Философская проблема гармонического строя

Математическое «сообщество гармонизированных смыслов» потому способно так сложно и разнообразно развивать свои отношения, что каждый его член фактически наделяется как правом «делегирования», так и – получения не своих «прав»; математика ни одну из форм записи не называет «истинным видом» функции, математически «истинный» – по сути, только имя. Положения математической науки не отдают никакого предпочтения ни одной из форм записи функции; здесь равные права принадлежат всем формам: (a + b)², a² + 2ab + b², и даже a² + 2/1ab + b².

Математика признает важным не тщательность установления «абсолюта» вещи, но ценит лишь правильность построения схемы действия данной вещи именно на основе принимаемой «версии», математика в подобном отношении соглашается лишь с редукцией исходных положений к требуемой форме выражения.

Рождая «версии», математическое решение стремится к выделению того наличествующего на поле «используемого численного пространства» «точного ориентира», что помогает численности, и именно в качестве нечто «удобной» для записи функции, и образовать, – но только в пределах настоящего случая – само «понятие» величины. (Подобный релятивизм не только позволяет сохранить свободу выбора, например, десятичной или двоичной разрядности, но и обеспечивает же свободу выбора такой формы разрядной записи, что образовывает разряды и из «окрестностей» чисел в некоей их произвольной выборке, например из принадлежащих «ряду» простых чисел.)

Математическая практика, что весьма показательно, никогда не ограничивает себя в средствах, – раскрывая вид «действительности» чисел одним образом, она находит совершенно иные средства алгебраического описания операций с ними, – тем самым, упрощая свои решения именно благодаря построению конкретного соответствия между формализацией и характером конкретного прецедента. Так математическая логика, принципиально не создавая категориального аппарата, образует свои средства фиксации соответствия в силу предоставления свободы множащей возможные «единства» значений (в фигурах – виды) редукции, или – допуская возможность «постепенного» уяснения конкретных обстоятельств «жизни» собственно значений.

Нам следует напомнить и еще об одном характерном математике способе, методе априорного задания, необходимом математической практике ради именно возможности утверждать бытие «без определения формы существования». Если бы подобное предрешение понималось бы неким недопустимым методом, и математика вынужденно бы обратилась к конституированию предметных форм, то она, что вполне естественно, наряду с опытным знанием вынуждена была бы использовать и принцип «единства с важным», определяя основания для своих положений посредством фиксации особых, признанных на положении элементов «действительно объективных» существований казусах («корни уравнения должны быть действительными числами»).

Если бы, аналогично естествознанию, и математика вводила бы «иерархию удаления» определяемых ею конструкций от непосредственно предметной действительности, то «простота численного ряда» оказалась бы мистифицирована, и познанию вообще бы трудно было отождествлять количество на положении нечто «окончательного» решения.