Если порядок, задаваемый любой из осей предлагаемой нами схемы - это нечто «метасущностный порядок», то как таковую сущность и подобает расценивать как нечто «существующее в системе метасущностных связей». Такого рода систему, где образуемые нами оси позиционирования будет отличать возможность образования сопроекций, мы определим под именем философское пространство. Тем не менее, здесь важно понимать, что мы формируем вовсе не схему в традиции философского идеализма, где собственно познаваемость представляет собой такое же начало мира, как и собственно природа особенного. Для нас важно, что определяемой нами под именем гносеологии порядковой области не дано представлять собой какой-либо характеристики воспроизводства познания, но - дано исполнять предназначение характеристики определенного ограничения. Собственно природу подобного ограничения и следует отождествлять действительности условия ассоциативной «склонности», а, отсюда, и определяемые у нас «тавтологию» и «противоречие» следует понимать формами состояния ассоциации, что в каждом таком случае представляет собой самодостаточный формат задания ассоциации. Например, состоянию ассоциации также дано предполагать и возможность его обращения состоянием, образуемым в результате принуждения к такой ассоциации, а может - и состоянием достигаемой при посредстве подобной ассоциации потенциальной ямы, что имеет место и в случае свойства гигроскопичности.
Настоящий комплекс посылок тогда и обретает воплощение в постановке проблемы предмета как таковой «метасущностной природы» той среды связывания, для обозначения которой мы употребляем имя «философское пространство». Скорее всего, такого рода «комплексную природу» и подобает понимать как показательное основание, так или иначе указывающее на неспособность сущности к образованию самоё себя, на ее ограниченность условиями ассоциативного и номиналистического начал, как и на ее неспособность к реализации себя и вне проявления в способности обусловить собой и некие производные реализации.
В таком случае от моделирования, допускающего построение на том, что мы определяем под именем «философское пространство», и подобает ожидать такого существенного результата как осознание рамок теперь и предмета самодостаточности всякой форматной проекции. Возможно, будущее математики и принесет нам подобного рода сугубо математические решения, объясняющие, например, реальность численных форматов, но пока о проецировании подобной самодостаточности мы можем говорить лишь по отношению становления нечто действительного (грубо говоря, «тварного»). Тогда и самодостаточности некоей сущности, допускающей установление посредством выделения метасущностных связей данной сущности, равно доводится обращаться и ее актуальной или ситуативной защищенностью от попыток сторонних вторжений в тот порядок построения, что условно «внутренне» определен тогда и как таковой самой данной сущностью.
Тогда положим, что прямым примером той комбинации, что характерно «закрыта» от возможности «вторжения» в ее «внутреннее устройство» и правомерно признание формации день. Или - допускает ли такая формация наложение на нее «вторгающегося» определения или подобная возможность полностью исключена? Тогда формацию «день» следует оценить и посредством соотнесения с ней ряда отдельных позиций. Так, «день» вряд ли позволяет его оценку уровнем меняющейся на протяжении дня яркости дневного света, как исключает определение и событийным значением - день ото дня способны существенно разниться, а также день сам по себе фактически неделим и на пропорциональные части - ведь непостоянно и протяжение дня. Отсюда «день» и подобает расценивать как такого рода формацию, хотя и норму лишь в части представленных здесь ограничений, что непременно запрещает вторжение в его «сферу определения». Хотя, конечно же, благодаря подбору соответствующих средств легко преодолеть поначалу очевидные препятствия и задать хотя и вряд ли простые конструкции «вторгающегося» определения.
Отсюда «философское пространство», каким его и определяет предлагаемая нами схема, и обретет облик воплощения того порядка задания, что воспроизводит сущность как порождение тех или иных начал тогда уже посредством задания ее метасущностных связей. Или - «философское пространство» это и нечто исходная позиция для выделения тех областей, в которых те или иные сущности способны слиться и в некое единство благодаря воссоединению при посредстве метасущностного уподобления. Схематически же центр «философского пространства» тогда и образует нечто «полностью закрытая» для вторжения определения позиция, мы обозначим ее именем аналитический континуум, и определим данную позицию тогда уже как позицию совмещения центральных позиций трех построенных нами невеличинных шкал («осей»). Конечно, здесь притом, что аналитический континуум позволяет признание и как некая особая условность, тем не менее, ему также напрямую дано означать и нечто позицию, где всякий данный трансформизм (или «конкретно–формизм») позволяет понимать его лишенным какой бы то ни было выраженности в виде тенденции.
Если принять тогда все предложенные здесь допущения, то какой именно функциональности и подобает ожидать от «философского пространства» если ему и доведется составить собой то основание для «разделения действительности», явно немыслимой и вне наличия у нее функций идентификации динамического и статического, реальности и иллюзии, состояния и универсалии, воплощающего и воплощаемого? Специфика, вкладываемая нами в систему отношений межпорядковой сферы «философское пространство» - это и те отношения, что формируются вне ситуативных рамок и задают сущностям пусть не условия существования, но условия актуализации, присущей сущностям не более чем на положении предмета соотнесения с той или иной обусловленностью самого их задания «как сущности». Или философское пространство - это и средство задания квалификации для нечто «начал обустройства» сущности, что и фиксирует эти начала как комплекс перспектив их возможного распространения, позволяющий уточнение тех пределов распространения сущности, охват которых не тождественен ни одной из «банальных» форм ее обретения. «Философское пространство» - это и нечто видение бытия сущности «как притяжения», вмещающего некоторые предметно рафинированные условия позиционирования как слившиеся в этой их «устойчивой коалиции».
Отсюда «философское пространство» - оно равно начало и того порядка задания «начал сущности», что вполне достаточно для выделения в «картине сущности» тогда и тех двух сфер, в одной из которых «разрешено», а в другой - «запрещено» вторжение сторонних условий. Отсюда смысл «философского пространства» - равно же идея выведения сущности из-под тех ограничений, что следуют из ее презентации как феномена и подведения ее под условия такого способа задания «начал» сущности, что определяют сущность как субъекта тех или иных метасущностных «коалиций».
