Та посылка, что устанавливает саму возможность предпринимаемого ниже анализа, - это результаты другого предпринятого нами исследования, где функция носителя кода была оценена, с одной стороны, с позиций статусного позиционирования, с другой - под углом зрения соотнесения с «простыми рецепторными» формами построения реакции (представлен в нашей работе «Код и паракод»). Выводы, полученные в предшествующей работе - прямое основание и для обращения к попытке выделения условного «усредненного» экземпляра некоей особой категории, охватывающей те формы «проекций», что прямо подразумевают перенос квалификаций, заданных в предыдущем анализе, теперь и на некие формы физической действительности. Далее посредством расширения связей данной категории, ее обращения картиной различного рода форм воспроизводства носителей кода, мы попытаемся прояснить существо такого предмета, как глубина влияния физических условий на процесс задания и восприятия кода.

Также как возможное «начало отсчета» в ведении настоящего анализа нам подобает определить рассмотрение специфических характеристик носителя кода на предмет пригодности различных физических сущностей и конструктов для предоставления «материала» или основы для формирования элемента кода

В таком случае в первую очередь нам и надлежит направить усилия на построение определения функции «носитель кода». Конечно, назначение данного определения - формирование понимания, запрос на совершение какого именно действия (воздействия) и образует собой неотъемлемую специфику носителя кода, в частности, специфику транспорта даже и такой особенной формы символической проекции, как сигнал приведения стороны приема в условно «исходное» состояние. Пример такого рода кода, за которым закреплена форма символической проекции «запрос исходного состояния» - конечно же, «код сброса». Понимая реальность подобного рода специфики, мы и последуем допущению, что какую бы форму символической проекции не доводилось бы доносить некоей кодовой посылке, все формы носителя кода любым образом предполагают следующее - наличие некоей формы физической действительности наделенной возможностью «существования самой по себе». А далее реакции стороны приема на поступление такого кода уже дано означать адресацию не к реалиям подобной формы, хотя, в определенном отношении, равно и к ним, но - к ее реконструктивной проекции (то есть - «символической» проекции). Здесь также подобает обратить внимание, что носителю кода довольно редко выпадает представать как находящемуся на положении характерно выделенного «единичного» носителя кода, но чаще он формирует комплекс с некими связанными с ним носителями кода. Тогда важную особенность носителя кода равно подобает составить и его защищенности от смешения с другими носителями, причем подобного рода защищенности от смешения следует обнаружить достаточность не только для тщательной, но и для «недостаточно разборчивой» практики идентификации.

Заданные здесь посылки определят тогда ту последовательность «хода анализа» предмета носителя кода, что надлежит открыть стадии выделения пусть и не более чем двух носителей особенной идентичности, принадлежащих некоей глубоко типизированной общности, что допускают отдельное обращение к каждому из них, возможное для них только лишь в силу их характерных особенностей. Далее такого рода физические объекты подобает определить как субъекты характерно неоднозначного отождествления - как сами по себе способные оставаться индифферентными к любому приданию им связи символической ассоциации, и одновременно в смысле установки, отличающей стороннего построителя представления - равно и порождающие в нем определенные ассоциации. Тогда если такого рода объект будет использован системой, исполняющей функцию транслятора кода, то поступить в эту систему ему выпадет как «заготовке» для такой манипуляции, а быть на выходе - обретшим качество носителя кода, заданное ему данной системой. Но вне его вовлечения в использование системой-транслятором этот объект будет нести лишь качества индифферентного элемента фона.

Отсюда и событие перехода некоего элемента, принадлежащего среде окружения некоей принимающей информацию системы, из состояния не несущего никакого обозначения в состояние выражающего ту или иную символическую ассоциацию и позволит его понимание событием придания такому элементу функции средства донесения реальности чего-либо, отсутствующего или не выделенного в окружении приемного устройства. Тогда, обращаясь такого рода «средством донесения» этот элемент и утратит способность смыслового слияния с многообразным наполнением среды окружения принимающей информацию системы, чьим элементам не дано знать какого-либо смыслового различения. Отсюда в отношении подобного обращающегося «средством донесения» элемента и окажется возможным то утверждение, что подобным образом он и переходит из некоего предыдущего состояния уподобления множеству иных проявлений, «укорененных» в некоей среде, теперь и в некое «особенное» состояние. Этот переход и обратит подобный элемент той особой условностью, что также дополнит и нечто ассоциируемая с ним «привносимая» значимость, но что не нарушит и принадлежности данного элемента среде, где общая масса элементов несет на себе признаки обезличивающей «общей принадлежности» единому объединяющему их условию «принадлежности данной среде». Если это так, то отсюда и стоящая перед нами задача - это задача установления всех возможных способов лишения элементов, принадлежащих среде принимающего информацию устройства нечто специфики их «взаимной похожести», характерной для них уже в силу принадлежности некоему «началу». Решение же такой задачи, скорее всего, и подобает составить выстраиванию классификации методов, позволяющих посредством использования физических возможностей устранение неразличимости многочисленных элементов, образующих собой среду, окружающую собой сторону приема информации.

Но прежде чем начать построение такой классификации, нам следует рассмотреть ряд положений, указывающих на возможность утраты читающим устройством самой отличающей его способности различения пересылаемых ему средств активации. Первым подобного рода условием прямо правомерно … признание шума. Наиболее показательная специфика шума - возможность маскировки любой активности, поступающей на вход читающего устройства, и, тем самым, подавления способности неких структур к предъявлению присущей им отдельности. Шум явно достаточен для порождения такого состояния слияния носителей кода с окружением, что способности чтения стороны приема уже недостаточны для выделения в подобном хаосе некоей отдельной составляющей. Второй способ блокирования различимости - нарушение несходства, когда признаку, важному для идентификации носителя кода дано принять облик едва ли не совпадающего с другим признаком; здесь в дело дано вступать функции тонкости различения как таковой стороны приема - доступно ли для нее выделение малозаметного отличия, что отличает одного и другого носителя кода.

Если развернутая здесь картина каким-то образом отражает реальность, то каковы возможные следствия подобного положения? Так, если принять во внимание уже рассмотренную выше специфику, то функция чтения кода и есть та особая функция, что, с одной стороны, ограничена пределом характерной читающему устройству способности разделения (шум), и, с другой, - равно и пределом способности различения (однородность). Отсюда чтение кода - не иначе как форма активности, в отношении чего способности различения уже дано обнаружить достаточность для выделения такого рода объема отдельных элементов, что наделит такую систему равно и характеристикой приданных ей инструментальных возможностей различения. То есть условие в известном отношении «заметности» для системы различения и определит общие контуры тех характеристик отдельного носителя кода, что тех, что относятся к его физической специфике, а также и тех, что выделяют его как особенного субъекта позиционирования в среде определяющей для него физический фон.

Кроме того, условию «заметности» также дано обратиться основанием и для задания ограничений, что имеют место при комбинировании элементов кода в модульные блоки сообщений первого уровня сложности, или, если несколько упростить, позволяют отождествление как нечто «слова». Более того, сама реальность подобного рода «слов» также предполагает постановку и ряда следующих вопросов. Например, в какой именно мере тот или иной отдельный носитель кода, что позволяет трансляцию равно, что пересылкой как отдельное содержимое, равно - пересылкой на условии комбинации с другими элементами, можно расценивать как источник задания некоего порядка, либо, напротив, - как источник внесения беспорядка? Далее, как именно можно характеризовать возможность обращения на отдельный носитель кода тех или иных связей ассоциации, и представляет ли собой пересылка комбинации носителей кода и нечто последовательно организованный процесс, предполагающий лишь единственное правило «задания отсчета»?

В дополнение подобает напомнить, что носитель кода формируется или выделяется вовсе не потому, что он нужен сам по себе, но потому, что ему подобает исполнять некую функцию, внешнюю по отношению его содержания. Такого рода началом осмысленного задания отдельного элемента кода и подобает понимать такую условность как символ. «Символ» если судить с общих позиций - это нечто счетное множество отдельных носителей кода, причем - допускающее отождествление даже всего лишь одним носителем кода, что можно видеть и на примере такого распространенного символа как точка. Далее, с позиций потребности в объеме кода, употребляемом на его задание, «символ» будет предполагать соответствие и нечто комплексу кода, чей объем равнозначен образованию комбинации в составе одного или большего числа отдельных носителей кода. С другой стороны, ассоциативной значимости символа дано предполагать образование не из какого-либо транслирующего этот символ объема элементов кода, но - не иначе, как из наличия у набора кода равно и нечто ассоциативной проекции, доступной для выделения системой синтеза интерпретации, действующей на стороне приема. Если какой-либо комплекс кода уже достаточен для инициации на стороне приема некоей ее телеологически особенной реакции, то потому ему и дано действовать как средству донесения символической проекции.

Тем не менее, в части возможности наложения на комплекс кода некоей символической проекции также существенно понимание и некоей значимой здесь специфики. Первое, на способность выделения символа, налагаемого на некий комплекс кода, дано оказать влияние и специфике характерной обособленности носителей кода. Едва ли не в той же самой мере важна здесь и специфика «порядка группировки» данного комплекса кода, предполагающая не только прямой, но и косвенный порядок ее образования, что имеет место, например, в случае анаграммы или палиндрома. В силу значимости такого рода специфики и подобает настаивать на правомерности принципа, согласно которому основу всякой идентификации комплекса кода как доносящего определенную символическую проекцию любым образом дано составить нечто представлению о наличии различных способов установления идентичности физических состояний. К примеру, в роли нечто позиции, отличающей некое состояние, равно не исключено избрание и не более чем положения «по другую сторону (условной) границы» предыдущей позиции, а равно и чередованию элементов кода дано допускать построение посредством выделения и нечто «промежуточной фазы». Равно комплексу кода дано допускать возможность построения посредством принятия им вида градиента, вспышек на более блеклом фоне и иных подобного рода форм.

Такому едва ли не бесконечному числу вариантов обустройства всякого рода физических «возможностей пересечения и наслоения» прямо дано воспрепятствовать заданию теперь и нечто обязательного стандарта физической природы носителя кода или кодового пакета, как и предназначенной для выражения определенного символизма конструкции «сложного комплекса» кода. А потому не исключена и принципиальная невозможность такого рода порядка унификации кода и кодо-символьного представления, что могла бы предполагаться из условий физической реализации носителей кода. Существующим средствам задания или образования носителей кода фактически дано использовать любые доступные возможности физических средств по формированию градаций, позволяющих их различение. Функцию средств построения такого рода «градаций» равным образом дано принимать на себя и отношению резкого контраста, и - возможности сравнения не прямо предъявляемых состояний, а также и сравнения предъявляемого состояния и удерживаемого в памяти, а, равно, сравнения, чей источник различения - тогда уже средство обеспечения, дополнительно включаемое в процедуру сравнения. Или, иначе, возможность выделения отдельного носителя кода, даже и в условиях рефлексивной зависимости, налагаемой на активность механизма распознания, в основном все же это качества «технической» способности приемной стороны по формированию конкретного алгоритма выделения нечто на положении отдельного.

В таком случае теории «природы кода» и подобает ограничиться оценкой, что элемент или комплекс кода - всяким образом возможность обретения неким физическим содержанием тогда уже той различимости, что, принимая вид определенной комбинации, позволяет стороне приема идентифицировать ее как нечто комплекс, достаточный для выражения собой некоторой символической проекции. В этом случае если различению кода и дано исходить из наличия фиксированного числа элементов кода, то и как таковому наличию подобного рода «комплекса кода» уже дано означать и порядок считывания кода равно и на условиях наложения на него тогда и нечто «маски считывания». Если, напротив, отождествлению физического содержания в значении «кода» дано допускать ситуативное или динамическое определение, то это потребует от стороны приема теперь уже и самостоятельного синтеза комплекса критериев, удостоверяющего его действительность. Пример подобного рода нефиксированного кодирования - практически сопровождающая всю историю человечества практика намеков. Напротив, в технических реализациях в силу отличающей их «рутинной» организации главным образом и доминирует «масочный» алгоритм различения кода. На основе «масочного принципа» дано действовать и большинству протоколов обмена во всевозможных системах телеметрии и компьютерных сетях.

Если признавать справедливость оценки, определившей здесь характеристические признаки таких фундаментальных начал информационного взаимодействия как «носитель кода» и «символ», то акту фиксации поступающих данных возможно придание и некоторого упорядочения. Или - акт задания или выработки комплекса кода помимо следования стереотипу уже будет предполагать последующее упорядочение в части соблюдения требований порядка задания классификации, что можно расценивать как построение таблицы соответствия или, в развитие такого порядка, задания тех или иных форм, распространяющих связи таблицы соответствия.

Здесь с целью придания простоты и понятности предлагаемому примеру мы рассмотрим специфику построения системы кода такого устройства как телетайп - в наше время вышедшей из употребления системы передачи данных, доминировавшей в период распространения информационной техники на базе электромеханических реле. В механическом телетайпе функцию реализации зависимостей таблицы соответствия исполнял особый механизм «система выбирающих линеек». Система линеек - это набор металлических реек, пазы в которых выполнены с расчетом, чтобы при одновременном срабатывании пяти линеек возникала бы возможность открытия лишь одного зазора для срабатывания типового рычага, служащего для нанесения буквы на бумагу. Если с принципом работы такого рода механизма сопоставить таблицы соответствия, формирующие биологическое сознание или схему компьютера, то в основе их действия лежит фактически тот же логический принцип (выше мы определили его как «масочный»), но они уже строятся на основе более сложных схем регистрации кода. Или, иначе, и в подобных системах тому же «параллельному коду» равно дано обуславливать срабатывание схемы совпадения, запускающей определенный вариант, скорее всего, не иначе, как промежуточной реакции. Другое дело, что средствами обеспечения уникальности отождествления в подобных сложных структурах и дано обращаться нечто комплексам «расширений» таблицы соответствия, возможно, что приводимых в действие установкой, отождествляющей ту или иную направленность происходящего информационного взаимодействия. Здесь просто в качестве примера возможно приведение и двусмысленности знака «-», в одних условиях символизирующего действие вычитания, в других используемого как грамматическое тире.

Более того, полученные нами результаты анализа определяют необходимость в прояснении и такого аспекта, как реальное многообразие таблиц соответствия. Тот же графический знак, относящийся к целому ряду различных алфавитов, обозначает в каждом свой непохожий звук, а равно и конституции «символа» дано допускать присвоение как фонетическому, так и слоговому знаку, и, наконец, и символику вкуса приготовленного блюда дано выражать и аромату кулинарного шедевра.

Конечно, то множество знаков, что предполагают сведение в «таблицу соответствия», равно же восходят к задаваемому данному комплексу общему основанию и общему порядку идентификации. Чтение определенной буквы в качестве относящейся к конкретному языку исходит, главным образом, из установки, определяющей принадлежность данного текста непременно же данному языку. Но при этом комплексы кода не следует расценивать как чем-то ограниченные в свободе использования; но такую широту использования средств воплощения кода все же следует определять как совершенно особый предмет, слишком сложный для освещения в предпринятом здесь лишь характерно контурном анализе.

Еще один существенный аспект - обладание символом такой характерной спецификой, как достаточность для формирования целиком сообщения. То есть - нечто характеристике «емкости» символьного представления также дано порождать и возможность характерно разнородного прочтения текста, прямо означающего свободу выбора и какой угодно комбинации, скажем, того же фонетического ряда, будь то буквы, слогоформы или слово целиком. Тем не менее, если задаться целью погружения в детали такого рода реалий, то правомерен вопрос, какую же особенную функцию дано нести разбиению сложной структуры интерпретации, того же текста, на мельчайшие элементы символического сложения, реально бессмысленные без нагружения равно и их участием в построении развернутой интерпретации? Фактически порядок конструирования функционально значимой символики любым образом уже как мета-символики и подобает признать свидетельством того, что подобному порядку дано обеспечивать куда лучшие возможности защиты от сбоев в коммуникации. Если, например, трансляция значимой интерпретации реализуется посредством прямой пересылки символики, то это чревато более ожидаемой вероятностью сбоя, нежели это возможно при использовании такого более защищенного порядка, когда наличие множества знаков образует и тот реконструктивный потенциал, при котором выпадение знака не блокирует отождествления символа в целом тогда уже благодаря возможности «уподобления».

Та выстроенная здесь схема, что сводит друг с другом носителя кода и символическую проекцию, предполагает и такое развитие ее «логики» как обретение такой важной условности как стандарт знака. Под именем «знак» в таком случае и подобает подразумевать либо такого отдельного носителя кода, либо комбинацию элементов кода, что означает образование из физических или прототипических форм и нечто «образного маркера» символической проекции. И если в некоторых случаях условности «знака» дано носить лишь конвенциональную природу, то в распространенной практике «знак» - любым образом воспроизводство комплекса элементов кода согласно стандартным правилам «воспроизводства знака». Или - дано иметь место и нечто общим принципам или определяющим нечто классификацию типов знаков, или - задающим усредненные правила образования знака из элементов кода.

С другой стороны, анализ проблемы «природы знака» явно счастлив уже в том отношении, что здесь доступно обращение к достаточному массиву эмпирического материала. В частности, основным подобного рода примером и правомерен выбор графических способов представления фонетических символов. Так, основу само собой графического порядка выражения тех же графических образов фонетических знаков и составляет определенным образом выстроенное (частичное) заполнение, налагаемое на используемый в качестве основы не воспринимаемый «нейтральный фон». (Но здесь также важно подчеркнуть, что буквенные знаки индифферентны к различию в такой характеристике размещающей их основы как цвет, за исключением, пожалуй, случая слияния цвета буквы и фона.) Тогда подобного рода принципиально важная специфика буквенных знаков и позволит нам образование специфического класса многообразных знаков, что в смысле их кодовой основы и реализованы как «выделения», любым образом рассчитанные на действие такого механизма распознавания или «чтения» как схема регистрации неравномерности некоей области, содержащей в ее границах некие «элементы заполнения». Тем не менее, подобного рода возможность, что допускает отождествление посредством присвоения имени налагаемого заполнения, не исчерпывает собой и как таковое разнообразие возможностей воплощения знаков в той или иной конструктивной форме. В качестве характерно иного примера реализации конструкции знака прямо правомерно представление тех же однородного тона, света сигнала светофора и других знаков, обладающих однородностью построения. Подобные знаки, если и рассматривать контур их локализации, не предполагают употребления эффектов «подчеркнутой» разнородности. Они, как правило, служат для задания символического отношения лишь на основании единственного элемента кода.

Такая своего рода «теория» построения носителя кода и порождает идею такого способа его распознания или «отделения от фона» как выполняемый стороной приема анализ формации контур пятна. Читающее устройство при распознании физического контура того, для чего не исключено принятие на себя функции носителя кода будет действовать исходя из установки, когда в случае ожидания им дифференцированной картины оно обращается к проверке наличие «контраста», или, если ориентировано на чтение однородной посылки - уровня поддерживаемой однородности. Здесь, как ни странно, подобающего пояснения потребует лишь акт прочтения физически однородного носителя кода. При фиксации «однородных носителей кода» читающее устройство, в зависимости от своего назначения, будет проверять либо условия размера, либо, в другом случае, постоянство неких иных качеств распознаваемого элемента.

Анализ фактически лишь двух форм воспроизводства знака все же не позволяет нам заявление утверждения, что им доводится исчерпывать все разнообразие комбинаций, используемых при создании носителей кода. Тем не менее, два показанных нами варианта - вариант развитого заполнения и вариант однородности и подобает расценивать как основание, достаточное для построения всех существующих комбинаций отображения кода, в том числе, и известный на примере штрих-кода переменно-однородный принцип и т.п. Помимо всего прочего, подобный порядок построения кода вполне достаточен и для реализации многоуровневого кода за счет использования элементов с другим порядком идентификации, например, более длинных пауз.

Тем не менее, если предложить здесь характеристику параллельного порядка представления носителей кода, то в дополнение к описанному выше порядку его представления по типу многоуровневого задания, элементом подобного формата представления кода дано предстать и условиям порядка чтения. Мы, в данном случае, откажемся от обсуждения всевозможных технических вариантов подобного рода условий, лишь позволив себе упомянуть, что и чтение текстов человеком возможно лишь при соблюдении порядка чтения - в большинстве языков слева направо.

Далее здесь также подобает предложить нашу оценку и такой специфики, как классификация «видов активности» теперь уже как таковых механизмов чтения. В этом случае наилучший образ действий - построение той схемы действия таких механизмов, что означает порядок исполнения некоей конкретной операции, представляющей собой одну из функциональных стадий консолидированного «акта чтения» блока кода. В частности, для такого рода активности читающего устройства не исключено и его нахождение в постоянной готовности к чтению элемента кода, в дополнение к тому, что его функциональность будет ограничена восприятием лишь такого рода кодовых посылок, что технически реализованы тогда уже на основе некоего предустановленного «порядка заполнения». Или - если читающее устройство дано отличать способности смены состояния готовности к чтению состоянием блокировки этой исполняемой им функции, то оно, так или иначе, будет предполагать реализацию в формате сложного самоуправляемого автомата. Если, в частности, механизм ДНК рассматривать как нечто целое, то его и подобает расценивать как реализующий подобный автоматизм переключения, что достигается посредством выведения процесса считывания на этап чтения специализированных меток-переключателей. Точно так же механизмам чтения не заказана и возможность действия посредством использования семантически организованных функций различения, что предполагает еще более сложные механизмы реализации, чем определяемые нами две базисных формы.

Теперь настоящий анализ подобает продолжить не поиском новых неизвестных особенностей восприятия носителя кода, а уточнением ранее уже предложенного ответа на один из вопросов. Нам не следует упускать из виду и такого рода формы построения кода, что представляют собой структурно сложные коды, где один код позволяет его вложение в другой, или такие, где фон, служащий для размещения кодов, сам представляет собой код. В частности, подобного рода эффекты обеспечивают неопределенность интерпретации известных картинок из серии «оптические иллюзии», где изменение ракурса зрения открывает изображение характерно иного объекта. Подобные возможности, несмотря на сугубо спекулятивную специфику, никоим образом не подобает признавать дополняющими теорию информации каким-либо новым решением, поскольку они явно не обращаются появлением и каких бы то ни было новых элементов или приемов формализации. Как таковая природа условий, в соответствии с которыми «код и предполагает выделение лишь в силу способности читающего устройства к его выделению» уже рассмотрена нами выше.

Еще одна возможная вспомогательная проблема в рамках нашей общей постановки задачи - рассмотрение предмета физических специфик, что характеризуют функции построения кода «заполнение» и «фон». Правомерна ли оценка фона и заполнения как обладателей той особенной специфики, в силу которой, скажем, фон и подобает расценивать как нечто «более однородное, спокойное и нейтральное», когда, напротив, заполнение - как агрессивное, динамичное и неоднородное? Тогда если при построении возможной оценки исходить из массива эмпирических примеров, то здесь не стоит ожидать выделения каких-либо возможных свидетельств в пользу подобного понимания: элементу кода никак не возбраняется его реализация и посредством однородного тона, когда не исключена его трансляция и на таком фоне, как белый шум. Напротив, сложный код может быть воспроизведен при помощи модуляции, чем-то напоминающей шум, когда фоном для такого рода модуляции может быть избран однородный тон. Или - в разных системах модуляции пересылка бита информации может производиться передачей токового импульса, а может - обрыва цепи. Равно и рисунку буквы дано обретать облик декорированной фигуры, как в случае готического шрифта, так и использовать простые геометрические формы, налагаемые на сложные сетки как в случае денежных знаков. То есть фон и заполнение - это в любом случае индивидуальный подбор формата данного отношения, а не некий обязательный стандарт.

Хотя, с другой стороны, оптимизация методов восприятия элементов кода читающими устройствами обуславливает появление и своего рода «негласного стандарта» отображения кода. Так, особенности человеческого зрения требуют преимущественного использования порядка формирования буквенного текста в виде темных букв, размещаемых на светлом фоне.

В любом случае механизму распознавания элемента кода дано действовать посредством последовательного воспроизводства следующих двух стадий: локализации места расположения элемента кода и, далее, определения его вида согласно признакам идентичности, задаваемым в таблице соответствия. Заносимый в первичный буфер элемент кода либо пересылается далее в систему семантической идентификации, либо - также может вызывать и прямую реакцию, а после освобождения буфера механизм считывания переходит в состояние готовности к считыванию следующего элемента кода.

Технически читающим схемам также дано строиться не только как системам с единственным сенсором, но и как системам с одновременной обработкой поступающего кода сразу несколькими сенсорами. В том числе, такого рода конфигурация сенсорной системы может позволять считывание кода и за счет выделения специфического «разностного» элемента. Собственно такова организация систем передачи информации о цвете, причем данная описанная нами организация равно отличает и технические системы, а с ними - и их аналоги в живой природе. В смысле же задачи построения философской модели информационного взаимодействия всевозможные технические ухищрения не следует понимать дополняющим данную задачу новым содержанием в силу исполнения составным сенсором той же семантической функции, что подлежит исполнению и одноканальным сенсором.

Практически ту же оценку можно адресовать и такого рода системам, что действуют по принципу параллельной активности сенсоров, построенных по принципу регенерации многоэлементной структуры образа. Особый вид кода, нуждающийся для его реализации в воспроизведении структуры, образованной множеством «служебных элементов», фактически будет обуславливать тот же эффект, что порождает и носитель кода, образованный лишь несколькими вспомогательными элементами. В этом случае если тот или иной комплекс сенсоров - не иначе как система параллельного действия, исполняющая одну общую функцию, то данный комплекс и дано отличать специфике лишь порядка считывания носителей кода, но - не особой специфике действия системы семантической идентификации.

Еще одно существенное качество механизма фиксации кода - равно его способность различения «нечеткого кода». Например, если даже человеку выпадает случай чтения пятой или шестой копии страницы набранной под копирку на пишущей машинке, то не исключены и сугубо формальные ошибки чтения, а корректность прочтения можно проверить лишь исходя из контекста. В технике такого рода нечеткость кода характеризует понятие «искажения»; форма искажений индивидуальна для всякого способа реализации кода, и в подобном отношении и возможно определение пропорции, когда наличие небольших «искажений» еще практически не мешает идентификации кода.

Завершить же наш анализ такого предмета, как физическая специфика носителей кода подобает ответом на вопрос, допустимо ли выделение такого состояния, что допускает отождествление как «истинно фоновое»? Или, если прибегнуть к языку образной иллюстрации, допустимо ли чистый лист бумаги определять как сущность тем или иным образом «объективно относящуюся» к информационному взаимодействию? Скорее всего, такие попытки лишены смысла и причина здесь в следующем. Информационное качество физического носителя определяет лишь специфика контраста, тем или иным образом достаточного для распознавания кода, отчего и «истинно физическому» доинформационному уровню дано обращаться бессмысленной категорией, поскольку он явно предполагает привязку к определенному объекту вместо задания в данном случае реализующего контраст отношения. Или, иначе, условию задания подобного рода качества уже не дано предполагать перспективы отождествления в том статусном определении, чью принципиальную значимость для информационного взаимодействия прямо предопределяют те принципы, что устанавливает наша работа «Код и паракод».

Хотя, с другой стороны, не исключено задание и нечто «стандарта ситуаций», когда и «чистый лист бумаги» будет расценен как специфический носитель кода. То есть - равно и для чистого листа бумаги не исключено его обращение конвенциональной формой реализации кода, прямо соответствующей случаю заключения некоей конвенции, собственно и обеспечивающей подобное представление.

Теперь по окончании основной части анализа предмета физической конституции кода, мы обратимся к попытке оценки такого предмета, как техническая семантика кода. Конечно, основные особенности технической семантики кода дано определять такой возможности, как способ зависимого выделения элемента кода, когда выделение нечто в значении «элемент кода» возможно лишь потому, что некоей иной структуре в составе массива кода прямо дано указывать и на положение данного элемента внутри данного массива. В пятиэлементном коде МТК-5, теперь уже практически вышедшем из употребления это ведет к тому, что телетайп не просто читает с линии элементы кода, передающие буквенную символизацию, но делает это лишь в случае, если момент поступления блока кода равно обозначен и посредством пересылки особой «стартовой посылки».

Хотя не только современная техника, но и техника прошлого времени строятся так, что техническая семантика не отражается на последующем восприятии содержания сообщения, но, тем не менее, она сохраняет значение системы вспомогательного семантического распознавания при загрузке данных в систему ассоциативного распознавания (протокола) «низшего» уровня. Техническая семантика - явный пример зависимости распознавания кода от сопровождения сенсорных процессов еще и обслуживанием со стороны средств обработки ассоциативных алгоритмов как бы «контролирующего» уровня.

Но если техническая семантика, чем бы она ни была, существует, то следует уделить время и изложению идеи той классификации типов кода, что исходит из условия зависимости построения того или иного кода от использования при его различении неких метарегулярных алгоритмов или предыдущего, или следующего уровня. Такую классификацию и подобает определять как классификацию потребности в обслуживании, необходимом для совершения действия выделения блока кода.

В некоторых случаях такое обслуживание - характерно оформленный функционал, хотя здесь и не идет речи о той же шифрации, относимой нами к семантическому уровню. То есть наш пример подобного рода функционала - знакомое сейчас всем и каждому сжатие данных, редуцирующее структуру символов и комбинаций. Образование подобной структуры, с одной стороны, никоим образом не связано с переходом на специфическую семантику, и, с другой, связано с изменением представления кода, когда определенному массиву элементов дано предполагать включение в состав сообщения на условиях подчинения управлению «в порядке чтения заголовка». Такого рода индексы, оформляемые в виде заголовков массивов данных - все же не более чем указатели порядка прочтения сообщения, ничего не меняющего в его содержании.

Но если мы повели речь о техническом сжатии данных, то нам подобает уделить внимание и ручному способу сжатия - стенографической записи. Каким образом теории информации и подобает расценивать процесс создания стенограммы? Так, если начать с исключения необычного случая, когда сокращенная запись однозначно идентифицируется как полностью подобная не подвергнутой сокращению, то стенографию следует представить как «превращение массива кода в элемент кода». В таком случае или элементу кода доводится «распространять границы», или качество элементов кода доводится обретать и самим монограммам сокращаемых слов, что теперь как бы «прямо адресованы» символическому представлению. Так или иначе, но сжатие информации с потерей содержания в любом случае следует понимать использованием таблиц соответствия большего размера, чем в случае полного и многоэлементного кодового выражения семантических элементов, что подтверждает и пример сопоставления алфавитного и иероглифического способов записи речи. Равно здесь подобает отметить и то обстоятельство, что случай сокращения предлогов и служебных слов текста – «телеграфный» способ общения следует признать «полностью смысловым» решением, не представляющим интереса в части анализа предмета «представления кода».

Отношения, связывающие устройства, обрабатывающие поступающий код, также позволяют их представление посредством схемы «взаимодействия протоколов». Например, для телетайпа первый, «протокол входного уровня» дано образовать протоколу фиксации обозначающих саму последовательность буквенного кода стартового и стопового сигналов (посылок). При его срабатывании данному протоколу дано передавать теперь уже следующему «протоколу чтения кода буквы» свое условие разрешения, нейтрально реагируя за заполнение промежутка буквенным кодом, и налагая запрещение при принятии им стоповой посылки. В подобном отношении любую употребляющую «техническую семантику» систему и подобает расценивать как систему, действующую и из порядка следования условиям нечто иерархии протоколов обработки данных.

Тогда в смысле протокола предыдущего уровня тот набор его актов, что он обращает к протоколу следующего уровня - это и нечто выходной интерфейс данного протокола.

В завершение же нашего анализа средств чтения кода относящихся к уровню «технической семантики», мы предложим здесь определение некоего состояния, столь характерного для данной стадии, что допускает понимание как состояние прочтения элемента кода. Состояние прочтения - то состояние фиксации кода, когда код уже утрачивает признаки первичной физической реализации, обретая в читающем устройстве специфику некоей производной физической реализации при условии, что входной интерфейс читающего устройства теперь уже настроен на прием следующего элемента кода.

В целом же рассмотренный выше комплекс особенностей способа действия читающих устройств, называемый нами семантикой «технического уровня» - уже достаточная база для решения ряда задач, относящихся к семантике смыслового уровня. Тогда если представить здесь ту характеристику этой семантики, какой она определена в эссе «Код и паракод» - то такова способность донесения до читающего устройства или же сообщения о возможности проявления стороной приема некоей собственной активности, или - инициации им условно «сопряженной» активности. Следовательно, функцию блока кода и подобает расценивать как функцию активации в системе содержащей читающее устройство некоего присущего ей отождествления.

Но и в случае «активации» единственный практически возможный путь реализации такой функции - опять же использование «таблицы соответствия». Тогда и как таковой реальности такого рода сложной зависимости дано указывать, что читающему устройству подобает располагать хотя бы двумя ассоциированными таблицами соответствия: одной - таблицей физической идентичности элементов кода и другой - таблицей построения ассоциаций. Фактически подобного рода «бинарной организацией» стороны приема и дано располагать как таковому «ассоциирующему» читателю сообщений в отличие от систем простого преобразования «кода в активность».

Или - наличие «гибкой» реакции читающего устройства при различении им потока кода уже придает такого рода системам и своего рода черты «интеллектуальности». То есть - системы «с гибкой реакцией» уже пригодны для приема многозначных элементов кода, различая использование элементов кода как «употребляемых в качестве», как они же достаточны и для различения тире или как грамматического тире, или как знака операции вычитания.

Конечно, нашему сугубо контурному анализу такого важного функционала информационного взаимодействия как «таблица соответствия» вряд ли дано выйти за пределы определения общих особенностей порядка и реалий употребления элементов кода в исполнении ими функции средства трансляции отношения ассоциативной связи. Но такому анализу также не дано означать и постановки точки в проблеме философского анализа предмета информации. В этом случае, если иметь в виду «большую программу» развития комплекса положений предлагаемой здесь теории, то подобает исследовать не только природу подлежащих передаче связей ассоциации, но исследовать и такого рода предмет, как искусство использования потенциала носителей кода.

06.2004 - 09.2022 г.