенных местах те или иные знаки, которые мы хотим показать. Поэтому я ввел в название текущего раздела слово "скрепы". Еще раз: координатная сетка не только направляет использование знаков на карте, но также и скрепляет их между собой. Отсутствие сетки привело бы к тому, что разные знаки на ней не получили бы законченный вид и логически обоснованное место. То обстоятельство, что многие карты рисуются без сетки, ни о чем не говорит; сетка настолько прочно вошла в картографический обиход, что она всегда мысленно предполагается.

Концепт "синтаксис" заимствован мною из лингвистики. Он редко встречается в картографии, впрочем, так же как и в семиотике. Зато мы привыкли к нему в школе при изучении родного и иностранного языков. В своих семиотических работах я обильно использовал этот концепт, так как считал и считаю, что он приложим к любой знаковой системе. Конечно, синтаксис по-разному используется в различных системах, но без него ни одна из них не могла бы существовать и развиваться. Особое место он занимает в картографических системах. Чтобы осознать это место, давайте на минуту обратимся к естественным языкам, где он получил отчетливое выражение. В языковых образованиях (возьмем для примера предложение) синтаксис раскрывает внутреннюю структуру любого типа предложений в языке. Даже когда мы об этом не задумываемся, мы начинаем и продолжаем цепочку слов по тем правилам, которые приняты для используемого языка.

Эти правила могут быть выражены эксплицитно, например, в виде отчетливых инструкций для составления данного типа предложений, то есть в словесных объяснениях, или в виде схем. Мы – лингвисты – часто пользуемся формализованной структурой дерева, которая показывает, как строится предложение в целом, на каком месте стоит в нем каждое слово, и как все слова увязываются в единое целое. Слова – это отдельные знаки в предложении, структура их связей и иерархий выражена в синтаксисе. Эта структура охватывает всю конструкцию предложения и отдельные связи и зависимости между словами-знаками. Пристраиваясь на свое место, каждое слово приспосабливается к общей структуре; оно даже изменяет свою форму (морфологию), в зависимости от этого места и от функции, которую выполняет в данной структуре, а также от того, как оно связано с соседними либо зависимыми словами.

То же самое происходит и при создании карт. Отобрав для себя ту или иную группу картографических систем, а затем и параметры поля обзора, мы выбираем далее синтаксические направляющие будущей картографической модели. Для физической карты Земли мы прежде всего выбираем подходящую для данной карты координатную сетку; и она задает нам общую структуру создаваемого картографического изделия. Вдобавок мы ориентируем карту по сторонам света: когда-то для этого требовалась роза ветров, сегодня общепринято располагать север вверху изображения, а остальные стороны света располагаются соответственно этому правилу. Дополнительно мы выбираем масштаб карты, чтобы уместить на одном листе избранное нами поле обзора. Все упомянутые признаки будут синтаксическими направляющими карты; в соответствии с ними мы расставляем на карте нужные знаки-изображения тех или иных объектов либо явлений. Как и в приведенном выше лингвистическом примере, знаки будут менять свою форму, чтобы как можно более отчетливо проявиться внутри синтаксических направляющих.

Обычно на картах синтаксические направляющие выражены эксплицитно: сетка появляется в виде линий параллелей и меридианов, к ней добавляется линия экватора, а также обозначаются тропики. Внизу карты показывается масштаб. Возможно также скрытое либо разреженное изображение координатной сетки. Все зависит от назначения карты. Если карта предназначена для изображения часовых поясов, то на ней вы найдете только границы этих поясов, обычно через каждые 15 угловых градусов. В изобарных, синоптических и многих других картах, знаки на которых не укладываются внутри координатной сетки параллелей и меридианов, последняя вообще часто не появляется. Но все же она всегда предполагается, тем более, что на изображениях земного шара она стала настолько привычной, что легко возникает в воображении. Это то, что касается синтаксических направляющих. Синтаксические скрепы оформляются с помощью пространственного расположения объектов, показанных на карте, их взаимного местоположения и связей с близлежащими ориентирами, помогающими нам легко их найти.

Очень важно отметить, что в негеоцентрических группах систем синтаксические направляющие и скрепы всегда получают иной вид. В этом и проявляется "неинерциальность" различных групп картографических изображений. В картах звездного неба, привязанных к наблюдателю с земли, синтаксические направляющие будут выражены показателями того сегмента неба, который виден с точки, где находится наблюдатель в некий определенный промежуток времени. Это – две отдельных синтаксических направляющих, и они обе тщательно фиксируются. В зависимости от каждой из них вид звездного неба на карте будет иным, что отразится на взаиморасположении знаков относительно друг друга.

Для навигационных карт при передвижениях в околоземном пространстве (скажем, на самолетах) синтаксическими направляющими окажутся различные ориентиры на самой земле, выбранные для прокладки курса. Для навигационных карт при передвижении в более отдаленном от земли пространстве (например, на спутнике земли) выбираются фиксированные по отношению к нашей планете ранее запущенные спутники Земли, выдающие фиксированные сигналы о местонахождении данных ориентиров. Внутри этих синтаксических направляющих и строятся соответствующие карты.

Следующим семиотическим концептом, естественно вытекающим из предыдущих, будут уже конкретные знаки, появляющиеся на той или иной карте. Но чтобы их понять, следует немного отвлечься для сравнения двух видов знаков: таксонов, о которых упоминалось выше, и знаменательных знаков конкретного картографического наполнения, о которых мы будем говорить несколько ниже. Для пояснения этой разницы нам предстоит сделать экскурс в собственно семиотику.

Огл.  Таксоны и обычные знаменательные знаки

По моей генеральной семиотической таксономии карты относятся к системам записи, и их таксонами являются иероглифы (смотрите ниже). Но поскольку картографические системы записи отражают географические (и не только географические) реалии, то в число иероглифов (еще раз обращаю ваше внимание, что этим словом изображены здесь таксоны!) попадают и образные, и иные знаки. Скажем, при изображении Земли (карты первого типа) мы создаем физические карты. Их предметом и видимым на карте полем являются Земля либо ее части, а на них показаны особенности рельефа и наличие таких объектов как горы, водные пространства, возвышенности и низменности, города и пр. Они будут изображаться преимущественно с помощью образов (имиджей, условных значков для городов, рек и иных водных пространств и пр.). Все это – знаки образного плана, но разной степени абстрактного наполнения, и мы должны будем научиться сочетать их друг с другом в единой картине.

На политической карте мира знаки-изображения получат иной характер; в них будут показаны разные государства в пределах принятых для них границ. Это тоже образы, но уже иного плана. А для карт температуры воздуха мы воспользуемся изотермами, которые будут совершенно иными знаками. Каждый раз нам приходится решать, какие образные знаки сделать ведущими для тех или иных карт, то есть решать вопрос о базисных (ведущих) знаках для данного типа карт.

Но для этого следует знать, какие знаки существуют вообще, как они распределяются по группам в семиотике и каковы характерные признаки и свойства каждой из этих групп. Для этого я приведу таблицу семиотической таксономии и классификаций, которую я выдвинул еще в самом начале занятий семиотикой. В ней я пользуюсь двумя критериями деления: типом знаковых систем и соответствующим данному типу таксоном-знаком. Типы знаковых систем расположены в следующем порядке: сначала идут системы естественного плана, затем образные системы, языковые системы, системы записи и формализованные системы первого и второго порядка (смотрите ниже). Под типом систем понимаются все системы с одинаковым таксоном (теперь вы знаете, что это такое).

Например, в языковые системы входят все конкретные языки, каждый из которых представляет собой отдельную схему; но у всех у них единый таксон – слово. В следующую группу входят все фиксирующие системы записи: письмо в языковых системах, нотная запись в музыке, карты и иные картографические произведения и пр. У них разные знаки, включеные в единый таксон, который я обозначил как иероглиф. Сразу оговорюсь, что термин иероглиф не должен вас смущать; он не понимается в обычном смысле как знак, обозначающий нечто конкретное.

Вот как выглядит моя таксономия для всех знаков, обнаруживаемых в семиотических системах (она появляется во всех моих книгах, изданных в последние годы в Минске в издательстве МЕТ):

В связи с важностью приведенной таксономии для моей аргументации я привожу ее в ином воплощении с конкретными примерами для той или иной ступени. Теперь типы знаковых систем будут расположены сверху вниз:

Здесь я хочу добавить несколько слов об отличии таксонов от других знаков. Различие это заключается в размытости того, что обозначает таксон, и что я называю множественностью референтов для данного знака. Знак может обозначать один референт, и тогда его связь с этим референтом проста и однозначна. Примерами таких знаков являются имена собственные в любом языке: имена и фамилии, топонимы, известные исторические события и т.д. В отличие от них большинство знаков уже очень давно стали обозначать множество аналогичных предметов или явлений. Такие слова как "стол", "шляпа", "бегать", "красный" и пр. обозначают огромное число предметов и явлений, их классов и подклассов. Большинство знаков из различных категорий, показанных выше в третьем столбце схемы, относятся именно к таким знакам. В лингвистике их называют понятиями; их отношение к своим референтам явным образом отличается от отношения знак = единственный референт.

Следующей ступенькой в этом ряду будут таксоны. По количественным и качественным признакам таксоны резко отличаются, как от знаков с единственным обозначаемым, так и от знаков понятийного плана. Если в понятии объединяется обозначение различных классов и подклассов, относящихся все же к одной категории, то таксоны объединяют в себе представителей самых разнообразных классов, собранных вместе по какому-то общему критерию для данного конкретного случая ad hoc. В понятие "книга" входят книги десятков различных категорий и направлений, но они всё же все подходят под определение "книги". А в таксон "иероглиф", который я употребляю для всех знаков, составляющих системы записи, входят и буквы, и собственно иероглифы, и ноты, и образы для иконических систем (они-то характерны, прежде всего, для картографии), и многое другое. Название "иероглиф" понадобилось мне для того, чтобы сравнить все знаки, входящие в данную категорию, со знаками других указанных выше категорий во втором столбце таблицы. Указанные в таблице таксоны отличаются между собой по возрастающей степени абстракции, но все они являются знаками определенного класса и отличаются от знаменательных знаков.

Таксоны различных знаковых систем составляют семиотическую таксономию – все шесть названий во второй колонке приведенной схемы представляют собой последовательные таксоны для выведенной мною таксономии. А вот примеры в третьей колонке схемы представляют нам классы конкретных знаковых систем, выведенных из таксономических подразделений, но уже по чисто семиотическим признакам. Птицы на горизонте или след на снегу являются представителями естественных знаковых систем, которые я выставил в начало человеческого обращения к знакам вообще. Обратите внимание, что таксоны обычно не выводятся из внутренних свойств изучаемой области научного знания. Вернее сказать, они выводятся из внутренних потребностей этого знания, но обосновываются внешними для него признаками и соображениями. Так, приведенные выше таксоны были вызваны к жизни потребностями семиотики, но их конкретное наполнение зависело от многих посторонних для семиотики обстоятельств, например, от усвоения различных знаков и их систем каждым из нас (онтогенетические соображения) и человечеством в целом в филогенезе.

Таксономия обычно открывает конкретную область научных изысканий и плавно переходит в классификации, которые целиком определяются данными той науки, которая исследуется учеными. Так естественные системы знаков, таксоном для которых служит в моей системе естественный знак, классифицируются потом исходя из внутренних потребностей этого раздела семиотических знаний. В него входят и следы как система знаков, и ориентация на местности по природным объектам, и медицинские симптомы, и спектральный анализ, и многие другие системы, основанные на знаках естественного происхождения. На уровне классификаций господствуют уже знания и выводы, почерпнутые из конкретных изысканий в определенной области знания, но не привнесенные извне, как происходит в таксономии.

Таков путь, проделываемый учеными при организации любого научного знания в конкретной науке и его необходимо учитывать, чтобы понять, как вообще организуется научная деятельность и, соответственно, каковы принятые в данном случае методы исследования и методы постижения достигнутого при приобщении к данной области знания новых поколений, то есть при обучении. Подобным же образом совмещается общий знаковый таксон для картографии (иероглиф) с конкретными знаменательными знаками на картах. Последние могут быть образами различных категорий, словами, пунктирными и иными линиями и т.д. На данном этапе уже мы можем перейти к концепту «базисный знак».

Огл.  Базисный знак конкретной карты

Концепт "базисный знак" означает для нас переход от расплывчатых и многозначных таксонов к знакам знаменательным. Знаменательными я называю такие знаки, которые обозначают что-то за пределами знаковой системы. Они изображают нечто из онтологической либо семиотической реальности и в виде знака переносят это нечто в систему, чтобы обработать его по принятым в ней правилам. Скажем, мы обозначили через х скорость какого-то движущегося тела. Это позволяет нам поместить обозначенную цифрами скорость в физическую формулу, по которой мы определяем конкретное значение х и решаем таким образом стоящую перед нами задачу. Аналогично мы обозначаем принятыми значками рельеф данной местности, перенося его на физическую карту и устанавливая на ней высоту либо глубину любой исследуемой точки. В этом и заключается смысл знаковых обозначений вообще, в любой семиотической системе.

При этом возникают множество трудностей, которые мы решаем средствами той науки, которую используем при создании семиотической системы, в нашем случае – картографии. Одна из таких сложностей – выбор базисного знака для создаваемой нами системы (карты). Ведь в той же физической карте присутствуют множество самых разнообразных знаков с разным семиотическим потенциалом, иначе раскрывающим реальную действительность. Продолжая наш пример с физическими картами, мы обнаруживаем в них и иконки (образные знаки), и названия (словесные знаки) и цифры (численные знаки) и схемы (горизонтали для обозначения возвышенностей), и многие другие классы значков. Все они по-разному шифруют обозначаемые ими объекты. Поэтому очень важно выбрать среди них ведущий класс знаков, к которому будут примыкать все иные знаки, используемые на той же карте.

Это важно сделать потому, что именно базисный знак задает тон при прочтении карты, а остальные знаки только помогают в его дешифровке. Так города на физической карте обозначаются кружками (пунсонами). Их величина определяется количеством проживающих в них жителей и обозначается размерами кружка. Название же города обозначается словом, помещаемым рядом с пунсоном. В этом небольшом комплексе пунсон будет базисным знаком, а его величина и название – подчиненными ему подсобными и объясняющими знаками.

Существуют такие картографические изображения, в которых выбор базисного знака не представляет трудностей. Например, на изолинейных картах Земли явно превалируют линии, соединяющие точки земной поверхности с одинаковыми значениями давления (изобары) либо температуры (изотермы) в определенный период времени. Поскольку на таких картах используются общепринятые и весьма однообразные средства изображения (линии, объединяющие одинаковые показатели на обширной территории), они обычно автоматически определяются как базисные знаки данных карт. Но на многих картах мы прибегаем к разнообразным изображениям с использованием знаков разного рода, и тогда выбор базисного знака становится весьма затруднительным.

Он важен еще и потому, что именно базисные знаки дают многочисленные морфологические ответвления при различном их показе. Именно базисные знаки могут трансформироваться в сложные знаки и разбиваться на морфемные составляющие. Возьмем опять же пример из лингвистики, где, как я указывал, базисными знаками во всех языках служат слова. Именно слова (причем, только знаменательные слова) приобретают в процессе их использования разные морфологические воплощения. В то же время пунктуационные значки либо слова синтаксического плана (например, союзы или предлоги) не претерпевают изменений потому, что они не базисные, а вспомогательные значки в системе. В картографии те же самые пунсоны (кружки для обозначения городов и иных населенных пунктов) приобретают различные размеры в соответствии с количеством живущих в них людей. Изображения гор изменяются при показе горных хребтов и плоскогорий, а те, в свою очередь, должны четко демонстрировать включенные в них части и высоко выступающие горные вершины.

Словом, умелый отбор базисных знаков, их разбиение на составные части и соединение в сложные знаки, четкое определение самих этих знаков и производных от них представляют собой одну из главных задач при составлении карт. Комплексное решение данной задачи включает в себя сочинение легенды для той или иной карты, где базисные знаки и варианты их подачи должны быть объяснены прежде всего. С этого начинается отбор знаков для конкретной карты и это же приводит нас к последнему семиотическому концепту в нашем обзоре – к концепту "языки карт".

Огл.  Концепт "языки карт" vs. "язык карты"

От ряда упомянутых выше понятий (геоцентрические ↔ негеоцентрические системы → поле обзора → синтаксические направляющие → таксономия и классификации знаков и знаковых систем в картографии → базисные знаки в конкретной системе) я легко перехожу к принятому сегодня и очень распространенному в картографии концепту – язык карты, введенному во второй половине прошлого века А.А. Лютым.

Мне он не совсем нравится по следующим соображениям. Во-первых, я не считаю правильным начинать с термина "язык карты", ибо, по моему мнению, следует прежде всего говорить о "различных языках для разного вида карт". Во-вторых, термин "язык" используется в семиотике совсем для иных систем (не картографических). Он там используется для обозначения обычных языков естественного и искусственного происхождения, используемых в коммуникациях между людьми либо между людьми и машинами. Тем не менее, я его здесь применяю, ибо он настолько прижился в картографии, что дебатировать по его поводу можно уже с использованием самого этого термина. Да то же самое полагал и А.А. Лютый, который по ходу изложения пришел к естественному акценту на различные языки для разных карт. Все же хочу отметить, что я пользуюсь общим термином "язык карты" лишь в метафорическом плане: точно так, как можно говорить о «языке музыки», «языке кино», можно метафорически сказать и о «языке карты».

Почему же «языки карт», а не «язык карты»? Думаю, что после подробной аргументации, приведенной выше, вам это понятно. К языкам карт мы приходим лишь тогда, когда спускаемся по всем ступенькам предложенной выше семиотической лестницы. Еще раз для усиления акцента: сначала с помощью концепта «геоцентрические ↔ негеоцентрические системы» мы находим ту группу картографических моделей, которая нам подходит; определяем в ней подгруппы и параметры с помощью «поля обозрения»; фиксируем в нем синтаксические направляющие и скрепы, производим внутри них классификационные различия и выбираем в каждом из них «базисный знак». Затем на этой основе мы строим иерархию и подчиненность всех других знаков и отбираем знаки, которые будут соответствовать требованиям потребителя нашей продукции. И только тогда получаем искомый язык данной картографической системы. Еще одним переменным будет тот тип картографических моделей, который мы строим (карты, атласы, картоиды, глобусы). Очевидно, что при обращении к карте либо к глобусу, либо к иной картографической модели знаки получают несколько отличную форму выражения и иной синтаксис связей между собой.

Языки всех картографических систем будут чем-то походить друг на друга, поскольку все они относятся к знаковым конструкциям, выражающим пространственные отношения в какой-то части вселенной, но все они будут отличаться между собой по ряду существенных признаков. Ergo: все они будут разными картографическими языками. Для каждого из них специалисты картографы должны будут найти свои правила и формы выражения, определить те знаки, которыми все это выражается, составить для каждого языка его метаязык – легенду и специфический словарь. В результате у нас получится язык данной карты. Язык данной карты будет сопоставим с языками карт аналогичного плана; менее, но сопоставим с языками карт других подвидов, но все же принадлежащих к той же инерциальной группе; и вовсе не сопоставим с языками иных инерциальных групп.

Совершенно как в лингвистике, где концепт "человеческий (естественный) язык" представляет собой абсолютную абстракцию. Каждый конкретный язык принадлежит некоей группе родственных языков, и в них много родственных черт (скажем, славянская группа языков). Вся группа данных языков включается в индоевропейскую языковую семью, где разные группы почти не имеют общих черт, хотя и произошли от одного праязыка (санскрита). И лишь все языковые семьи совместно составляют той абстрактный "язык человечества", который конкретно нигде не существует, но все же изучается в теоретическом контексте при его сравнении с другими человеческими и иными институциями, такими как языки животных, языки кино, живописи и пр. и т.д.

Огл.  Зачем все это нужно?

Уже сейчас я слышу возмущенные голоса картографов с возгласами: "А зачем нам все это нужно?", "Зачем нам помощь семиотиков, если мы и сами отлично справляемся со всеми поднимаемыми в статье проблемами и выпускаем прекрасные по содержанию и исполнению карты?", "Да, правда, может быть некоторые предлагаемые решения и принесут какую-то пользу теории, но для практической картографии все это далеко и неважно".

Увы! И недалеко, и важно, ибо практическая картография напрямую связана с картографической теорией, а последняя не может существовать без общепринятых постулатов и классификаций. В 1962 году появилась книга Томаса Куна "Структура научных революций" ^[8]. В ней проводилась мысль о том, что зрелая наука не может существовать без своей парадигмы, которую бы разделяли большинство ученых, принимающих участие в развитии данной науки. Недостаточно того, чтобы в той или иной области проповедовались расплывчатые теории и следующие из них рекомендации, необязательные для всех участников научного действа. Недопустимо, чтобы ученые разных ответвлений той же области знаний трудились разобщено, кто во что горазд, не перекликаясь друг с другом и не координируя своих усилий.

Со времени выхода книги в разных науках усиленным темпом проводится работа по согласованию общепринятой для всех ученых парадигмы, а необходимость такой парадигмы получила всеобщее одобрение. Она сплачивает усилия ученых, направляя их по согласованным направлениям; позволяет более отчетливо распределять силы по всем участкам научного фронта; более отчетливо принимать решения по организации научных работ и более эффективно организовывать обучение по уже апробированному материалу.

А тех, кто возражает против обращения ученых той или иной специализации к мнению "посторонних" для них направлений научной мысли, я призываю присмотреться к высказываниям "своих", самых, что называется, "своих собратьев по работе". Например, к высказыванию А.А. Лютова, которое я использовал в эпиграфе к настоящей работе. Например, к деятельности А. Володченко, председателя Международной комиссии по теоретической картографии и профессора Дрезденского университета на кафедре картографии, который создает и укрепляет новое направление, названное картосемиотикой. Тогда им легче будет беспристрастно отнестись к моим соображениям, высказанным выше. По крайней мере, что-то свежее, хотя, конечно, со стороны.

предоставлено для публикации 12.2009

¹ В: http://makingmaps.owu.edu/elsevier_geog_maptypes.pdf (октябрь 2009).
² В: http://kafgeo.igpu.ru/text/4-4map.doc (октябрь 2009).
³ В: http://www.tspu.edu.ru/files/File/program/38.DOC (октябрь 2009).
⁴ В: http://bse.sci-lib.com/article009476.html (октябрь 2009).
⁵ В: http://www.pereplet.ru/obrazovanie/stsoros/756.html (октябрь 2009).
⁶ В: ../pub/as_tax.htm (октябрь 2009).
⁷ Спутниковая система навигации. В: http://ru.wikipedia.org/wiki (октябрь 2009).
⁸ Русское издание осуществлено в Москве, изд-во АС, 2001.

© А. Соломоник