Большую часть философских представлений, увы, правомерно уподобить грустной «правдоискательской» традиции синтеза интерпретации, что, тем не менее, не препятствует признанию и за отдельной их частью достаточного совершенства равно и в «уровне распространенности» предлагаемого ими толкования. Но в большей мере подобного рода добротность - все же специфика систем, ориентирующихся на построение форм «констуитивной онтологии» или неких ее возможных аналогов. Характерная черта любой такого рода «продвинутой» схемы - то и замещение просто «нормирования» на комбинацию форм нормирования и направлений нормирования, где как таковое подведение под нормирование либо поддерживает, либо ослабляет специфику сущности. Или - такого рода системы отличает и такой «позитив» как воссоздание различия в «тяготении» материального и духовного, внутреннего и порождаемого окружением, способности выделения сочетаний динамики и статики, способности наложения асимметрии времени на симметричность пространства и т.п.
Далее если в развитие предложенной здесь оценки решиться и на такой отчаянный шаг как переосмысление идеи сторонней комбинационно выраженной концепции посредством приложения введенного нами принципа «пространства интерпретации», то такое решение явно ошибочно и вот почему. Особенность нашей модели на фоне множества прочих схем - та ее характерная специфика, что заведомо исключает прямое наложение упорядочения созданного в иной модели на предлагаемые нашей схемой основания регулярности. На деле в любых иных философских схемах чему-то особенному доводится представлять собой «не более чем особенное», но не обращаться предлагаемым нами компромиссом совершенного воплощения такого особенного и его полной диссоциации. Тогда понимание особенного то непременно «только особенным» и образует условия «равенства ассоциации» тогда и для любого подлежащего истолкованию содержания. В частности, для такого философски ограниченного понимания характерно и уравнивание мнения отдельного зрителя о театральном спектакле и научного смысла закона Ома, признаваемых данным пониманием в познавательном отношении равноправными, как бы просто порождаемыми мышлением «продуктами» мозга (или «духа», что в данном отношении фактически то же).
Отсюда еще одной нашей задачей и подобает признать указание на ту особенность предлагаемой нами схемы, что определенно исключает любую возможность «прямого» включения в нее какого-либо сторонне образованного представления. Тем не менее, такое представление будет допускать его перемещение и отождествление позициям нашей схемы, но исключительно на условиях его аналитического «переосмысления» (изменения формата). Тогда наиболее существенной начальной операцией подобного изменения формата и подобает предстать поэлементному разложению переносимого представления. Более того, это разложение не позволит его исполнения и как единичного акта, но потребует последовательного пошагового выполнения. Первый же шаг такой многошаговой операции - это «выделение контура» переносимой квалификации, следующий шаг - устранение обряжения, задаваемого внешней схемой, третий шаг - высвобождение особенного, квалифицируемого на положении фиксируемого нашей схемой, и лишь далее, вслед совершения перечисленных шагов, позиционирование такого особенного в «философском пространстве».
Тем не менее, если возможности сторонней практики моделирования вознаграждают ее достаточно существенной «эффективной сложностью», то в определенных случаях подобные решения позволяют и нашему философскому пространству воспринимать подобное особенное не в качестве единственной позиции, но тогда как нечто протяженное, и развертывать на подобной основе и некий комплекс ассоциаций. Отсюда и сторонней системе моделирования подобает предстать теперь уже в соотнесении с возможностью «экспорта» создаваемых ею ассоциаций тогда и таким «конструктором сложности», что отличают и его собственные начала как «порядка», так и «диссоциации».
Тогда если «прямая» аналитическая функция нашего «философского пространства» - развертывание особенного как укоренения, то и осознание особенного лишь как простого «распространения» пространства интерпретации - это вряд ли добротная основа для приведения внешних данных к требованиям предлагаемой нами схемы. С другой стороны, своего рода «обратный отсчет» - теперь уже при приведении наших данных к требованиям стороннего концепта - равно же основание и для отождествления предлагаемой нами схемы как своего рода «эталона сложности». Следование подобному пониманию - равно исходная позиция и для прямого сопоставления сторонних приемов с предлагаемой нами методикой «распространения объема» содержания. Хотя следует понимать, что предпочитаемые традиционными философскими системами «мономерные» структуры вряд ли позволят сопоставление той же предлагаемой нами «точке на оси» философского пространства, поскольку специфика «мономеров» - это и такого рода недостаток определенности, что наделяет их очевидной неоднозначностью. Например, если физика на квантовом уровне выделяет «размытые» объекты (а нам бы хотелось определить их как «дисперсные»), то «окончательность» ее понимания не удовлетворяет нас всего лишь по причине, что эти решения явно адаптированы к ограниченности возможностей тех же физических средств регистрации. Если для физики дано лишь как таковое регистрируемое значение, но не даны возможности средств регистрации, то это не отменяет качества значения представлять собой комбинацию множества начал, относящихся как к природе явления, так и к использованию доступных на момент фиксации приемов проникновения в связи физического мира.
В таком случае и перенос любой сторонней модели в предлагаемую нами модельную среду «философское пространство» будет предполагать и неизбежное предварительное преобразование анализируемых данных в используемый нами формат представления, дополняемое и весьма желательным воспроизведением в заданных нами «координатах» равно и формировавшего такие данные «исходного» метода познания. При этом специфика процедуры такого рода переноса - равно и знак уникальности предлагаемой нами схемы. Подтверждением тому и подобает предстать тому отличию предлагаемой нами схемы от привычных схем, что мы судим не о подвешенном в воздухе «явлении», но о формации как о продукте порождения и, более того, о ней же и как распространенной проекции заключающей собой и некую специфическую «топологию». Отсюда нам будет доступно лишь такого рода восприятие всякого внешнего опыта, при котором мы будем допускать его включение в нашу схему никоим образом не в порядке прямой интеграции, но лишь при помощи тех или иных способов соотнесения.
С другой стороны, при использовании способа «депозиционирования» особенного практически любое содержание познания и обнаружит доступность для переноса в порядки предлагаемой нами схемы. Но при этом в нашей схеме особенное и обратится не «в чистом виде» особенным, но - тем особенным что предполагает и некий порядок его привнесения. Собственно то обстоятельство, что в предлагаемой нами схеме невозможно никакой явности, но дано иметь место лишь соотносимости, и отличает ее от любых иных возможных схем.
