Неощутимое искуство познания

Предназначением любого обобщающего понятия следует понимать не просто закрепление некоторого «основания обобщения», но, в зависимости от конфигурации обобщаемого многообразия, и выделение критериев, закрепляющих содержание мира именно в виде подобного распределения. В частности, если для выражения практически идентичного содержания использовать два различных понятия «материя» и «физическая действительность», то различием между данными двумя классами и следует понимать различие в условной характеристике «порядка наполнения». Так, понятие «материя» не в современном понимании, но в исторически изначальной значимости определяло собой именно условие телесной природы, чему уже не соответствовало электромагнитное поле, рассматриваемое в соизмерении с подобной «материей» в качестве некоторой значимости, позволяющей ее «обнаружение благодаря действию на тела». Тогда уже в смысле подобного рода картины характеристика «физическая действительность» и предполагала ее признание наделенной объемом понятия, по условиям которого любая условность, позволяющая обнаружение в физическом эксперименте, и предполагает признание ее принадлежности именно типу «физической действительности». Тогда уже следующее разделение, явно в том или ином отношении подобное только что обрисованному разделению «материи» и «физической действительности» и позволит проведение грани между «ощущающими структурами» и «сенситивными средами». По условиям подобного разделения принадлежность группе «ощущающих структур» будет выделять именно «носителей ощущений», пусть в наше время включающих в себя и технических носителей, когда предметный класс «сенситивных сред» будет объединять собой не только ощущающие структуры, но и чувствительные материалы (фотопленку). Понятие «сенситивная среда» и объединит собой все допускающее его понимание функционирующим как сенситивный агент.

Далее нам следует обратиться к воспроизведению той картины современного состояния философии, для которого его характерной чертой и следует понимать состояние разделения «по разные стороны баррикад», представителей материализма и их противников, представителей «духовной» философии или философии сознания. Однако какой бы глубины пропасть не разделяла бы данные две стороны, ни одна из них не заявляет своего несогласия с принципом, согласно которому экземплярами, принадлежащими особому именуемому «природой» классу и следует понимать одновременно и материальные, и духовные явления. Или, если позволить себе вольность некоторой мысленной реформы философского направления материализма, предполагающей его обращение некоторой «философией природы», то, по существу, при сохранении основных принципов, подобное изменение и создаст возможность построения фактически совершенно иной картины мира. Характерная именно принципу «природы» специфика организации действительности явно воспрепятствует исключению из фундаментального ряда подобных специфик именно ощущений – как таковой принцип «природы» и обращается в известном отношении пренебрежением различием между условностями «образующего природу» и «образуемого природой».

Тогда и добавление в некоторые утверждения, образующие собой определенную интерпретацию, некоторых определителей, предопределяющих появление иногда чуть ли не противоположных последствий, и обратит подобную интерпретацию источником любопытной коллизии, – одна только замена понятия и обусловит задание собственно контуру подобной картины совершенно иных очертаний. Представленный нами пример манипуляции с заменой «материи» на «природу» и позволяет предложение оценки, что по отношению «принадлежности природе» статус полностью тождественных уже позволит его отождествление столь несходным друг с другом феноменам, как «материальные свойства» и «особенности» и вместе с ними и «чувства». В соответствии с нашим рассуждением, если в основание нашей оценки мы положим, например, понятие «материя», тогда серная кислота и позволит ее обращение на полотне подобной картины неким более «основным» видом существования последней, нежели более обремененная всевозможными условиями ее реализации простокваша. Если же в качестве основания того же самого сопоставления использовать квалификацию «природа», то предлагаемая последней маркировка обоих веществ, – в подобном отношении они явно предполагают отождествление не более чем образцами неких «существующих в природе» продуктов – явно послужит признаком их принадлежности общей типологии.

Подобного рода относительность непосредственно качества действительности предмета и позволяет формулировку идеи построения некоторого тренда, выражающего собой нечто тенденцию «развития системного порядка» в направлении от некоторого «обобщенного» к «разобщенному» состоянию. И если распространить подобное обобщение и на некоторую область, уже в порядке следования подобного тренда находящуюся после преодоления рубежа «природы», то здесь характерная подобной «линии» последовательность и допустит введение равноправной с двумя уже существующими новой фундаментальной понятности: «эволюцию миров по отношению космоса в целом». В картине последней, тоже в принципиальном плане «восходящей к категории материи» системности, и радиоактивность, а также кислотность, питательность и социальная действительность как «вещи для нее», все будут предполагать их отнесение к некоторому «общему всем указанным сущностям» классу.

Но теперь уже совершенно иной аспект следует связывать с вполне закономерным вопросом о природе причин, собственно и позволяющих отчуждение от материи составляющей, в конечном итоге никоим образом не позволяющих отчуждения от типологической принадлежности именно типу «материальных», скажем так, «высших» проявлений материальной организации? Еще В.И. Ленину посчастливилось предложить столь удачную формулу подобного отождествления, а именно - «предполагающееся в самом фундаменте материи». Подобная, в истолковании ортодоксального марксизма, непременно «неосторожная» формула и позволяет, не исключая и доли сарказма, выделение составляющей непосредственно подобного «момента» предположения. В таком случае если позволить себе рассуждение о подобного рода специфике «предполагаться в фундаменте материи», то по отношению собственно порядка подобного «предположения» и обнаружится возможность не только выделения «предполагаемого в дальнейшем» ощущения, но, как бы, наделения каждой категории характерным ей «рангом предполагаемости». «В границах» материи, в самом ее «фундаменте», все «предполагается» согласно ожидаемого от подобной фундаментальной организации «распределения ролей» – наиболее очевидным образом водород, далее менее очевидным - серная кислота, далее – еще менее очевидное молоко, но какой тогда смысл следует сопоставить с как таковой данной зависимостью? Подобная зависимость и позволяет ее признание своего рода показателем способности понятия «материя» к предустановке посредством его употребления неких «требований формата», чем подобное понятие и утверждает себя в качестве критерия, еще и отличающегося способностью действия уже в системе отношений задаваемой нами квалификации!

Если собственно объемом понятия «материя» и видеть специфику некоторой нормы, непосредственно и свидетельствующей наличие некоторого семантического потенциала, то подобную норму и следует понимать тождественной определенному «краеугольному камню» некоей условной концепции, если, например, придерживаться онтологии Б. Смита, то именно модели «состояний», именно и рассматриваемых в качестве само собой состояний. Или, если прибегнуть здесь к альтернативной формуле, то осознание мира «материальным», несмотря даже на отождествление любой форме материи качества «движущейся», обнаружит его тождественность даже, по существу, в определенном отношении именно избыточно налагаемой на мир специфике его статической фиксации. С другой стороны, если понимать мир «физическим», то и специфику подобной нормы составит собой не картина покоящейся в статике системы в некотором многообразии образуемых ею связей, но картина недвусмысленного распределения условий по определенным «срезам», что лишь на уровне приближения и допускают обращение характерными определенным «отношениям макроорганизации» статическими порядками. Отсюда и своего рода «семантическим началом» понятия «материя» следует понимать тот специфический способ адресации представления, чью непременную особенность и будет определять метод воспроизводства условий действительности, непосредственно и предполагающий репрезентацию нечто целостного именно на положении единства составляющих подобное целое элементов фрагментации. И, соответственно, такой порядок моделирования следует рассматривать в качестве альтернативы представлению, исходящему из начала по имени «природа», предполагающему определение любого содержания действительности подверженным изменению и наделенным способностью заключения «коалиций», равно и образования структур. Иначе говоря, своего рода «семантической функцией» понятия «материя» и следует видеть функцию выделения квалифицирующих признаков, собственно и фиксирующих специфику способности к участию в преобразованиях переходящей из одного в другое неоднородности. Отсюда и следует, что собственно и присущий «материи» как некоему особенному маркеру изоляционистский посыл и следует понимать придающим подобному понятию значительно меньшую в смысле уже интегрирующего анализа эффективность в сравнении, к примеру, с той же «природой».

Ради пояснения предложенной нами оценки мы прибегнем к следующей иллюстрации. Мы позволим себе выбрать некую структуру, отличающуюся способностью своего специфического порядка организации отличающих ее «постоянных» и «переменных» условий, и образцом подобного рода структуры у нас выступит квалифицирующая характеристика «питание». И тогда всякое употребление оценок подобно «материальное», и обнаружит свойство ограничения познания употреблением лишь определенного рода свидетельств, опускающим немалое число иных характеристик, исходящих уже из требований некоторых других форматов. То есть, если рассматривать употребление сопоставленного нами с «материей» аналога, то здесь и обнаружит себя условие специфической адресации, – но скажите, многое ли способно объяснить такое выражение, как «сено питательно, оно включает в свой состав некий комплекс питательных веществ»? (Так и определяемые теперь наукой в качестве переходных процессов явления – гром и молния, – конечно же, происходят в материальной среде.) Отсюда и всякое отождествление посредством назначения признака «материальное» следует понимать не более чем частным, и, помимо того, еще и исполняемым посредством использования средства констатации, так или иначе, но ограниченного по условию объема понятия и по условию глубины семантики.

Однако согласие с предложенными здесь оценками явно предполагает и обращение внимания на предмет странного безразличия философии к той очевидной реальности, что всякое введение нормы определенной категории означает еще и приведение в действие некоторой определенной системы критериев. Скорее всего, причиной подобного пренебрежения и следует понимать такую особенность современной философии, как явно недостаточная рационализация мышления, позволяющая сохранение помимо формальных построений еще и рецидивов образной манеры выражения. Философское мышление и по сей день не утруждает себя решением задачи устранения характерной человеческой психике псевдокатегорической ассоциативности, вынуждающей к абсолютизации некоторых присущих действительности опций, таких как характеристики «живое» и «неживое». Философы, несколько манкируя требованиями научной достаточности, чем и позволяя себе свойственные носителям повседневного мышления предпочтения, не принуждают себя к осознанию недостаточности присущей тому или иному понятию способности составлять собой иллюстрацию именно в отношении некоего конкретного порядка рассмотрения. Более того, непременную особенность философии еще и образует собой странная поспешность в признании за тем или иным понятием характеристики как бы универсальной «добротности» наличествующей у него иллюстративной способности. И данную оценку и раскрывает ряд превосходных иллюстраций, в частности, отсутствие у понятия «ощущение» той важной в решении подобной задачи добротности, что обнаруживала бы достаточность и для реконструкции собственно «технического» механизма получения ощущения. Подобный момент и принимает во внимание современная наука, дополняя представление об «ощущении» важным для научной реконструкции перцептивной схемы вспомогательным понятием «рецепция».

Именно здесь и следует понимать уместной одну любопытную иллюстрацию. Так возможно приведение определенного перечня разнообразных явлений, по странному стечению обстоятельств определяемых как отсутствующие «в самом фундаменте» материи, что, однако, легко и опровергает сама их недвусмысленная принадлежность такому «фундаменту». Если несколько распространить границы подобного «фундамента», признав его очевидной составляющей и химические соединения, то тогда «не чуждым» подобной «материи» и следует понимать ощущение.

Здесь следует указать на ряд, пожалуй, успевших состариться открытий, без употребления которых в настоящее время немыслимо существование человечества, таковы, например, детонация и фотография. Собственно природой подобных явлений и следует видеть способность определенных веществ использоваться в качестве сенситивных источников или рецепторов определенных воздействий, в одном случае - механического воздействия, в другом случае - действия поля. (Вообще и любое превращение в некотором отношении позволяет его понимание на положении «ощущения», только условия, при которых и возможно человеческое существование, – состояние «экстремума разнообразия» – сосредоточивают излишне плотный спектр обуславливающих угасание вносимой активности реакций сопротивления, а так ведь и сверхпроводящее кольцо следует понимать проявляющим своего рода «ощущение» прилагаемого магнитного поля.) И именно здесь философия и заводи себя в тупик, обнаруживая неспособность ни к какой собственной оценке многообразных явлений в такой области, как химия серебра, что и позволяет тогда предположение, что рано или поздно, но ее неизбежно будет ожидать отказ от «материалистического» отрицания вездесущности ощущения. Столь неоправданное разделение «вещества и рецепции» при нынешнем положении дел с прогрессом научного познания уже допускает его признание в известном отношении философским «добросовестным заблуждением».

Следующий параграф: Два формата акта предъявления свидетельства - правда и знание