Огл. «В Лондон, Якобу Рихтеру…»

Ленин и Крупская покидают Мюнхен. Но только самые близкие знают: отныне они уже вовсе не Иордановы, а Рихтеры. Держат они путь на Британские острова.

Что вынудило их покинуть Баварию? Ведь совсем недавно она казалась самым надежным местом для издания русской нелегальной газеты. Оказывается, российская охранка дозналась, что в редакции «Искры» работает Владимир Ульянов, что она «печатается в Мюнхене, но ей старательно придается вид и характер издания, выходящего в пределах России»^[1]. К тому же за изданием русской социал-демократической газеты установила слежку немецкая полиция.

Надо было уезжать из Мюнхена. Но куда?

Плеханов настаивал на Швейцарии. Он писал Аксельроду: «Оттуда, где они теперь находятся, всем нашим надо уезжать: полиция уже начала свои розыски. Теперь вопрос, куда им переехать. Я сейчас пишу, чтобы ехали в Женеву. Пиши и ты. Это будет иметь огромное влияние на будущность наших изданий. Если они уедут в Лондон или даже в Брюссель, то мы еще более от них отдалимся. А это беда. Спешу. Твой Г. П.»^[2]

Нет, надо остановиться на таком городе, где можно было бы раствориться в большой массе населения, возражает Ленин, где полиция меньше бы преследовала. И он убеждает перевести издание «Искры» в Лондон.

Только двое из членов редакции поедут туда с ним. Это Мартов и Засулич. Плеханов остается в Женеве: практического участия в выпуске газеты он по-прежнему принимать не будет. Аксельрод прочно обосновался в Цюрихе. Потресов болен и лечится в Швейцарии. Значит, в Лондоне, как и в Мюнхене, Ленину предстоит всю тяжесть искровских забот нести на себе.

Поезд идет через Германию… Под мерный перестук колес Ленин углубился в исписанные листки. Это проект программы Российской социал-демократической рабочей партии.

Еще несколько лет назад в Петербурге, из дома предварительного заключения, Ленин передал на волю товарищам по "Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» проект программы русских социал-демократов. Он сформулировал в нем основные принципы, ближайшие задачи и конечную цель революционной борьбы, определил роль марксистской партии как авангарда рабочего класса.

В сибирской ссылке в конце 1899 года Ленин написал новый проект программы партии, обосновал настоятельную необходимость ее создания, обратил внимание на ее огромное значение для революционной деятельности политической партии.

Вопрос о выработке программы партии стал особенно злободневным летом 1901 года. Ленин заявил об этом Аксельроду: «Из России нам писали, что толки о съезде усилились. Это опять и опять заставляет нас подумать о программе. Опубликование проекта программы крайне необходимо, и имело бы громадное значение» ^[3].

Писал о том Ленин и Плеханову. «Крайне важно поспешить с программой»^[4],- настаивал он. Но сам Ленин загружен работой в газете. «Напишите, пожалуйста,- запрашивает он Плеханова,- думаете ли взяться и можете ли Вы взяться за эту работу» ^[5].

Тот представил первоначальный проект теоретической части. Ленин написал аграрную часть и заключение.

Некоторые положения, предложенные Плехановым, вызвали у Ленина решительное возражение. Он не мог согласиться с тем, что программа замалчивала руководящую роль партии. Наша задача, заявил Ленин, «создать организацию революционеров для руководства борьбой пролетариата»^[6]. Его не мог удовлетворить и абстрактный характер плехановского проекта. Он писал в связи с этим:

«Партия русского пролетариата должна в своей программе самым недвусмысленным образом изложить обвинение русского капитализма, объявление ею войны русскому капитализму»^[7], что для «практически борющейся партии важнее» ^[8].

Ленин настаивал: в основе программы должны лежать строго научный анализ экономического строя и классовых отношений в России, точное знание ее особенностей, глубокое понимание насущных нужд народа и потребностей всего общественного развития. Такая программа, заявлял он, станет примером исполнения пролетарскими интернационалистами их обязанностей перед своим народом, перед своей страной, перед всем международным рабочим движением,

В программе, убежден был Ленин, следовало выделить рабочий класс, подчеркнуть его роль вождя в революционной борьбе. Следовало предусмотреть в программе не только возвращение крестьянам земель, отрезанных у них при уничтожении крепостного права, но «в известный революционный момент» ^[9] и возможность национализации земли.

И Ленин написал свой «Проект программы Российской социал-демократической рабочей партии». Согласовать два проекта - ленинский и плехановский - поручили комиссии редакции «Искры». Та создала новый вариант программы. В его основе - предложение Плеханова с учетом замечаний Ленина.

Владимир Ильич получил этот проект перед самым отъездом из Мюнхена. И вот читает в поезде. Первый параграф не вызывает возражений. «Развитие международного обмена,- говорится в нем,- установило такую тесную связь между всеми народами цивилизованного мира, что великое освободительное движение пролетариата должно было стать и давно уже стало международным» ^[10].

Но в проекте, с которым знакомится Ленин, еще тринадцать параграфов. И во всех отчеркивает он отдельные слова и строки. Против каждого делает пометки: «Почистить бы слог»^[11], «Излишнее повторение»^[12], «Опять повторение!!»^[13] Против некоторых параграфов категорически возражает: «…это совершенно недопустимо» ^[14], «Концы не сведены с концами» ^[15]…

Нет, не может согласиться Ленин с тем, что предложила комиссия!

«…Ей-ей,- заключает он,- лучше бы было, если бы высокая комиссия еще хорошенько поработала, пообдумала, переварила и дала нам свой, не склеенный, а цельный проект» ^[16].

Ленин ставит в конце дату: «12.IV.1902 - в вагоне». Тут же добавляет: «Извиняюсь за мазню. Если успею, напишу еще и яснее»^[17]. Из Кельна возвращает рукопись почтой в Цюрих Аксельроду.

На пути в Лондон лежит Льеж. Здесь живет Н. Мещеряков с женой - старые приятели Крупской по воскресной школе в Петербурге. В то время Мещеряков был еще народовольцем. Он первый привлек ее к нелегальной работе, обучал правилам конспирации, усердно снабжал заграничными изданиями группы «Освобождение труда». Теперь Мещеряков - социал-демократ, давно находится в Бельгии и прекрасно знает местную жизнь…

Он рад снова увидеть Крупскую. Рад познакомиться с Лениным.

Два дня в Льеже. Затем с Мещеряковым - в Брюссель.

«Мы попали туда во время маленькой революционной вспышки,- вспоминает Мещеряков.- То была борьба за всеобщее избирательное право, происходившая в довольно скромных размерах… Я повел Владимира Ильича показывать город, учреждения рабочей партии, знаменитый тамошний кооператив и т. д. Когда мы вышли из кооператива, вдруг показались толпы рабочих. Это были участники революционной вспышки; собирались толпы демонстрантов; они разгонялись полицией и тут же обращались в бегство, ибо вожди рабочей партии старались всячески удержать рабочих в рамках умеренности и аккуратности.

Была объявлена забастовка, которая во всеобщую не вылилась. Ленин при виде этой толпы сейчас же оживился и обнаруживал большое тяготение примкнуть к демонстрации. Мне пришлось чуть не повиснуть на нем, чтобы как-нибудь им замедлить его движение. Тут как раз сбоку появилась полиция и отрезала нас от толпы» ^[18].

И вот наконец Лондон. На станции Чаринг-Кросс Ленина и Крупскую встречает Н. Алексеев, эмигрировавший сюда русский социал-демократ. Он получил уже запрос Ленина: можно организовать печатание «Искры» в типографии английской социал-демократической федерации? Даст ли на это согласие Гарри Квелч, редактор выходящего там еженедельника «Джастис»? И еще до приезда Ленина Алексеев встречался с Квелчем, обо всем договорился с ним.

Когда Ульяновы прибывают в Лондон, стоит, по словам Крупской, «невероятная мразь». «Лондон поразил нас своей грандиозностью…- сообщает она,- у Владимира Ильича лицо сразу оживилось, и он с любопытством стал вглядываться в эту твердыню капитализма, забыв на время и Плеханова и конфликты в редакции» ^[19].

Около недели под фамилией Рихтер живут Ленин и Крупская и одной из «спальных комнат», сдаваемых небогатыми квартирохозяевами, а затем переезжают в небольшой дом в районе Финсбури. Теперь их адрес - «Mr. Jacob Richter (Holford) 30. Holford Square Pentonville. London W.C.» ^[20].

Но, сообщая этот адрес Аксельроду, Ленин очень просит не называть его никому, «кроме самых близких лиц»^[21]. Поскольку предстоит продолжить тщательно законспирированное дело, он просит: «Если можно,- постарайтесь и в разговорах употреблять систематически Мюнхен вместо Лондона и мюнхенцы вместо лондонцы»^[22].

Там, где поселились Ульяновы, однообразными унылыми рядами тянутся прокопченные стандартные дома. Кругом - кирпич, камень, ни клочка зелени. Нечто подобное описал Фридрих Энгельс в книге «Положение рабочего класса в Англии» - описал на основе собственных наблюдений, достоверных источников.

Рихтер и его супруга сняли на Холфорд-сквер две комнаты.

«Сегодня было письмо от Наденьки…- сообщает Мария Александровна Ульянова из Самары в Томск дочери Анне.- Описывает она их маленькую квартирку, в которой масса неудобств. Всего 2 комнатки у них, и одна из них, Ел. Васильевны, изображает из себя и кухню и столовую. Вода и угли - которые служат топливом - находятся внизу, надо за ними ходить»^[23].

Меблировка комнат у Ульяновых скромная: простые кровати, столы, стулья, несколько полок для книг.

«…Чересчур незатейливая обстановка комнат,- рассказывает Н. Алексеев,- вызвала недоумение у хозяйки квартиры. Особенно смущало ее отсутствие занавесок на окнах, и она настояла, чтобы какие-нибудь занавески непременно были куплены, иначе у нее выйдут неприятности с домовладельцем, который от всех жильцов своего дома требует известной респектабельности» ^[24].

В ближайшее воскресенье хозяйка - миссис Йо слышит стук молотка из комнат Рихтера: это новые жильцы прибивают занавески. Миссис Йо приходит в ужас. Она немедленно вызывает жену Рихтера.

- Воскресенье - день отдыха,- объясняет хозяйка,- и стучать молотком в этот день не полагается.

Занавески приходится прибить на другой день.

Смущает миссис Йо и то, что жена мистера Рихтера не носит обручального кольца. Она даже колеблется: не отказать ли из-за этого новым жильцам? Но Рихтеры платят аккуратно, и миссис Йо не хочет терять выгодных квартирантов.

В конце концов она решает:

- Они иностранцы, кто знает, какой у них закон.

На этом миссис Йо успокаивается, тем более что любезность и сердечность миссис Рихтер очень располагают в ее пользу.

Их провожатым по Лондону на первых порах становится Алексеев, прекрасно знающий английский язык. Ибо и Ленин и Крупская неожиданно для себя оказываются беспомощны.

«Думали, что знаем английский язык, так как в Сибири поревели даже с английского на русский целую толстенную книгу - Веббов,- вспоминает Крупская.- Я английский язык в тюрьме учила по самоучителю, никогда ни одного живого английского слова не слыхала. Стали мы в Шушенском Вебба переводить - Владимир Ильич пришел в ужас от моего произношения: «У сестры была учительница, так она не так произносила». Я спорить не стала, переучилась. Когда приехали в Лондон, оказалось - ни мы ни черта не понимаем, ни нас никто не понимает. Попадали мы вначале в прекомичные положения. Владимира Ильича это забавляло, но в то же время задевало за живое. Он принялся усердно изучать язык. Стали мы ходить по всяческим собраниям, забираясь в первые ряды и внимательно глядя в рот оратору. Ходили мы вначале довольно часто в Гайд-парк. Гам выступают ораторы перед прохожими,- кто о чем… Слушание английской речи давало многое»^[25].

Но Ленин не ограничивается этим. «Атенеум»- лондонский «журнал английской и иностранной литературы, науки, изящных искусств, музыки и драмы»- публикует его объявление:

«Русский доктор прав и его жена хотели бы брать уроки английского языка у англичанина (или англичанки) в обмен на уроки русского языка.- Письма направляйте г. Я. Рихтеру, 30, Холфорд-сквер, Пентонвилл. W. С.»^[26].

И вскоре у Ленина и Крупской появляются учителя: некий мистер Раймонд, почтенный старик, внешним обликом напоминающий Дарвина, служащий известной издательской Фирмы «Джордж Белл и сыновья», а также конторский служащий Вильямс и рабочий Йонг.

Еще до приезда в Лондон Ленину был известен уклад жизни Англии, ее столицы. С этим его познакомили труды К. Маркса и Ф. Энгельса, книги английских социологов. В своих работах Ленин порой касался экономического развития Англии, ее государственного устройства, положения английского рабочего класса. Он сравнивал Англию с Россией, «в которой одной только можно найти такую безысходную нищету масс, такую наглую эксплуатацию трудящегося…»^[27].

Жизнь большого города интересует сейчас Ленина. Пользоваться конной или городской железной дорогой он по финансовым соображениям не может. Чаще всего совершает прогулки пешком. Иногда Владимир Ильич и Надежда Константиновна поднимаются на верх омнибуса и подолгу ездят, наблюдая за происходящим вокруг.

Пройдет двадцать лет. Из Англии приедет в Москву Артур Рансом - корреспондент «Манчестер Гардиан». И, отвечая на его вопросы, вспомнит Ленин свои прогулки по вечернему Лондону:

«На улицах было необыкновенно оживленно. Торговцы расположились везде на улицах, освещая свои товары небольшими металлическими трубочками с нефтью или чем-то подобным. Огоньки были очень красивы. Движение на улицах прямо-таки необыкновенное. Все покупали или продавали…

Мой приятель был «экономист» и принялся сейчас же выкладывать свою премудрость: вот, дескать, за этой необыкновенной экономической деятельностью должно следовать стремление к политической силе. Я посмеивался над таким пониманием Маркса. Обилие мелких торговцев и их оживленнейшая деятельность нисколько еще не свидетельствует об экономической большой силе класса, от которой можно и должно заключить к «политической силе»… Уличные торговцы в Лондоне, несмотря на замечательное их оживление, от «политической силы» и даже от стремления к ней были довольно далеки» ^[28].

Ленина можно увидеть и на улицах, где ездят только щегольские кебы, где за тихими скверами стоят парадные особняки с увитыми зеленью зеркальными окнами. Бродит он и по узким переулкам, населенным простым людом… И, наблюдая кричащие контрасты богатства и нищеты, говорит не раз:

- Two Nations! Две нации!

Его тянет туда, где можно увидеть рабочих,- в дешевый ресторанчик, бар, читальню. Он уже знает: здесь, в Англии, в церквах после богослужения бывает обычно какой-нибудь коротенький доклад, потом дискуссия. И эти дискуссии, где выступают рабочие, Ленин особенно любит слушать. Он отыскивает в газетах объявления о рабочих собраниях и отправляется в глухие кварталы столицы. Вернувшись однажды с такого собрания, он радостно говорит Крупской:

- Из них социализм так и прет! Докладчик пошлости разводит, а выступит рабочий,- сразу быка за рога берет, самую суть капиталистического строя вскрывает»^[29].

То, что видит Ленин в Лондоне, подтверждает справедливость заключений, к которым он пришел еще до этой, первой своей встречи с Англией. Ленин убеждается, что, довольная жизнью, рабочая аристократия легко усвоила буржуазные взгляды на основные социально-экономические проблемы. Убеждается он и в том, что лидеры английских тред-юнионов уводят массы от политической борьбы к борьбе за улучшение условий труда - к тому, о чем еще совсем недавно писал он в книге «Что делать?», утверждая, что «стихийное рабочее движение есть тред-юнионизм», что «тред-юнионизм означает… идейное порабощение рабочих буржуазией»^[30].

С каждым днем все больше постигает Ленин жизнь английской столицы. Забирается в новые для него места. Бывает на окраинах. И пишет матери в Россию:

«…Мы с Надей изъездили и исходили уже порядочное количество окрестностей, нашли и прехорошие места»^[31];

«Я приспособился уже порядочно к местной жизни и языком овладеваю практически»^[32].

«…Захватили с собой бутерброды вместо обеда и двинулись на целый день ins Grune (на лоно природы, нем.) в воскресенье… Погуляли отлично, воздух нас всех опьянил, точно детей… Единственные из всех здешних товарищей, изучающие все окрестности города, это мы. Находим разные «деревенские» тропинки, знаем ближние места, собираемся и подальше прокатиться»^[33].

Пишет о том и Крупская: «…смотрим народ, местную жизнь, здесь ее удобнее наблюдать, чем где бы то ни было.

Володя очень увлекается этими наблюдениями, увлекается и этим, так же как всем, что он делает» ^[34].

Огл. Печатается на берегах Темзы

Как и в Мюнхене, главное для Ленина в Лондоне - «Искра». Едва появившись на берегах Темзы, он отправляется на Клеркенвилл-грин, в тот старинный дом, где бывал уже по его поручению Алексеев.

Некогда в доме располагалась кофейня, в которой собирались чартисты. В середине прошлого века его превратили в «клуб радикалов». А затем здесь начал издаваться еженедельник «Джастис», орган социал-демократической федерации Англии.

В этом доме, вошедшем в историю английского революционного движения, и станет вскоре печататься нелегальная общерусская политическая газета. Набирать и верстать ее будут в маленькой русской типографии в Ист-энде и оттуда на Клеркенвилл-грин будут привозить сверстанные полосы,

«Английские с.-д. с Квелчем во главе с полной готовностью предоставили свою типографию,- расскажет одиннадцать лет спустя Ленин.- Самому Квелчу пришлось для этого «потесниться»: ему отгорожен был в типографии тонкой дощатой перегородкой уголок вместо редакторской комнаты. В уголке помещался совсем маленький письменный стол с полкой книг над ним и стул. Когда пишущий эти строки посещал Квелча в этом «редакторском кабинете», то для другого стула места уже не находилось…» ^[35]

В отведенной для Ленина клетушке единственное окно выходит во двор. Высокая серая стена оставляет для обозрения лишь небольшой кусок неба, перерезанный колокольней близстоящей церкви.

Полвека отделяют Ленина от той поры, когда здесь же, в Лондоне, Герцен создал Вольную русскую типографию. В ней печатались «Полярная звезда», революционные воззвания, прокламации, брошюры, книги, нелегально распространявшиеся затем в России.

В Вольной русской типографии выходил «Колокол», разоблачавший злодеяния царской бюрократии и крепостников-помещиков, полицейский произвол, хищения сановников. Пройдет некоторое время, и под тем же хмурым лондонским небом, где некогда создана была Герценом Вольная русская типография, начнет издаваться «Искра».

Она пока печатается в Мюнхене. Перед отъездом Ленин поручил В. Кожевниковой - техническому секретарю редакции - наблюдать за изданием там еще нескольких номеров газеты. И между Кожевниковой и Лениным сейчас регулярная переписка. Она пишет ему обо всех своих затруднениях. Ленин же отвечает аккуратно, по пунктам, почти с каждой лондонской почтой - четыре раза в день. Не пропускает без ответа ни одного вопроса. Эти ответы точные, ясные.

Еще в октябре прошлого, 1901 года Ногин запрашивал из Петербурга: «Когда же вы, наконец, напечатаете программу? Очень часто приходится выслушивать желание видеть программу «Искры»»^[36]. И вот приходит газета с проектом этой программы. В нем учтено большинство замечаний Ленина.

Русские социал-демократы, опираясь на марксистскую теорию, обосновывают в публикуемом документе революционную цель партии. Они определяют путь борьбы за эту цель, указанный еще Марксом и Энгельсом. Подчеркивают роль рабочего класса как вождя всех трудящихся и угнетенных. Утверждают историческую неизбежность перехода от капитализма к социализму. Утверждают, что эту задачу - задачу создания общества, свободного от всех форм эксплуатации и угнетения, решит пролетариат.

«Необходимое условие этой социальной революции,- провозглашает программа,- составляет диктатура пролетариата, т. е. завоевание пролетариатом такой политической власти, которая позволит ему подавить всякое сопротивление эксплуататоров» ^[37].

А какова роль марксистской партии в борьбе за революционное преобразование общества?

«Ставя себе задачу сделать пролетариат способным выполнить свою великую историческую миссию, - отвечает программа, - международная социал-демократия организует его в самостоятельную политическую партию, противостоящую всем буржуазным партиям, руководит всеми проявлениями его классовой борьбы, разоблачает перед ним непримиримую противоположность интересов эксплуататоров интересам эксплуатируемых и выясняет ему историческое значение и необходимые условия предстоящей социальной революции» ^[38].

И партия рабочего класса зовет в свои ряды все слои трудящегося и эксплуатируемого населения, поскольку те переходят на точку зрения пролетариата.

Но программа-максимум - одна из частей проекта. Она органически связана с программой-минимум. И если программа-максимум провозглашает борьбу за социалистическую революцию и диктатуру пролетариата, то программа-минимум нацеливает на буржуазно-демократическую революцию. Она необходимый рубеж на пути к социалистическому перевороту.

21-й номер «Искры» с проектом программы партии уходит в Россию. Его нелегально переиздают в разных городах и обсуждают в местных организациях социал-демократов. ««Искра»,- свидетельствует вернувшийся в Петербург из тюремного заключения питерский рабочий И. Егоров,- к нам попадала в довольно значительном количестве: по 50 - 100 экземпляров… «Заря» же попадала в двух-трех экземплярах… Но как «Заря», так и «Искра» внимательно читались в кружках… Усиленно обсуждались некоторые статьи и проект программы партии» ^[39].

Обсуждается он и в Лондоне, в кружке рабочих-эмигрантов. Ленин охотно принимает в этом участие. «…В Ленине, руководителе нашего кружка,- сообщит один из его участников, петербургский социал-демократ И. Михайлов, занимающийся транспортировкой «Искры», - мы чувствовали инженера, механика, каменщика, проектирующего стройку огромной революционной партии, обрабатывающего материал для этой великой стройки, обучающего нас мастерству обтесывать и облагораживать других…» ^[40]

Владимир Ильич не успел еще по-настоящему обосноваться в британской столице, а сюда уже протягиваются нити, связывающие его с агентами «Искры», с руководителями местных социал-демократических организаций… Сюда идут письма, корреспонденции для газеты. Спустя неделю после переезда в Лондон он получает из Риги корреспонденцию о распространении прокламаций в местном театре. Проходит еще два дня, и Ленин готовит к набору доставленный из России «Краткий очерк рабочего движения в Бежице (завод Брянского акционерного общества)». Вскоре он делает редакционную правку письма из Нижнего Новгорода о демонстрациях и арестах. Знакомится с корреспонденцией из Двинска о первомайской демонстрации. Отправляет в набор сообщение о волнениях среди рабочих Шосткинского порохового завода Черниговской губернии. Знакомится с прокламацией «К русским гражданам», изданной Донским комитетом РСДРП по поводу казни С. Балмашева, застрелившего царского министра внутренних дел. И пишет к этой прокламации введение от редакции «Искры».

Майским утром приходит письмо от бакинской искровской группы. Ленин узнает: типография «Нина» под угрозой провала. Надо принимать срочные меры. Ее следует перевести, советует Ленин, в какой-либо другой город. И перевести безотлагательно.

Указание Ленина передают В. Кецховели - «отцу Нины», как зовут его в конспиративной переписке. И с поручением Владимира Ильича тот покидает Баку. Ему известен адрес руководителей самарской социал-демократической организации, присланный Лениным и Крупской. Кржижановскому же в Самару Ленин сообщает через Крупскую: «Типография цела, но не работает пока. Ее владелец поехал в Россию для переговоров… С отцом Нины постарайтесь повидаться и сговориться» ^[41].

А в Петербурге, сообщают в Лондон, искровцы по-прежнему ведут борьбу с «экономистами» за переход «Союза борьбы» на искровские позиции. В его комитете, пишет из Самары И. Радченко, произошла размежевка. Несколько ценных человек, гласит одно из присланных им писем, «порывают все дела с комитетом и переходят к нам. (Это следствие «Что делать?»)» ^[42]. К лету 1902 года искровцы при поддержке левого крыла «Союза борьбы» - В. Краснухи, Е. Стасовой и других - добиваются победы. «Наконец,- сообщает 13(26) июня И. Радченко,- мы вчера услышали от комитета (после некоторых переговоров): «Между нами принципиальных разногласий нет, вполне признаем программу Ленина желательной, желательно ее провести в жизнь, и, не откладывая на дальнейшее, предлагаем товарищам принять участие в переформировке комитета, дабы Саше подготовить все необходимое»» ^[43].

На конспиративном языке «Саша» в данном случае - предстоящий II съезд партии. Все шире разворачивает газета подготовку к его созыву. Все чаще пишет о нем в Россию, агентам «Искры», Ленин. Он ставит в известность находящегося в Самаре Кржижановского: до съезда осталось несколько месяцев. Поэтому главная задача теперь - «чтобы вполне свои люди проникли в возможно большее число комитетов». Он настаивает: «…подчините все остальное этой задаче, помните о важнейшем значении Второго съезда!» Он рекомендует: «…обдумайте атаку на центр, Иваново и др., Урал и Юг» ^[44].

Ленин пишет о том же Ф. Ленгнику: «…Ваша задача теперь создать из себя комитет по подготовке съезда, принять в этот комитет бундовца (оценив оного со всех сторон - это NB!)…» Он подчеркивает: «Это все архиважно! памятуйте это» ^[45].

Сообщает Ленин и в Петербург И. Радченко: «Сейчас дали бундисту явку к Вам. Это по делу съезда. Вы с ним (+ бюро или еще кто) должны образовать русский комитет для подготовки съезда. Держитесь внушительнее и с осторожностью. Возьмите на себя побольше районов, в коих Вы беретесь подготовить съезд, сошлитесь на бюро (назвав иначе), одним словом, сделайте так, чтобы все дело было вполне в Ваших руках…» ^[46]

В июньские дни, когда Ленин пишет эти строки, в Петербурге созывается собрание представителей «Союза борьбы», местной группы «Искры» и «Рабочей организации». Оно принимает решение о поддержке «Искры», о преобразовании «Союза борьбы», о создании Петербургского комитета РСДРП искровского направления.

И, Радченко запрашивает у Ленина «помощь в виде конкретного наброска плана местной работы в связи с общей российской»^[47]. Сейчас это особенно важно. Ведь, принимая во внимание наличие сил, средств, первые уже сделанные шаги, полагает Радченко, необходимо привлечь к общей работе абсолютно все местные силы.

Ленин немедленно откликается на просьбу Радченко. Он поздравляет его и его друзей «с громадным успехом: приступом к реорганизации местного комитета». Предпринятым шагам он придает огромное значение. «Это дело,- уверяет Ленин,- может стать поворотным пунктом во всем нашем движении, и поэтому довести эту реорганизацию до конца - самая важная и самая настоятельная задача. Берегите себя сугубо,- требует он от Радченко,- чтобы успеть ее выполнить» ^[48].

Ленин пишет о том, какие практические шаги должны быть сделаны Петербургским комитетом. Он считает делом первостепенной важности опубликование открытого заявления, в котором Петербургский комитет изложил бы свои теоретические взгляды, организационные принципы. И этого шага, считает Владимир Ильич, ни в коем случае не следует откладывать. Ибо заявление будет иметь громадное значение для самого Петербургского комитета, и для всей России. Без него «все остальные шаги легко могут оказаться безрезультатными… а при нем сразу закрепляется новый путь»^[49].

С ленинским письмом И. Радченко знакомит комитет «Рабочей организации» и Петербургский комитет. И получает от них ответ: «Очень рады, что намеченные практические шаги не расходятся с предлагаемыми Лениным, и также ни против одного пункта, рекомендуемого поместить в заявлении, возразить ничего не можем, а высказываем полную с ними солидарность, против открытого, откровенного заявления ничего не имеем…» ^[50]

В июле «Заявление С.-Петербургского комитета ко всем российским социал-демократическим организациям» выходит отдельной листовкой. Когда ее доставляют в Лондон, Ленин публикует в «Искре» этот документ, написанный по его рекомендации.

В один из июльских дней приходит письмо В. Носкова. Он напоминает о встрече с Лениным «на кумысе» - в Уфе, где после сибирской ссылки Владимир Ильич выступал на собрании единомышленников, знакомил их с планом издания общерусской политической газеты. Носков приехал туда из Ярославля, чтобы просить Ленина возглавить «Северный рабочий союз», объединивший социал-демократические организации Ярославской, Владимирской и Костромской губерний. «…Вы очень охотно выразили готовность руководить деятельностью «Северного союза»,- пишет сейчас Носков, - хотя тогда-то я строил это на предположении, что Вы останетесь в России. Ваше согласие я передал своим товарищам, и все мы с радостью приняли Ваш ответ и с тех пор считаем Вас нашим близким товарищем, членом «Северного союза»» ^[51].

Еще в апреле Ленин познакомился с программой «Северного союза», принятой незадолго до того на съезде в Воронеже. Он подверг ее товарищеской критике. Отметил недооценку авторами программы марксистской теории, нечеткое определение в ней роли пролетарской партии. «Не только «развивать самосознание пролетариата» должны мы,- писал Ленин, - а также и организовывать его в политическую партию,- а затем руководить его борьбой (и экономической и политической)» ^[52]. Он призвал тогда деятелей «Северного союза» принять активное участие в объединении революционной социал-демократии, в выработке программы партии.

В письме Носков передает Ленину благодарность северян. Они признательны ему за то, что содействовал Владимир Ильич «большей связанности «Северного союза» с другими организациями и особенно же сближению с «Искрой»»^[53]. И Ленин просит, чтобы еще крепче связали его с «Семеном Семеновичем», а «Семена Семеновича» с ним. На конспиративном языке «Семен Семенович» - это «Северный рабочий союз».

Огл. Ваши письма приносят бодрость

«Дорогой друг! Получили Ваши письма от 10/VII, без числа - с паролем и от 20/VII.

Не получили ласточки (Ласточка - способ нелегальной переписки посредством посылки по условным адресам различных текущих журналов, в которых между строками текста в заранее обусловленных местах химическим способом записывалось конспиративное письмо.), второго письма с паролем и о текущих делах. Не знаю, почему запоздали» ^[54].

Это пишет петербургскому агенту «Искры» И. Радченко Надежда Константиновна. Запрашивает, связан ли тот с «Петей» - Киевским комитетом РСДРП. Оттуда, информирует она, «молят меха», а «мех», знает Радченко,- это «Искра». Сообщает Крупская Радченко и о том, что его адрес послан Семену Семеновичу» - «Северному рабочему союзу». Я просила Семена Семеновича,- ставит она в известность петербургского агента,- непременно повидаться и потолковать с Вами»^[55]. Пишет Крупская и о «пиве» - транспортном пути через Стокгольм; о том, что надо Радченко повидаться с Дяденькой - Л. Книпович; что в Швейцарию приехал Музыкант - П. Красиков и его вызывают в Лондон; что боятся здесь за Аркадия - самого Ивана Радченко и «пусть он бережет себя»… ^[56]

Ленин прочитывает то, что написала Крупская, и делает приписку: «Аркадию надо бы непременно уехать из Питера, раз проследили. Уехать теперь можно… Пусть помнит Аркадий, что он у нас теперь почти один и что сберечь себя он должен во что бы то ни стало»^[57].

Опасность нависла над Радченко давно. Еще полтора месяца назад он сообщил в редакцию «Искры», что подготовил себе в Питере «наследника», старается ввести его в курс дела и тот заменит его на случай выезда. Это Елена Стасова. »Очень энергичный, преданный делу, конспиративный человек, с обширным кругом знакомств,- отзывался о ней Радченко.- Пароль к ней: «Я хочу видеть Жулика» (Один из партийных псевдонимов Е. Стасовой.), ответ: «Я Жулик». Можно через Тамару (Псевдоним В. Курятникова - конторщика в магазине резиновых изделий Б. Шварца в Петербурге. С конца 1901 года его служебный адрес использовали для явки и присылки писем И. Радченко.) повидаться и с Жуликом» ^[58]. Но хоть и есть уже «наследник», так много у Радченко в Питере дел, что никак не может он покинуть его. «Аркадия я знаю за человека неувлекающегося и действующего осмотрительно,- пишет он о себе в одном из писем,- а потому беспокоиться без достаточных на то данных, право, не следовало бы…» ^[59]

Но Ленина по-прежнему тревожит безопасность петербургского агента «Искры». Обращаясь к нему в третьем лице, он снова категорически требует от него: «Аркадия Вы должны сберечь: Вы нам за него отвечаете, и мы Вас отдадим под суд, если Вы его не выгоните из Питера до ареста. Пусть не увлекается живой работой и не забывает, что жандармы тоже живы» ^[60].

В эти августовские дни 1902 года в Лондон съезжаются представители Петербургского комитета РСДРП, Русской организации «Искры», Северного союза РСДРП. Среди них Петр Красиков. Весь его багаж - небольшой чемодан и скрипка в футляре. В скрипке - тщательно запрятанные листовки, в них сведения о состоянии партийной работы, резолюции местных комитетов о присоединении к «Искре».

Семь человек встречаются на Сидмаузс-стрит - одной из трущобных улиц Лондона. Здесь, неподалеку от квартиры Ульяновых, сняты небольшие комнаты: одна служит столовой, другая предназначена для приезжающих, в остальных поселились Засулич, Мартов, Алексеев. Обстановка в этой «коммуне» самая неприхотливая. Но именно здесь постоянно живут приезжающие в Лондон русские социал-демократы. Здесь под руководством Ленина и при участии прибывших из России товарищей состоится совещание редакции «Искры».

О совещании и принятом на нем решении Крупская по поручению Ленина пишет в Петербург. Агент «Искры», которому адресовано ее шифрованное письмо, знает: на конспиративном языке Ваня - это посланец Петербургского комитета РСДРП В, Краснуха, Музыкант - прибывший от Русской организации «Искры» П. Красиков, «Семен Семенович» - представитель «Северного рабочего союза» В. Носков, «Боря» - Бунд, всеобщий еврейский социал-демократический союз, возникший в 1897 году в западных губерниях России.

Крупская пишет: «Ну-с, у нас теперь Ваня, Музыкант и Семен Семенович. Единодушие полное. Вчера порешили следующее: Ваня, Русская организация «Искры», Семен Семенович фактически объединяются; Ваня и Семен Семенович выпускают заявление о своей солидарности с «Искрой»… Ваня + организация «Искры» + Семен Семенович устраивают Организационный Комитет для подготовки общепартийного съезда. Потом в этот комитет должны будут войти представители от Бори и от юга, но это потом, пока же Организационный Комитет считается еще неконституировавшимся, и никто, кроме своих, о нем не знает, состоит он исключительно из своих людей. Организационный Комитет берет на себя функции ЦК и старается подготовить фактическое объединение» ^[61].

В этот же день пишет Крупская в Астрахань Л. Книповипч: «Питер, Северный Союз и организация «Искры» объединились (фактически), они образовали Организационный Комитет по подготовке съезда (с функциями временного ЦК), подготовка понимается в самом широком смысле»^[62].

Ленин просматривает, как обычно, письма, вносит свои поправки, и они уходят в Россию.

А почти два месяца спустя, уже из Петербурга, один из участников совещания на Сидмаузс-стрит, Петр Красиков, сообщает в Лондон: «Дело Реки (Организационного комитета) двинуто. Назначено к слуш[анию] (Совещание) в сам[ом] коротк[ом] времени. Будут Гражд[анин] (Гражданин - В. Краснуха. Далее: «Коля» - Петербургский комитет, Касьян - один из псевдонимов И. Радченко, «Юрий Иванович» - представитель «Южного рабочего», «Борис» - представитель Бунда, Игнат - один из псевдонимов П. Красикова, «Фекла» - редакция «Искры», Курц - Ф. Ленгник, Клер - Г. Кржижановский.) от Ко[ли], Касьян от Русской организации «Искры», Юрий Иванович и Борис. Немедленно за конституированием произойдет тут же кооптация Игната от Феклы, или под другим каким соусом, Курца и Клера от Волги… Вышлите немедленно на всякий случай тот коротенький конспект по делу Реки, который набросан был Стариком» ^[63].

Старик - это Ленин. И просит Красиков прислать заметки, сделанные Владимиром Ильичем на августовском совещании в Лондоне.

Но не может найти заметки Ленин. Да и ни к чему они, убежден он. Ведь это были отрывочные записи. Писал Владимир Ильич для себя. Потому иногда даже не словами, а знаками. Красиков же и Краснуха помнят, конечно, о чем шла на совещании речь. И повели дело правильно. «Очень и очень обрадовался, узнав, что Вы двинули быстро дело ОК…» ^[64] - пишет Красикову Ленин.

Еще в апреле в Белостоке, на конференции комитетов и организаций РСДРП, создан был Организационный комитет по созыву II съезда. Но большинство участников конференции вскоре арестовали. Заключили в тюремные казематы и двух членов комитета. И после лондонской встречи с Лениным Организационный комитет воссоздали в Пскове на совещании социал-демократических комитетов. Преобладающее большинство принадлежит в нем искровцам. От Русской организации «Искры» в него кооптировали П. Красикова, Ф. Ленгника, П. Лепешинского и Г. Кржижановского.

«Спешите со съездом всеми силами»^[65],- настаивает Ленин. И в письме, которое уходит из Лондона в Петербург, Красикову, дает советы: о тактике в отношении Бунда, о том, кому поручить технические вопросы, связанные с созывом съезда, о разработке его порядка дня…

Как ждут в России письма Ленина! «Дорогие и славные! - еще в июле обращался к Владимиру Ильичу и Надежде Константиновне И. Радченко.- Не получая от вас писем, делается грустно, хотя, казалось бы, и некогда грустить… Ваши письма, какие бы ни были, приносят с собой для меня чувство бодрости» ^[66]. И еще одно свидетельство - Г. Кржижановского: «Каждый из нас вспоминает, как подбадривали нас эти записки и письма… Мир революционных подпольщиков никогда не вычеркнет этого из своей благодарной памяти» ^[67].

Нередко из писем Ленина и Крупской узнают подпольщики впервые о событиях в империи, по тем или иным причинам замалчиваемых российской печатью. В сентябре - это побеги из киевской и екатеринославской тюрем. «Из бежавших киевлян все, кроме Гальперина и еще одного, уже здесь, Бабушкин тоже»^[68],- сообщает Надежда Константиновна в Астрахань Л, Книпович.

Почти десять лет назад Бабушкин впервые увидел Ленина. Было это на рабочей окраине Питера, в кружке, которым руководил Владимир Ильич. Бабушкин был слушателем кружка. Вместе с другими передовыми рабочими он помогал Ленину в создании петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». При его участии Ленин написал первый агитационный листок русских марксистов - обращение к забастовавшим рабочим Семянниковского завода. Когда создавалась «Искра», Ленин снова встретился с Бабушкиным. И тот стал агентом газеты, ее сотрудником, организатором рабочих корреспонденции в Орехово-Зуеве, Владимире, Шуе, Иваново-Вознесенске и других районах страны. Бабушкина арестовывают. Но он перепиливает решетку в окне камеры и бежит из екатеринославской тюрьмы. С огромным трудом, не зная ни одного иностранного языка, добирается Бабушкин до Лондона.

Наконец он в комнате Ленина. Побывав в ней той же осенью, ее опишет впоследствии Николай Мещеряков. Ленин, сообщит он, «любил порядок, царивший всегда в его кабинете и в его комнате, в отличие, например, от комнаты Мартова: у Мартова всегда был самый хаотический беспорядок - всюду валялись окурки и пепел, сахар был смешан с табаком, так что посетители, которых Мартов угощал чаем, часто затруднялись брать сахар… У Ленина, напротив, был необыкновенный порядок, воздух в комнате всегда чистый. Если у него в комнате закуривали, он, хотя в то время еще и не запрещал курить, но начинал морщиться, открывал форточки и вообще обнаруживал большое неудовольствие» ^[69].

Бабушкин рассказывает Ленину о положении рабочих в Подмосковье, в Питере, в Екатеринославе. Он вспоминает адреса, явки рабочих кружков, которых и сам создал немало. Рассказывает о системе штрафов, принудительной срочной работе, которой злоупотребляет администрация на всех заводах и фабриках, о стычках с полицией, об организации забастовок.

«В то время,- узнаем от Крупской,- в Лондон приехал Плеханов. Было устроено заседание совместно с Бабушкиным. Речь шла о русских делах. У Бабушкина было свое мнение, которое он защищал очень твердо и так держался, что начал импонировать Плеханову. Георгий Валентинович стал внимательнее в него вглядываться. О своей будущей работе в России Бабушкин говорил, впрочем, только с Владимиром Ильичем, с которым был особенно близок» ^[70].

Говорят они о завоевании «Искрой» рабочих масс, о местных социал-демократических комитетах, о том, какие комитеты будут безоговорочно и твердо поддерживать принципы «Искры» на предстоящем II съезде партии.

Когда Ленин будет писать позднее в Киев Ленгнику, он вспомнит эту свою беседу с Бабушкиным. «Я знаю из фактов - категорически заявит Владимир Ильич, - что люди деятельные умели связывать «Искру» (эту архиинтеллигентскую, по мнению плохоньких интеллигентов, «Искру») с массой даже таких отсталых, малоразвитых рабочих, как рабочие подмосковных промышленных губерний. Я знал рабочих, которые сами распространяли среди массы (тамошней) «Искру» и говорили только, что ее мало. Я слышал совсем недавно рассказ «солдата с поля битвы», как в одном из таких фабричных захолустий центра России «Искру» читали сразу во многих кружках, на собраниях по 10 - 15 человек …^[71]

А Бабушкин, этот «солдат с поля битвы», беседуя с Владимиром Ильичем, убеждается, что редакция «Искры» - настоящий боевой штаб. Убеждается он в огромной, неослабной энергии, с которой ведет всю редакционную работу Ленин.

Не так давно, сообщает Ленин Бабушкину, Петербургский социал-демократический комитет перешел на платформу «Искры». Он признал ее идейное и организационное руководство. Но «экономисты» по-прежнему внушают рабочим, что идеи «Искры» преждевременны, неосуществимы. Они пытаются расколоть Петербургский комитет. Бабушкин хорошо знает условия работы столичной организации. Ему надо поэтому готовиться к отъезду.

И вскоре посланец Ленина уезжает в Питер. На сей раз у бабушкина паспорт на имя крестьянина Полтавской губернии Шубенко. Везет он с собой ленинское «Письмо к товарищу о наших организационных задачах».

Еще в середине сентября пришло к Ленину из Петербурга письмо от социал-демократа А. Шнеерсона. «Полнейшая реорганизация Петербургского «Союза Борьбы», - писал тот, - невольно вызывает на первый план насущный вопрос нашей революционной борьбы - вопрос, как мы должны сорганизоваться, чтобы наша деятельность не парализовалась набегами жандармов и стараниями провокаторов»^[72]. Питерский товарищ переслал Ленину свой проект организации и попросил «уделить свое внимание его письму, причем с особым удовольствием желал бы иметь его критику»^[73].

И Ленин немедленно ответил на присланное письмо. Ведь в нем поднят важный вопрос, который должен заинтересовать всех русских социал-демократов.

Ответное письмо разрослось до размеров брошюры. На многих страницах развил Ленин план построения партии нового типа. Конкретизировал план, разработанный им и в «Что делать?», и в статьях, опубликованных «Искрой».

Ленин написал питерскому товарищу об общем типе и структуре социал-демократических организаций. Он высказал ему свою точку зрения на функции местных партийных комитетов. Поделился мыслями о том, как следует направить работу заводских организаций - основного звена социал-демократического движения. Доказал необходимость создания двух согласованно действующих партийных центров - Центрального Комитета и центрального органа…

Ленинское «Письмо к товарищу о наших организационных задачах», которое везет Бабушкин из Лондона в Питер, попадет туда в те дни, когда особенно сильно разгорится там борьба между революционными марксистами - сторонниками создания строго конспиративной, централизованной политической организации пролетариата - и «экономистами», выступающими за широкую, рабочую организацию для ведения чисто экономической борьбы.

«Меня очень порадовал ответ Ленина по организационным вопросам,- придет вскоре сообщение из Петербурга,- "И, я надеюсь, рассеет ту путаницу понятий, которая царила в прежнем ЦК (Речь идет о комитете петербургского «Союза борьбы».). А эта путаница была страшно вредна для дела…^[74] Откликнется и Е. Стасова - член Петербургского комитета: «Письмо Ленина общее читала с восторгом и во всем с ним согласна» ^[75].

В Лондон между тем прибыли уже и те, кто при помощи русской организации «Искры» бежал из киевской тюрьмы. Здесь - Н. Бауман, В. Крохмаль, И. Блюменфельд, М. Литвинов, О. Пятницкий. Ленин встречается с ними. Долго беседует, вспоминая прошлое, договариваясь о будущей работе - о том, как улучшить связь между местными социал-демократическими комитетами, как шире охватить их влиянием «Искры».

Оно растет с каждым днем. И все больше становится тюк писем, идущих из России к Ленину, в редакцию «Искры».

В Лондон сообщают:

2 (15) сентября. Из Петербурга. «Связываем с вами рабочего Михаила Ивановича Калинина (Август из Ревеля), писавшего в «И[скру]» под псевдонимом Чужестранец, а также и в «Р[абочую] М[ысль]», когда находился в Петербургском Союзе. Человек весьма энергичный, имеет много связей с провинцией, которые и сообщит вам. Намерен постоянно корреспондировать и вести с вами переписку. Ключ к ним: «К у з н е ц ы» П. Я. («Мех гудит и дышит»…)» ^[76]

7 (20) сентября. Из Москвы. «Ваши дела куда блестящее, чем думаете вы сами, везде относятся с большим интересом, ждут с громадным интересом вашей литературы, ждут, как вы отнесетесь к такому-то и такому-то факту. Только вашей литературы и ждут, только ее и читают, только на нее и смотрят как на руков[одящую]^[77].

9(22) сентября. Из Кореиза. «В скором времени проектируется объединительный съезд крымских организаций (Симферопольского «Рабочего союза», Ялтинского, Севастопольского, Керченского, Феодосийского и Мелитопольского комитетов» РСДРП.). Они обещали возбудить при сем удобном случае вопрос о признании Феклы (Редакции «Искры».) своим официальным представителем» ^[78].

10(23) сентября. Из Самары, «…Резюмирую в нескольких словах отзывы читателей об «Искре»: 1) все единогласно утверждают, что это первая настоящая политическая газета, первая газета, в которой чувствуется, что литераторы тут, милостью божией, а не с ветру; 2) все больше и больше лиц соглашается с ее организационным планом…^[79]

12 (25) сентября. Из Тулы. «Комитет (Имеется в виду Тульский комитет РСДРП.) есть, связи с рабочими очень широки. Направление ближе к «Искре»… Адрес для явки: Бабаевская ул., земское городское училище, Лидия Антоновна Басова; пароль: «Как поживает Вера Петровна?» Ответ: «Она умерла». Тогда спросить Николаева» ^[80].

20 сентября (3 октября). Из Петербурга. «Программу» Вашу обсуждаем с рабочими… Предлагала одному изложить свои взгляды письменно, высказывает ценные соображения о практической постановке работы в деревне и хотел бы получить некоторые указания»^[81].

30 сентября (13 октября). Из Нижнего Новгорода. «Наш комитет несколько преобразовался, больше организованности… Недавно принято было решение послать в «Искру» • официальное заявление, в котором «Искра» признается руководящим органом…» ^[82]

В Лондоне, так же как и в Мюнхене, Ленин хорошо информирован о рабочем движении в России. Агенты «Искры» пересылают ему листовки социал-демократов, письма рабочих. И, получив этот бесценный для газеты материал, Ленин сразу же готовит его к отправке в типографию в Ист-Энде, где набирается очередной номер «Искры».

Он редактирует корреспонденцию с Кавказа о крестьянском движении в Кутаисской губернии. Читает изданную Донским комитетом РСДРП листовку «К рабочим мастерских Владикавказской железной дороги» и вносит правку в сопроводительный текст. Пишет предисловие к присланной и Лондон листовке Нижегородского комитета РСДРП с речами сормовских рабочих, привлеченных к суду за организацию майских демонстраций. Знакомится с письмами о забастовке в Ростове-на-Дону, распространении прокламаций в Азове, беззакониях властей по отношению к жителям рабочего поселка на реке Шостка и рабочим Порохового завода Черниговской губернии.

Приходят в Лондон и сообщения от Бабушкина. Он обращается к Ленину с просьбой наметить вопросы, по которым можно «проэкзаменовать» членов пропагандистской группы, г е. выяснить их позицию по отношению к принципам Искры». Ленин пишет ему, что рекомендовать из Лондона экзаменационную программу трудно, и предлагает: «Пускай напишут все и каждый пропагандисты о той программе, по которой они читают или хотят читать,- тогда я буду отвечать подробно» ^[83].

Ленина интересует множество вопросов, и он ставит их перед Бабушкиным:

- Каков теперешний устав СПБ комитета?

- Приняты ли меры для слежения за каждым шагом питерской зубатовщины?

- Читаются ли в рабочих кружках систематические лекции (или устраиваются ли беседы) на тему об организации, о значении «организации революционеров»?

- Проповедуется ли широко среди рабочих, что они и именно они должны как можно чаще и шире переходить на иллегальное положение?

- Приняты ли меры к удесятерению корреспонденции из Питера?

- Внушается ли всем рабочим мысль, что именно они должны сорганизовать типографию для листков и правильное распространение их?

А десять дней спустя Ленин получает из России шестнадцатый номер газеты «Рабочая мысль»- номер, на котором, орган «экономистов» кончает свою жизнь. Ленин находит в нем «Протест комитета Рабочей организации». Он направлен против заявления Петербургского комитета РСДРП о признании «Искры» и «Зари» руководящими органами партии.

Теперь Ленину уже вполне ясно: «экономисты» водят его питерских единомышленников за нос, уверяя их в своем согласии с «Искрой» и «Зарей». И в тот же день он отправляет в Петербург два письма.

«Немедленно выступайте с боевым протестом (если не в силах издать, тотчас шлите сюда, а копию во всяком случае),- требует Ленин от Стасовой,- ведите решительную войну и выносите ее шире в среду рабочих» ^[84].

На «явный обман», на «чистейшее надувательство», на то, что противники «Искры» хотят выиграть время, чтобы укрепиться, Ленин обращает внимание и Бабушкина, советуя ему: «…сейчас же выпустить (а если нельзя выпустить,; то прислать сюда) листок с протестом от имени Комитета и вообще отвергнуть всякие примирительные заигрывания и подходы, начать решительную войну, беспощадную войну…»^[85]

Ленин приветствует «энергичное поведение Новицкой» ^[86], как называет в конспиративных целях Бабушкина. Вчера в письме к Стасовой он настоятельно рекомендовал избрать Бабушкина от Питера взамен арестованного Краснухи членом Организационного комитета. Ленин убежден, что Бабушкин этого вполне заслуживает. Отдавая ему должное, он и сегодня пишет Стасовой: «…пока есть у вас Богдан, нельзя и на безлюдье жаловаться…» ^[87] И уходит это письмо в Петербург вместе с письмом к Бабушкину, в котором Ленин призывает его «продолжать в том же боевом духе, не допуская ни малейших колебаний». Он требует: «Пишите как можно чаще и, немедля, дайте ходы к вашим рабочим (и характеристику их), чтобы в случае провала мы не сели на мель» ^[88].

Огл. Ведь это Ленин!

Он идет сюда каждое утро. И когда ярко светит солнце. И в слякотную, дождливую погоду. Идет в знаменитый Британский музей. Его влечет сюда богатейшая библиотека.

Книги… Они всегда занимали особое место в жизни Ленина. В Лондоне Владимир Ильич по-прежнему неразлучен с ними. Едва обосновавшись на Холфорд-сквер, он подает прошение директору библиотеки Британского музея:

«Сэр!

Обращаюсь к Вам с просьбой о выдаче мне билета на право входа в читальный зал Британского музея. Я прибыл из России для изучения аграрного вопроса. Прилагаю рекомендательное письмо м-ра Митчелла.

С глубоким уважением к Вам, сэр,

Якоб Рихтер. Апрель 21. 1902 ^[89].

И. Митчелл - генеральный секретарь Всеобщей федерации тред-юнионов - пишет положенную в таких случаях рекомендацию:

«Я имею удовольствие рекомендовать мистера Якоба Рихтера, доктора прав (из С.-Петербурга), для входа в Читальный Зал. Намерение моего друга, ходатайствующего о допущении,- изучить Земельный Вопрос.

Я уверен, что Вы сможете удовлетворить ходатайство…» ^[90]

Но проходит три дня, а ответа нет. В чем дело? Ведь Митчелл написал, казалось, все, что требовалось. Добавил даже, что Рихтер - доктор юриспруденции, член высоко чтимой в Англии корпорации юристов.

Оказывается, администрации Британского музея никак не найти в справочнике улицу, на которой проживает мистер Митчелл. А коли так, то и пропуск не может быть выдан.

И Митчелл вынужден вновь обратиться к директору музея. «Сэр,- разъясняет он,- затруднения, возникшие у Вас в связи с рекомендацией, данной мною г-ну Рихтеру, просившему предоставить ему право пользоваться читальным залом, объясняются тем, что улица, на которой я проживаю (Вольтер-стрит, Клэпхем), возникла лишь недавно и, видимо, еще не указана в справочнике. Настоящим письмом я подтверждаю мою рекомендацию…»^[91]

На сей раз она написана не на обычной бумажке, небрежным и неразборчивым почерком, как это было три дня назад, а на бланке федерации, отпечатана на машинке, и подпись скреплена печатью тред-юнионов.

Все формальности теперь уже соблюдены. В регистрационный журнал библиотеки Британского музея заносится номер А 72453. Ленин расписывается - Я. Рихтер.

Он обычно уходит туда с утра - узнаем мы из записок Крупской. Половину своего времени проводит в знаменитом читальном зале Британского музея - Ридинг-Рум.

Владимир Ильич сидит неподалеку от главного прохода в холл. И здесь встречает его нередко Ф. Ротштейн - русский эмигрант, социал-демократ, вошедший и в английскую социал-демократическую федерацию.

«Меня всегда поражала,- вспоминал он,- изумительная работоспособность Ленина: он работал не только упорно, но и очень быстро, по крайней мере втрое быстрее меня… Администрация зала относилась к Ленину с большим уважением, и служащие зала нередко с удивлением говорили: «Этот читатель просто проглатывает книги… Такого количества книг не заказывает никто другой»»^[92].

Часто встречает Ленина в Британском музее и английский писатель Джон Мейсфильд. Он напишет позднее своему американскому коллеге Корлиссу Лэмонту об этом «необыкновенном человеке»: «Он бывал в читальном зале часто и в течение значительного периода времени, и люди замечали его- нельзя было его не заметить…» ^[93]

Несколько лет спустя, вновь оказавшись на берегах Темзы, Ленин расскажет московскому социал-демократу Н. Каржанскому о многих днях, проведенных в библиотеке ; Британского музея.

- Здесь,- сообщит он ему,- имеется богатейший русский отдел. Есть специальные работники, которые следят за вновь выходящей русской литературой и подбирают ее. Стоит вам сделать заявку на книгу - книга у вас будет. Особенно полон экономический отдел. Они ведь купцы: им надо торговать с Россией и надо ее знать… Вчера мне подали книги на русском языке, которых нет ни в Питере, ни в Москве.

- Как же это могло случиться? - поразится собеседник.

- Они вышли в свет в России, а потом были конфискованы,- значит, в наших библиотеках вы их не найдете. И по обмену ни одна библиотека их не получит. А англичан не интересует вопрос о том, как столыпинские молодцы из главного управления по делам печати относятся к той или иной книге… ^[94]

В библиотеке Британского музея Ленин занимается главным образом аграрным вопросом. С самого утра садится он за исследования о сельском хозяйстве Германии, Голландии, Франции. Делает выписки из книг, изданных в Париже, Берлине, Лондоне, Иене, Цаберне, Лейпциге. Знакомится и с тем, что поступило сюда из России. Ленин штудирует огромную литературу, чтобы изучить земельный вопрос на Западе и в России, отношение к нему марксистов.

Ленин занимался этим и раньше. Незадолго до отъезда из Мюнхена он завершил работу над статьей «Аграрная программа русской социал-демократии». Владимир Ильич назвал ее комментарием к аграрной части проекта программы Российской социал-демократической рабочей партии. Отстаивая в статье марксистские идеи, он отражал атаки только что появившейся партии социалистов-революционеров (эсеров).

Владимир Ильич разъяснял в статье основные требования социал-демократической аграрной программы накануне буржуазно-демократической революции, их классовое содержание, историческую обусловленность.

В Ридинг-Рум Ленин решает написать работу, адресованную русскому крестьянину - простому, малограмотному и даже вовсе неграмотному читателю.

«Я засел теперь за популярную брошюру для крестьян о нашей аграрной программе,- пишет Ленин.- Мне очень хочется разъяснить нашу идею о классовой борьбе в деревне на конкретных данных о четырех слоях деревенского населения (помещики, крестьянская буржуазия, среднее крестьянство и полупролетарии вместе с пролетариями)» ^[95].

Это - первое произведение Ленина, в котором он обращается к крестьянству. Тщательно продумывает ее план.

Несколько раз изменяет его, добиваясь четкости, стройности ясности в изложении. Он делает множество выписок о землевладении в России, о распределении лошадей у крестьян в сельских обществах. На лежащих перед ним листах вырастают стройные колонки цифр: Ленин тщательно анализирует классовый состав русской деревни.

«К деревенской бедноте»- так называет Ленин свою брошюру. Работа над нею, свидетельствует Крупская, доставляет ему удовлетворение. Он растолковывает, чего хочет рабочая партия, объясняет, почему крестьянской бедноте надо идти с рабочими.

«Многие крестьяне, - чеканно ясно пишет Ленин,- уже слышали, вероятно, о рабочих волнениях в городах. Некоторые сами бывали в столицах и на фабриках и видывали тамошние бунты, как их называет полиция. Другие знают рабочих, которые участвовали в волнениях и были высланы начальством в деревни. Третьим попадали в руки рабочие листки и книжки о рабочей борьбе. Четвертые просто слыхали рассказы бывалых людей о том, что делается в городах.

Прежде бунтовали одни студенты, а теперь поднялись во всех больших городах тысячи и десятки тысяч рабочих» ^[96].

Ленин пишет о том, как преследуют царские власти тех, кто борется за свои права, за свободу. Пишет и о том, что ни суды, ни тюрьмы, ни каторга не способны уже задушить рабочее движение. Он заявляет: стремление всех, кому дорого лучшее устройство общества,- соединиться в Российскую социал-демократическую рабочую партию.

О том, что Ленин работает над брошюрой, сообщает в Россию Крупская. «Скоро выйдет брошюра Ленина для крестьян, пришлем по частям тотчас по выходе, там много материала для листков»^[97],-пишет она в конце апреля 1903 года в Тверь, местному комитету РСДРП. А спустя почти месяц уходит письмо в Крестцы, уездный город Новгородской губернии. Адресовано оно агроному А. Залоге. Между строк ничем внешне не примечательного послания оказывается второй, написанный симпатическими чернилами текст: «Вышла на днях популярная брошюра Ленина для крестьян, называется: «К деревенской бедноте», заключает в себе популярное изложение социал-демократического учения вообще и аграрной программы в частности» ^[98].

О том, что Ленин завершил работу над брошюрой, что «Заграничная лига русской революционной социал-демократии» издала ее в Женеве, узнают местные комитеты РСДРП. Вскоре в Россию доставляются и первые экземпляры брошюры.

Она, сообщает из Твери в Лондон Ц. Зеликсон-Бобровская, «произвела фурор»^[99]. В. Носков, возглавляющий одно из транспортных бюро «Искры», из Либавы ставит в известность редакцию: «Масса требований на брошюру Ленина» ^[100]. Пишет о том же и А. Гусев - один из организаторов Тверского комитета РСДРП: «Брошюру Ленина получили транспортом, но слишком мало для нас. Есть обширные связи с учителями, Нужно на худой конец 200-150 штук» ^[101]. Агент «Искры», прибывший в Кострому, убеждается: «Громадным успехом пользуется «К деревенской бедноте», недавно получена. Ее много идет к крестьянам» ^[102].

Позднее Центральный Комитет РСДРП перепечатает брошюру за границей. В самой России ее выпустят местные социал-демократические организации. Она получит широкое распространение. Только с мая 1903 по декабрь 1905 года брошюру нелегально доставят в семьдесят пять населенных пунктов. Ее будут изучать в подпольных социал-демократических рабочих кружках. Проникнет она в армию, на флот, к студенчеству.

Летом 1907 года петербургское издание брошюры попадет в руки прилукского уездного исправника. Тот препроводит ее в столицу, в комитет по делам печати. И только тогда с ней впервые познакомится цензор, а познакомившись, поспешит донести начальству, что многие ее строки посвящены разъяснению учения социал-демократической рабочей партии и ее программы; что брошюра содержит призывы к ниспровержению существующего государственного и экономического строя; что она зовет к борьбе за учредительное всенародное собрание и социалистический строй. Цензор сочтет необходимым подчеркнуть в донесении, что автор брошюры убеждает читателя, деревенского пролетария, всемерно стремиться к единению с городским пролетариатом для совместной борьбы, цель которой - уничтожить гнет капиталистов и деревенских богатеев. Цензор обратит внимание начальства и на то, что автор восстанавливает неимущие деревенские классы против крупных землевладельцев.

А посему «против автора брошюры Н. Ленина… а равно и против других лиц, могущих оказаться виновными»^[103], возбудят в С.-Петербургской судебной палате особое дело.

И, усмотрев в брошюре «К деревенской бедноте» «признаки преступных деяний», судьи утвердят арест, наложенный на нее цензурой.

Но еще за много месяцев до выхода в свет брошюры «К деревенской бедноте», осенью 1902 года, Владимир Ильич выступает в разных городах Европы с рефератами об аграрной программе российской социал-демократии. И всюду обрушивается на эсеров.

Что же вынудило Ленина, загруженного делами «Искры», занятого подготовкой к съезду, отправиться из Лондона в Швейцарию и Бельгию? Почему так решительно ринулся он в бой против социал-революционеров?

Потому, что эта партия, разъясняет Ленин, с ее мелкобуржуазной, полуанархической «революционностью» пагубно влияет на классовое сознание пролетариата, стремится подчинить его буржуазной демократии. Потому, что так называемое «социалистски-революционное» течение общественной мысли отошло от единственной международной теории революционного социализма - марксизма. Эсеры повторяют ошибку «Народной воли», всего старого русского социализма и «ограничивают свое самостоятельное творчество в области русской революционной мысли простой приставкой революционной фразы к ветхому завету либерально-народнической мудрости»^[104]. Они не понимают, что «действительно революционной и истинно социалистической может быть в современной России лишь партия, сливающая социализм с русским рабочим движением»^[105].

Эсеровская проповедь террора, утверждает Ленин, особенно пагубна. Опасно, что террористические настроения начинают сказываться уже у части рабочих, даже у социал-демократов. И перед осенней поездкой в Швейцарию и Бельгию в двух номерах «Искры» Ленин выступает со статьей «Революционный авантюризм», в которой подвергает резкой критике ошибочные теоретические и программные взгляды, эсеров, их авантюристическую тактику.

Этим же вопросам он посвящает и свой реферат в Женеве.

«Тогда,- вспомнит старая большевичка П. Кулябко,- я в первый раз слышала его выступление и тогда же познакомилась с ним лично. Как раз в день реферата в сумерках ко мне постучался и вошел незнакомый человек; я с первого взгляда подумала, что это кто-нибудь из российских товарищей, но он сейчас же назвал себя, приветливо улыбаясь,- «Ульянов», а когда снял головной убор, я увидела и его лысину, о которой, конечно, знала по рассказам товарищей… Завязался живой разговор… Владимир Ильич был очень оживлен и весело и заразительно смеялся… Незаметно пробежали часа полтора - два. Владимир Ильич попрощался с нами до вечера, сказав, что ему еще нужно кое-что просмотреть к реферату… О нем были расклеены в городе нашей женевской искровской группой афиши. Содержание его было об эсерах. Я пришла довольно рано; большой зал был уже битком набит. Вся женевская русская колония, кажется, до единого человека, была здесь: на две трети это были эсеры… и сочувствовавшая им студенческая молодежь» ^[106].

В Женеве, так же как и в Лозанне, Берне, Цюрихе, Льеже, Ленин разоблачает эсеров. Он утверждает, что тактика индивидуального террора ведет к отрыву революционеров от народа, что террористические акты приносят громадный вред рабочему движению.

Он решительно заявляет: «…партия «социалистов-революционеров» на самом деле отнюдь не стоит на точке зрения научного революционного социализма… ни в вопросах международного, ни в вопросах русского движения. На самом деле «партия» характеризуется полной беспринципностью но всех важнейших принципиальных вопросах современного социализма…» ^[107]

Напрасно эсеры, говорит Ленин, считают свою родословную от действительно великих революционеров - народовольцев Андрея Желябова, Александра Михайлова, Софьи Перовской и им подобных. С ними, категорически утверждает он, у эсеров нет и не может быть ничего общего, как у мелкобуржуазной партии, по недоразумению носящей название социалистической.

Вот заметки одного из присутствующих на обсуждении реферата Ленина:

«Реферат был, конечно, убийственным для эсеров… Владимир Ильич в этом реферате, который был его первым рефератом в Женеве, показал, чего стоит пафос эсеров с их социализацией земли», показал и вскрыл просто и ясно их реакционность во всех отношениях и их авантюризм. Говорил при этом Владимир Ильич очень страстно, его интонация невольно передавалась всем слушателям… Эсеры считали себя самыми революционными на свете, и вот приходит Ленин и… совлекает с них все их блестящие одежды, показывая при этом под ними изорванные лохмотья давным-давно изжитой мелкобуржуазной мудрости» ^[108].

Ленин возвращается в Лондон. Он пишет в Берн: «После путешествия я чувствовал себя изрядно утомленным, но теперь начинаю «отходить», хотя завтра предстоит еще здесь повторить реферат» ^[109]

Поспорить с Лениным, узнаем из воспоминаний оказавшегося в Англии петербургского социал-демократа И. Михайлова, приходит в рабочий район Уайтчепель немало эсеров. Ленин начинает с характеристики основных положений народничества. Многие эсеры торжествуют:

- Вот, даже Ленин говорит о неопровержимых достоинствах нашего учения!

Однако Владимир Ильич подвергает с позиций марксизма все сказанное о народническом учении самой ожесточенной, уничтожающей критике. Торжествовавшие только что вожди эсеровской партии нервничают, волнуются, но ждут: что же будет дальше?

Ленин переходит к вопросам классовой борьбы, материалистического понимания истории, программы и тактики социал-демократии.

Теперь, убеждается Михайлов, он уже шлифует, заостряет все важнейшие положения марксизма. И на этом кончает…

А в феврале 1903 года Ленин в Париже. Не только из-за реферата приезжает он сюда, но и в связи с официальным приглашением Русской высшей школы общественных наук.

Ее создали в Париже почти два года назад либеральные профессора, за свои убеждения изгнанные царским правительством из высших учебных заведений России. В школе обучаются русские студенты, проживающие за границей. И хотя руководители школы проявляют открытую неприязнь к революционным марксистам, именно здесь предстоит Ленину прочесть лекции о марксистских взглядах на аграрный вопрос.

Но в расписании, вывешенном возле аудитории, нет имени Ленина. Значится же фамилия В. Ильина, выступающего с лекциями «Марксистские взгляды на аграрный вопрос в Западной Европе и в России».

Руководителям школы он известен как марксист-теоретик, автор «Экономических этюдов и статей», а также вышедшего в 1899 году труда «Развитие капитализма в России». Не ведают они, конечно, о том, что в делах российской полиции сказано о В. Ильине: «Названный автор более известен под другим своим псевдонимом - «Тулин»… Настоящую его фамилию знают немногие, так как социал-демократы держат ее в большом секрете, оберегая в этом авторе одного из своих вожаков. В действительности это… Владимир Ильин Ульянов, родной брат террориста Александра Ульянова, казненного в 1887 году» ^[110].

Не знают руководители школы и о том, что В. Ильин - это тот самый Ленин, который стоит во главе «Искры», который опубликовал книгу «Что делать?».

Ильина, а не Ленина счел совет школы возможным допустить к чтению лекций. Ему, Ильину, послал совет в декабре 1902 года официальное приглашение.

Но за полчаса до первой лекции руководители школы все же узнают: Ильин - это Владимир Ульянов, это Ленин.

Как же отменить его лекции, если он уже в Париже?! Если уже заполнена до отказа аудитория в доме № 16 по улице Сорбонны?

Если к тому же пришли не только слушатели школы, но и узнавшие о лекции русские эмигранты - социал-демократы…

И Ленин поднимается на кафедру Русской высшей школы общественных наук. Он говорит, что прочтет четыре лекции. Начнет же с общей теории аграрного вопроса.

Владимир Ильич овладевает аудиторией настолько, что даже студенты последнего семестра, многие из которых уже заканчивают курс политической экономии, затаив дыхание с жадностью ловят каждое слово лектора.

«В первой же своей лекции,- свидетельствует один из слушателей,- он придал делу особый облик и показал, что он не только особенный экономист, но и особенный, по сравнению с другими, марксист… Владимир Ильич дал вполне исчерпывающий и законченной анализ хозяйственного строя России при таком освещении и с таким применением к анализу теории Маркса, которых не дали слушателям все другие профессора» ^[111].

Все свободное от лекций время Ленин - в национальной библиотеке. Предстоит чтение реферата на собрании русских политэмигрантов. И в Париже он будет говорить об аграрной программе эсеров и социал-демократов. Тщательно готовится к этому выступлению Владимир Ильич. Делает заметки из книг, которых не раздобыть в Лондоне.

Несколько дней спустя один из тех, кто прослушает реферат Ленина, напишет в Россию: «Борьба между социал-революционерами и социал-демократами теперь в полном разгаре. С одной стороны выступили такие силы, как Ленин, с другой - Чернов и др. Конечно, борьба повлекла за собой сильный раскол среди молодежи, страшный антагонизм, но ведь без этого обойтись нельзя. Сегодня читает Чернов, и социал-демократы с Лениным во главе собираются возражать. Ленин говорит прекрасно, буквально овладевает слушателями» ^[112].

Из Парижа, как ни загружен, Ленин продолжает руководить подготовкой партийного съезда. Ему переслали письмо Организационного комитета, требующее немедленного ответа. И Ленин отправляет ответ в Лондон Крупской. Оттуда уйдет его письмо в Россию, «… Советуем спешить со съездом,- пишет Ленин Организационному комитету.- Чем скорее созовете, тем лучше. И принимайтесь немедленно и активнее за подготовку комитетов… Главное: обеспечить полную уверенность в несомненном большинстве решительных искровцев» ^[113].

Еще два дня надо Владимиру Ильичу пробыть в Париже. И он сообщает Надежде Константиновне: «Еду, вероятно, в воскресенье. Поезда приходят не в 6, а в 3 ч. 45 и в 10 ч. 45. С одним из этих, вероятно.

Твой…» ^[114]

И снова Ленин в Лондоне. По-прежнему допоздна светится его окно в доме на Холфорд-сквер.

Огл. Домик в Сешероне

В конце теплого майского дня 1903 года русская социал-демократка Прасковья Кулябко встречает на женевской улице Ленина. Он переходит через дорогу, всматривается в какой-то дом, потом быстро возвращается.

Оказывается, Ленин ищет себе квартиру. Кулябко предлагает свою помощь. И некоторое время они ходят по Женеве уже вдвоем.

- Довольны ли вы приездом в Швейцарию? - спрашивает спутница.

- Нет, не очень,- отвечает Ленин.- Природа - вот это хорошо, мы с Надеждой Константиновной большие любители прогулок. А сама Женева ничем не привлекательна - просто большая деревня…

Всего несколько дней, как, покинув британскую столицу, живет Ленин в городе, ставшем издавна главным центром русской революционно-демократической эмиграции. Здесь, на площади Пре-л'эвек, вблизи Женевского озера, в мае 1865 года обосновалась переехавшая из Лондона Вольная русская типография Герцена. Здесь продолжал выходить издаваемый им «Колокол». В Женеве печатался журнал «Народное дело», выпускаемый эмигрантами, объединившимися в Русскую секцию I Интернационала. В Женеве осенью 1883 года была основана первая русская марксистская группа - «Освобождение труда». На узкой улице Ланси находилась типография, в которой эта группа издавала на русском языке произведения Маркса и Энгельса. А отныне тут, в Женеве, будет печататься «Искра».

Некоторое время Ульяновы живут в пансионе мадам Рене Морар. Затем - в домике по улице Коллин. А с середины июня 1903 года поселяются в рабочем предместье Сешерон.

Их домик, мало чем отличающийся от соседних, стоит на тихой улице Шмен приве дю Фуайе. «…Внизу большая кухня с каменным полом, наверху три маленьких комнатушки,- описывает этот домик Крупская.- Кухня была у нас и приемной. Недостаток мебели пополнялся ящиками из-под книг и посуды… Толчея у нас сразу образовалась непротолченная. Когда надо было с кем потолковать в особицу, уходили в рядом расположенный парк или на берег озера»^[115].

Живут Ульяновы наверху, куда ведет деревянная лесенка. В комнатах стоят простые столы, заваленные журналами, рукописями, газетными вырезками. По стенам - полки с книгами. В каждой комнате - прикрытая пледом койка, стулья.

Здесь пишет Ленин проекты резолюций II съезда партии-о месте Бунда в РСДРП, об экономической борьбе, о праздновании Первого мая, о представительстве Российской социал-демократической рабочей партии на международном социалистическом конгрессе в Амстердаме, о демонстрациях, пропаганде, об отношении к учащейся молодежи, о распределении революционных сил по России, о партийной литературе.

Здесь пишет он проект устава РСДРП, первый пункт которого гласит: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций» ^[116].

В комнате на втором этаже домика пишутся и статьи для «Искры». Отсюда Ленин несет густо исписанные листки на улицу Кулувреньер. В доме № 27 - «Типография женевских рабочих». Здесь швейцарские и русские рабочие набирают теперь газету российских социал-демократов.

Давно налаженными путями, но теперь уже из Женевы, уходит «Искра» в Россию. Она проникает даже в далекую Якутию. Проникает и туда, где отбывает ссылку профессиональная революционерка М. Эссен. Там газета знакомит ее с ленинским планом создания подлинно пролетарской партии, с тем, как ведется борьба за революционный марксизм, против оппортунизма, кустарничества, идейных шатаний и разброда. И находиться в ссылке, ждать ее конца становится невмоготу. Эссен бежит из Якутии. После многих мытарств она в Женеве. И здесь слышит от Владимира Ильича то, что знала до сих пор лишь со страниц «Искры».

«Задачи, поставленные перед нами Лениным,- пишет она,- заключались в основном в следующем: 1) создать, усилить и укрепить в крупных промышленных центрах искровские комитеты; 2) вовлечь передовых рабочих в руководящие партийные органы; 3) внедрять в сознание рабочих принципы революционного научного марксизма; 4) развернуть и усилить борьбу со всякого рода оппортунистическими направлениями: «легальным марксизмом», «экономизмом» и другими мелкобуржуазными течениями; 5) вести агитацию среди рабочих масс о необходимости открытых выступлений, демонстраций, забастовок и других форм революционной борьбы с самодержавием и господствующими классами; 6) готовить II съезд партии» ^[117].

Доклады, с которыми выступает Ленин перед русскими социал-демократами, обстоятельны и вместе с тем кратки. Он умеет быстро завоевать внимание аудитории, втянуть слушателей в спор и получает таким образом возможность определить не только степень их подготовленности, но и присущие каждому особенности характера и склонности.

Эти особенности Ленин учитывает и при отправке революционеров в Россию. Он считается с их желанием, настроением, каждому говорит:

- Подумайте, какая работа вас больше привлекает, в какой вы чувствуете себя более уверенным и куда бы вы хотели поехать. Работы непочатый край, и люди везде нужны.

Однажды приходит к нему В. Радус-Зенькович, наборщик женевской типографии «Искры». Еще не прошло года, как он бежал из сибирской ссылки, только недавно обосновался в Швейцарии. А уже тянет его обратно, на родину.

«С какой сердечностью Владимир Ильич отозвался на мое решение возвратиться в Россию для нелегальной работы,- напишет через десятки лет Радус-Зенькович.- Он тепло напутствовал меня, рассказал о задачах и методах предстоящей работы подпольщика, профессионала-революционера, о качествах, которыми должен обладать революционер» ^[118].

И тут же попросил зайти к Крупской - получить у нее явки, шифр для переписки, поручения…

Таков Ленин с единомышленниками. Иной - с противникаими. А борьба и здесь, в Швейцарии, не затихает ни на день. Он выступает с лекциями в самой Женеве. Отправляется с этой же целью в Берн. «Сейчас Ленин читает у нас ряд лекций по аграрному вопросу,- сообщает в Петербург В. Величкина, член «Заграничной лиги русской революционной социал-демократии».- Что он за талантливый человек!» ^[119]

В этих лекциях обрушивается Владимир Ильич на одного из лидеров и теоретиков партии эсеров, В. Чернова, пытающегося представить русское крестьянство единой массой. Ленин доказывает, что есть в деревне бедняки, середняки, зажиточные крестьяне. И обрисовывает положение в деревне бедняков и середняков, дает анализ крестьянских волнений.

Он намерен написать брошюру против эсеров и в эту весеннюю пору составляет ее подробный план:

«Факт войны. Она только начинается. Литературная полемика.

Почему? Выяснение оснований, делающих войну неизбежной.

Особенное внимание должно быть обращено на теоретические, принципиальные разногласия» ^[120].

И хоть не будет написана сама брошюра, сбережет время на листках ее план с перечнем этих «принципиальных разногласий» между революционными марксистами и эсерами. Сбережет листки, на которых отмечены Владимиром Ильичем социальные корни воззрений эсеров. Указано на то, что должно быть подвергнуто бескомпромиссной, беспощадной критике. Сбережет время ленинский план, завершающийся перечнем задач современных революционеров: «Теоретическая защита и развитие революционного марксизма», «Всемерное участие в международной идейной борьбе», «Организация пролетариата» и, наконец,- «Руководители должны подготовить массы к восстанию»^[121].

Центром, куда стекаются теперь сообщения о революционной борьбе в России, стал домик в Сешероне, где живут Ульяновы. Через Берн в один из июньских дней приходит корреспонденция из Красноярска. Ленин узнает из нее о вышедшей там первомайской прокламации «К сибирским рабочим». Из Саратова пересылают речь на суде рабочего Денисова. Речь, в которой тот заявил своим судьям: «Я социал-демократ. Считая, что социал-демократия, и только она одна, является истинной выразительницей интересов пролетариев вообще, и русских рабочих, в частности, я считаю долгом следовать ее принципам, поступать согласно ее программе» ^[122].

Доставляют Ленину листовку, изданную Воронежским комитетом РСДРП. И, внимательно ознакомившись с ней, он делает на листовке пометку: «Ответ Воронежского комитета Организационному комитету»^[123], Едва достигнув Женевы, уходит в набор письмо о стачке на бумагопрядильной фабрике Воронина, что на Выборгской стороне в Петербурге. В 42-м номере «Искры» Ленин открывает им «Хронику рабочего движения». Письмо сообщает, в частности, о листовке Петербургского комитета РСДРП по поводу стачки.

И вскоре эта листовка также доставляется Ленину. «…Главный враг - правительство, посылающее к нам своих лакеев,- читает Владимир Ильич.- Оно хочет нам всякого вреда, оно спускает на нас диких казаков с нагайками и, когда мы добиваемся счастья и свободы, велит солдатам стрелять в нас, безоружных. Сколько крови рабочей пролило оно за один прошлый год по всей России. У нас в Питере мы еще не забыли, что было на Обуховском заводе. Будем же, товарищи, бороться с Ворониным, но не забудем, что повыше его… Но мы одолеем нашего злейшего врага, правительство, только в союзе с прочими рабочими, со всем рабочим народом в России. Будем же помнить это и соединяться с Социал-Демократической Рабочей партией, которая по всей России борется за наше дело…»^[124]

Листовка приходит в июле, когда в Женеву съезжаются уже делегаты партийного съезда. С мандатом от Саратовского комитета прибывает М. Лядов. После ряда мытарств и злоключений из Ростова-на-Дону добирается С. Гусев. Прибывает организатор Выборгской стороны А. Шотман. Из Екатеринослава приезжает Р. Землячка…

Появляется в Женеве и Дмитрий Ульянов - младший брат Ленина. Врач по образованию, он давно уже примкнул к революционному движению, к делу, которому посвятил себя Владимир. Делегатом на съезд его избрали в Туле. И, перейдя нелегально границу, он прибыл в Женеву за две педели до открытия съезда, чтобы хоть немного побыть с братом.

Дмитрия поселяют в комнате, заполненной нелегальной литературой. Наконец-то, ничего и никого не опасаясь, он может читать запрещенные в России газеты, журналы, листовки, брошюры. Много часов проводит с Владимиром - в беседах, за шахматами, в загородных прогулках. Вечером подымаются они вместе на вершину горы, любуются открывшимся видом.

Л наутро Ленин снова в делах. Он заботится о каждом прибывшем из России. Ведь некоторые оказываются в Женеве после побега из ссылки или тюрьмы. У них нет не только средств, порой нет сносной обуви и одежды. Он хлопочет об их жилье, питании. Не успокаивается, пока не убеждается: товарищ обеспечен самым необходимым.

Кажется, ни на минуту не пустует кухня в домике Ульяновых. За чашкой чая подолгу беседует Ленин с теми, кто привез вести из России. Он знакомит делегатов с проектом устава партии, проектом порядка дня съезда. С. Степанова - делегата от Тульского комитета РСДРП - Ленин расспрашивает о партийной организации, о жизни и борьбе рабочих. Он говорит ему о необходимости создания крепкой революционной марксистской партии, интересуется, как поняли рабочие его книгу «Что делать?». Ленин беседует с И. Мошинским - делегатом от Союза горнозаводских рабочих- и предлагает ему представить подробную записку о социал-демократической агитации среди шахтеров и металлистов Донбасса.

«Помню кухоньку, идеально чистую, где мы пили чай и где Ильич аккуратно выполнял свою часть обязанностей по хозяйству - перетирал чашки…- рассказывает делегат съезда Р. Землячка.- Первое, что меня поразило в нем,- это удивительное знание, до мелочей, всего, что делалось тогда в организациях на местах. Он знал каждого искровца, его способности, его слабые стороны. Он имел особенность слушать, впитывая в себя каждое слово о том, как реагируют массы на нашу борьбу внутри организации. Мы наперебой рассказывали ему о жизни в России, а он с довольным видом потирал руки, делая про себя выводы, отмечая что-то на бумаге»^[125].

Не только с Лениным встречаются в Женеве делегаты. Они беседуют также с Плехановым, Мартовым, интересуются делами «Искры». Только в Женеве неожиданно для себя узнают они о том, что не Плеханов, как казалось многим, а Ленин возглавляет, по существу, газету, что нет в редакции полного единомыслия, нет сплоченности.

«По каждому почти вопросу,- вспоминал М. Лядов,- Ильичу приходилось драться со стариками, с Плехановым, который никак не мог понять, что русские рабочие уже не те, с которыми ему пришлось иметь дело в восьмидесятых годах, когда он уехал из России. Вся беда его, что он не знал теперешней России, поэтому ему непонятны были стоящие перед партией задачи» ^[126].

Делегаты съезда узнают, что Ленин настаивает на реорганизации редакции «Искры». Ибо, как отметит он вскоре, старая шестерка до того была недееспособна, что она ни разу за три года не собралась в полном составе - это невероятно, но это факт. Ни один из 45 номеров «Искры» не был составлен (в редакционно-техническом смысле слова) кем-либо кроме Мартова или Ленина… Аксельрод не работал вовсе… Засулич и Старовер (партийный псевдоним А. Потресова) ограничивались сотрудничеством и советом, никогда не делая чисто редакторской работы» ^[127].

Еще не начался съезд, а делегаты уже обмениваются впечатлениями, обсуждают текущие вопросы, слушают доклады Ленина, Плеханова, Мартова, оказываются очевидцами разгорающихся между ними споров.

Съезд еще впереди, а у делегатов уже складывается собственное мнение о тех, кто стоит во главе российской социал-демократии.

«Когда говорил Плеханов,- пишет Шотман,- я наслаждался красотой его речи, удивительно меткими остротами, но, если с ним спорил Ленин, я всегда был на стороне Ленина… Так было, и не только со мной, но и с другими рабочими делегатами… Мы каждый раз восхищались практическим чутьем Ленина, его знаниями и каким-то особенным умением излагать свои мысли.

Иногда Ленин после совещания предлагал нам пройтись с ним и побеседовать по душам. После этих бесед мы уходили еще более очарованными, хотя в этих беседах он ни разу не навязывал нам своих взглядов, не ругал инакомыслящих. Он очень ясно, как-то по-товарищески говорил, что он думает по данному вопросу»^[128].

Слушая Ленина, делегаты понимают, что на предстоящем съезде неизбежна острая борьба. Линия, наметившаяся в рядах противников Ленина, отмечает Землячка, вызывает величайшие опасения. Она заставляет Ленина с особенной, только ему одному свойственной энергией организовывать, разъяснять, убеждать.

А в типографии на улице Кулувреньер печатается между тем очередной, подготовленный Лениным номер «Искры». Он выйдет перед самым съездом и передаст дыхание приближающейся в России революционной бури. Он сообщит об избиениях политических заключенных в петербургской тюрьме «Кресты», о пропаганде среди солдат стоящего в Москве Екатеринославского полка, о прокламациях, распространенных социал-демократами среди рабочих Риги, Митавы и Либавы, о всеобщей стачке в Баку, о призыве украинских рабочих к «замене царского самодержавия законодательным собранием, составленным из представителей, выбранных всем народом»^[129]. Этот очередной, сорок четвертый номер «Искры» сообщит и о письме, полученном из Петербурга с казенного инструментального завода. О письме, завершающемся призывом: «Пора, товарищи, и нам примкнуть к борьбе с подлым правительством, угнетающим весь рабочий люд. Вне борьбы нет для нас спасения!..» ^[130]

Для сорок четвертого номера написана Лениным статья: «Национальный вопрос в нашей программе». Перед самым съездом он подчеркивает в ней: для успешной борьбы со всеми видами эксплуатации и гнета нужно не раздроблять, а объединять силы рабочего класса. «Проклятая история самодержавия,- заявляет Ленин,- оставила, нам в наследство громадную отчужденность рабочих классов разных народностей, угнетаемых этим самодержавием. Такая отчужденность есть величайшее зло, величайшая помеха в борьбе с самодержавием, и мы не должны узаконять этого зла, освящать этого безобразия никакими «принципами» партийной особности или партийной «федерации»» ^[131].

Владимир Ильич выступает против стремления Бунда к разделению рабочих в партийных организациях по национальному признаку. Он отвергает его требование быть единственным представителем еврейского пролетариата. «Проще; и легче, конечно,- утверждает Ленин,- идти по линии наименьшего сопротивления и устраиваться каждому в своем уголке по правилу: «моя хата с краю», как хочет теперь устроиться и Бунд»^[132]. Вновь и вновь указывает он на «необходимость единства», на «невозможность общего натиска на самодержавие без полного единства», на «обязательность; централистической организации борьбы»^[133]. И призывает социал-демократов быть верными духу учения Маркса, «воспользоваться приемами марксистского исследования для анализа новой политической ситуации»^[134].

^[1] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 141.
^[2] «Переписка Г. В. Плеханова и П. Б. Аксельрода», т. П. М., 1925, с. 169.
^[3] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 123.
^[4] Там же, с. 120-121.
^[5] Там же, с. 121.
^[6] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 201.
^[7] Там же, с. 236.
^[8] Там же, с. 237.
^[9] Там же, с. 337.
^[10] Там же, с. 241.
^[11] Там же.
^[12] Там же, с. 242.
^[13] Там же, с. 245.
^[14] Там же, с. 246-247.
^[15] Там же, с. 247.
^[16] Там же, с. 252-253.
^[17] Там же, с. 253.
^[18] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 64.
^[19] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 59.
^[20] В И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, с. 180.
^[21] Там же.
^[22] Там же.
^[23] «Переписка семьи Ульяновых. 1883-1917». М., 1969, с. 146.
^[24] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 88.
^[25] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 59-60.
^[26] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 608.
^[27] В.И. Ленин, Поли, собр. соч., т. 1, с. 199.
^[28] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 45, с. 259-260.
^[29] См. Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 61.
^[30] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 40.
^[31] В.И. Ленин, Полн. coop, соч., т. 55, с. 224.
^[32] Там же, с. 225.
^[33] Там же, с. 231-232.
^[34] Там же, с. 436.
^[35] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, с. 440.
^[36] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…» т. 1, с. 275.
^[37] «Искра» № 21, 1 июня 1902 г.
^[38] Там же.
^[39] «Красная летопись», 1928, .№ 2(2(1), с. 38-39.
^[40] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 3. М., 1961, с. 33.
^[41] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 1, с. 516.
^[42] Там же, с. 527.
^[43] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 44.
^[44] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 185.
^[45] Там же, с. 187.
^[46] Там же, с. 188.
^[47] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 56.
^[48] В И Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, с. 192.
^[49] Там же, с. 194.
^[50] «Пролетарская революция», 1924, № 3(26), с. 87.
^[51] «Ленин. Ленину. О Ленине». Ярославль, 1970, с. 215.
^[52] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, с. 366.
^[53] «Ленин. Ленину. О Ленине», с. 215.
^[54] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 121.
^[55] Там же.
^[56] Там же, с. 122.
^[57] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, с. 217.
^[58] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 48.
^[59] «Пролетарская революция», 1928, № 6-7, с. 100-101.
^[60] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 219.
^[61] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 148.
^[62] Там же, с. 150.
^[63] Там же, с. 357.
^[64] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, с. 232.
^[65] Там же, с. 233.
^[66] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 92.
^[67] См. «Надежда Константиновна Крупская. К 65-летию со дня рождения». М., 1935, с. 36-37.
^[68] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 279.
^[69] «Воспоминания э Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 95.
^[70] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 68.
^[71] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 271-272.
^[72] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 2, с. 223.
^[73] Там же, с. 230.
^[74] Там же, с. 535.
^[75] Там же, с. 515.
^[76] Там же, с. 236.
^[77] Там же, с. 255.
^[78] Там же, с. 263.
^[79] Там же, с. 270.
^[80] Там же, с. 277.
^[81] Там же, с. 300.
^[82] Там же, с. 340.
^[83] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 249-250.
^[84] Там же, с. 255.
^[85] Там же, с. 256.
^[86] Там же.
^[87] Там же.
^[88] Там же.
^[89] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 451.
^[90] См. Мариэтта Шагинян. В библиотеке Британского музея.- «Октябрь», 1968, № 3, с. 173.
^[91] «Иностранная литература», 1957, № 4. с. 22.
^[92] См. И. М. Майский. Воспоминания советского посла. Кн. I. Путешествие в прошлое. М., 1961, с. 277.
^[93] «Нева», 1970, № 11, с. 216.
^[94] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 1. М., 1958, с. 362-363.
^[95] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 282.
^[96] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 7, с. 131.
^[97] «Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра»…», т. 3, с. 311.
^[98] Там же, с. 383.
^[99] Там же, с. 471.
^[100] Там же, с. 409.
^[101] Там же, с. 455.
^[102] «Ленинская «Искра» и местные партийные организации России (1900-1903 гг.)». Пермь, 1971, с. 239.
^[103] «Вопросы архивоведения», 1965, № 1, с. 72.
^[104] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 372.
^[105] Там же, с. 373.
^[106] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 1, с. 228-229.
^[107] В.И. Ленин, Полн. собр. соч.. т. 7, с. 55.
^[108] «Каторга и ссылка», 1924., кн. X, с. 16.
^[109] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 233.
^[110] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 124-125.
^[111] «Коммунист» (Нижний Новгород), 1924, № 1, с. 136-137.
^[112] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 153-154.
^[113] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 279-280.
^[114] Там же, с. 280.
^[115] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 74.
^[116] В.И. Ленин, Полн. Собр. соч., т. 7, с. 256.
^[117] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 109-110.
^[118] «Известия» № 95, 22 апрели 1967 г.
^[119] «Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника», г. 1. М., 1970, с. 453.
^[120] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., г. 7, с. 381.
^[121] Там же, с. 388.
^[122] «Искра» № 43, 1 июля 1903 г.
^[123] «Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника», т. 1, с. 457.
^[124] «Листовки петербургских большевиков. 1302-1917», т. 1 (1902- 1907). М., 1939, с. 95.
^[125] «Воспоминания о И съезде РСДРП», изд. 2. М., 1973, с. 162-163.
^[126] Там же, с. 62.
^[127] В.И. Ленин, Полн. собр. соч.. т. 8, с. 17.
^[128] «Воспоминания о II съезде РСДРП», с. 118-119.
^[129] «Искра» № 44, 15 июля 1903 г.
^[130] Там же.
^[131] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 7, с. 242.
^[132] Там же.
^[133] Там же.
^[134] Там же, с.137.

Следующая, третья страница первой части книги