Огл. 1. Градации качество и количество в их понимании наукой

Категории градации – количество и качество находят применение в практике познания для отождествления формата изменения. Или - если характер изменения допускает понимание как изменение качества, то изменение определяется как «качественное изменение», если подразумевается, что изменение затрагивает не более чем объем, ресурс или нечто подобное, то это изменение расценивается как «количественное изменение».

Далее, к числу различных методов познания дано принадлежать и такой методологии, для которой различие количественного и качественного изменения обретает и черты категорического различия. Более того, в составе такой методология находит себе место и то положение, когда подавляющая часть имеющих место изменений расценивается как несущая на себе признаки формата количественного изменения, и лишь существенно меньший корпус вполне определенных переходов от одного состояния к другому расценивается как несущий признаки качественного изменения. Или - для понимания, характерного данной методологии, качественное изменение допускает фиксацию лишь при выявлении категорического несходства исходного и конечного состояний, когда только лишь «полное изменение» картины некоего положения и позволяет констатацию, что имело место качественное изменение.

С другой стороны, отдельные наполняющие мир разделы, направления или отрасли бытования, например, пространственно-геометрические структуры тогда и в принципе не подвержены количественному изменению как изменению конфигурации их экземпляров. Хотя математика и находит возможность задания отношения двух таких состояний, обращающихся из одного в другое посредством пропорции, то есть определяет площадь треугольника как половину площади параллелограмма, но непосредственно специфика перехода одного из таких состояний в другое все же несет на себе все признаки «качественного» изменения. Характер же «количественной» зависимости в пространственно-геометрическом смысле дано носить лишь линейно-пропорциональному изменению размера.

Огл. 2. Проблема "места соревновательности"

Однако и методология, уже обсуждавшаяся выше, в силу самой категоричности проводимого размежевания количественных и качественных изменений явно пренебрегает возможностью и более тщательной детализации, когда оказывается, что альтернатива «количество - качество» уже не обращается «фигурой различия» в силу наличия и неких неприметных привходящих. Потому и не помешает определиться, а возможна ли ситуация, когда некая трансформация, вроде бы заданная в формате вполне определенной градации, также в состоянии обнаружить и отдельные особенности, указывающие на альтернативный формат совершения трансформации.

Вполне естественно, что в первую очередь здесь подобает рассмотреть пример задания квалифицирующей характеристики тому порядку совершения трансформации, когда всякое изменение специфики вещества на протяжении всего диапазона проявляемой им фазовой устойчивости и позволяет признание не иначе как «количественным». Очевидный смысл такого решения - различные состояния, принадлежащие данному диапазону фазовой устойчивости вещества, не несут на себе заметных или неким образом иначе выделяющихся признаков неподобия, и тогда лишь краевому состоянию данной фазовой генерации и доводится предстать как месту обретения иной специфичности.

Однако если дать себе труд развить наблюдательность, то несложно усомниться и в правомерности такой «презумпции» однородности состояния. Наиболее показательный пример - реальность «перекрестных» влияний, например, способности растворителя изменять с изменением температуры активность процесса растворения того или иного субстрата, причем далеко не в одну и ту же сторону. Так, если поискать примеры в научной и справочной литературе, то соберется далеко не малая коллекция графиков, отражающих температурную зависимость темпа процесса растворения. В том числе, такой литературе дано знать и примеры, когда повышение температуры раствора или ведет к исчезновению осадка на дне колбы или, напротив, к его появлению.

В этом случае сторонники тех воззрений, что и определяют количественный и качественный формат события трансформации как стороны категорической альтернативы парируют эти оценки и предложением тезиса о деятельностной зависимости вводимых познанием категорий градации. Чтобы избежать ненужного посредничества, как иногда случается в подобных обстоятельствах, нам следует предоставить слово В. Кареву:

То есть - разделению категорий градации все равно дано сохранять облик строгой формы порядка задания альтернативы, но и приложению данного разделения следует учитывать равно и возможность его наложения лишь исключительно на сферу деятельности, внутри которой и возможно такое четкое разнесение градаций. Условное признание справедливости подобного понимания и позволит нам обращение к анализу теперь и некоего частного случая задания категорий градации.

Однако также следует обратить внимание, что таким «частным случаем» здесь доводится предстать уже далеко не одному и тому же частному случаю. Один порядок протекания такого «частного случая» - это положение объекта как поглотителя или концентратора изменений, что отличает нагревание воды, другой равно возможный порядок - изменение и как таковой комбинации или комплекса объектов. То есть два данных формата трансформации - это и две совершенно особенные формы новации содержательного порядка.

Первый случай, когда меняется характер бытования нечто расцениваемого как «неизменный объект» (где, конечно же, за рамки выведена такая характеристика «неизменного» объекта как «запас энергии») - это равно достаточное основание и для обретения представления о присущей некоему единству содержания последовательности стадий трансформации. В том числе, под такого рода «единством содержания» здесь правомерно подразумевать не только единство вещественного состава, но и условие постоянства состава. Второй случай - это обстоятельства изменения объемных параметров дискретных одноранговых множеств, или, проще, изменения количества яблок в вазе с двух до пяти, или, напротив, изменение в меньшую сторону. В этом случае субъектом условной «неизменности» доводится предстать уже не объему множества, но условию «возможности обладания» (или наличия); то есть притом, что здесь утрачивает свое значение объем множества, существенное значение и обретает условие действительности множества. То есть «роль объекта» здесь возлагается не на частную фигуру «структуры распределения» содержания, но на его действительность или на наличие.

Или - «качественное начало» для репрезентации наличия тогда и образует фактор востребования этого наличия имеющего место уже вне зависимости от объема наличия. То есть - тогда все и выходящее здесь за рамки простой альтернативы «наличие - отсутствие» и обращается объектом то непременно же количественной манипуляции.

То есть в случае обращения объектом не более чем «наличия» положение объекта и доводится занять условию лишь бытности явления, но не становлению меры экспансии явления; мера же экспансии явления для задания такого рода среза - форма упорядочения посредством лишь счетной комбинации. Но в отношении счетной комбинации тогда уже «всё количество», хотя внутри самих счетных порядков не исключены и их собственные качества.

Огл. 3. Иллюзии шкал

То понимание, что основано на результатах анализа, выполненного в предыдущем разделе, равно означает, что состояние «соревновательности» категорий градации возможно лишь для случая поведения или реакции объекта, наделенного теми стабильностью состава или иного рода видов содержания что достаточны и для его представления как индифферентного поглотителя оказываемого на него воздействия. Поглощаемое воздействие потому и надлежит понимать не иначе как в значении специфики, не суммируемой к свойствам как такового объекта. То есть - различие в энергетике жидкости, наблюдаемое во всем диапазоне жидкой фазы жидкости и подобает расценивать на положении неспособного в комбинации с составом данного вещества приводить к становлению некоего синтетического единства. Более того, такое различие также не предполагает и выделения локаций посредством задания любого рода дискретных уровней и позиций, помимо позиций как бы «внешней меры». То есть энергетический потенциал в этом случае - то континуальное начало, что принципиально несостоятельно в его способности задания той дискретной позиции, что и оказалась бы достаточна для изменения картины неизменности объекта воспринимающего воздействие то и на картину его обращения иным объектом.

Теперь если тщательно исследовать природу способа, посредством которого категории градации обычно соотносятся с предметами стабильного состава, то подобное соотнесение все же подобает расценивать равно и как проекцию «пределов зрения». Или - различие в «качестве» это различие в грубом или характерно поверхностном упорядочении, различие в «количестве» - это любая позиция в диапазоне индифферентно воспринимаемого воздействия, не выходящая за рамки пределов адаптивности или эластичности.

И если предложенная здесь характеристика различия «качественного» и «количественного» изменения не заключает собой ошибки, то и как таковой подобный прием задания градации характера трансформации «количественная» и «качественная» - не более чем проекция наложения комбинации условий или критериев глубины различения и характера востребования. Здесь или изменение востребования обращает наблюдаемое изменение из «количественного» в «качественное», или, подобным же образом, углубление или огрубление способности различения изменяет характер задания квалификации в другом направлении. Но поскольку глубина различения и характер востребования - они же и реальные «драйверы» как такового целеполагания, то «под них» возможно определение и какого-либо «актуального» порядка задания квалификации.

С другой стороны, в какой бы мере не диктовали их условия какие-либо актуальные требования, сами собой они вряд ли составят препятствие равно и становлению отношений состязательности квалифицирующих характеристик одного и другого формата трансформации. Познание в таких обстоятельствах, где, казалось бы, просто невозможно иное решение и где еще и «нельзя не видеть» что изменению дано носить лишь непременно качественный характер, не исключает и одновременного наложения альтернативной меры, например, характеристики «энергетического потенциала». Или, в другом случае, если познание как бы «окончательно определилось» с сугубо количественной природой диапазона изменения некоего параметра, это не создает для него и препятствий в позиционировании в пределах такого диапазона и некоей качественной квалификации, как, в частности, признания температуры 36,6° C ± 0,2° качественным признаком нормальной температуры тела.

Отсюда картине состязательности градаций характера трансформации и дано обрести облик картины состязательности «физических ландшафтов», или состязания условий, вводящих ограниченный круг тех или иных комплексов «элементов ландшафта».

Далее если не исключать и такой возможности как способность богатства ландшафта нарушать типологическую недвусмысленность формации тогда и становлением некоей девиантности, то здесь и наше понимание неких трансформаций как строго выдержанных в формате одной из градаций просто обнаружит и качество ограниченного нами же и заданной целеустановкой. Так, если внутри температурного диапазона бытования телесной формации ее показатель плотности будет достигать максимума в некоторой средней точке, то и наше понимание температурных изменений в этой формации как сугубо количественных потерпит и очевидное фиаско.

Другое дело, что и сама наша возможность понимать вещества одни как «летучие», а другие как «жаростойкие» - это возможность образования тогда и своего рода «палитры» качеств, на основе которой мы и получаем возможность представления мира как наполненного множеством различных «качественных» проявлений. Но иной раз нам бывает и невдомек, что фундаментом подобных «качеств» также выпадает предстать и той же количественной мере. Если же познание все же изыскивает возможность ухода от избыточной жесткости представления специфики форм бытования и переживаемых ими трансформаций, то этим оно в дополнение вознаграждает себя и пониманием связи характера описания и глубины познания исследуемого предмета.

Огл. 4. Растяжимость норматива «подобие»

Рациональность способа сугубо количественной идентификации физических признаков во многом покоится на представлении, установке или теории, понимающих сходные состояния объектов не иначе как формами подобных состояний. Или - в какие бы отдаленные уголки условная «онтология» не помещала бы некие объекты, все равно их дано отличать и такой специфике как совпадение или подобие в части обладания некими признаками или характеристиками. Более того, для части таких объектов, как бы они ни были далеки на общей «онтологической карте», объему признаков сходства дано преобладать и над объемом признаков различия.

Предложенной здесь оценке и надлежит сыграть роль условного «ключа» теперь и анализа следующей проблемы: если некое представление исходит из квалифицирующей характеристики подобие, то началом построения фигуры, определяющей характер отношения сопоставления, и обращается условие «преобладания сходства». Более того, также возможно и то допущение, что анализ состава или специфики «фигуры соотношения» объема признаков «сходство - различие» возможен лишь посредством количественного соизмерения, откуда дано следовать построению тогда и не особо сложной картины доминирующего положения одной из групп признаков.

Тогда ради более глубокого понимания проблематики «подобия» возможно рассмотрение и такого примера. Так две удаленные друг от друга лаборатории в одно и то же время, в том же самом объеме, посредством полностью идентичного оснащения при помощи одинакового количества сотрудников и при тех же источниках энергии и тех же контрольных приборах получают нужную им дистиллированную воду. Однако в этом случае необходимо указание значимости и такого условия - в данном перечислении имело место указание … не столь уж и большого объема не иначе как модальных признаков воспроизводимого события, когда в принципе объем модальных признаков настолько велик, что число таких признаков явно существенно больше числа атрибутивных признаков.

Если же признать правомерность подобного понимания пропорции модальных и атрибутивных признаков, то и фиксация условия «подобия» возможна лишь на основании выборки не из полного объема, но лишь из некоторой отдельной коллекции признаков. Положим, что условие «подобия» доступно для фиксации лишь на основании атрибутивных признаков и плюс той части модальных признаков, которые неявным образом выступают как собственные (если мы говорим «вода из определенного источника», то фактически утверждаем - «вода такого-то химического состава»).

Однако самое любопытное, что и выделению любого рода «собственных» характеристик не избежать и собственных сложностей и препятствий - даже если представление о некотором веществе строить в пренебрежении его «структурными» особенностями - актуальной спецификой фазового состояния, параметра проводимости, чистоты состава, то задание даже такой «грубой» квалификации также способны сопровождать и некоторого рода проблемы. Положим - это проблемы специфичности изотопного состава - признавать ли такую пропорцию изотопного состава повсеместной или понимать ее стандартом состава и для среды данной природы (в частности, земной)?

Потому и как таковое условие подобия - это и условие релятивного подобия, равно полагающегося и на селективное отождествление в объеме используемых критериев одной части определяющих и другой части вспомогательных критериев. Опять же, и на условие «подобия» дано налагать свой отпечаток равно и деятельностной установке, в данном случае, вполне вероятно, что интересующей познание проблемы. Как таковое же осознание реальности обстоятельства, что и условие «подобия» не надлежит расценивать как непосредственно определяющее категории градации - это и прямое оправдание нашего последующего поиска теперь и иных вариантов необходимых нам определителей.

Огл. 5. Проекция порождающая градацию «качество»

Та специфика, что в понимании философии обычно ожидает признания в значении качественного представления, явно восходит к отождествлению отдельных признаков объекта как составляющих собой своего рода «чистую функцию». В частности, твердость или вязкость, как и смещение баланса сил молекулярного притяжения/отталкивания в ту или иную сторону и обозначают данный объект то непременно посредством формата условий его «подлинно свойственного» состояния.

Однако расширение технических пределов опыта обогащает познание и фактом отсутствия у такого рода «чистых» или «самодостаточных» функций тогда и столь ожидаемой от них обязательности. Газу или жидкости в упругом состоянии доводится формировать и те силы воздействия, что легко разрушают и весьма прочные механические твердые тела; капля дождя на сверхзвуковой скорости пробивает обшивку самого надежного самолета, взрыв боезапаса в танке полностью разрушает его сверхпрочный корпус. В дополнение, и обработка металлов давлением в технике строится на том, что подобного рода истинно «твердые» тела в определенных условиях проявляют качество вязкости, получившее в технических науках имя «пластичность».

Следовательно, на потенциальном уровне любого рода разновидности функциональной реакции дано предполагать возможность нахождения и в таких условиях локализации природы, определяющей такую функцию, что предполагают признание данной функции тогда и в значении «типичной» формы поведения или реакции. Тогда и в этом случае, при определении всякого рода «прямых» определителей познание неизбежно сталкивается с зависимостью такого определения равно и от деятельностной установки.

Потому и любого рода констатация «качества» вряд ли возможна и вне указания комплекса обстоятельств, что и определяет становление данного «качества» тогда и в значении качества. Если же говорить о «рецепторно зависимой» традиции человеческого познания, то ему присуще понимать под «качеством» лишь состояние предъявления вещи именно такому порядку нашего опыта, в котором мы не вооружаем себя никакими «дополнительными» средствами инструментального развития наших возможностей. «Качество» перед лицом понимания, закрепившегося в человеческой практике - это любого рода реалии или специфики, что для нашего прямого биологически ограниченного опыта наделены признаком их функциональной регулярности. Или «качество» в такой трактовке - это то, на что можно полагаться как на некую стационарность. В подобном отношении в понимании ограниченного житейской практикой лица и солома не в состоянии обнаружить качеств «твердого тела».

Огл. 6. Редукционизм принципа "позиции перемены" качеств

Но доводится ли познанию обрести и ту степень совершенства, когда для него не составит труда выделение локации, в которой одно качественное состояние в силу оказываемого на него воздействия резко сменяется иным? Действительно ли качественные признаки допускают признание и такого рода функциями, что отличает резкая и отчетливо различаемая возможность перехода из состояния, описываемого одним признаком, в состояние, определяемое иным признаком?

Здесь если предпринять попытку получения ответов на такие вопросы у как таковой науки, то, скорее всего, она вряд ли подтвердит правомерность представлений об универсальном характере процесса смены состояний. Смену состояний науке присуще понимать скорее как проекцию направления происходящего изменения, ход которого в большей мере определяет такое явление как гистерезис, - то есть не просто картина сложности протекания процесса перехода состояний, но и различия хода таких процессов в прямом и обратном направлении. Превращение в процессе некоего «качественного изменения» одной фазы состояния в другую, конечно, это и момент преодоления инерции сопротивления. Появление условия «инерции сопротивления» и означает реальность несколько иного порядка приложения усилий для изменения состояния, нежели можно ожидать не более чем из знания условий совершения такого изменения в обратном направлении.

Если же дать себе труд осмыслить определяемые наукой причины явления гистерезиса, то неизбежно сопоставление и целого ряда различных трактовок. Тогда одна из бытующих в науке схем события «качественного изменения» - это картина идеальной возможности оказания воздействия, равномерно приходящегося на все элементы изменяемого тела. Но в какой мере реальный ход процесса изменения способен представлять собой форму равнодействующего влияния на любую из частей изменяемого тела?

Первая проблема, чему дано иметь место при определении порядка «прохождения изменения» - проблема ограниченности в сравнении с размером тела размера контактной зоны. Воздействие на тело происходит лишь в пределах той части, что представляет собой место контакта, и потому превращение происходящее с телом и позволяет отождествление как «начинающееся и завершающееся».

Тогда если условие «контактной зоны» существенно, то и порядок качественного перехода для той фигуры протекания процесса, когда вызывающее изменение воздействие сразу распространяется на полностью состав тела, будет предполагать и свою особую схему, в том числе, фиксирующую и саму возможность воздействия достигать одновременно и каждого участка изменяемого тела. В другом случае тело подверженное изменению - это та неоднородная среда, что и предполагает ту или иную специфическую схему распространения воздействия. Если же идет речь о схеме распространения воздействия, то подверженное воздействию тело в момент изменения будет заключать собой как группу частей, где изменение уже совершилось, так и группу частей, на которые еще не распространился процесс изменения.

Конечно, картина процесса изменения как «реального процесса» - это и картина наличия такой специфики как «векторный порядок» распространения воздействия, что непременно сказывается на характере процедуры «качественного изменения». То есть, так или иначе, но в реальном мире «воздействие на тело» это и воздействие на элементы тела, а поскольку физической реальности даже не дано знать и таких тел, что не заключали собой элементы или компоненты состава, то реакция тела или восприятие им внешнего воздействия - это непременно же последовательный процесс.

Поэтому картина оказания воздействия на тело, если ее и надлежит рассматривать сугубо физически, и обращается вначале картиной разного рода активных зон и точек роста, где вслед за их возникновением образуется и широкий фронт распространения процесса. Равно и остановка процесса оказания воздействия - не иначе как его прекращение вначале в одних точках или позициях выхода, а далее - и во всех прочих локациях.

Если реальные процессы в физических телах - это процессы всякий при особенном порядке протекания, то что тогда и надлежит понимать содержанием онтологической картины явления гистерезиса? Опять же, скорее всего, и здесь ходу процесса в одном направлении дано предполагать его особенные места входа и выхода, когда его «встречному» процессу - то и иные места входа и выхода. Явление гистерезиса и возможно собственно потому, что и как таковой порядок реорганизации, что характерен для той или иной трансформации - то непременно инициация процессов носящих очаговый характер, откуда, в том числе, при реальности особых позиций входа и выхода такие процессы не надлежит расценивать как зеркальные. И это не рассматривая еще и реальные условия времени и в известном отношении «русла» протекания процесса.

Тогда согласие с правомерностью предложенных здесь оценок также будет означать признание «очагового» порядка совершения процесса преобразования допускающим выделение и в некую отдельную проблему. В том числе, если доступно создание условий, уже как-то мешающих появлению «очагов зарождения», то не исключена и возможность придания телам своего рода «состояния передержки» как в хорошо известном опыте с переохлаждением воды.

Естественное же резюме настоящей стадии предпринятого здесь анализа и надлежит составить оценке, что и как таковая характеристика «качественное преобразование» - во многом не более чем допущение, однако и допущение рациональное в самой возможности усреднения, а тогда на его основе - и упрощения картины протекания трансформации. То есть итог нашего анализа - отнюдь не отрицание самой способности физический реалий допускать и радикальные изменения их состояний, но отрицание того положения, что изменение телами их форм и специфик под внешним воздействием - то не иначе как их «собственные» специфические качества.

«Собственные» характеристики тел тогда и обнаруживают характер «не собственных» в силу значимости двух следующих существенных причин - одна это нахождение тела во взаимодействии с внешней средой, другая - равно и состояния как таковых тел исключают их понимание как порядок некоей обязательной координации принадлежащих им признаков. То есть форма реакции тела - это едва ли не в любом случае комбинация действия тех условий организации тела, что означают сведение воедино разных уровней структурной организации тела.

Огл. 7. Источники стереотипов

Характерная особенность человеческого познания - отождествление отдельных характеристик объектов в значении «исконно свойственных» данным объектам, откуда эти характеристики и обретают качества стереотипов восприятия мира. Например, человек не знает сомнений в невозможности пешей прогулки по зеркалу водоема или в состоятельности попытки налить пар в стакан. С другой стороны, по глади водоема также возможно передвижение на водных лыжах, серферах и иных спортивных снарядах использующих эффект подъемной силы рождаемый скоростью движения. Также и крах попытки налить пар в стакан - специфика как такового пара как характерно легкого газа, напротив, тогда уже тяжелый газ, например хлор, - он и вполне пригоден для переливания из емкости в емкость под действием силы тяжести. Если недостаток уровня мышечной силы не позволяет человеку воспроизвести эффект текучести металла, то этот эффект легко воспроизводит обыкновенный пресс, не говоря уже и о том, что щелочные металлы пластичны даже и под действием силы рук, если, скажем, давить их в перчатках.

Итак, человек в его познании - очевидный пленник наполняющих познание стереотипов, порождаемых более частым использованием объектов в широкой практике в условиях непременно такого, а не какого-либо иного формата совершения события. Такие стереотипы и составляют собой источник порождения идеи «качеств» - как бы «обязательных характеристик» объектов.

Если же обратиться к поиску смысла бесспорных реальности и функциональную нагруженности стереотипов, то что именно и определяет формирование стереотипных концептов познания? Конечно же, свою роль здесь доводится играть и практике выделения тех порядка или характера воспроизводства случая, когда некий случай допускает наделение качествами обыденного случая. Построение такого рода «пейзажа обыденности», как правило, и исходит из отождествления как таковой возможности совершения действия тогда и с реальностью неких физиологических проявлений, но не с использованием технических средств - инструментов и машин. Хотя в наше время положение и меняется, но и за активностью машины непременно стоит и кто-либо, пустивший машину в работу. То есть человек непременно примеряет характеристики объектов именно к себе, но не к далеким от его бытования звездам или астероидам.

В таком случае один из возможных источников стереотипов познания и выпадает составить узости нашего реконструирующего рассуждения, то есть, в конечном счете, скудости начальных посылок, используемых при построении суждения. Понимая твердое тело именно «твердым», мы сопоставляем характеристику его прочности не иначе как с предметами, широко доступными нашему созерцанию, далеко не утруждающему себя любознательностью, и не даем себе труда заглянуть даже и на рабочее место кузнеца.

Кроме того, наш стереотип - это задание нашему окружению в целом равно и качества «вечной ценности», исходящее из пренебрежения наблюдением той более широкой картины мира, что позволяла бы и несколько иную оценку. Отсюда и наши «качества» - это наиболее близкие и ценимые нами характеристики, так или иначе связанные с прямо наблюдаемой характерно «близкой» проекцией картины мира. Следом и своего рода «естественным» заблуждением, читаемым едва ли не во всяком качественном описании, известном в человеческом познании, и обращается картина, опирающаяся на невольную редукцию полного объема факторов, определяющих собой порядок мироустройства.

Результаты данного анализа также достаточны и для их использования в отождествлении критерия «качества» как отражающего соотношение между «лучше» и «хуже», что и характеризует некоторые элементы, проявляющие себя в том или ином отношении. «Твердость» гвоздя и бревна также допускает поверку и на том, что гвоздь в сравнении с бревном демонстрирует преимущества твердости, а равно и бревно способно показать преимущество твердости в сравнении с субстратом, в отношении которого оно используется как инструмент трамбовки. Но такое «лучше» или «хуже», опять же стереотипно, что и обнаруживает прогресс современных технологий, например, появление установок струйной резки.

Огл. 8. Произвольность понятия "одинаковости"

Положим, мы рассматриваем цепь, все звенья которой похожи одно на другое. Никакое визуальное рассмотрение или даже измерение геометрических размеров не позволяют нам в отношении любого звена цепи представить, что оно чем-либо особенным выделяется из числа своих собратьев. Но стоит нам прибегнуть к такому эксперименту как разрыв цепи, то он и вознаграждает нас представлением, что разрыв цепи пришелся на звено или, быть может, на часть звеньев, когда другие все же выдержали испытание на прочность.

Полностью похожий случай имеет место и в ситуации, когда мы начинаем пропускать аномально большой ток по отрезку провода стандартного сечения, - первым расплавляется, скорее всего, не провод весь в целом, но один из его отрезков.

Итак, нас ожидает новый виток анализа часто обсуждаемой философской проблемы - насколько наша верификация тождественности отражает реальность и насколько она произвольна? Если учитывать то обстоятельство, что для случая обычной цепи вполне достаточно весьма приближенного суждения об одинаковости звеньев, то совершенно иначе эта проблема рисуется и в отношении некоторых иных вариантов ее постановки. Например, одинаково ли поведение молекул жидкости в геометрическом центре резервуара и тех же самых молекул тогда и по краям резервуара?

Мы, в нашем обыденном представлении понимаем, что молекулы ведут себя одинаково, но находятся причины, по которым колебания возбуждаемые в жидкости в центре резервуара будут обладать большей амплитудой, чем волны по краям. Следовательно здесь идентичность состава вещества не проецируется на кинетическую восприимчивость, присущую разным локальным зонам массы вещества.

Но, в таком случае, что именно дано означать использованию в наших моделях тогда и представления об «одинаковости» составляющих систем. Ему, во-первых, и дано означать, что воздействие внешнего происшествия на данное тело наше понимание все же интерпретирует как условную «простую сумму» воздействий на каждый составляющий его элемент. Во-вторых, ему дано означать утрату в нашем представлении о телесной формации равно и характеристики пространственного распределения, согласно которому одни элементы тела определяются как «периферийные», когда другие – как «центральные». (Подробнее о предмете «синергетизма» см. здесь.)

«Одинаковость элементов», в конечном счете, и подобает расценивать как не более чем прием построения однородных структур, благодаря которым воздействия на множественно выраженные существования мы позволяем себе понимать как «простые акты».

Огл. 9. Задача о комплементарности "количества и качества"

Почему, в конце концов, познание и останавливается на параллелизме принципов «количество и качество», не помышляя о поиске иных решений? Например, гносеологическую конкуренцию модели «количество - качество» способна составить и та же схема распределения по градациям «стабильность» и «неустойчивость», как ее принимает современная физика в положении об аттракторе и «бифуркации аттрактора», характерном для случая трансформации. Последней модели дано делить мир уже несколько иначе, выделяя сущности, находящиеся в условиях «существования» и «преобразования». Но человеческому познанию все же в качестве базовой дано предпочесть использование схемы, противопоставляющей «анонимность» и «наглядность», выполненные в ней в виде лишенного иллюстративности количественного изменения и характерно иллюстративного качественного. Но как тогда можно объяснить загадку такого выбора базисной схемы познавательной интерпретации?

В поиске ответа на вопрос о причинах выбора базисной схемы в системе квалификаций познания нам и поможет проверка посылок, что и позволили тот вывод, что здесь имел место т.н. «деятельностный интерес», меняющий характер проекции нашего внимания к существу имеющего место случая. Количественное описание фокусирует наше внимание как бы лишь на расходе ресурса, когда качественное - указывает и характер выбора средств воздействия.

Другое дело, что этот ответ все же надлежит признать поверхностным тогда и в силу следующих причин. Для пояснения справедливости данной оценки не помешает и рассмотрение некоей аналогии. Положим, мы изучаем лингвистику в поиске ответа тогда и на такой вопрос: почему иероглифическое письмо менее эффективно в использовании, чем фонетическое? Конечно, причина меньшей эффективности иероглифического письма - явно куда лучшая комбинационная достаточность фонетического варианта письменности, достигаемая за счет максимальной редукции знакового аппарата. И второе, важное положение - фонетические знаки никак не связаны со смысловым аппаратом языка, и потому слова с любой смысловой нагрузкой - что общеупотребительные, что специальные допускают здесь запись посредством и не столь уж и большого числа букв алфавита. Фонетическая структура знакового аппарата в силу ее универсальности - также и прямое препятствие той же замкнутости смыслового применения лексического инструментария.

Подобным же образом и для построения картины мира количественное описание характерно комфортно равно и в силу наилучшей адаптации к индифферентности приложения в сравнении с «играющей роль меры» качественной характеристикой. То есть количественное описание - оно равно и средство обуздания расширения символьной системы, обеспечивающее, помимо простой редукции, равно и возможность употребления кросс-сущностных сравнений (признаки температура, масса, плотность представляют собой меры любых тел и веществ).

Потому в целях универсализации практическая наука намеренно и ограничивает функционал качественного описания целью только лишь сбора, как она выражается, «грубых» характеристик, то есть отражающих лишь «важнейшие» особенности объекта. Но с философской точки зрения вряд ли оправдано, что искусственное ограничение качественной картины - это и как таковая «сама специфика» качественной интерпретации. Присущую существующим научным решениям «грубость» качественной картины следует понимать лишь отражением практики намеренно реализуемой познанием концентрации аналитических средств в области альтернативного метода интерпретации, количественного описания.

Огл. 10. Заключение

Итоговый вывод из предпринятого выше анализа специфики категорий градации в их роли средств наложений «условий формата» на картину действительности, конечно же, тот, что, несмотря на рациональность выделения градаций как определяющих характер трансформации сами собой градации - они во многом следствие избранной схемы, но не следствие самой реальности. То есть оценке, дано ли и на деле иметь место подобного рода квалификации также надлежит учитывать и наложение на само видение еще и характера когнитивной схемы. Наше познание понимает нечто «количественным изменением» или усредняет разнообразную изменчивость до данного представления именно потому, что в этом и достигает рациональности в своей способности познания подобным образом разделяемой объектной среды.

Тогда категории градации с полным основанием можно понимать в качестве средств рационализации процесса познания - средств, позволяющих обретение такого способа структурирования существенности, в пределах которого решение задачи практического познания приобретало бы необходимый ему механизм селекции характеристик. Или - равно и само собой «комплекс характеристик», чем в результате и вознаграждает нас познание - тогда он и не иначе как сочетание внешней реальности и доступного нам опыта.

01.2004 - 07.2023 г.