Современное состояние прогресса таких направлений познания как логика и философия, скорее всего, допускает возможность двух принципиально различных способов построения определения. Первый способ - вряд ли сколько-нибудь интересный формат построения определения, известный и во времена Ленина. В своей известнейшей критико-философской работе он прямо утверждал, что «давать определение - подводить конкретное понятие под более общее». Этому способу построения определения в своей основе дано предполагать прием логической дедукции, и мы пренебрежем им в силу следующей причины.

Нам важно определиться не с принципами сопрягающего определения - «функция бумаги - носитель знаков письма», но с принципами «определения, задающего идентичность», или определения, наделенного той глубиной определительного представления, что достаточно как однозначная квалифицирующая характеристика объекта, определенно именно такого, а не какого-либо иного. Между тем и бумага - вряд ли монопольный исполнитель функции носителя письменных знаков, поскольку их нанесение возможно и на любого рода чистые поверхности, в том числе и не плоской геометрии.

Потому задачу настоящего анализа и составит собой рассмотрение проблемы реальности такого рода формальной теории определения, что позволяла бы задание тех критериев достаточности, на основе которых оказалось бы возможно построение строгой характеристики объекта. Свою задачу мы расцениваем как попытку обоснования принципиальной возможности подобного рода «теории построения» определения, если в качестве ее исходных посылок и избрать материал анализа проблематики «предмета определения».

Но в первую очередь нам все же следует предпринять анализ и неких общих положений дабы пояснить существо интересующей нас проблемы справедливости оценки, утверждающей, что искомое нами определение - непременно определение, предполагающее построение лишь средствами логического метода индукции. Хотя при этом следует признать правоту и той возможной критики нашего намерения, что обращает внимание на невозможность в чистом виде только индуцирующих или только дедуцирующих определений. Так и в нашем случае построение индуцирующих определений вряд ли избежит использования и некоторых общих понятий и т.п.

Потому первый шаг предпринятого нами анализа и составит собой принятие допущения, чья ошибочность очевидна даже на уровне интуиции, но мы условно признаем его действительным и попытаемся опровергнуть. Тогда нам следует выразить наше «согласие» с той точкой зрения, что и такой минимум обозначения как имя уже тем или иным образом равнозначен полноценному определению. (Мы как бы предполагаем, что имя равноценно нечто «простому» объему понятия, и потому опускаем здесь всю проблематику предмета «объема понятия».)

Потому наш анализ определительной функции имени и обретет облик поиска ответа на такой вопрос: достаточно лишь плана содержания имени как образца представления той высокой сложности, что равно соответствует уровню полноценного описания? Скорее всего, имя не идентично состоянию высокой сложности выделяемой специфики, поскольку само по себе не открывает возможности разложения своего смыслового содержания на нечто комплекс (либо структуру) других имен. То есть имя не позволяет признания полноценным средством именования собственно потому, что лежащая в его основе простая рецепторная или рефлективная образность не позволяет концентрации в очерченном благодаря имени представлении того достаточного числа элементов, что позволяли бы совершение операции однозначного воспроизведения обозначенной именем сущности.

Хотя «море имен» также знает и имена иного порядка, чья лексика допускает представление как своего рода редуцированные выражения. Пример здесь способно составить известное слово «треугольник», где составная структура лексемы прямо равнозначна выделению элементов, образующих данную фигуру (три элемента «угол»). Итак, очевидная невозможность использования любого произвольного имени в качестве определения заставляет нас начать поиск тех возможных выражений, что состоятельны в части способности предоставить такую «услугу».

Отсюда наше основное требование к процедуре и построению определения - достаточность для передачи посредством «формулы» определения равно и условий реконструктивного воссоздания вещи или предмета. Потому и первой проблемой, с чем неизбежно сталкивается всякий ставящий перед собой задачу реконструктивного воспроизведения неких отношений посредством определения, и обращается проблема используемого им материала. Здесь, чтобы не вступать в продолжительное обсуждение, следует прибегнуть к опыту практической деятельности.

Так, в частности, производство любого технического изделия практически никогда не происходит на одном предприятии, заводы, выпускающие продукцию, предназначенную конечному потребителю, используют полуфабрикаты и компоненты, выпускаемые другим заводом. Если усвоить урок подобного положения дел, то подобает признать справедливость и такого главного правила реконструкции: условие «адресуемого объекта» реконструктивного действия - условие уровня грануляции, заключающего собой компоненты, используемые в подобном воссоздании.

Следовательно, определению достаточно подробному в отношении, что его определительная способность соответствовала бы возможности реконструкции, необходимо в отношении используемых ссылок предполагать обращение к предметам, тождественным тому уровню компонентной грануляции, что доступны для использования в той реконструкции, что мыслится при построении определения.

Итак, теперь мы смогли установить и наше первое требование к «реконструктивно достаточной» форме построения определения - указание в его описательной части характера конкретизирующих объектов. В развитие данного положения нам равно надлежит определиться и с порядком представления таких конкретизирующих объектов. В первую очередь здесь подобает озаботиться наличием у них такого качества как признаковая полнота обозначающих их имен, и во вторую очередь - характеристикой места этих объектов в структуре случая их использования.

Положим, в некотором определении или суждении нами упомянуто обстоятельство, что одну из частей несущих конструкций сооружения также составляют гвозди. Но в силу краткости нашего суждения в нем указано, какие это гвозди, но по умолчанию явно подразумевается и их соразмерность с габаритами скрепляемых элементов. То есть в этом случае мы прибегаем к приему косвенного задания признаков гвоздей через принятый по умолчанию порядок стандартного соответствия размеров элементов.

Отсюда на уровне общего положения и правомерна оценка, что тем элементам, что исполняют в определении функцию его ссылочных компонентов в их признаковом представлении и надлежит обнаружить надлежащую совместимость, полностью исключающую возможность (помимо соответствующих случаев) контрастного комбинирования - «иголки и стога сена».

От определения также надлежит ожидать задания квалификации теперь и порядку использования элементов; необходимо пояснять, что некий элемент используется как образующий (пример: несущая конструкция), когда другие - не иначе как дополняющие (обивка или окраска).

Следующая проблема, на чем нам также надлежит остановиться - связь описания с деятельностным запросом. Положим, некое построение определения уже состоятельно в смысле представления ссылочных компонентов в необходимой полноте присущей им идентичности, а потому нам надлежит характеризовать равно и последовательность реконструкции определяемого предмета из готового набора элементов.

Тогда нам надлежит прибегнуть к анализу такого примера как определение животного; также положим, что живое существо допускает признание «животным» лишь в случае способности к исполнению репродуктивной функции. Если не брать здесь искусственное состояние «кастрированное животное», то неразвившееся и перезрелое состояние жизни животного такой подход потребует квалифицировать посредством предложения отдельного определения (малек и головастик в одном случае, «дряхлость» в другом).

Обобщение картины, представленной в данном примере позволяет задание и такого требования (стоит обратить внимание - типичного требования при исполнении чертежа) - определяемое с деятельностной точки зрения и надлежит раскрывать лишь в условиях полной реализации его функциональности. Такого рода «деятельностное ограничение» для формулировки определения равно же можно расценивать и как ограничение «внутреннего» характера, иного рода также деятельностное ограничение - тогда уже следствие ограниченности возможностей и как такового акта реконструкции.

Следом также надлежит обратиться к постановке такого, быть может, иронично звучащего вопроса - почему в мясной промышленности скот подлежит учету как «поголовье»? И ответ очевиден - лишь «голову» надлежит расценивать как существенную и открытую внешнему наблюдению часть тела, чье присутствие на положенном ей месте характеризует как таковую возможность жизни. Если же поросенок и лишается хвостика, то этот признак вряд ли отличает и какая-либо категорическая значимость в отношении жизни животного. Также и технической классификации доводится делить элементы конструкции на базисные или, иначе, опорные, при отнесении лишенных этой специфики иных элементов тогда к числу «агрегатов» или «навесных» модулей. Хотя для определенных конфигураций технических систем такое разделение и обнаружит характерную условность, но важен принцип - деятельностный аспект непременно предполагает определение, быть может, не всегда обязательное, но важное в части самой процедуры задания квалификации - разделения составляющих объекта по важности их принадлежности данной комбинации.

Другой пример значимости деятельностной характеристики - та особенность известной части случаев, чья реконструкция невозможна и без задания последовательности воссоздания предмета; надлежащий пример здесь и подобает составить строительству дома, непременно начинаемого с фундамента.

Тогда если обобщить факты присутствия в определении деятельностных характеристик, показанных здесь на примере отдельных наблюдений, то возможна и такая оценка: деятельностный аспект - равно же существенный индивидуальный признак существования, и в случае, когда он играет важную роль, его надлежит воспроизвести и в определении как его непременную составляющую.

Далее, если определение, чему дано иметь место и в настоящем случае, это равно же и начало мыслительной реконструкции объекта, то для него обязательно отражение и такой составляющей, как препятствие такой реконструкции со стороны неполноты набора признаков, собственно и определяющих, что именно и подлежит упоминанию в данном определении. Положим, что надлежащий пример здесь составит и такого рода случай - завод выпускает устройство или агрегат, а у потребителя оно не работает. Тогда на заводе пытаются прояснить этот момент у сборщика, а он парирует утверждением: «Мало ли что не работает! Я всё сделал по инструкции».

Или - здесь речь идет о том, что предназначение определения - содействие вполне определенному пониманию, откуда в подобном определении и возможно использование тех элементов, что позволяют указание тогда и на основании неполного числа признаков. То есть если в некое определение включает в себя задание и такого условия как использование бумаги без указания ее сорта, то это создает и свободу выбора любого сорта бумаги, хотя, быть может, в данном случае рационально использование лишь вполне определенного сорта.

Другое дело, что куда чаще деятельностное определение все же находит использование в научном описании вновь открываемых форм действительности, также заключающих собой и специфические элементы; наука, не вполне понимая характер таких элементов, описывает их по известному на данный момент набору признаков. Пример такого рода «формата» - использование на заре астрономии и описания спутников Сатурна не иначе как видимой формы «кольца».

То есть - прямой итог данного этапа анализа это условие представления в определении уже не просто как такового признака, но и характеристики полноты его задания. В этом случае и роль критерия, определяющего полноту задания признака можно возложить на условие полноты исчерпания связи признака с системой вмещающих его обстоятельств, например, и на условие полноты замещения места в пространстве (иными словами, на обретение этого признака как характеристики состояния).

Наконец, в подобном определении надлежит указать и такое условие как избирательность сочетания определяемого с различными формами внешней среды. Здесь не только уместно напомнить о производстве техники в тропическом или арктическом исполнении, но и о необходимости при определении света, а равно и в целом электромагнитного поля в указании сред, проницаемых для его прохождения.

Далее, человеку доводится понимать свою человеческую цивилизацию не иначе как «земной», а как таковое человечество делится на обитателей зон тропического, умеренного и холодного климата. Но опять же, указание свойств адаптивности не всегда может быть обязательной составляющей определения, поскольку, например, такое твердое тело как камень может существовать в огромном диапазоне условий, помимо разве что среды сверхвысоких температур, когда прекращает существование и механическая агрегация как таковая.

Итак, определяемое в части построения «формулы» определения также надлежит расценивать как адаптированное к тому или иному перечню условий существования, откуда само определение также пополнит и указание пределов, в которых определяемое способно сохранять постоянство. Причем это требование значимо не только при определении физических сущностей, но и при вынесении определения когнитивных форм - «учебник рассчитан на детей 10-11 лет».

Определению также следует отразить и такую специфику определяемого как чувствительность или безразличие к целостности состава. Инвалид, потерявший часть тела, все равно сохраняет правоспособность юридически полноправного члена общества, напротив, автомобиль в силу компоновочного решения не позволяет использование при отсутствии одного из четырех колес.

Показатель «целостности» определяемого - конечно, это реальность пределов, в контуре которых некое существование идентично самому себе.

В целом требования к наполнению определения, уже обозначенные в настоящем анализе допускают оценку как нечто содержательные требования. Но помимо содержательных требований также возможны те требования, что могут быть предъявлены к непосредственно определению как к рациональной форме воспроизводства акта мышления. Определение также надлежит отличать и целесообразности в отношении планов поступка, потребности которого и обратились причиной вынесения данного определения. То есть здесь не исключено положение, когда некоему предмету дано предполагать определение и в двух различных - потребительском и производственном смысле.

Если же различие в типах определения рассматривать еще и как бы «практически», то невозможно не напомнить об непременной реальности тех же теоретических или эмпирических определений, их построения как классических или нестрогих, кратких или подробных - здесь возможно множество форм, отражающих деятельностную установку собственно построителя определения. Тогда и тому определению, что подверстано под потребности ведения деятельности, доведется утратить и ту условную «абсолютную достаточность», что была здесь установлена для принципа определения.

Теперь обобщение полного комплекса предложенных выше оценок и позволит признание определения не иначе как деятельностно обусловленным сведением воедино ряда характеристик, составляющих собой условную «абсолютную» регенеративную модель определительного отношения, достаточного для планирования акта создания данной условности из набора ее составляющих элементов, позиционированных на данном уровне гранулируемости.

С другой стороны, ограничение, определяемое условиями порядка совершения мыслительного акта, обеспечивающего вынесение определения, найдет отражение и в «стиле» совершения поступка вынесения определения, каким-то образом подчеркивающего принципиальную значимость данного выбора характеристик. В подобном отношении не помешает напоминание и о морали сказки «Три поросенка», что посредством картины последствий и выделяла прочность как важнейшее качество строения.

Теперь на стадии подведения итогов нам надлежит обобщить и тот ряд требований, что установлены выше для построения регенеративного (или - реконструктивного) определения. Тогда из сведения воедино всех уже обозначенных аргументов, задающих уровень достаточности определения в соответствии с его способностью закреплять условность на уровне подробности, достаточной для воссоздания объекта из «так образованного» набора элементов, надлежит ожидать наличия у полновесного определения равно и качеств удовлетворяющего такому ряду требований:

Следом за представлением материала теоретического анализа предмета определения, выносимого согласно требованиям логического метода индукции равно полезно предложение оценки теперь и реальной практики использования приемов вынесения определения отвечающих этим требованиям.

В существенной мере близкие аналоги определений, построенных средствами логического метода индукции, и образуют те же описательная часть конструкторской документации, определение юридических квалификаций, вводящих ролевые фигуры подобные квалификациям преступник, свидетель, событие преступления, практики разведения домашних животных, устанавливающие строгие стандарты пород.

Кроме того, равно полезна и попытка определения ряда обыденных вещей, основанная на применении предложенной здесь методологии.

Положим, одна из этих задач - построение определения предмета по имени верхняя мужская рубашка. Верхняя мужская рубашка - это композиция из кроеных деталей, а именно 2-х деталей основы, 2-х рукавов, воротника, отворотника, стойки, 2-х манжет, соединенных швами и некоторого числа пришитых пуговиц, пошитая из неплотных тканей; ее функционал - так называемая «летняя» одежда, стирка такой рубашки требует и определенной температуры воды.

Объектом следующего примера возможно избрание иного обыденного предмета тертый пирог. Предыдущее определение выдумано нами самими, данное определение - извлечение из кулинарной книги. Тертый пирог - 3 желтка растереть с 3/4 стакана сахара, смешать с 1 стаканом топленого (можно сливочного) масла, положить немного соды и соли, затем все это смешать с мукой до состояния мелкой крупки. Полученную массу разделить пополам. Одну часть рассыпать на сухой лист слоем примерно 1 сантиметр, положить сверху начинку из тушеных яблок (или из лимона, пропущенного вместе с кожицей через мясорубку) с сахаром и высыпать на нее ровным слоем вторую часть мучной массы, слегка пригладив. Поставить в духовой шкаф на 1/2 часа для выпечки.

В принципе, не столь далеки от подобных простых определений и те определения, что характеризуют предметы научного познания, когда явление разряда молнии будет предполагать определение как эффект разряда атмосферного электричества, накапливающегося в верхних слоях атмосферы, характеризуемого определенной силой тока, интенсивностью свечения и т.п. составляющими элементами и условиями воспроизводства.

Теперь если подвести итог наших размышлений над проблематикой формата определения, задаваемого посредством метода логической индукции, то одновременно полезно отметить и значение данного формата определения для деятельности познания. Подобное определение редко используется в роли рабочего или предварительного, но чаще обнаруживает качества итогового суждения, подводящего черту под процессом познания проблемы.

Построение определений, реализуемых средствами логической индукции - равно и надлежащая возможность избежания смысловой предвзятости, навязанной внепознавательным предрешением, заставляющим видеть в книге лишь непременно источник знания, но не источник заблуждения. В этом смысле подход, основанный на средствах логической дедукции, всегда в своем основании заключающий собой и специфику культурного стандарта - он же и явное предрешение, понимание реальности такой, какой она и представляется характерно ангажированному сознанию.

Также в завершение мы позволим себе пожелать философии все же не пренебрегать поиском средств, позволяющих если не преодоление, то ослабление зависимости от культурных парадигм и универсологических начал построения картины мира.

10.2003 - 07.2023 г.