Одна из концепций, определяющих порядок построения общей онтологии, а именно, предложенная философом Барри Смитом - идея приведения комплекса основных средств онтологического синтеза к группе в составе трех форм - состояний (states), случаев (events) и универсалий (universals). Тогда если предпринятому нами исследованию предмета такой любопытной формации, как «случайность» и дано исходить из правомерности этой схемы задания начал мироустройства, то и как таковая специфика «случайного» - одна из частных проблем нечто в целом «онтологии случая». Отсюда и онтологическому исследованию случайного дано обратиться не более чем исследованием нечто предмета «специфическая форма порядка воспроизводства случая». Или - сама условность «истинно случайного» и есть характеристика, означающая и само собой невозможность проведения над неким составом случая какой-либо рационализации тогда и посредством задания любого систематического начала, разве что за исключением беспомощной оценки - «случайному так и дано совершиться, как и дано совершиться». То есть случайное, каким оно и обретает отражение в анналах современного познания, это и нечто порядок воспроизводства случая, что понимается как не предполагающий и хотя бы какой-либо возможности приложения к нему и хотя бы одного рационализирующего представления. То есть такой порядок и есть нечто, не предполагающее приложения даже и такой рационализирующей интерпретации, как вычислительные модели.

Равно и следующей существенной посылкой предпринятого нами анализа правомерно признание и как таковой постановки никак не эпистемологической, но - непременно онтологической задачи. Тогда прямо следуя как таковой постановке задачи, мы и исключим из числа предметов предпринятого анализа проблематику употребления имени «случайное», - пусть и достаточную, чтобы не более чем «засветиться» в нашем анализе, - а именно, проблематику, что и предполагает определение в отношении всего того, чему и дано обнаружить качество нечто псевдослучайного. В частности, подобная специфика - это и нечто специфика массового процесса, наподобие физической ситуации давления газа, где неопределенность в отношении отдельного агента или оператора (молекулы газа) фактически не в состоянии оказать влияние и на как таковой порядок характерно рационального представления уже нечто комплексной (суммарной) картины явления. Здесь собственно случайности выбора некоего микроагента в отдельной локации вряд ли дано как-то сказываться и собственно на том, что макроскопической целостности подобного явления дано обретать и качество характерно закономерной. Или - и само собой нашему выбору вполне определенных посылок и дано ограничить предпринятый ниже анализ предмета того же «случайного порядка» протекания события лишь тем его контуром, где определенно невозможно и хотя бы какое-либо предположение и нечто возможности его обращения тогда и каким-либо вероятным упорядочением.

Огл. Две важные «проекции» мироустройства - прозрачность и проницаемость

Неудача, постигшая отдельных селекционеров, желавших вывести некие разновидности растений еще до внедрения в селекцию методов генной инженерии, и выражалась в провале попыток выведения сортов яблони, плодоносящих в тропическом климате. «Крепким орешком», препятствовавшим реализации подобных планов и послужила присущая генетике яблонного дерева потребность в достаточной длительности светового дня. Отсюда и относительно культуры растения «яблонное дерево» мир в виде планеты Земля и принял вид относительно проницаемого в том отношении, что предоставил этому растению и область расселения, ограниченную районами относительно теплого климата и продолжительного светового дня на время вегетационного периода. Подобным же образом и человеку вряд ли следует предаваться мечтаниям на предмет отправки робота для исследования «поверхности Солнца» или погружения в морские глубины без использования батискафа - мир для него, как для определенной формы существования это далеко не среда, что могла бы открыть и свободный доступ во всякий возможный уголок. (Собственно проблематику подобного рода порядка связи или построения зависимости мы в некотором другом предпринятом нами анализе и отождествили посредством имени «разомкнутость».) Однако если нам дано следовать и тому осознанию действительности мира, что определяет его и неким единством, исходя из того, что мир не предполагает отождествления и как содержащий «другие миры», то - как таковая подобная проекция это и есть выделение нечто совершенно иной специфики мира, теперь - и никоим образом не собственно проницаемости. Такому нашему пониманию и дано определять мир единым уже потому, что миру равно дано располагать тогда еще и качеством прозрачности.

Тогда пытаясь как-то «углубить» высказанное здесь понимание, мы и предположим возможность существования и нечто же «антимира», а именно, нечто полностью образованной антивеществом физической среды, где появление нашего вещества, «положительно заряженных ядер атомов и отрицательно заряженных электронных оболочек» инициирует неизбежную аннигиляцию с порождением продуктов реакции и выделением энергии. Здесь собственно в части присущей нам возможности постановки физического эксперимента мы и оказываемся в состоянии той же характерной изоляции от подобного антимира собственно по причине невозможности размещения там нашей исследовательской аппаратуры, поскольку и само исполнение аппаратуры из вещества уже не позволит ей сосуществования с антивеществом. Но, тем не менее, недоступности аппаратного контакта с антивеществом не дано означать и недоступности распространения на него и нашего моделирования, что по аналогии или каким-то образом проективно позволит нам предложение и тех же сбывающихся предсказаний протекающих в антивеществе событий. Или - антивещество, изолированное от нас физически, тем не менее, не обнаружит и качества изоляции от нас теперь и теоретически, логически и математически. В таком случае и как таковой подобного рода «тождественности на уровне идеального» и дано исключать для нас и какую-либо изоляцию области антивещества от мира в целом, а равно - исключать и изоляцию теперь и недоступного нам на условиях проницаемости прошлого. Такого рода областям «закрытым перед» возможностями проницаемости все же дано сохранять и доступность для нас теперь и из условия прозрачности. Или - подобным формам сред бытования и дано обнаружить доступность нашему познанию уже собственно в силу присущей им специфики позволять и теоретическую и аналитическую реконструкцию. Прошлое невозможно вернуть, но в смысле доступности посредством реконструкции подобное прошлое и дано отличать, пусть и относительной, но - прозрачности в формате «подлежащей реконструкции из раскрытия следа». В силу этого и как таковому построению онтологической схемы и следует исходить из принципа, собственно и принимающего во внимание то очевидное положение, что условиям и прозрачности, и проницаемости мира дано подлежать выделению и как нечто самостоятельным видам специфики.

Собственно несовпадению таких двух существенных условий становления мира как присущие ему виды специфики прозрачности и проницаемости и дано обрести значение тогда и нечто принципиально важной посылки построения предлагаемой нами концепции случайности. В нашем понимании онтологически достаточным началом порядка случайности и следует понимать характеристику непроницаемости, но ее же и не во всякой форме реализации, но - лишь исключительно как предполагающей и нечто особый порядок развертывания. Характерная специфика теперь и как такового существенного здесь порядка развертывания - это и нечто условие плотного прилегания двух сред, соприкасающихся посредством образования общей границы еще и притом, что им присуще и взаимное отчуждение в силу отсутствия между ними и нечто формы проницаемости, тогда уже общей для обеих сред. Тогда, не предлагая поначалу собственно разъяснения смысла данного предположения, мы и обратимся к предложению картины тогда и некоего физического воплощения такой комбинации. Итак, предметом нашего анализа теперь уже в следующей части работы и дано предстать описанию равно и нечто картины соприкосновения двух физических сред, что прямо не совпадают между собой в как таковой специфике проницаемости.

Огл. Обстоятельства, создающие возможность «векторного» контакта

Успехи физики знакомят нас и с таким вариантом соприкосновения физических сред, что допускает отождествление и нечто именем «система векторного контакта», поскольку такому состоянию присуща и способность воспроизводства неких казуса или процесса как продолжающихся в одном направлении, и - исключающих продолжение в обратную сторону. В частности, такова природа диода - простейшего электронного прибора. Сама собой конструкция диода - она и есть состояние плотного контакта двух сред, где одну из них, как и определяет физика, отличает «сродство» к электронам, когда специфика другой среды - то и нечто качество «отторжения электронов». Тогда если направлению тока в цепи и дано совпадать с порядком переноса электронов из зоны отторжения в зону сродства, то подобная система пропустит такой ток. Потенциал обратной полярности, пытающийся насытить электронами зону их отторжения, вымывая их из зоны сродства, уже не позволит поддержание тока в такой цепи, и тогда в роли необходимой нам аналогии и следует внимательно присмотреться к последнему случаю.

Однако подобную аналогию вряд ли следует характеризовать и как нечто «полный аналог» условий, способных к порождению и нечто случайного порядка развертывания событий. Система физического векторного контакта - она и не иначе как система обустройства не более чем однонаправленного вентиля, где нечто определенному содержанию и дано стремиться в нечто «благоприятствующие» ему условия. Напротив, как и указывалось несколько выше, предметом нашего интереса все же дано предстать и нечто возможности переноса в несвойственную среду. Как бы сухопутный транспорт съезжает с откоса набережной и плюхается в воду. Качеству же достаточности в важном нам смысле картины векторного контакта и дано проявить себя в том, что эта картина - лучшая иллюстрация казуса совмещения двух сред, каждой при наличии собственного упорядочения, как равно присутствия и множества носителей, уже притом, что и переходу в соседнюю зону дано означать и смену начал упорядочения. Существенный смысл для присущего нам понимания и дано обрести теперь и возможности воспроизводства порождающих определенное упорядочение комплексов свойств, а равно и широкому распространению и, как можно судить, явной тривиальности феномена векторного перехода, нередкого как для техники, так и для природы, где его характерную форму и дано образовать тем же мембранам. Здесь нам уже фактически важно, что феномен контакта различных сред существует и его возможной иллюстрацией правомерно признание и нечто элементарной и распространенной схемы. Собственно картина подобного рода «состояния контакта» и позволяет нам рассмотрение специфики переноса активности детерминируемого в одной среде агента тогда уже и в некую иную среду, и, в дополнение, и как такового порядка протекания событий, порождаемых несовместимостью определяющих такие среды принципов организации. А равно нам существенно и как таковое качество нашего рассуждения не выходить за пределы и нечто широко изученной природы - предмет используемого нами примера собственно и образует достаточно исследованная физическая картина.

Огл. «Инерция» сохранения порядка в иначе обустроенной среде

Объем опыта обыденного сознания вряд ли позволит признание в значении достаточного и при незнании кем-либо поговорки, описывающей приход послушника «со своим уставом» в чужой монастырь. Но поскольку наша задача - предложение и некоей онтологической картины проблемы случайности, то и единственно возможный нам порядок ведения рассуждения - представление и неких онтологически достаточных примеров. Тогда нам и следует обратиться к анализу условной картины активности некоего физического носителя или «агента», наследующего заданную ему определенной средой специфику в обстоятельствах его перехода из такой «среды становления» в совершенно иную, построенную на характерно иных требованиях к порядку реализации активности. В данном отношении и как таковые формы выражения подобного различия - это и различия между автомобилем и самолетом, сухопутным животным и птицей, хотя в некоей далеко не оптимальной форме таким объектам не чужды возможности и как такового перемещения в несвойственной среде. Однако если в случае элементарной физической ситуации речи все же дано идти о нахождении в иначе организованной среде объекта со всего лишь иначе обустроенным комплексом средств адаптации, то собственно интересующим нас предметом дано предстать и нечто возможности унаследования здесь и нечто же распространенного в его существе порядка воспроизводства характеристик. Хотя мы и исследуем проблематику онтологии, и потому нам существенны примеры неодушевленных объектов, но как наглядную иллюстрацию мы равно позволим себе использование и нечто примера извлеченной из воды рыбы, все пытающейся жаберными крышками закачивать под жабры несуществующую воду. Мы и предполагаем здесь выбор в качестве адресата анализа и такого специфического случая, в ходе которого попытка упорядочения посредством подобной активности некоего непременно разнообразного содержания и будет порождать как таковую утрату условия тождественности или «определенности».

В таком случае и следует перейти к выделению сущности, чему дано обнаружить и некий необходимый нам порядок воспроизводства событий, проще говоря, и тот же необходимый нам процесс. Тогда нам и следует представить, что явные примеры изначальных форм такого процесса - это либо вращающийся волчок, либо нагретое тело, остывающее в холодной среде. Далее нам следует предпринять и попытку расширения картины таких примеров теперь и посредством дополнения условием «не дружественной» среды - в одном случае переносом вращения волчка на неровную поверхность, в другом - задания особой динамики процессу остывания, или, положим, задания и неравномерного обдува воздухом остывающего тела. Тем не менее, на наш взгляд, таких привходящих еще недостаточно для отождествления с такими объектами и их возможного состояния «полного несродства» к подобной как-то «не благоприятствующей» среде. Тогда чтобы все же усилить отчуждение до необходимой нам степени, нам и следует добавить в картину вращения волчка еще и действие механизма, приводящего к его подскакиванию при вращении, а в охлаждаемое тело - и внутреннего источника нагрева.

Собственно подобного рода, хотя и не столь и существенное разнообразие условий и позволит оценку, что данной схеме и дано обратиться тогда и картиной той же ситуации наложения двух взаимно в порядковом отношении самодостаточных динамик. Но и подобного рода ситуации, собственно развитию процесса тогда же и как комбинации двух самостоятельных порядков все же не дано обнаружить и той же возможной закрытости для осуществления над ней следующей из общих правил физического детерминизма («законов физики») моделирующей реконструкции. Физический детерминизм превосходно владеет приемами сложения (суммирования) регулярных начал, вполне допуская возможность образования из двух отдельных сред и некоей синтетической формы, с заданием данной форме порядкового обустройства тогда уже и посредством сложной функции, хорошо справляясь и с определением закономерностей, собственно и формирующих специфику таких явлений. Однако из как таковой синтетической природы подобных явлений равно дано следовать тогда же и тому условию становления явлений, как нечто различие в сложности условий явления. Тогда собственно подобного рода специфика как такового моделирования, его приведение к принципам не более чем логики и математики и позволит нам обращение анализа теперь и на нечто идеальные модели явлений, что мы и предпримем в следующей части нашей работы.

Огл. Ситуация «прямой экспрессии» условий обременения

С точки зрения реальности идеальных форм вполне возможна и та последовательность развития событий, что и показывает ход некоего процесса как следствие действия лишь единственного условия. Однако если нам дано рассматривать и нечто возможности переноса активности из среды ее возникновения на иные платформы, то здесь характер воспроизводства активности уже одновременно дано определять и действию условий побуждения, и - условий укоренения. Далее возможно построение и той картины, где развитие активности дано определять и некоей палитре условий, откуда и как таковому представлению в познании такого события дано обрести и специфику сложной функции, откуда синтезу физической картины не избежать и использования сложной математики для определения «закономерной формы» реализации такой функции. Но не дано ли как таковой подобного рода последовательности «нарастания условий сложности» намекать и на возможность нечто природы комбинаторного начала случая?

Но, насколько нам дано судить, как таковой предмет «порядковой структуры» условий вряд ли следует отождествлять и как нечто прямое основание для осознания природы «комбинаторного начала» случая. Даже переход от простого рода формы развития событий, характерно ограниченной в ее моделировании лишь фиксацией некоего единственного условия к диверсифицированным структурам условий случая все равно не состоянии освободить такую картину и от никуда не уходящей цепкой хватки математического детерминизма. В подобном отношении равно сложно предполагать и реальность специфики, что и предполагала бы отождествление как нечто рубеж «предела власти» математического детерминизма, однако здесь равно возможна и та оценка, что с ростом объема обременяющих случай условий возникает хотя бы и всего лишь потребность в специальной квалификации для выделения проявляющегося там детерминизма. Или, иными словами, выделение подобного детерминизма и обращается в подобных условиях сложной манипуляцией, непременно предполагающей употребление и особого инструментария, уже каким-то образом достаточного для упорядочения данной картины. Собственно задачу теории такого рода инструментов, так прямо и носящей имя науки «математика» и образует проблема определения условий того, а допускают ли некие сложные структуры событий тогда и создание для них и тех же подобающих средств математического описания.

Тем не менее, здесь равно возможно предложение и той характеристики, что уже не в состоянии предполагать и какой-либо связи с предметом возможности разрешения некоего круга математических задач. А именно собственно логика подобного рода сугубо идеальной модели и обеспечивает возможность принятия постулата, посредством которого и появляется возможность определения достаточно простого, но, по существу, неопровержимого условия истинной случайности. Иными словами, нам и дано здесь сформулировать утверждение, согласно которому тогда и нечто наличие истинно бесконечного числа обременяющих случай условий и есть указание на нечто принципиальную невозможность выделения детерминистического начала подобного рода случая. Тогда посредством приложения определяемого данным постулатом принципа некие элементы картины мира и позволят отождествление теперь и как потенциально случайные Собственно предмет изложенного здесь тезиса - он и составит задачу анализа теперь и следующей части нашей работы.

Огл. «Потенциально случайное», как склонна судить простая оценка

В одной из наших работ мы исследовали случай, имевший место с прохожим, обрызганным автомобилем неаккуратного водителя, - собственно подобная ситуация равно и есть, что наилучшая иллюстрация, что и - подобающий предмет анализа в отношении предложенного нами постулата. В порядке достаточно грубой меры и при принятии во внимание лишь условий непрерывности действия факторов, рассматриваемый нами случай «испачканного прохожего» и есть нечто комбинация равно же и нечто существенного числа «так совпавших» условий. Например, водителю следует выехать из пункта отправления и прохожему выйти из места предыдущего нахождения и обоим двигаться с определенной скоростью, чтобы одновременно оказаться на месте, где соседствуют лужа на месте проезда и проходящая рядом пешеходная дорожка. Кроме того, и автомобилю в данный момент еще следует держать и скорость движения, достаточную для создания брызг, а прохожему - быть на том месте пути, где он доступен для брызг. Тем не менее, все же если ограничиться данным объемом условий, то исходя из них, и данному случаю дано сохранять характер подверженности детерминизму. Но далее если не полениться принять во внимание, что и водителю доводилось иногда притормаживать, прохожему - идти и отвлекаться, луже - быть выплеснутой предшествующей машиной и вновь не собравшейся, прохожему быть внимательным и следить за движением по трассе, то здесь неизбежно и существенное увеличение объема условий случая. Здесь уже недостаточно простой логики, и роль арбитра при решении вопроса о возможности построения строго детерминистической модели подобного рода случая вновь следует предоставить той же математике с ее аппаратом вычисления сложных функций. Однако если подобный аппарат отсутствует или невозможен, то это и лишает нас возможности фиксации подобного детерминизма, поскольку без его помощи нам не дано обнаружить и какого-либо упорядочения. Но одновременно здесь равно правомерно и то допущение, что математике все же дана возможность построения в будущем и такого рода сложных функций, что обеспечат реализацию аппарата прогнозирования и подобного рода ситуаций.

Но если рассматривать данную ситуацию с философских позиций, то здесь правомерно признание существенным и несколько иного обстоятельства. Так, предмет нашего анализа равно дано составить и тем ситуациям, чье число условий явно конечно, хотя, одновременно, и непомерно велико, и потому нам дано и не расставаться с надеждой на выделение в случае диверсификации наших инструментов познания тогда и некоего детерминизма, собственно и определяющего течение подобного случая. То есть для нас, прежде чем мы можем засвидетельствовать потенциально открытую в отношении некоего случая возможность выделения его детерминизма, и дано обрести определенное значение тогда и нечто специфике конечного числа условий, определяющих случай. Согласно нашему постулату, тому же качеству принципиальной открытости детерминизму и дано отличать множество случаев, чьей комбинаторной спецификой и правомерно признание характеристики конечного числа условий. Собственно в отношении такого рода случаев и правомерно предположение, относящее их к классу принципиально не исключающих возможности выявления определенности протекания. Если же число условий случая, как видит наше наблюдение, неисчерпаемо возрастает, и мы по неким субъективным основаниям и приостанавливаем регистрацию условий, относящихся к данному массиву, то одним этим и лишаем себя оснований для вынесения определенного суждения, способен ли некий случай допускать и возможность его прогнозирования или не допускать в принципе. Отсюда и следует, что отнесению случая к числу той части случаев вообще, что потенциально не исключают задания определенности и следует предшествовать тогда же и стадии предварительного анализа - констатации выделения (или - невозможности выделения) полного объема определяющих случай условий. Тогда при отказе от прохождения такого этапа анализа случаю и дано предполагать отождествление тогда и как неопределенному в присущей ему специфике знающего и характерный детерминизм воспроизводства случая.

Отсюда и составу условного множества «случаев вообще» и дано охватывать и то подмножество случаев, что каким-то образом предрасположены к заданию им и некоего детерминизма течения, что и - подмножество лишь «подозреваемых» в наличии у них данного качества. А отсюда в подобном отношении некое любопытство и дано обнаружить тому же поступку принятия математикой решения, указывающего и на принципиальную невозможность вычисления некоей функции. Или, если позволить себе и следующее уточнение, если объему условий некоего случая и дано выводить моделирование на рубеж комбинации условий, принципиально исключающей его представление посредством функции, то и подобный случай также фактически подлежит отождествлению как протекающий истинно случайным образом.

Далее, некоему следующему любопытному повороту «нашего сюжета», но - теперь уже для освещения под углом зрения эпистемологии, и дано открыться теперь и в недоступности для некоторого оператора познания возможности решения определенной задачи (положим, не для отдельного индивида, но для направления познания в целом). Тогда уже некий случай, но - лишь в разрезе подобных явно ограниченных возможностей познания и позволит отождествление как «истинно» случайный. То есть, скорее всего, здесь некая псевдослучайность и позволит отождествление как «истинная» случайность, хотя не исключающая и сомнений в части, что арбитраж математики вполне вправе настаивать и на изменении данной квалификации.

Огл. Дано ли и математике познать предел совершенства?

В основании всего предшествующего рассуждения дано лежать допущению, что и всякое представление любой возможной картины с использованием известных математике средств функционального анализа вездесуще в том отношении, что его не сдерживают и какие-либо препятствия для сведения воедино тех характеристик, что позволяют отнесение к тем же «различным платформам». То есть - как не пересекайся различные платформы в развитии неких событий, как ни вступай в кооперацию различные факторы, положим, физические, биологические и социальные, все одно, и этой «сборной солянке» дано допускать задание ей и некоей математической интерпретации, никак не ограниченной по собственно условиям «сложности задания». Но если подобному «совмещению платформ» хотя бы и в чем-либо дано предполагать невозможность, то тогда и нечто лишь сугубо «вычислительный» детерминизм определенности - он же и не более чем одна из «линий» такой определенности. И если перейти здесь к языку условно «философских понятий», то, в таком случае, тогда и в какой именно мере как таковая специфика «единства мира» она равно и нечто же возможность «сколь угодно развитого» комбинирования порядков, принадлежащих к «различным платформам»? И тогда первому, чему и дано прийти на ум в таком отношении - то и проблеме собственно структуры математических зависимостей - а дано ли иметь место и такого рода формам функционального представления в математике, что прямо исключают включение и в некие другие функции? Хотя здесь явно возможны и характерно различные суждения, но мы все же позволим себе исходить и из возможности отрицательного ответа на поставленный вопрос. Тем не менее, если каким-то образом такой вопрос и предполагает положительный ответ, то здесь мы и получаем некое новое, собственно и следующее из той же реальности математических зависимостей условие природы случайности, и тогда пусть разрешение подобной проблемы и заботит собственно математику. Но совсем иное дело, если как таковой природе специфик, или, как мы их называем, «платформ», дано исключать и то же совмещение условий одной платформы тогда и с условиями, определяемыми из реальности и некоей иной «платформы». Тогда ради пояснения подобной возможности нам и следует предложить пример такого любопытного объекта, как нечто «мемориальное место». Тогда если и прибегнуть к некоей отвлеченной характеристике, то подобного рода место - оно и есть комбинация одновременно артефактов и природных объектов, относительно чего наше представление испытывает убеждение и в отношении их вовлечения в некое социально значимое развитие событий в прошлом. Тогда дано ли физическим и геометрическим характеристикам незамысловатой табакерки допускать и некое расширение тогда и в силу специфики той же былой принадлежности и некоему известному писателю? Позволяют ли такие совершенно разные в смысле отличающих их «платформ» характеристики создание и нечто «общего комплекса» характеристик?

Скорее всего, здесь невозможно и всего лишь предположение правомерности такого ответа, что в состоянии быть принят за основание оценки тогда и какой угодно мыслимой ситуации. Как таковому подобному ответу и дано знать лишь ту возможность представления, что каким-то образом уже связана и с нечто определяющей некую реальность телеологией или - и с нечто «контуром развития ситуации». Действительно, владеющее нами чувство сопричастности и придает значимость нечто фактору уровня (качества) в известном отношении «материального воплощения» мемориального предмета, - нам дано находить и некое различие между лицезрением трости знаменитого писателя или - тогда и некоего предмета из обставлявшей его жилище корпусной мебели. Здесь как бы в «сугубо техническом» отношении двум данным видам вещей и дано обрести качество совершенно разных объектов хранения: легко помещаемая куда угодно трость и мебель, предполагающая выделение ей уже значительного пространства. Но, что куда более важно, что в смысле нечто «обратной» телеологии такой специфике дано утратить и ее существенное значение, стоит лишь напомнить о бесполезном поиске отцом Федором стульев, бывших в собственности инженера Брунса. Или здесь прямо правомерна и следующая оценка, - для собственно бриллиантов существенно и само их нахождение в замкнутом пространстве обивки стула, но, напротив, для стула вряд ли существенно как некое изменение его физических параметров, а равно и состояния обивки, вызываемых «помещением в обивку бриллиантов». То же самое можно сказать и о мемориальных предметах, если их оригиналы утрачены и в экспозиции имеет место «замена на аналог». Но если и фиксироваться на данности мемориального предмета как на ценности высшего порядка, что, пусть «лишь в теории» и делает церковь в отношении предметов, несущих святость от как такового владения совершавшим чудеса святым, то здесь необходимо и обращение к некоей иной «системе отсчета».

В таком случае, покончив с «лирическим отступлением» мы и позволим себе возвращение к интересующему нас предмету. Итак, как таковой мир и следует определять как нечто, допускающее в отношении той же обозначенной нами «проницаемости» равно разделение факторов вообще и на те факторы, что существенны для данной области или фрагмента мира и - равно на факторы, характерно безразличные данной области. А в силу этого и проблему синтеза некоей производной платформы на базе неких хотя бы двух самодостаточных платформ и следует видеть проблемой присущего таким платформам или же сродства или, напротив, и несродства к образованию некоей комбинации. Положим, принадлежавшая писателю трость в смысле массогабаритных характеристик в точности та же, что и любая другая, но составляющему ее древку присуща и столь уникальная текстура, по которой в антикварной лавке она и позволит опознание кем-либо из окружения писателя. Тогда на положении обобщения данной оценки и правомерно согласие с утверждением, что подобная комбинированная платформа возможна в случае, если она достаточна и для образования той конфигурации, во что каждая из исходных платформ способна эмитировать и некое присущее ей содержание. Собственно в этом такой комбинации уже как нечто прямому продолжателю ее исходных платформ и дано обнаружить здесь же и некий собственный детерминизм, производный от детерминизма исходных платформ.

И тогда если как таковым стульям, обратившимся основой интриги знаменитого авантюрного романа, и дано обнаружить инвариантность к скрытому под обивкой содержанию, будь то бриллианты или мемориальная табличка изготовителя, то, если и ограничиться лишь данным ситуативным срезом, то наличие в обивке стула стороннего содержания и есть нечто форма истинной случайности. Далее, если исходить не более чем из данного ситуативного среза, то и распределение стульев, одинаковых в смысле их понимания совершавшими выбор субъектами (Изнуренковым, Эллочкой и т.д.), также позволит представление и тем же истинно случайным порядком выпадения жребия. Другими словами, то же реальное нахождение бриллиантов в последнем, двенадцатом стуле - это, под подобным углом зрения, лишь непременно и результат случайного совпадения обстоятельств. Однако это обретаемое нами представление элементарно позволяет парирование и очевидным контраргументом - мир любым образом как-то закономерно наполнен всем своим многообразием, и проецирование такого многообразия на ситуацию распределения стульев ни в коей мере и не позволяет признание случайностью. Тогда и проблему мира равно и как нечто «универсальной платформы», и, в развитие данной специфики, здесь же и проблему присущего миру качества «общего начала» своего закономерного наполнения всем представленным в нем многообразием мы и рассмотрим в следующей части настоящего анализа.

Огл. Мир в присущей ему специфике «закона многообразия»

Исходным пунктом настоящего рассуждения и правомерен выбор собственно заявления нашего согласия с принципом, что и определяет мир как нечто «генеральный закон многообразия в целом». Чему же именно тогда и дано следовать из как такового принятия такой посылки равно можно видеть и на примере развития интриги в замечательном романе Ильфа и Петрова. Условию справедливости данного принципа и дано означать, что те же появление вполне определенного числа покупателей мебельного гарнитура, их выбор или распределение по покупателям количества стульев, отбор приобретенных стульев в некоей очередности - все эти обстоятельства уже следует определять как закономерные. Собственно мир таков, что некая группа потенциальных покупателей не могла не решиться на приобретение стульев, не определить для себя именно такое количество предметов, как-то не успеть на выдачу, да и забрать стулья еще и непременно в некоем порядке распределения. Причем в некоей мере всему этому равно дано предполагать сочетание еще и с детерминизмом нечто «так построенной» активности «тов. О. Бендера», ищущего стулья, устанавливая тех владельцев, кого проще установить и обращением активности на позиции, куда отправилось большее число стульев. То есть - как таковой подобной логичности поведения «тов. О. Бендера» дано дополнить данный комплекс условий тогда же и как некая следующая присущая миру закономерность.

Но если, насытившись такой картиной и допустить отход от ситуативной логики, представив данный объем обстоятельств посредством философской системы понятий, то миру уже дано обратиться теперь и нечто закономерным началом возникновения что вполне определенного числа операторов, что - устремления их активности в некие сферы свободы, следования неким избранным стратегиям и т.п. Другое дело, что, напротив, когда предмет нашего опыта и образует нечто совершенно не располагающий «качествами агента» предмет, положим, что и нечто само собой пассивное физическое тело, заданное лишь присущей ему массоэнергетической спецификой, то здесь не потребуется и какого-либо «приведения к виду», чтобы прямо предполагать за ним и полное следование детерминизму. Однако при обращении предметом нашего внимания теперь и собственно «агента», формы, чья способность проявления реакции - равно и соответствие внешнему миру, и - внутреннему состоянию, еще и развивающемуся как антитеза миру, и, вдобавок, и оттененная сомнением в истинности своего представления о мире, мы явно сможем обнаружить и форму характерно иной связи. В таком случае, когда и дано объявиться подобной картине, тогда нам непременно следует удостовериться тогда же и в как таковой реальности еще и нечто придающего устойчивость позиции такого «агента» сильно разросшегося дерева отношений закрепления равно предполагать и его воплощение в некий данный момент еще и посредством нечто фиксированного состояния. То есть - активности «агента» лишь тогда и дано обнаружить собственно специфику детерминизма, когда и собственно положению подобного агента дано обрести и вид нечто подобного «равновесию эквилибриста», на деле и приводящего себя в равновесие на весьма небольшой по площади опоре, но при этом, естественно, не выходящего и из «угрожаемого состояния».

На наш взгляд, собственно приведение в систему подобного комплекса посылок и позволяет предложение ответа на вопрос о природе случайности, задаваемый в отношении той области мира, где функционал закрепления дано отличать и нечто же специфике протяженного развертывания, или ответа на вопрос о возможности превращения такого развертывания в «статически» (стационарно, неизменно) связанное. Тогда фактически такого рода ответу равно и дано принять облик ответа, насколько подобному закреплению дано уже и «следовать самому себе»; а если оно и лишено подобной возможности, и, вдобавок, допускает и состояние подчинения внешним факторам, то такая постановка вопроса - это равно и постановка вопроса «конечного числа условий случая». То есть - если мы и позволим себе исходить из посылки, что «роли всех агентов детерминированы», то далее нам и следует определить, а отличает ли специфика подобного рода детерминизма тогда и собственно агентов «в значении агентов»? Так, если кто-либо и приобретает стул из гарнитура мадам Петуховой, то не приобретает ли он стул и по просьбе супруги? И - не представляет ли собой такая просьба равно и следствие совета старинной приятельницы, неожиданно встреченной в общественном месте?

Подобная ситуация, если вновь прибегнуть к языку математической модели, «хотя и фрактальна, но не вполне фрактальна». Созданная человеком наука «математика» развила в себе не такие и слабые способности суммирования факторов в условиях, когда конечным результатом и дано предстать равно и всякого свойства «меткому попаданию»; так, мир ставит нам лишь единственную мишень, и тогда суммирование факторов либо позволяет поражение мишени, либо и пуле дано «уйти в молоко». Однако когда как таковые «права мишени» и дано обрести еще и всякой из точек «зоны обстрела», и здесь уместен и пример растраты денег Ипполитом Матвеевичем, то и вероятностная комбинация приобретает такой характер, что всегда существует возможность и нечто потенциального «попадания», в отношении чего агенту и не избежать принятия ценностного решения.

Отсюда и в известном отношении «стратегическим» посылом осуществляемой агентом активности и правомерно признание известного принципа «куй железо, пока горячо», правило использования ситуативно открывающейся податливости, чье употребление и возможно лишь при проявлении необходимой ловкости. Вполне вероятно, здесь равно правомерно представление и примера ряда иных условий, вносящих, в конце концов, в способность выполнения агентской функции и нечто специфику принципиальной нестабильности. Отсюда и мир агентских структур неизбежно будет предполагать понимание «стабильным лишь на макроуровне», а потому и допускающим как таковую истинную случайность. То есть, «истинная случайность» для активности агента - это и как таковой сбой того же присущего агенту целеполагания.

Тогда условным резюме такого анализа и правомерно признание оценки, что пока еще нам не дана и как таковая возможность предложения ответа на вопрос о существе такого предмета, как потенция мира представлять собой и нечто «генеральный закон своего многообразия в целом». Но равно нам дано предложить здесь и некий промежуточный вариант ответа. Или - дабы и получить ответ на вопрос о природе «генерального закона многообразия», нам, как бы то ни было, не избежать разработки и здесь же нечто комбинаторной теории форматов активности. То есть, другими словами, лишь как таковая точная фиксация такого предмета, как представление о тех же специфических инерционном, агентском и, возможно, каком-либо ином формате активности и есть нечто единственное основание, что и позволяет восприятие мира как перспективного или неперспективного в смысле выделения в нем истинного детерминизма.

Огл. Особый момент «наложения» - совмещение информационного и физического

Если и позволить себе вынесение суждения на основе достаточности схем не более чем грубого уровня, то превосходный пример условно «истинной» случайности - это и действия в физической среде информационного оператора, что исходит из присущего ему убеждения. В подобном отношении это не обязательно поступок, порождаемый «высокими побуждениями», но подобную специфику способно обнаружить и характерно тривиальное, частное по своему смыслу действие. Например, мы не можем достоверно различить характер поверхности болота и наступаем в место, принимаемое за кочку, а на деле попадая в яму. В таком случае и как таковое содержание присущих нам представлений - это и реальность некоего используемого нами алгоритма, чьей характерной ограниченности и дано обращаться неспособностью предсказания точного положения вещей, собственно и отличающего нечто открытую наблюдению картину. Хотя такой алгоритм не исключает и той же возможности совершенствования, когда накоплению опыта дано вооружить нас и возможностями тогда и более точной адресации, откуда и как таковой случай предпринимаемых нами действий в условиях неведения и следует определять как не более чем псевдослучайный. Однако и как таковому контуру подобного рода порядка развития событий равно дано принимать вид здесь же и действительно случайного развития в тех обстоятельствах, когда и как таковому нашему очевидному незнакомству с некоей реальностью дано обратиться и в нечто же характерно произвольный порядок обретения нами и сугубо интуитивных догадок.

Но, в таком случае, как именно специфику показанной здесь картины и дано осветить собственно предложенной нами схеме? Насколько нам дано судить, здесь и с позиций выстроенной нами схемы дано уже иметь место и нечто вполне банальной ситуации невозможности образования комбинированной платформы. Наши сугубо внутренние интуиции, и действующая по своим «правилам» действительность обеспечивают сугубо случайный характер сочетания нашего поступка и как таковой реакции среды. Подобного рода случайность и следует понимать своего рода «материей» ряда «неожиданных» открытий, хотя, конечно, сама способность человеческого познания «набрести» на подобные явления вряд ли совершенно случайна, что и обнаруживают примеры таких открытий, как открытия радиоактивности или пенициллина. Открывшие данные явления ученые просто проявили способность к их осмыслению, когда их действия по совмещению радиоактивного образца и фотопластинки и помещения культуры бактерий в плесень - те и отличал не более чем некий утилитарный или небрежный, но - никак не того или иного рода осмысленно экспериментальный характер. И равно и как таковому нахождению неких предметов и инструментов поблизости друг от друга и дано было следовать из собственно логики организации неких специальных лабораторий. То есть характерно случайным в событии совершения таких открытий тогда и правомерно признание уже не как таковой возможности открытия, но - лишь условий наступления предваряющего их случая, - где только лишь данные обстоятельства и есть нечто «случайное», как равно случайным правомерно признание и специфики попадания бриллиантов непременно в двенадцатый стул.

Как таковой случай наложения информационной и физической платформ потому и в состоянии вознаградить нас столь эффектной иллюстрацией, что достаточно часто отношения двух подобного рода платформ дано определять и как таковым условиям их характерной изоляции. Во всяком случае, ему равно дано предоставить и тот же прямой повод тогда уже и для размышлений над предметом зыбкости часто порождаемых нами и характерно произвольных интуитивных представлений.

Огл. Заключение

На наш взгляд, важнейшим результатом проделанного выше анализа и правомерно признание собственно принципа, чему, так или иначе, но и дано утверждать здесь же и непременную необходимость в том же «логически неоспоримом» обосновании специфики истинной случайности выпадения пусть и какого угодно исхода. Равно, согласно нашей оценке, нам явно удалось выделение и того обстоятельства, что арбитром в отношении случайной природы неких особых конфигураций случая дано предстать и как таковому математическому знанию. Но равно и признанию некоего иного развития событий в качестве истинно случайного также дано наступать и лишь непременно в случае выбора подобающего арбитра - тогда и нечто комбинаторной концепции форматов активности. В таком случае, тогда и как таковая данная сумма посылок и позволит тот вывод, что и с само собой онтологической точки зрения «природа случайности» - это явно и не природа случайности вообще, но здесь же и нечто же коллекция различных видов тогда и нечто «возможности воспроизводства» случайности.

11.2010 - 09.2019 г.