Мотив, побудивший нас обратиться к изложению ряда предлагаемых ниже идей - зародившееся у нас впечатление от дискуссии о предмете философской категории “истина”. Ранее осознание, исходившее из присущей нам интуиции, определяло “истину” как не располагающую прямым и непосредственным отождествлением, и здесь мы обратимся к попытке анализа истоков этого интуитивного понимания.

Наше понимание предмета философской “истины” - все же это истолкование данной характеристики как специфической “характеристики ассоциации”, связанной с действительностью лишь одной из трех в принципе возможных сред представления. По этой причине вполне уместно и пренебрежение как таковым анализом предмета философской проблемы “истины”. Проблему “истины”, как и проблему лежащего в ее основании предмета, все же можно понимать лишь поводом к сомнению в правомерности даваемого философией простого ответа на вопрос о существе “истины”, что находит свое продолжение и в вопросе определении характеристик особенного предмета обозначаемого как “среда представления”. То есть на деле мы и исследуем ряд условий становления особенной формы “среда представления”, или, иначе, исследуем специфику влияния самой природы той или иной среды представления на отличающие сознание возможности и способности синтеза интерпретации. Равно в данном анализе мы позволим себе исходить из некоего не вполне четкого определения, что “среда представления” это и некие правила синтеза интерпретации, составляющие собой в этом их качестве прямую производную среды представления.

Также в предварительном порядке нам следует указать на то обстоятельство, что по нашей оценке не столь и уж важен как таковой предмет тех мотивов, под чьим влиянием и состоялось выделение сред представления, а потому наш анализ откроет и как таковое задание мыслимых нами сред представления. Итак, если последовать присущему нам пониманию, то имеют место три следующих среды представления: действительность, онтология и констуитивная онтология. Однако если учесть здесь и возможности употребления данных имен, то неизбежно принятие во внимание и их использования для отождествления иного рода содержания, то потому правомерно применение также и таких выражений как “среда представления действительность”, или, если придать этому выражению вид аббревиатуры, то СПД. Соответственно, при указании двух других сред представления мы позволим себе использование аббревиатур СПО и СПКО.

Опять же, если воспринять “совет” присущей нам интуиции, то необходимо образование связи каждой из сред представления равно и с нечто особенной возможностью данной среды, определяемой как оператор представления. В частности, дано иметь место и одному из таких операторов - оператору, действующему в среде представления действительность (СПД). Специфическая черта “действительности” - это присутствие в ней такого действующего в ней оператора, что правомерно характеризовать посредством приложения понятия “препарат”. Подобного род “препарат” - любым образом нечто, в отношении чего какой бы то ни было действующий интерпретатор самими условиями СПД и обращается способным к обретению такой возможности формирования отношения с препаратом, как возможность совершения действия. Потому “препарат” и есть некая условность или конкреция, в отношении чего оператору доступна не более чем свобода совершения действия, откуда как таковую СПД и надлежит расценивать как формацию, допускающую то непременно же действия, и, в частности, исключающую формирование идей. То есть СПД - это тот самый своеобразный “мир действия”, в котором невозможно образование связи интерпретации. Или само “устроение” СПД - тогда это и тот особенный порядок, где “нет места мышлению”. Отсюда СПД и есть тогда та особенная “перспектива” развертывания акта задания квалифицирующей характеристики, что в этих условиях возможна лишь посредством “опыта с препаратом” (или - “инструментального” опыта). При задании данных ограничений также и непосредственно “препарат” надлежит расценивать как прямо исключающий и всякую иную возможность его определения, кроме как представления на положении “продолженности”, модификация препарата посредством оказания воздействия обязательно образует здесь “следующий” препарат или “препарат-штрих”. Тогда если присвоить “действию в рамках действительности” или “тесту” статус интерпретации или, возможно, параинтерпретации, то в смысле задания этого статуса СПД и надлежит расценивать как особенную среду “дисконтинуальности деятельности синтеза интерпретации”, а именно - как формацию, по условиям которой мнимая “интерпретация” обрывается в момент совершения любого рода события способного инициировать осмысление.

В таком случае, как именно и подобает характеризовать то особое понимание или, быть может, лишь “квазипонимание” действительности, если и сам способ воспроизводства этого понимания - это погружение в отличающую СПД череду продолжающих друг друга форм? Такое понимание и надлежит характеризовать как тот особый способ представления мира, что можно представить как простую фиксацию результатов тестирования. То есть все, что предполагает его определение “по отношению СПД” это и нечто формы отклика препарата. Отсюда СПД - это формация, где отсутствует любое спекулятивное содержание, но равно и формация, что непременно предполагает лишь наполнение действием, при этом также знающим свой адресат и в виде некоторого препарата. Причем также если сам мир таков, что он исключает само его “освобождение” от математического упорядочения, то для СПД любые математические субъекты - это равно и свои специфические “препараты”. Более того, всякий результат теста в СПД - это любым образом и акт выделения нового препарата. Если, скажем, соль растворяется в воде, то это найдет подтверждение и в таком свидетельстве как образование новой сущности “соленая вода”, или иначе, здесь собственно “тест определяет”, что “соль и вода образуют новую сущность”. При этом “образование новой сущности” - это не более чем одна из возможных форм образования результатов тестирования, поскольку в СПД также имеет место и свобода образования подобного рода форм - от образования различного рода агрегаций и вплоть до образования “продуктов распада”. Отсюда для условий СПД категорически неприемлемы равно и те или иные структуры интерпретации или порядки и практики понимания - согласно этим условиям возможны лишь действия над препаратами и, естественно, продукты совершения данных действий. Предмет же “препарата” в рамках СПД-среза действительности - это не более чем нечто носитель некоей “манеры поведения”.

Отсюда по самой своей конституции СПД это тот “порядок воспроизводства”, в отношении которого прямо невозможны любого рода практики “вынесения оценки”, “импровизации” и т.п., и личности здесь дано исключать для себя и саму возможность обращения построителем “адресующегося” состояния. То есть если предпринять попытку построения “по условиям СПД” тех же “суждений психологии”, то в этих суждениях прямо невозможно задание такой квалификации как “раздражение”, но возможна лишь констатация не более чем “возбуждения”. Так, по условиям СПД и явление человеческой коммуникации будет предполагать ограничение в самой обращенной на коммуникацию “возможности представления”: коммуникация может быть представлена здесь лишь как возможность “образования новой ассоциации посредством высказывания”, но не как новый акт установления понимания.

Ряд оценок, уже вынесенных при анализе “среды представления действительности” или СПД - равно существенная помощь и при представлении описания “среды представления онтологии” или СПО. В СПО тогда уже возможно наличие таких операторов как нечто выраженности (далее мы детализируем заключенное в них содержимое), а совершаемая там операция - уже никоим образом не “действие”, но манипуляция, что можно характеризовать посредством имени идеация.

Однако прежде чем приступить к рассмотрению существа СПО, мы все же поясним специфику отличающего нас понимания как таковой формации по имени “онтология”. Имя “онтология” для присущего нам понимания - это имя некоей универсализующей схемы, явно состоятельной для использования равно и в роли вседостаточного заместителя действительности. Или “онтология” - это нечто как бы тот “свободный объем”, достаточный для размещения в нем всех, какие только возможны характеристик при образовании познанием модели фрагмента мира. Онтология притом, что она не более чем модель, но она равно модель такого порядка, что обеспечивает такое качество его “функции представительства”, которого вполне достаточно, чтобы заключить в нем и нечто же “полный фрагмент” мира или фрагмент, “полный по объему его детализации”. Закрепление же элемента мира в онтологии тогда происходит посредством задания его индивидуальной и “фокусно” характеристической формы или порядка референции, что можно расценивать в значении нечто феноменологического представления и вот почему.

Онтология - это все же нечто порядок, потенциально эквивалентный действительности, но не эквивалентный действительности с точки зрения той ограниченности самой онтологии, чем и обращается построение онтологической схемы равно и на основании частных данных или актуально ограниченного комплекса специфики. Тогда СПО в смысле нечто лишь актуально образуемой осознанности и надлежит расценивать как продукт процесса то непременно спонтанного построения онтологической схемы. Отсюда тогда и онтологические характеристики или конструкты - это не “окончательные” установления, но знающие лишь меру их систематического упорядочения, целостные не по причине целостности такой формации для действительности, но по причине целостности охвата нашим текущим представлением такой именно фрагментации действительности. Далее, поскольку слово “феномен” укоренилось в философском понимании на положении определенной квалификации, то в этом случае мы специально раскроем это понятие, в настоящем смысле уже означающее нечто “мультитопологический субстрат”, чему мы и последуем в употреблении этого имени.

Теперь если исходить из обозначенных здесь посылок, то СПО - это не более чем среда релятивно упорядоченных действий идеации, вносящих в онтологию или подвергающих рекомбинации уже содержащиеся в данной “среде” феноменально реализованные представления о действительности. В таком случае в виду явной нечеткости такого рода “феноменальных проекций” и обретает смысл проблема “истинности” как условия сопровождения определенной формой идеации тех или иных выделяемых в СПД (реальных) препарата и морфизма (действия). Отсюда “истинность” и есть некая условность то непременно СПО, но никак не СПД. Потому и как таковая СПО - это не более чем структура лишенных упорядочения производимых над феноменами операций идеации, таких, чьими ограничениями по сходимости и обращаются условия, внешние этим исполняемым операциям.

Следом за представлением описания двух предшествующих сред теперь наша задача не только в описании, но и в объяснении необходимости образования третьей, среды представления констуитивной онтологии, СПКО. Само имя “констуитивная онтология” - квалифицирующая характеристика, впервые предложенная в философии Э. Гуссерля, когда ее удовлетворительное объяснение в виде задания неких “констуитивов” - прямая заслуга Б. Смита, предложившего такие концепции в работе «В защиту констуитивной онтологии». Мы же позволим себе здесь несколько расширить устоявшееся в философии понятие до положения идеи построения любой рода системы, позволяющей посредством изначальных условностей формирование производных построений, организованных по принципу состава. В частности, прямым структурным аналогом данной схемы тогда и подобает определять математику, воспроизводящую сложные комбинации, наподобие фигур, величин или функций не только из неких начальных условий, но также в силу равно же и следования данным условиям.

Настоящее понимание предмета СПКО - это придание данной среде в качестве ее операторов теперь уже неких сущностей, принадлежащих некоему классу, что мы и обозначим именем редуценты, когда содержанием отличающей СПКО активности мы будем понимать способность схематизации. Потому СПКО и подобает расценивать как среду, ограничивающую реализацию способности представления с иной стороны, нежели ограничивает СПД. Если СПД вмещала в себя только действия, то СПКО равно допускает и исполнение актов схематизации, совершаемых в согласии с некими правилами при исключении для этих действий любого рода синтеза интерпретации. Для СПКО существуют лишь (как бы заведомо) безусловно формальные правила и принцип “безусловного следования” подобным правилам. (Анализ проблемы “формальных систем и формальной теории” см. здесь.) То есть СПКО – это среда, в которой никоим образом невозможны любые вольность или девиантность интерпретации. И одновременно объекты СПКО все же позволяют их “выведение в” СПД на правах, положим, “задания условности”, откуда и происходит их понимание - что в СПД, что в СКО равно как действительного содержания некоей формы познания, а также и действительности деятельности в такого рода области тогда и некоего интерпретатора. Для нас важно, что СПКО не содержит истинности, но и не содержит, как СПД, запрета на выделение истинностного отношения, - специфическое условие собственно образования данной среды тогда образует и нечто условие “нормативной проекции” изначально задаваемых правил.

Отсюда и проблеме “среды обретения” условия “истинности” дано предполагать сведение лишь к функционалу помощи в осознании куда более существенного комплекса специфик - представления о существовании особенных форм по имени “среда представления”, что далее находит выражение и в образовании свода правил (или “порядков”) обретения представления. В одном случае роль такого свода правил дано принять на себя такой минимизированной форме, как “новый препарат”, в другом - выраженности, облекаемой форматом “феномен”, и в третьем - схеме, выстраиваемой на основе той или иной комбинации “редуцентов”. Отсюда и моделирование в целом (или, иначе, - синтез интерпретации) будет предполагать его отождествление равно и как выбор порядка отображения, реализуемого в соотнесении с некоей “фактурой фона”.

Тогда если признавать правомерность предложенных здесь оценок, то каких последствий для философского понимания и следовало бы ожидать от признания реальности формата “среда представления” и задаваемого условиями некоей данной среды равно и нечто недвусмысленного порядка, определяющего само совершение акта синтеза интерпретации? Согласно нашей оценке, формат “среда представления” - это реальность некоего начала, обязывающего рассуждающего ограничивать построение рассуждения “пределами возможностей метода моделирования”, или, другими словами, - ограничивать совершаемые поступки синтеза интерпретации равно и некими пределами возможностей. Далее, данные ограничения - они также и прямой источник побуждения философствующего к осознанию того информационного потенциала, что в состоянии сообщать фиксируемые им данные, из чего равно дано следовать и нечто условиям “свободы проведения границ проективности”. Такого рода ограничения, пусть даже и не более чем отчасти, но уже как-то способны защитить не только от попыток придания “избыточной проективности”, но и от внесения в рассуждение немотивированных ассоциаций, в конце концов, сводящих ассоциативное богатство в целом тогда и к ограниченному схематизму каких-нибудь “единых” начал.

06. 2009 - 06.2024 г.