«смириться под ударами судьбы
иль надо оказать сопротивленье».
В.Шекспир
При смене периода веры в могущество Разума периодом неверия ответ на гамлетовский вопрос тоже меняется на противоположный. Кризис рациональности лишает научный анализ убедительности, нужной чтобы установить, есть ли для такого потрясения весомые основания или оно – следствие многомерных колебаний наших представлений. В подобной ситуации стоит обратить внимание на то, что у истоков науки, накопления и передачи знаний (а следовательно и образования) всегда лежало стремление к интеллектуальной стабильности, к опоре на смысловые инварианты, которые позволяют систематизировать опыт, устранять противоречия и парировать неопределённость. Из-за разделения активности на разные активности на разные сферы (социальные, профессиональные, конфессиональные и др.) эти инварианты приобретают черты, специфические для интеллекта соответствующих этим сферам групп. Так возникают различные формы одного и того же смыслового инварианта – архетипы.
Это относится и к такому фундаментальному, биологически закреплённому когнитивному инварианту, как рациональность (лежащему в основе представлений о сознании, интеллекте, культуре , образовании). Его архетипы – это различные формы концептуализации реальности. Представление о них дают понятия: Сверхразум (Бог, Дух, Мудрость) – аС, Разум –аР, Здравомыслие – аЗ, и Неблагоразумие – аН., которые сложились задолго до их классификации К. Юнгом и А. Аугустнавичуте. Отметим, что у аН нет общепринятого названия, т.к. она являет собою ряд неординарных оттенков рациональности, прдставляющихся аС, аР, аЗ глупыми (иррациональными). Все архетипы по-разному отражают реальность и отвечают на вопрос эпиграфа.
Взаимосвязи этих архетипов можно показать стрелками, соединяющих объекты аС, аР, аЗ, аН в четырёхугольную диаграммную схему. Она позволяет наглядно представить стабилизирующую (гомеостатическую) функцию культуры, проявляющуюся в периодических преобразованиях ведущих архетипов. Такие преобразования возникают при тенденциях к потере устойчивости социума. Смена влиятельности архетипов отображаются на этой схеме соответствующими последовательности стрелок.
Архетипы, как и другие смысловые образования передаются и распространяются нормативными системами (термин М.А.Розова). эти системы формируются по закономерностям игрового поведения. Нормы соответствуют правилам игры, а смыслы передаются посредством имитации поведения, следующего этим правилам. Смена архетипов соответствует изменениям этих правил. Поэтому их уместно назвать игровыми преобразованиями. 13
До средины ХХ в. революционные процессы не затрагивали основы инварианта рациональности, являющегося фундаментом западной культуры. Поэтому аН не имел влиятельной идеологии. Обнаружение принципиальной неопределённости, относительности и других познавательных ограничений в математике и физике и крах надежд на рациональное переустройство общество, сохранение жизни и мира привели к тому, что аН впервые вошел в западную культуру, имея рационально обоснованную доктрину.
От других архетипов аН отличается тем, что не скрывает игрового начала. Образование обязано ему активными методами обучения: ролевыми, дидактическими, деловыми и оргдеятельностными играми, викторинами и другими формами занимательного, проблемного и компьютерного обучения, в том числе дистанционного. Игровые преобразования обучения в вузе поддерживаются стремительным возрастанием игрового начала в СМИ, шоу-бизнесе, персональными и сетевыми компьютерными играми формирующими специфическое восприятие информации. Считаясь с ним и с демократизацией и коммерциализацией, высшая школа упрощает содержание и форму обучения. Крайней формой этой тенденции является «игра в университет».
Нужно ли, возможно ли и как ей «оказать сопротивление»? У высшей школы нет внутренних факторов, способных противостоять аН. Остаются государственные образовательные программы. Но они лишь расширяют при пространство игры. Вместе с тем при жестком конвертировании образования коммерческие, военные, престижные и воспроизводящие функции сделают, видимо, необходимым наряду с «игрушечным» образованием сохранность заповедников систематического и глубокого традиционного обучения.
Однако аН уже навсегда утвердился в высшей школе и в культуре. Перед лицом непознанного и случайного его ищущее, игривое, жизнеутверждающее (и этим мудрое) дурачество ближе складывающейся сейчас интеллектуальности, чем сакральность аС, героизм аР, и утилитаризм аЗ. Возможно, именно аН предстоит смягчить противостояние европейских архетипов рациональности, приблизить их к терпимости архетипов Юго-Восточной Азии (буддизма, индуизма, синтоизма)
Поэтому определяя содержание и сущность высшего образования и форму высшей школы ХХI века, уже нельзя ограничится философией образования и моделями синергетики. Нелинейный эволюционный процесс социальной самоорганизации, схематически описанный выше можно понять, только зная биологическую природу игровых преобразований. То, что нам известно о них подтверждает правоту Дж.Мура, ещё в 1903 г. отметившего, что вряд ли «с помощью «да» и «нет» можно ответить на вопросы, которым ни один из этих ответов не удовлетворяет».
Опубл. Богданов Н.И. Игровые преобразования в культурологии интеллекта.// Вуз ХХI и культура. Сб. статей по матер. междунар. семинара «Инициатива-00» -Казань: из-во КГТУ, 2000, с.13-14.
© Богданов Н.И.
