Следует отметить, что любая из обозначенных реальностей со временем изменяется, прежде всего, своим удельным весом в целокупности человеческого бытия. На первых ступенях человеческой цивилизации доминировала онтологическая реальность: люди приспосабливали себя к среде обитания и в очень малой мере старались приспособить ее к своим нуждам. С течением времени, познав некоторые природные закономерности, люди уже с бóльшей сноровкой принялись влиять на окружающую среду, изобретая для этого новые и более усовершенствованные орудия и приспособления. Они создавали не только hardwear, но и совершенствовали навыки работы с этими орудиями, а также приемы коллективного и согласованного труда. Они выдумали языки и пользуются ими до сих пор как основным средством общения между собой и способом обозначения любых объектов и их характеристик во всех трех сферах реальности.

Языки представляют собой знаковые системы. Кроме языковых, люди выдумывали и другие знаки, обозначая ими вещи из онтологии и явления в постоянно возникающих знаковых реалиях. Так появилась семиотическая реальность; она укреплялась и отодвигала онтологию, завоевывая для себя жизненное пространство. Человек постепенно становился «символическим существом», как его назвал Эрнст Кассирер. Эта стадия развития цивилизации продолжалась до нашего времени, когда на первое место начала выдвигаться виртуальная реальность, овеществленная в компьютерах и прочих электронных гаджетах. Посмотрите вокруг – на улице или в транспорте – чуть ли не каждый второй человек держит в руках телефон либо иной гаджет и работает с ним. Эта тенденция будет постоянно нарастать. Виртуальная реальность выходит вперед, а с ее приходом изменяемся и мы – люди.

Сегодня мы находимся в эпицентре изменений: исчезают либо кардинально мутируют многие профессии и каждодневные занятия. Свой день я начинаю, открывая компьютер. В нем я нахожу новости, меня интересующие; мне уже не нужны газеты и журналы. В ведение компьютера перешла почти вся моя почта, хотя и в почтовом ящике я все еще нахожу счета и некоторые официальные извещения. Думается, что по мере совершенствования государственных учреждений, банков и иных сервисов даже и эти отправления перестанут пересылаться по обычной почте. Мне уже не надо тратиться на билеты в кинотеатр, поскольку я просматриваю новые фильмы дома. Нет необходимости посещать библиотеки, так как можно скачивать любые книги бесплатно либо по минимальной цене. Нет нужды ходить в турагентства для покупки билетов на самолеты, на поезда и даже на междугородние автобусы. Их я могу купить заранее с помощью компьютера. Даже продукты в магазинах я могу заказать по электронным средствам сообщения.

То же самое касается и удовлетворения других потребностей. Ориентация в пространстве на автомашине или при передвижении пешком претерпела кардинальные изменения, когда появились навигаторы. Оцифровывание земных пространств позволяет грамотно планировать строительство огромных сооружений: мостов, трубопроводов, железных дорог, городов и поселков. Изменилась и техника планирования – обычные чертежи сменились компьютерной графикой. Процесс обучения перемещается сегодня из школ и других учебных заведений в электронные гаджеты. Там вы найдете гораздо больше источников информации, чем в любом учебнике, к тому же там имеется множество достоверных знаний, поданных в самом разном наборе, – выбирай по вкусу.

Сказанное решительно изменяет принятые прежде подходы к обучению и созданию учебных пособий. Приведу лишь один пример, известный мне не понаслышке. Несколько десятков лет я занимался лексикографией – составлял словари. У меня их за плечами десятка полтора, так что я знаю это дело в подробностях. В Google появился Переводчик (Google Translate), и почти вся наша прежняя продукция, в особенности толковые словари, оказалась ненужной. Теперь имеется один словарь, позволяющий не вставая со стула получить перевод слов с любого языка на любой другой, дающий примеры употребления этих слов в различных выражениях, в том числе и в идиоматических. К тому же его постоянно совершенствуют, и в работе принимают участие не только лингвисты и лексикографы. Словарь может пополнить либо откорректировать носитель любого из включенных в него языков. Предложения пользователей рассматриваются комиссией специалистов, и принимается решение по поводу их введения в существующий корпус словаря либо их отклонения. Это – подлинная революция в лексикографии, изменяющая традиционные подходы от «а» до «я». Такие же революции происходят и в других областях человеческого существования, утверждая влияние прежде незаметной виртуальной реальности на жизнь современного человека.

«Но при чем здесь виртуальная реальность? – спросит недоумевающий читатель. – Ведь речь идет о вполне зримой и записанной черным по белому семиотической реальности, хотя и помещенной в компьютер?» В том-то и дело, что гугловский переводчик является типичной виртуальной идеей, перенесенной в наше время в материальную семиотическую плоскость. На протяжении многих веков, чтобы преодолеть барьер разноязычия, использовали толмачей и переводчиков, а также записанные словари разного рода. В конце концов человечество изобрело инструмент (компьютер), позволивший свести все словари в одном месте и в наиболее полном варианте. На базе прежнего опыта специалисты составили костяк такого общего словаря и дали возможность пользователям вводить в него изменения и дополнения. Так была реализована еще одна мечта человечества, что позволило перевести идею из виртуальной реальности в семиотическую. Кстати, я не сомневаюсь, что со временем будут придуманы приборы, которые смогут синхронно переводить устную речь на любой иностранный язык, и в результате останутся без работы переводчики-синхронисты.

На фоне изложенного я позволю себе выделить три основные тенденции, которые, с моей точки зрения, характеризуют нашу эпоху, и привести примеры каждой из них.

Огл.  Массовое обращение к образным знакам и снижение интереса к вербальной информации

Это обстоятельство заметно в коммуникации, в образовании и в их всевозможных практических приложениях. Жалобы на то, что молодые люди не читают, что их не оторвать от компьютерных игр и фильмов на электронных гаджетах, раздаются со всех сторон, и такова, действительно, болезнь нашего времени. Болезнью ее называют не напрасно – виртуальная реальность, в которую погружаются наши дети, порождает зависимость, которая сродни наркотической, и, как любая зависимость, она ведет к деградации – интеллектуальной, духовной и физической. Вместо того, чтобы гонять мяч со сверстниками, ваше чадо сидит, скрючившись в кресле над смартфоном. При этом содержимое («контент») поглощаемого материала значительно снижается в качестве и меньше говорит потребителям, чем, например, печатное слово периодических изданий, не говоря уже о художественной литературе. Слово как знак в среднем значительно более абстрактно, чем образ, и обращается к более развитым мыслительным структурам. Зато образ наделен бóльшим эмоциональным зарядом, что, по-видимому, и привлекает молодежь.

Я не сомневаюсь, что преимущественное обращение к образным структурам – явление врéменное, но факт остается – население планеты предпочитает пока образное наполнение познавательных структур словесному, и с этим приходится считаться. Думается, что тяга к образным знакам в целом представляет собой положительную тенденцию, – она позволяет вовлечь массы людей, которые раньше были отрезаны от глобального общения, в активный обмен мнениями. Их первые шаги в этом направлении выглядят зачастую нелепыми, но в конечном итоге и здесь наметится постепенный прогресс, который расширит круг общения и улучшит качество помещаемых в электронных СМИ материалов.

Однако при некоторых обстоятельствах образное представление может существенно дополнить языковое. Об одном из таких случаев я хочу здесь рассказать. Пользуясь указанным выше трендом, я решил предложить вариант научной библиографии, где образ играл бы не последнюю роль. Вместо скудного и основанного на мелочах перечня, включающего десятки, а иногда и сотни работ, но где каждой из них отводится по строчке, я предлагаю создавать выборочную библиографию, где были бы отражены лишь основные работы ученого, рассмотренные достаточно подробно и включающие элементы образного характера, – схемы, иллюстрации, обложки опубликованных трудов. Такая библиография предлагается для размещения в компьютере, где объем библиографической справки может занять много места. Для чего, в принципе, нам нужна библиография? – для показа облика ученого и его достижений. Традиционно построенные библиографии мало этому содействуют. Думается, что мой вариант дает более четкое и глубокое представление об ученом, чем то сухое перечисление технических реквизитов опубликованной книги, которое принято сегодня.

Вот как предлагаемая мной библиография выглядит в натуре (см. ниже). Она представляет мои собственные работы, что выглядит как самореклама, зато она касается предмета, известного мне до мелочей, что и предопределило мой выбор.

Огл.  Слайд 1, Соломоник Абрам Бенцианович

Слайд 1

Соломоник Абрам Бенцианович

Родился в 1927 г. в Белоруссии, в еврейской семье. Отец был фармацевтом, мать – детским врачом. С 1934 г. жил в Ленинграде, где закончил среднюю школу и юридический вуз. Работая адвокатом в Вологде, получил второе высшее образование – преподавателя английского языка. Вернувшись в Ленинград, преподавал английский в школе. В это же время защитил диссертацию по методике преподавания иностранных языков в школе. В 1974 г. эмигрировал с семьей в Израиль, где до 1994 г. обучал взрослых иммигрантов ивриту. После выхода на пенсию посвятил себя составлению словарей и созданию учебных пособий для изучающих иврит и занимался семиотикой – наукой о знаках и знаковых системах. Издал более 20 монографий и множество статей, как напечатанных, так и выставленных в Сети на русском, английском и иврите. Некоторые из этих работ с краткими аннотациями можно увидеть на следующих слайдах. (Полный набор слайдов представлен на сайте http://conpl.ru/pub2/as_bibl.php)

Solomonick Abraham (a short biography)

Abraham Solomonick was born into a Jewish family in 1927, Belorussia. From 1934, he lived in Leningrad, where he studied and graduated from the secondary school and the Law State Institute. Then he moved to Vologda, and worked as a legal advocate. Meanwhile he graduated from the Pedagogical Institute. Afterwards, he returned to Leningrad and taught English in schools and at the Leningrad University. In 1974, he with the family immigrated to Israel and became a National Inspector in the Ulpans, classes for adult newcomers learning Hebrew. After his retirement in 1994, he was involved in composing dictionaries and grammar manuals for those studying the Hebrew language. In his later years, he concentrated on semiotics – the science of signs and sign-systems. Solomonick has created his own original version of this science, and you can see some of his works in the following slides.

Огл.  Слайд 2, «Основы преподавания иностранного языка взрослым»

Слайд 2

«Основы преподавания иностранного языка взрослым»

(Иерусалим, Министерство Образования и Культуры, 1988, 140 с.)

Эта книга была и по сей день остается единственным монографическим пособием для учителей ульпанов, где взрослые репатрианты приобретают начальные сведения о языке страны. Она учитывает специфику обучения именно взрослой аудитории. В ней подробно рассказано о преподавании нового языка: устной и письменной речи, слушании и чтении печатных и письменных текстов. Рассматриваются все= имеющиеся в Израиле подходящие учебные пособия и даются рекомендации по их использованию в работе педагогов.

Огл.  Слайд 4, «Новый иврит-русский учебный словарь»

Новый иврит-русский учебный словарь

(Тель-Авив, «Симаней Дфус», 1992, 640 с.)

Этот учебный словарь был специально написан для учащихся ульпанов. Лексика для него подверглась тщательному отбору, она также очень тщательно, с учетом особенностей пользователей переводилась на русский язык. Словарь снабжен рядом необходимых для новых репатриантов приложений: списком глагольных корней и их практических применений, списком аббревиатур и широко используемых в иврите идиом. Он пользовался большим успехом, и по нему занимались многие тысячи русскоговорящих учащихся.

«New Hebrew-Russian Dictionary» for Newcomers

(Tel-Aviv, «Simanei Dfus», 1992, 640 p.)

This learners’ dictionary was meticulously written specially for the adults not acquainted with the cultural ambiance of the country. The selection of its lexica and its translation into Russian were strictly weighed out. It was also procured with a lot of necessary addenda: a list of verb roots needed for finding their existing derivatives, a list of widely used abbreviations, and a list of Hebrew idioms. It was very popular among the newcomers, many thousands of them used it during their first stage of mastering the new language.

Огл.  Слайд 5, Три учебных пособия по ивриту для русскоговорящих учащихся

Слайд 5

Три учебных пособия по ивриту для русскоговорящих учащихся

Маскилон I : Корневой иврит-англо-русский словарь

(Иерусалим, изд. «Мила», 1996, 570 с., илл.)

(Jerusalem, Mila Publications, 1996, 570 p., ill.)

Эта новаторская работа представляет собой словарь, построенный не на словах, а на глагольных корнях иврита. А. Соломоник выбрал 1640 корней, которые являются продуктивными для построения используемых в иврите слов, – и не только глаголов, но и других частей речи, а также идиоматических выражений и фразеологизмов. Корни подаются по алфавиту, а от них ответвляется множество слов, которые переведены на русский и английский языки. Если речь идет о глаголах, то дается схема их спряжений в специальном приложении к словарю. Таким образом объясняется множество лексических единиц и парадигмы их образований. Цель словаря – дать не только отдельные слова и их переводы, но показать, как они зависят и образуются друг от друга по определенным правилам.

Вышло две серии учебных пособий, которые были названы «маскилонами» («маскил» – образованный, просвещенный; от него неологизм «маскилóн» – нечто просветительное, то, что помогает стать грамотным). Одна серия предназначена для русскоговорящих учащихся, другая – для англоговорящих. Вторая серия аннотируется в ряде последующих слайдов.

Маскилон II: Практическая грамматика иврита для начинающих

(Иерусалим, изд. «Мила», 1997, 200 с.)

(Jerusalem, Mila Publications, 1997, 200 p.)

В книге приводятся основные правила синтаксиса и морфологии в иврите. Каждое правило сопровождается примерами, а некоторые правила – еще и упражнениями, на которые в приложении даны правильные ответы. По этой книге учились десятки тысяч людей, приехавших из Советского Союза в конце прошлого века.

Огл.  Слайд 8, «Язык как знаковая система»

Язык как знаковая система

(Москва, изд. «Наука», 1991, 223 с., илл.)

Это первая из серии книг А. Соломоника, посвященная семиотическим проблемам. В ней он закладывает основы своей теории общей семиотики, над которой работал больше двадцати лет и которую впоследствии резюмировал в английской книге 2015 года. Уже в первой книге автор представил абрис семиотической таксономии, легшей в основу всей теории, – пирамиду типов знаковых систем, которыми человечество и отдельная личность овладевают в течение всей своей истории и жизни. Она стала его «торговым знаком»; и вы далее увидите ее на обложках его книг.

  

Language as a Sign-system (in Russian)

(Moscow, = «Nauka», 1991, 223 p., ill.)

This is the first book written by Abraham Solomonick in Russian on the semiotic matters. In it, he laid the foundation for his Theory of General Semiotics, which he worked on for more than 20 years, and which he formulated fully in his English monograph (2015). The book was based on his taxonomy that incorporates all signs and sign-systems that humanity and individual human beings collected and used during their life spans. This taxonomy, the pyramid of sign-system types, has withstood the test of time and has become his trademark. Language as a Sign-System proved to be very popular and was reprinted several times.

Огл.  Слайд 15, «Semiotics and Linguistics», «A Theory of General Semiotics»

Semiotics and Linguistics

(Paris, Editions des Écrivains, 2002, 549 p., ill.)

A Theory of General Semiotics

(England, Cambridge Scholars Publishing, 2015, 399 p., ill.)

These two books generalize all theoretical ruminations of the author on semiotics, which he had earlier formulated in his Russian publications (see above). The first source had been a kind of the preliminary design of what was later revealed in the second book. It appeared only last year, and its impact is still uncertain. At any rate, it is hoped to be a serious attempt in building up a common paradigm for the modern semiotics.

  

Семиотика и лингвистика

(Париж, Изд-во французских писателей, 2002, 549 c., илл.)

Теория общей семиотики

(Англия, изд-во Ученых Кембриджа, 2015, 399 c., илл.)

Эти две книги, написанные по-английски, обобщают теоретические рассуждения автора по поводу сегодняшней семиотики. Они были первоначально изложены в русских публикациях, а потом получили выход и на более широкую аудиторию.

Первая из них формулировала предварительные рассуждения, иллюстрируя их в основном языковыми примерами. Вторая книга, увидевшая свет в июле 2015 года, значительно более информативна и основательна в своих выводах. Кроме того, она ориентирована не только на языки, но и на все прочие знаковые системы. Ее влияние еще не ощущается в достаточной мере, но очевидно, что это – серьезная попытка разобраться с семиотическими проблемами на данном витке развития этой науки.

Огл.  Изменение существующих знаков и знаковых систем

Поскольку знаки создаются людьми, они много доступнее для изменений, чем вещи в онтологии, поэтому они постоянно совершенствуются и изменяются. Негативное влияние на изменения в системах знаков оказывают укоренившиеся традиции, но при нужде их можно преодолеть. Скажем, национальные алфавиты меняются чрезвычайно редко и с большой неохотой; в традиционном и консервативном обществе они считаются чуть ли не священными, но при общественных потрясениях они доступны для воздействий. Вспомните хотя бы изменение русского алфавита, произведенное большевиками в 1919 году, когда из него были изъяты сразу три буквы. В эпоху сталинской тирании азербайджанский алфавит менялся трижды, и трижды азербайджанцы вынуждены были мучительно перестраиваться в своих языковых привычках. Но каждый раз молча повиновались.

Что касается иных знаковых систем, не столь значимых для общественного сознания, то они всегда готовы воспринять новые требования, изменяясь в основном в сторону увеличения абстрактности включенных в них знаков. Это – один из главных законов развития знаковых систем. Например, представление о Солнечной системе в учении Птолемея зиждилось исключительно на доступных для того времени прямых наблюдениях за Солнцем и иными небесными телами. Наблюдения дополнялись логическими связками, и теория постепенно изменялась в результате поступления новых данных. Когда такие данные вступили в противоречие с прежней картиной мира, ее пришлось и вовсе заменить на новую, представленную Коперником. На сей раз ученые уже не довольствовались простым наблюдением. Они дополнили его математическими выкладками, позволявшими не только объяснить увиденное, но и довольно точно предсказывать некоторые астрономические явления, например, даты солнечных и лунных затмений.

Замена прежних знаков на более точные, подчиняющиеся ясно изложенным закономерностям обозначения, происходит и в наше время. Приведу пример из лингвистики, хорошо мне знакомой по профессиональным занятиям, чтобы показать, что даже в материи, казалось бы, давно устоявшейся, изменения происходят постоянно. Я имею в виду теорию непрямой коммуникации, проповедуемую В.В. Дементьевым, ученым-лингвистом из Саратова. Он исходит из того, что обычная речевая коммуникация не исчерпывает возможностей языка. Язык в силах использовать слова не только по их прямому назначению – передавать информацию, но, применяя дополнительные синтаксические, интонационные и иные языковые модели, изменять прежний смысл слов на иной, иногда прямо противоположный. Ничего нового в таком наблюдении нет, это свойство языка в повседневном общении используется его носителями как осознанно, так и интуитивно. Новация заключается в том, что В.В. Дементьев детально изложил свои доводы и представил свою теорию во вполне законченном варианте. Вот что он пишет по данному поводу:

«Следует отметить еще одно направление современной коммуникативной и антропологической лингвистики, значимое для рассматриваемой нами проблемы непрямого использования речевых знаков, – теорию речевых жанров.

Современная антропологическая лингвистика опирается на понятие речевого / коммуникативного жанра как на один из наиболее эффективных объясняющих механизмов при рассмотрении ситуаций использования языка, механизмов порождения и интерпретации речи. Теория речевых жанров является одной из немногих действующих на практике моделей коммуникации, учитывающих такие важнейшие параметры, как ситуация и сфера общения, стиль, интенциональный фактор, форма речи, в том числе способы оформления начала и конца речи, передачи инициативы в диалоге, а также стратегии и тактики ведения коммуникации. Теория речевых жанров берется за решение самой трудной задачи в лингвистике речи – найти единую плоскость для систематического анализа наиболее хаотического в лингвистике материала на базе модели речевого жанра, сформулированной М.М. Бахтиным^[49].

Дементьев подчеркивает следующие принципы своей теории:

«1. Вся человеческая коммуникация осуществляется в рамках соответствующих речевых / коммуникативных жанров, «заданных» ситуацией общения: «Мы говорим только определенными речевыми жанрами, то есть все наши высказывания обладают определенными и относительно устойчивыми формами построения целого» [Бахтин, там же]. Непрямая коммуникация, как и коммуникация в целом, осуществляется в рамках того или иного речевого / коммуникативного жанра, чем объясняются ее многие характерные свойства.

2. Обладая свойствами стандартности и одновременно вариативности, имея полевую структуру организации, РЖ являются источником вариативности и градуируемости речи / коммуникации. Тем самым РЖ являются одним из наиболее очевидных источников непрямой коммуникации.

В целом вариативность можно понимать как некоторый набор факультативных смыслов, допускаемых правилами жанра. Такими смыслами, отличающими вариацию от канонического жанра, чаще всего выступают различные стилистические и тональные смыслы. Они, за небольшим исключением, не могут быть выражены при помощи средств языка, хотя коммуниканты обычно вполне отчетливо ощущают тональность своих реплик и реплик собеседника.

3. Речевые жанры, представляя собой коммуникативные аттракторы, являются средством уменьшения степени «непрямоты» коммуникации. РЖ в силу своей композиционной определенности накладывают ограничения на интерпретацию речевых высказываний, тем самым делая интерпретацию более стандартной и снижая степень «непрямоты» коммуникации. Одна из важнейших функций РЖ – служить опознанию адресатом интенции. Жанры принимают самое активное участие в организации и интерпретации семантики коммуникативной ситуации».

4. Жанр является не только средством уменьшения «непрямоты» коммуникации, но и средством ее увеличения в виде большого количества имплицитной информации, которая «приплюсовывается» к собственно языковому содержанию высказывания уже на том основании, что оно принадлежит к определенному жанру. Жанры являются источником типичных импликатур, пресуппозиций, презумпций и фоновых знаний, актуализируемых в ситуации общения.

5. Непрямая коммуникация проистекает из явления переакцентуации и вторичных РЖ, развивающихся в опосредованных (письменных, институциональных) сферах культуры. Один из участков пространства непрямой коммуникации обозначен М.М. Бахтиным посредством понятия. «вторичный речевой жанр».

Вторичные РЖ включаются в полевую структуру жанра и являются источником непрямой коммуникации нескольких типов. Непрямая коммуникация представляет собой использование средств, несвойственных для данного жанра. При этом возможны два случая: а) жанр «остается самим собой», только осуществляется непрямыми средствами; б) это новый жанр, который является непрямой коммуникацией по отношению к исходному жанру. В последнем случае имеет место переакцентуация жанра при смене сферы употребления / стиля. Данную группу составляют вторичные речевые жанры.^[50]»

Огл.  Передача познавательных функций «умным» машинам

Сегодня отчетливо просматривается усиление роли «умных» гаджетов. Люди на улицах больших городов поглощены просмотром этих уникальных электронных приспособлений; они либо просто смотрят имеющиеся в них программы, либо используют их для решения практических задач. Никогда еще машины не занимали такого места в нашей жизни, как сейчас, и их роль с каждым днем становится всё значительней. Эта тенденция получила множество названий: информационная революция, интеллектуальные информационные системы и множество иных обозначений. Революция началась с создания универсальной вычислительной машины (компьютера) и завладела воображением людей в течение последующих десятилетий. На повестку дня встал вопрос – смогут ли машины стать такими же умными как люди, сравняется ли их интеллект с человеческим и кто из них выиграет соревнование в борьбе интеллектов – машины либо люди?

Пока нам не приходится бояться – человеческий интеллект намного богаче и изощренней, нежели машинный, который мы сами же в них закладываем. Искусственный разум ограничен теми алгоритмами, которые предусмотрены их создателями. Машины лишь выполняют пошаговые команды, которые в них имеются, и отвечают на них так, как было предусмотрено в программе работы. Они ни на йоту не могут от них отступить, иначе запланированная программа не срабатывает и пошаговые процедуры приходится повторять с самого начала, опять-таки по проторенной дорожке того же алгоритма. Человеческий ум намного сильнее: он перед каждым действием способен оценить сложившуюся обстановку и принять наиболее подходящее решение к его продолжению. Если он видит, что принял неверное решение, то не останавливается, как это делает машина, но корректирует уже предпринятые шаги, пока не добивается продолжения, приводящего всю цепочку действий к успешному завершению.

Что произойдет с течением времени? Сумеем ли мы собрать в машине такие базы данных, которых будет достаточно для осуществления деятельности человеческого плана, остается пока в пределах виртуальной реальности, то есть в области фантастики и человеческих мечтаний. Но, как мы видели, многие идеи, когда-то казавшиеся нереальными и неосуществимыми, получали с течением времени практическое воплощение. Быть может, и задача создания машин с человеческим интеллектом будет успешно решена, и мы получим машины, которые будут нам верно служить и помогать.

Огл.  Человеко-знаковое взаимодействие с формализованными системами

Отдельно следует выделить взаимодействие людей с формализованными системами. Они состоят из знаков такой степени абстрактности, которая позволяет заранее продумать логически оправданную и достаточно формализованную схему работы с ними. Этим, в частности, объясняется, почему я выбрал для них название формализованные системы. Применение таких систем (математических, логических, в программировании и др.) характеризуется следующими признаками:

а. Изобилие переменных знаков, которые в примитивном виде встречаются и в иных знаковых группах, но специально предусматриваются как обязательные только в символических системах. Переменные знаки встречаются уже в естественных ситуациях. Например, на могилах недавно усопших предварительно устанавливается картонная табличка с фамилией и именем покойного. Потом ее заменяют надгробием – каменной стелой или плитой. Для эпических полотен художники готовят эскизы будущих композиций либо образов; затем они сводятся в единую картину. Для крупных литературных произведений то же самое выполняется в виде подготовительных записей-набросков. Но без всего этого можно обойтись, в то время как без переменных в алгебраических уравнениях математические трансформации теряют всякий смысл.

б. Если при обработке знаков малой степени абстрактности можно перескакивать через некоторые отчетливо представимые ходы, то в алгоритмах работы с символическими знаками это делать категорически воспрещается. Дело в том, что результаты формализованных систем построены с учетом их использования не только людьми, но и машинами. А то, что «позволено Юпитеру, не позволено быку». Человеческий ум справляется с чересполосицей мыслей, а машине это не по силам (по крайней мере, пока).

в. Этот признак тесно связан с предыдущим: результаты обработки формализованных систем настолько однозначны, что они подходят не только для теоретического анализа человеком, но и как алгоритм действия механических приспособлений. Можно придать этому тезису еще более жесткую формулировку: математические расчеты сегодня обычно реализуются в машинном исполнении. Так, скорость езды на автомобиле и иных транспортных средствах может быть показана исключительно на спидометре. Никаким иным способом ее выразить невозможно. Впрочем, это касается всех измерительных приборов. Так что обработка символических преобразований заранее рассчитана на их машинную аппликацию.

г. Трансформация математических и логических рассуждений происходит в виде строго последовательных знаковых преобразований с редким вкраплением слов-связок. Эти преобразования можно табуировать порядковыми числительными, что обычно и происходит. Таким образом, за первым шагом следует второй и т.д., пока мы не приходим к конечному выводу. Все вычисления тождественны друг с другом, что выражается знаком равенства. Их задача – представить первичные данные в виде компактного и наиболее наглядного выражения.

д. Конечный вывод должен представлять собой наиболее простой и «выразительный» результат для всех ранее сделанных трансформаций. Обычно это формула в физике, краткое химическое или логическое построение. Оно потом внедряется в виде общепринятого обозначения для всех подобных исследований в науке и в ее практических аппликациях, а промежуточные шаги остаются достоянием немногочисленной группы специалистов.

Последнее обстоятельство (пункт «д») показывает, насколько абстрактны символические знаки: непрофессионал не в состоянии их осознать; она принимает конечный результат на веру, если последний пройдет убедительную практическую проверку и будет одобрен научным сообществом. На сегодняшний день символы представляют собой знаки наивысшей семиотической концентрации. Это не значит, что человечество достигло максимума возможного семиотического наполнения знаков. Может быть, в будущем мы научимся читать мысли по их слабым энергетическим проявлениям, и создадим такие знаки, которые будут более абстрактными, чем сегодняшние символы.

ИЕРУСАЛИМ 2018

⁴⁹ Бахтин М.М. Проблема речевых жанров. Из архивных записей к работе «Проблема речевых жанров». Проблема текста // Бахтин М.М. Собр. соч.: В 5 т. М.: Языки русской культуры, 1996. Т. 5. Работы 1940-х начала 1960-х годов. С.159-206.
⁵⁰ В: Дементьев В.В. Непрямая коммуникация. Москва, «Гнозис», 2006.

© А. Соломоник