Наш анализ в целом не обнаружил бы требуемой полноты, не заключай он попытки, пусть и наивной, но своего рода «практического» использования возможностей предлагаемой схемы с целью употребления ее возможностей для синтеза интерпретации. С другой стороны, в подобной попытке в какой-то мере нам способствует и характерная «всеядность» предлагаемой нами схемы - ее построение как прямо предназначенной для моделирования любой возможной сущности, любой материальной и идеальной формы, от прямо проявляющихся материальных свойств и вплоть и до конфигураций выделяемых лишь в идеальной форме. Однако, поскольку человек главным образом существует в мезо-мире, где его окружают мезоразмерные объекты, к чему, по существу, в большинстве случаев, он и прилагает развиваемую им активность, то наш пример использования предложенных здесь средств мы адресуем «простой и соразмерной» ситуации.
Тогда допуская известную долю иронии в отношении выбора столь известных мыслителей как Э. Гуссерль и Д. Беркли, предпочитавших приводить в качестве примера обособленного объекта стол, мы предпримем анализ обстоятельств, окружающих теперь уже не стол, но стул.
Исходя из выбора подобного особенного и преследуя цель отчетливого осознания любой специфики, приданной стулу как некоей форме бытования, мы и вообразим себя придирчивым завхозом, обязанным воссоздать в собственном сознании интенцию детального познания свойств имущества, находящегося в распоряжении данного учреждения.
В таком случае «стул», подлежащий идентификации как «адрес» или «позиция», принадлежащий предлагаемой нами схеме и составит нечто «точку» проецируемую в ее пространство. Такая точка будет представлять собой нечто, локализуемое в отрицательной «полуоси» любой из наших осей (то есть «стул» будет равнозначен позиции, расположенной в «отрицательной» зоне любой из осей); а как таковое выделение данных позиций будет позволять определение и характеризующего эти позиции истинствования. Потому характеристики истинствования проекций точки «стул» мы также используем как начала конституирования нечто подлежащего квалификации предмета по имени «стул». Истинствование, как предполагает предложенный нами порядок моделирования, равно означает и построение модели относительно трех разных соответствующих каждой из шкал позиций («точек»). Более того, здесь равно правомерно то предположение, что интересующий нас предмет, «стул», также позволит отождествление как принадлежащий и условному единому «положительному» отделу шкалы, когда табуретка, получающаяся посредством обрезания спинки стула, чурбан и набор деталей стула также позволят такую квалификацию как неким образом задающие собой формацию «стул».
Итак, мы приступаем к условному воссозданию картины концентрации нашего «завхоза» на «проблематике» стула, начиная определением основных особенностей онтологии такого «стула». То есть, в нашем понимании, это отождествление «отрицательными» показателями (соотнесение данного представления с позицией «сборка») предполагающими наличие нечто «мелких недостатков», не позволяющих стулу представлять собой идеальный стул. На стуле, что нередко, можно обнаружить сколы лака, потертости обшивки, шатающееся крепление спинки, да и стул в целом иногда издает скрипы и проявляет реакции, не характерные для «качественного» изделия. Другое дело, что в положительной характеристике («россыпи») онтологии стула появляется возможность определения точек, указывающих бытности, например, набора деталей этой вещи (всего, к примеру, пригодного в качестве относимого к стулу «ремонтного комплекта»).
Далее наш условный «завхоз» в порядке проводимого им расследования обратится к установлению характеристик «гносеологии» стула. Как ни странно, и данная комбинационная составляющая недвусмысленно действительна, если следовать тому, что именно в смысле стула, теперь уже как в смысле «типа», и позволяет понимание как позиция выражающая такую сущность. «Мир стульев» никак не позволяет его уподобление миру скудного разнообразия, поскольку допускает реальность и различного рода специальных форм - или стульев, на которых удобно откидываться, или обеспечивающих лишь вертикальное положение спины, а также стульев для отдыха, канцелярских стульев, и, наконец, некоторых сугубо специальных, например, детских стульев. «Положительная» детерминанта гносеологии стула - разного рода заместители, - но не стула именно, а исполняемой им функции, - это и всевозможные «сопоставленные» объекты, оцениваемые в сравнении с употреблением стула: «здесь будет жестко как на стуле», «здесь можно откинуться, как на стуле».
Далее, если последовать заданной нами форме оценки, то какой именно специфике и подобает выразить условность «стул» теперь и посредством выделения гармонических форматов, ассоциируемых с этой сущностью именно как с нечто «отдельной» системой? Пожалуй, гармоническое структурирование стула, как и гармоническое структурирование любой вещественной формы, позволит его отнесение к гармоническому нормированию не более чем какой-либо особенности стула. Например, вариантом подобной гармонически формируемой особенности стула могла бы послужить стоимость стула. В нашем смысле «положительной», то есть несовершенной формой стоимости стула можно представить себе, например, стоимость, не равную конечному значению, в силу покупки, например партии стульев «оптом со скидкой», когда цена партии обнаруживает свойство не делимости нацело на количество стульев. «Вроде бы как стоимостью» стула можно понимать наличие такой базы его стоимости как операция натурального обмена, когда подобная стоимость равно потребует формирования и на основании пересчета стоимости обмененных предметов на количество полученных стульев. При этом положительная часть точек характеризующих «стоимость стула» уже предполагает ее отнесение к затруднениям в окончательном установлении величины, а отрицательная часть таких точек - отнесение к своего рода «алгебре», условию наличия «расчетных значений», не допускающих «прямого» порядка выделения величины стоимости. Понятно, что фактически ничем не отличающиеся виды гармонических структур позволят их приложение к массе стула, габаритам, количественной структурности и т.п.
Далее очевидно, что постановка данной задачи - никоим образом не представление «стула» посредством лишь фиксации позиций, отводимых ему на осях нашего «философского пространства», ее решение невозможно и без последующего развития данных позиций прилагаемым к ним истинствованием. Какие тогда выделяющие данность «стул» обстоятельства «окружения» точек осей и позволят понимание как «известные» нашему завхозу? Стул способен попадать в разные случаи употребления, оценки его качеств, предназначенности чему-либо, включения в разные гарнитуры и т.д.
Предположим, завхоз обращает внимание, что стулом не пользуются, и стул покрывается пылью - так он присваивает «точке» стул суффикс отслеживаемый момент присутствия. Но если стул покрыт чехлом, то столь показательное развитие действительности такой данности и заставит завхоза понимать такого рода «точку» как тот же демонстрационный момент присутствия. Если стул будет вытерт до блеска, и содержаться в образцовом порядке, то такой признак принадлежности к числу «музейных экспонатов» заставит вспомнить о суффиксе момент доминирующего присутствия. Начатый тремя уже показанными начальными суффиксами ряд развития условий окружения точки «стул» может быть продолжен вплоть до момента установления суффикса условно активная функция, где стулья из конференц-зала вместо наличия в виде отдельного предмета будут собраны теперь уже в блок стульев. Здесь сама конструкция «собранных в ряд» стульев не позволит использование каждого в отдельности; и так, пока новый шаг развития, не позволит образовать и новую точку онтологии, такую как «ряд из стульев».
В том, как стул в представлениях завхоза способен позиционироваться, он обращается и напоминанием событий, в которых данный стул когда-либо мог «участвовать». Когда стул обнаруживается в какой-либо комнате на каком-либо этаже, тогда на него возможно направление детерминанты состоявшихся обстоятельств. Далее, в смысле детерминанты подчиняющих обстоятельств, стул может быть не закреплен ни за сотрудником, ни за подразделением, но находиться в общем хозяйственном ведении, будучи специально выделен для удобства посетителей.
Следующий уровень, отщепление в массовом состоянии, это, быть может, указание на принадлежность стула той предыдущей обстановке, что теперь уже сменилась в этом учреждении. При пропуске ряда последующих позиционных истинствований, возможно и выделение старшего уровня - поддерживаемое условие готовности ситуационного расщепления, например, указания, что ревизия уже направила этот стул на списание.
Тогда вслед получению представления о специфике окружения спроецированной на ось гносеологии точки «стул», нашему рассмотрению будет подлежать и окружение такой же точки на шкале гармонии. Для стула как для возможного источника «номинирования через задание величины» его величинная редукция может заключаться и в определении процента списания стоимости стула по причине износа. Для суффикса, отображающего связь фиксирующей стул величины и определяющего данную величину комбинационного построения, стул можно расценивать и как нечто единицу физического количества или долю в общей балансовой стоимости имущества. Возможно, здесь не исключено выделение и неких иных модальных зависимостей для показывающих стул величин, как правило, его характеристик в качестве экономического или физического объекта. Мы, чтобы не усложнять рассуждение, просто признаем вполне очевидную возможность образования подобного рода ассоциаций.
Настоящий условный «анализ», конечно же, отчасти подтверждает и ту априорную оценку, что и элементарный опыт предполагает перспективу построения описаний, что не только основаны на предлагаемой нами схеме, но и некоторым образом формализованы или близки достижению формализации. Потому мы и позволим себе надеяться, что такого рода синтезу интерпретации дано ожидать и более широкого использования.
