Неощутимое искуство познания

Современная логика порождает внешнее впечатление в такой степени состоявшейся науки, что подобное впечатление и вдохновляет логику на самооценку, что и определяет ее предмет областью лежащей «вне» онтологии практики познания. Причем и непосредственно выражение логикой подобной «независимости» не ограничивается только декларацией, но находит выражение в развитии корпуса логики, обращающегося либо представлением логики некоей специфической условностью, либо – обращающегося формированием таких дублеров онтологии как «исчисление предикатов», представляющего собой уже некоторую «упреждающую» онтологию дисциплину. Тогда если позволить себе эпистемологическую оценку подобной претензии или в известном отношении «расширения» логики, то наиболее близким действительности здесь следует понимать двоякое толкование – с одной стороны, подобное расширение явно позитивно, с другой – уже непосредственно «продукт» подобного расширения странным образом и воплощают некоторые не находящие применения «достижения». Собственно наиболее значимым успехом науки «логика» следует понимать прогресс булёвой алгебры, фактически сводимой к основным операторам «И», «ИЛИ», «НЕ» («ДА»), «соединению (– &)», широко используемых в современных языках программирования. Невостребованной же частью достижений современной логики следует понимать разнообразные системы «исчисления предикатов», чье использование в каких бы то ни было описаниях и манипулятивных (операторных) методиках и по сей день в существенной степени продолжает оставаться достаточно проблематичным. В таком случае требующей нашего решения задачей мы и определим здесь задачу формирования некоторого общего понимания предмета логики. Тогда, чтобы уже как-то интегрировать логику в онтологию, поскольку в некотором, если он и возможен, «гуссерлевском смысле», логика - это нечто «операторная часть» математики, то мы это наше понимание логики и обратим пониманием, означающим признание логики некоей особенной «практикой интерпретации».

В таком случае исходным пунктом следующего рассуждения мы позволим себе выбор некоторого определения «логики», согласно которому логику и следует видеть нечто направлением или отдельной сферой той широкой практики построения строгой интерпретации по имени «наука», где предмет изучения данного направления собственно и составляют нечто «средства научного познания». Подобная исходная посылка и позволит нам выражение той нашей оценки сложившейся в современной науке «логика» ситуации, что видится нам именно ситуацией отсутствия любого мыслимого порядка принятия и использования аксиом и доказательства вытекающих из них теорем. В нашем понимании существенным моментом и следует понимать тот непреложный факт, что современную науку «логика» отличает, возможно, и непротиворечивая, но явно произвольная система понятий, предназначенных для фиксации определенного содержания, собственно и определяемого как нечто корпус или комплекс «логических отношений». Другими словами, современная логика вне всяких сомнений позволяет ее понимание специальным знанием, фиксирующим в качестве систем формируемых или фиксируемых ею отношений такие специфики как условия формата, правила вывода, предметные понятия типа «умозаключения», «суждения» и т.п. Отсюда и подлежащей последующему решению задачей мы склонны понимать задачу доказательства положения, утверждающего, что «логика» именно в смысле используемого ею порядка построения не представляет собой «выводимого посредством принятия аксиом» знания, но выступает лишь в качестве эмпирически развивающейся практики познания, обобщающей информацию о порядке и общих формах предмета рассуждения. Именно в том смысле, в котором, выводя логику за рамки психологии, и понимал подобный предмет Э. Гуссерль, а мы позволим себе продолжить, – в смысле нечто, вообще находящегося вне рамок сферы конкретного практицирования, пока что логика позволяет ее понимание все еще не построенной. Тогда видя возможность решения подобной задачи именно в возможности подтверждения предложенной здесь оценки, мы и предпримем попытку определения когнитивного статуса основного фактически «эмпирически» определяемого содержания корпуса современной логики, что, вне всяких сомнений, и образуют основные операции булёвой алгебры «И», «ИЛИ» и «НЕ» («ДА»).

Более того, в нашем понимании и непосредственно искомый когнитивный статус основных операторов логики образует собой и основание для определения онтологического статуса непосредственно практики познания «логика». Некоторой необходимой квалификацией, собственно и позволяющей определение когнитивного статуса операторов логики мы и позволим себе, представив некоторый необходимый постулат, понимать нечто «очередь старшинства» - специфику, отличающую каждую из операций булёвой алгебры именно в смысле в некотором отношении характерного ей качества «фундаментальности». Или, если дублировать такую формулу посредством своего рода «свободного» стиля изложения, то нашим настоящим намерением мы понимаем попытку определения, какая из используемых логикой операций позволяет ее признание располагающей спецификой наиболее явной реализуемости? И тогда ответом на такие вопросы и следует понимать оценку, что для эмпирического построения логических правил именно операцию отрицания и отличает функциональность, что и позволяет ее признание наиболее полной в смысле достаточности для становления отрицания в качестве начального логического класса. Для аналитического поиска именно поступок выделения особенного и представляет собой наиболее простое с точки зрения возможности его исполнения действие сопоставления, поскольку установление несходства возможно даже при несовпадении хотя бы одного значимого условия. Собственно в смысле простоты совершения действия сопоставления именно операцию выделения несходства и отличает специфика сравнительно более простой процедуры исполнения. Если же с операцией выделения несходства уже сопоставить операцию выделения идентичности, то она явно исключает выполнение в отсутствие предварительной конкретизации рассматриваемых значений до обретения ими консистенции, достаточной для использования в подобном согласовании. Например, если мы определяем объем некоторого сыпучего вещества путем засыпки в данный мерный стакан, то нам следует располагать необходимым здесь представлением, что данное вещество заполняет стакан фактически без пустот. Итак, в части именно «архитектуры» или «устройства» такого способа познания, как наука «логика» некоторую определенную разновидность действия сопоставления, а именно, действие, обращенное на выделение условия «отсутствия», и отличает квалификация наиболее простой в ее исполнении процедуры компарации. Именно подобная особенность и следует из существа такой действующей в науке «логика» нормы:

Выделение нами отрицания на положении предполагающего наиболее простой порядок исполнения мы и склонны понимать показательным в том отношении, что непосредственно операцию выделения несходства, связку «НЕ» уже сама логика понимает наиболее значимым из имеющихся в ее распоряжении инструментов. Однако и очевидной особенностью связки «НЕ» следует видеть не только предельную простоту, но и характерную ей специфику меньшей продуктивности. Более того, еще одну существенную составляющую природы отрицания также составляет невозможность условной абсолютной либо «чистой» формы отрицательной определимости, откуда и как таковое практическое использование связки «НЕ» следует понимать возможным лишь в условиях образования такого вспомогательного построения, как состояние «не-организации». И здесь уже положение наиболее простой в смысле возможности ее воспроизводства формы «не-организации» и будет отведено практике своего рода «определения принадлежности через отделение» что, например, и проявляется в случае той же констатации «НЕзависимости». Далее, уже более сложным в сравнении с «не-организацией» состоянием следует понимать состояние «отчуждения», фактически некоторую показательную характерным для нее качеством «развитой детализации» картину «НЕсвязанности»:

Сделанные нами выводы и вознаграждают нас тем вполне достаточным количеством посылок, что и позволяет нам предложение двух следующих оценок. С одной стороны, служащие подобными посылками наши предшествующие выводы и утверждают нас в убеждении в эмпирической природе логического синтеза, и, с другой, теперь нам открывается и возможность утверждения, что, определяя самое себя, логический синтез и фиксирует не что-либо, но именно некоторую структуру отрицаний. Собственно, в этом и следует видеть действительность существующей логики, осознающей себя неким специфическим предметом или формой интерпретации, что непременно «НЕ» аморфна (определенна), «НЕ» противоречива, «НЕ» анархична и «НЕ» волюнтаристична. В таком случае и непосредственно базисное положение операции отрицания в логике следует понимать не только наделением связи «НЕ» спецификой начальной позиции в отношении прочих логических ассоциативов, но и спецификой «первой позиции» в очереди оценок, или - практически непререкаемой обязательностью первоочередного исполнения во всякой последовательности логического анализа именно операции исключения избыточного содержания.

Подтверждением отмечаемой нами принципиальной значимости операции отрицания или, что то же самое, возможности разделения, в том числе, следует понимать и выбор авторами используемой нами концепции логики цитаты из рассуждений В.И. Ленина, собственно и подчеркивающей необходимость задания некоторых требуемых для обоснования утверждения исключений:

В таком случае, какое именно объяснение может быть предложено уходу на второй план неторопливого «ДА», в некотором отношении вынужденного «пропускать вперед» более динамичное «НЕ»? Для нас очевидным объяснением подобной специфики и послужит та непременная особенность операции «ДА», в силу которой собственно возможность наложения «ДА» исключительно и обнаруживают обстоятельства «соприкосновения с нечто известным», то есть - условия обязательного сопровождения утвердительного заключения некими предваряющими определениями. В сравнении с «ДА» очевидной особенностью не требующего предварительных условий «НЕ» и следует понимать доступность данной фигуры соотнесения именно для всех подвергаемых сопоставлению сторон. Когда «ДА», уже в силу тех же рассмотренных нами особенностей, еще и ограничит наложение следующего из него утвердительного отношения исключительно теми объектами соотнесения, что, так или иначе, но соответствуют специфике свидетельств, «выраженных в характерной им значимости». Или, иначе, «НЕ» никоим образом не нуждается ни в чем помимо непосредственно возможности осуществления некоторого «проецирующего совмещения», когда «ДА» непременно и предполагает введение условия, скажем так, количества сравниваемых позиций. Или - «ДА» в любом случае предваряет определенная установка, когда «НЕ» - не предполагает никакого задания предварительных условий.

Данное рассуждение и позволяет нам предложение нашей оценки места, занимаемого в логике, определяемой нами как «экстенсиональная», двумя ее связывающими отношениями. В смысле его места в экстенсиональной логике связывающее отношение «ДА» и следует понимать исполнителем существенно меньшего, в сравнении с исполняемым отношением «НЕ» объема «возложенных на него обязанностей». Связывающему отношению «ДА» экстенсиональная логика исключительно и предназначает функцию «интегратора», службу свидетельствования о способности некоторого «А» употреблять вместе с «В», «С» ... и т.д. тот определенный общий порядок, что именно и отвечает общему всем им основанию сопоставления. И одновременно оператор «НЕ» в той же самой традиции образования ассоциации и обращается исполнителем значительно большего круга обязанностей, а именно комплекса обязанностей по обеспечению различных операций селекции всех мыслимых уровней связанности – от выделения полной нетождественности до установления и всевозможного частичного несходства. Одновременно, функция связывающего отношения «ДА» в экстенсиональной логике - не более чем задание определенной фигуры соотнесения, непременно локализованной в определенной «сфере обращения», или, что то же самое, исключительно возможность избирательной реализации свидетельствующих «добытую правду» решений:

Характерной особенностью экстенсиональной, или, если начистоту, то эмпирической логики и следует понимать норму адресации ее представлений именно предметному формату представления. Несомненной же спецификой «предметного формата» представления и следует видеть использование ситуативно не связанных значений, или значений, представляющих субъектов логической операции именно «предметами», иначе - объектами, проявляющими себя на положении носителей именно подобного рода типологии. Это и означает, что своего рода «предметом интереса» экстенсиональной логики именно и следует понимать нечто «стационары», но никогда не комбинации или тренды, те же самые циклы, эволюции или множества. Тогда и собственно данный специфический предмет предпочтения подобной фокусирующей установки следует понимать причиной выбора экстенсиональной логикой в качестве ее первостепенной задачи именно задачи параметризации рассматриваемого отношения, о чем свидетельствует данное извлечение:

Тогда для экстенсиональной логики и случай обращения внимания на предмет, интерпретация которого еще не позволяет его признания совершенным в смысле достижения им некоторого типически допустимого состояния «предметной достаточности», и обращается казусом констатации неопределенности самоё способа его исследования. Единственная возможная в подобном случае рекомендация экстенсиональной логики - инициация «дальнейшего» расследования:

Подобная предметная «нацеленность» модели экстенсиональной логики явно блокирует и самоё возможность утверждения, определяющего, например, наличие состояния неформального сродства. Более того, экстенсиональная логика предполагает и особый запрет на наложение не предметного, но «организационного» (системного, обстоятельственного) сравнения:

В таком случае, какой именно результат нам хотелось бы ожидать от реализации предлагаемой нами идеи признания в качестве нечто «фундаментальной среды определения» именно онтологии с одновременным исключением подобного статуса для логики, пытающейся отвести себе место особого, выведенного «за рамки» онтологической всеобщности метода или инструмента познания? Прежде всего, весьма важную привходящую понимания специфики подобного результата или эффекта и образует здесь приверженность экстенсиональной логики такой любопытной самохарактеристике, как понимание собственного предназначения нечто сферой ситуативно конкретной условности. Напротив, как мы позволим себе оценить, кумулятивный итог в целом предпринятого здесь анализа «искусства познания» следует видеть именно в обосновании возможности построения таких моделей членения мира, элементы которых явно допускают выполнение над ними вполне определенных операций исследования их заместительных способностей. В частности, логика не осознает и не конституирует фундаментальной значимости для нее именно оператора «НЕ», никак не обращая его условным началом «логического процесса», задачу которого именно и составляет исследование возможности замещения одного условия некоторым другим условием. В таком случае и логику в ее ныне действующей форме реализации явно следует понимать системой регулярной компарации, основанной на началах «НЕ»–построения и «ДА»–телеологии. В дополнение к этому следует отметить и ту очевидную особенность современной логики, что данный способ познания фактически формирует лишь правила манипуляции, применяемые в наше время, в том числе, и в компьютерной технике, задача которых – действие в качестве прилагаемых к именным конкрециям средств. Собственно подобное отношение и не позволяет логике расширения области ее компетенции на область невербальных агрегаций, хотя подобные агрегации именно в качестве предметно завершенных форм и позволяют их понимание открытыми для отождествления на положении некоторого предмета сопоставления.

В смысле же некоторых оценок, теперь уже значимых для становления картины мира в целом, рассмотренную здесь специфику логики и следует определить именно в качестве некоторого комплекса аргументов, собственно и позволяющего понимание формальной логики никаким не до-абстрактным, но, определенно, порождаемым именно абстрагированием средством понимания действительности. Как ни странно, но действительный адресат подобной модели логики - это куда в большей степени среда представлений, но не среда как бы элементов предметной структуры как таковой. Или - в смысле именно ее семантической природы современную формальную логику (но - не нечто идеальную форму «логика» вообще!) именно и следует видеть некоторой «принадлежащей семантике» схемой построения интерпретации.

Следующий параграф: Иллюзия «простоты» утверждения