Концерт памяти

Какая восхитительная штука – Интернет! Не сходя со своего домашнего «рабочего места», можно путешествовать по всему творческому миру, отыскивать и попадать в любую интеллектуальную среду!

На днях благодаря «Инету» я «посетил» концерт памяти Юрия Визбора. Послушал выступления известных артистов и не менее известных среди поклонников «авторской» песни исполнителей. Не раз прослезился вместе со слушателями-зрителями, битком заполнившими зал, вместе со всем залом повторял звучавшие со сцены «милая моя, солнышко лесное» или «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». А когда концерт закончился, еще долго переживал отдельные моменты, перебирая их в памяти. Мысль о том, что я стал не просто свидетелем, но и участником какого-то душевного единения большого числа очень разных, в общем-то, людей, пришла немного погодя, как послевкусие. Как такое единение случилось?

А оно вовсе не «случилось»: как ночных бабочек собирает свет фонаря, в этот зал единомышленников собрала афиша с магическим для них именем «Юрий Визбор», а я через Интернет получил возможность к ним присоединиться.

А как малоизвестному или вовсе не известному ни в каких кругах человеку собрать единомышленников, найти отклик своим мыслям, поделиться с кем-то сокровенным или простым рассказом о пережитом? Как ему найти родственную среду? Не просто такому человеку отыскать свою аудиторию. Слова его даже в городском транспорте будут слышны только ближайшему окружению. «Кто его услышит? Разве жена, и то, если не на базаре, а близко». А если «пережитого» накопилось уже немало, а если оно важно не только для самого «переживавшего», но и вообще, для других, просто само по себе?

Казалось бы, для такого человека есть возможность выразить все свое «пережитое» в словах и фразах текста и «положить» его на бумагу, опубликовать. А каким тиражом? А кто эту публикацию оплатит? Кто и в какой среде распространит? Для «человека с улицы» это наивные мечтания! Вновь дальше «ближайшего окружения» никто ничего не услышит. Нет, похоже, единственная надежда быть услышанным – выкрикнуть то, что наболело, в Интернет! А там – как повезет. Либо вновь – «разве жена…», либо разлетится сказанное среди компьютерных пользователей с немыслимой для печатного слова скоростью. И тут уже не только «как повезет», но и в зависимости от того, насколько важно для этих самых «пользователей» то, что так важно для самого автора «пережитого». Проверю … и буду надеяться!

А говорить я хочу о том, что я пережил за последние два с лишним десятка лет. Но жил-то я не на облаке, значит, то, чему свидетелем был я, видели и все те люди, среди которых я жил, видели в той или иной мере мой народ и вся моя страна.

Видели-то видели, но уже только одно то, каким языком, якою мовою я о виденном расскажу, сразу же сократит, как минимум, вдвое возможное число моих сограждан-слушателей, для которых я хочу о нем рассказать. Нет, сказанное МОГУТ понять ВСЕ мои сограждане, но очень многие НЕ ЗАХОТЯТ даже слушать. И это тоже элемент «переживаемого», это реалии нашего сегодняшнего как-то сразу и вдруг ожесточившегося общества. И ничего не поделаешь. Это непреодолимый на сегодня факт, это данность, с которой сегодня придется просто мириться. Лично я уже смирился.

Начну издалека, с момента, когда для меня и для многих киевлян по-новому начала открываться площадь, носящая теперь это знаковое уже для всего мира название – «Майдан Незалежности» или просто «Майдан», ставший уже для многих нарицательным понятием – символом протеста против всего, протеста вообще.

Конец 80-тых – начало 90-тых, брожение среди людей, в умах и чувствах этих людей, неясные надежды на близкие перемены и не оформившиеся еще во что-то определенное устремления. Разговоров только дома и среди сотрудников уже не хватает, и официальная пресса не дает желаемой полноты информации. Хочется слышать и видеть как можно больше, влечет к общению на улицах. Практически каждый день часть пути домой после работы прохожу через площадь, которая в то время носила название «Октябрьская». А там всякий раз группки и группы людей что-то обсуждают, о чем-то спорят, собираясь около склеенных из листов ватмана целых «простыней», размещенных на примитивных рукотворных опорах. А на листах четко выписано, чего и сколько производит Украина: сколько сахара, молока, масла, подсолнечника, хлеба, колбасы, угля, стали, прочего …. Подсчитывается, сколько этого всего население Украины, насчитывавшее на то время почти 52 миллиона человек, может потреблять, и сопоставляется с тем, что оно на самом деле потребляет. Цифры убедительно показывают: если бы все произведенное в Украине и оставалось бы в Украине, ее население стало бы богаче, как минимум, в полтора раза, а по некоторым из позиций – даже в два и более раз. Я в то время работал в Госплане, статистическими данными владел, поэтому мог проверить точность приведенных на «простынях» показателей. И хотя показатели были-таки достоверными, многолетний опыт составления годовых и пятилетних планов развития республики позволял мне понимать всю бессмысленность выводов, которые приводились в итоге на этих же «простынях». Но я тогда даже не пытался объяснять людям, стоящим возле тех «показателей», в чем именно состоит бессмысленность этих «убедительных» аргументов в пользу отделения Украины от предполагаемых «нахлебников», живущих в остальных республиках Советского Союза. Я осознавал, что знаниями истинного положения вещей, связанных с приводимой на «простынях» статистикой, обладают несколько сотен, может быть, две-три тысячи человек из всего населения республики. Это ничтожно мало на фоне миллионов, к которым та статистика была обращена. Понятно, что «потребительская» аргументация звучала достаточно убедительно, когда народ Украины призвали на референдум для определения дальнейшей его судьбы – оставаться в составе Союза или выделиться из него в самостоятельное государство. Я далек от мысли, что главную роль в определении итогов референдума сыграла эта «колбасная» аргументация, но я уверен, что в составе 20% проголосовавших на референдуме против отделения от Союза были все те, кто знал истинную цену обнародованных на площадях статистических показателей. Известно утверждение, сформулированное задолго до нас: есть простая неправда, есть вопиющая ложь и есть высшая степень неправды и лжи – статистика. Это как раз наш случай.

А в чем была большая неправда, сознательная фальшь этой статистики? Чтобы раскрыть ее, мне придется кое-что рассказать о той работе, которую выполнял неширокий круг специалистов, собранных в Госплане и Госснабе – двух забытых уже на сегодня оплотов старой социалистической системы. Тема скучноватая, но я прошу потерпеть: для прояснения ситуации без нее не обойтись.

Как ведет домашнее хозяйство любая нормальная семья? У нее есть какие-то доходы, и каждый день возникает потребность в расходах. Искусство ведения домохозяйства как раз и состоит в том, чтобы удовлетворять потребности, не «вываливаясь» за пределы, определяемые доходами. А точнее, ведение хозяйства нормальной семьи – это ежедневное ограничение своих желаний рамками доходов. И так всю жизнь. Если же семья такими расчетами не озабочена, это уже не вполне нормальная семья, про такие семьи говорят – «обеспеченная», их по жизни встречается много меньше, чем «нормальных».

Очень похоже в советские времена планировалось хозяйство областей Украины. Областей, которые полностью обеспечивали бы себя всем необходимым только за счет собственного производства, не существовало. Все области по отдельным видам продукции были, как их тогда называли, «завозными», по другим – «вывозными», одним требовались поставки каких-то видов промышленной продукции, другим – продуктов питания, продукции сельского хозяйства. Все области были в одно и то же время и своего рода «донорами», и «нахлебниками» по отношению к остальным областям и городам республики и даже другим республикам тогдашнего Союза. И буквально все области были теснейшим образом встроены в систему межобластной и межреспубликанской производственной кооперации. Вся промышленность и даже сельское хозяйство были основаны на взаимных кооперативных поставках – территориальных и межотраслевых. Эту кооперацию, установление баланса производства и потребления всех видов продукции в разрезе областей за вычетом вывоза и с привлечением завоза осуществляли работники Госплана и Госснаба республики, а межреспубликанские кооперационные поставки организовывались этими же почтенными организациями, но союзными.

И вот вся эта система как-то сразу зашаталась. Центробежные общественно-политические устремления, которые в Союзе стали наблюдаться уже с 89-го года, начали сказываться и на производственно-хозяйственных связях. Нужно отдать должное правительству Украины, которое на тот момент возглавлял В.А.Масол. Оно своевременно отреагировало на эти «устремления» и попыталось заменить централизованно регулируемую кооперацию на организацию прямых связей между предприятиями и хозяйствами. Для этого из работников Госплана и Госснаба были организованы компетентные бригады, которые были откомандированы в другие республики и по областям России для установления таких связей, минуя центральные органы. Вот тогда-то для многих моих сотрудников и для меня самого стала очевидной та огромная сложная работа, которую выполняла система, и которую нам предстояло выполнить, практически, вручную. Одних таких бригад у нас было создано порядка 80-ти. Мне пришлось поработать в составе бригады, откомандированной в Белоруссию, и возглавлять бригаду, «десантированную» в Новосибирскую область. И очень жаль, что в СМИ того времени работе этих бригад не было уделено ни малейшего внимания. Возможно, подробный анализ той работы позволил бы многим людям осознать, как сложно организовывать экономическое взаимодействие предприятий и как легко оно рушится.

В Минске каждому из нас пришлось интенсивно работать почти две недели с белорусскими коллегами. Думаю не только меня, но и всех моих товарищей раздражало и, в то же время, не могло не восхищать то, с какой отчаянной настойчивостью, настырностью и горячностью наши белорусские коллеги буквально сражались за каждую тонну цемента, за каждый кубометр щебня, за каждый килограмм «метиза», поставляемые им от нас, и за сохранение за собой каждой позиции, востребованной нами! Возможно, такие же чувства вызывали и мы у наших белорусских коллег, но у них мы столкнулись с непривычным и удивительным для нас взаимодействием между хозяйственниками и политиками, которого у нас уже тогда не было. А перед командировкой в Новосибирск я просто ужаснулся, когда увидел длиннейший список продукции, поставляемой в эту область и получаемой нами оттуда. Тысячи километров отделяют Украину от Новосибирской области, но как, оказывается, мы были в то время близки друг другу!

Итогом работы по установлению прямых договоров между предприятиями о взаимной поставке продукции явилось сохранение на некоторое непродолжительное время системы кооперации в промышленности и сельском хозяйстве Украины. Но, во-первых, охватить все, включая и какие-то не столь крупные позиции, просто-напросто не хватило сил, а, во-вторых, на многих хозяйственников пагубно подействовала эпидемия эйфории, под названием «мы сами с усами». В результате из-за отсутствия каких-то «мелочей» начали простаивать производства, а из-за тех, кто «с усами», подчас не выполнялись и заключенные договора. И через непродолжительное время все рухнуло в одночасье! Предприятия начали работать с перебоями и останавливаться, пахота начала превращаться в пустыри, заросшие бурьяном, фермы опустели. Безработица стала рядовым явлением, и работающим зарплата выдавалась нерегулярно. Не знаю, как другим, а мне до зуда в кулаках хотелось в то время вновь вывесить на той же площади те же «простыни» 89-90-го годов, но так обязательно, чтобы рядом с ними стояли и авторы-составители этих «простыней», которые выписывали на них цифры статистических отчетов советского времени.

С тех пор прошло уже более 20-ти лет. Мы уже начали понемножку забывать, что когда-то Украина была братской республикой в составе Союза. Но в целом того уровня производства, которое у нас было тогда, мы достичь все еще не можем никак. А что с производственной кооперацией? Сохранилась ли та кооперация с бывшими республиками Союза и областями России, о которой наши «аварийные бригады» договаривались в конце 89-го – начале 90-го годов? Наверное, это кого-то удивит, но, представьте себе, кооперация сохранилась, хотя далеко не полностью. Только виды продукции поменялись да объемы поставок уменьшились пропорционально уменьшению объемов производства. И форма этой кооперации изменилась – стала рыночной, продажной: мы продаем свою продукцию им, они свою – нам. И вновь приходится сожалеть: не уделяют наши СМИ ни малейшего внимания этой кооперации, тому, что именно и куда мы продаем, и что именно и где мы покупаем. Нет в широком доступе этой информации для нас с вами.

Ну, а что же с тем богатством, которое Украина в те времена поставляла в другие республики? Да, теперь все это богатство – наше в полном объеме, но его не стало оставаться для нас больше. И потому, что производить стали меньше, и потому, что продолжаем вывозить и хлеб, и сыр, и масло, и колбасу, и мясо, и конфеты, и сталь, и многое другое. Правда, теперь производители вывозят свою продукцию сами, по своему решению, а не по чьему-то указанию. А как это все сказалось на нашем с вами благосостоянии? Ведь именно его заметный рост был обещан «простынями» Майдана, как только Украина отделится от Союза.

А обещанного на «простынях» Майдана богатства подавляющее большинство нашего народа так и не увидело. Мы все, за исключением появившихся на ровном месте, как грибы, миллионеров, продолжаем пребывать в ожидании лучшей жизни. Уже целое поколение выросло, не зная тех объемов производства, которыми Украина в составе Союза обладала. И нет уже среди нас значительной части того поколения, которое рассчитывало этими объемами распоряжаться единолично. Некоторые покинули страну в поисках лучшей жизни, иные ушли уже в мир иной. По разным причинам нас стало меньше на 7 миллионов. Хотелось бы узнать все-таки, научил ли опыт пережитого чему-нибудь хотя бы кого-либо из нас – представителей того поколения? Думаю, не научил, и повторись эта история в той же редакции с самого начала, все вновь повторится буквально до мелочей. Но почему?! Почему мы вновь и вновь готовы наступать на одни и те же грабли, и даже шишки на собственном лбу нас ничему не учат?! Говоря о «шишках на лбу», я имею в виду необходимость учета хозяйственных и экономических последствий для всего населения, которые всегда следуют за решениями политическими. Я имею в виду необходимость принятия более взвешенных и компетентных решений теми людьми, которых народ возвысил над собой. Знают ли слово «ответственность» люди, стоящие у нас у власти?

Приблизительно в то же время у нас начали формироваться силы, нацеленные на скорейшую «прихватизацию» собственности и получение неучтенных доходов. Препятствием на пути этих сил к их целям стояли В.А.Масол и его правительство, которые изо всех уже теряемых к тому времени возможностей старались удерживать финансовую и хозяйственную системы от развала и разбазаривания. Столкнуть Масола прямым наскоком в Верховной Раде не удавалось, поскольку на его стороне в составе Рады было большинство. Что происходит дальше? А дальше, вдруг, как казалось, ни с того, ни с сего, на Майдан Незалежности выходят студенты, ставят там палатки и заявляют о том, что будут голодать в этих палатках, пока В.А.Масол будет оставаться главой правительства Украины. Что побудило тех студентов к таким поступкам? Подумал бы тогда хоть кто-нибудь, какое дело студентам до Масола?! Что они могли знать о его работе и о нем самом? Сейчас-то я понимаю, как эти мероприятия организовываются, а тогда я перед теми палатками останавливался с открытым от изумления ртом. И не только я, но и большинство киевлян того времени не понимали, что происходит.

Это явление на то время было новым, и новизна явления была похлеще, чем вывешивание агитационных «простыней» на той же площади. Но оно имело вполне логичное продолжение: особо заинтересованные «активисты» Верховной Рады подняли волну возмущения в адрес Масола: «Где ваша совесть?! Вы голодом морите детей, они вот-вот начнут умирать на площади, борясь против вашего произвола за будущее нашей нации!». И Масол дрогнул: не понимая, в чем именно состоит «его произвол», он, тем не менее, по собственному желанию покинул пост главы правительства, чтобы «дети», не дай Бог, не начали привселюдно «умирать из-за него». А его место занял Витольд Фокин.

Многие в то время считали: ну, и что изменилось? Как говорят в народе, «поменяли шило на швайку»: и Масол, и Фокин прошли долгие годы становления в одной и той же школе хозяйствования – в Госплане, и даже в свое время сменили один другого на посту его председателя. И квалификации они были приблизительно одинаковой. Правда те из нас, кто с ними работал, знали, что по личным качествам они были непохожими: один был уравновешенным, последовательным и принципиальным, другой – капризным, раздражительным и беспринципным. Но главное, в чем они отличались друг от друга, – это тем, что с первым «кукловодам» договориться никак не удавалось, а второй на сговор был готов изначально. Поэтому В.Фокин, практически, сразу же после своего назначения начал осуществлять, так называемые, рыночные преобразования – отпускать цены на уголь и другую базовую продукцию, не считаясь с возможностью пагубных последствий для подавляющего большинства населения Украины. И вновь, как бы это скучным не показалось, остановимся на этом фрагменте нашего прошлого подробней.

Казалось бы, это абсолютно нормальный подход: цена на продукцию должна определяться затратами на ее производство с какой-то надбавкой на получение прибыли для развития производства. Но требование обеспечения социального равенства для работающих в разных отраслях социалистического хозяйства вынуждало советскую власть держать пониженную цену на некоторые виды продукции широкого потребления и дотировать из бюджета их производство. Такой продукцией был, в частности, и уголь. Цена на уголь была подчас даже ниже его себестоимости, поэтому потребители угля получали за счет этого дополнительную выгоду. А для шахтеров избыточные затраты компенсировались из бюджета. Повышение закупочных цен на уголь должно было немедленно инициировать рост цен на коммунальные услуги и на многие виды товаров широкого потребления. Тем не менее, такое решение было принято, а специалисты, которые возражали против этого, были немедленно уволены. И начали «отпускать» цены именно с угля неспроста, поскольку шахтеры были и остаются наиболее сплоченными из всех трудящихся, а для превращения в сторонников этого сомнительного мероприятия их легко было спровоцировать, «открыть им глаза»: вот, мол, вы трудитесь в невероятно трудных условиях, а добываемый вами уголь продают по дешевке, недооценивают.

Наверное, не только мои ровесники помнят обвальный рост цен начала 90-ых и первое место в мире по инфляции, которое Украине без борьбы уступили самые отсталые на тот момент страны. Но никто не хочет видеть никакой связи между финансовыми катаклизмами тех лет и голодовкой студентов на Майдане с отстранением В.А.Масола от руководства правительством. Я отдаю себе отчет в том, что процессы того времени не объясняются так просто и однозначно только тем, на чем я заостряю наше внимание. Были, конечно же, и другие причины, но, думаю, и другие причины так или иначе организовывали те же силы, которые вывели студентов на «голодную» демонстрацию.

Мой рассказ о «пережитом» далек от простого «дневникового» пересказа. Я много раз за прошедшее время задавал себе вопрос: почему происходило то, что происходило? Ведь многие из тех, кто инициировал события с тяжелыми для страны последствиями, кто создавал условия для осуществления пагубных решений, и даже те, кто эти решения принимал, были движимы не только корыстными, но и благими намерениями. Не может быть, чтобы все эти «инициировщики» ненавидели свою страну и свой народ, желали нам всем зла. Но зло творилось и продолжает твориться, а люди, наделенные властью и народным доверием, не заботясь о последствиях, принимали и продолжают принимать безответственные решения.

Вот еще одно событие того же порядка. Еще тогда, когда функционировал Госплан СССР, годовыми планами была предусмотрена достройка трех атомных блоков высокой готовности на Запорожской, Хмельницкой и Ровенской АЭС, а в бюджете Союза были выделены средства на достройку. Завершение строительства блоков и введение их в эксплуатацию намечалось в 1990-м и 1991-м годах, что существенно повысило бы энергообеспеченность Украины. И они, несомненно, были бы введены в строй в намеченные сроки, но в процесс вмешалась группа энергичных депутатов Верховной Рады, главным образом поэтов, стараниями которой на достройку блоков был наложен мораторий. Почему они это сделали? Какие цели эти поэты преследовали? Я небольшой знаток современной поэзии и не могу судить, какое место в поэтическом мире занимают «мораторщики». Но совершенно очевидно, что в вопросах энергетического обеспечения страны они были полнейшими профанами. И, тем не менее, они посчитали себя вправе принимать решения с тяжелейшими для энергетики страны последствиями простым поднятием рук. Эта группа, надо думать, любила нашу родину, даже, возможно, говорила, что обожает рідну Неньку. Но тот вред, который она принесла Украине своей агитацией с последующим принятием моратория, не с чем даже сопоставить. Напомню, мораторий был снят уже независимой Украиной через три года, блоки достроены, спустя пять, четырнадцать и пятнадцать лет, но трудно даже оценить экономические потери и понесенные всем народом Украины затраты, причиной которых послужило нелепое решение некомпетентной поэтизированной Верховной Рады. Кто и как за это ответит? Кто вернет Украине недополученные за десяток лет доходы, исчисляемые многими миллиардами долларов? Кто вернет населению средства, отданные им на достройку через повышение тарифа? А где сейчас те «мораторщики», и чем они занимаются? Не продолжают ли они сидеть в Верховной Раде и не участвуют ли они в тех безобразиях, которые мы там видим?

Тогда решение народнохозяйственного значения было принято политическими силами внутри Верховной Рады, без выхода за ее пределы. Но мне кажется, что в случае необходимости они и на этот раз вывели бы на Майдан вначале студентов, а потом и массу протестантов Киева и области под лозунгами защиты населения от атомной угрозы, от второго Чернобыля, либо под страхом еще какой-то подобной напасти.

Стоит напомнить еще об одном решении, опыт которого уже вряд ли кому-то пригодится, но выводы из которого весьма назидательны. Речь идет о ядерном разоружении Украины.

Напомню, на момент распада СССР, Украина вышла из его состава, получив «в наследство» третий по мощности в мире ядерный потенциал. Большей мощностью на тот момент обладали только Штаты и Россия. И вот, Украина в течение трех лет уничтожила свой потенциал, практически, без адекватной компенсации за разоружение. Не желая использовать факт наличия ядерного оружия в международных отношениях, Украина могла бы рассматривать свой ядерный потенциал как товар, который она готова «продать», то есть, уничтожить на условиях продажи. Ведь в создание этого потенциала были вложены колоссальные средства, в том числе и каждого из граждан Украины. Получил ли кто-либо из наших руководителей какие-нибудь преференции за такое решение, и если получил, то кто именно и какие, остается сокрытым от нас. Скорее всего, Штаты и Запад ограничились добрыми пожеланиями и благодушным похлопыванием этих руководителей по плечу. Стоит напомнить, что все еще остается актуальным сказанное де Голлем еще в 1961-м году: «… великая держава, которая не имеет ядерного оружия в то время, когда другие владеют им, не властна над своей судьбой». Понятно, что Украина не может претендовать на звание великой державы, и у нас нет ядерных амбиций. К тому же, поддержание ядерного оружия в надлежащем состоянии требует немалых затрат. Все это так. Но также несомненно, что наличие ядерного оружия – предмет довольно выгодного торга. Достаточно посмотреть на «хоровод» вокруг Северной Кореи и на то, какие выгоды она получает из простенького призрака того, что она только может располагать таким оружием. А потом вспомнить, куда делась наша ядерная мощь. Получается, мы отдали ее за «фук», как говорят у нас на селе, «не за цапову душу». Ни одно процветающее государство не позволило бы себе роскоши совершать столь «альтруистические» поступки. Может быть, они потому и процветают? А мы что, глупее всех? Невольно спрашиваешь себя: «А не дураки ли мы? Не платим ли мы чрезмерную цену за пустое желание, чтобы о нас кто-то хорошо подумал?».

И в этот раз обошлось без вывода протестантов на Майдан. Но этот эпизод истории Украины приводится здесь в другой связи, в контексте ошибочности некоторых решений, добропорядочных по внешнему, повернутому фасадом к общественности, виду и вредоносному для этой же общественности по существу. Правда, в этом случае, наверное, вредоносность не столь очевидна, это, скорее, недополученная выгода, как следствие некомпетентных действий людей, наделенных властью.

Официальная историография утверждает, что гражданская война на территории бывшей России и бывшего СССР закончилась в 1922-м году. Некоторые мыслящие исследователи и отдельные социологи отмечают признаки продолжения ее вплоть до начала Великой Отечественной войны. А есть и такие, которые считают, что на территории Украины гражданская война продолжалась вплоть до начала 50-х годов. Я же беру на себя смелость утверждать, что у нас она продолжается до настоящего времени. Ведь кровопролитие – не обязательный признак войны. Мы знаем, что послевоенная холодная война не прекращалась ни на один год, и что она не сопровождалась для ее участников кровопролитием. Слава Богу, и у нас наша нынешняя гражданская война – холодная, продолжается без жертв, а если ей у нас суждено не прекращаться вообще, дай Бог, чтобы и дальше ее издержки сопровождались не более чем мордобоем.

Уже не раз и многими отмечалось, что народ становится сплоченнее в трудное время, в лихолетье. Вспомните послевоенные годы, когда люди делились последней луковицей или картофелиной. Когда у меня в 46-м году украли материны хлебные карточки, нас целый месяц подкармливали не только соседи, но и просто хорошие знакомые. В беде люди лучше понимают друг друга. Возможно, поэтому трудные 90-е годы мы прошли без заметных общенациональных потрясений. Конечно, не обошлось без отдельных «отраслевых» выступлений – то шахтеры стучат касками об асфальт под окнами правительства, «выколачивая» задержанные зарплаты, то энергетики, насидевшись без денег, требуют, чтобы им разрешили забастовки. Но эти выступления носили экономический, локально-отраслевой, а не общенародный характер. Они хотя и подпитывали гражданское недовольство, но не порождали гражданского противостояния. Но гражданская разобщенность сохранялась и тогда. Первый ее выплеск мы увидели в 2004-м, когда совершенно явно мы стали свидетелями гражданского противостояния востока с югом против запада с центром Украины. У этого гражданского противостояния была одна необычная, национальная особенность. После революции гражданскую войну вела беднота против богатых, а у нас противостояние оказалось «географическим». Так у нас уже было в давние времена гетманщины, когда Правобережье Днепра противостояло Левобережью. И конфессиональное противостояние в религии тоже переродилось в территориальное. В 2004-м году для всплеска холодной гражданской войны был серьезный повод: подспудное территориальное гражданское несогласие вылилось в некоторые особенности избирательных фальсификаций. К тому же и кандидаты в президенты ярко отражали очень специфические особенности территорий, которые представляли. Они резко отличались и во внешних проявлениях и во внутренних характеристиках. Один представлял образованную финансистскую среду, прошел повышение квалификации в Штатах, даже женат был на американке украинского происхождения – представительнице украинской зарубежной диаспоры, почитаемой на западе Украины. Другой вырос из донецкой шпаны, поднялся до руководителя огромного «шоферского» хозяйства, затем успешно возглавил целый шахтерский край, но так и остался типичным его представителем, делающим в слове «профессор» две ошибки. Конечно же, один был своим для русскоязычных работяг востока с югом, другой – родным для украиномовного литературно образованного запада с центром. Киев хотя и является столицей всей Украины, но населен, главным образом, представителями ее центра. Понятно поэтому, что Киев и стал средоточием протестных выступлений западной и центральной Украины, а в Киеве протестным центром стал, естественно, Майдан. Для меня те дни стали моей третьей уже встречей с целенаправленным общественным выступлением Майдана, организующую и движущую силу которого я к тому времени начал понимать, а в технике подготовки и проведения протестов разобрался.

Я не буду приводить здесь детали того сравнительно недавнего противостояния. Описания этих деталей уже многократно звучали и в СМИ, и в Интернете, а особенности описаний явно зависят от политических предпочтений их авторов. Я просто расскажу о собственных впечатлениях от тех выступлений и о свидетельствах моего старшего сына, принимавшего тогда участие в ночных «дежурствах» на Майдане.

Меня, конечно же, интересовало, ЗА ЧТО или за кого именно мой сын решил выступать на протестных митингах Майдана? Однако он пояснил, что выступал тогда не ЗА что-то конкретное, а ПРОТИВ избирательных фальсификаций как таковых, кто бы их ни организовывал. Я тогда заметил ему, что выступая ПРОТИВ, он, возможно и не желая того, выступил объективно ЗА тех, кто стоял на трибуне Майдана. На это он довольно равнодушно возразил: «Ну, что ж, они в этот раз от моего выступления выиграли. Но они тоже поймут, что жульничать с голосованием нехорошо и опасно, значит, мы добились своей цели». И он рассказал, что таких, как он, на Майдане в те дни собралось не так уж мало, и что его товарищей, как и его, мало заботит, кто именно использует во благо себе лично их выступление. Им более важно заявить о себе, что они не стадо баранов, которых можно гнать, куда угодно, и мнением которых можно манипулировать, подтасовывая результаты голосования. Пусть, в конце концов, по результатам голосования верх одерживает кто угодно, это не так уж и важно, а важно, чтобы это происходило в честной борьбе. Подобные убеждения, как оказалось, вывели на Майдан в тот раз довольно значительную часть политически нейтральной интеллигенции.

Помнится, меня тогда эта «ортодоксальность» некоторой части Майдана, о которой я услышал от сына, несколько удивила. А кто скандировал в толпе «Ю-щен-ко!!», кто выжимал из клаксонов автомобилей это же скандирование? Не сразу, но потом все же понял, что целенаправленные движения толпы и ее скандирования – это уже игра политтехнологий, это работа профессионалов-манипуляторов. Они берутся за дело, когда толпа уже собралась. Но кто-то же собрал и ее. Значит, каждый «Майдан» – это целое мероприятие, разбитое на этапы, и на каждом этапе есть свои специалисты-организаторы. Первый этап – это вывести людей на Майдан, создать не просто толпу, а очень большую толпу. Легче всего собрать самую мобильную, самую «подвижную», но и «компактную» часть населения. Где такую найти? Правильно, ее и искать особенно не нужно – это студенты. Кроме того, толпа должна быть чем-то недовольна. А кто и чем сегодня доволен? Но на фоне всеобщего недовольства должен быть какой-то вопиющий, вызывающий яростное возмущение факт. Таких фактов и в повседневной жизни немало, но время от времени случаются такие факты, которые нетерпимы в глазах, практически, всех граждански активных людей. Тогда, в 2004-м, возмущение вызывали и прежний Президент, против политики и неприглядной личности которого были уже целые демонстрации, и отсутствие одинаково уважаемого во всей стране лидера, и выборы без выбора, но особенно – фальсификация этих безутешных выборов.

Что касается меня и моего мнения по поводу того Майдана 2004-го года, должен признать, что к этой площади у меня к тому времени уже сложилось негативное отношение, о котором я сказал выше. А кроме того, я изначально склонен считать, что «народное вече» уже сказало свое окончательное слово в древнем Новгороде, а в наши дни оно способно только разрушать, создавать что-либо оно не в состоянии по самой своей сути.

Нам наши западные «воспитатели» пытаются, извините за этот вульгаризм, втюхать в наше сознание, что народные выступления и уличные беспорядочные протесты у нас – это признак зарождающейся у нас демократии. А у них, мол, демократия уже зрелая, и потому у себя они такие выступления давили и будут давить со всей беспощадностью.

Ну, что ж, давайте поговорим еще и об этом, скажем пару слов о демократии вообще и нашей демократии в частности, поскольку она теперь для нас стала единой мерой оценки, критерием достоинства всего, что мы творим на общественном уровне и для общественного потребления.

Сегодня кого из политиков ни послушай – они все за демократию горой, и все обвиняют своих оппонентов в недемократичности. Под лозунгом «Да здравствует демократия!» проходят силовые смены правительств, независимо от того, кто кого сменяет. Под этим же лозунгом одни страны вторгаются в пределы другой или издали бомбят и обстреливают ракетами города, населенные народом, с убийством которого или хотя бы некоторых его представителей уничтожается сам смысл слова «демократия». Но существует ли авторитет мирового масштаба, которому дано и который может определить, что демократично, а что нет в той или иной стране, в том или ином сообществе? Или хотя бы в масштабах одной страны? Есть ли какой-либо стандарт, какие-то весы, которые проводят границу между тем, что может, и тем, что не может называться этим высоким словом?

В свое время нас учили, что на территории Российской империи в 1917 году произошла классовая революция, в результате которой была свергнута власть царя и министров-капиталистов, а к власти пришел трудовой народ – установилась рабоче-крестьянская власть. Вначале это была диктатура людей с оружием, называемая диктатурой пролетариата. Затем, через некоторое количество лет, установилось народовластие – советы народных депутатов, избираемых регулярно от блока коммунистов и беспартийных. А поскольку в регулярных голосованиях за кандидатов в депутаты участвовало практически все население страны, на ее территории установилось, как утверждали, самое настоящее народовластие, воцарилась демократия. Однако нашу демократию тогда почему-то таковой не признавали, называли тоталитарным режимом, и около двух десятков лет тому назад или чуть более многие из нас наконец-то с этим определением согласились. Но разве в те, прежние советские, времена у нас избирал государственную власть не народ? Разве эту власть осуществляли не представители народа? Разве не народ демонстрировал свою солидарность с властью дважды в год – в мае и ноябре? Оказывается, всего этого мало, и участие в мероприятиях «всего народа» еще не гарантирует демократичности этих мероприятий. Вспомним хронику тридцатых годов Германии, эти протянутые руки толпы к обожаемому кумиру, плачущих от умиления женщин, эти огромные, заполняющие все свободное пространство, толпы восторженно прославляющего своего вождя народа. Разве это не проявления народной воли? Оказывается, нет, и это сегодня вам подтвердят в той же Германии. Похоже, собранное в толпы население – еще не народ, и если бы даже удалось собрать в одно место все население страны, вряд ли можно было бы ожидать, что оно породит народовластие. Более того, люди здравомыслящие стараются избегать многолюдных сборищ, особенно, если люди собрались не на базаре, где каждый решает какую-то свою маленькую личную проблемку, а где-то на площади для решения в толпе глобальных проблем одним махом.

Ог Мандино, автор популярных идей, адресованных желающим преуспеть американцам, пишет: «У толпы нет разума. Люди в толпе способны совершать такие омерзительные поступки, какие в одиночку не совершат никогда». А русский философ Н.А.Бердяев, выдворенный из советской России в 1922 году, даже о народовластии вообще отозвался весьма нелестно: «Признание народной воли верховным началом общественной жизни может быть лишь поклонением формальному, бессодержательному началу, лишь обоготворением человеческого произвола. Не то важно, чего хочет человек, а то, чтобы было то, чего он хочет. «Хочу, чтобы было то, чего захочу» – вот предельная формула демократии, народовластия». Свои наблюдения за процессами, приводящими к народовластию в его трактовке, Бердяев тоже изложил довольно недвусмысленно: «Народу кажется, что он свободен в революциях, – это страшный самообман. Он – раб темных стихий.…В революциях нет и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы…» И далее: «Все революции кончаются реакциями. Это – неотвратимо. Это – закон. И чем неистовее и яростнее бывали революции, тем сильнее были реакции. В чередовании революций и реакций есть какой-то магический круг». Еще решительнее со свойственной ему резкостью (чтобы не сказать, грубостью) высказался Бисмарк: «Революции совершают фанатики, а их результатами пользуются подонки».

В те дни 2004-го года яростное гражданское противостояние не вылилось в кровопролитные столкновения, не закончилось революцией, однако сопровождалось множественными нарушениями законодательства того времени, признаваемыми официально, но не всегда отрегулированными хотя бы задним числом. Эти нарушения осуществлялись «явочным» порядком и молчаливо принимались обществом по принципу: наши законы не совершенны, поэтому хорошим людям закон позволяется иногда и нарушить, а вот плохим – никогда и ни под каким видом. Как бы там ни было, но в те дни верх взял Майдан, и Президентом стал его кандидат. Сильно озадачило только то, что осуществления хотя бы каких-нибудь надежд на улучшение социально-политической ситуации не увидели не только оппоненты, что само собой разумелось, но и сторонники, скандировавшие его имя на Майдане во времена открытого гражданского протеста. А также стало очевидным, что выборы Президента хотя и послужили причиной гражданского противостояния, но оба кандидата представляли, в конечном итоге, не тех граждан, которые голосовали за них и даже шли на протестный Майдан, а других, которые были менее заметны, но более политически и материально заинтересованы в избрании именно их кандидата. Деятельность их кандидатов на посту президента и была в значительной мере подчинена удовлетворению этих интересов «заинтересованных». В общем-то, это банальный вывод – это нормальное поведение и «заинтересованных», и их кандидатов, это можно наблюдать, и наблюдается во всем, так называемом, демократическом мире. В том мире для этого явления и термины придумали специальные – «лобби», «лоббирование». А для нас это почему-то выглядит как откровение, с этим не соглашается никто, но особенно яростно возражают против таких заключений представители победившего Майдана: они утверждают, что боролись за идею, и победила благодаря их борьбе именно идея. В конце концов, утверждают они, не так уж и важно, что идея, за которую они боролись, оказалась не такой уж и идеальной. Более важно, они считают, что победили именно они, и это именно тот случай, когда сам процесс важнее результата. «Хочу, чтобы ВСЕГДА было то, чего захочу!».

Казалось бы, гражданское противостояние десятилетней давности должно было закончиться гражданским примирением. Хотя тогда и победил кандидат Майдана, но через пять лет у его оппонента возникла возможность отреваншироваться, и он реализовал эту возможность. Как результат противостояния – ничья. Но примиряющая ли? Такой итог, видимо, противоречил интересам тех сил, которые остаются в выигрыше при любом раскладе. Эти силы принято еще называть «кукловодами». Мирная ничья, по-видимому, не приносит им желанных дивидендов, поэтому «холодная гражданская война» была перенесена, образно выражаясь, с улиц в сессионный зал Верховной Рады. И там, который уже год, мы наблюдаем столкновения, доходящие до драк и прочих силовых воздействий друг на друга представителей все тех же противоборствующих частей нашего гражданского общества – юго-восточной и западно-центральной. То есть, холодная гражданская война в Украине сменила свою форму, но не поменяла своей сути.

А в чем эта суть? Кто с кем борется, кто кому противостоит? Бедные против богатых? Нет, бедные более-менее равномерно распределены по всей территории Украины, богатые тоже есть везде, но больше всего их поднабралось в Киеве. Образованные против неучей? Тоже нет – хватает и тех, и других повсеместно, независимо от территориальной принадлежности. Украиномовные против русскоязычных? Да, вот в этом что-то есть, поскольку на востоке и юге Украины большинство из проживающих – русскоязычные, а на западе и в центре – украиномовные. Греко-католики против православных? Тоже да, конфессиональные различия есть, и довольно существенные. Но все-таки весьма сомнительно, чтобы «холодная гражданская война» в Верховной Раде питалась только теми различиями, о которых мы здесь сказали. И языковые, и конфессиональные особенности в Украине сложились исторически, существовали веками, в том числе, и в «советские» времена. Но они уже давно стали привычными и особо обостренного характера никогда не носили. Значит, оппозиция в Верховной Раде неизменно преследовала какие-то иные интересы, прикрываясь как фиговым листком историко-географическими особенностями. Какие интересы или, скорее, чьи? Кем всячески подогреваются и раздуваются наши противоречия? Кто бы нам ответил, но так, чтобы мы ему поверили….

И вот пришел ноябрь 2013-го, грянул новый «Майдан», практически, в редакции 2004-го года, но с возросшими масштабами. Техника организации «майданных» протестов не изменилась. На первом этапе на Майдан были выведены студенты, возбужденные возмутившим всю общественность отказом от подписания соглашения об ассоциации Украины с Европейским Союзом. На втором к делу подключились квалифицированные манипуляторы. Дальше в ход пошли провокации, помноженные на неуклюжие действия власти. В нужный момент на трибуне появились наиболее заинтересованные в раздувании хаоса в Украине деятели и те, кто рассчитывает получить наибольшую от этого выгоду. Короче, нужный для «кукловодов» процесс пошел и развивается.

Меня на этот раз уже не интересует техника организации и проведения до нужного результата «майданных» протестов. Не интересует и основная толпа на Майдане, состоящая из студентов, «профессиональных» протестантов, люмпенов и любителей всяческих тусовок. Но, как и в прошлый раз, к протестам студентов на Майдане присоединилась активная часть «ортодоксальной» интеллигенции. Вот эта часть протестующих и является объектом моего интереса, более всего меня озадачивает.

Мне близко и понятно то, что вызывает повседневное недовольство протестующей интеллигенции. Конечно же, это то, что власть у нас формируют олигархи, которые себя не рекламируют и стараются оставаться всегда в тени. То, что коррупция разрастается и проникает везде, где что-либо можно запретить, куда можно кого-либо не пускать. Возмущает появление огромных поместий и высота глухих заборов вокруг них, и то, что в поместьях этих как-то вдруг оказались помещики неведомого происхождения. А есть немало и такого, которое вызывает даже не возмущение, а негодование абсолютно у всех нормальных людей. Легче было бы перечислить, если бы вообще можно было найти, то, чему наши соотечественники могли бы порадоваться. Но вышли-то на Майдан наши «ортодоксальные» интеллигенты не потому. Их вывел на Майдан внезапный отказ правительства от подписания соглашения Украины об ассоциации с Европейским Союзом! То есть, если бы не этот злосчастный отказ, если бы соглашение об ассоциации было подписано, наша интеллигенция оставалась бы со своими недовольством и возмущением дома и ни на какой Майдан не пошла бы, даже если бы там тусовалось все студенчество Киева с любыми лозунгами. Неужели именно из-за этого такое ожесточение в упорном противостоянии?! Вот это и озадачивает!

На этот раз в «мероприятии» никто из моей родни не участвует, приходится выяснять неясности у знакомых «протестантов». И чем больше выясняю, тем больше становлюсь в тупик.

Прежде всего, поражает, что сам текст соглашения, из-за которого сыр-бор разгорелся, никто из знакомых мне «протестантов» не читал. Мои знакомые – весьма «продвинутые» люди, по крайней мере, все они умеют пользоваться компьютером, и он у них есть. Но ведь текст соглашения был выложен в Интернете еще задолго до событий. А недавно в «Инете» появилось торжествующее сообщение, что его текст выложили и в странах Евросоюза. Причем, сообщалось об этом так, как будто бы таким способом срывается какая-то завеса страшной тайны, в которую это соглашение было облачено. Заявляю официально: все, кто имел такое желание, могли ознакомиться и с текстом, и с приложениями к нему несколько месяцев тому назад. Лично я это сделал еще в начале ноября, набрав в «поисковике» «соглашение об ассоциации Украины с ЕС» и перейдя по сноске к полному тексту. А в октябре в Полтавском торгово-экономическом университете (по-моему, так он называется) даже состоялась международная конференция с участием специалистов и представителей бизнеса Украины, Белоруссии и России по обсуждению деталей соглашения. В Интернете можно найти комментарии по этому поводу участников конференции.

У меня сложилось мнение, что если мои знакомые интеллигенты не удосужились вникнуть в текст соглашения, то все остальные сотни тысяч протестантов, прошедших через Майдан за два с половиной месяца, о его существовании даже не подозревают. Это ж что, соглашения не видели, о чем там речь – не знают, но за его подписание готовы стоять насмерть на баррикадах?! Как говорит мой внучок, офонареть!

А дальше – еще больше. Из бесед выясняю, что две трети моих знакомых протестующих думали, что подписание соглашения – это оформление первого шага вступления в Евросоюз. Практически никто из них не знал, что точно такое же соглашение с десяток лет тому назад подписали Алжир, Тунис, Марокко, Египет, Мексика, ЮАР, Южная Корея и целый ряд других стран, и что Турция уже более полутора десятков лет стоит на пороге ЕС с подписанным соглашением. Я не ставил себе задачей обсуждать смысл соглашения и разбираться в причинах, почему правительство, на мой взгляд правильно, но далеко не своевременно, заявило, что пока воздерживается от подписания. Не собираюсь я здесь и критиковать составителей текста соглашения, особенно работавших с нашей, украинской, стороны. Надо бы, но не мое это дело. Я всего лишь пытаюсь понять, чем движимы и чего добиваются «ортодоксальные» интеллигенты, демонстрируя свою стойкость на Майдане с ноября по настоящее время.

С подписанием соглашения разобрались: текста никто не читал, смысла этого подписания никто себе не представляет, а чего тогда в этой связи хотят? На прямо поставленный вопрос, отвечают: хотят, чтобы Украину приняли в Евросоюз, и хотят жить там по европейским стандартам. Ладно, с тем, что подписание соглашения не имеет к этому желанию никакого отношения, тоже уже разобрались. Давайте теперь разберемся, чего конкретно, каких действий хотят «майданьеры», и что это значит – начать жить «по европейским стандартам», как только нас в ЕС примут.

Чего конкретно ожидают протестанты от властей для немедленного вступления в ЕС, осталось непонятным после всех обсуждений этого вопроса. Никто из них этого сказать не смог и даже сформулировать не сумел.

Пытаюсь выяснить, что означает «вступить в Европейский Союз и начать жить по европейским стандартам». Говорю: «Вы же помните, как были уже в составе Союза и как рвались из него, чтобы жить самостоятельно и независимо». Отвечают: «Конечно же, помним. Потому и в Таможенный Союз не хотим – там такой же бедлам, какой мы и сами имеем». Но ведь и в ЕС есть и Греция, и Португалия, и Испания, в которых демонстрации против безработицы сменяются демонстрациями против финансовых потрясений. Да, говорят, есть и демонстрации, но это они с жиру демонстрируют, нам бы их проблемы, а им – наши, тогда мы посмотрели бы, как бы они запели. А почему из Болгарии народ бежит, почему Венгрия борется против «европейских» порядков, почему Польша настроена антагонистично ко многим из них? Разберитесь, прежде чем туда рваться, спросите самих европейцев, нужны ли мы им и если нужны, то зачем?

Напрасный труд, ни одного из собеседников не удалось переубедить в сомнительности их устремлений. Главный тезис в ответ: мы уже привыкли терпеть невзгоды, готовы потерпеть еще, но в составе Евросоюза, ради того, чтобы дети наши и внуки нормальную жизнь увидели. То есть, строить «нормальную жизнь» самим у себя дома, здесь, в Украине, никто уже не собирается?!

Подумайте, люди добрые, кто же придет к нам устраивать эту «нормальную жизнь» для наших детей и внуков? И откуда этот «пришелец» у нас появится? Население европейских стран сотни и тысячи лет строило свою «нормальную жизнь» у себя дома. Одни из них – не гнушаясь награбленным в чужих краях, другие – как хуторяне, оставаясь на одном месте и кропотливо отстраивая свое домашнее хозяйство. И вот, нате вам, пожалуйста, являемся мы к ним со своим хотением их «нормальной жизни». Кому мы там нужны и в каком качестве? Кто и зачем будет решать наши социальные проблемы и разгребать наши мусорные завалы? Ну, разве не понятно, что если мы там и нужны, то только в качестве батраков, дешевой рабочей силы низкой квалификации. И то придется преодолевать жесткую конкуренцию арабских и африканских переселенцев. Да и болгар с поляками и наших «передовых отрядов» там уже полно. А у нас дома им нужны не мы сами, а наши угодья и наши природные ресурсы. И в любом случае, чем меньше нас останется, тем меньше у них будет проблем, поймите, наконец.

Не понимают, и понимать не хотят. Как не хотят понимать и того, что дело на Майдане уже не в ассоциации и даже не перспективе войти полноправно в ЕС. Момент, когда это кого-то интересовало, в «майданных» протестах уже прошел. «Ортодоксальные» интеллигенты, не понимая того, свою роль уже отыграли, объективно своим участием проложив путь и подготовив оправдание для более агрессивных действий боевикам праворадикальных сил, рвущихся к власти, и агрессивной толпе, вооруженной битами и спецсредствами.

Мне в моей жизни еще не приходилось услышать, чтобы хоть кто-нибудь сознавался в ошибочности своих действий. Вместо: «Я тогда совершил ошибку», люди говорят: «Я тогда не мог поступить иначе». В любом случае то же самое будут твердить наши «ортодоксальные» интеллигенты – литераторы, фольклористы, поэты и их почитатели, участники нынешних протестов на Майдане. Но я не перестаю спрашивать себя, неужели сейчас они не понимают, что это за «любые случаи», которые в судьбе народа Украины могут произойти в результате или просто после их «майданных» выступлений? Неужели никто из них не задает себе вопроса: «А что ПОТОМ?!»? Неужели они не в состоянии включить мозги и представить, к чему могут привести уличные беспорядки такого масштаба, в которых они участвуют и самим своим участием оправдывают ЛЮБОЙ исход которых, даже самый катастрофический и кровавый?

Ведь не обязательно вновь и вновь самим проходить через все возможные потрясения, чтобы чему-то научиться. Стоит еще раз мысленно пройти по подобным событиям в других странах – например, в Югославии, Сербии и Грузии, уличные беспорядки в которых закончились дроблением государства. Посмотреть на Ливию и Египет которые никак не закончат кровавые разборки, начавшиеся с уличных беспорядков. А потом вспомнить, кому принадлежало Правобережье Украины три столетия тому назад и кому – Западная Украина до 1939-го года. И что когда-то, по историческим меркам сравнительно недавно, и Австро-Венгрия на нашей территории хозяйничала. А потом восстановить в памяти, что Крым принадлежал турецким татарам, и что центром Бессарабии была Одесса. А также, что вскоре после революции во всем мире вдруг почему-то была признана в качестве самостоятельной республики Подкарпатская Русь, куда входила наша Закарпатская область. И, наконец, припомнить, когда и как были установлены нынешние границы нашей Украины. А затем сопоставить все это с наблюдаемым у нас и сделать выводы о том, насколько хрупок наш мир и как легко он разбивается на отдельные фрагменты, особенно если эти фрагменты уже когда-то существовали. Не может быть, чтобы из наших интеллигентов никто не осознавал слабость нашей центральной власти и не видел, кому принадлежит местная власть, например, в Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областях.

Неужели ваших способностей, уважаемые «интеллектуальные ортодоксы», хватает только на то, чтобы без ошибок написать слово «профессор»? Поймите же, наконец: мы еще полностью не завершили организацию нашей общественной жизни, только-только начали строить нашу государственность. Мы еще даже как следует не приступили к созданию «нормальной жизни» у себя дома. И сожаления достойно, что наши первые шаги по строительству и созданию нашего суверенного благополучия не всех радуют. Не всем хочется, чтобы всяческие потрясения, катаклизмы, междоусобицы и столкновения у нас прекращались. Не все хотят видеть нашу общественную жизнь спокойной и предсказуемой.

Не зря на Востоке говорят: «Не дай нам Бог жить в эпоху перемен!». За предыдущее столетие мы уже, кажется, исчерпали предельную меру «перемен», которые может выдержать история отдельно взятого народа. Хотелось бы, очень хотелось бы, чтобы мы пришли к окончательному выводу: чем меньше нестандартных событий в жизни народа, чем меньше всяческих потрясений, чем более стабилен уклад, чем реже массовые мероприятия и, наконец, чем очевидней их результаты, тем спокойнее за людей, составляющих этот народ. Потом можно будет и пожелать, чтобы у народа во власти постоянно пребывала компетентная команда, а ее лидеры выделялись бы в лучшую сторону даже на фоне такой команды.

А как этого достичь? Нет у меня готового рецепта. Но одно я знаю твердо и для меня уже окончательно: нет другого приемлемого для нас пути без кровавых потрясений, чем кропотливое демократическое строительство общества и государства. Демократическое и кропотливое, без потрясений и мордобоя! А что это значит для наших условий? Да все то же, что знают все.

Нет нужды ставить регулировщиков там, где светофоры работают исправно. Чем меньшее число людей имеет возможность что-либо запретить, и чем большее число людей может спросить: «А почему, собственно?», тем ближе управленческая и государственная система к истинной демократии. Но все это обязательно должно происходить на фоне строгого даже жесткого порядка, что бы при этом ни вопили свои и чужие «сторонние наблюдатели»! Вопли будут, можете не сомневаться. И вопли эти всегда будут по сути своей враждебные и чужие, но под свои очень тщательно замаскированные. А их лейтмотивом будет борьба все за ту же демократию в сочетании с пламенными возжеланиями прав и свобод. Еще раз подчеркнем это особо: внимательно следите за тем, кто, кого и с какой целью будет собирать в протестные толпы на площадях, включая наш Майдан, под разными предлогами. Пробным камнем для определения фальши таких призывов всегда будет, насколько их лозунги близки по смыслу к подстрекательству: «Хотите того, чтобы было то, чего захотите!».

Я начал эти свои размышления с впечатлений от концерта памяти Юрия Визбора, который я «посетил» благодаря Интернету. А что же у меня в итоге получилось, во что вылились эти размышления? Получился тоже своего рода концерт, «сыгранный» моей памятью. А кто его услышит? Кто захочет его «посетить»? Вынужден признать: очень небольшой круг людей. В него попадут даже не все из моего близкого окружения, не все из них захотят дочитать эти строки до конца. Но я верю, что они попадут на глаза и тем, кто мыслит так же, что у меня найдутся единомышленники, хотя их и не так много, как моих оппонентов.

А еще я убежден, что мое отечество встанет когда-то на путь единения и спокойного последовательного развития. Но это произойдет тогда, когда размышления, подобные моим, начнут собирать большие аудитории; когда для большинства станет ясно, что важны высказываемые мысли, а не то, каким языком они изложены; когда все поймут, что важна любая молитва, независимо от того, где именно и в какой конфессии ее возносят, поскольку Бог един; когда демократия поселится в людских убеждениях, а не будет утверждаться в толпах на площадях; и когда большинство моих соотечественников поймет, что «лучшую жизнь» каждый народ должен строить у себя дома, а не искать ее в чужих краях. Получается, что это произойдет нескоро, и что я уже вряд ли успею до этого дожить. Но у меня есть убеждение, что это все же произойдет, и есть надежда, что «концерт» моей памяти, который вы, уважаемые читатели, посетили, тоже этому послужит.

Киев, декабрь 2013 – январь 2014.

©    Е.Ф. Коваленко