Теперь анализ такого любопытного свойства, что можно понимать как «податливость на скоропалительное побуждение к вынесению суждения» следует начать напоминанием фрагмента знаменитых тонкой иронией «Воспоминаний» академика А.Н. Крылова. Некие государственные мужи, соглашаясь финансировать подсунутый им плутовской проект, мотивировали понимание обоснованности предложенного плана наличием у них следующего «ощущения»: «не чувствую, но вижу». Столь необычайная «острота зрения» государственных мужей помогла казне распрощаться с 50 000 в то время еще золотых рублей. Но и современника описываемых событий, В.И. Ленина, также, быть может, отличало и почти то же самое некритическое доверие ощущению, что ему вряд ли было доступно понимание тогда и истинных причин «тепла твоего тела при легком касании». В этом случае уместно и то допущение, что ошибочные реакции перцептивного аппарата способны проявляться и по причине психической предустановки либо мании, притягивающих избыточное внимание к отдельным предметам или возможного раздражения или даже рецепторного сбоя, порождающего некритическую ассоциацию с источником, далеким от действительной причины некоторых ощущений. Здесь равно же не исключена и ситуация обращения «случайной» жертвой ограниченности собственных рецепторной и идентифицирующих функций в случае элементарного отказа от приложения достаточного объема усилий для сопровождения появляющихся рецепторных откликов абсолютно необходимой в отношении их показаний скептической верификацией. Более того, здесь также важна оговорка, что данная позиция, если судить с вершин опыта полученного современной наукой, представляет собой очевидное упрощение: ныне нейрофизиология подтверждает интерпретативную, а не просто физиологическую природу перцепции. А лучший из доступных на русском языке источник данных о роли интерпретации в перцепции - весьма обстоятельный учебник Х. Шиффмана «Ощущение и восприятие».
То есть такая существенная способность человеческого сознания как расширенное понимание собственной субъективности естественно позволяет сознанию выделение в багаже опыта тех же «наивного» и «искушенного» сегментов содержания сознания, откуда и возможно разделение свидетельств, включая и показания рецепторов, на понимаемые как мнимыми, так и достоверными. Подобная «опытная вторая» сторона «Я», фактически образуя в подобном эгоистическом начале отдел «чужого во мне», и наделяет «Я» передо «мной» его непременной спецификой своего рода ощущения собственных способностей. Подобное «постоянное» в разумном субъекте - его и надлежит расценивать как феномен способности сознания субъекта, осуществленного в нем благодаря достаточно длительному сотрудничеству с внешним окружением. Действительно, мы вновь возвращаемся к анализу содержания философской категории «сознание», но вкладываем в неё существенно иное содержание, если это содержание сравнивать с привычным толкованием. Обычно предмет «сознания» рассматривается на положении различного рода оператора, мы же оцениваем «сознание» на положении несомненного «интеграла» и итога достигнутого владельцем развития интеллекта. Если принять подобное рассмотрение предмета «сознания» недвусмысленно достаточным, то, следует спросить, в какой мере собственно опыт и надлежит признать средством оснащения субъективности более совершенными способностями проявления осторожности и «деликатности» в восприятии внешнего показания? В какой именно мере объем опыта и формирует тот потенциал осознанности, что позволяет выделение в казавшемся схожим едва заметного различия?
Здесь, конечно, уместно и то допущение, что сознание, что можно расценивать как «опытное», первым делом, вслед тому, как проводящие цепи системы высшей нервной деятельности доставляют ему регистрируемое сенсорами возбуждение, стремится, подобно исполнительному менеджеру, к отражению поступающего возбуждения в анналах осуществляемого им «учета». Иными словами, «опытное» сознание просто немыслимо без ведения им в некотором отношении «реестра» если не отдельных экземпляров фиксируемой стимуляции, то наверняка «типов», характерных возможности стимуляции в целом, а, равно и показывающим всякое новое либо принадлежащим типу, уже «закрепленному» в его анналах, либо относящимся к нечто «неопознанному». Подобием данной практики можно понимать функционирование современных технических систем. Основу современной аппаратуры эфирной радиосвязи уже составляют модули, получившие название «квазиразумного типа». Новые устройства лишь в определенных случаях, при наличии выделения управляющей ими схемой нужного («полезного») сигнала, позволяют переключение и целиком схемы на прием некоторой частоты, собственно и различаемой на фоне эфирных шумов.
В целом же понимание специфики такого любопытного явления, как свойственное разуму «избирательное отношение» и позволяет оценку «сознания» посредством приложения к подобному предмету характеристик отличающего его потенциала и его способности функционирования в составе аппарата избирательной идентификации. Сознание, если следовать предложенным нами посылкам, представляет собой в некотором отношении механизм управления нашей практикой вынесения суждения, диверсифицирующей опыт понимания (или - в целом реактивной практикой). Представленное нами определение вряд ли следует понимать «революционным», поскольку по существу оно представляет развитие более простого понимания сознания, определяющего его на положении оператора «сенсорно - моторной корреляции». А далее данное предложенное нами по существу не особо сложное определение сознания следует поместить на подобающую позицию некоей принимающей подобную интерпретацию философской схемы. Что же такое тогда определяемое здесь «сознание» - отдельный предмет или феномен, или - не более чем выражающее некую характеристику «значение»?
На наш взгляд, «сознание» - это равно и одно из онтологических «состояний», что в распространенных философских работах довольно грубо отождествляются как «вещи», причем того рода состояние, что допускает его отождествление равно и как нечто схема организации действия. Или, другими словами, память разумного существа содержит, прямо в материальной форме и в виде конкреций некие опознавания, что можно расценивать как соответствующие формату «единиц хранения», что допускают извлечение при помощи «запросов» и используются в выработке «обоснованного» решения.
