Миру любым образом дано предполагать возможность представления посредством двух картин - одной, обращающей его статичным и другой, представляющей мир в динамике, точнее - посредством становления и исчезновения. Но притом, казалось бы, что такому ряду картин дано предполагать исчерпание в представлении этих данных форм, ему дано знать и продолжение посредством дополнения третьей формой, или - представления как нечто действительности, выставленной «перед лицом» как бы «агента встречи» действительности. Такая «третья» картина и есть отождествление мира как образа, возникающего у всякого понимающего мир лишь «физически представленным». Тем не менее, даже притом, что мир «не предполагает» обретения в отсутствие физического, он допускает и нечто «самостоятельный порядок» становления области идеального. Но и помимо того, что восприятию мира дано располагать и некоей свободой выбора, равно и само собой такой свободе дано обращать «образ мира» и непременно парадигмальным, из чего всякое выделение специфики мира по отношению «мира в целом» - оно и любым образом условно. Так, для картины не более чем области идеального любая математическая закономерность - и есть нечто «объективное» содержание мира, для картины условно «физической действительности» - такая область идеального и не более чем «эфемерное» отношение реально «материального» наличия. Более того, здесь допустимо мыслить и нечто «свободный стиль» задания угла зрения, когда идеальному и реальному дано формировать и причудливые продукты совместного синтеза, образуемые едва ли не как угодно. А в результате видению мира и дано заявить себя как нечто источник неких ограничений, характерно налагаемых на условно изначальную картину «обретения или утраты». Так для одного взгляда все сущее и дано определять как предрасположенное к принятию порядка, всегда предполагающего стадию «становления», для другого взгляда - миру дано предполагать подразделение на формы, обнаруживающие сродство или отсутствие сродства порядку реализации, как, возможно, третьему взгляду дано настаивать на привнесении и форм «третьего», иллюзорно дополняющего реальное и идеальное. Тогда как таковой неопределенности базисной онтологической интерпретации и дано породить представление о нечто предваряющей всякое исследование порядка отношений «акта становления» процедуре выделения более фундаментальной специфики действительности разделения содержания мира на наполняющие его виды как «подверженного» становлению, так и не знающего такой возможности. А далее как таковой только что предложенной оценке и дано найти применение теперь и как «исходному пункту» предлагаемого ниже истолкования характера отношения причинности.

Однако правомерно ли в подобном случае тогда и задание нечто ограничения, прямо предполагающего возможность его введения в отношении ряда факторов, определяющих природу причинности, из чего и дано следовать порядку принятия во внимание тогда и не более чем условия «сродства» порядку реализации? Или - возможно ли при постановке проблемы «природы причинности» исходить и из принятия во внимание иных условий и установок, накладывающих специфические ограничения и на как таковой «контур» условия причинности? Насколько нам дано судить, ответом не только на поставленный нами вопрос, но и на целый ряд подобных вопросов дано послужить возможности пояснения существа еще и неких двух следующих проблем. В первую очередь, следует обратить внимание на нечто предмет того комплекса присущих миру условий обустройства, чему дано налагать свои ограничения и не на собственно порядок вовлечения условия причинной зависимости в обустройство мира, но - ограничивать лишь комплекс обстоятельств, чему дано определять условия того же всякого случая становления причинной зависимости. Тогда и как таковую возможность отождествления нечто как «имеющего место в силу определенной причины» и следует расценивать как возможность выделения некоего комплекса содержания на положении непременно принадлежащего данному казусу порождения нового. Если перейти к представлению примера, то, положим, правомерно ли допущение, что и полагает формат тары равно и нечто существенным по отношению вкуса напитка? Или - возможно ли признание и нечто происходящего за стеной равно и каким-либо образом связанным и определяющим происходящее и по эту сторону? Правомерно ли признание и той же стабильности русла как одного из условий существования реки, и если да, то не дано ли такой стабильности продолжать и нечто геологическую структуру местности? А если условие геологической структуры и существенно для образования русла, то не отражается ли на всем этом и сама по себе структура ядра и мантий небесного тела по имени Земля? Тогда обобщение целого ряда вопросов, так или иначе, но аналогичных всем тем, что и представлены нами в качестве примера и позволит нечто обобщенную постановку проблемы: а чем именно и дано оказаться как таковому контуру ситуации в смысле тех же эффективно значимых «условий становления» ситуации? Возможно ли, пусть и в недостаточно четкой форме, указание и нечто предела, что обретал бы и качество конечной границы «пространства» той или иной ситуации? Более того, если в отношении подобной постановки вопроса не исключать вероятности и ее развития, то в таком развитии неизбежно обретение и такой значимой онтологической специфики, как собственно отношение прослеживания. Или, опять же, если иллюстрировать эту характеристику и неким надлежащим примером, то - что именно и дано означать съеданию нами пирожка, испеченного булочником, из муки, смолотой на мельнице, из зерна, выращенного на поле, из семян, сохраненных на гумне, оставшихся от урожая позапрошлого года, выращенного из семян …? Дано ли такой связи прослеживания обнаружить и хоть сколько-нибудь существенный смысл, если ему дано простираться и на условия, явно теряющиеся во множестве тех же сосуществующих с ними условий? Или, если предполагать здесь и нечто обратную последовательность постановки вопроса, то - чему именно и дано обретать качество нечто позиции «исчерпания влияния» той же существенно сказывающейся предшествующей изменчивости на данную? Помимо того, здесь равно неприемлемо исключение и того обстоятельства, что специфика некоей нестационарности, отличающей как собственно контур ситуации, так и формат отношения прослеживания не будут означать и собственно ревизии принципа причинности, но скажутся лишь на корректности выделения определяющего не более чем данный переход (акт преобразования) комплекса причинных связей. Итак, еще далеко до построения общей теории нормативного условия или отношения «причинная зависимость» нам равно следует предложить и некие оценки возможных ограничений, собственно и определяющих данное условие или отношение. А именно, здесь неизбежно предложение и таких возможных ограничений данного отношения, как ограничение (1), определяемое положением причинности в мире, ограничение (2), определяемое условием «ситуативных границ» акта, в пределах чего и устанавливается данное отношение, и - ограничение (3), задающее и характеристику предельной длительности той же последовательности прослеживания.

Но помимо уже обозначенных аспектов, важно не обойти стороной и следующее любопытное условие. Как некую методологию, собственно и определяющую наш порядок ведения анализа мы намерены понимать и нечто практику построения непременно лишь четких схем. Или, другими словами, ту же специфику используемых нами схем непременно и дано образовать нечто фиксированному соотношению значимости предопределяющих их факторов. Здесь как средство пояснения подобного выбора возможно избрание и следующей иллюстрации. Положим, что расследованию в свете выделения условия причинности и подлежит ситуация «капли, переполнившей чашу». Или, иначе, - вследствие совершения нами действия добавления в чашу очередной капли нам и дано заметить на стенке чаши тонкую струйку жидкости. Тем не менее, и как таковая очевидная неоднозначность обстоятельств подобного опыта и не позволит нам вынесение характерно строгого суждения, что здесь и имел место случай превышения объемом жидкости некоего предела. Как таковой безусловности подобной оценки и дано воспрепятствовать здесь же и влиянию фактора порождаемых добавлением каждой капли колебаний поверхности жидкости. Возможно, что если нам и удалось бы растянуть время само собой акта добавления капли, то и капля, инициировавшая этот процесс, уже не смогла породить и как такового «кризиса переполнения». Тогда и подобного рода комплексы обстоятельств, так или иначе, но - не исключающие и как такового вероятностного характера влияния значимых в них факторов, мы просто откажемся рассматривать в силу ограниченности собственно искомого нами решения.

Огл. Причинность как не более чем частное начало построения мира

Теперь мы предпримем попытку обоснования представления, собственно и обращающего причинность не более чем частным началом построения мира, отчего ей и не дано утверждаться как отношению, позволяющему прослеживание равно и в любой из образующих миропорядок сфер. Тогда в силу того, что, согласно нашей оценке, причинность и есть нечто обращенное на все, что подлежит становлению и исчезновению, нашей задачей и дано явиться доказательству принципа, собственно и утверждающего возможность привнесения в мир содержания, чему никак не дано представлять собой и какое-либо «последствие проявления» отношения причинности. А если это и так, то и предложению такого доказательства дано предполагать и особый порядок представления, - а именно, отказ от использования в нем и какого-либо определения или толкования предмета причинности, поскольку сама его конечная задача - и есть построение подобного определения. Тогда нам и следует обратиться к попытке обретения представления здесь же и о нечто характерном многообразии, чему, тем не менее, дано принадлежать и нечто «общей природе», - а именно, разнообразном в силу само собой «происхождения» и равно и тому, чьи элементы никоим образом «не долженствуют» друг к другу. И одновременно и как таковую выработку данного представления нам следует строить на фундаменте и как бы «чистой интуиции». Тогда и следует начать тем, что вообразить действительность и такого основания, что позволяет обретение неких форм существования, что уже само собой способно наделять эти формы равно и спецификой конфигурации при одновременной унификации в смысле наличия у всех таких форм равно и характеристики «общей принадлежности». Причем равно и как таковые «фигуры» или конфигурации таких форм также и таковы, что им не дано знать и какой-либо интеграции на основе задания связей долженствования. Исходя из этого, наша задача и обратится задачей образования представления о действительности такого нечто, что непременно и отождествляет вложенность в его собственное существование иного существования уже не более чем в значении лишь нечто привносимой составляющей, как равно подобным образом ему дано отождествлять и любое условие упорядочения. В таком случае, тогда и как таковой присущей нам интуиции и дано помочь нам в части предложения необходимого примера любым образом лишь привносимого в некий объект некого обретаемого им порядка структурирования. Положим, таков и есть случай задания той же абсолютно идентичной с двух концов ровной палке здесь же и статуса одного из данных концов как «начала» данного предмета, а другого - то и как нечто «конца». Тем не менее - и той же явно проглядывающей карикатурности подобного примера не под силу отмена и его существенного смысла - равным же образом и натуральный ряд чисел вряд ли позволит отождествление и как ряд чисел, заданный в двоичной, пятиричной или десятичной разрядности. Подобным же образом и соответствие тех же «фонемы и лексемы» - равно и очевидная условность, стоит лишь транскрибировать фамилию «Брежнев» буквами греческого алфавита. Тем не менее, доказательность таких простых примеров не отменяет необходимости в представлении и более сложного примера - отождествления объекту такого признака или объема признаков, что привнесет в него тогда и то упорядочение, рациональное для некоей внешней системы, чьи различные формы, по условиям такой системы, не долженствуют друг по отношению друга. Или - если и рассматривать объект как характерно объект, никак не обращая его и нечто сочетанием, и, одновременно, понимать его и принципиально нейтральным по отношению к упорядочению, достижимому на некоем другом объекте, также следующему из некоей общей природы, то этому упорядочению и дано обрести специфику нечто условия локализации на объекте. А далее действительности такого рода специфики локализации лишь непременно «на объекте» любым образом и дано устранить, даже, несмотря на принцип единства природы, и всякую возможность долженствования внутри своей страты. А это и будет означать реальность положения, когда выбору делителя не дано нести какого-либо существенного смысла и для собственно делимого.

Тогда принцип «локализации на объекте» это и есть нечто порядок, по условиям чего и дано бытовать тем же членам натурального ряда чисел, для которых характеристики взаимного долженствования - при наличии неких привходящих, - хотя и возможны, но равно и никак не обязательны. Тогда этому дано найти продолжение и в той специфике физического мира, что и выделению частей, положим, при коллапсе какого-либо объекта, в случае того же элементарного разбивания стекла, и дано протекать по условиям физической организации - по местам формирования больших напряжений, но - не исходя из нечто сугубо «счетного» упорядочения. В таком случае и нечто присущая миру специфика выстраивания порядка «параллельности», а не ограничения структурирования на основе некоей природы со стороны вынуждаемых самой данной природой взаимосвязей и говорит о том, что порядок установления отношений такой параллельности не следует какому-либо долженствованию внутри своей страты. На наш взгляд, само признание правомерности подобной оценки и следует оценивать как признание действительности равно и нечто лишь унифицирующего, но не приводящего к наложению долженствования упорядочения. Если позволить себе такое осторожное определение, то математическое структурирование в его способности локализоваться на объектах, пусть хотя бы и в некоей части случаев, уже позволит понимание и как упорядочение, никак не связанное долженствованием внутри своей страты. Та страта, что и обращается пространством бытования объектов, пусть и не более чем страта порядка реализации «случая», прямо и позволит признание ее действительности, что нам и требовалось – предложить некое обоснование разделения мира на две части по признаку «отношения к причинности».

Но, вполне возможно, что и как таковая сложность приведенного обоснования - она же и характерное препятствие для восприятия развиваемой в нем аргументации. Тогда вполне закономерный выход из положения - равно и пояснение таких абстрактных построений теперь и посредством представления иллюстрации. Здесь при подборе возможной иллюстрации и подобает вернуться к картине физического события ветвления - образованию осколков стекла от удара, пролива жидкости через разбрызгиватель и распределения тока по нескольким параллельным направлениям. В любом из названных случаев причиной распада целого на возможные фрагменты и дано послужить той же любым образом физической, но никак не идеальной специфике. Но если бы это и могло происходить как-то не так, то и физическим схемам подобного рода явлений все же доводилось бы исходить и из условно идеальной «нарезки», прежде чем задавать и некую физическую специфику, но - на деле им фактически и не дано строиться подобным образом. Всякая фрагментация в такого рода схеме - это непременно и следствие баланса сил относительно неких «условий места», но - никак не производные какого-либо идеального порядка. Подобному положению и дано иметь место везде, но уже за исключением тех особых случаев, когда и само собой картине трансформации нарочито будет придана и как таковая специфика идеального процесса; но здесь равно важно понимать, что идеальному процессу дано предполагать идеальность и определяющих его обстоятельств и компонентов.

В таком случае, какому же «формату структурной агрегации» и дано соответствовать нечто области, где дано обрести реальность и тому же условию причинной зависимости? Как таковую подобную область и дано образовать тому подразделу структурной организации мира, что уже объемлет собой лишь те элементы или фрагменты, чему и присуща специфика как таковых не организованных на условиях принципиальной параллельности. Если с позиций структурного упорядочения некоему комплексу условности и дано предполагать отождествление как «не допускающий (принципиального) параллелизма», то подобный комплекс явным образом образует и некие локализуемые на нем отношения долженствования. А отсюда и любому анализу частных порядков реализации отношения причинности и следует исходить из принципа, предполагающего отождествление всякого кандидата в нечто выстраивающий причинные последовательности комплекс условности именно как в чем-либо не сводимый к параллельной форме организации.

Огл. «Критические моменты» в жизни причинно порожденных явлений

Единственным основанием настоящего анализа равно правомерно признание и некоей присущей нам интуиции. В таком случае, чтобы найти возможность хоть сколько-нибудь надежного «закрепления» защищаемой нами позиции, мы и позволим себе формулировку идеи тогда и нечто состояния (нейтрального) соседства с участниками события или подобного соседства «с соседями» участников события. Если рассматривать огромный корпус философского опыта, то здесь, вполне возможно, за исключением лишь Н. Гартмана, неизвестны осмысленные теории, собственно и обращенные к анализу проблематики «вовлечения в развитие события». Известные нам философские концепции, пусть даже какие-либо из них и формулируют нечто схемы «вовлечения содержания мира в развитие событий», пока никак не обнаруживают использования и тех же методик разделения безграничного океана действительности на принадлежащее «зоне» события и принадлежащее лишь ее окружению. Пока в философском опыте зона события все так же и продолжает занимать место предмета произвольного выбора, допуская включение в ее ореол как того же значимого содержания, так, по существу, и нейтрального в смысле «существа происходящего». Молодой человек способен назначить встречу девушке на улице, в сквере, на бульваре, на площади, и здесь выбор места практически не изменяет смысл события свидания. Аналогичным образом занятия позволят перенесение из одной аудитории в другую, фермер - допускать использование системы севооборота именно таким образом, что для него вряд ли существенно, какие именно поля оставлены под парами, а какие засеяны. Однако характер ситуации явно меняется в случае, если молодой человек позволит себе перенос места свидания из цветущего сквера в тот же характерно неприглядный закоулок. Точно так же и фермерское хозяйство способно располагать полями, различными по составу почвы. И, аналогично, к достижению точки кипения способен приводить как сильный, так и слабый нагрев. И если кулинарная практика предусматривает для данного продукта теперь и конкретный режим тепловой обработки, то и выбору режима нагревания дано обнаружить и некий существенный смысл. На наш взгляд достаточно и столь скромного списка иллюстраций для формулировки в общей форме проблемы особого отличающего событие фактора чувствительности, а, по существу, проблемы «восприятия» вовлеченными в событие сторонами условий, так или иначе, но определяющих присущую таким сторонам способность обращения теми или иными «игроками», действующими на поле развития событий. Тогда средствами воплощения подобной «чувствительности» и правомерно признание следующих двух вещей: той же восприемлющей способности того, над чем совершается событие (как, в том числе, и над тем, что допускает утрату в результате события, так и над тем, что образуется в силу совершения события), и - равно и характеристики реактивности собственно развертывающей событие конкреции. Здесь вновь возможно приведение как вполне доступных иллюстраций, так и обращение к обобщающим заключениям. А как таковому обобщению и следует исходить из наличия неких специфических особенностей природы сущностей, придающих таким сущностям тогда и специфику в известном отношении пороговых устройств. Именно на этом, положим, и строится та же аэродинамика, представляющая собой способ придания порядку развертывания ситуации тогда уже и той формы протекания, когда динамика процесса и обращается фактором существенного возрастания характеристики упругости газовой среды. Или - если на скорости пешехода аэродинамические эффекты практически незаметны, то современный скоростной автомобиль фактически немыслим без такого понижающего аэродинамический эффект приспособления, как антикрыло. Тогда и как таковой реальности подобной картины, когда перечню условий, значимых для развития события и дано принять вид «стремящегося к бесконечности», и дано породить такое последствие, как равно обращение лучшим вариантом ведения анализа и нечто определения условий нейтрального фона события.

Здесь и «естественный порядок» развития подобной аргументации, строящейся на признании правомерности предложенной нами схемы, и есть признание «нейтральной» формы изменчивости, что, с одной стороны, отличает элемент, соседний с полем события, и, с другой, не обуславливает отвлечения активности данного взаимодействия на ее употребление или компенсацию. Тогда лишь стоит развитию события обрести порядок течения, когда некие предоставляемые соседствующими элементами ресурсы уже в состоянии обрести качество и тех же субъектов употребления или компенсации, то и самим таким соседям дано обрести статус «вовлекаемых» в эту последовательность хода событий. Исходя из этого и как таковому пониманию предмета в известном отношении «активных фигурантов» события и следует выделять тех «фигурантов», чему возможен подбор параллели и в представлениях экономического моделирования, - собственно нечто чувствительных к «предложению», что и позволит понимание события в целом еще и как определяемого условием доступа к находящимся поблизости ресурсам. А тогда и нечто контур «комплекса условности», собственно и обеспечивающего построение причинной зависимости непременно и следует видеть образуемым нечто «объемами востребования», возникающего как у порождающего, так и у порождаемого событием изменения содержания, что и следует видеть нечто практикой «отбора ресурса» со стороны изменения в той же доступной изменению среде окружения. В таком случае и тот же детальный анализ такого существенного начала собственно возможности причинной зависимости, как объем «отбора ресурса» в доступной изменению среде окружения и будет предпринят в следующем разделе настоящего исследования, посвященном рассмотрению предмета связи прослеживания.

Огл. Две формы связи прослеживания: консолидация и ветвление

Теперь не помешает отождествить посредством имени связь прослеживания и нечто присущую некоей условности специфику ее расширяемости в части уже нечто проявляемой данной формой способности заполнения объема как пространственной, так и темпоральной и вещественно-структурной природы. Далее, здесь, тем не менее, уместно и пояснение предмета как таковой характеристики «заполнение объема» вещественно-структурной природы; этому выражению и дано означать здесь нечто раскрытие природы вещественности «вглубь», а именно - или выход к более подробной детализации или - к большей насыщенности порядка организации. Если этого достаточно для пояснения характера задачи, то и следует приступить к анализу; а тогда наилучший объект для оценки «связи прослеживания» - это и есть конфигурация распределительной электросети. Или - другой столь же удачной иллюстрацией правомерно признание и нечто метода согласования сигналов электрических цепей через оптический переход, где, в том числе, возможны схемы и с двусторонним порядком согласования. Итак, дано иметь место и такой реализуемой посредством материального субстрата форме поддержания динамической упорядоченности, для которой самим ее источникам дестабилизации уже дано находиться и где-либо вне контура «циркуляции» носителя процесса. Например, в некоем моделировании достаточно ограничиться тем, что редуцировать источник тока в виде выходной (вторичной) обмотки питающего трансформатора, выделив его в значении самостоятельной сущности, и определять изменение характеристик цепи в целом лишь относительно изменения Э.Д.С. такого «источника». Тогда и возникает нечто «замкнутый» или консолидированный мир электрической цепи, питающейся от источника, где и присутствует нечто изолированное начало «специфика источника», что и есть - что источник формирования, что, равно, и нечто начало, задающее характер процесса наведения тока в цепи. Но процесс распространения тока в цепи может быть понят не просто как самодостаточный, но и как определяемый процессом распространения магнитного поля в обмотках трансформатора, что уже позволяет построение и нечто «гибридной» схемы возмущения, где нарушения в одном процессе влекут за собой и нарушения в другом. Более того, поскольку магнитное поле в сердечнике трансформатора образуется в ответ на протекание тока во входной обмотке, то схема сопряженных возмущений будет распространяться и на третий процесс, то есть - на ток входной цепи. Для нашего не более чем структурирующего рассуждения следует отказаться от тщательной фиксации всех физически особых ситуаций общей «среды сопряжения», но принять к сведению ту присущую реальной энергетике специфику уже не детализировать какую-либо предметную схему, но - использовать взамен и нечто метасхему «передачи мощности».

Как таковое использование в энергетике относящихся к «метауровню» схем, если и определять как нечто исходное ту же характеристику «масштаба схемы», непременно и ориентированной на физическую специфику процессов, вполне достаточно и для собственно контроля как таковой характеристики «стабильности уровня отдачи мощности», хотя недостаточно для контроля уже самих физических средств «доставки» мощности. (Естественно, что нашему рассуждению явно сложно оценивать проблематику разнообразных технически важных деталей, например, реактивной мощности и т.п.) Тогда в развитие очерченного здесь понимания мы и позволим себе ограничиться выделением тех двух специфик, что собственно и определяют собой качество «консолидации» координировано протекающих процессов. Одной из них и правомерно признание специфики, когда процесс посредством порождения или посредством испытываемого им влияния и допускает событийное ответвление некоего следующего процесса; собственно такая специфика и есть начало нечто возможности сквозной проницаемости координировано протекающих процессов, что позволяет назначение подобным процессам и тех же совместных «меняющихся условий» течения. Другой важной спецификой дано предстать и нечто специфике, предполагающей и нечто же порядок образования «метафункции», когда дано иметь место формированию и нечто «транспортной автономии», в условиях чего вне зависимости от загрузки каждого «транспорта» сама подобная совокупность в целом и есть нечто субъект, воспринимающий воздействие любого подобного возмущения. Фактически, во втором случае и дано иметь место специфике «целостности протекания» (конкретно – «целостности отдачи мощности»), что уже обращается и само собой «субъектом приложения» возмущения. На наш взгляд, как таковой возможности выделения представленных здесь форм и дано предполагать признание подобного рода модели достаточной и в отношении, что на ее основе возможно предложение и неких существенных оценок.

Собственно обозначенному здесь порядку и дано обеспечить фиксацию и нечто возможности, неотъемлемо присущей всякой «консолидированной действительности», чему дано обращать такую действительность и нечто «единым комплексом», что и предполагает образование в силу отождествления с неким множеством содержания еще и той общей проницаемости, что отличает именно подобный комплекс содержания в целом. Вполне вероятно, что прямой пример подобной «консолидированной» действительности и есть тот образующийся в массе земной породы «водоносный слой»: его возникновение и обуславливает некая структура залегания грунтов, где ниже проницаемых пластов дано залегать и водоотталкивающим слоям. Аналогичный формат консолидированной действительности - это и специфика единства социума, например, определяемого тем же единством носителей языка: характерный пример подобного рода единства - общности носителей «локально международных» языков, подобных русскому, французскому или испанскому. Кроме того, и нечто средством ограничения подобной экспансии и дано предстать или же и нечто «естественным границам» такой консолидированной действительности, или - и неким сторонним барьерам, в частности, тогда и средствам изолирующей локализации проводящих частей. Напротив, началом построения теперь уже и характерно иной схемы дано послужить и той же возможности придания либо некоей разнородной комбинации как таковой прямой функциональности, либо - и нечто метафункциональности, наподобие «веса брутто». Тогда каким бы вспомогательным включения и не дано было определять «вес брутто», все одно, ему дано быть и не более чем началом выделения и нечто результирующей функции, как нечто характеристики потребности в как таковой грузоподъемности. Таким образом, наша теоретическая редукция уже позволяет задание и двух следующих преодолевающих реальность ветвления форм консолидации: ими и дано предстать таким формам, как пространство проницаемости и вторичное единство функциональности. Отсюда и как таковая причинность посредством собственно и определяющей ее характеристики «связи прослеживания» и позволит отождествление или как «прослеживаемая на» пространстве проницаемости, или - тогда и как синтезируемая на «общем поле» преодолевающей реальное расслоение функциональной консолидации. В таком случае и как таковая конфигурация теперь и само собой нечто «возможности причинности» и предопределит выделение равно и нечто субъекта прослеживания. В первом случае подобного рода субъектом и правомерно признание нечто возмущения, обращающегося субъектом «передачи» или «разделения», а во втором - то и такого начала, как нечто «общий комплекс» формирующей функциональную общность комбинации.

Как таковому пониманию природы причинности, характерно следующему из правомерности предложенного здесь разделения и дано позволить, в случае реальности первой из определенных выше форм, исследование ситуации возникновения «новых подключений» или, в случае реальности второй, то и - «новых реализаций» функционального единства уже как набора обособленных порядков связи прослеживания. Причем перспектива подобного подхода - это и любым образом перспектива универсального подхода, достаточного для рассмотрения перипетий и той же представленной выше «истории пирожка», равно - и для анализа баланса, объединяющего расход топлива электростанцией и отдачу генерируемой мощности. Более того, подобного рода сложная зависимость наподобие модели работы электростанции и позволит признание равно и как подлежащая действию тогда и особого фактора ситуативной реновации. А тогда и как таковая обратимость одной условности или субстрата в иные условность или субстрат и предопределит специфику теперь и как таковой связи прослеживания равно и как нечто принципиально релятивной специфики по отношению конкретной структуры среды проницаемости.

Огл. Условная грубо достаточная схема «не параллельного» присутствия

Теперь не помешает повторить полученные выше выводы в данном случае посредством придания им вида и следующей «формулы»: некая ситуация, отделенная от другой ситуации порогом чувствительности и не вовлеченная в пространство проницаемости или вторичное единство функциональности второй ситуации и предполагает квалификацию как нечто параллельная ситуация. Напротив, тогда уже специфике существенного фактора или «составляющей» природы причинности дано обнаружить и нечто альтернативный непараллельный тип отношения между различными ситуациями, чья конфигурация допускает наличие в одном ситуативном контуре по отношению к другому и нечто одного из выделенных выше условий входа. В роли такого рода «условий входа» и дано выступать или той же «чувствительности» средств задания конфигурации условий ситуации к нечто же сочетанию обстоятельств «вокруг» таких средств, или - и координации некоей ситуации с другими ситуациями или ее принадлежности пулу носителей общей функциональности. Тогда если и предпринять попытку обобщения данной специфики, то «непараллельной формой» координации и правомерно признание формы, тем или иным образом разомкнутой в смысле наличия в присущем ей преимущественно «изолирующем» контуре и нечто «проницаемого участка». А отсюда очевидное продолжение такого анализа и дано составить определению способа размыкания, выделения проницаемого участка контура, характеристик проницаемости, односторонней или двусторонней, дискретности или континуальности процесса прохождения некоего содержания через такой участок, хотя с позиций обобщающего истолкования подобные отличия и фактически несущественны. Существенное же значение для обобщающего представления и дано сохранить специфике само собой способности ситуации к поддержанию открытости для передаваемого через проницаемый участок воздействия, что естественным образом предполагает наличие у такой ситуации и тех же непроницаемых частей ее контура. А именно, в смысле обобщающей модели существенным и правомерно признание наличия отличающей некое положение как таковой способности обращения и нечто комбинацией, адресно открытой к некоему влиянию, образующемуся вне как таковой данной комбинации. А тогда и нечто комплементарным сопряжением для подобного адресно открытого, и, при этом, условно «стабильного» состояния и правомерно признание равно и нечто адресно ориентированной активности. Или, другими словами, тому же растворителю вряд ли дано предполагать возможность хранения и в том же сосуде из материала, который он растворяет, а электрической изоляции не допускать выполнения и из проводящего ток вещества. И здесь с позиций «логики» подобного рода схемы уже как нечто «адрес» причиняемого и правомерно избрание нечто суммы характеристик проницаемого участка, а «адресной спецификой» и нечто причиняющего – и как таковой специфики потока эмиссии. Тогда в общем смысле «непараллельность межситуативного отношения» и позволит отождествление как нечто такого рода «порядок связи», для чего и некие позиции «акцептора» и «донора» и связаны между собой каналом эмиссии. Понимание подобного фундаментального принципа и позволит отказ от модели причинности и переход на использование иной модели – «потока эмиссии» с характерной ей схемой тела потока, его дистрибуции и концентрации, от момента генезиса такого «тела» и вплоть до его «расформирования» при обращении иным содержанием. Собственно «показательной» иллюстрацией этому и возможно признание процесса накопления электрической энергии в аккумуляторе посредством образования химических соединений.

Однако и специфической методологии выделения причинно-следственных зависимостей посредством констатации случая «эмиссии», порождаемой признанием данной схемы, дано обнаружить ограниченность в применении равно и в силу ограниченной жизнеспособности «тела эмиссии», и, помимо того, и практической независимости от нее и обстоятельств формирования такого «тела». На наш взгляд, удобным способом преодоления подобных ограничений и правомерен выбор способа построения нечто «пара- и мета-» схемных конструкций. Если нечто, понимаемое в некоем построении формой прямой репрезентации некоей же эмиссии, не позволяет перенос по некоторому переходу, - так, как таковой электрический ток уже не протекает от входа трансформатора на выход, то подобному положению и дано требовать назначения метаформы такого рода эмиссии. Даже, что вполне очевидно, что и введения вместо электрического тока тогда и показателя электрической мощности и - контроля ситуации транспортировки мощности теперь уже и по цепи транспортов редуцированного вида. В таком случае и как таковая специфика непараллельного межситуативного отношения и позволит его представление как обеспеченного наличием транспорта для нечто тем или иным образом (прямо, редуцированно и т.д.) представленной эмиссии. Отсюда критерием, собственно и позволяющим признание некоей ситуации как приемлющей причинный способ организации ее событий преобразования и следует понимать приданную ей возможность выделения транспорта либо для телесно, либо, безразлично, лишь структурно оформленной эмиссии. А в роли как таковых «средств» подобного транспорта и правомерно отождествление тех же среды (проводника), активности, связанности, свободы и т.п. Или - как таковой реальности предмета «транспорта» и дано означать реальность следующей картины: то же условие «пустого объема» - это и есть нечто условие, собственно и позволяющее воспроизводство «механического» движения в транспортном «канале». А тогда, теперь и на фоне очевидной действительности такого рода схемы, и тем же идеальным формам, сколько угодно способным к образованию взаимной комбинации, наподобие способности окружности быть вписанной в треугольник, и дано предполагать образование такой комбинации уже любым образом посредством прямого, а не «транспортного» вхождения. Им уже ни в коем отношении и не дано обнаружить подчинения правилам конфигурирования контура, выделения проницаемого участка, формирования транспорта и, следовательно, и в целом специфики предопределения правилами построения, собственно и определяющими порядок, чему в нашем понимании дано обнаружить и ту же специфику «носителя причинности». Но одновременно и всем тем формам, чему каким-то образом и дано располагать корнями в как таковом функционале физического взаимодействия, той же социальной среде, дано предполагать обустройство тогда и непременно по правилам эмиссионно-транспортного принципа. Отсюда и в значении нечто «связанного отношением непараллельности» и правомерно признание всего того, для чего и как таковое основание объединяющей его связи и есть нечто способность выделения транспорта для сообщаемой ему эмиссии, исходящей от причиняющей стороны. Тем не менее, причинное отношение реализуется не потому, что имеет место «отношение непараллельности» разных ситуаций, но потому, что в среде таких непараллельных ситуаций и дано состояться еще и нечто условиям формирования последовательности доведения эмиссии от источника до «потребителя». То есть принцип «непараллельного» комплекса обстоятельств – это и не более чем принцип возможности (необходимости), но - еще и не реальности (достаточности) как такового отношения причинной зависимости.

Огл. Положение «активности эмитента» как явного начала причинности

Та же специфика «непараллельности», собственно и отмечаемая у некой физической формы по отношению неких возможных условий, так или иначе, но как-то комплементарных данной форме в части как такового подобного условия непараллельности, все же не есть нечто и прямое препятствие ее фактически бесконечному пребыванию в подобном состоянии. Скажем так, всем объектам в свободном космосе так бесконечно и дано пребывать в таком космосе, пока их не затронет и некое внешнее воздействие; более того, «логика» подобного порядка - это и логика самой по себе физической инерции. А отсюда и само собой переход от фазы не более чем возможности выделения непараллельных комбинаций обстоятельств теперь уже к стадии их соотнесения посредством причинного отношения и следует понимать причиной нашего обращения к исследованию предмета, позволяющего квалификацию тогда и как нечто форма эмиссионной активности. И первое, что существенно в таком исследовании, - это и идея формулировки теперь и нечто определения, что явно исключало бы и любую возможность его обращения равно и очевидной тавтологией. Важно, что как таковой акт «эмиссии» - это и есть нечто событие, что и предполагает наличие в мире и неких непараллельных комплексов обстоятельств. И, далее, и как таковое качество подверженности эмиссии и есть нечто источник равно и порождения других, несколько иных форм непараллельной организации. Устранению, казалось бы, непреодолимой здесь тавтологии тогда и дано исходить от использования теперь уже и нечто метода «релятивного» представления предмета эмиссии. Другими словами, здесь и представляется разумным использование для обозначения функции эмиссии как формы (нечто же причинного) порождения - то и особой «непараллельности комплекса условий среды», обеспечивающей формирование эмиссии притом, что местом приложения эмиссии и правомерен выбор непараллельности условий среды поглощения (утилизации). Далее, как таковое построение данного ряда невозможно и вне того, чтобы не задавать миру равно и порядок разделения (фрагментации) во времени, - так и означающий разделение как на собственно ситуативный контур, так и на положение во времени уже предшествующее становлению данной ситуации. Естественно, что из условий подобной модели та же эмиссия и позволит отождествление тогда и как нечто то очевидное порождение того самого «предшествующего положения», что, получая возможность вторжения в тот же ситуативный контур, и находит возможность реализации той же потенциальной непараллельности присущих такому контуру начал возможного развития некоего процесса. В таком случае и как таковая как бы «тектоническая» область мира, чему и дано располагать спецификой ситуационализации и позволит соотнесение с ней само собой возможности эмиссии тогда и как нечто сингулярности, приходящей из предситуативного мира. А если это и так, то, в таком случае, чему именно и дано образовать теперь и как таковую картину наложения на самоё эмиссию и нечто же «связей ситуативно развивающегося мира»?

Собственно эмиссии в том виде, в каком она и предполагает фиксацию теперь и нечто спецификой инициируемой ею ситуации, и дано предстать как нечто структурная (= «сила тока»), но не ситуационализированная форма влияния, организованная в формате того же «пространства», но - не располагающая измерением во времени. В таком случае и собственно эмиссии уже как нечто «тождественному лишь самому себе» и дано найти себя никак не в виде нечто события преобразования, но - тогда и как нечто средству воплощения такой формы, как условие мощности. Здесь любым образом лишь подобного рода редукции и дано породить устранение из комплекса содержания эмиссии, по отношению любого из контуров построения ситуации, тогда и какой бы то ни было перспективы построения здесь же и «ситуации» тогда и как таковой эмиссии. Тогда как таковому подобному построению и дано означать равно и нечто отождествление само собой эмиссии уже и как нечто содержания, не определяемого во времени и транспортабельного для переноса на переносчике, предоставляемом ситуацией-акцептором. Одновременно подобному представлению не дано лишать ту же эмиссию и нечто качества «результат порождения», откуда собственно эмиссии дано ожидать признания тогда и как нечто массиву однородного содержания, собственно и налагаемого на всякую структурную интеграцию тогда и как структура более фундаментального порядка. Собственно подобную специфику и дано обнаружить равно и примеру электронов, что покидают вещество и просто перемещаются «в вакууме». Или, если формализовать и такую специфику, как «наличие» подобной эмиссии, то она и позволит отождествление непременно как нечто обретение структурной самодостаточности неким ранее структурно интегрированным содержанием. Мы, но лишь в правах возможной иллюстрации и позволим себе ту оценку, что практически ту же специфику и дано обнаружить равно и нечто импульсу движения. С функциональной же точки зрения в этой же связи не следует забывать и о реальности двух следующих существенных качеств эмиссии: первой, функции вызова ситуации, реализуемой в некоей присущей миру непараллельной источнику эмиссии форме координации, и, второй, образовании структуры тенденции. Тогда и в смысле как таковой структуры тенденции спецификой некоего отдельного источника эмиссии и правомерно признание той же степени захвата последней равно и нечто объема «ожидающей» ситуативной трансформации непараллельной структуры. Потому и качества иллюстрации того же условия образования тенденции и дано обнаружить такому характерно подобающему примеру, как нечто же картина момента растекания (неважно, вязкой среды или, положим, заряда). В конечном итоге здесь важно следующее - помимо того же самого «ожидающего» эмиссии состояния непараллельности дано иметь место и нечто иному важному условию воспроизводства отношения причинности - наличию источника, способного к инициации некоей эмиссии.

Как таковое признание правомерности предложенной здесь схемы и позволит выделение в отношении неких сред непараллельных ситуаций равно и таких особых комплексов обстоятельств, как нечто структуры источников активности. В таком случае и нечто первое, чему сразу следует уделить внимание, это равно же и обстоятельство, что подобному анализу все же не доводилось затрагивать предмета и нечто же особых компенсаторных механизмов активности, когда, например, гравитационному притяжению дано уравновешиваться центробежным ускорением. Напротив, своего рода «естественным» предметом такого анализа и довелось предстать исследованию той же проявляющейся «в свободной форме» активности, связанной с реализацией нечто именно однонаправленного процесса: поступление некоей эмиссии актуально реализует некую особенную ситуацию из собственно положения бытования некоей обеспечившей ее «непараллельности». Здесь как иллюстративное дополнение данного абстрактного положения, и - не только как не более чем дополнение, но и, возможно, и как представление примеров «свободного распространения» активности, - и следует вспомнить о случаях растекания жидкости или рассеяния газового облака. С одной стороны, источник подобной активности и дано составить тем же вынужденным состояниям (см. 1), с другой – как таковой возможности эмиссии дано определять и нечто условие, если и применить здесь условно «структурный» критерий, то и наличия свободного ресурса пространства. Подобное допущение явно справедливо для случая испускания электронов и свободного распространения газа, когда для случая жидкости, непременно служащей средством собирательной реализации связей притяжения, и потому не подчиняющейся подобному порядку, ее условная «активность» будет допускать отождествление с достижением некоего большего «объема» контактной среды (облеганием). В таком случае вне зависимости от реальной физики процесса распространения «активности», позволяющей как введение условий понижения напряженности, так, напротив, и ее усиление, условным «вектором активности» события преобразования и правомерно признание той же направленности на контактную дифференциацию. В силу правомерности подобного принципа равно и как таковую активность и следует определять как нечто явную возможность разветвления, и, если некое описание и потребует задание характеристики «постоянной активности», то подобному разветвлению непременно и дано подразумевать подкрепление новыми порциями активности. Всему же прочему, чему в смысле подобной модели и дано «сохранять постоянство в отсутствие подкрепления» тогда дано представлять собой и нечто статическую реализацию. Тогда, если некая форма активности и позволит представление как нечто однократный «впрыск», то средство ее достаточного представления - равно и нечто описание в формате деконсолидации (пусть – диссипации). Но если некоей форме активности и дано обнаружить сопряжение с поддержкой посредством нечто «подпитки», то здесь ее должным образом дано представить и нечто картине «постоянства поддержания» активности (уровень напряжения электрической сети или, что существенно, гравитация).

Далее, согласию с правомерностью представленной здесь схемы равно дано означать и необходимость ее сопровождения некими существенными дополнениями. В первую очередь, той специфике, чему и дано предполагать отождествление как нечто «активности» и дано обнаружить принадлежность не более чем этапу воспроизводства случая, когда и имеет место «свертывание» положения, собственно предваряющего некую ситуацию. Уже иного рода картину тогда дано представить и обстоятельствам того же «возобновляемого порядка» инициации активности, где как таковой активности дано соответствовать и некоему условно «усредненному» востребованию. А далее не помешает лишний раз напомнить, что как таковому выходу активности непременно дано предполагать осуществление и любым образом лишь на этапе предварения такой реализующей эту активность ситуации, при его утилизации тогда и в нечто заведомо существующем предполагающем непараллельность комплексе обстоятельств. А отсюда и как таковой утилизирующий такую активность комплекс обстоятельств и есть в смысле схемы причинности нечто «встречная привходящая» некоей развиваемой активности. Отсюда и как таковое отношение причинности - оно же и структура, образованная двумя компонентами - средством побуждения и местом употребления.

Огл. Окончательный вариант схемы отношения причинности

Порядок или структура, получившие определение на предыдущем этапе нашего анализа уже позволяют образование и того достаточного объема специфики, чтобы предоставить возможность достоверного осознания и как таковой природы отношения причинности; тем не менее, достаточность такой схемы вряд ли препятствие ее возможному расширению. На наш взгляд, лучшая возможность подобного расширения - это задание и нечто точного контура того преобразования, что предполагает ассоциацию с нечто вполне определенной «единичной» причиной. Тогда в первую очередь и следует уделить внимание обстоятельству, что влиянию отношения причинности дано отмечать и немалое число характерно разнящихся проявлений – от банального притяжения, промокания, плавания, прочности до более сложного вырастания, развития, стечения, последовательного синтеза, благоприятствования и многого другого. Как нам представляется, несмотря на объективность природы столь обширного многообразия форм воспроизводства отношения причинной зависимости, положению важнейших составляющих феноменологии формальной структуры любой из них и дано отличать лишь динамику распространения активности и конкретную конфигурацию схем стадий «эмиссии» и «события поглощения», собственно и оперирующих такой активностью. Более того, здесь правомерно обращение внимания и на такую возможность, как возможность переноса отношения причинности между различными ситуациями. Некоей отдельной причине дано допускать обращение и источником порождения следующей причины, примером чему и правомерно признание последовательности в виде увеличения потребления продуктов питания благодаря падению цен, вызванному хорошим урожаем, выращенному благодаря благоприятным погодным условиям. Тем не менее, мы все же отложим рассмотрение предмета подобного рода «расширенной схемы» причинной зависимости, пока ограничившись не более чем картиной простого и конечного случая воспроизводства отношения причинности, собственно и развивающегося лишь в пределах контура, задаваемого событием однократного испускания и полного поглощения некоей активности. Подобному порядку, даже, невзирая на кажущуюся простоту, все равно дано предполагать и некую характерную сложность.

Тогда как таковой анализ интересующего нас «простого» случая и следует начать с определения условий возможности для источника эмиссии активности представлять собой и нечто физически «единичное» событие, и доступной ему в смысле физического существа события возможности допускать такой порядок организации, как построение вторичной схемы. Характерной картиной подобного положения и правомерно признание того происшествия, происходящего с неким кораблем, что и представляет собой протечку в корпусе, происходящую одновременно в нескольких местах, расположенных на достаточном удалении. В таком случае как таковая возможность понимания всякого простого события, так или иначе, но и располагающим нечто «вторичной» схемой и предоставит то очевидное основание, на чем возможно и построение пока лишь ориентировочной схемы «однократного испускания» активности. Тогда уже как таковое качество «единичного» события и следует отождествить нечто физическому событию, чьи медиаторы некая данная схема и конституирует как позволяющие приложение нечто непременно нераспространенной характеристики. Положим, пример подобного рода порядковой зависимости и составляет собой такая иллюстрация: мы располагаем лишь одной электрической цепью, пропускающей по себе именно целостный объем заряда, определяемой как цепь всего лишь одним значением сопротивления и потому и порождающей испускание лишь одной порции тепла. Здесь уже как таковая единичность нечто условно линии обстоятельств и позволит представление той же порции выделившегося тепла как «однократно испущенной». Но если эта цепь уже каким-то образом способна «множить» и как таковое влияние «фактора сопротивления», то это и дополнит наши представления мыслью о влиянии и того условия сложности, что и укажет на реальность случая теперь и возможности многократного порождения активности. Но одновременно и той же квантовой физике и - не только ей, - и дано указать на то обстоятельство, что для физической действительности любой присущей ей монотонности дано носить лишь условный характер, то есть в известной мере и обнаруживать, одновременно, специфику и релятивности, и, здесь же - и конвенциональности. Тем не менее, здесь равно не помешает и то дополнение, что той же «однократно» порожденной активности ничто не мешает равно предполагать и множество мест ее утилизации. Если порыву ветра дано колыхать на флагштоках уже несколько флагов, то, тем не менее, ему дано сохранять и специфику лишь единственного порыва ветра. Но, теперь, если и пытаться судить с позиций условно «теории», то чему именно и дано позволить то же обращение множественного формата утилизации активности тогда и чем-то явно несущественным для подобного рода схемы?

В этом случае все же следует ограничиться и не более чем допущением, что структуре случая дано сохранять простоту и в обстоятельствах, когда имеет место и нечто множественная форма утилизации однократно порожденной активности. Отношение причинности, если и определять его как нечто «условие формата», и есть та форма обустройства, чему и дано означать возможность наложения на нечто «уже состоявшуюся» непараллельность равно и любой выводимой в свободное пространство комплементарной к ней формы активности. Тогда в части подобного рода порядка равно и любые формы монотонно обустроенной активности и обретут здесь значение нечто начала, позволяющего внесение тогда и той же конечной определенности. Напротив, если такой активности и дано принять форму группы или комплекса воздействий, то, не исключено, такому развитию событий и дано задать самой ее спецификой и не только условие неоднозначности выбора сторон эмиссии и «места исчерпания», но обнаружить способность и одной из эмиссий представлять собой и явную непараллельность для некоей другой. Как таковую подобную специфику и следует рассматривать как нечто прямой запрет на использование при рассмотрении как таковой природы отношения причинности и нечто активности, любым образом заданной и в значении не предполагающей монотонности. Или - в смысле специфики отношения причинности фактически не столь существенна специфика как таковой структуры расхода потока активности, сколько, напротив, существенна непременная «недробность» как таковой структуры потока.

На основании выработанного здесь понимания нечто предмета «контура» отношения причинности возможен переход и непосредственно к стадии формулировки определения как такового предмета отношения причинности. Теперь в силу следования уже заданным здесь ограничениям мы и позволим себе определение отношения причинности как нечто связи прослеживания, начинающейся от как такового момента эмиссии, далее - пролегающей сквозь череду событий нечто удерживаемого в состоянии монотонной организации потока активности. Тогда если и предложить здесь лишь предварительную версию искомого определения, то причинность и есть присущая действительности на основе «непараллельности» (или потенциальной причастности) обстоятельств возможность эмитированной активности так ассоциироваться или вызывать ремиссию, что в смысле таких ассоциированного содержания или повторной эмиссии поглощенная часть активности первичной эмиссии будет полной мерой таких новаций. Напротив, любой иной порядок построения, уже исключающий возможность достижения согласования на уровне монотонных форм, собственно и позволит отождествление тогда и как совместное действие ряда причин. Если, далее, источник порождения определенного события допускает разложение на нечто «букет» причин, то подобное вовсе не означает, что здесь будет существовать возможность выделения простой условно «суммарной» схемы действия подобных причин. Напротив, более вероятным вариантом схемы одновременно инициируемого несколькими причинами события и правомерно признание образование и нечто нечеткой комбинации условий побуждения. Отсюда и как таковую специфику «сочетательной формы» инициации события или специфику сложной причинности мы и позволим себе определить как предмет и само собой отдельной стадии настоящего анализа.

Огл. Сложная причина и ее открытость для редукции

Нередко предмет сочетания условий, определяемого под именем «сложной причинности» представляет собой лишь элементарную ошибку абстрагирования (в частности, предложенного нами «второго закона абстрагирования»), выраженную в пренебрежении требованием отделения условий «непараллельности» от аспекта эмиссии активности. Показательным в подобном отношении правомерно признание и отождествления на положении «причины» нечто специфического комплекса условий непараллельности, что на естественном языке носит имя «ловушка» на пути движущегося предмета или агента. В понимании предложенной нами модели, прямо разделяющей «активность» и «непараллельность», «ловушке» дано располагать лишь спецификой условия непараллельности, но - не как таковой активности, порождающей отношение причинности. Тем не менее, такой аспект не отменяет существования и как таковых сложных форм причинности, например таких, как объединение действия вращения винтов, сообщающих судну поступательное движение и волнения моря, сообщающего судну вертикальную составляющую скорости. Далее, в отношении еще одной принципиально особенной группы проблем, выделяемых в анализе процессов, совершаемых посредством информационного способа передачи активности, как нам представляется, само собой невозможно и нечто выделение оснований, что и позволили бы их отнесение к некоему самостоятельному формату. Так, если рассмотреть пример влияния получаемых данных на поступки обретающего осведомленность индивида, например, реакцию вкладчика на сообщения о неустойчивости банка или потенциальных отдыхающих на распространение эпидемии на курорте, то здесь имеет место и не более чем квазипередача активности. Или, тогда уже в определяемом нами смысле, если элиминировать информационный формат, то здесь и имеет место передача содержания, эквивалентная передачи содержания, транслируемого и физическим способом. Принятию во внимание подобной специфики и дано послужить существенным основанием для детального анализа предмета сложной причинности, для чего в роли необходимого примера мы позволим себе выбор того же случая хода корабля.

В таком случае некую одну часть форм сложной активности, тем или иным образом позволяющих уподобление показанному выше примеру корабля, равно правомерно отождествлять и как не исключающие такого порядка их слияния, что и предполагает образование некоей результирующей. Другой части форм сложной активности, теперь уже - как таковой сложности содержания объекта равно дано предполагать приведение подобной картины и всего лишь к порядку не более чем «параллельного вовлечения» объекта в некий ряд явлений, как нахождение на положении одновременно и поглотителя потока излучения и - равно и импульса механического движения. Положим, что и нечто наиболее наглядным образцом такой комбинации и правомерно признание примера того корабля, что одновременно следует заданным курсом, и - равно наполняет балластом цистерны. И здесь если грубость нашей оценки и позволяет пренебрежение влиянием процесса заполнения балласта на ход, то в результате в наше распоряжение и поступает схема двух изолированных случаев с двумя же собственными простыми причинами. Однако если нам важно перекрестное влияние, когда следует принять в расчет одновременно и изменение крейсерской скорости, и изменение времени заполнения цистерн, то нам придется пересмотреть в отношении подобных форм того же «прослеживания» процесса распространения активности и как таковое условие монотонности их эмиссии. Тем не менее, и в этом случае возможно распространение принципа «монотонности» и на выраженную посредством «переменного объема» тенденцию эмиссии активности, что и дано обеспечить подключению таких средств, как алгебраические функции или исчисление бесконечно малых. Здесь в смысле существенного нам понимания важно лишь то, что сложной форме причинности дано приводить не к разложению, создающему набор из «нескольких монотонностей», но, как бы то ни было, формировать тот же единый «поток эмиссии», определяемой в значении «монотонной». Хотя здесь возможны и те ограничения, как приведение тех же математических функций лишь к условной, но - никак не реальной форме как таковой «тенденции», например, к целому ряду ситуаций «сближения с асимптотой». Кроме того, важно и то, что если такие тенденции и дано конструировать некоей форме познания, уже не прибегающей к математическому аппарату, то ее заключения - это и есть не более чем приблизительная оценка. То есть, на наш взгляд, какие бы формы и не дано принимать мультиначальности некоего порождения, тем не менее, в отношении возможности построения причинной модели она уже непременно будет требовать и приведения к условию «монотонности», пусть подобное условие и предполагает реализацию в особой математической форме лишь «унифицировано описываемого» объема. Если же некое содержание мира таково, что условия некоей отдельной населенности позволяют происходить двум и более независимо следующим процессам, (как в случае работы лифта на многопалубном круизном лайнере), то здесь мы равно располагаем лишь простой причинностью, хотя и приводимой к одному контуру, но, все одно, приводимой через различные интерфейсы. Более иллюстративным в смысле суммирования отдельных тенденций и правомерно признание примера с витым шнуром электробритвы, чье произвольное изгибание никак не определяет величину тока в проводящей части, зависимую лишь от нагрузки, создаваемой электродвигателем.

Итак, сложной причинности и дано обращаться равно и нечто ее простой формой, но - построенной на началах «переменной величины» объема эмиссии, либо - представлять собой и нечто комбинацию независимых «простых» причин, чью простоту и определяет «свободная» форма среды, создающей возможность той же непересекающейся населенности. Если же в некоей среде нам и дано наблюдать картину частичного перекрывания причинности, то, скорее всего, ее равно следует определять и как не более чем некий возможный порядок той же простой причинности. Так, в той же энергетике и дано иметь место введению специфики «реактивной мощности» уже как нечто важного фактора для как таковой мощности, но и, при этом, и как нечто явно самостоятельного. В любом случае, сложная причинность - это никоим образом не нечто «вторая реальность», но - нечто явно предполагающее еще и возможность редукции к виду нечто комбинации простых причин.

Огл. Проблема незакономерного или «случайного» воздействия

В известной степени «мотивом» настоящего анализа в целом и правомерно признание задачи обретения представления еще и о таком предмете, как «онтология случайного». Какой бы «случайный» характер и не дано носить причине нечто происходящего в мире изменения, все одно ей дано сохранять и собственно специфику причины, но в ее отношении необходимо прояснение и как таковой особенной формы как таковой причины. Поскольку никакое происшествие, в том числе, и «случайное» невозможно без подвода активности, то собственно аспект подвода активности и обретает облик, если и оценивать с позиций «поля событийности вообще», явно незначимого фактора для формата «случайной» причины. Тем не менее, уже такой посылке для реализации отношения причинности, как «непараллельность», не дано представлять собой и нечто условие, безразличное к возможности задания такого именно «формата» события. Или - «случайное событие» и само собой таково, что никоим образом и не позволяет построения как нечто выплеск активности на «уже состоявшуюся» непараллельность. Этой непараллельности непременно и дано быть привносимой в некие обстоятельства, как прохожему, чтобы быть обрызганным машиной, и следует быть на том самом месте, и - лишь такая его «способность успеть» к некоему месту и позволяет ему испытать участь «быть обрызганным». Или - как таковая форма непараллельности, что и отличает случайное событие - это и есть нечто результирующая комбинация некоей цепочки состоявшихся событий, чье распространению по области действительности в целом иной раз дано захватывать и действительность как таковую (космос, Вселенную). Для такого рода стечения обстоятельств и существенно всё, что в состоянии быть условием необходимого «пересечения» – и желание водителя не снижать скорость, и наличие воды, и обстоятельств в жизни прохожего, вынудивших его именно сейчас быть в фиксируемом данной координатой месте. Подобные обстоятельства фактически таковы, что исключают определение в значении той же непараллельности как состоявшейся в силу стечения как такового конечного набора условий.

Тем не менее, еще до обращения к анализу такого любопытного предмета, чем и правомерно признание случайности, нам равно не избежать и углубления в предмет как таковой типологии непараллельности. Тогда в каком именно качестве и дано предстать той же «непараллельности» в ее наиболее примитивном представлении? Здесь тогда и правомерно выделение той составляющей, что прохожему, помимо всего прочего, принадлежащему и классу физических тел, дано представлять собой и нечто субъекта (потенциально возможного) обрызгивания. Если скоростной проезд лужи вызывает рассеивание массы содержащейся воды просто в окружающий воздух, то и лишенному возможности удержания конденсированной влаги воздуху в результате подобного происшествия так и не дано ожидать возможности обретения того же признака «быть обрызганным». То есть - и само собой тем обстоятельствам, чему и дано происходить в как таковом порядке «случайной» ситуации, дано предполагать и наполнение теми формами, что явно достаточны и для самого ее становления как нечто «характерной» ситуации. Тогда если последовать за Барри Смитом, скорее всего, и рекомендовавшим анализ такой ситуации под углом зрения предложенных им онтологических форматов «состояние» и «случай», то нам и следует соотнести ее возможную «непараллельность» со спецификой подобного рода начал. Здесь подобного рода непараллельности, если и оценивать ее с позиций «локализации во времени» и дано означать нечто доступность для маневренного объекта (далее его мы обозначим посредством приложения имени агент) совершения маневра, обеспечивающего его перемещение в данное положение. В таком случае в как таковом смысле специфики «маневренности» подобного агента равно будет иметь место и возможность задания и нечто условия окончательности случая формирования маневра. Если мы говорим, что маневр «окончательно» определен в рамках предшествующего ему маневра и определяющей этот предшествующий маневр непараллельности, то тогда мы и не говорим о случайном ходе развития, но - указываем на специфику его полной детерминированности. Если же нам не удается выделение для некоего предстоящего агенту маневра всех условий обеспечения той же проявляемой им активностью и всех составляющих непараллельности, то неизбежным элементом нашей оценки тогда и дано предстать тому же условию неопределенности. Казалось бы, и предпринятой нами попытке усложнения нашего представления о специфике «обстоятельств развития маневра» фактически и не дано принести каких-либо результатов, поскольку мы явно ограничены здесь аспектом «познаваемости/непознаваемости». Однако физическому миру равно дано предполагать еще и реальность того обстоятельства, что непременно предполагает и отказ от подобного пессимизма.

Тогда нам не помешает и напоминание о том, что некоей присущей миру реалией дано предстать и его наполнению нечто «не конечными» формами. Так, любое находимое в мире физическое образование - это и есть то «реальное», чему непременно дано предполагать и ту же возможность стандартизации лишь «до определенного предела». Отсюда спецификой всякой физической характеристики и правомерно признание той же девиантности, и, что из этого следует, то равно и способности к накоплению девиантности. То есть физические формы и позволят отождествление равно и как носители такого рода «ненадежности», относительно чего и невозможно точное утверждение, каким же образом и дано «сыграть» присущей им девиантности, что уже следует понимать как такого рода специфику физических структур, что отсутствует или практически не характерна идеальным структурам. Тогда если и предполагать случайность как нечто онтологическую «начальность», то ей и дано исходить из той же присущей физическому миру изначальной беспорядочности его специфической девиантности. Причем это никакое не «отсутствие стандарта», но - не более чем нечто «погрешность», в известном смысле собственно и «заложенная» в тот же физически реализуемый порядок стандартизации. И здесь, если и исходить из присущего нам представления, то и любой иной, отличающейся от данной концепции физической случайности, тогда и дано исходить из того же моделирующего, но - не как такового «онтологического» порядка выделения условия случайности.

Далее, поскольку как таковой наш анализ предмета «случайного» - это и любым образом философское рассмотрение подобной проблематики, то нам не стоит пренебрегать и обращением к предмету теперь и фактической омонимии в присущем естественному языку употреблении имени «случайное». Тогда нечто «первый» смысловой объем понятия «случайное» – это и представление о невозможности детерминистической реконструкции порядка течения некоторого случая. Однако помимо этого первого данному понятию дано обнаружить и некий второй присущий ему объем, – он прямо связан с тем специфическим пониманием той особенности мира, когда некоей локации действительности и дано представлять собой «полигон», на чем проявляется активность весьма и весьма значительного числа агентов. Последней «случайности» собственно и дано составлять собой то же понимание некоего случая уже как ситуации контакта данного агента с неким явно «не типически» взаимодействующим с ним иным агентом. Здесь, тем не менее, нам все же не стоит касаться аспектов субъективно насыщенного, в частности, в человеческих представлениях, восприятия подобных реалий, но - следует коснуться не более чем философской составляющей. Философией практически мало исследована проблема населенности данной части мира активностью различных агентов; фактически предмет подобной населенности философскому пониманию и дано сводить к изучению адаптации и совершенствования такого качества конкретного агента к некоей конкретной форме контакта. А тогда подобного рода условие «населенности» и следует определять как нечто проблему собственно и определяющего такого агента уже нечто приданного ему ресурса наличествующих в данной части мира форм связанной с ним непараллельности. Возможно, самому многообразию форм непараллельности и дано означать его, многообразия, консолидацию уже в некую «над-» непараллельность, но изучению подобного предмета следует посвятить особую теорию или схему той же «комбинации населенности». А тогда как таковой задачей такого анализа и правомерно признание нечто само по себе условия «несистемности» воздействия одних участников подобного «общежития» на других участников, что и позволяет выделение основания для более внятного анализа «внезапных», «неожиданных» и «привносимых издали» обстоятельств.

Огл. Философский смысл философской теории причинности

Представление о предмете «отношения причинности», каким ему до сих пор и дано бытовать в философии, вряд ли следует определять как проистекающее из философского опыта, философская вариация идеи «причинности» и есть не более чем предмет усвоения неких общесмысловых представлений. Однако широкое понимание, чьей средой становления и правомерно признание естественного языка, скорее отличает осознание причинности и как нечто атрибута интенционального поля, что и подразумевает отождествление такому понятию равно и нечто объема, адресующего его использование предмету мотива выбора при совершении поступка или принятии решения. Но язык в присущем ему беспрерывном синтезе смыслов не ограничивает себя таким пониманием, обращаясь к введению по отношению «причины» и омонимичной такому употреблению тогда и «причины» как нечто источника развития события, чему в нашем смысле и дано означать условие «непараллельности». Но и далее в его последующем прогрессе язык минует и данный рубеж смыслового синтеза, формируя понимание «причины» и в определенном нами смысле – уже как акта утилизации некими условиями некоей же имеющейся активности («причина в том, что ветер достиг силы урагана»). Но здесь философии и дано заслужить упрек в недостаточном внимании к структурно-лингвистическому аспекту понятия «причины», поскольку и она, практически уподобляясь в этом общесмысловому синтезу, не отторгает и в создаваемом ею представлении о предмете «причины» смешения картины «непараллельности», и, одновременно, и картины эмиссии активности. Отсюда и для философии усвоение несомненной синтетической специфики собственно условия причинности будет иметь значение и возможности вывода создаваемых ею схем на уровень большей определенности, особенно схем, реконструирующих как собственно физическую действительность, так и те виды действительности, для которых физическая представляет собой неотъемлемое начало (биологическая и социальная).

В подобном отношении и некоей вполне возможной коррекцией философской концепции «причинности» и правомерно признание такого рода идеи упорядочения онтологической картины, что явно могла бы снять существенную часть вероятных противоречий, создавая этим возможность и куда более точной адресации. Напротив, если философии и не дано воспринять идею задания характерной структуры связи причинного порождения, исходящей из разделения таких составляющих, как условия «непараллельности» и «эмиссия активности», то этим она заблокирует и ту же возможность отдельного анализа существующих условий «подготовки» события и как таковой его инициации. То, что мы и склонны ожидать от предложенных здесь решений - это и нечто фактическая локализация условия «причинности» уже в более узком контуре акта переноса активности. «Причиной» на наш взгляд и правомерно признание далеко не какого-либо одного условия, просто позволяющего воспроизводство события, но именно того условия, что и указывает на действие в таких обстоятельствах такого наличия, чью неотъемлемую специфику и образует то же непостоянство захватываемого им на протяжении некоторого периода времени объема пространства. Отсюда и предлагаемую нами квалификацию «причины» и дано отличать качеству тогда и характерного отсутствия в данной релятивно построенной схеме статично закрепленных связей, то есть того, чему условия окружения тогда и могли бы адресовать (или «обеспечивать») некое сдерживание. Отсюда причинность - это и есть не более чем «всплеск» населяющего мир океана нестабильности, нарушение недостаточно прочных связей равновесия систем, обладающих восходящей к компенсационной природе устойчивостью. Именно отсюда и следует протянуть ниточку к замене предметной (и, потому локальной) науки физика некоей всеобщей концепцией «суммы сред», для которых уже специфичны и те же характеристики «устойчивости» и «неустойчивости». При этом существенным аргументом в пользу предложенной нами модели и правомерно признание того обстоятельства, что для как такового анализа равновесных систем собственно «контур» ситуации равновесия и представляет собой картину хотя и блокированной, но условно допускаемой активности.

Однако и физический мир «не одинок» в том отношении, что очевидно комплементарной ему реальностью равно правомерно признание и мира идеальных формаций. Существование идеальной действительности и есть существование, не нуждающееся ни в каком выделении «темпорального субстрата». Но одновременно и человек, лишь действуя не более чем в роли оператора, заданного объемом приданных его возможностей, и обнаруживает нужду в понимании идеального уже непременно и посредством того же приложения темпоральных субстратов собственно в силу специфики построения, присущей самим выстраиваемым им схемам. И лишь в данном смысле тогда и возможна та констатация, что большее число «образуют» и некое число меньших численных величин, а некоему формализму математической модели и дано быть либо «доказанным», либо не доказанным. И здесь, относительно так называемых «формальных теорий» и приходится констатировать очевидный факт непременно и нечто же эпистемологического укоренения наличествующего в данных сферах опыта фиксации непременно несвойственного их области ведения того же порядка причинной зависимости. Радикальный смысл последнего тезиса тогда уже вряд ли позволит оценку как каким-то образом «предполагающий объяснение».

Для философии теория причинности – это первая ласточка в ее работе над созданием общей онтологии конечно устойчивого сочетания. В смысле подобной онтологии акту преобразования и дано обращаться равно и началом, и, одновременно, и продуктом ограниченного ресурса стабильности, в чем и собственно действительность будет позволять диверсификацию благодаря преобразованию, когда, в свою очередь, собственно преобразование будет позволять квалификацию и как следующее из как такового условия диверсификации воспроизводящей преобразование среды. Но рассуждение на подобный предмет, положим, что и на предмет выделения неустойчивости, либо актуальной, либо - лишь потенциальной, либо собственной, либо - воспроизводимой лишь в силу дестабилизации – это и есть аспекты той самой онтологии, появление которой нам весьма и весьма хотелось бы приветствовать. Во всяком случае, стоит надеяться, что, в конце концов, такая онтология и будет определена в контуре неких «конкретных очертаний».

Огл. Заключение

Как таковой основной задачей предыдущего раздела настоящей работы и было дано предстать задаче уточнения предметного содержания нормативного условия «причинность». Предмет «причины» доминирующая в настоящий момент практика понимания и склонна определять как нечто «избыточно универсальное» и потому и нестрогое понятие, не предполагающее должной тщательности собственно порядка использования. Потому мы и позволим себе выразить надежду, что введению предложенных нами ограничений и дано устранить подобный недостаток, закрыв для философской спекуляции простор в литературном смысле, но - создавая этим и все возможности для задания философским представлениям и той же адресной и аналитической точности. Конечно, мы не ожидаем, что наши рекомендации, так или иначе, будут услышаны, поскольку наши выводы не связаны с четким практическим приложением, а философия как практикует себя, так и, видимо, продолжит развитие в роли полигона свободного нормативного конструирования. Тем не менее, нас не покидает надежда, что наше рассуждение и обратится причиной размышлений и о предмете придания философскому исследованию большей основательности, и - о его переустройстве на фундаменте несколько большей достаточности.

05.2009 - 10.2019 г.

1. А. Шухов, Деизолирующее вмешательство - природа источников кинетического выброса, 2007
2. Б. Смит, На основании сущностей, случайностей и универсалий. В защиту констуитивной онтологии, 1997
3. А. Шухов, Редукция системной модели, 2009
4. А. Шухов, Математика как объект онтологического упорядочения, 2005
5 .А. Шухов, Метрологический факт и общая теория комплементарности, 2006