Общая онтология

Эссе раздела


Отношение - элементарная связующая субстанция картины мира


 

Существенный смысл Ареопагитова «тварного»


 

Общая теория анализа объектов


 

Общая теория онтологических констуитивов


 

Условие, ресурс, оператор


 

На основании сущностей, случайностей и универсалий. В защиту констуитивной онтологии


 

Философская теория базисной структуры «тип - экземпляр»


 

Математика или общая теория структур?


 

Причинность


 

Архитектура и архитектоника причинно-следственной связи


 

Типология отношения «условие - обретение»


 

Теория потенциалов


 

Теория построителей


 

Знаковая схема сравнения альтернатив


 

Неизбежность сингулярного начала реверсирующей редукцию дедукции


 

Функция и пропорция


 

Установление природы случайного посредством анализа конкретных «ситуаций проницаемости»


 

Формализация как репрезентация действительного на предельно рафинированном «уровне формального»


 

Бытиё - не погонщик


 

Закон и уподобляемый ему норматив


 

Три плана идентичности


 

Мера идентичности


 

Эскалация запроса идентичности


 

Мир как асимметрия и расстановка


 

Возможность и необходимость


 

Понятийный хаос и иллюзия метафизического скачка


 

Философия использования


 

Философская теория момента выделения особенного


 

Проблема субстратной тотальности


 

Закрытость - начало собирательности и разомкнутость - дорога к свободе обмена


 

Математика или общая теория структур?

Шухов А.

Содержание

Прогноз в науке - это, главным образом, следствие прагматической необходимости; при этом если прогноз носит количественный характер, то ожидаемое будущее видится в нем в свете представления квалифицирующих характеристик, заданных посредством численных величин. А далее фактическое преобладание математических форм представления прогнозируемых характеристик и порождает у ряда носителей математических знаний идею замещения любых каких угодно квалификаций равно и на показатели лишь математического свойства - численные и алгебраические. Решение же такой задачи в представлении сторонников сведения всех и каждой характеристики к формату математического представления - это задание особых признаковых форм или норм, известных как морфизмы, хотя, быть может, здесь имеет место и вольное употребление понятия. Посредством «морфизмов» математики планируют не только придание любому структурно реализуемому представлению связно-ассоциативной формы, соотнося подобную перспективу, в том числе, и с развитием традиционной численной математики, но и охват мира на положении своего рода предмета, унифицируемого посредством диверсифицированной модели всеобщей структурности. Наше сомнение в реальности подобной перспективы - это и прямая причина постановки такой задачи как анализ правомерности подобной претензии.

Огл. Образует ли математика свою «математическую теорию»?

Для ведения настоящего анализа вполне достаточно того понимания предмета математического знания, что предлагает современная теория оснований математики или метаматематика. Математическому представлению, как определяет эта теория, равно подлежат любые схемы допускающие формирования связей, или, другими словами, любую структуру, знающую любой порядок ее образования, также отличает и соответствие математически выделяемому формализму (или: всякая структура есть математический формализм). Отсюда и любые зависимости, определяемые как предполагающие структурное упорядочение, это, в конечном итоге, и некие математические соотношения и функции, как равно и картина «хаоса» - это картина «истинно случайной последовательности чисел». Однако в таком случае возможна и постановка вопроса относительно «величины запроса» такого рода претензии математики, - возможна ли тогда и такая «всеохватная» структура, что обнаружила бы достаточность и для замещения как таковой онтологии. То есть - фактически это вопрос о реальности такого сквозного структурирования, по условиям которого сама по себе действительность, эмпирически заданная как разделяемая сущностными пределами, и позволила бы ее представление как подлежащая «общей координации». Другой, возможно несколько более строгой формулировкой такой проблемы дано обратиться и вопросу о возможности сквозного порядка порождения структурности, включая сюда и вопрос о возможности такого представления предметно оформленной практики синтеза структур, где множественная структурность того или иного предмета допускала бы и его постредукционистское замещение на нечто моноструктуру. Отсюда и более точная постановка задачи настоящего анализа - это и поиск ответа на вопрос о возможности построения такого рода «гиперструктуры».

В развитие настоящих соображений также полезно представить и нашу оценку присущего математической теории видения структурного поля в целом. Для математической теории общее структурное поле - это коллекция различного рода структурно оформленных функций, как традиционная математика и привыкла понимать численные и алгебраические форматы множеством отдельных казусов алгоритмического представления. Мир для подобного рода осознания - он равно же комбинация локализованных или множащихся структурных форм, непременно отличающихся спецификой закрепления в определенной позиции. Далее развитие подобного представления - это и картина условной «коллекции специфических формаций» (раскрытых посредством моделирующих их структур), но подобное представление вряд ли помогает осознанию собственно предмета интегральной организации такой «действительности формаций». Мы, по существу, и предпринимаем здесь попытку рассмотрения предмета, как именно переход от отдельной структуры к общему «структурному пространству» скорее препятствует, чем облегчает построение общей структурной модели действительности.

Сам факт же отсутствия в математической теории какой-либо концепции синтеза общего поля комбинации из тех или иных средств комбинации, хотя частным вариантом такого синтеза и следует понимать синтез Дедекиндовой непрерывности, тогда и надлежит расценивать как … очевидный факт отсутствия какой-либо «математической теории».

Огл. Идеализированная схема «совершенной классификации»

Если попытаться оценить претензии некоей теории в части признания ее представлений на положении «всеобщих», то надлежит начинать с определения квалифицирующей характеристики необходимого в этом случае «качества» продукта такой теории. Если такая теория заявляет претензию на признание неких комплексов ее положений и норм источниками построения «совершенной классификации», то необходимо объяснение что такое сама «совершенная» классификация, и в сравнении с чем ей доводится обнаружить подобающую рациональность или оптимальность. Итак, если на основе положений и норм некоей теории путем дедукции и возможно задание любого рода форм специализации, то такую возможность способно обеспечить наличие лишь такого начала как реализация совершенной классификации. Или если некая классификация и обнаруживает такую специфику как характерное совершенство, то в ней невозможно и какое-либо отклонение классифицирующего разбиения от последовательного порядка, и по ее условиям всякая сущность также допускает возможность четкого позиционирования на отводимом ей месте. Такого рода специфика и придает подобной практике построения классификации то достаточное совершенство, что прямо исключает любого рода возможные неопределенности или лакуны. Однако то, что мы определили здесь как специфику «совершенной классификации» - это, фактически, характеристика лишь «общего контура» ее возможностей, когда более точное определение качеств такой классификации составит собой и непосредственно задачу настоящего анализа. Далее - всякое представление, способное замыкать мир в «общее пространство структур», уже предполагает реализацию то непременно посредством задания совершенных, а не каких-либо условных порядков или операторов построения классификации. О каких же именно порядках, нормах или операторах построения классификации и могла бы идти речь?

Наш поиск средств, необходимых для построения совершенной классификации тогда подобает начать с рассмотрения следующей проблемы - каким отношениям надлежит складываться между «классификацией и классифицируемым», и наличия каких отношений достаточно для признания представления некоего классифицируемого тогда и как «классификации»? Классификация - это в любом случае предметное или типологическое упорядочение, что достаточно для организованного представления некоего условного «полного объема» специфик некоего классифицируемого, причем на уровне «предела детализации» означающей определение позиций «исключающих разделение» или «точечных» позиций. Важно, что выделение «истинно детали» - оно равно и выделение таких экземпляров как экземпляры, отвечающие норме «элементарный тип» (как мы определили в (1)). Отсюда как таковая классификация в ее функции наложения на предмет классификации в виде связей ассоциации - это и структура интерпретации, ведущая построение непременно от наличия подобных «исключающих разделение» (конечных) позиций, откуда она и будет предполагать отождествление миру в целом лишь в случае задания таких позиций и в отношении мира в целом. В ином случае всякая классификация - это классифицирующее обобщение лишь частного порядка, то есть тот уровень «полноты» подобной классификации, что определяется согласно такому признаку подобной полноты, как учитываемая классификацией способность построения именно последующего отношения всякой данной действительности ко всякой иной. Тогда и степень иллюзорности, что отличает надежду на возможность упорядочения «последующих» отношений и позволит обнаружение на достаточно «простом» и весьма известном примере соотнесения способности сознания индивида с реализующей подобную способность функциональностью нейронов. Более того, даже вполне изученный физический мир сложно признать в классификационном отношении «вполне прозрачным». Сам собой мир физических реалий наполняет множество не представленных в их конечной определенности сущностей, начиная с проблемы действительности тех же пространства и времени, причем и наше направленное на физический мир наблюдение, кроме подобного рода ограничения «неопределенностью содержания», сталкивается и со спецификой нерасследованности многочисленных еще не понятых познанием аспектов действительности. В числе подобного рода еще не осознанных познанием специфик следует понимать и природу гравитации, или - непосредственно парадоксы физических теорий или, возможно, составляющую узости редуцирующего и обобщающего аппарата физической науки, не прилагающего к своим описаниям соответствующих общих нормирующих функций (2, 3, 4). На наш взгляд, некое принципиальное значение следует отождествлять и специфике недостаточности приложения к физическому описанию общих нормирующих функций, - носитель способности и характер процесса вряд ли составляют собой единое целое, как они продолжают составлять подобное целое в существующих научных концепциях. В том числе, например, определенно подобает различать условие светопрозрачности и характер течения процесса распространения поля. Если перейти тогда к эпистемологической формулировке данной проблемы, то в не исключена и такая форма ее выражения как понимание в значении идеальной классификации лишь такой формы ее построения, что позволяет признание преодолевающей узость научного практицизма. Если же классификацию не будет отличать способность освобождения от груза наследия категорий и норм научного практицизма, то ее создателям следует дать совет расстаться с мечтой о её отождествлении миру, поскольку ее упорядочение реально распространяется лишь на пределы частной области.

Казалось бы, на этом возможна и постановка точки, поскольку «классификация отражает фрагмент мира и не знает такой возможности реализации, что позволяла бы охват более обширного содержания, нежели фактически доступное ей содержание». Тем не менее, подобное толкование вряд ли следует понимать достаточным в случае математики - обособленной, хотя и, одновременно, идеальной (эйдетически специфической) области отношений. Стоит лишь допустить правомерность особой рационализирующей позиции оптимума доступности для представления или оптимума собственно классификационной специфики, как такая классификация и обретает основания для заявления претензии на право ее наделения собственной онтологией. Если мир как таковой и видеть наполняемым лишь неоформленными только уподобляемыми или только родственными структурами, и не понимать наполненным онтологическими или типологическими формами «категория» и «тип», то и способность подобных нормативных условий обнаруживать эффективность в части создаваемой ими поместительности или переместительности будет порождать исходящую из собственной рациональности особую онтологию. В таком случае, в частности, идеальной классификации и надлежит предполагать способность придания создаваемому ею полю представлений также и «ясности перспективы» и, более того, рациональной достаточности средств формирования производных и частных связей своего рода «периферии» образующей эту классификацию. И тогда подобному объему способностей и выпадает составить нечто «внутреннее и собственное» условие совершенства классификации. Более того, явно следует допустить и возможность выделения ряда других, скорее всего, весьма существенных условий действительности классификации, но, на наш взгляд, одни только требования полноты проекции и потребности в регулировании как таковых классифицирующих формаций и определяют, на сегодняшний день, в любом случае невозможность дедуцирующего подхода, создавая препятствия, непреодолимые для сквозного структурирования, причем такие, что появляются уже на стадии не более чем формулировки идеи «желаемой» картины построения классификации. Таким образом, первая известная нам невозможность общей теории структур - это невозможность выражения «желаемого порядка» результирующей части этой теории посредством простой, и, что следует подчеркнуть, компактной формулировки.

Огл. Опасности, порождаемые эффектом «расползания» классификации

Построение классификации - это обретение возможности выделения элементов действительности на положении комплексов особенного, доступных для фиксации в системе отношений, присущих таким комплексам и заданных в пределах нечто сферы задания аналогии тогда и в виде характеристик несходства. Тем не менее, в ряде случаев задание условностей, определяемых в порядке построения классификации, явно несостоятельно, если предполагается их наложение на некие «особенные» элементы. Вспомним знаменитое «аморфное тело», что согласно его физической модели, представляет собой жидкость, время течения которой в человеческом измерении хотя и безмерно длительно, но конечно. Однако почему здесь невозможно применение иного принципа, например, такого, что допускает его распространение на каплю жидкости: «капля представляет собой твердое тело, сохраняющее свою форму на протяжении весьма и весьма непродолжительного промежутка времени»? Поэтому, чтобы не затруднять наш анализ проблематикой сложных объектов, массив содержания которых включает в себя и возможности «игры» в выбор критериев, мы обратимся к представлению простого примера, «не содержащего» физической специфики - попытаемся определить статус «отверстия», обретаемого им в случае наложения принципа разделения «объект - отношение» задающего установку построения классификации. Для этого нам следует начать с выведения условности «объект» из-под действия нормативной ограниченности субъект-объектным отношением и определить его как целостность, сохраняющую по отношению окружения стабильность одного из определяющих объект условий структурности. Объект, с подобных позиций, и есть нечто, допускающее понимание в качестве некоторой удерживающей свою целостность структуры, не теряющей подобную целостность в условиях ее перемещения (перепозиционирования) в среде окружения. Отношение же это не более чем возможность двух условностей, в том числе и отношений же, восходить к некоторой общей основе, благодаря которой они могут выстроить соотнесение либо связь (5), в частности, принадлежать миру в целом. Отношение, если принять за данное некую квалификацию, предложенную в одной из наших работ, это не более чем условность, допускающая возможность определенного рода связи, но не определяющая содержание связи. Если приложить подобные представления к феномену «отверстия», то, скорее всего, его никоим образом не подобает расценивать как «отношение», поскольку «отверстие» - это не иначе как некое оформленное наложение на некую же твердотельную структуру. Однако если сама собой твердотельная структура может пониматься целостной в своей пространственной форме, аналогично античному атомизму, понимавшему «атом» разновидностью пространственной формы (6, с. 324), то, возможно, и отверстие позволит его представление как некая разновидность отношения, конституирующая «пространственную» форму? Возможно, здесь правомерна и попытка построения рассуждения посредством признания за «отверстием» способности представлять отдельный от твердотельной структуры интерфейс взаимодействия с миром, и именно на подобном основании и признать за ним принадлежность типу «объектов»? Однако это явно исключает предложенное выше определение «объекта»: «отверстие» явно зависимо от включающей его в себя пространственной формы и потому лишено возможности самостоятельного перемещения. Тогда получается, что критерий «самостоятельности по отношению вмещающей среды», на чем реально основывалось классификационное разделение «отношение - объект», недостаточен для четкого определения принадлежности любой сущности, собственно и позволяющей ее предъявление подобной проверке. Показанное нами разделение, естественно, выражая собой некий классификационный принцип, тем не менее, обнаруживает неспособность в части предложения исчерпывающе емкого классифицирующего решения.

Если настоящие рассуждения не заключают собой ошибки, то от построителя классификации и подобает ожидать уверенности в уровне качества избираемых им критериев, достаточных для задания позиций разбиения, соответствующих исчерпывающе емкой конфигурации создаваемой им системы. Если, как в нашем случае, просто остановиться на некоем факторе, взятом в качестве критерия, то здесь либо существует возможность обнаружения сущностей, не подпадающих ни под одну из градаций, либо вероятен риск непредсказуемого выявления оснований, не позволяющих признание некоторого фактора «конечным» или вообще позволяющим строгое определение. Так, например, современная лингвистика отказала смысловому аспекту такой ее единицы как «слово» в точности его денотативной проекции и заменила его представлением о смысловом «фрейме» (см. наш анализ в (7)). При этом, естественно, трудно ожидать и окончательного разотождествления нашего классификационного решения и нашего представления о содержательности той принадлежащей миру среды, которую мы и собираемся классифицировать. Если наше понимание убеждает нас в достаточности используемого нами арсенала классификационных градаций, то это не означает, что некоторое последующее развитие подобного понимания не приведет и к ситуации необходимости в добавлении и некоторых новых позиций классификации. В подобном отношении всякий более насыщенный и детализированный взгляд на действительность всегда чреват «размыванием» существующей классификации.

Огл. Потенциал структуры: дано ли структуре «исчерпывать» объект?

Математика в своих попытках построения «общей теории структур» определяет, что именно и надлежит расценивать как хорошо известный ей «маршрут» следования мысли, формируя те средства, которые она понимает расширением ее функционала. В том числе, свои способности оперирования формациями структурного описания она также рассматривает как возможность обретения специфического функционала, чем-то подобного привычному для нее функционалу, известному по математическим понятиям «переменная», «функция», «выражение» и «равенство». Но при этом математика явно упускает из виду аспект широты содержания предмета, охватываемого понятием «структура», явно выходящего за узкие рамки лишь предметного операторного предназначения, что обычно отличает математические «функционалы». В математике привычно укоренилось отождествление, например, именем «переменная» лишь возможности замещения некоего находящегося внутри выражения положения (или позиции) любой из определенного множества величин; но применение такого же подхода, состоящее в функционализации «структуры», ведет лишь к образованию моделей, не заключающих собой какой-либо определенности. Отсюда и возможна оценка, что отождествление структуры как заключающей собой лишь функциональные операторы явно же недостаточно, а почему это так, и подобает пояснить.

Прежде всего, представим себе, что структура описывает строение объекта выступающего в некоем внешнем отношении не посредством структуры, но посредством «всей целостности» отличающей этот объект. Физические параметры соленой воды явно иные по сравнению с параметрами пресной не потому, что имеет место структура в составе растворителя воды и растворенной в ней соли, но в силу образования этими элементами своего рода единства «соленая вода». Взаимодействие с неким внешним фактором, например, при подводе или отводе тепла, определяет представленная посредством состояния ее совокупности данная система как таковая, а не что-либо еще, например, «россыпь» наличных элементов и связей. Причем важно, что характер свойств, обращаемых такой системой во внешний мир, не распределяется на образующие ее структурные позиции, но относится лишь к ее совокупности. В таком случае и непосредственно представление нечто «источника структурности» как нечто же единства элементов комбинации или целиком совокупности и обращается для практики структурирования, собственно и предназначенной служить выделению элементов и связей, тогда и не иначе как «внеструктурным» фактором. Отсюда непременной спецификой структурного представления и обращается неизбежная ограниченность в части присущей ему способности задания слиянного представления методами формализации структуры и выделения структурных составляющих. Или данный принцип равно будет предполагать и следующую форму его выражения - структурному представлению непременно присуща и нечто «адресная направленность», предназначение то непременно для раскрытия отличающего сущность констуитивного, но не «совокупного репрезентативного» содержания. Хотя, конечно, если взаимодействие локализуется на структурном элементе объекта либо условии, то здесь явно нет речи ни о каком «совокупном репрезентативном» содержании, и в таком взаимодействии объект и представительствует своей структурностью, - вода протекает именно через отверстие сосуда, а не через образующие сам сосуд конструктивные плотные структуры. Итак, структура, как мы полагаем, играет роль нечто раскрывающего (например, условия), но вовсе не замещающего целостность. Поэтому, с нашей точки зрения, невозможно говорить о полноте отождествления объекта с той структурой, что и определяет его содержательное наполнение.

Далее, при задании объекту структурной специфики непременно подлежит принять во внимание и нечто «нижнее ограничение» для построения структуры. Нам приходится в данном случае повторять принцип П. Лапласа, предложившего идею «демона», господствующего над частицами уровня предельной дискретности. В неразрешимости такого рода модели, что очевидно, и проявляется неизбежный эффект «нижнего» ограничения структурирования, поскольку невозможно сказать, в каких же пределах сущность реально допускает делимость. Хотя мы позволим себе думать, что в некоторых случаях подобные пределы возможны, как в случае само собой «особенного», то бишь известной еще из древнегреческой философии формы «единица», посредством чего искусственно определяется предел структурирующего проникновения. Однако если уже ту же самую единицу понимать и нечто «мерой наличия», отображением перспективы наложения мерного эталона на что-то действительное, показывающее «единичную протяженность», то здесь, благодаря, возможно, и неявному, но уже вполне очевидному конституированию частей мы будем наблюдать ситуацию по существу бесконечного дробления. Итак, структура не только не олицетворяет «целое», но и не всегда устанавливается в полноте ее развертывания как структуры. Отсюда и дано следовать правомерности идеи отождествления структуры нечто функцией, обеспечивающей телеологию (построения) модели, и, следовательно, не предполагающей возможности признания равно и в значении такого эквивалента (интерпретации), отражающего собой и «содержание (части) мира как такового». Структура соответствует построению такой интегральной моделирующей цепи, в которой сущность проявляет себя в качестве «развернутого интерфейса» взаимодействия с миром, а именно интерфейса, построенного по принципу выделения частных аспектов общего поля подобного взаимодействия. Оставаясь подобного рода «не всем», структура и обнаруживает потребность в дополнительном связывания себя в это самое «всё».

Огл. Формы телеологии «естественного происхождения»

Практика построения схем физической действительности в ряде принимаемых ею решений также оперирует и такого рода сущностями, что образно можно характеризовать как «волевые начала» природы. Таковы, в частности, принцип инерции и принципы первого и второго начал термодинамики; здесь вряд ли следует удивляться перспективе, в силу которой наука в своем последующем развитии объединит их посредством, положим, некоего онтологического принципа «постоянства». Существо же последнего будет сводиться к тому, что всякому наличествующему присуще постоянство уже просто в силу отсутствия стороннего влияния. В форме ли наших сегодняшних физических законов или в какой-либо иной форме, но «принцип постоянства» может быть оценен как некоторое «волевое начало» природы, но и данный аспект еще не исчерпывает всей глубины привлекающей наш интерес проблемы. Если «принцип постоянства» и понимать не более чем принципом «постоянства», то потому его и надлежит расценивать как такого рода содержание мира, что никоим образом не допускает каких-либо конституирующих разбиений. Возможно, что если природа и предполагает возможность существования неких «истинно континуальных» сред, например, пространства и времени, то в их отношении и действует правило невозможности выделения их собственных констуитивов. Если тогда и сопоставить с подобного рода возможностями предмет решаемой нами задачи построения общей структурирующей теории, то такого рода «телеологизмы» или недиссоциируемые континуальности тогда и позволят отождествление как такого рода виды содержания, что могут быть представлены лишь «как есть». Причем если еще допустить возможность и известного многообразия подобного содержания, то в результате этого и наступит необходимость в выделении особых, выносимых за «поле» собственно структурирования позиций для его представления (наших систем координат, например). Но здесь также возможно еще и второе следствие существования «вынесенных за поле» структурирования условностей - такова необходимость и в построении особой теории или классификации, определяющих способности сущностей «отвечать требованиям» позиционирования в налагаемых «полях» структурирования. А это и приведет к образованию «структуры, направленной на непосредственно метод выделения структурности», что вновь не позволит отождествления метода выделения структурности с миром в целом, как и в случае зависимости структуры от достижимых в методе структурности пределов. Данный случай от предыдущего отличается лишь источником имеющегося ограничения: если таким выступала сфера отношений «сущность - структура», то теперь ограничения исходят от присущей миру или познанию возможности раскрытия источника причинности. Другое дело, что здесь не исключена правомерность ожиданий равно и возможного признания природы ограничений в части возможности установления «источника причинности» лишь порождением узости познавательной практики, для которого не заказана и возможности обретения неких «новых схем» структурирующего описания. Тем не менее, настоящее положение, как мы видим, и со стороны «первичного состава мира» препятствует образованию сквозной структурирующей модели. Нечто, о чем человеческое познание не может ничего более сказать, кроме как признать его «естественность», и создает неприступный барьер для структурирующего представления.

Огл. Отличие соприкосновения от «шанса соприкосновения»

Положим, мы понимаем мир как наполненный реальными ситуациями, то есть такими, относительно которых нельзя сказать, что причина вызвавшего эти ситуации соприкосновения в них самих или вне них.

Положим, собака погналась за кошкой, но внезапно поливший дождь позволил кошке избежать преследования. Главным образом, подобные ситуации свойственны системам, в которых действуют ролевые агенты, например, той же живой природе или человеческому обществу, однако неопределенность фактора соприкосновения можно наблюдать и в физическом мире, особенно в случае наличия в нем метастабильных состояний, когда всякое случайное вмешательство приводит, например, к толчку, вызывающему событие фазового превращения. Если мы собираемся структурировать специфику мира «во всей его полноте», то здесь нам подобает и так представить внешнее окружение сущности, чтобы в данной модели присутствовали не только актуально, но и потенциально значимые источники соприкосновения. Но прежде нашего философского рассуждения мы приведем позицию одного из математических же критиков метаматематических концепций, основываясь на чем, мы продолжим наш анализ проблемы соприкосновения. Итак:

Для того, чтобы рассматривать объекты вместе с отношениями между ними, в математике давно существует и постоянно используется понятие графа. Привлечение аппарата "теории категорий" (беру в кавычки, дабы кто-то не понял превратно и не спутал с философскими категориями ☺ ) отдаёт некоторой нелепостью. Дело в том, что в категориях одной из основных вещей является композиция морфизмов. В реальности этому не соответствует ничего. Уже на этом этапе замысел того человека, который задался целью поюзать категории, надо как следует подвергнуть критике.

Чтобы было яснее, я такую иллюстрацию приведу. Пусть имеется три объекта - A, B и C. Пусть также имеются два морфизма f: A → B и g: B → C. Это некоторые действия объектов над объектами, если мы хотим привлечь некую реальную интерпретацию. Скажем, "кошка (A) погналась за мышкой (B)" в качестве f, и "мышка (B) попала в мышеловку (C)" для g ☺

К этому я хочу добавить, что это независимые события, происходившие в разное время.

В категории обязательно имеется морфизм f*g: A → C, называемый композицией f и g. Что ему соответствует ему в нашем случае? Здравый смысл подсказывает, что абсолютно ничего. ☺ Математики обычно выходят из положения, привлекая при этом "нулевые морфизмы", но тогда почти всё будет состоять из "нулей", и категории становятся просто "архитектурными излишествами". ☺

Как завещал Никита Сергеевич, "нужно бороться с излишествами и украшательством". ☺

Конечно же, мы готовы принять этот вывод и для нас наличие «нулевых морфизмов» указывает на необходимость создания классификаций (описаний), мы лучше используем здесь слово «карта», карт соприкосновения. Мир устроен таким образом, что развитие его тенденций порождается помимо условий сродства сущностей друг к другу и ситуациями соприкосновения. Причем, как мы выяснили из нашего примера, и сами ситуации соприкосновения следует рассматривать в аспекте генетического сродства, некоторые из них в силу несродства остаются просто «непорождающими». Подобного рода сложности также подобает преодолеть и общей теории структур, дабы не упустить для нее такого важного содержания мира как сфера «тенденций». Если же подразумевать под последними объективные конфигурации разным образом склонного к сродству содержания мира, то от структурной теории следует ожидать и построения соответствующей модели разделения сродственно-сочетательного посыла. Так, молоко прокисает при комнатной температуре, однако всем известен и способ его хранения при пониженных температурах. Итак, как мы видим, помимо проблемы «структуры сущности» появляется и другая проблема структуры тенденции. Представленное нами описание структуры тенденции, конечно, не более чем иллюстративно, но именно поэтому нам и интересно осмыслить ожидаемое нами от претендующей на всеобщность теории представление о структуре тенденции.

Конечно же, не исключено и то допущение, что действующие начала (факторы) тенденции различаются разными степенями сродства. Однако можно вообразить высшую степень сродства - «принадлежность к миру», которой облечены абсолютно все сущности. Далее потребуется определить уже «лежащие ниже» особенности сродства, - к какой именно части мира может принадлежать та или иная сущность, и каковы делящие мир на различные сферы виды той или иной «природы». Также следует различать и специфику, характеризующую сущности тогда уже как обретаемые «внутри природы», иначе - понять, как же реализуется принадлежность сущностей охватывающей их природе, тяготеют ли они друг к другу или, напротив, избегают друг друга. Кроме того, сущность, определяемая в значении условности, занимающей «локальную позицию», следует характеризовать и на предмет ее способности к раскрытию самим ее становлением равно и такого комплекса обстоятельств как одновременное вступление в данную позицию и нескольких разнообразящих мир видов «природы». Потому тогда как таковая «тенденция» и обретет контур изменении условий присутствия в некоторой локальной позиции и тех же влияний некоторых различных видов природы или изменения самой позицией своей конфигурации, меняющем и характер вовлечения в данную позицию проявляющихся здесь влияний. Если это так, то, возможно, для локальной позиции также обнаружит ее непременную значимость и проблема «структуры структурного присутствия», а именно, в частности, физического присутствия в структурном элементе «пространства» или, мы воспользуемся вошедшей в наш дискурс терминологией, в позиции, определенной по условиям, заданным некоторой структурой поликорреляции. Следовательно, имеет место проблема построения теории комбинационно-сочетательной реализации действительности, а в связи с данной теорией и теории «емкости» некоторого принадлежащего действительности отдельного ресурса «вместительности» для реализации на основе последнего отношений такого рода степени сложности. Вряд ли можно было бы думать о сколько-нибудь серьезной общей теории структурирующего представления вне создания подобного рода представлений, фиксирующих состояние концентрации активности в пределах казуса и развивающих модель типологии такого рода возможностей.

Огл. Структурная специфика в свете типологической модели

На наш взгляд, своя особенная специфика отличает и факт, что и для понимания математиков также не подлежит сомнению и невозможность отождествления структур определенной природы на положении «чистого типа». Некоторая уже довольно сложная структура все же также недостаточна и для построения на ее основе точного определения, принадлежит ли ей или нет некоторый элемент. Любопытный экскурс в данную проблему предоставил нам один из наших собеседников, приведем тогда его рассуждение полностью:

В качестве контрпримера приведу "квадратный корень из двух". Объяснить? Хорошо. В математике есть такое понятие, как мощность множества. Если совсем по-простому, то это количество элементов в множестве. Множества, понятное дело, бывают конечные и бесконечные. С конечными все понятно и неинтересно, перейдем к бесконечным. Минимальной мощностью бесконечного множества является счетное множество, т.е. множество, ВСЕ элементы которого можно пересчитать и взаимно-однозначно сопоставить элементам натурального ряда. Т.е., попросту перенумеровать. Легко доказывается, что множество рациональных чисел - счетно. Более того, очень легко просто показать последовательность их нумерации. Напомню, рациональным числом является число, которое можно привести к виду w/n, где w - целое, а n - натуральное. Также легко доказывается, что "корень из двух" не является рациональным числом. Несколько сложнее доказывается (доказательство сейчас не вспомню, копаться в литературе придется), что действительных чисел больше, и это множество уже не счетно. Мощность этого множества назвали континуумом.

….

Корень из двух является иррациональным числом, которых БОЛЬШЕ, чем чисел натурального ряда. Соответственно, он не попадает ни в один из возможных рядов, которые по сути являются тем же натуральным рядом. Значит, согласно этому определению, "корень из двух" не является числом.

Опустив некоторые погрешности данного рассуждения, мы можем обратить внимание на непосредственно аспект представления, что «структура оказывается таковой, если мы способны ее представить в качестве упорядоченной («счетной») структуры». Определенная неупорядоченность, возникающая с появлением неких неконечных численных значений, сразу же ставит под сомнение и как таковую способность структурирования подобного содержания или условности. Но на эту особенность мы уже обращали внимание выше при обсуждении проблемы «расползания» классификации, и теперь, фактически, повторяем по существу анализ той же самой проблемы, но уже с другой стороны. Итак, нечто отличается одной и той же подверженностью (в алгебраическом представлении, при имитации «переменной» тот же «корень из двух» не различим от рациональных чисел), но у него сокращается допустимый для него набор вариантов упорядочения. Возможное подобие такой картины можно наблюдать в случае включения веществ, нестойких в силу слабости их внутренних связей, в список веществ вообще или объединение в одной классификации радиоактивных и стабильных изотопов одного и того же химического элемента. Тогда структура, как и философская категория, к нашему анализу предмета которой мы и отсылаем читателя (8), оказывается продуктом некоей телеологически заданной проекции. В таком случае структуру и следует рассматривать как нечто наделенное функцией ассоциации уже в силу того, что некоторому востребованию удобно оперирование картиной действительности, выраженной посредством подобного упорядочения. Если согласиться с данным определением, то структура за пределами собственно структурности и обращается обладателем неких посылок, определивших ее структурирование, подобно тому, как в современных информационных системах пакет данных наделен «заголовком», информирующим, в какой поток пересылки он включен, и какому из приложений необходим. И если мы пожелаем описывать мир «только структурами», и при этом соглашаемся с принадлежащей сфере «востребования» причиной их образования, то нам придется дополнять их содержательное представление тогда и представлением «заголовка». Потому тогда наша модель непременно и потребует определения той внешней структуры, в системе отношений которой и возможно определение типизирующих норм этой структуры, то есть здесь тогда и обнаружится возможность различение «1-цы», построенной как элемент натурального ряда от «1-цы», реализованной в статусе элемента множества действительных чисел. И подобного рода неизбежность указания для всякой реализуемой структуры определяющего ее «адрес» пространства и подобает расценивать как еще одно существенное условие построения любой возможной гиперструктурной модели.

Огл. Построение структур и «преодоление тупиков»

Положим, мы располагаем равносторонним прямоугольным треугольником с длиной стороны прямого угла равной «1». Оперируя понятиями идеальной теории «Евклидова геометрия» мы легко в подобном треугольнике проводим гипотенузу, фиксируя последнюю на положении отрезка конечной длины. Если же мы переходим к «языку чисел», то есть к представлению тех же самых отношений сформировавших названную нами «треугольником» структуру, что соотносятся между собой как численные величины, то получаем уже упоминавшийся выше «корень из двух». Последний, с чем мы уже встречались ранее, не допускает приведения к виду, определенному посредством нормы «рациональное число»; то есть не существует такого численного представления, которое могло бы отобразить величину этой гипотенузы посредством конечного численного значения. Тогда мы в нашем философском представлении назовем возможность достижения конечной, в пределах некоторых определенных условий, интерпретации «рациональностью», а ее невозможность – «тупиком рациональности». Любопытное понимание онтологического статуса «тупика рациональности» предложил нам теперь уже третий наш собеседник (курсивом выделена наша предшествующая реплика):

По поводу "расширения рационального": положим, наш изначальный принцип интерпретации звучит "рациональное бесконечно расширяется", но мы сразу же оговариваемся, что выделение в некотором случае тупика в его расширении, несмотря на его, возможно, актуальный характер, принимается нами как абсолютное (обязательное) ограничение.

Привычка считать, что инструментом работы математика является язык, похоже, нивелирует такое уточнение, - обнаруживая, как обходить тупики, мы, тем не менее, разводим тупиковую и обходную ситуации в своем языковом описании; после чего спрашивать, являются ли обнаруженные ограничения абсолютными где-то вне языка… достаточно проблематично. По крайней мере, можно сказать, что в случае существующей человеческой культуры основной средой для феноменов логики оказался язык.

Мы здесь откажемся от анализа проблемы объективности или абсолютности появляющихся ограничений, и обратимся к другой проявившейся в данном высказывании проблеме. Оказывается, можно допускать существование множества языков, в одном из которых некое «поле рационального» ведет лишь в тупик, в другом - уже нет. Язык, в нужном нам качестве, по существу не более чем набор определенных готовых шаблонов, отличающихся тем, что по требованию одного языка некое положение вещей описывается с одной обстоятельностью, а по требованию другого - с другой. При этом вряд ли обязательно и условие «поглощения»: более совершенный язык в полном объеме должен поглощать менее совершенный. Если бы это было так, то среди естественных наук наиболее совершенной оказалось бы химия, поскольку для реализации химизма требуется целый комплекс физических факторов, и все эти факторы поглощались бы «языком» химии. На самом деле химия элиминирует эти факторы и рассматривает по существу физически изощренные явления химизма на языке упрощения (по крайней мере, «традиционная» химия, восходящая к сложившимся еще в XIX столетии концепциям). Равным же образом и язык практической арифметики - явно это язык готовых формализмов, а не язык аксиом Пеано или созданной Дедекиндом теории оснований математики. Отсюда переход от языка к языку представляет собой перенос проблематической концентрации с одной позиции на другую, и с точки зрения проблематической направленности языков создаваемая теория гиперструктуры должна обладать независимостью от влияния предметной адресации языковых формаций. То есть прежде чем думать о создании «гиперструктуры» следует уделить внимание и «возможности создания гиперязыка». Возможно ли такое, и что именно может представлять собой язык, главным условием которого оказывается равноправие представленных в нем предметных позиций (можно сказать, что и форматов интерпретации), - такой предмет просто не может не воплотиться в достаточно сложную проблему. Во всяком случае, следует ожидать, что такой язык не будет ни аналитическим, ни синтетическим, ни вербальным, ни формальным, и уж ни в коей мере не будет использовать рефлексивность или возвратность. Или, другой вариант, возможен язык, в котором в качестве преимущественной выделена лишь актуальная позиция деятельностной активности, но что это такое, можно лишь догадываться. Во всяком случае, от идеального языка следует ожидать индифферентности по отношению линейной либо логарифмической шкалы, векторного либо скалярного представления, конечности или бесконечности и т.п. Если же в язык вводится хотя бы даже и онтологически привносимая тенденциозность, то наше структурирование мира в любом случае становится двойственным: с одной стороны, его определяют доминанты отношений мира, с другой - алгоритм построения данной «системы тезауруса».

Огл. Булёва алгебра языком структур и структуры в подобной алгебре

Понимание проблемы определения баланса между использованием средств Булёвой алгебры и возможностями синтеза структур также потребует от нас предложения и нашего собственного определения структуры. (В объективном же смысле структура представляет собой не более чем «антипод системы» и подобная проблема рассматривается здесь.) Структура - это некое нормативное «условие упорядочения», равнозначное наличию образующих его элементов, включая в их число и непосредственно отношение образующее структуру. Это определение позволит нам не рассматривать «квантор существования», поскольку в смысле данного определения «структура равна элементам», и переход от одного существования к другому просто соответствует изменению набора элементов. Элементы же, которыми следует оперировать «как элементами», даны в силу условий, принятых посредством подобного представления, на положении «уже существующих».

Но далее следует указать, по отношению к чему же возможно и применение булёвой алгебры. Поскольку мы уже говорили здесь об условиях «соприкосновения» и «тенденциях», то нам следует обратить внимание и на условие применимости любого комбинационного представления к тому, что претерпевает изменение. Причем условность «изменения» далеко не обязательно представлять как случай или переход между состояниями, но ее можно выделить и как перспективу свойственную данной комбинации условий; при этом мы не рассматриваем выделенный посредством этой перспективы казус, но рассматриваем лишь «его условия». Итак, мы сводим Булёву алгебру к модели, основанной на таких двух посылках: внутри себя эта модель оказывается таки желанным нам гиперструктурным полем, в котором «все, что может существовать, уже существует», и все возможности свободы комбинации очерчиваются здесь не более чем тремя возможностями сочетания, известными в форме условий И, ИЛИ и НЕ. Ряд других известных в современной формальной логике норм, наподобие «принадлежать», «входить» «оказываться вне» и т.п., за исключением принципа «существует» и его развития, мы будем понимать в качестве воспринимающих наложение тех же названных нами условий конструирования структур. Итак, казалось бы, нам стоило бы испытать состояние воодушевления, исходящее от открывающейся перспективы полного структурного описания поля изменений. Однако какие именно изменения и доступны для фиксации посредством такого рода описания? Такое описание - все же это средство фиксации изменений, происходящих от «существует» в направлении, в лучшем случае, потенциально допускающего существование. Но при этом такой анализ фактически не фиксирует иного рода изменения, явно предполагающие устранение природы некоего существующего, определяемой для этого существующего на положении изначальной и отменяемой такими изменениями в присущей ей целостности и обращаемой путем подобных изменений тогда и воспроизведением иноспецифичных комбинаций иных номиналов. В определенном отношении это и знаменитый Гераклитов пример невозможности вхождения в ту же самую воду (хотя прогресс познания уже фальсифицировал эту концепцию хотя бы в картине сверхпроводящего кольца), или - это пример невозможности воссоздания того же сознания как сознания, отождествляемого определенной культурной идентичности; грубо говоря - это пример невозможности возрождения зажаренного цыпленка. Логические трансформации допускают произведение то непременно над тем, чье существование если не актуализировано, то знает и бесконечную возможность воспроизводства, или над нечто актуально конечным содержанием, но заключающим собой и потенциально бесконечное. Мир же иноспецифичных конфигураций, наподобие комбинации биологических тканей, определяемой понятием «цыпленок» и появляется благодаря обретению потенциально неисчерпаемого в своей содержательности физического наличия. Если исключить такого рода ограничения, измерив цыпленка в размерности «головы» в составе определенного «поголовья», то относительно подобного «условия размерности», - с учетом всей характерной ему «грубости», - и обнаружится возможность его отображения посредством использования методов логической комбинации.

Более того, само логическое изменение также надлежит расценивать как изменение, наделенное качеством совершенства перехода «было - стало». Чтобы в логическом смысле «было» перешло в «стало» не требуется затраты времени, и потому логическое описание непригодно для описания возможностей, реализуемых из способности к «превосходству», например, быстроте переключения одной цепи по сравнению с другой. В то же время логиками данная специфика никак не осознана, что, на наш взгляд, и порождает заблуждение: в этом просто убедиться, открыв любой учебник или справочное пособие по логическим микросхемам, описывающие работу делителей частоты на триггерах как «логический процесс». Анализ данной проблемы специально проведен нами в одной из наших работ (9), в которой мы пришли к выводу о невозможности какой-либо логической машины, способной исполнять функцию преобразования одного физического процесса в другой. Конечно, здесь мы явно вынуждены строить рассуждение «на пальцах», поскольку в большинстве случаев проблему «машины» даже невозможно объяснить какому-либо философу или физику - он не понимает, что такое «преобразователь не теряющий собственного содержания и пропускающий через себя другое содержание », без чего и невозможна машина. Но именно приложение подобных критериев и позволяет квалификацию, не признающую какие-либо микросхемы элементарной логики (не триггеры) тогда и собственно «машинами», поскольку они не преобразуют содержание, но представляют собой не более чем ключи, блокирующие или пропускающие потоки содержания по условию их синхронизации с другими потоками содержания. Триггер же, как реальная физическая машина, меняющая частоту сигнала на основе поступления лишь непосредственно изменяемого сигнала, уже построен иным образом, а именно - виде физической системы комбинирования схем задержки, образующей разные по скорости (динамические) плечи распространения, где большее значение задержки на одном плече порождает фильтрующий (вырезающий) «медленный» процесс. Но подобный порядок действия непременно предполагает и предметно физическую специфику, не имеющую никакого отношения к логически организованному прохождению изменения. Следовательно, логическое изменение и следует видеть инструментом квалификации любых эволюций структурного содержания лишь в тех пределах, когда для самого изменяемого содержания и возможно либо устранение, либо пренебрежение физической составляющей. Отсюда и возможен вывод, что булёва алгебра описывает структурный мир, но такой, в котором постоянные носители и пути образуют переменные комбинации структурного поля, позволяющего его понимание в качестве производного первоначального множества наполняющего структурный мир содержания, где подобное содержание охватывает собой не только сущности, но и связи. Возможно, подобное представление и позволит охват мира в целом, но только при одном условии: создании конечного пула первоначально включаемых сюда существований на условиях их неизменности. При этом при построении конкретной модели потребуется и решение проблемы ее реальной необъятности.

Огл. Обобщающая коллекция комбинаций структурной несводимости

Прежде чем обобщить найденные нами виды предметной несводимости структурирующего позиционирования, нам следует обратить внимание на ту особенность, что характерна для любой современной философской концепции. Дело в том, что философское познание не знает иного способа синтеза помимо «арифметического» или «целочисленного» способа задания предметных градаций. Для философии явно неизвестны нормативы, определяющие, например, постепенный порядок прохождения изменения, что в других направлениях познания уже вошло в плоть любой модели, отражающей постепенно протекающий физический процесс, например, такой достаточно наглядный как остывание горячего металла или схватывание бетона. Равно и настоящее рассуждение, не покидая русла такого рода «традиции», все же учитывает лишь целочисленный порядок фиксации градаций, и любому нашему выводу дано сохранять справедливость в охвате лишь целочисленного, но не какого-либо иного способа моделирования. Подобную характерно «незаметную» специфику философского видения нам и надлежит выделить в силу обращающей на себя взгляд внимательного читателя особенности нашего сводного списка видов предметной несводимости, - он объединяет то непременно же моменты «четкого» перехода, фактически игнорируя те возможности переноса содержания из структуры в структуру, что протекает посредством совершения некоторого числа шагов.

Итак, принцип гиперструктуры, что в последовательном порядке и определяет представленный выше анализ, в первую очередь предполагает соблюдение такого условия определяющего это «структурное поле», как наличие идеально организованной классификации, не страдающей узостью научного практицизма и рациональной в смысле использования порядка выделения градаций классификации, оптимизированного под максимальную эффективность применения. Второй важный момент здесь также образует условие, что «четкость построения» элементарной ткани гиперструктурного поля - она равно и разновидность дискретной формы построения, не допускающей наличия «переходных», «промежуточных» и т.п. градаций, не обладающих однозначностью устанавливаемых для них границ. Далее, структуру, составляющую собой часть гиперструктурного поля, подлежит обеспечить и абсолютной свободой создания связей, то есть исключать обременение какими-либо телеологическими ограничениями, налагаемыми из непосредственно представленности структуры в мире (то есть не представлять собой «внутренней» или «внешней» структуры и т.п.). Помимо всего этого, необходимо достижение и такого порядка воспроизводства отношения гиперструктурного поля с первичным составом мира, при котором подобный «состав» не вынуждал бы образования никаких «вторых» структурных полей. «Первичный состав» мира также должна отличать и тождественность элементарным единицам состава самого гиперструктурного поля, что неосуществимо при настоящем уровне развития человеческого познания. В таком случае от гиперструктурного поля и подобает ожидать способности раскрытия в его собственной среде всех комбинационно-сочетательных возможностей, а, помимо того, и способности задания характеристики ресурса «вместительности» любой той наличной позиции, что определяется как «незаполненная». Еще один существенный функционал гиперструктурного поля - равно и способность преодоления влияния конечности (предельности) возможностей представления систем моделирования (интерпретации). Также от выстраивающей подобное поле практики моделирования следует ожидать и обладания таким существенным качеством, как независимость от условия «системной» локализации употребляемых средств выражения, для чего равно необходимо и обретение средств интерпретации «бесконечной емкости». И, наконец, самой модели гиперструктурного поля также следует предполагать наличие и такого функционала, как операторы контроля событий «устранения» и «образования» элементов действительности на основании эффекта синергетизма, как и отдельной фиксации порядков идеального и материального преобразования. Тогда в целом обозначенный здесь комплекс необходимых требований и мог бы предстать в роли того основания, что уже достаточно для реализации гиперструктурного представления. Тогда в силу собственно необъятности предъявляемых требований явно надлежит усомниться и в самой способности определения нечто «начала» подобной системы. Скорее всего, тому, кто предпринимает попытку построения такого рода схем, можно пожелать поразмыслить и над основаниями общей теории редукции, в которой были бы разработаны принципы относительной независимости получаемых способом редукции начал от если и не бесконечной, то существенно многомерной тенденции выделения все новых и новых типологий. В ее основе, как мы позволим себе предположить, может лежать нечто способ фиксации состава «сложного узла» (или - «перекрещивания»), чью наиболее существенную норму и надлежит образовать правилу влияния дистанции между перекрещиваемыми формами природы на построение перекрещивания. Нам неизвестна теоретическая модель подобного представления, но со спекулятивно-практической можно ознакомиться в (10). Итак, как мы думаем, прежде построения универсального поля связей необходимо создание методологии конструирования «растяжимого» пространства соединения. В отсутствие подобного основания и никакие претендующие на сверхобщность «морфизмы» и «категоризмы» тогда и не подобает признавать как наделенные существенным смыслом.

Огл. Заключение

Эффективность математики в описании численных и возникающих из численных алгебраических структур мотивирует ученых также и на попытки создания полидескриптивных моделей, позволяющих включение в них морфизмов, адаптируемых к любому структурированию связей мира. В то же время выстраиваемые на таких началах теории исходят из опыта математического моделирования, а не структурирования связей мира вообще. Здесь же нами была предпринята попытка описания некоторых специфических порядков построения структурных связей, парадоксальность содержания которых указывает и на вероятность тупика в развитии такого рода синтеза. На наш взгляд, нам, хотя мы и не доказали этого в строгом смысле слова, все же удалось обратить внимание на действительность пока что явного недостатка опыта математического моделирования для построения модели гиперструктурного поля, собственно и позволяющего охват всех представленных в мире и открытых для выделения отношений и зависимостей. В то же время, как мы думаем, анализ непосредственно постановки подобной задачи явно позволяет выделение и тех объектов моделирования, что куда более эффективны в смысле возможности решения такой задачи. И тогда собственно теоретическую проработку выбора позиций «сквозного» структурирования единственно и следует понимать позволяющей еще одну попытку рассмотрения возможности построения гиперструктурного единства.

05.2008 - 01.2024 г.

Литература

1. Шухов, А., "Различение элементарного типизирующего и категоризующего типа связи", 2008
2. Шухов, А., "Самодостаточность физического казуса и несамодостаточность норматива", 2007
3. Шухов, А., "Уровни достаточности модели физической действительности", 2006
4. Шухов, А., "Метрологический факт и общая теория комплиментарности", 2007
5. Шухов, А., "Отношение - элементарная связующая субстанция картины мира", 2005
6. Ахутин, А.В., "Античные начала философии", С-Пб., 2007
7. Шухов, А., "Фреймовая структура лингвистически предназначенного смыслового номинатива", 2006
8. Шухов, А., "Проблема добротности средств философского категориального аппарата", 2008
9. Шухов, А., "Философское объяснение работы D-триггера (в схеме делителя частоты)", 2005
10. Мюнх, Д., "Многомерная онтология предметов материальной культуры и ее применение в сложных технических системах", 1998

 

«18+» © 2001-2023 «Философия концептуального плюрализма». Все права защищены.
Администрация не ответственна за оценки и мнения сторонних авторов.

eXTReMe Tracker