Постепенно, параллельно прогрессу численного метода, и сам данный метод обрастает все большим числом неколичественных приемов создания, скажем так «конфигурации» задачи. Это и вынуждает практику счета к обращению к развитию собственного языка описания и отведению ему важной роли «поставщика» предназначенных для «чисто» численных решений данных.
Но математика и здесь обнаруживает ее приверженность характерному для нее обычаю обращения с числами: она допускает для себя исключительно избегающее использования любого «встроенного» качественного анализа «несемантическое» представление численности, что и исключает употребление категорий философского представления. Но, все же, и столь сильному научному аппарату математики не удается исполнить программу столь всестороннего переустроения языка, и даже он, хотя и не так часто, но все же вынужден формулировать свои положения несколько рассудительнее но, тем не менее, концентрируясь именно на «некритичном» использовании речи с ее «неопределенной логикой» организации процедур.
Обсуждая взаимодействие языка и счета, мы обратим внимание на используемый логикой метод «эксплуатации» выразительных качеств речи, или, иначе, на ее восприятие либерализованного «свободного мнения», то есть того, в чем доминируют, господствуя над рациональностью словоупотребления, некие «самородные» ассоциативные функции. Подобные функции в существенной мере напоминают известный феномен «коммерческих названий». Условные логические форматы (экстенсионал, интенсионал) подобный язык, в конечном счете, как-то умудряется признать, но только … на положении элементов нечто «необязательной» лексики.
Раз уж мы решили обратиться к предмету лексических возможностей выражения номинальности, то нам следует уточнить, в чем же именно мы намерены видеть стимулирующее процесс изобретения новых речевых ассоциаций «своеволие» языка? Воспользуемся тогда образцом одной из форм развития речевой ассоциации – практики насыщения речи выразительными средствами «переноса», метафорами:
– например, случаи отображения качественного условия посредством «понятийного» формата обнаруживают себя в примерах следующих сопоставлениях: «относительное», «абсолютное», «случайное», «равномерное», «плавное», «нарастающее» и «убывающее», «периодическое», «необходимое», «достаточное».
Математики, принимая за естественный ход вещей свойственную им манеру употребления при задании условий задач средств переноса, и они тоже – не вполне доверяя языку – дополняют лексически вводимые формулы оговорками (так, некое изменение до тех пор, пока оно не получит описывающего его алгебраического выражения, они понимают как «случайное»). Уже здесь, в соотнесении с разделением на «случайное и регулярное», проявляется еще большая «свобода» прогресса «понятности» средств выражения (случайное – это реализованное вероятное).
Семантические методы пронизывают математическое сознание и несколько иным образом, способствуя появлению фиксирующего «стандартные» выражения «разделения» функций. Так, каждое такое выражение конкретно призвано обслуживать его «собственную» область вычисления – арифметику, алгебру, математический анализ. Здесь уже забывается сама изначальная ассоциация с гармоническим строем, но обнаруживается именно выражающееся в совершенствовании жаргона развитие речевых средств, присваивающее вычислениям некие фразеологические «клички» (например, классов решений: точное, приблизительное, в общем виде). Наконец вырабатывается и искусственно затрудняющая возможности обращения вещей в множественности система условного языка. Подобная понятийная «технология», запрещая собирательную образность, замещает ее, например, на разноплановые фразеологизмы «формирующих» условий.
Выговариваемые условным языком математики фразы непременно открывают следующие своего рода «преамбулы»: «представим себе - …». Смысл выражения, построение которого требует услуг воображения, - это именно свидетельство обращения реального образа сознания (его «портрета») в такую некую «постороннюю» условность существования, что компонуется из нечто «упорядоченного хаоса» предметных связей. Вот поэтому потребностью подобного рода условного «языка» и оказывается именно свобода совершения выбора, – например, возможности представить значимое «максимально» определительным, таким, само конституирование которого могло бы быть дано как «исходное», как делающее его обладателем «законного места» именно собственно «первичного акта» (как это и высказывает выражение «предел отношения функции»), - но существо которого, что вполне понятно, допускает его фиксацию лишь по раскрытии всех последствий.
В дальнейшем семантику подобных приемов представления математика и подкрепляет созданием готовых процедур счета, «сближающих» условия задачи и метод ее решения.
Утвердившуюся в математическом знании фразеологию описания «операций над множествами» с полным основанием можно характеризовать как некое формалистическое «логическое» решение. Существо подобного рода «решений» может быть представлено посредством следующего перечня их особенностей:
1. поиск решения обязательно ведется при помощи особых приемов «присвоения имени» (например, одно из условий носит имя «переменная», другое – «аргумент функции»);
2. процедура решения не допускает конечного вычисления «неорганизованного» представления вплоть до наступления такого «определенного состояния», когда уже запись расчета будет готова обнаружить себя «самоочевидной вещью» («вычисление выражения сводится к …»);
3. итоговое алгебраическое выражение искусственно представляет собой такой вид, который фиксирует все вторичные, «адаптированные» к этому расчету, выражения и уравнения.
