Сюжет того фантастического романа, в котором роботы подчиняют себе общество, вряд ли позволит признание прогностически состоятельным, вполне возможно, что в силу следующей простой причины. Как бы ни прогрессировала современная робототехника и автоматика, но и по сей день она так и не предполагает подобной перспективы. Какое бы совершенство не обретали бы современные автоматы, все равно им недостает одной важной способности, а именно - способности проявления инициативы. Если расположенность к проявлению инициативы - это отличие лишь биологического субъекта, то эта особенность также требует и ее объяснения. Одним же из вариантов подобного объяснения также надлежит понимать и ответ на вопрос о природе присущего человеку «источника инициативы», составляющего собой одну из особенностей человеческой психики. Под «бездушным» автоматом мы будем понимать, в частности, алгоритм, управляющий сложно действующим контроллером активности в части совершения механического движения.
В этом случае, если ограничиться оценкой лишь «технической» части возможностей разумного поведения, то покоящаяся на рецепторной системе психика и основанный на технических сенсорах контроллер практически подобны друг другу, и здесь вряд ли правомерно выделение каких-либо принципиальных различий ассоциативных алгоритмов работы мозга и цифровых алгоритмов контроллера. В обоих случаях система представляет собой инструмент построения определенной реакции на поступающий к ней запрос (возбуждение), фиксируя получаемый запрос в формате «вызова», описанного в поддерживающей данную систему «библиотеке». Скорее всего, отличие здесь можно видеть в одном - одна часть подобных систем, «жизнь», допускает возможность воспроизведения инициативы, другая, «машина», не допускает подобных возможностей. Однако поскольку нашу задачу мы все же понимаем задачей определения точных дефиниций, то нам следовало бы конкретизировать содержание вкладываемое нами в понятие «инициатива». Под «инициативой» и надлежит понимать вовсе не реакцию, вынуждаемую опробованным и уже зарезервированным алгоритмом (существующим опытом), но тогда и такого рода поступок, посредством которого сознание и задает собственному вниманию ранее не востребованное им направление. «Инициатива» и есть нечто «деятельность (действие) в новой области», а именно - осмысление или разрешение проблемы, еще не встречавшейся в практике данного сознания.
Если последовать предложенному здесь пониманию «инициативы», то и сам предмет интересующей нас задачи - это определение отличающей биологический объект возможности поиска того источника побуждения, что мотивировал бы его на совершение необычных или просто не опробованных поступков. В связи с этим, конечно же, приходит на память дарвинизм, внутривидовой отбор и «конкуренция представительства» внутри группы особей одного пола. Однако и подобное сугубо функциональное объяснение способности обладания инициативой вряд ли следует признать правомерным. Все же, внутривидовой отбор представляет собой порядок поведения, то есть - относительную свободу использования более предпочтительных средств, и в таком случае поведение обычно предпочитает использование стандартных решений, заимствуемых, например, благодаря подражанию. Именно подобная специфика и вынуждает нас на поиск совершенно иного решения проблемы «источника инициативы».
Однако что именно можно расценивать тогда и в значении наиболее подобающего кандидата на признание в качестве «источника» инициативы? Какова в этом случае сама природа события проявления инициативы? Здесь, конечно же, надлежит исходить из способности развитых биологических объектов, независимо от задачи, порождаемой характером их текущего поведения, поддерживать в любой из таких задач и некий корпус условности, который допустимо обозначить посредством отождествления именем индивидуализация. Последняя же потому и востребована в жизни живых существ, что они не в состоянии строить поведение без возможности аутентификации на положении особенного субъекта. И именно ради этого, ради возможности выделения самое себя посредством неких «индивидуальных» особенностей человек и вырабатывает формат поступка так называемого «асимметричного ответа». В психологии, хотя она и, вроде бы, и знакома с подобной проблемой, данная тематика практически не разработана, однако психология все же признает предложенное Г.В. Плехановым понятие «контрподражания». (См. Б.А. Душков, «Психосоциология менталитета и нооменталитета».)
Да простят нас милые женщины, поскольку ради пояснения данной конкретной философской проблемы мы используем пример, явно окарикатуривающий манеру поведения часто отличающую прекрасную половину. Предположим, мы наблюдаем двух подруг. Если одна отображает собственный «эксклюзивный стиль» посредством подбора одежды, то подруга, не позволяя себе копирования, тем не менее, не позволяет себе отстать. Она может появиться, например, в необыкновенных ювелирных украшениях. Подобным же образом и два философа: один предлагает, к примеру, принять некий дуалистический детерминизм. Да, принимает его предложение оппонент, но, поразмыслив, добавляет, - да, но одну составляющую подобного детерминизма можно отнести к числу сугубых доминант, вторая же мизерабельна; да, в объективном плане детерминизм имеет место, но практически мы используем лишь одну из альтернатив, составляющих данный детерминизм.
Данный ряд иллюстраций и позволяет тот вывод, что понимание такой значимой возможности, как способность выработки инициативы и предполагает раскрытие посредством анализа образа действий наподобие «заявления о согласии без согласия», «выражения оппонирования посредством заявления о поддержке». Именно подобного рода в известном отношении «обращенные» реакции и образуют массив примеров, анализ которого и следует рекомендовать философии в случае постановки задачи выделения мотива, собственно и запускающего механизм обретения живым существом индивидуальности (здесь, скорее, не стоит столь жестко связывать подобную возможность исключительно с человеком). Сумеет ли человечество воспроизвести в своих технических автоматах и механизм асимметричного ответа - подобный вопрос пока лишь ждет своего ответа.
