Теперь разнообразие результатов нашего анализа реалий алгоритмических систем уже достаточно и для изложения основных положений воображаемого «повествовательного» языка программирования, собственно и мыслимого как практика задания характеристик «командного процесса», реализуемая посредством написания текста, когда последовательность повествования равнозначна последовательности исполнения алгоритмов. Иными словами, действительность «повествовательного» языка - это действительность называния любого вызова или запроса, будь то сигнал, команда, приказ или иного рода формы передачи или запроса управления. Причем в строгом смысле слова, когда такого рода «нарратив», передающий отношения и связи процедурных порядков будет предполагать воплощение в форме далеко не компактных «распоряжений», то и сам он будет предполагать отождествление в значении как бы «устройства». Но одновременно подобное положение обусловит и утрату четкости тем разграничением, что разделяет определяемые выше условности «процедурный нарратив» и «устройство».
Но что именно если судить с позиций необходимости придания «рациональности» коллекции тех нарративных форм, что допускают применение как средства фиксации порядков взаимодействия процедур, и надлежит определять как отличающее такие формы «концептуальное» содержание? Такие нарративы - не просто фрагменты текста, но равно и фрагменты текста построенные в силу соблюдения неких стандартов их построения. То есть такие тексты и есть повествование о последовательности проявления активности тем или иным устройством, наделенным способностью совершения того или иного рода актов. Тогда подобное построение нарратива - отнюдь не построение нарратива, предполагающего произвольный порядок сложения, но повествование как-то коррелирующее со способностью совершения такого рода действий тогда и неким данным оператором. Также для подобного «повествования» важно и его исполнение в «режиме оптимальности», исключения лишних элементов, иррациональных построений и неоправданных коллизий. Отсюда задачу сбора подобной библиотеки и подобает расценивать не просто как задачу сбора элементов, используемых при верстке алгоритма, но и как задачу обретения благодаря применению подобного порядка еще и возможности контроля правильности написания текста, а также и специфики создаваемой программы то равно как «простой в осознании».
С другой стороны, из чего дано исходить теперь и нашей уверенности в реальности отождествления текста программы равно и структуре нарратива? На наш взгляд, вряд ли что мешает образованию такого особого нарратива, что позволял бы сложение и из тех семантических форм, что представляли бы собой и формы именования «операций рабочего органа». В определенном отношении прообразом подобной идеи и подобает понимать практику программирования посредством записи макрокоманд. Другое дело, что «пространство имен» в исходных математических или прикладных описаниях алгоритмических систем еще недостаточно развито в отношении, чтобы употребляемое там определительное качество имени столь бы просто и предполагало ассоциацию одного именованного объекта или сущности с другим. И здесь мы этим нашим намерением по существу и выступаем со своего рода «идеей» возможного разрешения подобной проблемы. Также в дополнение к такой нормативной базе надлежит задать и такое ограничение подобного рода процедурного «нарратива» уже в части его следования порядку регистрации событий в алгоритмической системе лишь в форме фиксации «стимула» и воспроизводством рабочей функцией ее реакции лишь в виде последовательности составляющих ее действие «операций». Тогда в силу такого рода «прозрачности» и «формальности» данная форма построения нарратива и претерпит обращение нечто схематическим выражением многочисленных форм «реакций», вменяемых рабочему органу при выполнении операции обработки данных («фиксации суждения») или исполнения команд (учета сигналов).
