Здесь мы представляем далеко не первое наше исследование философской проблемы идентичности, но теперь мы обращаемся к поиску ответа на вопрос, возможна ли в отношении условия идентичности и некая множественность толкований. То есть - теперь нами владеют сомнения в достаточности употребляемых в познании характеристик или признаков отношения идентичности, а равно мы привержены убеждению, что на настоящий момент признание факта идентичности слишком уж неуместно упрощено, хотя, быть может, и возможно лишь при соблюдении неких ограничений. Или, как нам дано судить, всякое вынесение вердикта, что нечто идентично чему-либо все же подобает предварять пониманию, какая «линия соизмерения» определяет или «устанавливает» условие идентичности. Таким образом, условие идентичности таково, что характерно исключает истолкование как условие идентичности «вообще», но ему дано заключать собой и такую специфику как следование «линии соизмерения». Тогда если задающие условие идентичности линии соизмерения реальны, то подобает определиться, что именно дано означать реальности такого рода формата.

Огл. Общий объем планов идентичности

Если «планов идентичности» несколько, то - сколько же именно могло бы быть такого рода планов? Однако прежде чем начать поиск ответа на такой вопрос, подобает характеризовать и объем понятия «план идентичности»; так, если дано иметь место нескольким разным вариантам построения «плана идентичности», то само это понятие подобает расценивать не как отдельное отношение, определяемое как «план идентичности», но как условие формата данного отношения. Или - если мы судим, что некое частное отношение идентичности установлено по условиям «плана идентичности», то мы понимаем его как соблюдающее нечто требования формата такого рода формы отношения. Итак, о каком же числе «планов идентичности» все же подобает вести речь?

Как определяет то видение, что отражает возможности присущей нам интуиции, вполне вероятно выделение трех планов идентичности, если более точно - то трех с половиной; также и сама величина данного объема предполагает установление на условиях, заданных одним из возможных планов идентичности. Но к доказательству этого положения мы приступим впоследствии, когда определим необходимый ему план идентичности, а сейчас позволим себе ограничиться заданием лишь общего количества планов идентичности. То есть - пока что мы позволим себе полагаться на присущую нам интуицию, и лишь несколько позже приведем нашу оценку количества планов идентичности равно же к виду следствия из некоего основания. Итак, если согласно некоей грубой мере возможны лишь три плана идентичности, то - что они представляют собой?

Первый план идентичности можно характеризовать как физическую идентичность и понимать как физическую, иначе - феноменологическую достаточность для того, чтобы признать, как может показаться, одно что-либо идентичным другому. Но если возможно отождествление «одно идентично другому», то здесь мы противоречим логике, тогда не позволяющей выделение одного как отличного от другого; если это так, то дано действовать логическому запрету на присутствие в мире двух физических идентичных формаций или объектов. В таком случае «физическая идентичность» - это не более чем идентичность объекта самому себе, иначе - некая инерционная идентичность объекта или феномена, собственно удостоверяющая, что объект продолжает оставаться самим собой. То есть - «физическая идентичность» - это такого рода план идентичности, что заведомо исключает распространение на всякое «множество мощностью, отличной от единицы».

Второй предлагаемый нами план идентичности - план типологической идентичности или план, определяющий условие нечто «подстановочной достаточности» объема признаков одного феномена для возможности его подстановки в разные субъекты помещения - среду обстоятельств, объем данных, используемых для составления описания и куда угодно, где такой феномен пригоден для замещения иного феномена. Соответственно данный план идентичности распространяется на «любое целочисленное множество», и удостоверяет отличающее мир многообразие форм задания типизации, когда «каждому электрону дана возможность принимать участие в некоем событии просто как электрону». Однако теоретическое истолкование типологической идентичности все же не столь элементарно, и детальный анализ данного плана идентичности будет предпринят в посвященной решению этой задачи отдельной стадии нашего анализа. Тем не менее, уже теперь следует указать, что специфические требования типологической идентичности определяют собой и собственно число планов идентичности.

Для обозначения третьего плана идентичности мы прибегнем к использованию имени, чье смысловое или содержательное начало вряд ли обнаружит простоту его осознания. Этот план мы наградим таким именем как план идентичности на фоне ансамблевого маневра. Но на деле, если не поддаваться магии характерной сложности плана выражения используемого нами понятия, то его вряд подобает понимать как заключающее собой какую-либо особую сложность. То есть - данному имени просто дано указывать на то, что признаку идентичности дано допускать сохранение равно в случае действий физического перемещения, а равно - и математического или логического преобразования. Здесь все достаточно просто - когда кулинарная книга рекомендует «налить три стакана воды», это означает, что в некоторую другую посуду следует поместить количество воды, чей объем соответствует тому объему, что равнозначен тому объему, что может находиться в трех стаканах воды. Тот же смысл можно обнаружить и в написании математического равенства a² - b² = (a - b) (a + b) или любого другого равенства, допускающего возможность написания в разных видах благодаря возможности математического преобразования. «Плану идентичности на фоне ансамблевого маневра» разве что не довелось обрести особого имени в истории познания, но исторически он достаточно давно представлен в познании, хотя бы с того времени, когда Архимед исследовал таким способом добротность материала золотой короны.

Те три плана идентичности, что образуют «базисный вариант» разнообразия таких планов дано дополнить и некоему в известном отношении «неполноценному» плану идентичности, или тогда уже нечто праксиологической идентичности. Это такого рода физическая идентичность, что, по существу, позволяет пренебрежение рядом аспектов собственно физической идентичности. Это в определенном отношении то «соответствие поношенной вещи новой», что такая вещь в какой-то мере все еще продолжает удовлетворять нашим запросам «как новая». Или - это сохранение предметом специфики самотождественности в случае пренебрежения составляющей «незначительных» потерь.

Далее свою задачу мы намерены видеть в детальном анализе каждого из обозначенных здесь планов идентичности.

Огл. Физическая идентичность

Начать детальный анализ плана физической идентичности все же следует с прояснения того любопытного обстоятельства, что его определение лучше построить посредством опоры на подсказку, исходящую даже не от философии и даже не от познания. На наш взгляд, наилучший вариант ключа для понимания физической идентичности - употребительная в британской торговле автомобилями характеристика или признак автомобиля предназначенного к продаже «brand new», что в вольном переводе может означать «прямо с конвейера». То есть такая характеристика - прямая форма указания, что с автомобилем после выхода с конвейера не происходило ничего, что изменило бы его специфику как сошедшего с конвейера. Тогда в теоретическом определении физическую идентичность и подобает расценивать как идентичность посттрансформационного состояния, то есть состояния, по достижению которого некая трансформация и допускает оценку как завершившаяся, и которое не несет на себе признаков иных событий, помимо признаков, заданных этой завершившейся трансформацией. Или физическая идентичность - такой «чистый итог» некоей трансформации, что позволяет нам судить лишь непременно о данной трансформации и ни о какой иной событийной специфике.

Тогда если нашему утверждению, что что-либо было использовано, дано заключать собой как часть своего содержания равно и заключение, что нашедший использование предмет несет на себе и отпечатки использования - а в наше время возможны и те вещи, на чем использование не оставляет никаких отпечатков, - то здесь мы теряем физическую идентичность. Хотя равно же и обстоятельство, что в результате осторожного использования идентичность не теряется «главным образом» или «по большей части», уже указывает на то, что здесь происходит утрата идентичности, «если подходить с меркой высоких требований физического плана идентичности». Но данный предмет мы все же обсудим в нашем рассмотрении праксиологического плана идентичности, а сейчас нам остается лишь утвердиться в убеждении, что любой отпечаток на предмете не собственно генерирующего события и подобает расценивать как нарушение физической идентичности. Если это так, то физическую идентичность и подобает определять как строгий маркер события, событий или последовательности событий порождения объекта или феномена.

Но физической идентичности дано нести с собой и иной смысл, что предполагает отождествление как нечто смысл первородства статического. Это тот самый смысл, что представляет собой подспудный смысл принципа В. Гейзенберга «начальные условия физического эксперимента позволяют определение только в понятиях классической физики», - на деле начальные условия физического эксперимента и позволяют определение лишь как «статически закрепленный контур предваряющих его обстоятельств». Но и в отношении предмета такого рода «первородства» подобает начать с того, что как таковая статика - все же каким-то образом «парадоксальная» форма. Если мы наблюдаем полностью механически «статическое» твердое тело, то это не означает, что из него «полностью изгнано» движение, - на деле атомы этого тела, «статически закрепленные в узлах решетки» - это системы, что равно заключают собой и движение по своим орбитам электронов этих атомов. Кроме того, специфике «подлинной» статики дано отличать лишь формы твердого тела, когда, напротив, если дано иметь место завершению преобразования в других фазах вещества, полному растворению сахара в чае, то здесь не наблюдается физической идентичности, поскольку броуновское движение непрерывно изменяет конфигурацию данной системы. Но что именно всему этому дано означать теперь уже в логическом смысле, неужто признание «физической идентичности» не иначе как неким идеализмом, что по существу невозможен?

Здесь тогда возможно внесение определенности тогда уже посредством признания физической идентичности все же за идентичность системы статических связей, возможной лишь на определенном уровне структуры. То есть если рассматривать те физические формы, что не располагают спецификой статической упорядоченности, то для них физическая идентичность не будет наступать в приложении к определенному промежутку времени, пусть даже очень короткому, но будет наступать в приложении к непротяженной точке на оси времени или в приложении к дате. Но если дано иметь место физической форме, что притом, что она вмещает в себя движение, но тогда на некоем уровне ее структуры выходящей и к образованию порядка статических связей, то она в срезе данного уровня структуры и обращается объектом приложения физической идентичности. И именно в подобной способности задания каким-то «частным образом» статического состояния мир и обретает такой свой функционал, как изначальная определенность условий, относительно чего и возможно построение схематической картины любого изменения. Или, словами В. Гейзенберга, мир обретает здесь свою «фиксированную» картину, «построенную в понятиях классической физики». То есть - как бы ни оказывалось статическое состояние условным непосредственно физически, оно всегда «первоконстуитивно» логически, и именно в смысле логики построения модели или, скорее, логики устройства мира статическому состоянию и доводится располагать его неотъемлемым «правом первородства».

Тогда и задаваемая нами характеристика «физической идентичности» - это не характеристика идентичность во всех аспектах физического становления, но характеристика идентичности в смысле наиболее простой логики задания условий физического обретения. Притом и тот факт, что далеко не всякому физическому дано обнаружить достаточность для реализации «простой логики условий» физического обретения, - это равно же последствие действия фактора сложности мира, а не рационалистической иерархии «условий становления в мире». Отсюда и физическая идентичность - это идентичность по линии наиболее простого порядка становления в обстоятельствах физической действительности.

Более того, насколько нам дано судить, теми объектами, на что также возможно распространение плана физической идентичности, следует понимать не только телесные, но и потенциальные формы. «Запас энергии» также стационарен, как статична и линейная длина. То есть в смысле предполагаемой нами «физической идентичности» не существует различия между стационарностью и статичностью.

Огл. Типологическая идентичность

Неким обстоятельствам довелось сложиться таким образом, что они помогли обнаружить и такое возможное основание концепции типологического плана идентичности как некая философская идея, увы, пока не удостоенная должной оценки. Столь распространенный источник философской информации, каким доводится предстать ленинскому «Материализму и эмпириокритицизму» заключал собой и такую выдержку из монографии И. Петцольдта «Введение в философию чистого опыта»:

Наше осмысление представленного здесь рассуждения тогда примет формы извлечения из него такой «морали». Некий комплекс характеристик не позволяет признание комплексом характеристик, выражающих собой действительность некоторой типологической формы, если ему доводится сохранять не улаженными отношения разграничения и с некими иными носителями специфической типологии. То есть для некоей типологической формы только тогда и открывается возможность обретения способности «не вызывающей претензий» подстановки в любой возможный структурный каркас, если за ней не тянется и шлейфа тех или иных проблем «разграничения». Или - типологическая форма только тогда и обретает себя на положении типологической формы, когда ей не доводится «путать» ее же собственные признаки и с некоей иной типологической формой.

Однако данной констатации все же доводится звучать и несколько «странно» в силу простой причины, что ничто не препятствует типологической форме и в разделении присущих ей признаков с любой иной типологической формой. Так, все металлы электропроводны и, тем не менее, все они различны. Тогда что именно и подобает расценивать как существо случая «спутывания» признаков? На наш взгляд, случаем «спутывания» признаков тогда правомерно признание любым образом лишь ситуации невозможности определения четкого контура определенного признака. Например, если некое определение, устанавливающее, что блюдо «приготовлено», будет исходить из той же меры вкуса, то разные дегустаторы, следуя собственным ощущениям, смогут предложить определения, что блюдо как приготовлено, так и не приготовлено. То есть, хотя типологической форме и дана возможность обладания признаком, открытым для обладания со стороны и другой типологической формы, но ей не дано возможности обладания признаком, на специфику которого претендует тогда же и признак «иного знака». Так, если в технике возможно применение резисторов с очень высоким электрическим сопротивлением, то это не значит, что такие компоненты также следует расценивать как «изоляторы», хотя для низких величин напряжения они фактически и исполняют функцию изолятора.

Далее подобает принять во внимание, что одной типологической форме все же не подобает совпадать с другой типологической формой, то есть такие формы подобает отличать и «несовпадению» набора их признаков. Тогда на «не теоретическом» уровне и подобает установить, что типологической форме лишь там и открывается возможность обращения «типологической формой», где ей дано обрести уникальный набор признаков, причем именно таких, чью специфику не претендуют выражать и какие-либо признаки «иного знака». Но как тогда такому представлению придать вид и некоей теоретической формулы?

В этом случае для теоретического определения типологического плана идентичности нам потребуется и задание двух операторов - оператора селекции (селекции как «отбора по шаблону») и оператора деселекции. Отсюда типологический план идентичности и следует определять как такую «экспансию» или, может быть, «мобильность» оператора селекции, когда он полностью вытесняет или блокирует оператора деселекции. Но здесь оператор селекции развивает не один, но именно два функционала подобного блокирования, - один, когда наращивает свой объем признаков до того размера такой коллекции, что условие подобного разнообразия всегда будет отличаться от условия разнообразия любой другой коллекции признаков в чем-то подобной данной. И, соответственно, случай совпадения содержания таких коллекций признаков равно позволит отождествление как случай деселекции. Кроме того, оператору селекции дано будет располагать и таким функционалом блокирования любых «посягательств» на перехват содержательной специфики используемых признаков как наложение вето на использование этих признаков на положении признаков «иного знака». Соответственно и многозначность «смысловой» идентичности признака составит здесь условие деселекции.

Далее, какой же именно выигрыш или «эффект» и подобает ожидать из отождествления чего-либо в качестве носителя специфической типологии, будь то некий тип или даже экземпляр? Верифицируя специфику типологической принадлежности, мы и обретаем возможность своего рода «гарантированной реализации» носителем такой типологии равно и нечто «функции замещения». Если в отношении «гаек стандартных типоразмеров» это достаточно просто, поскольку объем требований или условий и задает там не столь уж и большой объем коллекции признаков, то при привлечении содействия сложного функционала, например, «услуг опытного адвоката», все это не так уж и просто. Здесь вдогонку за селективностью характерной особенности по имени «опытный» и поспешает деселективность тех или иных неудач такого специалиста в отдельных частных случаях. То есть здесь само качество «опытный» часто исключает его задание, поскольку и размер определяющего его множества «опыт» непременно находится под угрозой быть опрокинутым в «недостаток опыта» каким-либо «большим опытом», так и позитивный окрас элемента подобного «опыта» в качестве «удачного хода» с иной точки зрения способен обретать и облик очевидной неудачи. Напротив, для гайки практически ничто не выходит за рамки условий типоразмера, и ничто из стандартных применений не означает случая дисфункции. То есть гайка в любых ситуациях применения вполне достаточна для замещения любой иной гайки, а «опытный» адвокат не во всяком случае ведения дела обнаруживает способность проявления себя как «опытного поверенного».

Кроме того, еще одну существенную особенность типологического плана идентичности дано будет образовать его в известном отношении «относительной» связи с реальностью. То есть это не какое-либо отсутствие или даже не условный характер связи с реальностью, но равно же состояние связи с реальностью только в той мере, «в какой это необходимо». Или - в отношении типологической идентичности никак не исключено и избрание того объема признаков или специфических особенностей, в отношении чего и возможно достижение состояния «опережения селекцией деселекции», и неважно, что некоторое расширение такого объема будет обращать такое отношение тогда и характерно обратным. Предпочитаемый нами пример гаек допускает и то толкование данного принципа, что фиксация особенностей каждой гайки вне установок технического стандарта явно достаточна и для исключения признания этих изделий носителями того же объема признаков, но дело в том, что мы ограничиваем наше познание гаек не более чем объемом признаков, заданным техническим стандартом. И в пределах установок технического стандарта гайки и позволяют понимание «однотипными», хотя и не позволяют понимание однотипными с позиций более широких установок познания. То есть, практически, типологической идентичности все же дано обнаружить «связь с реальностью», но она уже не будет предполагать эту связь в случае, если преследовать цель извлечения бесконечно большого объема признаков. Иначе - на бесконечно большом объеме признаков оператор деселекции всегда опережает оператора селекции, и опережение оператором селекции оператора деселекции возможно лишь на конечном объеме признаков.

Кроме того, следует понимать, что проблема «избрания требуемой величины объема признаков» имеет некоторое отношение тогда же и к проблеме фундирования критерия практики.

А теперь нам следует выполнить данное выше обещание и показать, каким именно образом и собственно объему видов идентичности доводится следовать из того порядка, что допускает задание посредством наложения плана типологической идентичности. Естественно думать, что мир в его наиболее общем выражении все равно допускает разделение на некие типы, и естественно, что такими типами и правомерно признание пребывания, чередования как вступления и выбывания, и удержания особенности при невозможности удержания всего. Тогда «идентичностью пребывания» дано обратиться равно и нечто неподобию окружающему, собственно и предполагающему такую наиболее развитую форму, чем правомерно признание физической идентичности в ее качестве «идентичности самому себе», а идентичностью «чередования» - идентичность типологической достаточности. Тогда нам остается лишь пояснить идентичность в части возможности «удержания особенности», к чему мы и позволим себе обращение теперь уже и в следующей части нашего анализа.

Огл. Идентичность на фоне ансамблевого маневра

Наш предшествующий анализ одного из планов идентичности был построен на представлении «примера из жизни», следующего плана - на рассмотрении философского суждения, а теперь мы прибегнем к помощи «кладезя народной мудрости», напомнив один весьма известный анекдот. Среди «научной общественности» бытует анекдот, как Леонард Эйлер будто бы проучил Дидро. Дело в том, что когда-то Екатерина II пригласила Дидро в Россию, и известный просветитель по приезде стал убеждать каждого встречного, что «бога нет». Вполне естественно, что это не понравилась Екатерине II, и она попросила Леонарда Эйлера, заведомо зная, что он верующий, выправить положение. Эйлер тогда вызвал Дидро на диспут и, зная, что тот не силен в математике, начал следующим утверждением:

Но поскольку теперь для нас явно дурной тон расписываться в незнании элементарной алгебры, то мы условно «продолжим» данный диспут и попытаемся придумать наш ответ «за Дидро». Неужели из простой манипуляции математическими зависимостями способны следовать последствия буквально «космического масштаба»?

Конечно же, нет, поскольку здесь вполне правомерно и то допущение, что имеют место и нечто ансамблевые структуры, причем неважно, физические или идеальные, естественно, включая сюда и математические многочлены, что обладают спецификой сохранения за собой характера ансамбля при совершении над ними некоего маневра. С физическим миром здесь существенно проще, и если пренебречь всякими остаточными пленками или предположить, что речь идет об идеально несмачивающей жидкости, то и переливание некоторого объема жидкости из одной посуды в другую, когда невозможно сохранение геометрии тела этой жидкости, все же сохранит ее ансамблевое подобие в виде неизменности объема жидкости. Пусть жидкость и присутствует здесь в виде другого тела, но она присутствует и в виде того же ансамбля, носящего имя «объем жидкости».

Если это так, то чем именно и подобает понимать ситуацию с нашим исходным примером «математического преобразования»? Как ни странно, уже выполненное нами рассуждение для физического примера снимает все вопросы и для математического преобразования. Если математическое выражение позволяет реализацию посредством различных «фигур», что никак не приводит к изменению вычисляемого результата, то подобного рода различные фигуры и объединяет одно и то же условие «ансамблевого» признака в виде конечного численного результата вычислений. Что, собственно говоря, и имело место в случае жидкости.

Здесь лишь единственную группу проблем, что подобает признавать возможными в случае задания особого плана идентичности «на фоне ансамблевого маневра», и выпадает составить проблемам характера и специфики подобного маневра. Но, напротив, данному маневру прямо присуща и такого рода специфика, что он никоим образом не обращается изменением и в известном отношении «экзистентности» подлежащего маневру. Если речь идет о физическом случае такой идентичности, то такой маневр не должен изменять плотностных или фактурных особенностей подвергаемых ему тел, им не следует расширяться или приобретать пустоты и т.п. Точно также и в случае чисел, они должны сохранять свой формат, не изменять принадлежности от принадлежности натуральным числам на принадлежность действительным числам или в обратную сторону.

В «сухом» же остатке идентичность «на фоне ансамблевого маневра» - это идентичность в способности удержания или унаследования признака, имеющая место в случае передачи или унаследования операторно выраженной формы подобного признака от одного носителя к другому. Насколько же подобная способность унаследования и позволяет обращение основанием, уже достаточным для выдвижения тезиса о телеологическом начале мира мы и предоставим возможность сформулировать Л. Эйлеру.

Огл. Праксиологическая идентичность

Вряд ли подобает оспаривать то положение, что повседневной практике присуще исходить из несколько иных установок, нежели науке, непременно и тяготеющей к буквальной точности. И для практики предметы, несмотря даже на изменение их качества сохранности, все же продолжают выражать собой качество тех же предметов, какими они и понимались ранее. Предметы обихода явно позволяют наделение признаком степени износа, но при этом они не утрачивают и способности исполнения их функции предметов обихода практически с той же эффективностью, что и в отсутствие износа. Но поскольку такая мера все же уже изначально понимается нами как «грубая» мера, то мы даже «без предисловий» откажемся от ее истолкования в значении онтологически «полноценной», но привяжем такой «бытовой» план идентичности к одному из уже определенных нами «полновесных» планов идентичности.

Однако какой именно из определяемых выше планов идентичности подобает признать и в качестве плана-источника для «праксиологического плана идентичности»? Это, конечно же, план физической идентичности, поскольку праксиологический план идентичности самым очевидным образом и ориентирован на статический формат репрезентации объекта или на специфику стационарности объема потенциала или «тела в роли потенциала» (запас воды).

Но чем именно тогда и подобает понимать физическую идентичность, если и определять ее не с точки зрения «безусловно полного» объема признаков, но с точки зрения как бы «явно состоятельного» объема признаков? Такая физическая форма идентичности и переносит ее «центр притяжения» с наличия безусловно полного объема признаков на тот все еще достаточный объем признаков, что все еще позволяет исполнение неким объектом или ресурсом некоей ожидаемой от него функции. Так, чуть затупившийся нож все еще пригоден для разрезания, а чуть подсевшая батарейка все еще достаточна для подачи питания на схему. Другими словами, «праксиологическая идентичность» - это не более чем идентичность функциональной достаточности, опрокинутая на носителя или средство поддержания функции.

Но, в таком случае, на какие именно особенности «праксиологического плана идентичности» следует обращать внимание, если исходить из учета лишь определяющих его установок? В этом случае вполне уместный пример - определение торта как «несвежего» потребителями с разной степенью сытости. Иными словами, основным источником в известном отношении «дереализации» праксиологического плана идентичности и правомерно признание различия в тех же квалифицирующих признаках функциональной достаточности. Кто-то привыкает резать и тупым ножом, а для кого-либо этот важный инструмент пригоден лишь в идеальном состоянии его остроты. Отсюда и возможен тот вывод, что «праксиологический план идентичности» явно неприемлем равно и с позиций научной достаточности. Собственно поэтому и наше признание самой возможности подобного плана идентичности - это вряд ли признание данного плана тогда же и как онтологически состоятельного.

Хотя в известном отношении «праксиологический план идентичности» - это и существенный аргумент в пользу многовариантности мира, на что и выпадает указывать известной максиме «стакан настолько же наполовину пуст, насколько и наполовину полон». Во всяком случае, «праксиологический план идентичности» явно допускает использование при построении аттрактора, когда нечто уже определяется как функционально совершенно непригодное или полностью исчерпавшее изначальный потенциал.

Огл. Заключение

В заключение же нам подобает поразмыслить над предложением ответа на такой вопрос - в чем именно и подобает состоять полезности предложенной здесь концепции планов идентичности? Разве только лишь в облегчении участи Дидро, теперь располагающего и характерно «сильным» аргументом в споре? Конечно же, вполне правомерно предположение и нечто когнитивного значения предложенной здесь концепции. То есть такому значению и подобает заключаться в справедливости положения, что задание отождествление едва ли не утрачивает смысл и вне соотнесения с той или иной схемой или «линией» задания условия тождественности. Например, науку «математика» и подобает расценивать как направление познания, оперирующее лишь типологическим планом идентичности или планом идентичности на фоне ансамблевого маневра в странном сочетании с праксиологическим планом идентичности, когда речь заходит о приблизительных вычислениях. Напротив, биологию правомерно расценивать как не лишенную тяготения к типологическому и праксиологическому плану идентичности, и явно не усердствующей в попытках приложения критериев физического плана идентичности. Равным же образом и наука «история» - направление познания, характерно недооценивающее типологический план идентичности и избыточно замкнутое на своеобразную реализацию физического плана идентичности. Или - обретение представления о различии планов идентичности уже позволит оценку достижений познания равно и посредством предложения таких квалификаций, что заключают собой тогда и характеристику имеющей место специфики используемых форм отношения соответствия.

11.2016 - 10.2022 г.

Литература

1. Смит Б., Брогаард Б., «Единая теория истинности и соотносимости», 2003
2. Биттнер Т., Смит Б., «Единая теория гранулированности, нечеткости и приближения», 1956
3. Шухов, А., «Невыводимость отношения эквивалентности», 2006
4. Шухов, А., «Способность физической сохранности», 2010
5. Дискуссия в философском сообществе о проблеме «феномена», 2013