Почему ты тоскуешь, а другой радуется? Может быть другой благодарен тому, что имеет, а тоскует, тот, кто ищет что-то недостающее ему? Что же тебе не хватает? Силы желания.

Пусть сломается бочка, в которой ты живешь, но место, которое занимаешь, никто не займет и не сломает. Если ты на своем месте, тогда мы можем быть в-месте.

Как прекрасно лицо в чистоте отражающее обстоятельства существования.

Не оплакивай меня и моих близких, ибо мы умерли правильной смертью.

Дураку утешение -- бедствие другого. Разумный же сострадателен.

Разумный с разумным в прямолинейных отношениях, глупец же криводушен и с глупцами и с разумными.

Вне-закона-рожденному: не бросай камни, а то нечаянно попадешь в своего отца.

Не учи закону женщину, она и так уже закон-ченное существо.

Не вверяй девушке факел, она сама и есть огонь для сынов человеческих.

Разве девушка идет на что-либо посмотреть? Нет, она идет показать себя. Вглядывается вдаль всегда только мужчина.

Почему тебя не любят власть имущие? Потому что они не вправе на ИМЯ своё, а у тебя оно есть.

А-лекс-андру: либо измени своё имя, либо будь смел в а-лексике нрава человеческого.

Увидев государство, укрепленное службами безопасности, скажу, что это лучшее место для бабья, бабла, маменькиных сынков, но не мужей гордых и своенравных.

Не проси малого, тем унижаешься. Не проси многого, тебе не прилично это. Проси верного. Проси-просеивая свои вопросы.

Почему люди огорчены? Причина в зависти к удачливым и успешным, причина в сравнении себя с другими.

Что делают демократы и демагоги? Умаляют великих и возвеличивают ничтожных.

Признак дурака. Он всегда два раза спотыкается на одном и том же месте.

Не странно ли видеть людей огорченных утратой богатства, но не горюющих по поводу безвозвратной потери дней жизни.

Я питаюсь корешками и никому не подчиняюсь, ты же богат вершками, но зависим от власти.

Смерть законна, но правильнее Жить.

Снисходителен ли я к людям? Ни в коем случае. Высокомерен, но не снисходителен. Пре-зрителен и не-при-ятен всем ищущим возвышения. Обходителен, но не лицемерен.

 

Понимаешь ли? Отвечаешь: Да. А лицо твоё говорит Нет. В нем нет радости.

 

Из храма выходит монах и в него заползают жабы. Но из храма монах никогда не выходит.

Какое животное самое прекрасное? Женщина. Ему вверяю я свою тайну.

Что наитруднейшее? Познать себя и скрывать-выражать свои мысли.

Когда лучше всего есть? Если пища есть, когда голодно. Если пищи нет, когда добудешь.

Не думай о других плохо, ненароком проговоришься и незаконное слово скажешь.

Тот, кто не имеет (именует) то, что имеет, беднее того, кто ничего не имеет и доволен при этом.

Где твоё богатство? Только в твоих друзьях, которых ты боготворишь.

Известно, что тигр никогда не сможет победить муравья. Почему же? Да потому, что тигру и в голову не придет вступать в поединок с муравьем.

Впереди разбойники. О горе мне, если они меня узнают! Восклицает богач. О горе им, если они меня не узнают! Восклицает Сократ.

Какое учение лучшее? То, от которого отстраняются дураки.

Терпение — прекрасное качество. Но для краткой жизни это слишком большая роскошь. Будь выдержанным, но не терпимым. Выдержка есть настоящесть, настойчивость Памяти, терпение же похититель Будущего.

Лучше украшать драгоценностями свинью или кормить медом змею, чем делать добро глупцу.

Тот, кто изменяет и тем нарушает Закон, будет обессилен.

Право Слова есть фундамент Мира. Правитель его страж и оформитель. Оформленность Нрава есть Моральность Права.

Праздные мысли рождают беспокойство. Мы же на празднике Труда.

Для хороших людей будь другом, для глупцов тираном, руководствуйся законом в отношении к остальным.

Пять вещей украшают город: царь-законодатель, справедливый судья, богатый рынок, искусный врач и полноводная река.

Самая послушная лошадь нуждается в узде, самая послушная женщина нуждается в муже, самый умный мужчина нуждается в совете друга.

Окружи себя тем, что достойно тебя, чтобы закрыть доступ к тебе недостойных вещей.

Женщина, у которой нет мужа, словно безводная река.

Не переставай трепетать перед царем.

ЗЕМЛЯ есть Звездное Единство Множества Людских Явлений.

НЕБО есть Ночное Единство Блаженного Откровения.

Небо как таинство всетворящей Мысли. Земля как место Творения.

=================================================

Соборное Уложение:

* 1.Соборное Уложение есть Основной Закон Русской Нации, оберегающий русло Жизни Вольных Людей.

* 2.Основной, поскольку воз-об-новляет в каждом течение самобытной индивидуальной Силы.

* 3.Закон,--поскольку выражает в категоричности Слова закон-ченный состав промысленного.

* 4.Русской Нации,--как Лиц, владеющих Словами Силы, и отличающими себя от Народов России закон-ченным и потому ответственным Самосознанием. Русская нация является гарантом единства Русского Государства, включающего в себя многие народы.

* 5.Нация, нашедшая себя в Слове, вправе выявить Единственную Личность, наиболее полно выражающую её основные приоритеты, Составом Слова обращенной к народу.

* 6.Определяясь как Великая и Малая и Белая Русь, мы намечаем Сословный Состав Руси.

* 7.Русская Слава в Слове исходящем из цельного Существа Жизни Вечной. Своей улыбкой мы признаем силу Абсолютного, и своим действием славим его.

* 8.Такое Слово необходимо амбивалентно, оно указывает на промысленное и сделанное, но, также проективно-метафорически намечает контуры невиданной Действительности, готовит опыт Воскрешения, воспитывает Личность для посмертного существования при жизни.

* 9.Соборное Уложение есть ряд Правил позволяющих выявить полноценную Личность Правителя-Государя, лично ответственного за исполнение Законного в круге вверенного ему народа.

* 10.Государь имеет живую и непосредственную смысловую связь с каждым из своих людей и потому его Воля не нуждается ни в каких предзаданных установлениях, законах; юридических, политических, религиозных, что оборачивается полной ликвидацией административного аппарата, бюрократии чиновника.

* 11.Отношения Государей есть отношения Свободы, Равенства и Братства.

* 12.Свободы,--как Образа Самоволия Каждого и Способности со-общаться с себе подобными.

* 13.Равенства, --как отсутствия желания возвышаться и властвовать над кем-либо. Государь отличает себя от своего народа не по вертикали, скорее стоит от него на Особицу, тем воспитывая совершенную Вертикаль Личности в каждом гражданине. Равенство выражается в Чувстве Юмора, улыбке Лица.

* 14.Братства, --как Призвания Избранных, но не всех и кого попало, ибо тогда братство превратится в гниющую помойку связанных общностью Происхождения, но лишенных высокого Предназначения.

* 15.Русь есть Совет Государей, совет национального Собрания, в котором только и возможно подлинное Равенство.

* 16.Каждый из Государей вправе печатать свой Денежный Знак, в котором, во-первых, образ Воли его, во-вторых, свидетельство общих и частных хозяйственных ресурсов его народа и, в третьих, пароль, открывающий двери в его Особое Государство другим, ради обмена ценностями.

* 17.Государство это Я, вправе заявить каждый Государь, поскольку сосчитал, измерил и взвесил каждую букву своей Аз-буки. В конце концов, нашел Закон-ченное, чем и определяется вполне.

* 18.Выйти за пределы Государства может любой Изгой, но вправе только Ставший Государём. Ради создания Нового Государства.

* 19.Русь—виртуальное Государство, то есть Действительное, не ограниченное наличной территорией, историческим временем существования, общеизвестными представлениями о должном, необходимом, хорошем, но только Мерами Слова словленного Государем, словившего Государя.

* 20.Русская Революция есть Реанимация Русского Языка и приведение образа жизни в соответствие с системой значений Языка. Революция как Реванш Русского Ивана, возвращающегося к себе в Слове и из Слова начинающего Русь.

* 21.Система Различий Русского Языка превосходит любое разделение людей по их фактическим--этническим, политическим, экономическим параметрам и, потому способна по Существу и Высокому Смыслу сближать разумных существ в русле общего Действия.

* 22.Русь способна преодолеть постоянный недострой России тем, что выражает в Слове законченную Мысль. Такое Слово, даже если кажется совершенно не связанным с нуждами дня, всегда выражает цельность того, кто его выговаривает и цельность Обращения.

* 23.Слово выражающее законченную Мысль, не безоглядно бежит в Будущее, но непрестанно оглядываясь на себя Предыдущего, обнаруживает уже не свой вид, но Род свой и в нем устремляется в Грядущее. Таков русский, скорее не дис-курс, но бис-курс.

* 24.Укрепившись в Родовом Слове, Личность преодолевает Безродность свою, восстанавливая связь Происхождения и Предназначения своего. Оглядываясь на себя, Слово узнает Молчание Мысли и безмятежность её, как некий Завет умершего Отца. Как Мир.

* 25.Только Зрелость Мысли отличает Русских от пользующихся русским языком Россиян.

* 26.Форма отношения России и Руси--Крепостное Право. Право прикрепляться любому россиянину к Русскому Государю, его Воле.

* 27.Государство Русь это особая Территория Росов, то есть тех из людей, что наделены способностью взращивать, РОСТИТЬ свой нрав и, взаимодействуя друг с другом на основании Своенравия, формировать морально состоятельное Сообщество.

* 28.Моральное Сообщество есть сообщество в котором каждый исходит из суверенной, индивидуальной (неделимой) Воли и потому великодушен. Единственная Воля способна вытеснять любые раздражительные мотивации Поведения.

* 29.Ставка на Волю каждого, есть утверждение Власти исключительной в своем роде, Власти Моральных (смертных) приоритетов, которые только и возможны в опыте признания Воли Другого, вполне Свободной и Нечаянной относительно Собственной..( Смерть как граница моей Воли к Жизни).

* 30.Государство Русь размещается на территории материнской--конкретном месте обитания и, отеческой--виртуальной области, где происходит взаимовлияние Словом. Родина и Отечество.

* 31.Материнская территория ныне загажена отходами жизнедеятельности Чиновника, того из людей, что так или иначе стремится к власти над другими людьми не на основании своего нрава, но с помощью опосредующего механизма насилия,-- писаных "законов", инструкций, денег, исполнительной власти, масштаб которого тем более возвышен, чем менее нравственен его блюститель.

* 32.Отеческая территория искажена отходами жизнедеятельности средств массовой информации, которые привели к тому, что Слово Суверенного Существа, по сути, стало вне закона, если не вписано в Планировку массового человека. Речь не идет об авторском Праве, но о Правде Личной Силы, вполне несомненной.

* 33.Государство Русь на место Чиновника (бюрократа, администратора) и подвластного населения ставит ГОСУДАРЯ И ГРАЖДАНИНА. Чиновник отменяется напрочь.

* 34.Разве такое возможно? взвоет вся армия тех, кто полагает себя вправе "заботится о благосостоянии общества". --И Возможно и Необходимо, говорю Я --Рос. Говорю Я-ростно ибо Расту встреч вам.

* 35.Вместо "свободного слова" средств массовой информации мы утверждаем Слово Гражданское, не специализированное в профессиональном русле журналистики. Слово Ответственного Гражданина, необходимо сопряженное с его субъективным нравом и Системой Оценок

* 36.Перед народом "обмениваться мнениями" значит обманывать свой народ. Мнения и сомнения есть внутренняя работа индивидуального сознания, наружу каждый вправе выходить только с ЗАКОН-ченной, вполне определенной Точкой Зрения.

* 37.Гражданство Руси определяется по месту рождения--материнский аспект, и по способности понимать и общаться на русском языке--отеческий аспект.

* 38.Понимая, невозможность мгновенного отстранения чиновника от власти, мы полагаем первую ступень на пути к свободному проявлению Воли в каждом--метод Би-лингвы. Его суть в том, что любому значимому содержанию языка администрации--экспертная оценка, регистрация, сертификат, удостоверение и т.д, СОПОСТАВЛЯЕМ аналогичное содержание со стороны конкретного Гражданина. Гражданский Долг--настаивать на ПЕРВЕНСТВЕ своего определения, своей оценки. Где нет такого Сопоставления там господствует полный Беспредел Чиновника на фоне полного бесправия граждан.

* 39.Вместо юридической(юпитер) личности мы ставим Личность Волящую(прометей), Винительность которой только в признании Воли Другого и не более того

* 40.Чиновник нарушает презумпцию Невиновности(=Воля) граждан, огульно полагая каждого опасным для окружающих, отсюда его рвения по поводу коллективной безопасности. Чтобы предложить людям собой сделанный пирожок (продукт), человек должен получить не просто одно разрешение от одного чиновника, но десятки разрешений от разных чиновников, а это уже сумасшествие в которое чиновник стремится вовлечь людей.

* 41.Чиновник есть существо мелочное, типичное, безликое, трусливое, безродное, даже если оно стало президентом страны, подобных себе оно и культивирует.

* 42.Важно не то богато или бедно живут граждане в массе своей, но то каков Гражданин в Существе Воли, в существе Самоорганизации, существе свободного Намерения своего.

* 43.Правительство Государства есть Совет Государей, являющихся также Гражданами своего государства. Государь есть конкретное Лицо, всемерно и непосредственно соотносящееся с волеизъявлением своих сограждан, не прибегающее к Отсылке Обратившихся к писаному постановлению или закону или к другим чиновникам.

* 44.Государство начинается там, где есть хотя бы один, он же Единственный, Государь, удостоверивший себя Авторским, авторитарным Сообщением о Себе. Письмом Государя. Письмом исключительно невыгодным и непонятным для сознания чиновника, но доступным каждой вольной душе.

* 45.Вольной Душе по силам Обращение даже к животным, в поисках единодушия. Учитывая гигантский масштаб искажений в умах "людей".

* 46.Если я вижу "обращение" человека к "энергии" камня, тут дела его совсем плохи.

* 47.Любое "священство" приравнивается к категории "чиновника". Религия является индивидуальным делом Реанимации собственной души, центростремительной мотивацией жизни. Вера, как Возвращение к себе (прийти в себя).

* 48.Религия, восстанавливая Единственного в человеческом Существе, тем самым порождает Знаки Проективной Культуры Сближения людей по существу, то есть подлинную Человечность. Религиозные понятия, исходящие из Единственной в своем роде Личности, отменяют институт священства (церковь).

* 49.Отменяя Церковь и сочиняя Государство нового образца, мы тем самым восстанавливаем подлинное Христианство.

* 50.Государь не есть возвышение, возвеличивание конкретной личности, но её Слаженность, завершенность в умопостроениях, её Дух. Главенство, выше которого нет ничего. Государь это, когда своя голова на плечах и выше головы не прыгнешь. Государь это себетождественность и одновременно Открытость к Другому. Государь это Святость Личного Достоинства и Ра-душие к Другим.

* 51.Если в Гражданских отношениях доминирует Различие по существу Пола, то в Государственных---по Существу Рода. Можно быть существом мужского пола, но женского рода. Связь полов ведет к появлению Потомства (жить для "потом") и отмиранию Родителей. Связь Существ исключительных в своем роде есть Реабилитация Вечного Союза, Вечной Жизни.

* 52.Правительство, как, собственно, Нация, не дифференцируется функционально на министерства (мид,мвд, мчс и т.д.), но выявляет при каждой специфической ситуации Ответственное Лицо(уполномоченного), того, кто Умеет с ней справиться. Завершив данную ситуацию, особое ответственное Лицо возвращается к Равновесию уникальных Государей, никогда не закрепляемых за своими должностями.

* 53.Принципиально не важно стоит ли во главе Государства один Государь или Совет Государей (монархия или аристократия)

* 54.Государство никогда не является Республикой, Демократией, ибо эти формы "правления" сплошное надувательство и обман.

* 55.Там, где Государь не в состоянии "дотянуться" до каждого из своих сограждан, и, обратно, там, собственно и Граница Государства.

* 56.Государство может включать в себя миллионы сограждан только, исключительно виртуальной областью Признания Слова (Право-славная Русь). Реальное Государство складывается как Круг Регулярного Общения достаточно малого количества людей(10-100-1000).

* 57.В Слове, абстрагируясь, но не отрываясь от Существа Слова, каждый способен осуществлять неконфликтное Полемическое Действие--Спор. Мир во Имя Рима. Мир как Рим.

* 58.Простые Крестьяне собирающиеся в Артель для выполнения каких-либо сезонных работ, являют пример большего Здравомыслия, чем любой самый важный из чиновников, организаторов, "отцов-командиров".

* 59.Наша Ставка--Равенство Государей и Возвеличивание Сограждан(опыт Неравенства). Потому все современные формы государственности понимаем как ложные, Гражданин в них не возвышается до Государя, но мельчает до типажа. Возвеличивание Личности подменяется профессиональным, карьерным ростом типажа.

* 60."Всеобщие права человека" выражение из арсенала шаманских заклинаний, оно возможно и срабатывает, но только в самом существе шамана.

* 61.Право Личности есть её конкретная Оправленность в круге конкретных Умений, всегда несравненных и неповторимых. Право как форма Личной Правды

* 62.Охрана гражданского Порядка возлагается на добровольные народные Дружины и только. Никаких ментов. Всему народу неприятны "менты", но их усиленно насаждает чиновник, как "законные" органы по наведению порядка среди гражданского населения. Законные органы создает только сам народ(инициатива снизу), всегда одобряемый Государем.

* 63.Есть Государство как Согласие Граждан со своим Государем и есть "государства" как резервации для изгоев, преступников, с презумпцией виновности каждого в них. Человечество в массе своей еще пребывает в резервациях.

* 64.Государства, территориально раздельные, легко убирают границу между собой в случае сходства образа жизни своих сограждан. Государей же ничто не разделяет, они, проживая внутри одного государства, являются одновременно как бы "тайными агентами" других Государств.

======================================

АУИ

Конфуции? говорил: «Если имена не исправлены, то речь не стройна, а когда речь не стройна, то и в делах нет успеха».

У каждого есть собственный миф, и когда мы его узнаём, все поступки и мысли этого человека становятся нам ясны (У.Б. Йетс).

Да свершится Ис-правление.

 

1. Суд-ари и суд-арыни-го-суд-арыни, вашему вниманию представляю плоды долгих размышлений, в которых сосредоточились годы исканий. В этих плодах горечь общечеловеческой неустроенности и собственной судьбы, но и радость открытия подлинного. О чем пойдет речь? О собственном роковом призвании. О Законе воплощенном в нашем языке и Правилах жизни, из которых выводится Закон. О действительном Сближении тех, кого, наверное, можно назвать Открывателями Смысла, единственной вещи превосходящей любые виды наркотиков, ложных пристрастий, соблазнов успеха. Труден путь таких Открывателей.

2. Мы намерены прояснить роль судебной инстанции, её полномочия, её отчетливое отличие от законодательной власти. В чем же основная трудность? В обыденной жизни та и другая инстанция пользуется одними и теми же формами для выражения своих значений, что ведет к искажению, как смысла индивидуального существования, так и образа жизни любого общества, что чревато гибелью замкнутого на себе человеческого рода. Абсолютно актуальной становится задача Исправления Языка и, соответственно Государства.

3. Начнем наше исследование, исправляющее язык, с, казалось бы, незначительной вещи, различия Голоса и Звука и, соответственно, значимость каждого. Выделяя гласные звуки, как обозначающие эпоху Гласности, мы исправляем привычное понимание голоса тождественного звуку, направляем его в русло разумения. Если голос исходит из уст кого-либо, указывая тем актуальность носителя голоса, то звук самодостаточен и не обязательно сопряжен с носителем. Голос всегда двузначен, амбивалентен, именно здесь гласно мы и полагаем осуществлять Правку.

4. Звук представляется более убедительным своей однозначностью, своей силой прямого влияния. Не успев стать голосом, он вовлекает слушателей в орбиту своих восприятий-понятий. Слушать же голос, значит совершать рефлексивный акт, в котором тот, кто слышит звук, направляет своё внимание к зрительному образу источника, где и удостоверяется в источнике и слушает его. В голосе сочетается зримое и слышимое. Звучное правится зримым (глас-глаз). Не замечая таких тонкостей, мы становимся заложниками панели одного рода, где любая разнородность приносится в жертву монистической методологии с её логосом непрерывного снятия противоположностей в третьем «синтезе», «единстве». Так рождается социальная глухота, когда «слышим звон, да не знаем, откуда он».

5. Гласные звуки в истории языка всегда были, как-то малоосмысленны, скорее междуметийными, вторичными для системы значимого материала. Мы же намерены использовать их как инструмент позволяющий обосновать основные правила И их число, меру и вес. Алгоритмом Согласования будет пятиконечная звезда, как система отчетливо артикулированного голоса. В падежных окончаниях слов русского языка стоило бы усмотреть законченность-законность любых форм, позволяющая им правильно сочетаться в смысловом высказывании, в предложении обращения. Обеспечивая тем Полноту Предложения.

6. Вершину звезды венчает А. В ней начало различения, материи и мысли, конкретного и абстрактного, относительного и абсолютного. Сама форма буквы есть редуцированная форма звезды. А есть знак абсолютной авторитарности, автономности, слаженности всех различий, противоположностей в один голос. Назовем его Голос Разума. Голос Разума отличен от голоса основного (животного) инстинкта. От верхнего угла различаем два нижних, в этих двух «ногах», обеспечивающих поступь звезды, мы находим угол Закона, стоящего основой, --О и угол Правления, передвижения, —Э. О, есть осевой знак, выделяющий одно, общее, родовое, понятное, освоенное, надежное. Э, то знак соотнесенности, эквивалентности, равнения-правления значимых вещей. В нем различие развернуто на две стороны и потому действенно, рассудительно. Э средоточие Суждения. Назовем О и Э, голосами Понимания (памяти) и Созидания (воображения). О-дно есть левый угол укрепленный противостоящими ему А и Ы. Ы (И), –правый угол-рукав, значит духовную силу Желания, способную вы-делить в человеке его высшую мотивацию. Левый рукав, это Голос Любви, буква У, вместе с верховным-главным голосом разума-А, утверждают силу Э. Ы является знаком исключительного, высшего следствия, которое и направляет любое суждение, ис-правляя заблуждения.

7. Квинтэссенция взаимоопределений Звезды характеризует оправленную Личность, её Разум—А, Чувства—У, Желания—Ы, Память—О и Воображение—Э. Когда не О (одно), определяет Ы (высшее), но наоборот, вместо Воли, как высшего желания, мы имеем множество раздельных Желаний. Когда не Э (соответствие) определяет У (любовь), а наоборот, мы имеем не гармонию двусторонней любви, но самовлюблённое чувство. Если А (разум) не определяется односмысленно в контексте значений возвратной Э-мотивации, он теряет мудрость (двайты-адвайты) и становится падшим. Можно подобрать понятия, обозначающие десять (=достаток) видов отношений угловых значений. Как у Раймонда Луллия в его «Кратком искусстве»: Доброта, Величие, Вечность, Власть, Мудрость, Воля, Сила, Правда, Слава, Согласие.

8. Чему учит такая Звезда? Правильному движению свободной (=особенной) Личности в Мире. Итак, Судебные Речи наши адресованы Правителям. Время масштабного Кризиса, охватывающего все стороны жизни, активизирует поиск критерия, позволяющего выявить Правителя. Само слово Кризис означает Суд. Эти критерии Мы выставляем своими Гласными. Пожалуй, легко, понимать Закон на основании понятий индивидуальной Памяти, труднее узнать Правосознание на основе Воображения Прав другого. Вместе с Идеей всеобщих равных прав появляется значимая фигура не просто Человека в отношении к другому человеку, а Другого в отношении к Человеку, как проблема действительных прав каждого. Эта проблема не может разрешиться законным сведением Другого к роду человеческому. Право же славное Правознание правит исключительно имагинативной способностью. Если, занимаясь судебным разбирательством, располагать истца и ответчика на одном основании статьи закона, тогда, конечно, воображение неуместно, и естественным будет сводить все прецеденты к типичным случаям, на основании которых создаются законы. Так Судья, номинально оставаясь судьей, в реальности заложник свода законов. В этом случае Правда понимается как соответствие Факту. Расследование фактов основная забота такого суда.

9. Но я говорю о Верховном Суде, созидательной инстанции, где числится, измеряется, взвешивается Правда существа дела. Правда Прецедента. Действительные Права каждого возможны только силой Воображения, но не пустого, фантазматического, а наделяющего Другого правдоподобием. Отсюда мистериальность-чудотворность подлинного Правосудия. Оно не сводимо к закономерному течению жизни, с его логикой общего основания. Заметьте, насколько противоречиво и вызывающе звучит «закон исключения третьего», казалось бы, не допускающий «третьего лишнего» в значениях «истины-лжи», но, по существу, вносящего в диалектику смысла третье, как панель где растлевается идея Православия.

10. «Маленький» нюанс, относящий Право не к другому человеку («другое» предикат), но к Другому, который может походить на Человека, но быть Собой, создаёт принципиально «вне законное» Правление. Это походит на нарушение Закона. Скорее, здесь не нарушение, а исполнение законного. Выражение «нет ни эллина, ни иудея», как основание всеобщих прав, додумано ли, растолковано ли до конца вами? Увы. Неправильному закону удается включить чужеродное, как действенный фактор, в цивильную форму законного, общечеловеческого. Хотя, именно Закон призван изгнать чуждое со своей территории, именно Закон проводит черту, переступив которую, преступник лишается всяких законных прав и каждый законный гражданин вправе поступить не по праву общего закона, а по закону своего права.

11. Неправильный закон, настаивая на моногенезе субъектов закона, как и субъектов права, приходит к чудовищным искажениям, губит не только жизни людей, но их рассудок, душу. Казалось бы, идея происхождения от одного начала, гарантирует всечеловеческое согласие в перспективе общей судьбы, общего будущего, взаимопонимания между разными людьми. Какое огромное заблуждение! Для народа, живущего общим укладом жизни, эта идея кажется безвредной и даже необходимой, ибо скрепляет родовое единство, но для национальной элиты, абсолютно непростительно сводить человеческие права к одному роду (на-рода). Интернет, с его потрясающим ресурсом выбора собеседников, может резко ускорить схождение с ума, потерю любой смысловой рассудительности, подменить её безумием разнородных нравов, совершенно неоправленных, радикально смертоносных. Даже атомная бомба покажется детской игрушкой в сравнении с безумием нравов «общечеловеков». Никакая служба безопасности не в состоянии справится с процессом низвержения «человечества». В конечном счете, некого будет спасать.

12. Когда мы узнаем себя в Политеизме Истока, мы в состоянии вспомнить-вообразить Единую Цель, океан Солярис, в котором мы действительно сродственны. Но необходим Реверс. Необходимо не осведомленностью общего плана проектировать будущее, но монопамятью, всегда индивидуальной и, парадоксально, предельно а-с-социальной.

13. Вместе с обращением За-кона в устойчивую формулу За-претного, на первый план выходит Правление Позволенного. Утверждать своё Право, значит искать Благодать соосуществления с Другими, быть законным участником истиной жизни. Выношенное в лоне Закона существо превосходит общий закон своим правом. Именно амбивалентность оправленного существа позволяет ему замечать и пресекать нарушителей Закона, но силою своего Права. Право не является меткой-тавром законопослушности, но знаком действительной исполнительной власти, исходящей не от общего закона, а от Законности существа Закона. Право настаивает на Соборности, Закон настаивает на Единстве. Правящий различает обоюдность и действенность Общего (оба, амби) и постоянство индивидуального Одного. Мы ищем Одного и утверждаем его право Общения. Мы, местоимение единственного лица, его Мы-сль, мы с лица.

14. Правильный закон запрещает движение в обществе знаков отчуждения: денег, идентификационных номеров, паспортов, информационных сообщений не сопряженных со смысловыми резюме (бессмысленных), противозаконных обязываний, принуждающих предписаний, неправомерно вторгающихся в личную жизнь людей, подавляющих свободную волю граждан, лицензий, парализующих свободную инициативу и под видом «разрешения» заявляющих правовой беспредел.

 

15. К чему ведет закон, неправомерно вторгающийся в жизнь людей? Человек превращается в монстра, ибо его познавательная мотивация, направленная наружу и непрестанно сталкивающаяся с корректирующим влиянием Другого, парализуется массивом законодательных постановлений и засилием их служителей. Не остается места Другому. Он как бы ассимилирован, введен в лоно законного. В одиночку, в полной блокаде, в загоне закона никто не может стать оправленным. И оправданным. И тогда «человечество» ликвидируется стихийными силами природы.

16. Оправленное существо ничего не ждет от людей, отклоняя любые предложения именно потому, что, предлагающие с необходимостью подозревают что-то своё, не умея собою войти в состав Предложения. Вполне демократическая фраза «каждому своё» ничем не лучше её фашистского исполнения в концлагере. Прогрессисты, насильники реальности, далекие от правильного,-- «каждый своё», так или иначе, формируют неприглядные секты, стараясь даже Государство превратить в невротическую неблагополучную секту.

 

17. Э это э-мотив, направленный наружу и возвращающийся обратно для сверки с индивидуальным разумом и чувством (А-У). Эмоции делают очень простую вещь: они сравнивают уровни свободы. Точнее, сравнивает эти уровни свободы интеллект, а эмоции автоматически реагируют на результат и вырабатывают сигналы управления.

 

18. После возникновения эмоции, на вход интеллекта поступает соответствующий управляющий сигнал. Точнее, эмоция - это и есть управляющий сигнал. Он имеет такой же статус, что и управляющие сигналы витальных потребностей. Сила этих сигналов, если на вход интеллекта их поступило несколько, что, как правило, и имеет место, сравнивается. В качестве текущей задачи, выбирается сильнейший из них. Тот же принцип доминанты, что и у физиологов.

 

19. "Видение" предмета и вербальное его "ведение" это разные вещи. Объект "раздваивается" в коммуникации на "образ" (предмет видения) и "слово" (предмет ведения). Такое раздвоение необходимо в право-ведении всегда соотносящем притязания разных «ведений». Само слово Э-Т-О первой гласной Э устанавливает равновесие суждения состоящего из отдельных, самостоятельных понятий—О. Такое равновесие возможно, когда каждое понятие терминально, то есть соединяет видение и ведение. Такие двусторонние понятия с необходимостью являются символическими.

20. Рефлексивное отнесение ЭТОГО к самому себе порождает кратные единицы Образа-Слова во внешнем контуре и дольные единицы Образа-Слова во внутреннем контуре.

21. Введение таких различений, имеющихся в естественном языке, как применение второго инструмента вербально-визуального подхода, было бы продуктивным, если бы в моделях сознания выполнялось отношение эквивалентности, как последняя попытка обуздать свободу воли человека и спасти соответствие принципу "золотого сечения", чтобы отношения между любыми Частями сохранялись инвариантными за счет выполнения рефлективности, симметричности и транзитивности. То есть, - построить идеальную модель. Примером такого воплощения могут служить только пять идеальных тел Платона, завершающиеся на додекаэдре. Во всех остальных случаях в сознании человека, вследствие длительного потребления им, как субъектом права на свободу воли, своевольного создания языка и нарекания вещей и сущностей его собственными (а не их) именами, царит несоответствие между образом слова, обозначающего некую сущность, и образом этой самой сущности. Несоответствие между образом действия и образом слова, обозначающего это действие, между самим словом и действиями по его трансформации, интерпретации, переводу с языка на язык. Это, казалось бы неустранимое препятствие, вроде бы сводит на нет попытки упорядочить буйство и фантазии сознания.

22. Устранить искажения можно утвердившись в концептуальном разуме Право-словия. Такое правословие, восхищающее всё существо человека, обращается в ПРАВО-СЛАВИЕ, образ жизни, нормы поведения и путь Воскресения. «Царство Божие внутри вас», -- высказывание правословное, концептуальное, но созидаемо Царство Божие нуружу, в обращении к другому РАВНОМУ тебе существу. Слава Божия возможна только в отношениях равенства правословных.

23. Различать внутреннее и наружное необходимо, чтобы не попасть на крючок исповедующих «православие» чуждое правословию. Такое «православие» противопоставляет себя светской власти, как духовная власть. Мы же говорим о согласии мирового закона и мирового права. Когда Закон оправдан, тогда и Права каждого становятся обрамлением, оправой каждого на его пути в вечность. Оправданная Конституция как свод Законов, есть начало Правового Государства. Есть ли такие?

24. К чему ведет неправедный закон? К тотальному засилью лицензий, документов на право к определенному виду деятельности. К беспределу со стороны разного рода надзирателей, экспертов, служителей закона. Свободное существо как существо самоорганизующееся, оправленное самобытным стилем, при этом становится излишним, вместо него главенствует лицензированное, легитимное (lex). Конечно, лицензированное существо отвергает все виды «дикой» социально-значимой деятельности, не удостоверенной бюрократическим аппаратом законной власти. Попробуйте прочитать духовную проповедь перед мирянами, построить часовенку, пред вами тотчас появится «законное лицо» указывающее на незаконность ваших действий. Попробуйте без лицензии убить зверя, поймать рыбу, поселиться на свободной земле, вы вскорости нарветесь на неприятности в отношениях с властями, раздатчиками лицензий. И самая ходовая могущественная лицензия, деньги, решительно вытесняет малейшую возможность Православия. Речи патриархов законного «православия» становятся похожи на глумление над существом Православия. Речи законных властителей, обещающие улучшение жизни, обращены исключительно к законопослушным, а не к свободным гражданам. О каком «равенстве прав» заявляют ад-министраторы? Адском. При реальном господстве ад-министерств.

25. Понимание факта, что все люди не равны,— здоровьем, умом, темпераментом, легко дается большинству людей. Однако свет Право-славия открывается не всем, но каждому, кто осознал свою суверенную ценность как избранника высокого смысла. Именно недомыслие, внутреннее недоволие, недочувствование порождают эгоцентрические мотивации гордыни и амбиций выдающих себя за гордость и достоинство личности. Подлинное Православие начинается не там, где мы верим в усредняющего наши отношения бога и его представителей, А там, где вступаем в отношения Равенства с другим гордым и честным существом, в отношения Высокой Речи. Учимся доверять Другому. Истинное Чудо в обнаружении Сородичей, тех, кто из обителей Отца не бесного. В измерении Воображения термин Отец, не вторгается в отношения Сородичей, но является ноуменом Проекта Сближения, именем, которое никто не вправе представительствовать.

26. Православие есть Равенство сущих в Слове. В таком Слове в котором заявляет себя закон—чинное существо. И дорого стоит изгнанник, могущий выступить против всех видов лицензий во имя славы сродства избранных. Избранные не возвышаются над простонародьем своей «духовностью», своей властью, но превосходят его, став направо от него, отчетливо отличая себя от левой стороны.

27. Кто мы как высшие существа? Отнюдь не те, кто выше вас, так понимать законно, но неправильно. У права свой язык. Мы вы-ступаем к вам (от вас) с правой стороны, той, что рядом, побуждая освоить язык правословия. Справа от вашего Корневого достоинства мы становимся как Окончания. Этот язык пользуется законно-звучными формами, но понятность их смещается к «пойди туда, не знаю куда», здесь основная трудность и необходима смелость и выдержка, чтобы преодолеть препятствия со стороны залежалых понятий.

28. Закон, который подменяет свою запретительную функцию, вообще то призванную подчеркнуть суверенное отличие-честь законного существа, его неприкосновенный статус, функцией разрешительной, определяющей легальное поведение граждан, становится законом-оборотнем, вытесняющим конкретное право свободного действия.

29. Слово СУД при всей своей лаконичности, говорит о су-щественных вещах. Если рассматривать «су»- как приставку, в которой су-пружество, сопряжение, то в «д» мы находим двойственность в единстве, правовую твердь го-суд-арства, его жизнеутверждающее да. Суд есть чувственное проживание райского Сада. Закон призван отделить тех, кто склонен к садизму, агрессивно-сексуальному слиянию с другим, от тех, кто живет под «каменным (к аминь) небом» Закона.

30. Закон организует, но Право правит. Закон не вправе организовывать человеческое общество свободных самоопределяющихся личностей, но только тех, кто не стал Кто, еще объективирован в сознании, не пробужден, не инициирован в Правопреемстве. Как Сын своего Отца.

31. Что произойдет в мире, когда лопнет долларовое надувательство? Исправление правящих значений. Альтернативной валютой станет «русский рубль» как знак суверенной состоятельности каждого участника интернациональной общности. Русский Рубль обеспечивается выравниванием «потребительских корзин». Если в отношениях между государствами Золотая основа, то почему в отношениях граждан государства бумажная? Отгадка неожиданная. Бумажка своей номинальностью-минимальностью вправе быть игровым знаком ценности, ибо на большее она не пригодна, а значит, печатать свой дензнак и включаться в игру денежного обмена-обмана может любой свободный гражданин, в этом вы-казывая знаки своей представительности, готовности общаться со свободными самосознательными существами. Государство культивирующее такой «день знак», имеет будущее. День-знак символической фигуры царя-государя нисколько не ущемляет день-знаки граждан, но является знаком образцовым, сближающим граждан одного государства по-существу ЧЕСТИ.

32. Действенный смысл Государства во всех видах цивилизованных государств вытеснен весьма двусмысленным «society», разносящим ответственность сословия государей по социализированной, всегда подверженной коррупции, «народной» администрации. Демократия подменяется бюрократией, которая напрочь вытесняет инициативу народа в деле социального обустройства. Социальность, социализм, соцобеспечение и т.д. Что в них? Антигосударственная политика. Лучший способ уничтожить противника, назвать себя его именем. Что и происходит.

33. Монтескье полагал, что «общества, состоящие из 20—30 миллионов человек, являются уродством в природе». Общество, располагающее массами людей, неизбежно скатывается к власти чиновников, к их произволу. «Общество», как нечто безразмерное, настолько загипнотизировало сознание людей, что функция Государства исказилась до неузнаваемости. Государственность всегда держится на Личности, его симуляция всегда держится на социализации.

34. Исправление начинается с единственной мысли, совершенно беспристрастной к частностям, сознающей и создающей их как своё сновидение. Такая мысль укрепляет каждого не в нем самом, но в точке его смыслового равновесия с другими. Однако, предусловие такого равновесия, --сознание своей единственности в Каждом.

35. Сохранить здравый рассудок своих граждан, первая задача нашего Государства. Иначе мы и в Доме (допустим в зале суда) и на Улице видим нарастание весьма тревожных (комично-трагичных) знаков неблагополучия. Разумная Личность в этих обстоятельствах либо убегает от такой «социальности», либо отчаянно пытается выправить отношения с окружением, удерживая формой индивидуального благополучия свои слезы по поводу почти полной невменяемости «гражданского населения».

36. Дети, при отсутствии правильной идеал-логии И становятся улетным «ку-ку», вместе с такими детьми улетает в никуда и ни к кому «человечность». Даже в аду еще есть шанс обратиться к кому-либо. Здесь же видится перспектива страшнее любого ада.

37. Необходимо каждому учиться правильно оценивать слова и дела и свои, и других, что позволяет правильное (=ценное) суждение превратить в правление судебное, правду судебных решений. Кто внушает «не судите, да не судимы будете»? Кто лишен рассудка и пытается лишить рассудительности других. Судить не значит однозначно осуждать одну сторону, или обвинять кого-то, но искать равновесие судимых, их оправдание. Осуждать значит обсуждать, но никак не обвинять.

38. Именно обвинение лежит в основании причинно-следственного понимания и закона, устрояющего механику понимания. Отношения же рас-судительных людей выстраиваются по логике Намерения (интенциональной), радикально отличной от каузальной.

39. Кто Судья? Тот, к кому прибегают ищущие правду, имеющие претензии друг к другу. Условие Суда – Доверие к Судье со стороны истца и ответчика. Если я призываю к ответу чиновника, бюрократа, то он подсовывает мне «законного» судью, адвоката, то есть, того, кто однозначно на его стороне, на стороне закона с его исполнительной властью. Если я нахожу достаточно беспристрастного судью, то чиновник просто его игнорирует.

40. Судья располагается не в центре области Закона, а на её краю. Потому он фигура маргинальная, пограничная. Активность же законодателей умаляет маргинального истинного судью, вводит судебную инстанцию в поле своих полномочий, и тем низводит её до роли блюстителя закона. Судья же, призван, всегда быть центром «святого духа», центром равновесия истца и ответчика. Каким бы не был совершенным закон, но его полномочие определяется, ограничивается именно маргинальным судом. Последним.

 

=Альтернативное объединение АМБА=

ЗАДАЧИ И ЦЕЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ:

* 1.Основанием своей деятельности АМБА полагает Слово перво-начальное амби-валентное.

* 2.Для выполнения своих уставных задач А-А привлекает искателей истинного События,—здоровых, своенравных, дружелюбных, искренних—способных к переоценке ценностей.

* 3.А-А занимается исключительно метаполитической деятельностью и для реализации своих проектов формирует оперативный Фонд взаимовыручки учитывая характерные особенности в потребностях каждого участника Содружества. Экономические проблемы разрешаются мимоходом, касательно—на основе способности Дарения.

* 4. Располагаясь в виртуальном пространстве информационных технологий А-А действует методом метафорического проективного влияния—мифологией Нации и мистерией Расовой культуры.

* 5.Главный акцент ставится на суверенную сознательность каждого, характерную авторитарную особенность, своеобразие аффектов каждого, отсутствие взаимных обязательств, прихотливость индивидуальных влечений.

* 6. Альтернативность объединения выражается в размежевании с теми общественными союзами и партиями что культивируют прямое влияние на своих членов посредством установок социализированного влечения, соподчинительными инструкциями обыденного языка, —установками власти. А-А обуславливает иначе, —культивируя свободную Волю и сочинительную обращенность друг к другу.

* 7.Уставная цель формулируется как Концепция Совершенного Идеала, побуждающая сознание к выходу за пределы множества частных потребностей в область высокого Желания и Воли в Эон (=Юн) Новой Жизни избавленной от утомления, тоски, скуки, болезней, ветшания-умирания.

* 8.Внимание к качеству межличностных отношений, неиссякаемый интерес к существу Другого призваны выявить неразложимые атомные Начала мирового бытия Человека—истоки творчества. Ради истинного События.

* 9. А-А утверждает никем не ограничиваемую экспансию Воли апеллирующую к действительному разуму человеческого существа. Так утверждается темпоральность мироздания в безумно предприимчивой природе полноты времён.

* 10. Устав утверждает личностное достоинство каждого разумного существа главным приоритетом. Отсюда возможность миролюбивого Противостояния, Спора как спарринга Равных.

* 11.Ради вызволения авторитарного повелительного начала в личности, А-А игнорирует фактические различия людей в идентификациях юридических-политических-физических-моральных –педагогических институтов власти,- ради национальной аристократической формации Настоящего Братства.

* 12.Устав АМ(ожет)-БЫ(ть) является своеобразной призывной повесткой тем кто неустанно ищет могущество и неувядаемое процветание жизни. Да услышат они рычание АМБЫ.

* 13.Основная область исследований и проективных экспериментов Язык и Речь состояний человеческих. Ради прыжка «отсюда и в вечность» вполне грамотного и безупречного.

* 14. Решаются четыре ключевые задачи—четыре масти поведения человеческого: ? -Анализ обыденной ситуации фактического положения дел. Нахождение правильной позиции в обстоятельствах природного и социального обуславливания. Совершенство восприятия и понимания. ? Исследование причинно следственных связей и нахождение объективно выверенных ориентиров в познании окружающего мира. ? Развитие интенциональной субъективности человека. Мифологические роли и образы личности. ? подступы к религиозно-нравственному литургийному Воскресительному опыту (ВО!) деятельного добра. Мистерия Круглого Стола. Первые две задачи проясняют объективную оптику бытия человеческого. Следующие две, обнаруживают и раскрывают субъективную повелительную силу человеческого Духа, вполне эпического достоинства неограниченных перспектив.

* 15. В целом А-А ищет способы развивать азартную наступательную породу гордой и великодушной жизни и, в то же время, заботится и бережет те её тончайшие и прекраснейшие формы, существующие на грани исчезновения, маргинальные, в которых угасают все виды конфликтных межличностных напряжений. Преображаясь в действия великодушия и благородства, милосердия и гостеприимства, в стороне от «хороших» слов обыденного языка.

* 16.Устав признаёт только одно Государство—Самодержавие Правды, которое ориентирует своих гордых граждан на ключевые ценности и переживания, -вертикаль Рождества и горизонталь Воскрешения.

* 17.С ближними участники маргинальной ассоциации взаимодействуют по принципу взаимовыручки и непосредственной заботливости друг о друге на основе сердечной привязанности. Дальним же посылается инициатическая Весть с надеждой на сближение и общее Дело. Сердечность есть состояние разума, его чуткость.

* 18.Участники А-А в любой ситуации не теряют ведущей инициативы, способны управлять обстоятельствами и справляться с трудностями существования. Психическая выдержка и психологическое Великодушие—двусторонняя основа характера каждого. Каждый целостен и оттого, –целитель.

* 19.А-А не руководствуется соображениями сервиса-обслуживания и гуманистической полезности людям, но исключительно интересом к личному своеобразию за пределами всяческих социальных долженствований. Аналитическая деятельность осуществляется не для сбыта и потребления, но для прочистки мозговых стоков и к-анализирования ненужных сорных накоплений, отравляющих тело и сознание. Ради процветания Империи «Неразменного Рубля» состоящей из атомов предельного смысла. В энергиях Хаоса АМБА готовит воскресительную мистерию. В поле квантовой психологии.

* 20. А-А не организует «рабочие места» своим участникам. Каждый из них имеет свои от-личительные знаки личного достоинства, свой непродажный голос и свои особые умения которые могут быть обменены на разменные деньги массовых сообществ. А-А скорее ассоциация «богов», где каждый танцует на свой лад и индивидуально ищет совместного синхронного спарринга (ду-эли) с другом-подругой. И Бог знает Что, определяя его своим Кто чётко-отчетливо.

* 21. А-А является ре-волюционно—ре-лигиозным сообществом. Одной стороной своей деятельности оно разрушает отжившие мёртвые формы прошлого ветхозаветного опыта, другой—реанимирует исходную Ре-альность человека, как выразителя Времени и искусного промыслителя Нового. Разрушение необходимо ради возвратного пути к себе, революционным преодолением преград.

* 22.Деятельность А-А не подотчётна никаким властным инстанциям. Не регистрируется, поскольку имеет внутренний Регистр самоорганизации. Амба не культивирует никаких надзирательских отношений среди людей стоя в необычном Ночном Дозоре.

* 23.А-А при разрешении конфликтных напряжений не прибегает к услугам «легального» суда, но изыскивает мудрую и пластичную технологию Противостояния, не снимающую напряжение противостояния, но вводящую его в Ритм соборного жизнетворчества, по-Этический—Эпический.

* 24.В широком смысле задачи объединения, --инициировать формирование мировой нации из рассеянных, но суверенных и зрелых созерцательных личностей Высшего Мифа, нации пост-исторической, вдали от современных тусовок и привычного культпросвета.

* 25.Знаки своего Понимания А-А находит не среди данных в массовом языке, являющихся лишь микро-умозаключениями прошлого опыта, уже не актуального, но как нечто возникающее и складывающееся в Настоящем вдоль базисного исходного исключительного Действия, спонтанного и одновременно тотально понимаемого—контуром тотального восприятия.

* ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ АМБЫ:

* 1.Каждый имеет право Быть.

* 2.Каждый имеет право быть с кем-то.

* 3.Каждый обязан быть без изъянов в Действии Сознания.

* 4.Каждый обязан найти Друга и осуществить сердечный союз с ним

* В первых двух заповедь Свободы, во вторых—Любви. Все остальные относятся к неподлинным и легковесным и, могут либо игнорироваться, либо проигрываться как формальные—несущественные.

* МЕСТО И ВРЕМЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ:

* 1.На территории России и сопредельных стран.

* 2.Неограниченно во времени.

======================================================================

 

 

 

Русское государство. Государство – поселение. В стороне от известных государств - «миллионеров», чудовищных монстров с их неизбежной бюрократией и изощренными средствами насилия. Странное. Русское государство, которое я вспомнил, вообразил, осознал, прочувствовал и сформулировал как решение силы собственного желания. Государство, как союз свободных. Как завязь реального сообщества. Где исполняется Любовь.

 

Где-то есть сказочный город, город. Только вы знайте, что он не для всех, не для всех. Государство начинается как небольшая каста. Самое трудное в этом деле не в том, чтобы собрать и удержать людей в определенном месте и времени, но в том, чтобы отчетливо сторониться, как тех, кто явно звероиден, так и тех, кто настаивает на своих «человеческих» правах. Мы исходим из правды единственного в своём роде существа дела. Он Царь.

 

Зачинщиком государственного устроения является Государь, такая Личность, которая владеет своим Языком. Государство, однако, вполне удается только при наличии царственной супружеской четы. Каждый поодиночке может быть только более или менее удачным провокатором. Любовь же двух людей разного рода, обожающих друг друга, является главным стабилизирующим фактором. Такая любовь превосходит все отпущенные природой сроки и обосновывает содержание вечной жизни. Сколько длится любовь царя и царицы, столько и существует Государство. Государство, в котором не культивируется любовь Мужчины и Женщины, обречено на «естественную» гибель.

 

Нет никого, кто превосходит имя и звание Государя. Ни «высших измерений», ни ангелов, ни богов, ни властителей мира сего. Государи не подотчетны никому, и не ставят окружающих в позицию подотчетности, подчиненности. Человек, как государствообразующий фактор, не возвышается ни над одним живым существом, но превосходит жизнь недодумавших-ся, недоделанных животных только своим самосознанием, правилами своего языка. Власть Языка, единственная власть доступная Человеку. И этой властью Человек отменяет всё множество «человеков».

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

РЕСПУБЛИКА СВОБОДЫ И ПРАВОСУДИЯ.

ЗЕМЛЯ---Звездное Единство Множества Людских Я.

Правительство

Мы правители. Громко сказано. И точно. В конце времени. Нас не выбирает народ наш, но мы вызреваем среди своего народа, его языка. Мы приходим, когда всему Конец. Определяя его как Начало Событий. Вполне осмысленных. И-так в-сем сеем-ся и смеем и смеёмся от радости у-частия. Обнажая конец как начало. Конец Мысли есть Слово. Законченное по смыслу Слово, дельно. Мысль, Слово и Дело не три рассудочным умом, но раз-умей как двух: себетождественную мысль и действие ея. Слово есть деятельная форма мышления. Чистая форма, не имеющая никакого собственного содержания. Отсюда мы говорим легкомысленные слова, расцветаем словами, не боимся важных слов, нивелируя тяжеловесные значения их. Ради реального События. Ставим на Кон Текст свой.

Только Мысль есть свободноволящая сила в нас. Запредельная любому психологизму, любым со-предельным сделанному бытию понятиям. Сделанное бытие уже не есть бытие, но Сущее. Мысль всегда решает проблему именно Бытия. Мы говорим легкомысленно и тем ускользаем из ловушки с-лов сущего и обыденного. Об-виденного. Мысль Мы в нашей душе всегда присутствует как инстинкт Смерти (риск). Животворящий и обновляющий сущее. Сближающий навечно тех, в ком он действует. Мы Правители, и-бо правим Жизнь Смертью. А ХУ ЛИ.

СЛОВО

Я говорю своё (светлое, святое, свободное) Слово. Я заявляю себя Словом. Я и есть Слово свершения, огненного крещения. В со-бытии простого Разговора и не пустого, но того, что тревожит, будоражит, вздымает и удивляет, трезвит и опьяняет. В нем услада и горечь, соль жизни и кислинка иронии, терпкость различения. Безупречны Я Аргументы. Иду прямо. Слева слава Слова. Справа право, не нормой устава, а формой Нрава. Один-арно Слово, дружественен Нрав. «Любовь к богу» в Слове Закона, «любовь к ближнему» в Слове Права, слове правильном и правосудном.

Свобода есть о-правленность индивидуальной Воли. Вольность каждого есть его неотъемлемое содержание Права и его на-правление жизни. Каждый волен странствовать или селиться на любом не занятом месте земли, строить или покупать жилище по своему разумению, чеканить деньги (внешний знак своей представительности), заниматься любым ремеслом или иным делом, продавать или обменивать свою продукцию не спрашивая на то согласия у чиновника, носить при себе любой вид оружия или обходиться без него, печатать, читать и распространять любые тексты, за исключением тех, что посягают на честь и свободу конкретной Личности. Пригодность выпускаемой продукции проверяет исключительно её потребитель, эксперты здесь исключаются напрочь. Никто не вправе себя ставить выше другого, но каждый вправе дистанцироваться от «господ» и от подданных, от бессмысленных действий нужды чело-увечной.

Никто не вправе контролировать народ. Никто не смеет посягать на свободную волю каждого гражданина. Первый враг нашего Закона система психиатрического обслуживания, чудовищный монстр, занятый исключительно подавлением воли своих клиентов, социальным контролем, получением прибыли. Психиатры страшнее самых злобных тиранов, поскольку творят зло под видом помощи людям, они хотели бы всех видеть своими клиентами. Вместе с отменой психиатрии, мы отменяем и все виды фармацевтического насилия. Второй враг нашего Закона это система корпоративного менеджмента, которую можно назвать развитой формой капитализма. Как она функционирует, и кем представлена мы рассмотрим позднее. Её мы находим и в здравоохранении и в образовании, в политике и религии, в экономике и культуре.

Господствующая «юрис-дикция» (закон Юпитера) и Правосудие это совершенно разные вещи. Статьи закона, главенствующие в юридической инстанции, убивают её как правосудную. Как психиатры норовят под каждого подвести симптом психической болезни, так и юристы не ищут правосудие, но желают подвести каждого под статью закона. А их очень и очень много и без «специалистов» здесь ну никак не обойтись. Тогда как юристы полагают каждого виноватым в чем либо.

Право каждого свободного гражданина не может зависеть от законов и законодателей. Дело закона не разрешать (лицензирование), но запрещать совершать какие-то (вредоносные) действия. Настоящий Закон вполне способен определить меру личной собственности, меру частной собственности, меру общенародной и государственной собственности, установить своеобразный Предел означающий Особенность каждого субъекта вполне. Все, посягающее на этот предел пресекается исполнительной властью Закона.

Краткость, точность, немногочисленность и сила Законов обеспечивают долгосрочные правила игры, свободную совместную жизнь курируемую мировым право-судием. Мир понимаем как сообщество, которое держится определенных правил жизни. Каждый свободный гражданин вправе быть судьей, если ему доверяют сторона истца и сторона ответчика.

«…суд - одно из величайших основ современного мироздания. И

именно суд стал главенствовать в цивилизации голубоглазых, превышая волю короля, на которого то и дело простые крестьяне грозятся и подают в суд». «Я понимаю, почему торговое племя сегодня суд не считает главным, главнее – взятка» (Синюков Б.).

«Легальный», подготовленный государством судья, совершенно неуместен в нашем Государстве. Правосудие всегда имеет дело именно с прецедентом, неповторимым случаем. Неправедная же юрисдикция только поставляет случай для произвола «законотворчества». Вот кто-то отравился пирожком, тотчас, словно мухи на мед слетаются «законодатели», чтобы пресечь незаконный выпуск пирожков. Вот кто-то утонул в горной реке, тотчас готов «закон» о необходимой регистрации, необходимой страховке, необходимой справке за право на плавание, вот кто-то покурил травку и ему стало хорошо, тотчас готов «закон» против наркомании, вот маньяк протащил в самолет бомбу, сразу же «закон» обязывающий осматривать и контролировать всех пассажиров … и т.д. и т. п. Случай, выпадая из сферы правосудия, тотчас подхватывается юридической инстанцией, превращающей его в статистическую величину и, как следствие, в повод для проведения соответствующего закона, естественно, идущего вразрез с волеизъявлением поселенца, путешественника, любого свободного в своей инициативе гражданина. «Закон» вторгается в сферу личного достоинства и растлевает её соображениями «пользы», «безопасности». Страховые компании, санэпидстанция, психиатрия, соцобеспечение и т. д. растлевают правосудную составляющую общества в угоду размножающемуся, работающему на себя «закону», легитимирующему самые невероятные чудовищные продукты, если они являются источником прибыли для корпораций.

Фальшивый закон становится чрезвычайно выгодным для любой формы взяточничества, где взятка вытесняет правосудные формы обмена между равными. Есть, к примеру, свободный рынок, но есть его фальшивый двойник с тем же именем, но коррумпированный, именно законодательной властью. Масса предписаний обеспечивают силу Взятки. Практика Взятки является точным выводом из Теории законодателей.

Подлинный закон это показатель энергетической заряженности каждого гражданина и всего общества в целом, он не позволяет жить бессмысленно. Смысл же есть импульс к самоорганизации. Где есть Самоорганизация там не нужно никаких богов и их посредников, никаких господ и их подчиненных. Правосудие есть взаимоотношение различных центров самоорганизации (=личностей) друг с другом. Правосудие есть Сила Общего Смысла. Судить кого-то совсем не значит обвинять его, но быть в точке-точности равновесия аргументов истца и ответчика.

Жить вместе и рядом значит постоянно судить да рядить по любому поводу. Никто не вправе выставлять себя специалистом судебных отношений, остальным предлагая «не судите…». Согласование самоорганизующихся волевых начал (начальствующих) дело чрезвычайно тонкое и не терпит никаких иных «начальствующих» персон. Это есть дело артельного труда. Разумное сотрудничество здесь возможно только при условии свободной воли у каждого.

Разумность как система (=слаженность) свободного, различающего ценности умения. Разумность позволяет взаимно стыковать-складывать грани своих практических умений в перспективе их общей значимости. Разум здесь выступает, скорее как эстетическое измерение артельного труда, поскольку никто здесь никого ни к чему не обязывает и не обещает ничего, исходя из каких-то содержательных индивидуальных посылок (потребностей). Скорее, интригует выразительностью свободной подачи своих пристрастий через легкомысленную Форму, вплоть до Метафоры, которая является чистой формой мысли (кажущейся бездеятельной).

Произнесение-слушание артикулированной речи приводит в активное состояние такое огромное количество нейронов головного мозга, как никакой другой вид деятельности и потому призыв «поменьше слов, побольше дел», в большинстве случаев означает только одно: делайте побольше безмозглых дел, но привычных (для позвоночника). Есть ли у кого-то право быть гасителем речи? Нет. Даже у приговоренного к смертной казни спрашивают последнее слово. Однако, режиму власти и любому чиновнику не нужны «разговорчики в строю» и потому они выступают как гасители главных (головных) намерений каждого человеческого существа.

Кто противостоит нашему Акту? Ф-акт всемирной глобальной капиталистической Империи. Факт кажущийся настолько самодостаточным итоговым для человеческой истории, что его мощь и всераспространенность, либо просто ослепляет слабые души, они его словно не замечают, либо подавляет настолько, что угасает всякое протестное намерение. Империя позволяет всем «законопослушным» статистическим единицам (овцам) получать свою легальную дозу удовольствий от материальных и «духовных» благ мира, но жестоко карает каждого, кто норовит уйти из под её контроля (пещера Полифема). Боремся ли мы с Империей? Нет. Нам интересно бороться и жить друг с другом и агитировать в пользу подлинного противостояния Равных, на фоне которого факт имперской жизни обретает смехотворно малый размер, вместе с его материальным могуществом и милитаристской машиной принуждения и контроля. Мы в одеянии «овцы», но неизбежно поражаем единственный глаз циклопа Империи. Чем же? Своей амбивалентностью. Исчезающе малым своим «наличным» весом (как нейтрино), что делает нас проницательными и неуловимыми. В чем же наша сила? Мы, замечая друг друга как АСы (Автономные Системы), замечаем также совершенно другое мировое пространство сотрудничества. Оно огромно и прекрасно. И оно не оторвано от фактической «реальности», но реально ПРАВИТ её своим Словом. Идеей АС—социации свободных равных братьев. Диалектика добра и зла, весьма выгодная для империи, для нас совсем не актуальна, мы перпендикулярны ей. Мы понимаем диа-логи и конфликты имперских сознаний, их внутренние мотивации, их начинку, однако они не могут войти в наш Диалог, не исчерпав прежде своей агрессивно-либидозно-прогрессивной «воли к жизни», воли к власти и к …деньгам. Для всех имперцев мы выглядим неуклюжими, простоватыми неудачниками, совершенно безобидными. Наши слова где-то звучат, где-то написаны, за умны и не вписаны в реестры нужных для понимания и потребления. Имперец тот еще перец, он всегда хочет быть выше других, «все» понимать, чем, собственно, и становится одинаков с другими. ОБОЖАНИЕ Другого ему не знакомо, потому Конец Империи там где она вконец затрахает себя своими им-перцами в мешке «всеобщего мира».

Чтобы узнать, как ультра-левые высказывания, казалось бы, уместные в нашей Республике укрепляют Империю, мы дополним каждое из них нашим Кон текстом-вопросом, тем делая попытку выйти за пределы их обычного понимания и показывая их заклинательно-зомбирующую природу:

1. Анархия – мать порядка! Жозеф Прудон. А кто Отец?

2. Частная собственность есть кража! Жозеф Прудон. А общая, наверное, грабеж?

3. Свобода неделима: ее нельзя ограничить, не убив целиком. М.А. Бакунин. Разве Свобода не есть особое ограничение, круг своих=слобода?

4. Человечеству еще только предстоит переход из животного состояния в состояние истинно человеческое, но возможен он лишь при уничтожении государства. М.А. Бакунин. Все бы чего-то уничтожать, а осознать Государство как инструмент такого перехода?

5. Свобода одного заканчивается только там, где начинается свобода другого. М.А. Бакунин. Мы свободны только перед лицом Другого.

6. Лучше уж быть чистильщиком сапог, чем министром. П.А. Кропоткин. Какой министр и какой чистильщик? Министр может быть и чистильщиком своих сапог.

7. К несчастью, еще есть люди, которые не видят разницы между обществом и государством. П.А. Кропоткин. К счастью, еще есть люди, которые не видят (но знают) разницу между обществом и государством.

8. Обман так и будет иметь место, покуда каждый не научится решать свои проблемы самостоятельно. П.А. Кропоткин. У самостоятельных одна проблема, обмениваться значениями с другими. Пока каждый «самостоятельно» решает свои проблемы, он разве самостоятелен?

9. Свобода – не именинный подарок: она никому не дается, ее нужно взять. П.А. Кропоткин. Свобода—именно подарок и её можно кому-то дать.

10. Взаимопомощь – фактор эволюции. П.А. Кропоткин. Взаимосотрудничество—фактор Такта.

11. Мы не боимся руин. Мы несем новый мир в наших сердцах. Этот мир ширится и в эту самую минуту. Буэнавентура Дуррути. Мироздание широко и чудесно и мы, каждый несем СВОЙ мир. Нас удивляют руины.

12. Единственная церковь, которая дает свет – это горящая церковь. Буэнавентура Дуррути. Называется Звезда.

13. Вы знаете, что князья народов повелевают ими и вельможи народов господствуют над ними, но между вами да не будет так. Иисус Христос. Между вами да будет ТАКт.

14. Кто не с нами, тот против нас! Иисус Христос. Кто не с нами, тот мимо нас. А вот среди нас, каждый напротив друг друга.

15. Не религия определяет жизнь, а жизнь определяет религию. Л.Н. Толстой. Жизнь определяет себя, даже в ложных формах религии.

16. Анархия не означает отсутствия всех вообще учреждений, но означает отсутствие всех учреждений, которым подчиняются насильно. Л.Н. Толстой. Любая живая Личность, как и учреждение-организация НАСИЛЬНА. Вопрос, какого рода это насилие?

17. Все или ничего! Л.Н. Толстой. Строгая дизьюнкция умственного дурачества. А так? --Все и ничего, все из ничего, ничего из всего…

18. Свобода или смерть! Нестор Махно. Свобода разве не СМИРЕНИЕ? Смерть разве не значит предельное смирение?

19. Это у них наказания, а у нас уважение и авторитет. Нестор Махно. Мысль правильна, но высказанная без разъяснения её полностью обманчива. Уважают весомость (вага), авторитетны весомые. Но предельно значимые Личности могут быть не авторитетными, но авторитарными и легкомысленными и прекрасными и на-казуемыми и наказывающими (на-каз, с-каз).

20. Будь поджигателем, будь ядом, будь трихиной, будь оводом, безумящим стада! М. Волошин. Будь самим собой. Иначе будешь провокатором, а это уже конфликт и заражение чумой разномыслия.

21. Анархизм подразумевает не отрицание культуры, но преодоление ее. А.А. Боровой. Преодолевает культуру только варварство (называемое цивилизацией).

22. Когда появляется сильный, все ваши правила – только труха. Уолт Уитман. Все правила всегда неправильны (труха), но Права Сильных создают и поддерживают Правила совместного поведения.

23. Нет войне между народами, нет миру между угнетателями и угнетенными! Разве угнетаемый не угнетает угнетающего? Потому то и живут они в одном мире.

24. Анархисты не мстят этому миру – они строят такой мир, которому не за что будет мстить. Мы же мстим, мостим дорогу в свою Республику. Мы не строим мир, но каждый несет его с собой. Мы мировые парни (парии).

25. Без анархизма коммунизм не построить. Опять двадцать пять, коммунизм показывают как следствие. Корень слова «ком-мунизм» означает «наделять полномочием». Вот, наделенные полномочием и создают анархическое содружество, братство равных. Никак не коммунизм.

26. Были бы революционеры – будет и революция. Кто говорит?

27. У нас нет систем права – недаром мы ультралевые. Оно и видно. Система Права не зрима ультра левым (слепым).

28. Свобода начинается с сомнения. Свобода есть конец сомнений. 

Как я дошел до жизни такой, то есть именно к такими ключевыми идеями, с которыми соизмеряю свою жизнь, направляя её в русло далекое от массовых скоплений людей? Исключительно вследствие жадности, ненасытимости особого рода, искания таинственного корня, подоплеки всей моей жизни. Очень скоро, почти бегом я прошел различные завлекающие понятия и эмоциональные настрои, сулящие Откровение (Любви, Сердечности, Свободы, Истины и т.д.). Остался один на один с человечным Языком, словно холодным пламенем горевшим СЛОВОМ. Но словом, не взятым из обихода и затертым от частого употребления, а совершенно-неожиданно-всякий-раз свежим, сопрягающим жизнь мою с невиданной Силой. Её то и предлагаю как личную силу особого рода Приказа, предназначенного для пробуждения и самоорганизации человеческого существа, затерянного среди разных и всяких людишек.

СУДИ, говорю я. Вот, говорю главное, голове предназначенное. Но не голове законодателя (мужчины), а, именно Судье, которого вижу, скорее как Женщину. И предвещаю эпоху женского правосудия. На своем мужском пути-стремлении к идеальной женщине, я нашел её как существо предельно точного амбивалентного сознания, по сути, право-судного (нашел женский Язык, как удачливый разведчик и веду его к своим). В нем Слава Мужчины и его Честь, и Состоятельность и способность быть Законодателем, пресекая тем все несознательные поползновения «жизни», ищущей удовольствий и наслаждения от доступных вещей. Недоступная Женщина, всегда в собственном Роде и потому она есть величайший Судья. Что же не хватает большинству женщин для исполнения должного (доля, дело, долина)? Сознательности, отрывающей их от замороченности нуждами дня. Сознательности ночной мудрости, просыпающейся как опыт благоговения (но не преклонения и служения) перед Мужчиной (женихом, мужем, отцом, сыном, братом). Женщина это Земля Правосудия, Мужчина это Звезда. Вторжение и освоение земли право славной. Эгида Женщины делает мужчину восторженным и миролюбивым. И Марс тогда не погубляет землян.

Когда законодателем выступает свободная сущность мужчины, тогда Закон лаконичен, краток (демо-кратичен), точен, ясно понимается и имеет силу. Не исполнять такой закон, значит отстаивать свою слабость, свои заблуждения и подлость. Слабые люди придумывают ложный и неправильный «закон». Не праведный закон всегда лишь загон для пожизненно покорных людей. Даже если он декларируется как закон природы. У природы нет законов, но есть есть-ественность и она осознаваема. Закон это не проведение в жизнь неравенства, но настоящая высочайшая вершина, такая вершина ищет Равенства, правосудности, справедливости.

Что в «конце истории»? Другие мотивы жизни, другие связи, другие определения «человеческих» понятий. Разрыв Времени. И Y-мутация. Мутантов уже достаточно много на земле, которые смотрят на «человеческое» со всей его феерией страстей-эмоций, «культурными ценностями», «правами и законами», как на предельное занудство и тупость. Однако «нечеловеческое» подступаясь к незрелому уму, чревато демонизмом. Мы говорим о строгой необходимости каждому осознать себя у края истории, чтобы стать удачливым и миролюбивым открывателем Новых Земель, которого не сбивают с толку «космические монстры», способные легко вселиться во внутреннее пространство личности.

В конце истории не находит ли человек причинное начало своё и разрыв в нем? Как разрыв, но и единородство «Отца и Сына». Он становится «анархом», отступником от причинного следования («боже, почему ты меня оставил?»). Такое отступничество пробуждает в нем неистовый пыл стихий, стихийность, способную разрушать все ранее кропотливо создаваемое, даже собственную плоть. Укротить эту стихийность может только разум, как производное инстинкта смерти (конца), своими эстетическими формами закона и права. Человек в конце истории либо обращается в Поэта, танцующего в новом просторе, легко играющего всеми формами «человеческого», либо неизбежно погибает как личность, загнанный в угол психозов, неврозов и физиологических расстройств. Психоз, как следствие связи (совесть) с привычными, но мертвенными, по сути, содержательными понятиями и невозможность «реального колдовства». Психотики вместо легкой поступи Поэта-Царя, обычно запускают в Истории Жернова человеческих жертвоприношений. Прошлый век это наглядно показал.

Ключевое слово-концепт в нашей Республике есть «Образ- Имаго-Гештальт-Лик-Знак». Образ, с одной стороны, не позволяет злоупотреблять «содержанием», как бы обнуляет важность любых содержаний, тогда это образ законный (с законченной содержательностью-достоверностью), с другой стороны, образ мотивирует Личность (родовой образ) исключительно на основе Форм. Это я называю Интригой. Такой образ я называю правильным. Он никогда не однозначен, он блистает, переливается значениями, сочетается произвольно с другими образами, забыв про всякое «подобие». Личность как образ образов имеет свой законный статус, когда не нагружает другую Личность своими «содержательными доводами», как бы внутренне запрещает это себе, а только интригует, танцует свой легкомысленный Танец, говорит своим метафорическим языком. Образ «сверхчеловека».

Достоверная (законная) Личность есть Образ Труженика, того, кто тратит себя на желание Жить. И эта Трата совсем не «героизм», совсем не «самоотверженность», совсем не «жертвование», но непрестанное исполнение Желания. Труженик это Образ Золотой Рыбки, которая как бы ничего не делает (не работает), блистает-сверкает-плещется, и исполняет желания тех, кто находит её. Работающие «ради хлеба насущного» понимают «исполнение желаний», настолько неуклюже, робко, озабоченно, что довольствуются крохами, -- предметами нужды. Действительное же Исполнение Желания есть просто Счастливая Причастность одной Личности к Другой (со-четание). В такой Причастности каждый тратит себя на непрестанное созерцание Другого и в такой завороженности Другим происходит непрестанное Исправление Себя. «Три желания» это три значимых момента межличностных отношений. Желание Любви, Надежды и Веры. Уразуметь сам Труд как Исполнение Желания, значит выйти из области рабских понятий нужды. Это происходит в Конце Истории. Такой труд делает нас свободными. Вернее, наша Свобода делает нас способными к такому Труду.

Показать Образ Труженика, как Лик Сияющего Божества, мощь которого не определяется никакими связями сущего, но только экзистенцией Бытия (не-сущее), такова наша задача. Это отнюдь не беспредметное фантазирование, но действенное побуждение друга-читателя Образом Силы (Эл лада). Трудность труда не в напряжении рабочих (рабских) усилий, но в разрыве-отвлечении от этих усилий. Именно здесь уместно говорить о Психологии, как области релаксации от психотических напряжений специализированного «труда» (рабского). Психиатрия, же, имеющая дело с такими напряжениями, не разрешает их в измерение особого рода Труда, но загоняет их внутрь, делает хроническими, с помощью своих инструментов «научного» насилия над «душевнобольными», с помощью своей фармакологии. Потому в нашей Республике нет психиатрии.

Об-лику Труженика присуща Стихия Изобилия, Щедрости, простодушного Откровения. Меньше всего наш «герой» заинтересован в разных «тайнах» (глупо в Бытии искать тайну) и неопределенностях n-измерений жизни. Он весь наружу, в Явь. Только потому, что изливается единственной «тайной» Самобытия. Ищет же Красоту в со-путствии образов, со-образительности Такта.

Добрый буржуй, что добро бережет, как и рабочий, который силы прилагает для получения это добра, совсем заслоняют фигуру «третьего сословия», а именно Трудящегося, подменяя его субъектом нужды или субъектом господства. Среди разного рода работников труженик явно не у дел, целенаправленности людей его явно забавляют, нужды его настолько малы (биологическая природа), что он осуществляет их как бы мимоходом, «как птицы небесные», не обращая на них особого внимания.

Его половой инстинкт, нацеленный на существо другого пола, постоянно делает тра-верс на сторону другого Рода у существа другого Пола и потому ин-терес к Личности, единственной в своем Роде, пересиливает интерес только к получению сексуального удовлетворения от полового партнерства. Родовой инстинкт как бы постоянно совершает «подлянку», мешает установить половые связи, если в них нет счастливого Сочетания Личностей Силы. Труженик, с удовольствием бы распутствовал, да вот, что-то в нем препятствует этому. Его Воображение Прав другой Личности. «Другая Личность» это всегда во-ображение. По-рода Образа не позволяет Слияние, которого ищет При-рода.

Мы говорим о По-слушании, как искусстве Слушать. Мы говорим о При-казе, как искусстве С-казания. Предельной силы мы достигаем только в искусстве послушания и приказывания. Т-руженик силен, в от-ношение об-ращения. Если его не слышат и не призывают, он словно мертв. Именно здесь он абсолютно спокоен. Как Камень. Аминь.

Если я приказываю, но не слышу того в себе, кто приказывает, то я еще ищу властвовать над другим, я еще не открыл свою амбивалентную по-роду. Действительный Приказ есть всегда лишь форма великодушного Предложения Другому быть собой и вы-ступать от себя в-любой-момент. Это возможно когда я слышу и выражаю себя перед другим одновременно, а не поочередно, как принято. Эта Одновременность делает меня как бы диким в восприятии «тактичных» очередников, старающихся сначала «быть внимательными», а затем «побудительными». Но при этом каждый «заражает» и то и другое состояние свое выжиданием последующего акта, нервно реагируя на нарушителей очередности. Останови монолог очередника своим «невнимательным» высказыванием, и он сразу занервничает.

Т-Акт истинных со-трудников покажется для непосвященных птичьим базаром и полной «невнимательностью друг к другу», психотическим аутизмом каждого. Таким птичьим гимном-гомоном мы отделяемся от человеческой политкорректности. Заговори-ка что-нибудь своё одновременно со мной и, пробуя при этом слышать и то и другое. Сначала это трудно. Но когда есть Сродство, то двойной Луч внимания легкодоступен. Если я не замечаю, не слышу чего-то «важного», то только потому, что это не созвучно моему Исполнению Желания, то есть Труду.

Если кого-то смущает образ «птичьего базара», то, пожалуйста, другой образ, более тихий, когда каждый слышит и сразу выражает себя осмысленной позой «безмолвного танца». Однако трудно пока представить каков будет совместный танец, возможно похожим на сверкание молний, неизвестную доселе Оргию, вполне подвижных Тел.

День суда

Право это свобода.

 

Сияющую тьму пронзил зеленый луч и снова разбудил всех дремлющих богов. Творить из ничего удел того кто может, а может только тот, кто сохранил сознание. Сознание свое я вызволил из сна и действую теперь наверняка.

Выше мы поместили Пары Слов, поясняющие нашу особую диалектику Суда над языками и народами. Слово двустороннее, как судебное Решение, как приговор к высшей мере наказания и обозначение Начала другой жизни, удивительное дело. Поступь Мифа. Как Мистерии. Незамедлительное уничтожение понятной содержательности земной жизни, открывает естественную Форму как Норму существования. Такой парадокс. До судного дня мы заложники своего «мы»-содержания-бодрствования, законов как загонов для души, понятий поймавших нас паутиною слов однозначных.

Если открылась сила исполнения приговора суда, то важность и бога и человека и всей фактической «реальности», тотчас сходит на нет, они незамедлительно «уничтожаются» индивидуальным сознанием единственного «Бога», узнающего себя после уничтожения в нем временного «человека». Такой Бог в обращении к другим Богам оперирует исключительно Формой, формой сознания. Боги бессмертны и обращены друг к другу исключительно через Форму своего существования (экзистенции). Сила богов не в норме нрава, а в форме Права. Нормы, так или иначе, подлаживаются под нравы других, но Формы свидетельствуют о Самостоятельности каждого. Форму сознания бытия мы называем Символ. В нем пребывает Сила Воли Сознающего, его Мысль-и-действие. Символ есть Знак явно указывающий на Существо Самосознания, иначе это не символ, а подделка под него. Символ нашего Государства составлен божественной Четой Мужа и Жены или, в определениях политических: Царем и Судьей.

Сила исполнения Приговора выражает себя особым образом жизни того, кто выносит судебное решение, начинается с него. Судья есть фигура маргинальная, пограничная, стоящая на периферии знакомой культуры, не вписываемая ни в какую социальную роль-идентификацию. Если быть точным, то функция Судьи есть функция сознательной Женщины. Далее мы уточним, почему именно «другу человека» женщине уместнее роль Судьи. С неё то и начинается Республика Справедливости. Мужчина же «только» Царь и его задача укреплять Империю, даже если она состоит из одного человека. Империя не противоречит Республике, но является её внутренним Смыслом, свидетельствует о едином организующем её начале.

То, что сейчас всех людей относят к единому «роду человеческому», говорит о том, что женское начало лежащее в основании этого рода обеспечивает родовую понятность языка, но старается (по инерции) избавить язык от функциональных значений «паразита» мужского рода, создающего в языке противоречия. «Единый род» утверждает единый язык, забывающий насущность общего (оба) языка. До момента, когда именно Женщина вспоминает и сознает необходимость в своей жизни (единой, непререкаемо понятной и абсолютно оправданной) на-личия существа единственного в Своем Роде, то есть Мужчины, мужчины, более чем в половом смысле. Тогда только она находит свою Судь-бу и реально себя осознает как Судебную инстанцию, цель которой в формировании Общего Языка, личностей, племен, народов, наций.

«…наше время — женское по ценностям и структуре. Материальное благополучие, спокойствие, мир, семейные ценности, порядок — это все женские цели и радости. Женщина — это материя, а современный мир полностью сфокусирован на материи. Мужское — это духовные искания, идеи, новые вещи, война, общение и борьба с соседями. Нынче все это поставлено в подчиненное положение. Если и разрешается, то только в той мере, в какой это не разрушает или способствует материальному благополучию. Это — женское. А мужское — взял меч и пошел на войну. Убьют — хорошо, не убьют — тоже неплохо… Если у мужчины отобрать меч, то с этого и начнется его вырождение (А. Лельчук).

Мысль как меч это меч-та о бессмертии, превосходящая механизмы самосохранения. Мечта вполне деятельная, рисковая.

Люди апеллируют друг к другу своими содержательными понятиями, своей Добротой или Злостью, Любовью или Ненавистью. На языке Богов Любовь есть точность соответствия Формы обращения Одного к Другому. Содержательность же в Боге есть Активность Сознания и только. Именно сознание запускает любую норму чувствования, восприятия, понимания. Приписывание чувствам онтологической самостоятельности в корне ошибочно и чревато всеми теми злоключениями, что показала «человеческая история».

Сознание активно, поскольку граничит-определяет Существование, а не просто отражает Сущее. Рассуждающее о Сущем сознание, есть инертное, усыпленное нуждой о сохранении и продолжении сущего, псевдосознание. Оно всегда обусловлено частными страхами Сущего за свое существование и идет на поводу у разных прихотей, чувств и желаний. Собственно, само Существование и вызывает наибольший страх. Самосуществование (осуществление), самоорганизация и самоотверженная форма Дружелюбия чрезвычайно чудные вещи. То, что по-хоронили люди в себе, но и хранят до срока. До Судного Дня, открывающего двери Сада.

Слово «Желание» на метаязыке бессмертных означает напряжение существования на границах его осознавания. Разве можно сделать «вывод» о «единстве» всех (боги, люди, животные, предметы) в Существовании? Можно. Но такой вывод избыточен и создает основание, где начинает свою историю сознание, только отражающее сущее (называемое «бытием»). Если не делать такого вывода (не входить в комнату тайны), то Существование становится Духом Равенства и Братства всех Свободных и бессмертных душ, представленных друг другу эстетической Формой своего существования, то есть всегда воображающих друг о друге. Воображение как Граница Желания, собственно и есть Бог. Что я желаю? Я желаю воображать желаемое, следуя путем желания желать. Такое Желание есть Любовь. Засвидетельствовав единство существования в единственном Существующем, мы и выражаем тем Существование как Сущность. И, в сущности, эсхатологическое определение тотчас оборачивается Начинанием необыкновенного Действия. Бог творит из Ничего. «Ничего» не отменяет Форму, Образ, Представление, но освидетельствует его и вверяет Суду. Язык Бессмертных метафоричен. И дар речи открывается как Мистерия нетленных тел на путях Транс-формации. Никакого коллективного «прогресса», по сути, инертного процесса… умо-зло-ключения.

Наше СУДИТЬ ДА РЯДИТЬ освобождает нас от закабаления умными выводами и заключениями, от всякого избитого-из-быточного «не судите, да не судимы будете». Суд и Сад. Мы судебная инстанция и наше решение свадебный (=судебный) Наряд Райского Сада Родственных Душ. Если я скажу тебе: Я Птица и ты поверишь мне, то наверняка узнаешь и узришь меня птицу. Если я скажу тебе: Любимая и ты поверишь мне, то наверняка узнаешь в себе Богиню. Так наша Речь открывает нам двери Сада. Наши Рас-Суждения совсем не ищут умозаключить и сделать вывод, но решительно противопоставляют Формы во-ображаемого сущего друг другу и, вот, такие формы готовы при-знать друг друга и, вот мы вошли в райский сад. Мы не судачим о частностях, но судим о возможности С-частья.

Суд есть Судьба, Свобода, Свадьба равноценных богов, рассудительных на целую вечную жизнь. Страстных и странных в неустанном Трепете сущего в себе. Алчущих породниться друг с другом, ибо Свобода отодвинула каждого так далеко друг от друга, что дальше некуда. Просторно богам. Остается только при-ближаться. Право суда начинается в опыте Обожания.

Мне удается выговорить Слово Начальное, как Решение Суда. Так начинается Право-Славие, в стороне от избитых «христов» и их последователей. В стороне от юрисдикции исторических государств и их «законодательств». Выговаривая такое Слово, я заявляю себя Одним из Равных мне Братьев, но и Единственным в своем Роде, а значит Беспристрастным. Мне нет нужды кучковаться с кем-то, чтобы стать кочкой на болоте, но насущно а-социироваться с друзьями, в Русле совместного поиска справедливости.

В судебном рас-следовании надеемся обнаружить и Личность Царственную, Спасительную для своего народа (языка) силою Своего Закона, суть которого в отстранении от всего незначительного. Сила которого в НЕТ. Нет тому, что незначимо. Мы осуждаем царственную Личность, как одинокую, как одиноко и нетолкуемо Слово Закона, но и осаждаем её Требованием быть всегда в сущности своего единственного бытия, а значит быть острием Меча. Меч как Мир. Меч тая о Мире. Царь выявляется в опыте Рас-следования, но когда сталкиваются права личности (их формы-о-правы), тогда первым становится Судья и Слово Правды, уравновешивающее права каждого. Правда всегда говорит ДА. Она и правит Бал и на-правляет жизнь в русло экзистенциального совместного Величия. Так Бог предстает в образе фигуры в одной руке её меч, в другой весы. Меч это Царь. Весы это Судья. И весы эти взвешивают не важность каждого (его массу), но его значимость в эстетическом пространстве раз-ума (светимость, сиятельность) . Царь это предел Неравенства. Правосудие это Равновесие.

Бог это просто Личность. Личность это само сознание. Бог долго играет в Песочнице. Позднее он становится со-здателем более прочных построек. И, наконец, наслушавшись шепота песка, обретает Дар Речи.

П.Р.А.В.О.С.У.Д.И.Е.

Десять букв дека-мероном мироустроения. В опыте судебного расследования выявляется-проясняется ярко обозначается царственная фигура десятизначного Закона, царственное руко-водство его, царственная Личность законодателя. К ней сходятся все нити исполнительной власти. Но власть абсолютно не нужна Судье.

Право судить имеет каждый примиренный с собственной Судьбой, оправленный-обрамленный своей судьбой (Я - суверенное государство, и я чувствую, что мои границы куда более священны, чем границы любой страны) и на-правивший-ся-о-бративший-ся в сторону другого обожаемого судьбоносного Лица. Однако «судить да рядить» может и должен каждый, иначе неизбежно окостенение разума. Быть Судьей (точкой равновесия) и судиться с кем-либо не одно и то же. Судья это реальное существо Веры (воображение) в Права каждого, поэтому он слеп перед лицом фактического неравенства людей, принимая, в то же время, его в со-ображение на путях судебного расследования.

Одинокие люди не знают мотива Справедливости. Даже зная это слово, они используют его, чтобы выразить только исключительно свою озабоченность и нужду. Одна голова хорошо, а вторая лишняя. Одинокие всегда тиранизируют своих ближних. Тирану не нужно Правосудие, ему хватает только собственного Понимания и Воли. Тиран может даже говорит о Любви, но при первой же возможности, он просто поглотит любимого, а затем будет страдать и лить крокодиловы слезы от того что потерял любимое существо или от того, что его «предали».

Именно Тиран создает внешнюю систему юрисдикции в виде: конституционного, гражданского, административного и уголовного «права». Мы изнутри свидетельствуем систему мирового Суда. Вместо первого «права» мы располагаем Исходником Кодекса первого лица государства, где прописаны все «нет» государственного Закона (закон-ченного) и меры наказания. Гражданское право становится единственным, прецедентным (президентным) правом, каждый здесь о-гражден и о-правлен знаками своей суверенности и свободы (может чеканить свою монету, носить оружие, селиться где пожелает). Вместо административного «права» мы имеем неписаные правила игры конкретной общности, её обычаи и традиции. И, наконец, уголовное «право» есть следствие нарушений Закона, отсюда карательная политика (=полиция) государства в отношении к преступникам. Наше Государство совсем не «заботится» о своем народе (налоги, страхование, ремни безопасности, борьба с наркотиками, обеспечение работой, пенсионное обеспечение, социальные льготы…), а просто…не мешает ему жить и дружить, оказывая единственное влияние через правильную Речь. То есть, непрестанно пробуждая в своем народе Правду. Каждое слово, каждая фраза привычного языка оказывается здесь со-пряженной с насущным, но метафорическим вопросом о правильном значении. Сама правильность начинается как опыт (пытка) раздвоения привычных понятий, опыт про-вокации, при-вивки. Не поставив вопроса о Правде, мы уничтожаем Другого, а значит вместо Суда (и райского сада) нас постоянно будет преследовать Возмездие (и ад), за неправильный язык, неправильную жизнь, возмездие в виде болезней, преступности, страданий и горя. Государство призвано обеспечить в каждом правильную про-вокацию личного сознания, во имя общего Рода.

Что предшествует Правосудию? Разрешенный вопрос «стоит ли жить?» Если он разрешен вполне утвердительно, то мы видим со-стоятельное существо жизни. Но все ли человеческие особи состоятельны? К великому сожалению, нет. Вопрос для многих оставлен на произвол биологических влечений, привычных забот дня и не разрешен, не обращен в устойчивую сознательную мотивацию к жизни. Потому область Правосудия, предполагающая со-отнесенность со-стоятельных намерений-притязаний-влечений различных особей остается закрытой, сакральной, герметичной. Вместо неё господствует псевдо-правосудие, фальшивый двойник его. Этот двойник паразитирует на теле человечности, всячески препятствуя самоорганизации каждого в контексте самоорганизации со своими (ближними и родными). Именно он придумывает и «бога» (вместо Рода) и «законы» и «общие ценности» (деньги) и разнообразные институты власти. Парадоксально, но факт: те, кто не решились действительно жить (заложники неорганической материи), отличаются патологическим стремлением к власти над другими людьми.

Состоятельность Особи легко проверяется её отношением к Смерти. Нет нужды создавать «посмертную жизнь», когда ты живешь единственной своей жизнью. Излишней становится теория реинкарнации, излишни картины будущего ада или рая, когда ты целостен, когда Смерть только интегральная Мера индивидуальной (нераздельной) жизни. Такая Мера обеспечивает точность намерений, всегда настоящих, а не отодвинутых в неопределенное будущее. Целостное существо «заражено» страстным интересом к другой стороне жизненной формы, не обусловленной причинными связями Сущего, но являющейся формой свободного Сознания. Вопрос «ради чего?» это вопрос именно свободного сознания. Вполне радио-активный.

Книга Изменений, а не Книга Перемен. Незаметные изменения рождают заметные перемены. В Начале Мысль, затем основание заметности, Слово. И перемена как Действие. Что нас волнует? Никому не заметно. И среди волн волнительности Мысль, как мыс-нос корабля. Он причаливает в Портал Слова.

Где основание Свободной Воли? В индивидуальном мышлении, куда закрыт доступ любому наблюдателю извне. Где Воля свободна, то есть, не обусловлена внешней мотивацией, там я решителен и повелителен. Обычно «свободой» называют возможность выбирать из большого количества внешних вариантов. Слишком уж невероятна необусловленная Свобода как исконная и искомая Особенность существа свободы. Свобода необусловленная есть свобода вполне об-у-словленная правильным словом.

Я волен как особь. В особи Я волен в особенной винительности (=причинности) и повелительности своей. Свободная душа не выбирает, она светит, звучит, действует собою. Вина моя ни перед кем, но в умении слышать свою волю. Вольное существо из всех мотиваций выбирает свободную. Свободный в глазах тех, кто обусловлен, «ничего не делает» или делает всегда что-то «не то».

Именно Воля ответственна за последний выбор. Там где необходимо стать заметным, где необходимо осуществить перемены, где жизнь замечательна.

Воля реализует мышление в Мире. И это есть дело государственной важности. Действительное государство реализует смышленую личность, смышленую общность, расу разумных существ. Вкусив от древа познания, и став как боги, мы или выбираем историю и исчезаем в дурную бесконечность технического прогресса умаленными убогими существами, или выбираем здравый Смысл, вкушая с древа жизни, воссоздавая Государство Мира. Анархию где каждый в законе.

Тем, кто внутренне установочно (set) запрограммирован, необходим спектакль, театр, тусовка, чтобы сбросить установочные напряжения, распрограммироваться. Тому же, кто внутренне свободен (гор), необходима дисциплина мышления. Саму жизнь он проигрывает как театральное действие, а здесь то и необходимы осмысленные правила игры. Древние правила свободных граждан, огражденных гордостью. Эти правила необходимы тем, кто несет в себе закон.

Однако дискомфорт внешних условий побуждает к созданию не внутренней дисциплины мышления, оформляющей жизнь по Правде, а установок на создание комфортного («счастливого») бытия-жития. Пробный камень свободы. Вместо правил увеличивается количество внешних «законов», сковывающих жизнь. Счастье становится недостижимым.

Счастье и Свобода не опыт распрягания, а скорее запрягания (иго) внутреннего понимания формами артикулированного сознавания.

Если Музыка выражает движение корабля мысли среди волн бессознательного с его сновидными миражами, то артикулированное Слово показывает устроение самого корабля мысли, его надежность или убожество.

На прошлое невозможно влиять, но его Настоящее есть Память и её необходимо осмыслить. Почему же необходимо? Потому что Необходимость и есть законченность Мысли. До-думать понятное, обеспеченное памятью, значит прийти к необходимости Слова. Слова заметного, значительного, знатного Существа Слова.

Законная—закон-ченная мысль не позволяет человеку иметь право на свои «телеги», «заморочки», но побуждает быть значительным существом осмысленного Слова и Дела. Слова Славы Мира и Дела Государева. К чему кривляние и ложное оригинальничание. Каждая обезьяна обязана быть без изъяна.

История человеческого общества (приматов) не ведет к увеличению смысла, он всегда качественно (как) формируется исключительно в поле индивидуального понимания. Значимые моменты, разбросанные в миллионах разных книг, написанные в разные времена, с точки зрения смысла ни в чем не превосходят одну книгу, написанную смышленым Человеком. Смысл любого коллективного прогресса вполне укладывается в смысл существования единственного в своем роде существа. Если это не удается, возникают «колпаки» социального, организующего веления, заинтересованного подавлять любую самобытность в угоду социализированному типажу.

Единственное на что способен «прогресс», - построить усложненную иерархию властей, усложненную инфраструктуру внешнего бытия и, соответственно, информационную. Но Личность, воплощающая Смысл Жизни, не зависит от такого прогресса, не обусловлена им, но обусловлена становлением Слова в недрах индивидуальной памяти и понимания.

С точки зрения такого обу-словливания, все множество разных людей и необходимость демократического разделения Смысла между всеми, во имя будущего общего дела, проистекают из множества помещенного в объем внутреннего понимания, памятного. То есть, снаружи нет никакого множества людей. Есть только вы-мышляемый Собеседник.

Пока «человечество» разбирается с множеством, (медицина спасает от смерти, контрацептивы от жизни) Человек сотворяет Человечность Силою Слова. Чело-вечное множество умножается различием по Роду. Чело-веческое, различаясь по Полу и принадлежа к одному Роду, только размножается и слабеет.

Любой предмет, попадая в субъективное поле мышления через воспринимающие органы, тотчас «исчезает», продолжая своё существование, как мыслимая вещь. Если исчезновение не удается, предметное получает «довесок», знак его оценки мыслью. И знак может начать жить самостоятельной жизнью, маскируя неудачу осмысления мира.

Если в Мысли как в Солярисе исчезает предмет, то зачем бояться Смерти. Смерть становится тем, что необходимо осмыслить как реальное исчезновение, как крайний предел мыслимого в мыслящем. Предел как граница воспринимаемого и сознаваемого.

С точки зрения Мысли, Смерть есть самое легкое, невыносимо легкое, в нас пребывающее и делающее нас забавными Животными, сверхчеловеческой породы, забывающими веления животных потребностей, переосмысляющими их.

Как же меняется политика отношений, когда здесь появляется существо мысли? Назовем другую политику метаполитикой. Используем для пояснения два примера. Мы знаем, что современным компьютерам предшествовали аналоговые, "Аналоговая", или "непрерывная", система управления — это такая система, где различные ее состояния задаются различными значениями некоей единой величины, например, напряжения. В дискретных системах напряжение может принимать только два значения: высокое и низкое, ноль и единица, а состояния элементов управляемой системы задаются последовательностью нулей и единиц. Ноль и единица становятся начальным числом (чет) в новой метасистеме. Другой пример: глаз лягушки и глаз человека. Лягушка видит только подвижную мишень. Человек же в состоянии видеть и неподвижные предметы, поскольку сфокусировал дление статического внимания в точку и эту точку активизировал. Человеческий глаз видит, поскольку сам совершает саккадическое, вполне хаотическое движение, сканирующее неподвижный мир. Также существо Слова как бы «приседает» перед объективированным миром, для того чтобы «прыгнуть» на высоту осмысленных отношений. Вбирая в своё Мы все многообразие внешней предметности.

Мышление, настроенное на потребление, не способно к такому прыжку и представляет упорядочивание материи как её усложнение. Усложнение, в котором не действует метасистемный скачок, чревато неизбежными катастрофами. Человеческое физическое тело, не есть ли тот предел, где происходит скачок? Либо же оно становится деградирующей системой, телом заряженным распадом, телом конфликта и раздражения.

Метасистемный переход не отменяет предшествующий опыт, но отстоит от него. Внешне как бы отстает, но по существу опережает. «Любите друг друга ради Счастья другой жизни, по ту сторону этого света».

О сложном и простом. Когда мы полагаем простыми известные вещи, например куча песка, мы не задумываемся о совокупной сложности всех составляющих простого явления. Достаточно простой кажется такая «куча песка» как человеческий мозг,---продукт высокоорганизованной материи, или простое предложение языка. Не такое уж оно и простое. Простое нам в виде данности даётся даром и мы склонны думать, что принимать простые вещи и есть простая мудрость, больше которой только усложненное избыточное «хитромудрствование от лукавого». Но такая простота хуже воровства.

Зачем какой-то метауровень с его метафизическими значениями, когда хватает задач посюсторонних, очевидных, простых, насущных. Может быть это какой-то обходной маневр, скрывающий простые нужды конкретной личности? Человек не может полноценно реализоваться в этом мире, слабак, одним словом, вот он и придумывает какую-то метафизику, чтобы объехать по кривой всех удачливых, цель же имея простую, как у всех---получить вполне понятные дивиденды от жизни.

Отсюда недалеко до формулы «я такой же, как все, со своими заморочками, но с простыми потребностями, как у всех».

То Общее, где мы солидарны по существу дела, превращается при этом в одну из «заморочек», а в «действительности» все объединяются по каким то частным интересам, игнорируя всеобщую Соборную Действительность. Когда общее только Происхождение, принадлежность к Роду Человеческому, тогда Предназначение оборачивается Рознью, Расхождением, индивидуализацией. Всеобщее как Проект, Вымысел, за-мысел представляется всегда недостоверным с точки зрения ресурсов посюстороннего понимания и всяческих частных умений. Вот тут и появляется чиновник, отвечающий за однозначность призвания, тождественного логике происхождения. «Общечеловеческое» как историческая данность, оказывается на руку чиновнику, тому кто душою мертв, кто не в состоянии быть участником Проекта «Человечность».

«Метапереход упрощает систему, после чего она в соответствии со вторым началом начинает разрастаться на новом уровне, то есть опять самопроизвольно усложняться, пока не произойдет следующий метапереход. В результате мир непрерывно пульсирует. Он разрастается и усложняется, потом включается некий механизм упорядочения, сильно упрощает вещи, и потом опять начинает разрастание. Разумеется, этот процесс идет параллельно и независимо по мириадам цепочек событий, из которых состоит наш мир» (А. Лельчук).

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ, древний смысл, смысл деревенской жизни, смысл дерева, что вольно распахнуто к небу, небу других значений. Не смылся ли смысл из нашей жизни? В угоду нужде, выгоде, сиюминутным потребностям. Есть ли на земле Человек в собственном смысле? Да, когда он Один из Двух. Другой наделяет С-мыслом Одного. «З-дравый» значит «вместе-с-другим». Обоюдность обеспечивает ветвление Древа Жизни. Небо проективных значений обеспечивает сходимость ветвей и укоренение на не-бесной Земле.

Не являются ли все идеи произведением одного Мыслителя? Не является ли пространство становления Материи первичным материалом мысли. Мысль всегда мысль, всегда есть «кто», причастное материи, однако материя может быть не причастна мысли и тогда она деградирует в законы термодинамики. Материя всегда материя, всегда «что», однако зараженное таинством «кто» во множестве (хаос, сингулярность)). Материя может показывать себя мысли, но не влиять на неё. Мысль модулирует, управляет материей. Мысль не материальная, но материя мысленная, осмысляемая. Мысль есть такое Одно, которое в первичной материальности, тотчас превращается в множественность миров. Пространство мысли пузырится сингулярностью. Одна Субъективность становится множеством субъектов только в облачении материи. Единый Бог и Множество Богов не противоречивые положения. Множество богов лицезрят друг друга только в материальности облачения, где нет материи, там само множество вымышлено и бог есть Всё как Одно, множество же возможно. Мысль моно-литна и тем является фактором исполнения Желания, но не какого попало, но осмысленного. В сказках про золотую рыбку, все-таки, предлагается подумать о своих трех желаниях, или одном. Но Одно Желание называется Воля к Жизни.

Уметь быть счастливым, веселым, довольным можно, однако учиться быть в отчаянии, унынии, тоске, печали, душевной боли необходимо. Для-ради чего же? Для-ради сознательной жизни. Чем же она лучше несознательной? Только одним: вызывает непреходящий интерес, превосходящий желание физической близости, превосходящий любые страдания и саму смерть. Мысль, превосходящая план любого во-площения (от слова плоское, плохое) ищет осуществления другого рода сближения, вполне осмысленного, рельефного.

Материальный мир создает ментального двойника Мысли, способного рассуждать, выстраивать умозаключения, планировать жизнь, но в отличие от Мысли, не способного со-знавать абсолютное различие монолита мысли, всегда тождественной себе, неисповедимой, управляющей любыми материальными проявлениями и материи с ее относительными и неустойчивыми порядками. Как часто ментальность просто является оправданием деградации более высоких порядков материальной культуры и даже пристраивается к ней как некая «духовная надстройка». Ментальный двойник, даже в облачении разных «духовных» практик, все-таки, есть нечто призрачное, как блуждающие токи оторвавшиеся от родовой основы Абсолюта. Масс-культура, порождаемая им, совершенно бесплодна, абсолютно неинтересна Существо со-знательной жизни более всего страдает от недостачи общения с сознательными существами другого рода. Страдание двойное: настройка на сознательность преграждает развитие отношений только биологических (а как хочется!) и вытекающих из них социальных (речь о сексе и общественных нормах и обязательствах), а также чрезвычайная редкость со-знавательных встреч, со-бытий, со-жительства. Жизнь в разреженном пространстве со-бытия похожа на печальную судьбину Робинзона, который видит множество людей как призрачные недомысленные формы материального развития, как формы своего воображения. Он в вечном ожидании реальных (реал-роял=король) со-бытий, заброшенный на далеком пустынном берегу. Это сродни аутизму, но это не аутизм, но авторитарность мысли, обставленная ката-строфическим контекстом материального проявления.

Чем же слово Мысль привлекательнее слова Бог? Тем что легче подступается к любым вещам, от самых сложных до самых простых, позволяет проблематизировать их существование, более ставит вопрос, нежели утверждает что-либо. Относительно любого действия всегда уместно спросить каков его смысл. Такой вопрос неуместен только среди у-богих, тех что свыклись с набором утвердительных установок и не замечают их убожества. Ставь всегда и везде вопрос о Смысле и очень скоро узнаешь цену своего абсолютного одиночества, собственно уже и не одиночества, но Единственности. Неистощимость в постановке Вопроса, вот твоя действительная Утвердительность.

С чего начинается Язык и Речь человечная? С Различения в Мысли. В материальном существе мысли это выглядит как мутация, Y-мутация первочеловека Протея, Персея, Прометея. Мысль в материальном мире за-являет себя всегда иносказательно, её же дубликат в материи пользуется прямосмысленными значениями и именно тем лукав и соблазнителен своей понятной «прямизной», которая разворачивается как луч объективного времени. Тем заслоняется подлинное время как Предприимчивость Мыслящего. Эта предприимчивость кажется недеятельной, непрактичной, ненужной, никакой. Устная и письменная Речь, в которой мысль никогда не теряет из поля зрения Существо Мысли, для убогих кажется чем-то несущественным, мелким дополнением к «основной» работе. Мыслящий с необходимостью различает в любом однозначном утверждении его иное значение и тем проблематизирует его радикально, отстраняясь от привычных выводов. Есть ли человечество на Земле? Есть, но чело-вечное и чело-увечное. Есть ли жизнь на Земле? Есть, но как жизнемышление, если вне мышления, то жизни нет, а есть имитирующее её умирание. Есть ли Земля? Есть, если есть тот, кто сотворяет её неустанно, иначе вместо Земли, земля как навоз, как природные ресурсы, как среда обитания весьма убогая, падшая, истерически чреватая землетрясениями, наводнениями.

Когда мысль, завершив модулирование материи одного уровня, начинает модулировать высший (дни творения), то время предыдущего уровня как бы останавливается, превратившись в полнографию пространственной выразительности. Такая порнография (=обнаженность) вызывает только эстетический восторг, но не мотивирует основную деятельность. Волевая, этическая составляющая перемещается на высший уровень. По вертикали наивысший уровень представлен человечным существом ставящим вопрос о смерти и бессмертии, в котором и находит себя Мыслящий-Иерарх (пятый день творения). Именно на Вершине мысль побуждает развернуть идею роста по вертикали в гор-и-зонтальном направлении к другому существу мысли (шестой день творения). Если не удается такой разворот, личность застревает в мотивациях Инквизитора (ин-квинта=расследование по пяти измерениям). Большинство людей завязли в мотивах третьего животного уровня, нервно-биологической обусловленности. На четвертом уровне мы видим расу изобретателей, ученых, человека в высочайшем смысле этого слова, расу бесконечно восхищающую нас, но мы не из их числа. Ибо Мы это Я, на пределе своего восприятия-понимания. И-МЫ сотворяем Единство в Личности, направляем к этому единству Именем Единственного. Какое бы единственное слово не похитил я от расы человеческой, оно сразу же превращается в Имя Единственной Мысли. Многие слова человеческие направляем Мы к единственному Призванному, даже если кажется, что обращаемся ко многим. Многое это не разномножественность, размноженность, но одномножество интегральное в Существе его.

Если бы гармоники разных частот не были раз и навсегда отделены друг от друга, нашего мира не существовало бы в его неиссякаемом великолепии. Последующий «день творения» не отвергает предыдущий, он им вос-торжен, видя его закон-ченность, законность. Если колебание это время, то на метауровне предыдущее колебание, его гармоники, как бы («как бы» вполне уместное слово, указывающее на две стороны качествования бытия) застывают, становятся скалой для набегающих волн нового времени.

Смысл кажется, по привычке, чем-то чрезвычайно серьезным, в силу привычной обязанности думать, осмыслять, напрягаться ментально. Праздничное состояние про-метея-про-мыслителя оказывается в заложниках у навязчивых форм рассудка; Прометей прикован к скале и печень (орган ассимиляции, приспособления) клюёт орел. Однако Смышленый=Смешливый, праздничный и радостный за пределами всех видов психобиологических страданий, он не подвластен им, хотя и страдает не менее других людей, а пожалуй вдвойне, но поскольку двужильный (=амби), выдерживает и не сдается. Прежде всего, в Языке своем, смышленый определяется как существо Радости, даже если по факту страдает неимоверно. И здесь нет лукавства заклинателей изображающих хорошую мину при плохой игре.

Когда Ум (умения) наполняется мыслью он точен, отточен, источен, медоточив в сотворении самого Умельца (ум на лице). Такой ум назовем От-личным. Только как мыслящее существо человек неповторим, самобытен, свободен, отличен от других по-существу. Отличник. Когда нет ума, но есть точность мы видим Зануду, его точность не ис-точечна. Когда видим разные умения, замечаем Ученых которым не достает точности в состыковывании с монолитом Мысли. Неточность порождает огромное количество внешних специализаций. Если в жизни человека хотя бы раз произошла «состыковка» с Мыслью, он обретает абсолютную уверенность в себе и становится совершенно великодушным существом, перестает искать внешнюю новизну, экзотику, скорее непрестанно восхищается привычными фактами (=сделанное) за их устойчивость во времени, мирность. Когда я принимаю себя как факт и верю, что по факту я неизменная величина, независимая от времени, только тогда Я в Вы начинаю действительно моделировать материю на метауровне. Вера превосходит внешние изменения биологического носителя моего Я.

Мысль представляется настолько общим, абстрактным планом для людей озабоченных посюсторонними проблемами, что её абсолютная логика остается невостребованной, подменяется силлогистикой вполне практичной, планирующей множество целей, априори полагающей цельного субъекта. Но цельный субъект не продуцирует внешние частные цели, но идет «туда, не знаю куда», именно сознавая цельность в Себе.

Под общим Развитием я понимаю вовсе не "просвещение". Множество людей сейчас как раз слишком просвещены. Для них развитием было бы прекращение просвещения и стимулирование любви, доверия, достоинства и чести. Узкого, а не широкого «просвещенного» смысла. Смысл не Свет (исходная материальность), но скорее Ночь и темнота, но здесь и таится Правитель Мира.

Существо метауровня (амби) посылает людям (=растущие) приказ, задачу особого рода, но чтобы услышать и озадачить-ся, необходимо, как минимум располагать внутренним ком-пасом, направлением внимания, верным и устойчивым.

"Какой-то евпаторийский раввин, к которому многие ходили судиться, всегда говорил (грустно и нежно) и спорщикам и свидетелям: И ты неправ, и он неправ, и они неправы. Идите с Богом". Это у Бунина. Лучшее изображение острия правящей мысли, где нет управляющего фактора ни слева, ни справа, ни спереди, ни сзади, ни вверху, ни внизу, ни внутри, ни снаружи; но в точке пустоты, про-точивающей проход в материальность и уравновешивающей её.

Если Мысль Различает и сознает себя и свое отличие от материи, то именно она основа Порядка, в отличие от материальных систем, всегда распадающихся при отсутствии связи с мыслью или длящих себя в дурную бесконечность родового воспроизводства индивидов. Материя не различает себя с мыслью, для неё мысль это вид материи. Материя одноглаза.

Вопрос о смысле раскрывается трояко: количественно—Кто и Кому, качественно—Как. Всяческие Что, Где, Когда относятся к объективным обстоятельствам смысла. Когда мы получаем какую-либо информацию, она становится осмысленной только при уточнении: кто её произвел, кому же она адресована и каким образом оформлена, проартикулирована. Вопрос Кто не может быть выражением коллективного сознания, он всегда остро (как нос корабля) индивидуален. Также не может быть множественного Кому, любое множество возникает только в области немысленного, бессознательного, материального. Кто и Кому единственное действительное Число С-мысла, все остальные «количества» только статистика материи, её бесконечная делимость. Когда мы говорим о множестве миров, о множестве людей, апеллируем к ним, это выражает не смысловую сторону дела, конечно, значимую, но не имеющую собственного смысла.

Внутренняя структура Числа смысла складывается двойной квинтэссенцией (2х5) значимых моментов. Кто-в-себе это прежде всего: А.— Различение, абстрагирование от любой материальности, абсолютизация собственного актуального начала, внутренняя артикуляция, отрицание своей материальности; У.—Способность Повторять себя, быть причиной себя (виной) и последним следствием (волей); О.—Тождество с собой, полнота определенности, организованности, односмысленности; Э.—Эволюционный потенциал, вследствие эквивалентности, соотнесенности собственных полярных моментов; Ы.—Высший смысл силы жизни в Кто, в его вечном Возвращении к Себе через открытость, выход к Кому, парадоксальное самоотверженное Возвращение в способности Вы-мысливать Другого и узнавать в нем Себя-Другого.

Мысль обнаруживает себя в опыте сознавания зрительного восприятия. Сознание сгущает свет до звучности. Мысль по с-мыслу находит себя в членораздельном Слове. Сгущение звучания ведет к формированию осмысленной Деятельности тела, умному поведению. Мысль при этом мышечна. В теле эти три ступени проявляются в сознавании осязательного восприятия, обонятельного и вкусового. Звучность нашего Глагола и есть смысловой зазор мысле-действия. Как обоняние можно назвать смысловой истиной действующего тела. В первом случае мы живем в первотеле мысли, виртуальном. Во втором случае, в плотном теле.

В зазоре зрительного и моторно-телесного возникает возможность самоценно говорить по-смыслу, не обуславливая разговор следующими за ним делами или предшествующими представлениями памяти. В смысловом Глаголе мысль возвращается к себе, человек как бы развоплощается, но при этом его Тело, переставая быть плотным—плотью—превращается в нетленное тело Души самобытной, светлое. Погружаясь в гастрономически-сексуально-обонятельный зазор, мы вкушаем материальность, но и являемся её заложниками. Протягивая руки, чтобы взять-осязать какой-либо предмет, уже наша психо-биологическая материя забирает нас в себя. Мы ис-требляемы, если умеем реализовывать только материальные нужды.

В теле физическом орган зрения и прозрения заменяется физическим органом видения. Зрительный образ—виртуальный—подменяется тяжеловесным образом своднически понятным из сведений памяти и из осязательного ведения плотного тела. Подмена обычно не замечается. В виртуальном Образе обитает Мысль и она ищет быть причастной материалу материи и является управляющей любой материальностью (явь-правь); в «реальном» же предмете материальность ищет быть фактом самим по себе. Инертность материи порождает «светопреставление». На психическом плане инертность порождается страхом.

Только материальное существо может все видеть, но жить не зря, с вы-годой, формируя исключительно механизмы самосохранения. Осмысленное существо живет зря-про-зрительно и тем у-годно себе и другому разумному существу. Ненасытность сексуального вожделения здесь превращается в жажду осмысленного со-общения, высокочастотного.

Когда Говорящий находится в зазоре-промеж-жути вы-мышленного и за-матеревшего, его находит С-мысл, утверждается в нем как веяние святого духа на-мерения-в-ре-мерения.

Промеж-жуть радикально отлична от любой центристской позиции, хотя и та и другая апеллируют к троице ключевых значений. Это абсолютно разные троицы. В первой пол-ярные значения противостоят как вирту-альное и ре-альное и потому не нуждаются ни в каком опосредующем их значении, здесь то и находится, невыносимая для второй троицы нео-определенность, бис-конечность, амби-валентность. Вторая троица всегда ищет снять противостояние полюсов в какое-либо «единство», «синтез», противоположные значения здесь всегда имманентны, находятся на панели «общего основания», принадлежат одному роду. В реальности этой троицы и мужчины и женщины принадлежат к роду «человеческому», а не к своему собственному. И только Язык поселившийся в зазоре промеж-жути обнаруживает действительность мужского и женского родов и Чело-вечность как проект вечной жизни.

Политики и психологи, физики и антропологи, все пытаются привязать меня к роду человеческому, поставить меня на место, воспитать, образовать, научить, просветить, дать работу, осчастливить всякими подачками. Но я, существо О-краин, существо Кроноса и Медузы Гор-гоны, с-кромно-тихо уворачиваюсь от их приглашений, от их А-финеса, от их соблазнительной Троицы.

«Метафизика, оперирующая оголенными парами понятий, вынуждена вводить некую космическую правовую норму, уравнивающую в правах силы полюсов и периоды действия оппозиционных понятий. Постметафизика помещает меня в середину пространства между полюсами. Но это не прекраснодушное "между" Бубера, не любовная беседа с "другим", который в принципе непроницаем, а это технология получения смысла, прием, отражающий структуру мира в той степени, в какой он, этот прием, эффективен. И я вижу при этом не контраст, а излучение вещей в этом поле. Сдвиг из центра зазора искривляет силовые линии и искажает смысл… Когда мы работаем на противоречии, то не должны верить правилу логики о признаке неистинности, якобы тестируемым обнаружением самого противоречия. В работе мы опираемся на противоречие, получаем пружину своей азартной и изысканной активности» (Буряк А.А.).

Чтобы получить смысл из монополии понятных-помятых-памятных значений, необходимо об-нулить их содержательный прежний «смысл» (об=вода, промыть чистой водой со-вести), каким бы важным он ни казался, превратить его в пустой звук-знак, далее наполняемый всегда славным смыслом (право—славь), всегда ново-явленным.

Отжившие свой век идеи, могут стать мощными генераторами новых идей, если найти им активную "пару". И этот механизм оживления архива показывает, что время не примиряет взгляды, что споры не могут быть объявлены оконченными и что дальнейшее движение мысли не отменяет прошлых идей, просто форма развития мыслей идет не из мыслей, а из их противостояния в зазорах. Не мысль рождает мысль, а поляризация мыслей. Живут не различные формы мудрости, а их отношения между собой. Должна быть стратегия форм.    Развитие идей не имеет успеха в форме ортодоксии или ревизии. Только в форме поляризации.

В зазоре полярных значения я всегда двояко зорок, различая себя как означающего в промежути значащего и означаемого. В зазоре знания-значимого, находя любому значимому обстоятельству актуальную пару, толкующему его значение, я нахожу действительное своё про-при-пре-существление. Иначе же я всего лиш-ь становлюсь знатоком-ведьмаком значимой, но не абсолютной области существования. Правовед есть худшая подмена Праведника, ибо он наживается на умении обживать значимую область правовых норм, всегда антикварных для праведника. Также и политик, психолог, педагог застревают на поле значимого, не умея открыть себя-означающего, в зазоре полярных значений существо Со-бытия.

Читая лексическое предложение по-слогам, по-словам, где каждый последующий значимый момент находится в полярной оппозиции предыдущему, мы находим и осмысленное Предложение обращенное к противостоящему нам Другу. Иначе мы норовим саму промеж-жуть Дружбы обратить в приятельство, как форму использования Другого под себя и свои нужды.

Язычество возникло из-за Зора на Натуральность, тем породив разных духов, весьма значимых, а следовательно вызывающих разные эмоции. Христианство возникло из-за Зора на язычество, отменяя значимость духов, вместо них создавая виртуальные персонажи, вызывающие глубокие чувства среди верующих в них. Мировое Государство мы прозреваем из-за Зора на христианство, обнуляя его виртуальные персонажи и обращаясь к виртуальности реальных персонажей, мировых Личностей. Зазор не снимает исходное противостояние значимых полярностей, создавая историческое становление, историческую диалектику, но вы-з-воляет новые формы означающего, тем обращая линейность исторического времени в пунктир со-бытий.

Смерть Христа как искупление людей, разве не есть об-нуление его значимости и Воскресение в Сознании того, кого я называю Государь, в существе способном к другому роду противостояния, дружелюбного с другими. Мировое Государство отнюдь не возврат к язычеству с его «духами» (деньги, информация, права и обязанности, социальные идентификаторы), но преодоление любой формы «государственности» с её институтами власти и прямого насилия над гражданами.

И бог и дьявол теряют свою значимую диалектику попадая в анал-лектику, выясняющую смысл со-бытия встречи двух конкретных людей, один из которых, пре-зирая свою конкретность, модулирует конкретное состояние другого исходя из метафорических значений неуспокоенного-неустойчиво-неустанного в себе смысла, тем побуждая жить Рефлектикой и Ритмом Равных. В ал-гор-рит-тме силы вечной жизни.

Предприимчивость и бис-конечная щедрость зазора, в то же время, не позволяет никому, никакой единичности встать в за-зор, здесь нет даже «пустого» пространства, не говоря уж о волоске. Сквозь такое «игольное ушко» проходит только само игольное ушко. Никакого «святого духа», который за собой протаскивает всех верблюдов языческого мировосприятия.

Отчетливое функциональное разделение мозга (мосх-четвертый сын ноя, отсюда мозг, москва) позволяет раз-меститься в за-зоре. Но раз-мещается здесь «сверхчеловек», то есть, Чело-вечность как разумная Раса.

«Сверхчеловечек» появляется как запредельное законному понятию человеческого. Но что запредельно Закону? К счастью мы располагаем инстанцией которая законно функционируя, всё же осуществляет себя по ту сторону закона, это инстанция Правовых знаний, судебная инстанция Право-словия. Законным институциям конечно выгодно иметь при себе законное правоведение, культивировать некие «права человека» вкупе с законными обязанностями. Также выгодно иметь рядом «православие», которое не лезет в дела светской власти и своими способами готовит к «духовной жизни». Попробуй только священник, отвлекшись от культа молитв, икон, религиозного церемониала, подступиться к реальным правовым отношениям между людьми, ему тотчас укажут на место. Всего одной фразой: «не судите, да не судимы будете».

 

И вот я спрашиваю: А судьи кто? А судьи кому? А как они судят? И тем становлюсь чрезвычайно неудобным законнику—фарисею, он не может поставить меня на моё место, поскольку я апеллирую к точке зазора, к точке справедливости, точке суда мирового. Именно здесь рождается правильный Язык, Речь, правильное Слово. Суд ведь не односторонность обвинения, но, прежде всего равновесие мирских притязаний и, именно мировой суд утверждает истца и ответчика не в виде одиозных однозначных фигур, но двусторонних, реально-виртуальных мировых личностей участвующих в Со-бытии при-мирения.

Верховный Суд обновляет косную «государственность», отменяет дурман право-слабия, укрепляет личную двузначную состоятельность в каждом гражданине, свободу, честь и достоинство полагая как необходимое условие с-праве-длительного общества, выдвигает на место Законодателя образцовую Личность царя, лично ответственную за форму Закона. Суд(ья) показывает место Закон(ник)у, но не Закон Суду. И это место—Окраина. Закон обозначает контур для складывающейся общности, Свободу понимая как общность Своих. Закон в здоровом сообществе всегда состоит из предельно минимального количества положений, в которых говорится об абсолютно недопустимых для данного сообщества поступках. Закон это, прежде всего табу. И потому законное слово не подлежит толкованию, тем более, не сопровождается подзаконными актами, которые говорят лишь о незакон-ченности, недодуманности, незаконности закона.

Прав-да, совсем не является фактическим местом занимаемым конкретной личностью, но, скорее направлением её с-мещения к межличностному зазору, где каждый обретает мотив быть вполне о-правленным перед другим. Именно в точности зазора активизируется время действия, время со-бытия, время реальных и правильных субъективных инициатив.

Когда закон стремится быть в центре, подталкивать гражданские инициативы, он ведет к окончательному блокированию их, засилию силовыми органами «законной власти», учетчиками, надзирателями, контролерами, что ведет к социальному ступору. Такой закон идет от Зевса с его олимпийцами, с его неугомонной А-финой(не финальной, не законченной), с его Персеем, озабоченным спасением Андромеды (народа), с его Апполоном, опаляющим и губящим любую суверенную инициативу.

Если вернуться во время Кроноса (корона о-краин), то можно разглядеть истинную Правду, которая полагаясь на законченный, финальный статус Закона—мудрость Медузы Горгоны, останавливающей любую подвижность своим взглядом—правит мировое согласие суверенных (северных) личностей, народов. Не Афина наше божество и не богородичные иконы соблазняющие в «духовное» бытиё-житиё, но Медуза Горгона, знающая меру Закона и правление гордых, огненных жителей другой земли и другого неба. Закон необходимо утверждать как незыблемость на века и тогда только Правда жизни действует, сотворяет действительное бытие. Се верно.

На первый взгляд, кажется совершенно нелепым полагать судебную инстанцию действительным Творчеством. Мы настолько увязли в понимании творчества как индивидуального акта, пусть этот индивид сам бог, что и помыслить не можем творчество как Судь-бу, со-единяющую нас в цельности осмысленного абсолюта, цельности солидарного со-творчества, по существу-дела, цельности поли-теизма. Корона Кроноса (Сатурна, Стрибога) напоминает о правильном творении жизни. Судья это не лицо подготовленное и назначенное какой-либо законодательной инстанцией, но лицо призванное исключительно сторонами истца и ответчика и в силу этого, лицо бис-пристрастное, двужильное, порождающее свет мира. Судья, который не выравнивает прецеденты разных сторон, но ищет подвести их под мо-на-стырность закона, с его унифицированными типажами, собственно и не судья, но одна из симуляций законотворческих инициатив. Симулякр.

Когда доминирует законоведение, судебное решение представляется в виде законченного результата. Когда же закон, как законченная система запретов, перестает «подправлять себя», только тогда судебное правление не останавливается на санкционированном законом решении, но непрестанно вершит правление, направляя живущих в правильное русло, побуждая выступать друг перед другом в оправленной форме, выравнивая истца и ответчика до равновесия ответственных истцов, взыскующих истинных отношений, справедливости.

 

Закон, что не дружит с Правом, всех загоняет в жертвенный загон единопонимания, где и формуются типажи на конвейере СМИ, закованные в социализированный и специализированный механизм самосохранения, подменяющий живой инстинкт самосохранения всегда сопряженный с инстинктом риска живого вымысла, всегда строго индивидуального.

А-финный закон, чтобы замаскировать собственную агрессию, воинственность (Афина-паллада), ведет всегда борьбу с агрессивными личностями, укрощает их во славу законного мира. Конституции декларируют запрет разжигания войн и все для того, чтобы вести свою легальную войну, якобы защищающую мир. В конечном итоге, в день последнего Суда, все последователи а-финного закона заканчивают самоуничтожением, не заметив той огибающей о-правы, что направляет легальную агрессию на самую себя. Агрессия и Война как оправленные категории отнюдь не нарушают статус (стать-статью) Закона, но исполняют его по правде, то есть в судебной системе взаимных воинственных побуждений, притязаний. «Не мир, но меч»=мир как меч.

В гипертрофированно защищаемом законом социальном пространстве становиться невозможно дышать, невозможно шагу ступить, чтобы не столкнуться с представителями законной власти, с их абсолютно ненужной никому бюрократией, насилием, которые размножаются как метастазы раковой опухоли на теле гражданского общества, законное ядро которого вообще-то свободный гражданин, его честь и достоинство.

Общество потерявшее гражданскую состоятельность уже мертво, его псевдограждане большую половину времени тратят на оформление своего легального существования и «прав» собственника, остальное же посвящают бессмысленной специализированной деятельности разбавленной убогими «развлечениями». Туристы, потерявшие свою воинственную составляющую первопроходцев (тур), становятся выхолощенным племенем ротозеев, совершенно безучастными к судьбе тех земель на которые они приходят. Им не нужно обживать новые земли, они словно спутники кружатся на околоземной орбите, не сумев освоить правду даже собственной исконной земли.

---------------------------------------------------------------------------------------------------

Сверх всякой меры окруженные защитой информационной, медицинской, политической, экономической, педагогической, церковной, не сталкиваемся ли мы при этом с чудовищной патологией, свер-хуя-звляемостью со стороны Другого. Нас в бешенство приводит любой совет, наставление, поучение, идущее со стороны авторитарной силы другого. И это бешенство разрушает нас изнутри. Авторитет закона настолько абсолютен, что он не терпит никакого дополнения в виде законности какой-то конкретной личности, со всеми её суверенными побуждениями. Закон требует всеобщего мира и взаимозаменяемости граждан. Но это неправильный закон. Мы же ГОР ГОНЦЫ правим дело мировой войны, сокращаем Закон, усиливаем Правду. Закон отвечающий только за имманентную полноту мира, его однозначное понимание, сводит всех на одной панели нескончаемого раздора. Правда же судит иначе, любое столкновение рассуживая как толкование разнородных начал, сужая каждое до его закон-ченного смысла. В законной диалектике свету противостоит тьма, в правильной же диалектике свету противостоит звук, они разного рода, глазу противостоит глас. И такое противостояние есть сочетание, а не раздор и противоречие. По высшему счету существу мысли противостоит существо материальное и сочетать их есть дело Верховного Суда и истинного Правословия.

Оправление-обрамление каждого, подменяемое законным оформлением кол-лективного, оборачивается истреблением людей, как потенциальных богов и превращением их в жертвенных овец, включая и личности самих законодателей, стыдливо прячущимихся за коллегиальными решениями.

«Вполне логично, что СПИД и рак стали прототипами нашей современной патологии и всевозможных убийственных вирусов. Когда мы доверяем свое тело одновременно протезам-заменителям и генетическим фантазиям, происходит нарушение систем защиты нашего организма. Это фрактальное тело, предназначенное для расширения своих собственных внешних функций, в то же время обречено на внутреннюю редукцию собственных клеток. Оно метастазирует: внутренние биологические метастазы симметричны внешним, каковыми являются протезы-заменители, сети, ответвления. По мере развития вируса ваши собственные антитела разрушают ваш организм. Эта лейкемия живого существа съедает его собственную защиту, и потому нет больше угроз, нет бедствий. Абсолютная профилактика убийственна. Медицина не поняла этого, она трактует рак и СПИД как обычные болезни, тогда как эти заболевания рождены триумфом профилактики, и медицины, исчезновением болезней, ликвидацией патогенных форм …. Подобно тому, как человек, задуманный как осязательный механизм, становится объектом вирусных болезней, логические сети становятся мишенью электронных вирусов. Здесь также нет ни профилактики, ни эффективной терапии; метастазы захватывают всю сеть, лишенные символов машинные языки оказывают вирусам не больше сопротивления, чем лишенные символов тела. Исход аварий, традиционных несчастных случаев зависели от доброй старой медицины, способной восстанавливать; внезапные срывы и аномалии, неожиданное "предательство" антител неизлечимы. Мы умели лечить болезни, имеющие форму, но мы остаемся беззащитными перед патологией формулы. Повсеместно жертвуя естественным равновесием форм в пользу искусственного совпадения кода и формулы, мы рискуем вызвать куда более значительный беспорядок, нестабильность, не имеющую прецедента. Создав телесную оболочку и язык для искусственных систем, предназначенных для искусственного интеллекта, мы приговорили их не только к искусственной глупости, но и ко всякого рода вирусным искажениям, порожденным этой беспомощной искусственностью…..мы должны задать себе вопрос: чему противостоит рак, не сопротивляется ли он еще худшей перспективе - тотальной гегемонии генетического кода? Чему противостоит СПИД, не более ли ужасающей вероятности сексуальной эпидемии, всеобщей сексуальной скученности? Та же проблема и с наркотиками; отложим в сторону драматизацию и спросим себя: от чего нас защищают наркотики? Какую увертку представляют они перед лицом еще худшего зла - умственного отупения, нормативного обобществления, универсальной запрограммированности? То же можно сказать и о терроризме: это вторичное, вызывающее реакцию насилие, возможно, защищает нас от эпидемии согласия, от политической лейкемии и упадка, которые продолжают углубляться, а также от невидимого, но очевидного влияния Государства. Все вещи двойственны, все имеет оборотную сторону. В конце концов именно благодаря неврозам человек оказывается надежно защищен от безумия. В этом смысле СПИД не есть наказание, ниспосланное Небом; возможно, напротив, это защитное действие, направленное на предотвращение риска всеобщей скученности, тотальной утраты подлинности в процессе размножения и ускоренного роста сетей» (Ж. Бодрийяр. Прозрачность зла).

Такое, на первый взгляд, незаконное предприятие как проповедь сексуальных и прочих «свобод» (к примеру практика Ошо), на поверку оказывается вполне выгодным а-финному закону, уже тем что он полагает бесконечно расширять панель на которой циркулируют эти «свободы», не ставя никакой принципиальной границы тому же сексуальному влечению, по ту сторону которой оно становится иной породы. Частные меры ограничивающие сексуальный произвол и насилие оказываются фиговыми листьями прикрывающими сексуальную «свободу» «законодателей».

А-финес ищет пластилинового человечка мнений, свободного от стальной несгибаемости человека с законченной точкой зрения. Из пластилинового существа можно лепить идеальных «граждан», неукоснительно соблюдающих закон, который настолько могущественен—«положено юпитеру»,--что позволяет себе непрестанно нарушать свой незыблемый статус, расширяя его в дурную бесконечность разнообразием письменно фиксированных постановлений по самому ничтожному поводу, якобы тем защищая граждан.

Когда самобытная энергия (=деятельность) загнана законом вовнутрь, то эта «внутренняя энергия (Неприятие, отторжение, аллергия), которая заняла место негативизма и возмущения, вызванного несогласием, порождает наиболее необычные явления нашего времени: вирусные патологии, терроризм, наркоманию, преступность и даже те явления, которые принято считать позитивными, - культ успеха и коллективную истерию производства - явления, гораздо более походящие на принуждение избавиться от чего-то, нежели на побуждение создать что бы то ни было. Сегодня мы в большей мере идем к изгнанию и отталкиванию, чем к побуждению в собственном смысле слова. Сами природные катастрофы кажутся некоей разновидностью аллергии, отторжения природой операционного воздействия со стороны рода человеческого» (Ж. Бодрийяр).

Декларация права на жизнь, права на труд и т. д. выглядит совершенно идиотической для любого, кто не потерял здравого смысла. Разве необходимо декларировать, вводить в однозначную лексическую формулировку (дура лекс…) то, что полярно по своей природе.

"Право на жизнь" заставляет трепетать все набожные души до того момента, пока из него не выводят логически право на смерть, после чего его абсурдность становится очевидной. Потому что смерть, как и жизнь, есть судьба, фатальность (счастливая или несчастная), но отнюдь не право.Почему бы не потребовать "права" быть мужчиной или женщиной? Или же Львом, Водолеем или Раком? Но что значит быть мужчиной или женщиной, если на то существует право? Очаровательно то, что жизнь поставила вас по ту или другую сторону, а играть предстоит вам самим. И разрушать это правило символической игры не имеет никакого смысла. Я могу потребовать права ходить шахматным конем по прямой, но какой в этом смысл? Права такого рода просто нелепы.

По жестокой иронии мы дожили до права на труд. До права на безработицу! До права на забастовку! Никто уже даже не замечает сюрреалистического юмора таких вещей» (Ж, Бодрийяр).

Право неизбежно приобретает пагубную кривизну, в соответствии с которой, если нечто само собой разумеется, то всякое право становится излишним, но если в отношении той или иной вещи возникает необходимость установления права, то это означает, что сама эта вещь приближается к своей гибели. Так, право на воду, воздух, пространство "скрепляет подписью" быстрое исчезновение всех этих элементов. Право на ответ указывает на отсутствие диалога и т. д.

Таким образом всё, что опосредует межличностное правоведение, как «право на что-то», тотчас создаёт зону отчуждения меж личностями, как и гибель того, на что полагают свои права.

Право на то, чтобы быть человеком, уничтожает и самого человека. Единственное Право, вполне оправданное, обратиться к рассуждению, к точности судебной инстанции, всегда бис-страстной. Такое право становится правдой обращения, истиной правдой. Точный Суд призван, обвиняя обе стороны (неравновесие истца и ответчика), оправдать обе стороны, выправив их как ответственных лиц перед лицом судьи.

Идеология Право-словия не является идеологией прав человека, но идеологией Верховного Суда, как исключительного рода деятельности по выравниванию взаимных притязаний. Здесь нет необходимости отстаивать свои права, но есть необходимость быть собой, ибо только тогда возможно равновесие между о-собями, действительно отличными друг от друга. Различение прав разных людей, включение права в игру различений является только бессмысленной игрой выхолощенной ментальности. Система Различения только маскирует радикальное Отличие Другого, пытается встроить его в матрицу своих различений. Лучшее, что может вызвать такая игра, здоровый смех.

Когда же становится актуальным Суд и Права, Правила, Правда, Справедливость? По видимости, кажется это востребовано повсеместно, однако, по существу дела, Право есть начало и основа отношения с радикально Чужим, Другим. Только в присутствии Чужого уместно быть не только оправленным Собой, но и поддерживать направление обращения к другому и править своё Предложение вкупе с ответом другого. От Чужого требуется только одно, либо пройти мимо, правя свою дорогу к чему-то своему, либо включиться в правила обращения. Сама членораздельность речи есть, прежде всего смысловая законченность значимого элемента, как элемента права, одна сторона которого представительствует некое законное понимание одного, другая же пустозначима и открыта для приятия значимого элемента со стороны другого, где, собственно, и происходит непрестанная корреляция со-общения. Если законное вполне однозначно, то правильное всегда двусторонне, амбивалентно, терминально. Чур меня! Говорят при встрече с Чужим, чудом, чудовищем. Тем собственно выставляя перед ним правильный знак. Чур это пограничный, межевой знак (=терм). Чур меня тебе.

Именно четкость о-черт-ания границы позволяет править отношение с Чужим. Любая попытка вовлечь его в закономерности своего понимания, свой единственный мир, обречена на неуспех. Чужой абсолютно непримирим, он может быть только причастен, будучи оправленным в собственном мире. Такая причастность выстраивает ячеистое (улей) мироздание, квантует кажущееся однородным пространство со-бытия.

«Закон являет собой как раз универсальный принцип понимания, отлаженную и упорядоченную игру различий, рациональность нравственную, политическую и экономическую. Здесь же мы имеем дело с правилом, и, как всякое правило, оно таит в себе произвольное предназначение. Возьмем, к примеру, языки, которые совершенно нетерпимы друг к другу. Языки - явление предопределенное: каждый - своим правилом, своим самоуправлением, своей беспощадной логикой. Каждый подчиняется закону коммуникации и обмена, но одновременно - некоей внутренней нерушимой связи и, как языки, они всегда были и навсегда останутся непереводимыми с одного на другой. И звучат они так "красиво" потому, что остаются чужими друг для друга» (Ж. Бодрийяр).

Неотвратимость Закона и неотвратимость Правил отличаются как отличается понятие и термин. Термин не может стать однозначным понятием, он всегда диполь. Неотвратимость этого диполя, как волшебной палочки проявляется в том, что он пара-лизует, останавливает любое движение законного, финализирует его, актуальным акцентом при этом становится правовой, именно он правит отношения между чужими, обеспечивая их чудесность друг перед другом, их Дружбу.

Правовое Государство делает ставку не на законосообразное пространство гражданского Мира, но на квантованное (сингулярное) пространство гражданского Содружества. Одно заявляет себя как «Единая Россия», другое как «Соборная Русь». И Соборная Русь абсолютно чужеродна Единой России.

«Проблема Другого в этом фатальном пространстве - это проблема гостеприимства.

Здесь значимость двойственная, ритуальная, драматическая. Кого принимать, как принимать, по каким правилам? Так, наша жизнь состоит в том, чтобы принимать гостей и самим ходить в гости (а не в том, чтобы знакомиться и узнавать друг друга). Этой символической значимости недостает нам в общении - мы больше не передаем и не принимаем сообщения, мы лишь расшифровываем их. Сообщения просачиваются, но люди не обмениваются ими друг с другом. Просачивается лишь абстрактная сторона смысла, производя короткое замыкание в цепи двойственной значимости.

Другой - это гость. Не тот, который равноправен с нами и несет в себе различия, но гость чуждый, пришедший извне. И он, с присущей ему чужеродностью, должен быть изгнан. Но начиная с того момента, как он переступает порог моего дома, согласно правилам, его жизнь становится более драгоценной, чем моя. Во всей символической вселенной нет такого отличия, которое могло бы оказаться в ситуации, несхожей с этой. Ни животные, ни боги, ни мертвые не есть Другой. Их поглощает один и тот же цикл. Вне всего этого вы просто не существуете.

Все другие культуры чрезвычайно гостеприимны, они обладают фантастической возможностью абсорбции. В то время, как мы колеблемся между жертвой и тенью Другого, между чистым хищничеством и идеальной признательностью, другие культуры сохраняют возможность заново вернуть в оборот то, что приходит к ним извне, в том числе и из нашей западной культуры, пользуясь при этом своими собственными правилами игры. Они совершают это мгновенно или в течение достаточно длительного времени без всякой угрозы для собственного свода правил или фундамента своей культуры. Именно потому, что они не живут иллюзией универсального закона, они не так неустойчивы, как мы, которые постоянно озабочены внедрением закона и тем, чтобы распоряжаться собой и своими действиями, вкусами и наслаждениями. Варварские культуры не утруждают себя подобной претенциозностью. Быть самим собой лишено всякого смысла, ибо все исходит от Другого. Ничто не является самим собой и не имеет основания быть таковым».

Вот еще уникальное высказывание Бодрийяра: «Каннибализм всегда является высшей формой связи с Другим; к разновидностям такой связи относится и любовь как форма радикального гостеприимства». С точки зрения понимания это абсолютный, какой-то криминалистический бред, но с точки зрения терминального разумения, здесь говорится о символическом обмене с Другим. Радикальное гостеприимство аборигенов, будь то индейцы встретившие конкистадоров и даже поплатившиеся своими жизнями, или японцев, открывших двери техническому прогрессу, или китайцев отдававших в жены «северным варварам» своих принцесс, есть форма сохранения своей абсолютной самобытности, и правильного её ращения в опыте фатального участия Другого. Фатальность эта радикально отлична от любого психологизма, политической рациональности, экономической целесообразности.

Любой расизм, нацизм, коммунизм, капитализм пожирается тотальным гостеприимством Другого, именно потому что Другой не защищает свое содержание, невозможное, недоступное своё содержание, но граничит его, и очаровывает, совращает, интригует, заманивает терминальным стилем. Интрига свершается в опыте проваливания в черное фатальное измерение Другого, где происходит тотальная трансформация всего, что было очевидным, ясным, законным, понятным. Любая центрированная на себе общность терпит неизбежное по-ражение, будь то личность, народ, человечество, раса.

Правовой термин в котором налаживаются отношения с Другим можно обозначить двумя понятиями, одно из которых роковое, собственно уже и не понятие, но знак обращения к наружному пространству, фатальность которого обеспечена активностью Другого, «незаконного». Судьба и Рок. Судьба показывает наши накопления, нашу причинность и наши намерения, Рок обозначает то, что абсолютно неподвластно нашему пониманию. И оно рядом и с ним необходимо ладить. Любое неправильное отношение с роковым случаем может стать жесточайшим испытанием. Недаром рак и рок сходны по звучанию.

Если смерть представляется «естественным» краем жизни и с ней как-то смиряются, то Другой это двойная смерть, это роковой случай отстранения смерти и постановки на место её активного фактора, что продолжает нас испытывать за порогом смерти. От Другого даже Смерть не спасает. Все религии красочно расписывают то, что ожидает человека после смерти, рай и ад, тем отодвигая в посмертное неизбежный опыт взаимодействия с Другим, который здесь рядом и сейчас, возможно внутри собственного организма. Никакая рациональная борьба с раком не спасает от него, спасает только тотальное гостеприимство, превосходящее доминанты генетического компьютера ДНК.

Рак не ищет уничтожить организм, но побуждает его трансформировать свою центральную программу. В нем фатальность отличия и неподвластность разрушению. В нем сразу и смерть и жизнь и Большая Игра.

Даже слово Встреча если исправить оно перестает выражать некое начало во времени и пространстве, но вечный опыт действительного со-бытия, с неопределенным началом и неопределенным концом. Отчетливо Отличие, но неопределенными становятся все планы на будущее, все связи с прошлым.

Другой, не обязывая нас ни к чему, и все таки, побуждает нас быть Отличниками.

Никакой психологии, это всегда наихудшее.

Полагать Другого жестоким, значит уже, отталкиваясь от опыта своей памяти, насиловать фактор дружбы, превращать Другого в Чужака, душмана.

Вместе с обнаружением Другого, Земля теряет свою сферическую форму и разворачивается как безбрежная равнина, фантастическое поле для невиданных приключений. На земном же шаре остаются только скучающие туристы-бродяги, безуспешно старающиеся найти экзотику новых стран, бесплодно перемещающиеся по своим закольцованным орбитам.

Радикальная Экзотика отличает себя от любых внутренних эндо-эзотерических различений Единого и потому складывается в стороне от философии, религии, нравственности, политики, культуры. Она всегда неуловима, попасть на её территорию словно войти в чудесное сновидение. Такое Сновидение отнюдь не царская тропа Бессознательного, но царская тропа Отличия и Правил Сно-знания.

Зона Дружбы чудесное место. Здесь нет «культурных» и «варваров», здесь каждый дик по-своему, дивен. Все что мы возьмем от другого, это мгновенно становится нашей особенностью, никак не связанной с фактом получения. Самое худшее полагать Другого понимаемым, он при этом сразу же превращается в нечто призрачное и исчезает, мы же остаемся в ауто-режиме, нарциссической самоудовлетворенности.

Ставить перед Другим проблему его идентичности значит пытаться ликвидировать его, включить в систему своей идентификации, своего Закона. Правовое Государство необычная ассоциация, в которой нет места социальным идентификаторам, а значит невозможны формальные документы, деньги, паспорта, справки и т.д. Это экзотичное государство совсем не утопия, а, пожалуй, чудовищная реальность подступающаяся к человеческому роду со всех сторон, возможно даже как некая Месть, Воздаяние, возможно как Воскресение.

Мы не понимаем дикаря пока не сознаем своей дикости, как однородности понимания, но закончив понимать-ся, можем осмелиться подступиться к правилам Экзотики.

Каждому дикому человеку предстоит схватка с Ангелом. Никаких поползновений снискать общую истину, но истовость схватки. В ней нет победителей. Отвращение к любым формам обезьяньей экзотики, тривиально «человеческой». Каждая обезьяна обязана быть без изъяна, то есть, оправлена. От-вращение к любому слиянию, «синтезу», односторонней позитивности. Отлучение от масс-турбулентностей. Настойчивость и наступательность Своего, пунктирное, а не линейное упрямство.

Вот Оберег Андрогинна тебе Любимая. Андро-гинн, значит своенравное живое существо. Зверь по Имени Человек. Индра Жизни. Строение Имени Человека позволит тебе вспомнить и осознать собственные божественные признаки. Когда-то, Андрогинна рассекли на две половины, вернее сказать, когда-то из животного царства выделился род животных-приматов, во внутреннем измерении которых произошло расщепление сигнальной системы прямого влечения и реагирования на две системы. Появился условный род homo sapiens. Три измерения которого оказались выброшены во внешнее, объективное пространство. Такой выброс ознаменовался конкретным опытом рождения ребенка. Функция Отца оказалась последним «достижением человека разумного». Отца превратили в Бога. В пику ему Мать превратили в диалектику материального развития. Рай остался, где-то «позади», словно что-то недостижимое, потустороннее. Отец не мог стать Сыном. Сын же от самого рождения тотчас становился Женихом, затем Мужем и, как итог, Отцом. Между областью Отца (отец-муж-жених) и Сына (сын-брат-друг) пролегла непреодолимая стена, Три измерения Сына Человеческого (собственно, Отец есть единственный Человек) оказались в заложниках логики объективных отношений. Мать рассыпалась на множество дочерних существ и становилась проводником распада, анархическим началом, показывающим себя размноженным «человечеством», с субъективным произволом всех против всех, с которым тщетно пытаются справиться отцы-властители. Три достоверные функции, присущие каждому из людей, делали каждого настолько тяжеловесными в понятиях, нормах, правилах, обязательствах, что выйти из их порочного круга стало почти невозможно. «Человеческое» стало знаком ужаса для всех живых и разумных райских существ. Кто пытался собственной силой вырваться из тенёт человеческих понятий, становился худшим из природных тварей. Но вот нечаянное, долгожданное событие, Сын вс-поминает себя и, тотчас оказывается за пределами норм «человеческой» логики и её законов. Но вот Дочь, сознающая себя Богородицей, вс-поминает свою природу Девы Непорочной. Культ Богородицы и Культ Девы, что в них? Тоска по необходимому и невероятному. Когда супружество Сына Человеческого и Девы обозначается как союз Брата и Сестры, начинается другая История, другая Культура. Слово «Секс» в однозначном понимании говорящее об известной всем «любви»- либидо, в другом языкознании указывает на рассеченную природу людского жизнечувствования и понимания, и на «шесть» как признаки вполне обоженого существа жизни. В шести измерениях исцеляется Пара, владычных райских жителей и исполняется Любовь. Апостольский круг Сына Человеческого в пространстве Братства становится кругом Древних Царей, князей, избранников, кругом расовой культуры, резко, жестко, твердо отличающей себя от массовой культуры псевдоразумных существ, оглушающих друг друга, подавляющих друг друга, убивающих друг друга.

То, что психоанализ называет влечением к смерти, на поверку оказывается-показывается как действие свободного сознания, влечение же к жизни укрепляет нас в сетях обусловленного сознавания, обусловленного памятью и восприятием Сущего. От вопроса о смерти отворачиваются все те, кто боятся быть свободными, боятся участвовать в необычном забавном опыте забвения и вос-поминания себя вновь через сознательное воображающее конструирование. Народ отодвигает от себя смерть и потому всегда не доводит свои жизненные построения до Конца. Нация признает смерть и управляет жизнью «смертным концом».

На путях влечения к жизни складывается язык, называющий активное Сознание «бессознательным». Определение Сознания как «бессознательного» немало навредило как психоаналитикам так и их клиентам, отравив-отвратив их от опыта истинного пробуждения и, соответственно, трансформации языка (инверсии значений), сделав заложниками «бесов» сознания, системы первичных «бессознательных» инстинктов. Сословие Знати, таким образом, пребывает в бессознательном состоянии, спит, одним словом.

Трудно при-знать, что ЛИБИДО в деятельном Сознании просто не существует. Трудно про-знать про действие более первичное, чем первичный инстинкт всего живого. Трудно решиться из-обретать свои желания жизни. Трудно уразуметь, что «влечение к смерти», нечто, совершенно отличное от агрессии и стремления к разрушению, и есть инстинкт подлинного Творчества, проистекающий из существования, как такового (растительного). Влечение к смерти отнюдь не противостоит влечению к жизни, но является его трансгрессией (а не деструктивной агрессией), тем, что, собственно, и пробуждает разум в существе жизни. Это некое Сверхусилие Жизни связанное с Активом того, что можно назвать Экзистенцией, чистым Бытием, оформленным как Мысль. Вот Мысль и вы-мышляет такой вы-ход из привычных форм жизни, когда эти формы радикально обновляются. Да, мысль и есть передний край (мыс) сознавания своего существования. Другими словами, «влечение к смерти» есть первичный формообразующий фактор, ПРАВЯЩИЙ любые имеющиеся в наличие косные формы существования, фактор побеждающий Смерть (как гибель). Здесь правда факта преображается в факт Правды существа жизни.

Если рассматривать такие общие понятия как «свобода», «равенство», «истина», «добро», «справедливость», «бог», «человек» в русле влечения к жизни, то мы будем иметь только проститутуированные понятия, выгодные только шулерам и демагогам всех мастей. В русле же влечения к смерти, эти понятия преображаются в конструктивные Термины (=межевой пограничный знак), побуждающие каждое сознательное существо к действию особого рода.

Существует единственное первичное влечение: к смерти (к мерности), присущее тем, кто живет. Влечение к жизни характеризует неорганическую материю, которая, рано или поздно порождает специфические формы жизни (белковые, например). Влечение к смерти есть стремление к У-до-вольствию, но не тому состоянию «отдыха», «покоя», «лени», что обычно ассоциируется со словом удовольствие, а весьма жизнерадостному состоянию Траты (труд) себя, своего желания на путях к другому Вы-мышленному существу (так Бог, то есть Женщина, создает Человека, то есть Мужчину). На путях же влечения к жизни, либидо (мужское) извращает путь живых и тотчас появляется некий «творец» жизни, создавший Адама и из его ребра Еву или же «материя в развитии». Здесь Великая Мать, как Воображаемое приносится в жертву «реальному» положению дел, где всем заправляет мужское либидо, а не мужское влечение к смерти.

 

Смерть кажется разрывом для влечения-ведения-понимания-к-жизни, но с собственной точки зрения Смерть есть Оправленность Существования в форму единственной в своем роде Мысли, на своей границе вы-мышляющей подобное себе, --материю в развитии. В материи становится возможным разрыв, которого нет в Мышлении. Вместе с Разрывом возникают Боги, самоорганизующиеся центры Силы Бытия, Сингулярность. Материя, в которой действует Вы-мысел есть нечто отличное от объективной материи (которую изучает наука) и её Множество отлично от множества бездушной объективной материи.

Когда говорят о «потере мысли», имеют в виду совсем не мысль, но цепочку предметно-конкретных представлений. Прервать, перебить мысль мыслящую бытие, вообще невозможно, это неразрушимая, не рваная (ни-рвана) инстанция. Мышление как бы отступает на второй план для тех, кто погружен в привычные потребности, но это не означает его прерывистости. Мышление мыслит непрестанно, днем и ночью, без сна и отдыха, вернее мыслит как сновидит. Удерживать свое внимание, свое мышечное состояние на таком сновидении-мышлении, значит достигать чудесного, а именно, преображения всего существа жизни, вызволяя его из гибельной паутины обусловленного существования, только кажущегося закономерным.

 

ТЕЗИСЫ

1. Братья мои, мы идем в Мир не богу служить и не царю, но друг с другом дружить и людьми дорожить и, слушая каждого, жить.

2. Наш Идеал—Правда и Справедливость.

3. Мы восхищаемся Друг Другом, и можем сказать ДА правде каждого. Сказав же своё ДА, мы остаемся с НЕТ и такое НЕТ животворно.

4. Закон-ченная Мысль у каждого есть Закон-ное Слово и такое Слово—основание правильных поступков.

5. «Каждый» значит «долгожданный», а не кто-попало из множества людского.

6. Правда у всех своя, но Справедливость есть истинное Сближение по правде каждого.

7. Правда долготерпелива и выдержанна как хорошее вино. Правда, это содержание Личной Судьбы. Справедливость же молниеносна и озаряет как миг Прекрасного Лика Другого и Справедливость есть Ликование.

8. Вместо «любви к богу и ближним своим», мы говорим «живи по правде и дерзай удивляться ближнему своему».

9. Мы знаем, что каждый поодиночке это дикий, упрямый и обидчивый человечек, каким бы культурным ни казался. Причина одна—эротическая неудовлетворенность. Потому у каждого должен быть ЕДИНСТВЕННЫЙ друг другого пола (БИ) и другого рода (ДИ). В первом случае наши тела ласковы, во втором, — наша речь дружелюбна.

10. Мы не возвышаемся над своим народом, но стоим рядом и на особицу, управляя им исключительно Словом Правды. По правде каждый из нас царственен и воистину прост и прямодушен с ближними.

11. Нам нет необходимости регистрироваться у «властей», мы из другого регистра,---Правителей.

12. Наша Дружина есть Государство, поскольку каждый в нем Государь. Как существо Мира, имеющее свой Голос. Мира, превосходящего среду обитания и её законы.

13. Дружина может быть под главенством одного Князя, и она может быть праведной и автономной. Справедливость же в дружине возникает как Между-усобица и междуусобица благо, ибо знаменует появление равного Князю и он дороже целой дружины. Так различаются княжеская дружина и дружина князей.

14. Первоначально Дружина есть семейный союз Человека и его Подруги. Если муж и жена принадлежат к одному «человеческому роду», их союз еще неполноценен, бракован. Сверхзадача Женщины—быть больше чем «человек», быть Другой. Исторически угнетаемая задачей продолжения «рода человеческого», в новом регистре женщина быстрее способна открыть правду своего «нечеловеческого» (божественного) естества. Единственный друг становится единственным Богом (богиней) для единственного Человека—Мужчины. Нет других богов кроме Женщины и обожать можно только её. Наитруднейшее здесь соединить половое, сексуальное влечение к ней (безликое, по сути) с эротическим, глубоко личностным интересом к ней, и обрести взаимность.

15. Государство другого регистра есть реализация мечты каждой зрелой личности.

16. Мы идем с медом и ядом, улыбкой прикрывая боль в груди, пока не находим свою богиню—сестру, жену, подругу.

17. Вместе с ней мы создаем Справедливое Государство, которое не сокрушит время и даже в гибели, оно возрождается.

18. Государство наше есть Откровение Хаоса и Расовой Катострофы и потому оно невыносимо для незрелых душ. Чтобы не навредить им, мы проводим пограничную условную линию-черту между космосом социализированной объективности и Миром наших Со-бытий. Мы знаем со-словный строй общества.

19. Наши события, словно искры в ночи и редко кто замечает их среди простых людей, ослепленных светом дневных понятий.

20. Наша Актуальность—это наша Искренность.

21. Миры, их времена сталкиваются, погибают, возрождаются, но жители «единого» исторического мира не замечают этого, завороженные прямолинейностью общего для всех времени.

22. Когда я говорю «А», моя мысль всеобъемлюща и тождественна себе, а значимо при этом отличное, отвлеченное, то, что ее как бы отрицает и тем событийствует с ней. В «А» я сознаю себя в Открытости Другому. А это Страх. Я спрашиваю себя - хватит ли у меня смелости выговорить «А» вполне?

23. Когда я буду говорить «У», то тем направлю своё внимание в суть таящуюся как внутри меня так одновременно и снаружи. Так обращаюсь к другому, чужому, иному. Так начинаю путь-дорогу к другу, непрестанно ухожу от себя, уклоняюсь от прямолинейности (юлю) понятных определений и мотивов поведения. У-жасно «У» и да будет у меня сила и чуткость выговаривать этот звук и не пугаться правильного пути.

24. Когда я у-слышу твой О-тклик, значит «О» возрождает, возобновляет меня, но выговорено-о «О» преодолевает Боль и Боязнь, обращая боль в Любовь к Другому. Как часто другие причиняют нам боль, и мы облекаемся в броню «независимости» не умея говорить «О!», обращающего нас в отличных, оригинальных, уникальных существ своего рода. Чтобы произнести «О», необходимо вполне признать О-ценку, О-клик и отклик от другого существа жизни. «О» не выговорить только от себя, тогда это только отстранение, отчуждение, боязнь (ой!).

25. Когда я есть в звучании «Е», я стою на двух ногах,--осознавая в себе достоверную правду (добро), я непрестанно воображаю (верю) Другого тем реализуя есть-ественность взаимообращения.

26. И когда произношу «И», тем заявляю силу своего желания жить и дружить и сочетать чудесные стороны целокупной жизни. Искусно миг желания соединяя с другим, артикулируя интонацию смысла, «И» тончайшая нить, пройти по которой и не испугаться, не сорваться в бездну накоплений привычных и искусов иллюзорного мира. Необходима именно сила духа, имя истинного искания. Исключительно поиск Истины есть единственное дело тех, кто реализованы в несомненности своей индивидуальной правды, те, которые ни перед кем не склоняют головы и не принуждают других склонять её перед собой.

27. Неисчислимые возможности открываются в звучании «Ы»,--высший смысл и поступь со-бытий. Всё вздымается, дыбится в существе жизни, устремляясь к превосходному состоянию «МЫ», высшему воплощению многих в одном. В «О» я узнавал своё во многих, в «Ы» я вы-являю многих как Своё. «Ы» не-истово и тем реализует истинное, абсолютизирует истинные отношения, воплощает поисковую активность каждого в новую Телесность.

28. «Говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды»--значит выражать в Ореоле разнообразных сведений, значений единственный смысловой центр — собственную Породу, Характер, нрав. По существу, необходимо преодолевать в себе сводничество понятий и их «прямую» речь, прямые понятия маскируют прямой смысл Существа Правды. Правда только глазами Кривды кажется прямолинейной и потому даже и неинтересной. Траектория Правды в пространстве Восприятия Другого всегда выглядит криволинейной, с редкими, неожиданными мерцаниями-искрами искренности прямого взгляда.

29. Предельно отчетливое свидетельствование Правды есть Честь Человека.

30. Истина есть непрестанное условие неустойчивости Правды-в-себе, отсюда направление Пути и неписаные Правила поведения как живые Буквы совместного бытия.

31. Закон возникает при условии придания неподвижного, устойчивого статуса Правде, выражающей нормы одного Индивида и его тождество с собою. Такая Правда всегда приходит к другим как табу, запрещение. Закон, касающийся общественных отношений, если он не выражен в символической форме, склонен превратиться в Загон для подвластного народа.

32. Любовь к Истине это всегда превосхождение индивидуального жизнечувствования, понимания, желания. Это скорее ожидание Чуда, предчувствие того, что всегда непостижимо, таинственно. Поиск Откровения никогда не исчезающей Тайны. Любовь к Истине это стремление к Обнаженности, но не природного факта, а скорее высвечивание его в идеальности, эйдетичности. Потому любящие так стараются облачить «голый факт» в какую-то идеальную, символическую одежду. Это не праздное фантазирование, но насущность Правды, ищущей своё истинное Тело.

33. Мысля, Мы посылаем мысль к обнаженности точного Слова, уводя в него любой факт, и точностью Слова определяем течение-поведение-направление жизни каждого услышавшего. Мы—сло—волим.

34. Точность Слова показывает себя глубиной, строгостью, величием, тайной, жизненной силой («не от мира сего») Взгляда, Жеста, звучного Смысла, вдруг возникающего в поле обманчивых слов.

35. Истинная Вера не есть вера в кого-то или во что-то, но следование направлению пути к Другому, предчувствуемому как вполне САМООРГАНИЗУЮЩЕЕСЯ существо жизни. Вера есть Воображение как преджелание. Вера в бога пресекает дорогу к Другу (однако, наверное, помогает найти его в себе).

36. Индивидуальная Воля есть только предшествование Веры. Когда она становится верной, то есть совершает полный оборот вокруг Я индивида (Калачакра), то способна отстраниться от себя, перейти в регистр Веры (veritas). Самая не-верная воля всегда прямолинейна, целеустремленна, верная же воля ЦЕЛЕСООБРАЗНА и лишена прямолинейного (в будущее) порыва. Отсюда «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Цельное существо бредет по миру «бесцельно».

37. Прямолинейность Веры порождает множество демонов желания, духов природы, богов. Правильная вера открывает в каждом действительную силу желания жить. Такое Желание, воспитанное свободным волением, покидает мир сил, отвлеченных от существа желания и творит другой. Всё множество преград (дебри добра) направляют сильную душу к сокровищнице сильного и исключительного в своем роде Желания.

38. Истинное свершается только на путях не-истового желания, одна сторона которого желает присвоить, понять Другого, другая – хочет быть-с-другим. Любовь и Дружба. Если Любовь это Бог, то Дружба, скорее, Богобоязненность (как радость). Потеря богобоязненности ведет к потере Другого. В лучшем случае, он становится «приятелем».

39. Опробовав на вкус и звучность, цвет и аромат каждый элемент голоса человеческого как своего, мы вновь готовы сочетать их по новому, читать по слогам, угадывая со-слагательную тональность будущего, изобретая при-бор усиления и возобновления силы Желания.

40. Девственное Желание не ищет обойтись обычными, доступными всем удовольствиями, но из-мышляет «ужасное и восхитительное» Существо Другого, и устремляется к нему и кружится вкруг него.

41. Наша Война проходит в стороне от драк и войн, спровоцированных разными, оторванными от существа дела идеями, националистическими, расистскими, теологическими и телеологическими. Наша война есть очищение наших душ от назойливой липкости исторических «благ». Мы желаем быть свежими, бодрыми, неистощимыми, трезвыми и ясными перед лицом друг друга и вполне обнаженными по смыслу души и тела. Ради этого мы, возможно, чересчур пристрастны в желаниях, в своих оценках, суждениях.

42. Мы призваны пройти сквозь зону ужасного дискомфорта, преодолевая уют аутической обособленности, на пути друг к другу. Каждый настолько чрезмерен в сердце своих желаний, что кажется чужим, невыносимым. Однако в центре действительного Желания находится наше сокровище – Милосердие, на него и уповаем.

43. Снимая декорации самозащиты, мы де-корируем своё право-славие. Домом Божиим перестают быть особые «священные» места, но тело существа желания. Тело на протяжении тысячелетий угнетаемое всеми возможными способами, тело, тоскующее и томящееся и, наконец, ставшее Телом Откровения, золотым мышечно-мысленным телом Желания.

44. Ради «родины», как нам её преподносят, не стоит и пальца оцарапать, не то, что жертвовать жизнью. Но вот ради Ближних, к кому мы обращаемся со словом Правды, и кто слышит нас, стоит быть самоотверженным. Не ради идеологизированной жертвенности, но во имя жизни блаженной среди ближних. Ближний же есть тот, кто тебя способен воскресить. Настоящий Родич. Узки врата в рай Ближних и, как же невыносимо долго приходится каждому странствовать в одиночестве.

45. И вот наше бытие одиночек превращается в непрестанную жалобу, и мы страдаем. Эта жалоба, отправленная в инстанцию девственного, предвосхищаемого нами Желания, неизбежно возвращается силой События.

46. Мы видели, как ложь демократии разоблачали огромным количеством трупов, трупом был человек, лишенный сущностной оценки со стороны ближнего своего. Мы сторонимся такого разоблачения, поскольку стоим в «центре циклона», на месте царствующего, того, кто наряжает и заряжает свой народ состоятельностью гражданского мужества в каждом, аннулируя тем власть специалистов и экспертов.

47. Совершенно неважно несут или нет гласные и согласные наших слогов какой то особый сакральный смысл, значимо то, что мы поселяем в них своей верой, заявляя тем порядок мысли и ритмы желания. Именно в желании заканчивает свою историю мысль, именно желание ищет определенность свою в Слове, как свою форму и непрестанно уточняет ее. Чистая форма его есть траектория Истины, всегда ритмичная, пунктирная. И она прекрасна.

48. Прекрасное превосходит любые красоты, ибо содержит в себе существо желания и осуществляет его на путях истинного отношения друг к другу. Животное желание ищет поглотить другого и всегда временно удовлетворяется кратким насыщением, и только человечное желание прекрасно в своих формах выражения и совершенно ненасытно (СЫ), ибо сознает невозможность поглотить, понять, присвоить Другого. Прекрасен Лик, но не морда, рожа или харя зверя.

49. Когда Лик обрамляет желания зверя в нас, то зверь обращается в человека, над которым властвует его собственный Лик. (Отсюда право, как лица о-права). Лик не позволяет себя подчинять, подавлять, угнетать, убивать.

50. Только Личность много-лика, но личности редки среди людей. Люди в массе своей лице-мерны и лицеприятны и в бесчестии честолюбивы.

51. В истории людей мы видим, что делание «добра» другим всегда относилось к области заклинательных технологий. Никто и никогда ни с кем по-доброму не поступал, а только для своей личной пользы, которую выставлял как «добро» и для остальных. Но что с того. Мы превосходим историю людей тем, что находим несомренность добра в своей особи и своим особым спо-собом подступаемся друг к другу. Благо-говея. В глазах же разнообразных «благотворителей», мы выглядим фанатиками и чертями.

52. Лик Человека может казаться людям грубым, некультурным, диким, чуждым, но его всегда отличает неизбывная улыбка сострадания и милосердия, пробивающаяся сквозь декорацию даже сурового лица. Милосердие как залог грядущего пространства рая.

53. Демократия есть удушение народа обесцениванием его личностного основания, которое никогда не демократично, а монархично.

54. Слова людей как кролики размножаются, а вместе с ними и мотивы поведения. И эти кролики пожирают цветы наших душ. Мы не кролики и потому утверждаем всегда правоту только единственного слова Правды, в котором воплощены как сила и смысл бытия (АМБА).

55. Наша зоркость не позволяет нам полагать существами Мира всех и кого попало, но только Призывателей и Откликнувшихся. Разнообразие людей («каждый из людей личность»), как и их родовое сходство, еще не повод говорить о самобытности их, мировой состоятельности.

56. Наше одиночество настолько завершено, что обращает нас в исключительных единственных в своем роде существ, пара-нойяльно обособленных от понимания и образа жизни обывателей.

57. Обыватели живы и поодиночке, мы же поодиночке мертвы, существуем как чья-то фантазия и оживаем только в предчувствии великой Любви и великой Дружбы. Мы предчувствуем Жизнь.

58. Что нам планы и предсказания. Они несущественны. Значима только траектория сопричастия по смыслу бытия, непредсказуемая ни для каких расчетов. Траектория Нового Времени, новой истории.

59. Наш метод обращения отличен от сократовского, диалектического, а-финного (не финального), поскольку мы прибегаем к законченным определениям существа дела. Законченное аристократично по своей сути и законно. Такие определения не разьедают душу и строй понимания, но возвышают каждого в осмысленной жизни. Можно назвать наш метод, метод Медузы.

60. Люди так важны, так тяжеловесны в понятиях (тем маскируя их неполноценность), так скучны, так боятся радиоактивных понятий, что готовы свои мозги сделать свинцовыми, лишь бы сохранить привычное течение жизни. Мы же радиоактивные резервисты, уже текстами своими предвещаем неизбежность большого Облучения и Мутации, ведущих к основанию действительной Чело-вечности.

61. В зоне Человечности исполняется сокровенное желание каждого, однако до него необходимо дотянуться мыслью, облечь ее в Слово, иначе получаешь дешевый фетиш на месте исполнения желания.

62. Нет ничего более далекого от Человечности, чем множество людей называющих себя «человеками». Человек, собственно, Один. Человек это МЫ, явленное единственным ясным Я. Двуединое местоимение Я-МЫ для другого есть ВЫ, высшее место имени, имени, вполне состоятельного.

63. Мы мужественны именно в силу легкомысленности и милостивости сердца.

64. «Иду на Вы», значит иду к месту Справедливости, на встречу Равных, ради жизни вечной чело-вечной.

65. Право славян в Право-Славии и иного нет. Кто Славяне? Кто владеют Словом, воплощены в Слове, действуют Словом. Кто далек от этого, те «запупяющиеся гнембицы».

66. Вот я словно мертвый, усиленно пытаюсь попасть в мир живых, попасть и не пропасть на полдороге. Поэтому я кричу, зову, призываю. Если нет того, кому я дорог, если нет той, которая любит меня, я еще не живу, еще барахтаюсь в своём МЫ. И моё МЫ молчаливо как большая Рыба. Я же яростно зову Вас. И боюсь—и бьюсь—ибусь об лед людского безмолвия. Именно ВЫ меня услышите. Где ВЫ? ДЕ-вы?

67. Когда Любовь соединяется с Дружбой — невероятный случай—здесь и только здесь отступает метафизический ужас бытия и жизнь достигает высшего смысла.

68. Искусство есть дело Истины, когда Художник (Худои=бог, в персидском) выстраивает отношения исходя из абсолюта единоличной, авторитарной Правды к Правде другого лица. Все прочее худо-сочное, ничтожное, никакое.

69. Для простонародья «личность» есть только ярлычок, замещение расщепленного сознания обманкой-личиной. То, что Личность есть ликующее существо другого мира, другого плана бытия ему неизвестно то.

70. Угасает ли индивидуальное бытие, перетираемое демонократическим «человечеством»? По видимости, так и происходит. Мельчают людишки. Но, по существу, ведь дело не в количестве зрелых личностей, а в присутствии того, чье предельное Желание открывает двери великого Содружества и высокой Любви и не позволяет ей захлопнуться.

71. Быть мертвым еще не значит погибнуть или пропасть, возможно, это значит быть настолько смиренным, что тебя просто перестают видеть среди «нормальных живых» с их привычными заботами. Настолько глубоко таить свою половую и родовую неудовлетворенность (БЕ-ДА), что выглядеть перед «живыми» холодным и бесчувственным. Даже физическая смерть еще не погибель. Среди «живых» огромное количество погибающих и погибших, продолжающих своё никчемное существование.

72. Ничего не меняют в существе людей социальные институции-конституции, какими бы понятными и хорошими они ни казались. Наша индивидуальная авторская конституция всего только констатирует систему отчетливых смысловых моментов, выверенных в, если угодно, солипсическом (соло-писание) измерении личной истории. Признавать такую конституцию значит идти дорого сближения, в Собрание Равных, значит любить Женщину, значит искать Друга. Именно эти условия реально преображают каждого из людей.

73. Социализированное, закосневшее в механизации человечество, будет таковым до скончания Земли. Мы располагаемся на устрояемой нами солнечной другой Земле, недоступной его представителям. В Эльдорадо.

74. Свободноблуждающие индивиды современного человечества, с их недоношенными «правдами»-правами и обязательствами, институтами власти и коллективным отчуждением, представляют собой скорее насекомых (-на-сечка, специализация) чем людей. Людям (=растущие) присуща наивность, доверительность, страстная тяга к разговору «по душам».

75. Мы, возможно похожи на амёб своей амбивалентностью, своей бис-страстностью, своей способностью поставить себя на место любого из людей, но, при этом оставаться собой.

76. Вы-Мы-шляя Другого, мы не утверждаем наличие запредельного, трансцендентального плана жизни, но только совершенство двусторонней имманентности ВЫ-МЫ-того события, в которой суть предельности Мира. МИР Дружины и МiР индивида не запредельны, но абсолютно с-родственны.

77. Самое гадкое среди социализированных людей есть узаконение наказания в виде лишения свободы, неизбежно отменяющего особость наказуемого. Только на первый взгляд необходимость таких наказаний кажется понятной, как сигналы светофора. Более хитрые, но не менее отвратительные формы лишения свободы, так называемое «образование и воспитание», с его добровольно-принудительной профориентацией, социализацией как специализацией. Ни один зверь, как и действительно разумное существо никогда не додумаются до такого. Другому как бы даётся время, чтобы стать «нормальным» гражданином, отнюдь не свободным, но почти всегда занятым не своим делом, в стороне от своей особенности, с её дивной неприручаемостью.

78. Что делать с преступником? Преступник наказан уже тем, что от него отстраняется Мир (сообщество), не оппонирует ему и не объявляет войну. И он исчезает из Реальности. Разве есть более суровое наказание?

79. Мы сторонимся тех, кто за нас решает проблемы нашей безопасности и нашего благополучия, нашего роста.

80. Нас легко обидеть. «На обиженных воду возят». Вот и возим воду вашего поведения в глубинах своей совести. Даже простой совет с вашей стороны по поводу того что «надо» делать, мы можем воспринимать как оскорбление, нарушения духа равенства. Нас обижает почти все, чем вы пользуетесь и к чему привыкли, ваш этикет и ваша безответственность. Наша обидчивость делает нас недоступными для «дружбы», как вы её понимаете.

81. Метафизическое отнюдь не означает «трансцендентное», но только преодоление привычных понятий и власти воспринимаемого. И возврат к Несравненному и неповторимому.

82. Различие между людьми есть только условие их вызревания до «каждого».

83. Мир это отнюдь не «единство в многообразии», но «многое» в котором тайна индивидуального существования сопряжена, смирена с восхитительной тайной сближения равных душ и Равенство позволяет им договариваться. Момент договоренности как Чудо предельной близости при одновременной неслиянности (никакого единства!) и есть Мир.

84. Отчего же поступки даже исключительной Личности в нашем времени кажутся мелковатыми и даже грязноватыми, учитывая все обстоятельства, в сравнении с великолепием явно преступных, и зачастую недалеких людей прошлого? Именно это указывает на конец истории как Сведения и начало истории как Веры. Время верить. Лелея, взращивая в себе силу жизни превосходящую и мелочность современников и величие прошлых героев в пространстве сказочного Про-мысла.

85. Своё Государство мы означаем территорией индивидуальной Веры и взаимного До-верия, совместной Верности во имя чуда того в нас, что действительно желает жить и способно сверхновой звездой вспыхнуть на небосклоне серых будней. Такое желание творит свой особый Язык.

86. Миролюбие восхитительно и по-звериному наивно.

87. Мы в ужасе от своей обычности-обидчивости. Людей же это даже не смущает.

88. Содержание мира моральная, уморительная личность с её невозможным обращением к Другому, с её Понтами и скрытой душевной болью. Здесь и чувство юмора и невыносимый смысловой запрос, и завязь невиданного сказочного Цветка.

89. Прикосновение к телу Другого есть исключительное Событие. Сверхважно не потерять в толкучке дней ценность этого Чуда, в котором реализуется смысл жизни. Пока мы просто видим друг друга или бессмысленно задеваем, мы еще на территории смерти, а не жизни.

90. Мой голос похож на вой одинокого волка. Что мне за дело до вычурного «художественного творчества» и, вообще, до людских тяжелонормальных забот. В моём голосе главенствует тоска по близкому другу, подруге, своей стае. Вижу я, какие бездны лжи скрывает, так называемая «правда» факта, отчет о прошедшем. Как много людей старается построить свою жизнь на такой бесплодной «правде»…

91. Но другая бездна в Истиной Правде, сближающей друзей. Каждое слово побуждает нас осмыслить его значение, осознать как целостный жизненный мотив и понять этот мотив в системе языка как некое танцевальное ПА (падать, или парить?), вполне мышечно. И мы танцуем навстречу друг другу, неподвластные силе тяготения.

92. Наша философия это не отвлеченное мудрствование, но Долженствование, которое требует от каждого всей его жизни. Его можно назвать Законами Дружбы. Для многих «свободных» это неприемлемо, они бы хотели выхолостить Долг, обратив его в предмет «свободного выбора» и тем, собственно, уничтожить. Такая Философия есть место, где собираются Избранники.

93. Мы требуем от каждого со всей своей юродской неприкровенностью, пророческой несомненностью проживать своё «единственное желание», облачать его в точную определенность слова и не страшиться «дельфийской» речи—предвестницы Со-бытий.

94. Долг говорить слово своему народу предохраняет нас от экстатической погруженности в язык самобытования, в блажь аутизма, в птичье кликушество постмодернизма, в музыку.

95. Мы создаем в слове Основание оснований для жизни и ради жизни. За пределами психофизиологических нужд, но включающих их в себя как предыдущие звенья. Долг это не нужда, не денежное одалживание, но сама про-должительность Жизни, осмысляемая по сути своей.

96. Можно сказать, что мы Солдаты Королевы-Матери, когда чутко вслушиваемся в голос Другого. Материя и есть Другость, в отличии от Единства Смысла (отцовское). Материальность мы разумеем не просто как материал для обработки, но как Событие Содружества единичных инициатив мысли, складывающееся в эротическом поле Матери-и. Мудрость Мысли в её Материальности, а не в приписывании материи значения однородной субстанциальности. Мысль милостиво причастна материальности (=МИР), влюблена в неё. Осмысление Материи вы-являет мысль и тогда про-явленная материя за-являет свой тайный движитель –Эрос, до срока спрятанный в массе сексуальных влечений, вполне социализированных, спрятанных за социальными идентификаторами.

97. Когда мы заявляем своё Намерения восстановить Человечность при-определяя каждое понятие исторического человечества парным ему, то этим готовим своеобразную ТЕРМИНАЛЬНУЮ Революцию. Социальность здесь есть осмысляемая материальность мира. Смысл—Отец, Материя—Мать, Человек—Сын и Друг Человека—Дочь. Складывается четырехзначный корень Новой Веры, нового образа жизни.

98. Лишиться отца, то есть мысли о бытии, значит жить в отчужденном мире, где материя есть только средство, обрабатываемый материал, тогда люди только наёмники и отсутствует дружелюбие. Все только используют друг друга. Продавая Родину-Мать.

99. Современные социализированные науки, разлагающие материю призваны отступить перед деятельной философией, возрождающей прекрасную девственную непорочность материи, олицетворяемой ликами Содружества. Прекрасное еще предстоит изобрести как Форму живых осмысленных связей между людьми.

100. Мысль мыслена (смышлена) когда мыслит своё бытие. Только безмыслица-бессмыслица выдумывает небытие. Бытие мысли в материи. Бытие Мыслящего в существе другого рода мышления, вполне материальном. Мы живы только в чрезвычайной зависимости, связности сердец, верности друг другу.

101. Умное делание не в одинокой молитве, но в собрании верных. Верность и есть Дух События. Нам не по дороге с теми, кто на стороне нирванического, релятивного умонастроения, на стороне развоплощения, дематериализации, так называемой «личной свободы», понимаемой как независимость от других. Мы одиноки только по причине нежелания вовлекаться в безумие масс, но наши сердца ужасно привязчивы к родственным душам. Мы не желаем связей, лишенных глубинного смысла.

102. Любовь поселилась в мире каждого и потому мы безмятежны, и потому мы желаем дружить, и потому создаем Государство Равных, Великий Проект, и потому чураемся всех форм недомыслия.

103. Что отвлечет людей от множества красивых безделушек, от слов-заклинаний, от дел бестолковых, от нужд выживания? Только призыв Новой Веры, с его четырехзначной корневой формулой (кредо) истинного искания. Мысль, мысля Бытие, находит материальное Сущее и по смыслу воплощается в Сыне человеческом, а по мудрости – в Дочери человеческой. То, что Сын и Дочь человечны, говорит о том, что они Брат и Сестра и не в кровосмешении рода человеческого, а в родовой раздельности каждого. Это другое Родство.

104. Мы не создаем новую философию, но ради ДОЛЖНОГО, растолковываем осмысленные высказывания прежних философов. На свой лад.

105. Слово философское не дает себя толковать профессионалам, специалистам, иначе оно замкнется в узких границах текста, в стороне от со-бытий. Каждый открывает мысли великих философов согласно с ходом собственного индивидуального понимания мира. Смысловые выражения невозможно испортить, кто бы к ним не подступался. История Мысли это не просто свод текстов, с авторитетными именами авторов, это нечто большее – опробование мыслью материального человеческого существа на способность откликаться на чистый посыл её: «да будет».

106. «Я» каждого включает в себя тайное и явное (навь и явь). «МЫ» каждого это и многоликость его, управляемая единственным Я-сознанием и ПРАВОВОЕ сообщество с проясненной жизненной позицией каждого участника (правь). «ВЫ» -- высшее выражение открытости к другим языкам (славь).

107. В условиях массового отчуждения, мы можем сменить режим оседлого вольного жителя, строителя теремов, земледельца на режим военного времени. При этом мы создаем особые отряды предельного смысла (ООПС) из пяти человек («АЗОТ», пирамида, пентаграмма). Такие отряды составляют те, кто всем существом своим сознают необходимость «боевых действий» Словом. Словом, разъясняющим народу основы Самоорганизации, инициирующие создание добровольных народных дружин (ДНД) способных справляться с обстоятельствами жизни без вмешательства разных «специалистов», чиновников, экспертов. Такие Дружины закладывают основы другой Государственности. В отличие от артельной дружины, у «пятерки» всегда есть смысловой лидер, её командир, сердце её самоорганизации. В нашей Армии мы предполагаем 8 основных командирских званий. Младший состав: солдат, сержант, лейтенант, капитан. Старший состав: майор, полковник, генерал, маршал. Пожалуй, довольно. Под началом одного сержанта 4 солдата, одного лейтенанта – 4 сержанта и так далее. Лейтенант не может командовать солдатами, то есть, у каждого офицера под началом всего 4 человека. Младший состав – оперативно-тактический. Задачи старшего состава, скорее, стратегические. Маршал командует армией через управление 4 генералами, генерал командует дивизией, полковник – полком, майор –бригадой, капитан – ротой, лейтенант – взводом и сержант отделением. Пятивалентная группа, живая, подвижная, быстро реагирующая на изменение обстоятельств, но по внутреннему смыслу она похожа на египетскую пирамиду, бросающую вызов самому времени. При взаимных притязаниях одного и другого солдата, один всегда заявляет себя как истец, другой ответчик, их двое сотоварищей занимают позицию обвинителя и защитника и «пятый элемент» - судебная инстанция командира. Аналогично в высших пятерках. Главный враг в нашей войне это, тот, кто сознательно или не вполне желает властвовать

108. При отмене военного режима, каждый кооперируется с кем пожелает и в любом количестве, на сколько хватает «силы Сердца». Все звания упраздняются. Над свободно кооперирующимся народом светит только образ Царя, конкретной образцовой Личности, с её символическим представительством за весь народ. Царь на символическом (высшем) языке и означается как Единственный Человек. Признать царя, значит признать его народ, его единство.

109. Мир возможен только при отсутствии, какого бы то ни было бюрократического аппарата. Самоорганизующаяся ячейка – семья. Вместо «боевой пятерки», четыре члена семьи : муж, жена, сын и дочь. Государство при этом складывается как система (=слаженность) семейных связей по формуле 4+4. Конфликт по поводу природных ресурсов при этом невозможен в принципе. Но где, скажите на милость, мы видим образцы счастливой семейственности? Существующие среди людей «семьи»--ячейки непрестанного раздора. Все силы личности здесь уходят на сохранение «семьи», её выживании в нелегких внешних условиях. Наружний Мир при этом кажется Утопией.

110. Что значит родить Ребенка? Родить потенциально Новый Мир. Воспитать и образовать его, значит распахнуть перед ним двери, как в его внутренний мир, так и наружний.

111. Самое загадочное и, пожалуй, ненужное для многих людей знание того, как Мысль воплощается в Слове, Слове Царя Мира. Проще придумывать «единую теорию физического поля».

112. Мысль достроенная до своего финального острия (мыса), в слове определяется как Сущность. Недостроенная, тупая, недомысленная, -- оборачивается сучностью.

113. Царь не выбирается народом, но самопроизвольно вырастает как сущностная мысль до своего личностного выявления. Царь – вершина культуры народа, в нем фокусируются сущностные определения вещей, согласно их законченному смыслу, облекающемуся в достоверные значения человечного, мирового, обожаемого.

114. Мировая семья возникает как опыт синхронизации в ней всех доминирующих ритмов, как общепланетных, так и звездных. Она не «покоряет природу», но управляет ею согласно наличию в себе верховного (=верного) модулёра всего природного царства, Слова Деятельного Смысла. Связи семей складываются не в русле «единой человечности», но, скорее, как Содружество чужеродных Миров, Земель, Логосов.

115. Когда же чужие родны? Когда Земля не одна. И выяснение того, что и кому принадлежит на «одной» земле (государству, народу, конкретным людям), перестаёт быть актуальным, отступает в тень, как несущественное, ибо каждый царственен на своей Земле. Слово Царя, исходящий от него Закон и предложенные правила общения, достаточно для прояснения и разрешения любой трудной проблемы.

116. Нарушение Закона – основание для изгнания преступника за пределы обитания народа. Нарушение Правил же ведет к правовому расследованию и выравниванию ситуации взаимных притязаний. И это всегда Прецедентный Суд, совершенно самостоятельная инстанция, никак не обусловленная Законом.

117. Первой задачей поставленной Царем своему народу будет создание школ мысли, где научаются размышлять и доводить каждую мысль до её логического конца, где она оборачивается дельным словом, правильным поведением.

118. Нашему народу не нужны формулы мертвого знания. Каждый вправе выводить свои особые формы жизни. Закон Ньютона, к примеру, будет только намеком на ту форму отношения с природной силой тяготения, которую каждый устанавливает для себя сам, вплоть до полной отмены гравитации. Глядишь, от радости, некоторые подпрыгнут и легко полетят. Все возможно в нашем удивительном мире. Признавать власть «законов природы», значит, кое-что не домыслить о субъективных силах мироздания.

119. Действительная Мысль расколдовывает однозначные понятия, превращающие жизнь людей в убогую, плоскую, бестолковую. Например, «конкуренция», «конкурс». Образно: плывут рядом два корабля, каждый своим курсом. Они рядом и обмениваются «знаками пути», посылают своеобразные знамения друг другу и пока разгадывают их, они рядом. Ситуация кон-курирования без всякой «конкуренции». Курировать другого, значит посылать ему знаки своих ценностей, своей культуры. Несоизмеримость их ведет к тому, что «разошлись как в море корабли». Или, например, «амбиция» (-амби,-амфи, -оба) это, скорее двужильность, двойной состав целого в человеке, а не его эго-центризм. У человека с амбицией всегда стыкуется физическая и метафизическая (метафорическая) сторона жизни.

120. Размышлять, значит вовлекаться в силы разумения, чувствования, понимания (памятования), воображения (веры) и желания. Различать их и интегрировать в единство уникального личностного бытия.

121. Так называемая «социология» есть симуляция человеческих связей и отношений, в ней «человек» дан в статистическом множестве всяких разных и каких попало людей, тогда, как истинное Человечество, всегда складывается в стороне от любых статистических расчетов, инициируемое всегда одним-единственным Человеком. Сознание такого Человека превосходит любые «социологии» и любое узко-профессиональное знание.

122. Местоимение «каждый» мы используем исключительно как местоимение единственного числа в ситуации из-я-вительного наклонения и множественного, в ситуации сослагательного наклонения, когда «каждый», значит открытый другому, возможно вымышленному. Придавая однозначно значение «один из», мы получаем уродливую форму «каждого», не исключительную, но пошлую и, всегда трагическую (конфликт аполлонического и дионисийского).

123. Мультипарадигмальность социологии это её бред, её наваждение, её бессилие и бесплодие. Настаивать на социальном контроле над отклоняющимися (девиантными) личностями, в то же время, противоречит самой идее «мультипарадигмальности».

124. В здоровом обществе нормы поведения складываются как сгущения смысловых оценок, касающихся разнообразных жизненных ситуаций. В стороне от органов социального контроля. Норма никогда не становится ярлыком и всегда открыта для толкования и модификации.

125. Как же ненавидят «христиане» черту, отчетливо, точно и строго отделяющую НОРМАЛЬ одной особости-самости от другой. Черти это распорядители огня. Христианам же хочется всех утопить во всеобщем «духе» не от мира сего. Дружество здесь никакое невозможно. Многие народы, даже создав свои «государства» так и не дорастают до национального самосознания в лице национальной элиты. Здесь «нация» и «народ» отождествляются. Вот пример России, первая статья конституции: «мы многонациональный народ России…». Это что за фантастика по поводу «единого народа России»? Такие конституции пишут те, кто явно не в своем уме. Государствообразующий фактор именно нация, она формулирует основы государственной национальной политики, собирает под свое крыло множество разных народов и отчетливо блюдет общий Язык государственного строя. Когда нация и народ не различаются, путаются государи и разночинцы, тогда у народа теряется вектор Будущего. Понятие «нации», обыгранное разночинцами, всего лишь конъюнктурный момент в осуществлении своих мелких потребностей. Для Государей же – дело всей жизни.

126. В категорию «своих» можно причислять только тех, между которыми происходит смысловой обмен значениями, ценностными определениями. Деньги, хоть и являются знаком ценного, сами не представляют собой никакой ценности. Когда это «никакое» привлекает к себе такое неусыпное внимание со стороны людей, можно говорить о торжестве неких шаманских заклинательных технологий жрецов социализированного человечества. Продавцы и покупатели в этой ситуации совсем не «свои» люди, их отчуждает друг от друга «помет дьявола». Мы же утверждаем свой «КУЙ» (куй железо, пока горячо), и право чеканить свою монету, выражающую особость нашей Свободы, её особый не социализируемый состав, в котором ресурсы Личностного Роста.

127. В условиях королевского правления денежный знак является знаком доверия народа и высшего сословия (знати) к своему монарху. Король незримо присутствует при любой денежной сделке. Ростовщичество и любое делание денег «из воздуха» при этом, абсолютно недопустимы.

128. Каждый свободный гражданин вправе чеканить свою монету, тем создавая свое особое поле доверия, никоим образом, не нарушая правление царской монеты, этим он показывает свое неотъемлемое право на суверенитет. Право на Особицу.

129. Мысль не обрабатывает материю мира как свой материал, а изнутри самой материи трансформирует и неустанно обновляет-животворит её. Мысль и Материя два равноценных начала Мира. Когда теоретическая «мысль» стремится владеть материалом, мы получаем мир оборотень, однако понятный и доступный. Однако вещая, вечная суть из него исчезает. А без вещего смысла вещи зловещи. Все предметы как бы подчиняются «разуму» человека, хочешь – пили, строгай, точи, материал до срока податлив и послушен, уступчив пред понятиями «покорителя природы», однако неожиданно материя может восстать и ослепить человека, ради его прозорливости в настоящем мире. От такого отступаются все его родственники, приятели, что зрят вместо мира привычную среду обитания, и ЗРЯ живут. Каким бы масштабным ни показывал себя научно-технический прогресс, в нем заглушена энергия первомысли («божья воля»), подмененная научным расчетом. Мысль благодатна, когда находит себя в существе мыслящего, а не в разнообразных предметах «для-человека». Материя, разделяясь на разные роды мыслящих себя, не отчуждает их друг от друга, но амбивалентной мистерией Чистой Формы (разум как эстетическая категория) связывает их крепчайшими узами, которые ничем невозможно расторгнуть. Условие такой связи только одно, -- присутствие смысла в бытовании мыслящих себя и своё бытие. Это Любовь и Дружба.

130. Наша легкомысленность на удивление кажется чем-то тяжелым и невыносимым разным анекдотичным людишкам, привыкшим развлекаться короткими и бессмысленными историями своей жизни. Наша Легко Мысленность явно кое-что смыслит о вечных вещах и потому мы на разные лады поём всегда одну и ту же вековечную историю-песню. Кроме того, мы заинтересованы в ужесточении терминологии, её твердости, чтобы народ наш мог выбраться на сушу из трясины болтовни и журналистских бессовестных «новостей», блудливого языка чело-у-вечности.

131. От реальной (=королевской) критики и философии ничего не осталось, только потому, что философы и критики решили держаться «ближе к людям», доступнее их пониманию. Будь проще и к тебе потянутся люди. Однако иная простота хуже воровства. Умственно ленивая чернь никогда не любит мудреностей и всегда призывает слушать её и повнимательнее, как-бы указывая этим, что раскроются какие то богатства взаимного уважения, душевного комфорта и «мира во всем мире». Она никогда не слушает сама, но навязывает общий язык предельно убогий и примитивный. Куда нам маньякам существенного разговора скрыться от такого языка? Нас изгоняют почти отовсюду, потому что мы решились говорить своим языком, неподотчетным никакому тирану, не удостоверенным ничьим документом.

132. Мы не низводим сложное философское умственное понятие до понимания простолюдинов, но понятия простых людей раскрываем со всей возможной философской глубиной, возносим их до высших (верховных) значений и тем включаем их по-другому в процесс реальной жизни. Так проводим границу между популизмом и народностью. Правители не опускаются до народа, но народ слышит их верную и правильную речь и тем возвышается.

133. Поскольку любая проблема (=пробрасывание) для ленивых в деле мышления людей, не дорастает до броска (не хватает истовости), но остаётся сгустком озабоченности, они « разрешают» её положительно (-положить), методом защиты с помощью привычных аргументов, на поверку, давно истрепанных и дохлых. Наши аргументы по форме нигилистичны и атакующи, но, по-сути, СОСТОЯТЕЛЬНЫ и миролюбивы.

134. Когда сознания человека коснется мысль о себе как произведении искусства, с этого момента начнется закат культа искусства-для-человека. Вместо продуктов живописи, музыки, скульптуры, архитектуры («культурное наследие») на первое место выходит ХОРЕОГРАФИЯ живого конкретного человеческого существа, Нового Дельфина. Пусть танец его на первых порах кажется наивным, грубым, диковатым, все же этот «зверь» радикально меняет систему ценностей. С какой стати какая-то художественная безделушка оценивается в миллионы, а жизнь любого представителя твоего народа не стоит ничего как художественный феномен, эстетическое явление разума? Какой уж танец, если все норовят выжить, обеспечить, хотя бы свое потомство «благами культуры».

135. Личность возникает как существо самосознания и самооценки, именно, в эстетическом измерении своей ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОСТИ, а не имущественного ценза. Самооценка не может быть очень высокой, она либо есть, либо подменена псевдоопределением себя. Именно в самооценке человек состоятелен, имеет честь и достоинство самоценного существа, не обусловленного никаким имуществом, но представленного богатством несокрытого ТЕЛА. Король гол. Такая личность вправе отобразить траекторию своего смыслового поведения на внешнем материале (неразменный рубль) и послать его к другим как приманку существенного сближения с этими другими.

136. Продукты массового потребления, как раз и лишены даже следов личностного начала их создателей. Какими бы дорогими они ни казались, цена их невелика. Дороги только образцы Чистой Формы, человек в форме (отнюдь не в униформе). Они же совершенно кажутся бесполезными по мнению утилитарных нужд.

137. Снобизм маленького дешевого человечка побуждает его коллекционировать «дорогие» вещи, оригиналы «великих творений» уже умерших (зачастую в нищете) авторов. Это своеобразная копрофилия, болезнь современной «элиты», мешает ей присмотреться к своему народу, внимательно вглядеться в его скорбный лик.

138. Ни музыка, ни живопись еще не сближают людей по существу Смысла, они лишь След каких-то личностей. Ис-следование чьего-то наследия еще не дружба с существом дела и не сближает исследователей даже какой-то одной вещи или темы. Сближает каждого только Система Понятийного Аппарата Сознания (С.П.А.С.), разумное обращение к другому существу с полноценным Предложением Смысла (КУЙ).

139. Правда Языка не только в звучании слова и его оторвавшейся от говорящего истории (письменность), но и в значимости поведения всего тела, осмысленности его жестов. Люди до сих пор не артикулируют смысл языком тела, значимость движений тела почти как у покойников. Пора уразуметь, что язык Личности есть её мышечное тело, всё существо действия. Правда, открывающая Будущее, ПИШЕТСЯ языком живых трепещущих мышечным смыслом личностей и такая правда, конечно, просто невыносима для современных «богачей», хранителей прошлого опыта.

140. Мы, право же славные ЯЗЫЧНИКИ, отстраняемся как от «православных христиан» так и «язычников», с их магией фетишей. Пусть «стяжают благодати духа» двигаясь по своим «святым местам». Столкнувшись с нами, они убоги и слабы, чтобы участвовать в СПАРИНГЕ Равных. С кем бы мы ни встретились на своем пути, мы никому не позволяем, по существу дела, проходить мимо существа дела. Потому как, мы не верим в Бога, а несем его в себе и вы—ражаем, как Дух столкновения с Равным и ТОЛКОВАНИЯ - танцевания с ним. С кем бы мы ни начали свой разговор, он уже Равен нам. В природе равенства нет, но Боги создают его ПРОЕКТИВНО своей ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ силой. Наше язычество это владение своим языком, а не просто его использование. У кого есть язык, кто выражает дух языка, кто и есть воплощенный Язык, уже Я зычен и пророчит о мировой общине. Владеть языком значит словить в Слове дух жизненной силы, дух своего желания жить. И дружить, славя Мир Содружеством своим.

Предоставлено для публикации 08.2010 г.

© Н.М. Гурский