Предмет настоящего эссе - анализ эффектов, проявляющихся в системах, действующих в роли получателей информации и возникающих как составляющие или последствия реакции исполнительных механизмов, относящихся к этим системам. Последовательность же настоящего анализа откроет пояснение некоторого аспекта - отличительной черты важнейшей формы реакции систем - получателей информации. Или - нам подобает определить, что такое состояние прочтения или состояние полноты ознакомления с сообщением. То есть - сначала мы установим те признаки, по которым система - получатель информации различает прочитанное сообщение и сообщение пребывающее «в процессе чтения».

Более того, даже такой всего лишь предварительной задаче анализа - и той необходимо предпослать пояснение, - почему важно понять, что такое «состояние прочтения».

Первое, на что подобает обратить внимание, - значимость момента «завершения процесса» прочтения для некоей «системной» формы порядка, обслуживающей процесс ознакомления с сообщением, точнее - обратить внимание на значимость вытекающей из существа сообщаемых данных специфики целостности некоего акта, потому и исполняемого согласно тому, что заключают собой поступившие данные. Напротив, если получатель информации допускает произвольный порядок обращения с поступившими данными, то ему не избежать проблем, порождаемых не вполне адекватным восприятием данных. Например, даже если простейшая команда типа строевой «равняйсь» - это вызов пусть и характерно несложного, но комплекса реакций, то для нее важна идентичность не столько слову подачи команды, сколько важна идентичность когда-то ранее данному объяснению смысла такой команды. То есть - хотя исполнение строевой команды и следует из громкого произнесения лишь единственного слова, но по этой команде исполнитель воспроизводит те действия, о чем ему довелось узнать из когда-то данного ему разъяснения смысла команды.

Пример исполнения строевой команды явно удобен как иллюстрация взаимозависимости построения сообщения и структуры и организации действия, совершаемого по его получении, когда информация наделена ценностью не «сама собой», но значима собственно способностью побуждения к совершению действия. Если солдат вымуштрован на автоматическое выполнение команды «равняйсь», то его действие по команде, несмотря на сложность процедуры совершения, доступно для вызова лишь громким произнесением единственного слова. В иных обстоятельствах, если новобранец только обучается выполнению команды «равняйсь», то до него необходимо донесение не только одного, но, быть может, нескольких сообщений, поясняющих порядок действий в случае исполнения команды.

Но далее, как ни странно, мы позволим себе устранение из поля зрения проблемы «устройства» сообщения, а также распрощаемся с любыми сомнениями в способности различных порядков построения сообщения инициировать один и тот же эффект. Напротив, мы выделим иной аспект - такое сложение сообщения, дабы его построение создавало бы для всех образующих его фрагментов возможность работы «на общую задачу». Иначе, если сеанс передачи информации ведется в порядке, когда его отдельные блоки данных не построены для работы на общий итог, то этот сеанс подобает подкрепить или проведением дополнительного сеанса, или - он обретает качества сеанса передачи сразу нескольких сообщений. В частности, таково чтение газеты, - характерного «микста» новостей различного свойства.

Теперь если последовать заданным здесь посылкам, то возможно задание следующей квалифицирующей характеристики: сообщение, немыслимое вне целостности доносимых данных, прямо исключает получение в порядке частичного прочтения, поскольку так оно утрачивает пригодность как средство задания вызываемого действия. Полное же прочтение сообщения возможно лишь при его передаче в полном объеме, то есть при прохождении им полной обработки в системе - получателе информации. А далее простое применение логики уже позволит оценку, что природу «ситуации прочтения» сообщения и подобает составить переводу сообщения в формат хранения с потенциально возможным параллельным порядком доступа к каждому его элементу. То есть прочтению сообщения на стороне приема дано наступать лишь в случае фиксации полученного кода, как бы он ни был доставлен, - способом параллельной или последовательной передачи, - посредством отображения на носителе, обеспечивающем его параллельное представление.

Причем такой общий порядок фиксации сообщения не зависим и от специфики кода, используемого для его доставки; «сообщение» в данном случае - это любой набор произвольного кода, чей объем достаточен для исполнения стороной приема действия запрашиваемого стороной передачи.

Следом, если уточнить ряд особенностей принципа сеанса как важного условия доставки сообщения, то «сеанс» - это показатель «технической завершенности» трансляции множества кода; так, за время сеанса выходному протоколу стороны приема дано формировать целостный блок данных, равно готовый к последующей передаче. С другой стороны, как было определено выше, «сеансу» присуще выстраивать совершенно разные отношения к такому комплексу данных, как «сообщение».

Предложенные здесь оценки также полезно дополнить предложением такой характеристики как «минимальный размер» сеанса. Согласно уже данным здесь оценкам, формату «сеанс» равно дано соответствовать и операциям передачи нескольких сообщений, и сообщения целиком, и - всего лишь отдельного блока сообщения большого объема. Но такого рода вполне достаточная схема с позиций восприятия сообщения - равно и источник ошибки для служебно-технического понимания. С технической точки зрения сеанс передачи информации - любым образом это нечто заданное мерой объема, никогда не меньшего величины объема условно «целого» сообщения.

Подобным же образом «сеанс» - никоим образом не отрезок времени, за который происходит передача кода. Или, иначе, характеристике «сеанс» дано допускать приложение к любому возможному способу доставки кода - и последовательной пересылке по некоему каналу, и параллельной доставки, выполняемой посредством размещения элементов кода на нескольких полях некоторого телесно оформленного носителя.

Следом же за представлением здесь определений таких существенных позиций как «сообщение» и «сеанс передачи информации», наш анализ подобает направить и на исследование предметных особенностей сообщений, доступных для распознания получателями сообщений. Но, опять же, и в случае поиска решения данной задачи, мы лишены иного выбора, кроме как начать такое решение то непременно же «с чистого листа». Если, напротив, последовать предположению, что решение такой задачи уже предложено философским, гуманитарным и научно-техническим направлениями познания, то внимательное знакомство с такими представлениями неизбежно порождает тот вывод, что в этих исследованиях имеет место рассмотрение не информации как особенной формации, но рассмотрение смежных или параллельных проблем. Предмет таких исследований - главным образом, оценка «силы действия», то есть способности информации в определенной мере изменять ту сущность, что в весьма обобщенной форме допускает отождествление как участвующая в информационном взаимодействии «сторона приема».

В частности, если прибегнуть к предложенному К. Шенноном определению информации, то оно рассматривает информацию на положении средства, позволяющего предсказуемым образом модифицировать структуру получателя информации. Широко известное, оно предполагает такую формулировку: информация – это «мера того количества неопределенности, которое уничтожается после получения сообщения». То есть информация другого порядка, подобная сигналу тревоги, напротив, вводящая человека в состояние растерянности и неопределенности, подобная слуху «противник наступает» или «цены существенно вырастут», не представляет собой, если следовать пониманию Шеннона, явления трансляции информации. Равным же образом и бич компьютеров компьютерный вирус не подобает расценивать как информационный объект, если допускать истолкование предмета информации только лишь «согласно Шеннону». (Важно, что в смысле Шеннона информацией невозможно признать даже инсталляцию дополнительных модулей компьютерной программы.)

Проблема рассматриваемого нами «определения информации» также требует дополнения и неким существенным уточнением. Сторонники концепции Шеннона допускают и такую форму информации, которая, напротив, увеличивает состояние неопределенности системы. Обращенную к ним критику они парируют утверждением, что для таких случаев меру достигнутой упорядоченности просто подобает представить посредством отрицательного числа. Нам же куда лучше предложить здесь встречную оценку, констатацию, что математическому анализу куда удобнее работать с представлением получателя информации как «замкнутой системы». Напротив, предметный анализ вряд ли правомерно ограничивать только лишь одной возможной конфигурацией той системы, что играет роль получателя информации.

Учитывая важность «идеальной модели» информационного действия, мы попытаемся понять, решение какой именно проблемы интересовало К. Шеннона на тот момент, когда он предложил свое знаменитое определение. Шеннон, следует напомнить, искал способ формального математического описания процесса, протекающего в канале телетайпной связи - единственном на тот момент канале передачи дискретной информации.

И если определение Шеннона - это очевидное решение интересовавшей его практической задачи, то для принятой нами постановки вопроса такая квалификация - определение вовсе не предмета информации. Этот никоим образом не характеристика информации как средства доставки нечто «сведений», но принцип, вполне достаточный для формализации характера реакции системы, различным образом откликающейся на поступление носителей кода. Таким образом, для Шеннона сторона приема информации - это система в виде ждущей команды машины, в принципе не запускаемая в работу без поступления подобной команды, что в момент проявления «реакции по команде» устраняет диапазон неопределенности в силу востребования поступающих данных как внешнего фактора, «ответственного за выбор». То есть для Шеннона нахождение стороны приема «в готовности к приему» - это математически заданная характеристика неопределенности, а отдельная вполне определенная реакция системы, наступающая по получению данных - сведение такой неопределенности к нулю. В философской же теории информации, а, точнее, информационного взаимодействия, следует вести речь о стороне приема уже как о нечто объекте, допускающем любого рода конфигурацию и предполагающем в результате получения данных наступление изменения произвольного плана.

Другое дело, что теория Шеннона - это концепция одного из вполне возможных вариантов построения информационного взаимодействия при заведомом задании реакции стороны приема как знающей лишь такого рода формы последствий приема данных. Но вслед за Шенноном возможны и другие теории, ориентирующиеся на другого рода формы последствий приема данных, положим, что в случае человека - на манеру притворства. Причем, что важно в этом случае, если и притворство понимать вполне определенной фиксированной формой реакции стороны приема, то такая схема тоже в какой-то мере будет соответствовать концепции Шеннона, но если сторона приема не утратит и возможности выбора между притворством и искренностью - то нет.

В таком случае существующие сейчас «теории информации» и подобает расценивать как формы истолкования заведомо заданного выбора порядка информационного обмена, что прямо позволяет наложение на него формалистических зависимостей. В этом случае такие теории правомерно выделить в особую группу теорий информационного взаимодействия, одновременно с предложением оценки той базы, на чем возможно становление такого рода теорий. В присущем нам понимании построение такого рода теорий уже возможно не иначе как на началах исключения для стороны информационного взаимодействия возможности наложения индивидуального «отпечатка» на специфику данных. Прямым выражением специфики такого рода «фиксированных» систем и подобает признать квалифицирующую характеристику информационной циркуляции, то есть понятия о ряде особенностей канала передачи информации, прямо определяющих обустройство таких формирующих такой канал агентов и форм, как сторона передачи, средство транспорта, массив и вид кода, сторона приема, буфер и т.п.

Конечно, исторически первой с проблемой циркуляции информации и довелось столкнуться практике построения технических каналов передачи информации, что и обратилось появлением теории Шеннона как схемы «устранения неопределенности». Напротив, не только человеческой психике, но и психике высокоразвитых животных дано представлять собой систему, постоянно пребывающую в развитии. То есть в развитой психике постоянно идет процесс расширения корпуса отложенных в памяти знаний, переоценки прежних представлений в силу обращаемой на них коррекции и образования новых ассоциаций между известными представлениями.

Если это так, то и перенос предложенного техникой сценария в философский анализ природы информационного взаимодействия встретит такое препятствие, как необходимость понимания информационного оператора условно постоянной структурой, характеризуемой, но лишь вторично, быть может, эволюцией его дискретно изменяющихся регулярных особенностей. Но если дело лишь в этом, то такая задача вполне под силу и для решения формальными методами и потому не особо интересна для философии.

Напротив, источником специфически философского интереса дано предстать иного рода проблеме, что, на наш взгляд, допускает отождествление как проблема завершения и мутации информационной циркуляции.

Информационное взаимодействие, в принципе подлежащее оценке как «средство вызова» физического действия стороны приема, отвечающего этому вызову на положении реакции, это достижение с его помощью некоего результата. В частности, можно звонить домой, и просить близких подогреть ужин к моменту возвращения. Иного рода порядок взаимодействия - когда эффект предполагается лишь в информационном поле, например, если история рассказана с тем, чтобы слушатель мог ее запомнить и пересказать следующему. Еще одна разновидность ожидаемого эффекта - внушение убежденности, на что нацелены реклама, пропаганда, а то и просто практика средств массовой информации не испытывать и тени сомнения по отношению высказываемых ими суждений. В наше время также возможен и техно-информационный эффект, та же запись файла на сменный носитель.

Исходя из развернутой здесь картины тогда возможно предположение двух функционально особенных форм информационной циркуляции: донесения информации в целях достижения физического эффекта и ее донесения в целях обретения информационного эффекта. Превращение же одной формы циркуляции в другую и подобает расценивать как мутацию, иными словами - как перерождение одной из форм циркуляции в альтернативную ей форму.

Хороший современный пример такого рода «мутации» - казус из сферы рекламы: художественные достоинства рекламного ролика порождали в аудитории его понимание не как средства представления товара, но как само собой забавного шоу. Конечно, более трагичен пример обратного плана - трансформация просто выражения характерного негативизма по отношению к кому-либо то и в прямое насилие по отношению к данному лицу. Но и техническая сфера теперь уже добавляет примеров такого рода «мутации» - или сложность программы нарушает работу физических устройств компьютера, таких как процессор или память, или, напротив, сбой в работе технических устройств будет предполагать фиксацию как «системная ошибка».

Кроме того, информационную циркуляцию также нередко невозможно задать посредством такой характеристики как комплекс поддерживающих ее устройств (отправитель, канал, получатель). Так, «Биржевая газета» главным образом интересна читателям в силу ведения коммерческой деятельности; напротив, аудитория «Литературной газеты» скорее понимает это издание каналом информационно-информационной циркуляции. Но подобные условия, правильные в отношении основного потока активности в таких циркуляциях, - вряд ли образуют их безусловную специфику. Части читателей и «Биржевая газета» интересна с альтруистических или практически альтруистических позиций, например, в силу научных интересов. Не исключены и читатели «Литературной газеты», черпающие в ее публикациях данные о «литературном рынке».

Равно смысл некоей информационной циркуляции трудно определить и посредством задания формальных признаков. Здесь возможна постановка такого вопроса: чем привлекает своих читателей такой литературный жанр, как научная фантастика? Стоит отметить, что среди подобных произведений возможны и те, что интересны главным образом как источник познавательной информации о достижениях науки, например, «Из пушки на Луну» Жюля Верна или «Гиперболоид инженера Гарина» А. Толстого. С другой стороны, научная фантастика бр. Стругацких - в большей мере аллюзия на реалии социальных отношений.

Или, иначе, единственно верная возможность правильного определения характера информационной циркуляции - предложение ситуативной оценки. Еще одной возможной иллюстрацией такого порядка следует понимать специфику интереса к сообщениям о погоде. При установившейся устойчивой погоде сообщения о прогнозе погоды в большей мере лишь «принимаются к сведению»; напротив, при неустойчивом характере погоды такая информация необходима и для совершения неких действий.

Так же если возможности мутации информационных циркуляций перенести на социальное развитие, то здесь не исключены и весьма любопытные оценки. Или - если зафиксировать характер и направление информационных мутаций в обществе, то эти данные пригодны и для прогноза социального развития. Например, в период, предшествующий социальным катаклизмам интерес к общественной информации, например, прессе, вместо информационно-развлекательного обретает характер информационно-физического. Читатель существенно больше внимания уделяет тем публикациям, что рекомендуют нужные способы социального поведения, дают советы по формированию отношения к конкретным проблемам общественной жизни. Читатель начинает буквально «вкладывать душу» в свою активность по ознакомлению с подобного рода данными. Когда же налицо тренд снижения интереса к социально значимой информации, то подобное положение вещей - явное основание для прогноза наступления периода социальной стагнации.

Более того, значимость показателей «дрейфа» информационных циркуляций давно осознана и в маркетинге. Если в обществе слабеет интерес к товару, то подобным обстоятельствам дано означать и ожидаемое сокращение спроса на продукцию. Наоборот, рост интереса - равно же признак возможного увеличения сбыта. Наличие подобных зависимостей и объясняет ту широко используемую стратегию маркетинга, когда производитель в дополнение к рекламе продукта прилагает усилия по формированию интереса равно и в отношении инноваций, имеющих место в данном направлении ведения бизнеса.

Далее в нашей модели, выделяющей два основных вида информационной циркуляции возможно задание критериев оценки тогда и таких социальных институций как средства массовой информации. То, в какой мере потребитель информации мотивирован развлекательным либо «физическим» интересом, или какой из подобных видов интереса следует понимать преобладающим, и какой - только лишь фоновым, определяет и своего рода «качественный рейтинг» средства массовой информации.

Также нашему пониманию информационно-информационной формы циркуляции вряд ли подобает обрести должную полноту, если не дополнить его и такой существенной характеристикой, как показатель качества достигаемого информационного результата. Тогда с позиций «критерия качества» специфика «полностью информационного» результата - это особенность лишь той части эффектов, следующих из восприятия информации, что изменяют лишь эмоциональное состояние (таковы юмор, музыка, курьезы и поэзия и т.п.). Далее - такого рода результат восприятия информации, что означает порождение сразу пары эффектов - и информационного, и физического, - это тогда уже эффекты вызова эмоции отношения (выделения хорошего или плохого, близкого или антагонистического и т.п.). Следом еще большую близость порядку порождения одних лишь сугубо физических последствий от усвоения информации дано обнаружить и такого рода эффекту, что означает порождение эмоции оценки (соответствия некоего образа пониманию потребности или некоему императивному представлению). И, наконец, потенциально пригодной для последующей физической реализации прямо правомерно признание учебной информации, вознаграждающей получателя представлением о возможностях собственного поведения или обращения с неким объектом.

Более того, специфике информационных циркуляций, что складываются в социальной системе, равно дано обращаться исходными данными и для оценки «долгосрочной перспективы» общественного развития данного общества. Если, в частности, общество переносит фокус своего внимания с группы проблем рационального знания на развлечения, то следует ожидать экономического упадка или, по крайней мере, стагнации (но, вместе с тем, и переключения на пристрастие к определенным формам потребления).

То есть - выявлению в обществе предпочтительной склонности к характерной реакции на данные, доносимые до широких общественных слоев, и дано обнаружить качества «первичных данных» для краткосрочного прогноза развития ситуации в этом обществе, чему во многом дано исходить из предпочтения такого, а не иного комплекса информационных интересов. Подобным же образом «вектору» характерного интереса к некоей разновидности сообщаемой информации также дано определять и некие частные характеристики социальных систем. В подобном отношении существенно, что в тоталитарных политических системах население воспринимает от политических институтов, главным образом, информацию, реализованную в ключе эмоции отношения, в демократических странах «центр тяжести» политического процесса все же тем или иным образом смещен и в сторону эмоций оценки. Далее, специфика первобытного общества - формирование социально-политических предпочтений на базе эмоций настроения, недаром столь важную функцию в данных обществах несут и столь характерные им бесчисленные празднества.

Так, если разделять предложенные здесь оценки, то любой анализ обретения информационной циркуляцией ее особенного качества - это равно и образование массива исходных данных для исследования той или иной формы когнитивной активности. Хотя в подобном отношении информационная специфика - все же не более чем косвенный признак, и анализ когнитивных процессов и порождаемых этими процессами процессов в том же социуме - это не более чем вспомогательное направление такого рода изысканий.

С другой стороны, даже столь скромная коллекция выработанных выше представлений, заключающая собой такие категории, определяющие процесс информационного взаимодействия как «сообщение», «сеанс» и дополняющее их понятие «циркуляция» - это равно и возможность постановки вопросов, связанных с предметом природы управляющего эффекта, достигаемого посредством сообщения информации.

Тогда первый вопрос, что подобает поставить в этом случае - каковы принципы, что определяют основные особенности теперь уже обращения массива кода в канале доставки информации? В этом случае, конечно же, полезна аналогия с потоком воды в трубе: «Вода сохраняет количество, течет в сторону понижения, предсказуемо взаимодействует с телами». Если и исходить из данной аналогии, то о каком взаимодействии массивов кода с другими элементами канала передачи информации могла бы идти речь?

Наш анализ возможности «обращения массива кода в канале доставки информации» мы позволим себе начать принятием постулата, означающего признание правомерности такого принципа, как приоритет стороны приема. Пояснить это можно следующим образом - если идет речь о физическом взаимодействии, то количество вещества одной из сторон этого взаимодействия никак не связано с количеством вещества другой стороны взаимодействия. Напротив, специфика информационного обмена заключается в том, что здесь невозможны те дисбалансы, что привычны для физического взаимодействия. Идентифицирующей схеме стороны приема любым образом дано воспринимать лишь ту часть массива кода, что как-то соотносится с ее возможностями ассоциации. В подобном смысле трудно ожидать от ученика первого класса понимания учебника высшей математики. Другое дело, что вкладываемый в передаваемую информацию потенциал все же дано определять не стороне чтения, но - стороне передачи.

Отсюда специфику информационного взаимодействия дано будет составить и характеристике потерь, возможных в той или иной форме протекания этого взаимодействия. Более того, если оценивать уровень достаточности того же технического канала передачи кода, то следует указать, что этому каналу дано предполагать построение как на основе исключающей потери частей кода «защищенной» схемы, так и построение посредством в известном смысле «простого» исполнения, не гарантирующего полной сохранности сообщения.

Если же обратиться к оценке, какие именно силы или факторы определяют само перемещение сообщений и элементов кода по каналам передачи информации, то здесь вряд ли следует предполагать возможность предложения решения, пригодного на все случаи жизни. Так в одних обстоятельствах «движителем» трансляции кода и дано предстать как таковой его эмиссии, в других - перенос кода уже обеспечен наличием неких сопутствующих движителей, как ветер доносит далекий запах, и, помимо того, доставка кода может быть обеспечена и самим получателем информации, намеренно извлекающим потребные ему свидетельства.

Тогда признание правомерности представленных здесь аргументов также будет означать и невозможность задания определенной конфигурации информационного взаимодействия лишь на основе представлений о природе или конфигурации одной из его сторон. Не составит здесь исключения и сторона приема. Вкладчики, реагирующие на рекламу банка с обещанием высокого процента, могут не догадываться о причине, побуждающей банк к подобной стратегии в виде угрожающей ему неустойчивости. Таким образом, акт трансляции информации сам по себе, если происходит поиск решения задачи определения эффекта, достигаемого в информационном взаимодействии, - вряд ли достаточное основание для реконструкции всех обстоятельств хода взаимодействия.

Более того, среди различных форм информационного взаимодействия на особенном положении возможно выделение такого их вида, что может носить имя «задачи обеспечения полного подчинения». Другое дело, что в этом случае существенно следующее - тогда уже непосредственно смысл, что обнаруживает характеристика «полноты» подчинения. Ведь в рассуждении о подчинении нам доводится рассматривать не следующие закону физической инерции материальные тела, но подразумевать деятельность стороны приема, наделенной организацией, равно не лишенной и ряда возможностей проявления собственной активности, в том числе и обеспечивающих исполнение команд.

В таком случае «полное подчинение» - это не подчинение всего и вся, но выделение в полной картине активности некоей зоны, очерченной известными границами, и полная передача права определения действий в данной зоне некоему отправителю кода, доставляющего этот код стороне приема. Здесь уже важно то, что такого рода управлению никоим образом не дано предполагать иного построения, кроме как посредством передачи множества разнохарактерных сообщений. И первое, на что подобает обратить внимание - раз уж некие возможности активности предварительно изымаются «из ведения» стороны приема и передаются в распоряжение иного агента, то, в первую очередь, и стороне приема следует адресовать сообщение, блокирующее возможность ее самостоятельных действий в самой такой области.

Но также на порядке «полноты» подчинения дано отражаться и тем или иным особенностям источника управления. В том числе, организация схемы управления по принципу «полного подчинения» вряд ли возможна в случае, если стороне приема не сообщаются данные о порядке получения внешних распоряжений и порядке их исполнения. То есть сами «команды на исполнение» в этом случае будут предполагать их доставку лишь посредством их следования в условно «третьем эшелоне».

Равно и некий следующий существенный аспект схемы «полного подчинения» следует видеть в том, что уже определенные нами условия задания данной схемы - это не более чем минимальный набор требований к ее реализации. Вполне возможно, что в некоторых случаях такое «полное подчинение» также потребует расширения порядка информационного взаимодействия и за счет его дополнения некими иными условиями. Философский же смысл анализа схемы «прямого подчинения» тогда следует видеть в самом условии невозможности ее реализации не более чем средствами однократного и простого информационного воздействия.

Далее для «схемы подчинения» важен и сам тип подчинения - задания требований источника управления или же в мягкой, или, напротив, - тогда уже в жесткой форме. В частности, практика отправления религиозного культа - явный пример «мягкой формы» задания прямого подчинения, когда обрядовые требования задаются верой, а соблюдает их каждый в силу присущей ему разумности. Причем здесь и само приведение к прямому подчинению равно же пример все той же «мягкой силы», когда сторону принимающую управления побуждают к его принятию возбуждением в ней любопытства, склонности к коллективизму или внушением чувства тревоги.

Далее еще одну отдельную проблему, принадлежащую проблематической области «реализации управления» доводится составить и проблеме получения специфического результата, что допускает отождествление как «вызов управляемой реакции». При этом понимание подобного предмета можно построить исходя и из специфики такого явления, как манера устроителей зрелищ практиковать особые приемы «разогрева» эмоционального фона аудитории. Так, почему же один из способов ведения бизнеса в сфере коммерческого спорта - нарочитое стимулирование эмоций зрителей, в некоторых случаях равно чреватых и вероятными эксцессами?

То есть, как можно понять, поскольку зрелищному бизнесу вряд ли дано располагать какими-либо средствами принуждения к посещению проводимых мероприятий, то для него важна возможность влияния на потребителей такого «продукта», по своей природе уже не принудительного, но наделенного и определенной обязательностью. Такую роль и дано принять на себя эмоциональному отношению к происходящему, психологически приводимому в действие характерной для эмоции способностью вытеснения в среде отношений личности той же возможности разумно-рассудительной оценки внешней индивиду действительности.

Обращение поведения к востребованию эмоциональных средств мотивации это и переход психики на порядок использования «быстрых» (скороспелых) психических реакций, берущих начало в биологически необходимой практике «ролевого» представления действительности. Составляющая же такого перехода - это такое построение на стороне приема информации исполняемых ею «управляемых реакций», что исходит из блокирования средств спекулятивного анализа и переводит механизм реагирования на порядок использования готовых шаблонов. Этому также дано способствовать и подбору в качестве средств инициации поступка такого рода образных ассоциаций, что уже заведомо соответствуют шаблону, хранящемуся в ассоциативной системе получателя информации. Сама собой природа такого рода схемы - она же и источник того негативизма, которым интеллектуалы склонны вознаграждать подобного рода механизмы, определяя их как «отупляюще действующие»: такие механизмы фактически подразумевают лишь использование реакций с «прямой» адресацией. С другой стороны, в этом случае и сообщению, направляемому ради порождения подобной реакции, не дано строиться как детальному плану совершения поступка, но дано представлять собой лишь оператора донесения образа, достаточного для побуждения отклика в виде пусть и не обязательно лишь непременно одной «ожидаемой реакции».

Возможное же применение способа «управления реакцией» - это его использование в среде, где отклик стороны приема - это и возможность выбора, с одной стороны, между непосредственной и с другой - осознанной формой реакции. При этом управлению, адресованному прямому вызову реакции также дано блокировать и функцию избирательной рассудочности, переводя восприятие содержательной части сообщений непременно и на подключение «прямой» реакции.

Следующую проблему, существенную для понимания характера реакции, адекватной объему и сложности содержания, наполняющего сообщение, дано составить проблеме интенциональной «установки на чтение». Например, расположенная на двери надпись «вход» побуждает взрослого входить через данную дверь, но она равно интересна младшему школьнику как дополнительное учебное пособие при освоении чтения. Более того, та же надпись в представлениях следующего взрослого рождает мысль о существовании, помимо входа для посетителей, и служебной двери для персонала. Подобного же рода специфике также дано отличать и работу технических средств приема информации: если техническая система допускает сбой операции разделения сеансов, то, например, некое новое сообщение ей иногда дано различать уже как часть «не завершенного» предыдущего.

Осмысление представленных здесь примеров и позволяет оценку, что возможность осуществления управления посредством передачи сообщений недвусмысленно покоится на возможности их пересылки условному ожидаемому читателю. То есть - само понимание на стороне передачи, каким именно и подобает предстать «ожидаемому» читателю и следующее отсюда разделение массы возможных читателей на «ожидаемых» и «нежелательных», тогда, как правило, и ведет к становлению двух способов адресации сообщения «желательному» получателю. Один из них предполагает преобразование канала передачи информации в канал «закрытого» типа, или, в другом случае допускает использование жесткой связи самой возможности чтения сообщений с применением такого средства, как «ключ». Одна разновидность подобного рода ограничений - условие ограниченного доступа, другая - нечитаемый вид сообщения, недоступный для осознания неподготовленному получателю.

То есть ограничение круга получателей - прием, применяемый стороной передачи в видах достижения на стороне приема ожидаемого или «адекватного» распознавания отправляемых сообщений. Но возможен и иной способ задания стороной передачи желательной для нее формы усвоения сообщения - постановка стороны приема в условия, не позволяющие ей извлечение из переданного сообщения никакого другого смысла, помимо вполне определенного единственного смысла. Подобного рода специфику и подобает расценивать как причину различия в постановке определенной пропаганды или в форме «для всех», или - в особой форме теперь уже для состоявшихся адептов тех представлений, что распространяет эта пропаганда. Тогда в своей адресации «кругу адептов» этой пропаганде дано предполагать и некий «внутренний» момент откровенности, поскольку «разговор в своем кругу» позволяет пребывать в уверенности в склонности аудитории проявлять приверженность определенной интерпретации сообщаемых сведений. Так и рекламе доводится представлять предмет рекламы в статусе «лучшего на рынке» в случае уверенности ее создателей, с одной стороны, в недостаточной разборчивости рядового потребителя, и, с другой, в безразличии конкурентов к использованию подрывающей их престиж стратегии убеждения. Но куда чаще и более настойчиво к подобной практике прибегает педагогика, преследуя цель повышения авторитета посредством представления школьникам учителя лицом, непременно достигшим «вершин» познания.

Следующей важной проблемой, равно любопытной для исследования пригодности информации к использованию, дано предстать проблеме идентичного прочтения разнородных сообщений. Тогда подобает вспомнить картину, что бирже дано знать два стиля биржевой игры - «быки» и «медведи», так, для одних из них той же самой информации дано указывать на необходимость сброса акций, для других, наоборот, приобретения. Тогда чтобы заставить покупать акции и «быков», и «медведей», одних следует поставить в известность о предполагаемом росте цены акций, других об эффекте, что дано произвести игре против какой-либо ценной бумаги. Равно и при продаже товаров: на одного покупателя дано действовать убеждению, что он упускает возможность приобретения товара, вскоре снимаемого с производства и заменяемого более дорогим, другого дано убеждать теперь уже идее современности товара и продолжительности его «жизненного цикла».

Представленная подборка примеров - свидетельство не только лишь адаптации сообщений под предпочтения, отличающие получателей, но и указание на реальность использования особенных средств убеждения, определяемых едва ли не для каждого возможного случая, чего уже достаточно для обретения одинакового результата равно и вне зависимости от мотивов, эксплуатируемых для убеждения каждого из сегментов аудитории. Кроме того, также возможны и те задачи управления, что допускают решение лишь вовлечением отдельных адресатов не иначе как посредством подбора индивидуально значимой мотивации.

Среди такого рода задач несколько большая сложность отличает задачу организации осведомления, адресованной такого рода множеству различных получателей сообщения, когда до каждого, несмотря на характерную индивидуальность, желательно довести стереотипное истолкование некоторой информации. То есть - конечно, здесь приходится прибегать к практике «индивидуального подхода», или - передачи сообщения в тональности, рассчитанной на индивидуально особенную форму восприятия. Причем нередко сообщения полезно построить с расчетом, чтобы содержательное наполнение той их части, что адресованы определенному кластеру аудитории, в других кластерах могли бы восприниматься как бессмысленные и незначительные.

Конечно, подобного рода приемы близки «демагогии», но, тем не менее, им еще долгое время дано оставаться в силе.

Свое существенное значение при построении схемы или формы информационного управления также дано обнаружить проверке правильности исполнения. Здесь теперь уже не только нужно обеспечить точность донесения сообщения до стороны приема, но располагать и возможностью контроля и наблюдения действий, совершаемых стороной приема. Ведение же подобного наблюдения практически невозможно в случае непонимания характера поступка исполнителя, или невозможности распознания, какую именно деятельность ему доводится вести, и, вполне естественно, невозможно вне использования неких средств контроля достигаемого результата.

Особенную актуальность функции контроля дано приобретать тогда уже в случае невозможности вложения в сообщение строгого описания ожидаемого поступка. Например, то же пугало невозможно понимать формой строгого и формального сообщения, направленного пугаемому объекту, и потому сложно судить о мотивах улетающей из огорода галки, означай они эффект действия пугала или просто независимое намерение вороны.

Кроме того, наделение содержания сообщения смыслом управляющего задания все же возможно лишь при наличии некоей нормализации или, иными словами, - применения стереотипной процедуры прочтения сообщения и преобразования его содержания в некую активность. В том числе, усвоение содержания сообщения может быть нарушено посредством каких-либо налагающихся воздействий - сбоя в результате ненадежной доставки, вытеснения посредством конкурирующего влияния и т.п.

Кроме того, функционал информационного управления также подвержен и воздействию фактора недостаточной развитости стороны приема. Так, собаку можно специально отучить делать что-либо без команды, стимулируя ее лакомством лишь в случае правильного исполнения приказа. Также этот функционал страдает и в случае, если сторона передачи полностью лишена возможности контроля операций на стороне приема, как в случае пересылки записки в бутылке посредством свободного плавания по морю, когда можно рассчитывать лишь на вероятность ожидаемой реакции. Но, с другой стороны, здесь возможен и «жест отчаяния» в виде включения в текст записки заклинания, призывающего кары на голову не воспринявшего сообщение.

Наш анализ возможности использования передачи информации как средства управления можно продолжить и более подробным рассмотрением уже затронутого выше предмета существенности содержания, доступного для передачи посредством трансляции сообщения. Так, если стороне приема дано признавать «неважными» некие сведения, содержащиеся в сообщении то одно лишь данное условие - уже возможное начало неудачи всякой попытки использования такого сообщения как средства управления.

Однако осознанию сообщения как «неважного» дано исходить далеко не из единственной причины. Даже просто в предварительном порядке можно предположить две возможные причины, позволяющие стороне приема отнесение содержания сообщения к числу «не столь уж и важного». Первое, стороне приема доступна возможность отнесения некоего сообщения к ряду регулярно поступающих стереотипных сообщений (например, понимать сенсацию очередным бессмысленным светским скандалом), или отождествлять доставляемую информацию не в качестве существенной, но соответствующей своего рода образцам «когнитивного шума». Но здесь равно же возможен и такой вариант дискредитации содержания сообщения как влияние конкуренции источников информации. Для некоей стороны приема некое сообщение незначимо уже потому, что ставит под сомнение и сообщения некоего «важного» источника.

Отсюда заботы отправителей сообщений прирастают необходимостью решения и такой задачи как придание сообщению, во-первых, подобающей оригинальности и, второе - и задачи его наделения уровнем «объективности», значимым с позиций осознания получателем сообщения. В отсутствие же у сообщения такого рода специфики сторона приема равно сохраняет возможность его фактического игнорирования, несмотря даже на формально выполняемое прочтение.

Следующей интересующей нас проблемой мы определим существо такого предмета как специфика сообщений, служащих для донесения теперь уже не прямых, но косвенных смыслов. Порядку ординарной коммуникации и тому дано предполагать реальность такого рода форм построения ассоциации, что тем или иным образом прибегают к практике маскировки доносимого смысла, таковы хотя бы намек и метафора. Отсюда сообщение не во всяком случае может позволять буквальное прочтение, а в некоторых случаях будет предполагать двойное прочтение - буквальное и выделение скрытого смысла. Причем сам эффект воздействия достигаемый посредством доставки смысла, скрываемого под камуфляжем - практически тот же, что и от доставки прямо выраженного смысла, за исключением невозможности доведения для адресата, «не понимающего намеков».

Следующий также существенный адресат настоящего анализа - тогда уже не специфика сообщений, инициирующих действие, но, напротив, специфика сообщений, удерживающих от совершения поступка. Тогда простейшую разновидность сообщений, направленных на удержание от совершения тех или иных действий дано образовать сообщению сведений о вероятном нежелательном эффекте от совершения поступка. Но поскольку это вряд ли столь сложная связь, нам не следует углубляться в подобную проблематику.

Более важным мы будем понимать здесь рассмотрение некоей иной схемы блокирования поступка посредством трансляции сообщения - удаление некоей проблематики из памяти или из фокуса внимания стороны приема. Тогда сообщению, вроде бы вызывающему некое действие придается такое уродливое сочетание различных частей содержания, когда фактическое доминирование в нем составляющей «балластной части» содержания не позволяет понять, какое именно действие здесь запрашивалось. Использование такого рода метода построения сообщения - не иначе, как тот способ его искажения, где структура-транслятор, желающая совершения некоего действия, не искажает исходное сообщение, но растворяет его в бессмысленном содержимом.

Возможно, близким или полностью похожим методом искажения содержания сообщения правомерно признание и забалтывания важных моментов. В любом случае здесь дано иметь место использованию приема «переключения внимания» с существенного содержания на лишенное смысла.

Еще одна существенная проблема, также требующая освещения в настоящем анализе - это, быть может, и в каком-то отношении «техническая» проблема порядка чтения сообщений, в частности, проблема такой специфики развитых форм речи, как следование нормам грамматики. Наглядной же иллюстрацией подобной проблемы и правомерно избрание широко известных «парадоксов чтения» тех нарочито сконструированных фраз, чья характерная разновидность - знаменитое выражение «казнить нельзя помиловать».

Конечно, нарочитой или допускаемой по неосторожности передаче сообщения в неопределенной форме дано открыть перед стороной приема тогда уже возможность собственной произвольной интерпретации; здесь сторона приема уже обращается фактическим «толкователем», выходя за рамки сугубо «получателя» сообщения. Возможным мотивам нарочитого придания неопределенности содержанию сообщения скорее дано заключаться в намерении дестабилизации стороны приема, или попытке внушения ей чувства неопределенности или отвлечения на ненужные поиски.

Однако куда более частый и существенно более эффективный способ дестабилизации стороны приема - не передача двусмысленных сообщений, а распространение слухов. Слухи в их качестве источника суждений о некоем предмете допускают известную неуверенность в их достоверности, и улавливающая слух сторона приема утрачивает уверенность в объективности раскрывающейся перед ней картины мира, если вообще не побуждается к неправильным действиям. В любом случае, слух, осознанный «как слух» явно составляет собой источник неопределенности в оценке действительности.

Но манипулирование стороной приема возможно не только посредством содержательной составляющей сообщений, но и посредством использования неких особенностей каналов передачи информации и сеансов пересылки сообщений. Первое, что приходит здесь в голову, прием создателей сериалов, обрывающих сюжет «на самом интересном месте». Помимо подобного способа привлечения внимания к деятельности одного определенного канала передачи возможны и иные приемы - распыления сообщения по нескольким каналам, выделенного отправления смыслового ключа некоего сообщения не по его собственному каналу и т.п.

Конечно, сам смысл такого рода манипуляций - это расчет на привязку получателей сообщений к определенным каналам доставки, в частности, лишь к одному, как это показывает первый из описанных случаев, или, что прямо обнаруживают два следующих примера - с использованием одного канала передачи информации для привлечения интереса к другим каналам.

Проблеме игры со спецификой канала передачи информации близка другая проблема - возможность характерно «несовершенного» канала в какой-то мере все же допускать доставку содержательных сообщений. Например, в ряде уже устаревших технически несовершенных схем видеотелефонной связи передача видеоинформации велась не со стандартной частотой строк, но пересылалась с пониженной частотой. (Или – лексика просторечного языка практически непригодна для написания научной работы, но все же как-то достаточна для грубой иллюстрации.) Также для случая ограничения возможности полноценной передачи сообщения пропускной способностью канала важно и функциональное совершенство стороны приема, позволяющее реконструкцию исходного вида сообщения на основе отрывочных или неполных данных.

Кроме того, существенный смысл дано обнаружить и манере отправителя сообщений создавать их как адресуемые «целевой» аудитории. Если отправитель желает оказать воздействие на определенный круг получателей, то каковы его ожидания - в какой мере ему дано предугадать интерес к сообщению со стороны данной аудитории?

В этом случае и возможно рассмотрение одной, по сути, карикатурной схемы. Удавалось ли писателям, названным впоследствии «литературными классиками», предугадать ту реальность, что интерес к их сочинениям в большей мере будет сосредоточен среди учащихся при прохождении разделов школьной программы? В частности, наше собственное понимание исходит из мысли, что если за неким литературным произведением дано стоять и некоему общечеловеческому смыслу, а равно существенному соответствию культурной норме, то его прямо ожидает использование как учебной темы школьного курса словесности. В подобном смысле произведения авторов, пренебрегавших требованиями культурной нормы, несмотря на иные их очевидные достоинства, если и подлежат включению в школьную программу, то на основании других их качеств, скажем, идеологической направленности.

В то же время такая постановка вопроса также не избегает и характерной риторичности. Так, вряд ли писатели, признанные последующей культурой «литературными классиками» творили их произведения с мыслью о попадании в школьные списки рекомендуемой литературы. В отличие от них, креативным директорам рекламных агентств и коммерческим издателям явно присущи размышления и о возможности распространения их продукции среди «целевой» аудитории.

Реальности подобного рода планов дано обнаружить себя тогда и на примерах доведения создаваемых подобными творцами продуктов до столь рафинированной формы, что не допускает включения туда никаких элементов, способных побудить к подобным продуктам то и любой мыслимый сторонний интерес. Но здесь невозможно исключить и то развитие событий, когда некий новый поворот в развитии когнитивной сферы привлечет к подобному продукту интерес условно «посторонней» аудитории, так, как неожиданно начало привлекать внимание интеллектуальной среды такое удивительное культурное явление как «примитивное искусство».

Сама заданная здесь постановка проблемы предполагает выделение и такой особенности сложных сообщений, как форма «естественной» защиты от неправильного понимания, что достигается и своего рода «настройкой» на их предмет, например, при посредстве развернутого представления предмета. Специализированные сообщения как правило не вызывают интереса у читателей занятых вне данной области. Но принцип подобного рода «ограниченного интереса» невозможно расценивать и как непреложное правило. Противоположного плана пример - интерес теологии к современным физическим теориям, чьи не до конца проясненные или нечеткие положения привлекательны и в качестве аргументов в защиту тезиса о конечной непознаваемости или естественной метафизичности природы.

Завершить же настоящий обзор различных приемов передачи сообщений в целях ведения управления мы позволим себе на анализе воздействия фактора инерции (или занятости) получателя информации на возможность достижения целей, преследуемых стороной передачи. Отправку сообщений в направлении стороны приема и подобает производить с темпом, не заставляющим получателя информации прерывать исполняемое действие и не требующим от него особых усилий для поддержания самой возможности получения сообщения. Причем следует обращать внимание не только на бесполезность отправки не воспринимаемых сообщений, но и на опасность приведения стороны приема в состояние дезорганизации, потери связи между конкретным действием и сообщением, что предопределяет совершение данного действия.

Завершить же настоящий анализ следует предложением такого общего вывода - сообщение как вполне определенная форма фиксации смысловой нагрузки требует на стороне приема равно же и образования ассоциации, адекватной по отношению смыслов, вкладываемых в сообщение. Особые же ситуации реальной незавершенности семантических форм, нечеткого определения предмета действия, конкуренции внешней и собственной активности на стороне приема и пересечения различных источников эмиссии кода уже будут предполагать наделение отправляемых сообщений равно и тем или иным объемом избыточности. Обретение сообщением известной меры избыточности - фактически единственное средство повышения надежности управления осуществляемого посредством передачи информации.

06.2004 - 09.2022 г.