Недвусмысленным требованием определенного нами «первого закона абстрагирования» и следует понимать принцип абсолютного неприятия какой-либо качественной инвариантности. Или, если допустить следующую детализацию подобного принципа, то непременной обязанностью какого бы то ни было анализа и следует понимать признание любого, даже микроскопического в сопоставлении с «основным» состоянием приращения именно возможностью выделения качественной (то же самое – предметной) идентичности. Приращение количества элементов сугроба в объеме не более чем единственной снежинки и то согласно подобной норме требует понимания уже в качестве казуса качественно или предметно различаемого изменения. И здесь очевидно, что если такие ситуации, как расширение масштабов казуса или же его явно соразмерная модификация недвусмысленно и обнаруживают способность соблюдения задаваемых первым законом абстрагирования ограничений, то подобное вряд ли доступно модификации уже микроскопического характера. Модификация микроскопического характера, если подойти к ней с меркой качественной идентификации, уже предполагает не такую уж и простую процедуру выделения особой «отличительной» реакции, различающей увеличенную посредством добавления мельчайшего элемента систему от ее нахождения в состоянии еще не дополненной присоединением такого мельчайшего расширителя. Отсюда и неизбежным следствием принятого нами правила следует признать положение, когда, скорее всего, множество случаев мельчайшего приращения состава сущностей будет выделено в качестве не отождествляющих их исходное и результирующее состояние теми двумя феноменально различимыми реакциями, одна из которых фиксирует «чистый» объект, другая – его же, но дополненного микроскопическим приращением. В частности, одним из возможных препятствий подобному различению следует понимать то же известное физике под именем «гистерезис» условие инертности смещения: выделение некоторыми реакциями подобного рода идентифицирующих различий возможно лишь в отношении так протяженного шага изменения, что наделены длительностью, превышающей продолжительность гистерезиса.
Дабы придать тогда нашему рассуждению большую определенность, выразим существо подобной различимости посредством следующей иллюстрации. Представим, что именно одна капля дождя падает в море. Формально, как допускают используемые нами возможности понимания, философия и капельному приращению объема моря обязана определять именно возможность его выделения посредством приложения соответствующего качественного идентификатора. Если понимать допустимым построение рассуждения на основании принципов, определяющих «море» и «каплю» представляющими собой две существующие вещи, то и в отношении данного казуса требование установления его качественной идентичности … следует понимать недвусмысленно обязательным. Однако только что в § 43 мы рекомендовали придерживаться принципа, наделяющего любую создаваемую модель именно спецификой строящейся на фундаменте определенных условий проективности. Тогда и собственно действие подобного, в некотором отношении «методологического» ограничения и позволит постановку следующего вопроса: достаточен ли такого рода предмет, как капля, для обращения его значимым участником взаимодействия с таким распространенным объектом как море? Море, в любом случае, не допускает его понимания нечто «стабильным» объектом, поскольку непременно пребывает в состоянии масштабного массообмена в силу испарения, стока, и, наоборот, слива и т.п. Море, далее, позволяет выделение для него и фоновой характеристики непостоянства наполнения, на фоне огромной величины которой появление одной дождевой капли фактически не допускает его признания наделенным сколько-нибудь существенным смыслом. Чтобы тогда в отношении двух данных столь неравнозначных специфик и обнаружилась возможность констатации образуемой ими фигуры взаимодействия и появится необходимость в достижении такого уровня соразмерности подобного «объема притока» и масштаба моря, чтобы приток мог бы соответствовать масштабу, превышающему значение фоновой нестабильности водного массива моря.
Только что предложенную оценку мы и положим в основание принципа, устанавливающего, что влияние, формально позволяющее изменение номинального показателя некоторого отличающего определенный объект признака, но не выходящее за пределы характеристики фоновой нестабильности одного из объектов, следует отождествлять именно в качестве не меняющего содержания подобного объемного объекта. Другое дело, что возможность применения такой практики идеализации, как математическое представление вполне допускает и регистрацию в качестве «изменения» любого, какого бы то ни было малого приращения. Но, возводя подобный принцип в абсолют, мы фактически покидаем платформу «реальности бытия» отождествляемого подобным образом объекта; здесь следует отдавать отчет, что средства математического представления позволяют достижение такой глубины детализации, чьи возможности позволяют фиксацию и таких смещений, что фактически не представляют собой значимых изменений объекта. Любопытно, что и практика использования в расчетах математического аппарата уже предложила решение подобной проблемы в виде требования ограничения расчета некоторой разрядностью «значащих» цифр. В таком случае, суммируя все предложенные здесь оценки, мы и позволим себе их обобщение в виде правила «существенного в смысле данного построения объекта сверхфонового выделения». В предлагаемой нами трактовке данное правило и позволит следующую формулировку: одно лишь отклонение, превышающее масштаб фона естественного непостоянства объекта и допускает его признание существенным в смысле действительности именно данной конфигурации объекта.
Следующий параграф: Два оператора концентрации интереса - фантазия и воображение
