Огл. «…путь наш правилен»

На Мари-Роз - гость неожиданный и тем более радостный. Приехал Камо. В конце четвертого года тяжелейших испытаний в тюремных застенках он бежал. И хоть пустили по его следам агентов, хоть сторожили его круглые сутки в портах, на железнодорожных станциях, сумел Камо перебраться из России за границу. Сумел добраться к Ленину.

И теперь сидит он на кухне, в квартире Ульяновых. Рассказывает о том, как несколько лет выдавал себя за душевнобольного, как следователи и полицейские стремились его разоблачить. Потом внимательно слушает Ленина.

Владимир Ильич уговаривает Камо: ему надо основательно отдохнуть после пережитого. Но отдыхать тот не может. Его волнует и нездоровая обстановка в некоторых заграничных социал-демократических группах, и отход от революционного движения ряда людей, и провокаторы, несомненно проникшие в большевистское подполье.

«Ильич слушал и остро жалко ему было этого беззаветно смелого человека, детски-наивного, с горячим сердцем, готового на великие подвиги и не знающего после побега, за какую работу взяться,- пишет присутствующая при этой встрече Крупская.- Его проекты работы были фантастичны. Ильич не возражал, осторожно старался поставить Камо на землю…» ^[1]

Пройдет некоторое время, и тот покинет французскую столицу. Ленин даст ему задание: проверить ряд пунктов по транспортировке в Россию партийной литературы и оружия, организовать новые пункты. Поручит именно то, что сейчас особенно важно…

Уже много дней со страниц европейских газет не сходит зловещее имя убитого в Киеве эсером Столыпина. Царского премьер-министра, потопившего в крови первую русскую революцию, кое-кто не прочь представить как невинную жертву. Реакционеры воспевают обер-вешателя и погромщика. Либералы сожалеют по поводу «дикого и безумного» выстрела.

Ленин стремится поставить все на свои места. С этой целью он намерен прочесть несколько рефератов. Прежде всего в Цюрихе, куда в сентябре выезжает на заседание Международного социалистического бюро. Затем в Берне, Женеве, Париже. Позднее - в Брюсселе, Антверпене, Льеже и Лондоне.

Об одном из рефератов «Парижский вестник» публикует подробный отчет. Завершается он утверждением, что Ленин «делает вывод о необходимости защиты и подчеркивания идеи надвигающейся русской революции» ^[2].

Но Ленин не ограничивается серией рефератов. Он пишет статью для «Социал-демократа» и называет ее так же, как и рефераты,- «Столыпин и революция».

«Столыпин сошел со сцены как раз тогда,- отмечает Ленин,- когда черносотенная монархия взяла все, что можно было в ее пользу взять от контрреволюционных настроений всей русской буржуазии. Теперь эта буржуазия, отвергнутая, оплеванная, загадившая сама себя отречением от демократии, от борьбы масс, от революции, стоит в растерянности и недоумении, видя симптомы нарастания новой революции. Столыпин дал русскому народу хороший урок: идти к свободе через свержение царской монархии, под руководством пролетариата…» ^[3]

И в других своих статьях, в рефератах Ленин настойчиво повторяет эту мысль. Сейчас, когда обозначаются признаки нового революционного подъема, когда расширяется стачечная борьба, возобновляются политические выступления пролетариата, необходимо укреплять, всячески поддерживать союз подлинно партийных сил.

- Советовались мы между собой, Владимир Ильич, как работать дальше,- говорит ему в Антверпене эмигрировавший сюда инженер А. Макаренко.- Оставаться в объединенной группе невозможно… Ликвидаторы все время тянут группу на сближение с бундовцами.

- А почему бы вам не отмежеваться? - спрашивает Ленин.

- Мало нас, Владимир Ильич, всего четверо.

- Мало? Нет, позвольте. С этим я не согласен. Четыре большевика - это совсем не мало. Если вы организуете большевистскую группу и всерьез займетесь социал-демократической пропагандой среди русских рабочих, наши ряды будут расти… Вы знаете, товарищ Макаренко, сколько русских работает на антверпенских заводах?

- Вероятно, человек пятьсот будет.

- Вот видите! Это же замечательно. Надо приглашать их на рефераты, давать им нашу литературу. Серьезно подумать, на кого из них можно опереться. Кстати, вы подумали об адресах, явках, куда можно направлять посылки с литературой?..

Предстоит широкое развертывание деятельности большевистских организаций. И в Россию должно попасть больше литературы, разоблачающей интриги ликвидаторов и их союзников, разъясняющей рабочим, что, очищая свои ряды от оппортунистов, партия не ослабляет, а усиливает себя. Много времени уделяет Ленин тому, чтобы «Социал-демократ» быстрее переправлялся через русскую границу. Только с января 1910 по август 1911 года удалось доставить в Россию 17 тысяч экземпляров. Но это еще не все! По маршруту Париж - Лейпциг - Тильзит - Новозыбков - Гомель идут тюки с приложениями к центральному органу. А сколько экземпляров газеты удается переправлять случайными путями, по легальным русским адресам!

Об этих адресах узнают прежде всего на Мари-Роз. Они - в шифрованных, написанных «химией» письмах, идущих к Ленину из разных мест России. Расшифровав или проявив ничем на первый взгляд не примечательное послание, Крупская обнаруживает запросы с мест на большевистские издания. И в экспедиции «Социал-демократа» идут ее записки. Следует, передает она указание Ленина, и по этим адресам высылать отныне газету. Но ни в коем случае не из Парижа. «Посылать,- настоятельно рекомендует Крупская,- из разных городов и вкладывать заявление, что адрес получен случайно» ^[4]. Эти заявления, отпечатанные типографским способом, вкладывают в письма, чтобы не компрометировать адресата перед полицией.

Сейчас, когда наступила пора нового подъема рабочего движения, Ленин озабочен тем, чтобы не только за границей выходили революционные издания. Надо пытаться наладить их выпуск и в самой России.

Издавалась там в начале года «Звезда». Но с первых же дней ее существования меньшевики-партийцы стремились пропагандировать через нее свои взгляды. Ленина возмущала тогда политическая шаткость редакционной коллегии «Звезды». Возмущала беспринципность меньшевиков, участвовавших в ее издании, препятствовавших ее борьбе с ликвидаторами. «…Со «Звездой»,- писал Владимир Ильич в мае Горькому,- у нас порядочно неладов было и есть: у них нет линии, они боятся идти с нами, боятся идти с ликвидаторами, жмутся, пыжатся, колеблются» ^[5]. И в середине 1911 года «Звезда» прекратила выходить.

Только к осени появилась возможность возродить газету. Возродить уже целиком под большевистским руководством.

И вот выходит двадцать шестой - первый после долгого перерыва - номер «Звезды». В нем присланная из Парижа статья Ленина «Итог». Статья, направленная против октябристов и кадетов, претендующих называться демократами, уличающая их в обмане масс. Статья, утверждающая, что демократ не может стоять на такой точке зрения, на какой стоят и октябристы, и кадеты; что «какие бы иллюзии он ни питал подчас насчет интересов и стремлений массы, демократ верит в массу, в действие масс, в законность настроений, в целесообразность методов борьбы массы» ^[6].

Эту свою статью Ленин подписал криптонимом- В. Ф. За ней из дома на Мари-Роз уходят в Петербург другие его статьи - «Два центра», «Старое и новое», «Гайндман о Марксе», «Манифест либеральной рабочей партии», «Избирательная кампания в IV Государственную думу»… Они также появляются вскоре в «Звезде».

Возрождение в Петербурге «Звезды» - свидетельство укрепления в российской столице большевистских позиций. Об этом говорят и письма, идущие оттуда в Париж - к Ленину, в редакцию «Социал-демократа».

Из писем узнает Владимир Ильич о собрании на Выборгской стороне. Посвящено оно было воссозданию и укреплению районных организаций. Обширный доклад сделал на собрании ликвидатор. Он развил в нем положения, главным из которых было то, что никаких организаций в партийном смысле вовсе и не нужно, что всю работу следует сосредоточить на открытой арене. А для этого создать «инициативные» группы, которые занимались бы исключительно организацией докладов и собраний по вопросам государственного страхования, избирательной кампании в IV Думу, муниципальными вопросами. «Такой план партийной организации на одной открытой работе,- сообщалось в письме,- встретил дружный отпор со стороны партийных рабочих… Один из товарищей, член петербургской организации, изобличил в своем ответе типичное ликвидаторство докладчика - и после целого ряда критических речей был поставлен вопрос ребром: партийная соц.-дем. организация, нелегальная и ведущая всю работу, как открытую, так и нелегальную, или «инициативные» группы - легальные и нелегальные, но ведущие работу только на почве закона - открыто. Голосованием было принято первое - ликвидатор остался в единственном числе…» ^[7]

Ленин публикует в «Социал-демократе» эту присланную из Петербурга корреспонденцию. Он сопровождает ее собственной статьей «Из лагеря столыпинской «рабочей» партии» и указывает в подзаголовке - «Посвящается нашим «примирителям» и «соглашателям»». «…Это типичный случай деятелей столыпинской рабочей партии,- комментирует Ленин сообщение из Петербурга,- ибо мы прекрасно знаем, что ряд литераторов «Нашей Зари», «Дела Жизни» и т. п. уже не первый год систематически проводит именно эти ликвидаторские идеи. Не всегда эти ликвидаторы попадают к рабочим партийцам, очень редко об их позорных выступлениях партия получает такие точные сообщения… но всегда и повсюду проповедь группы независимцев-легалистов ведется именно в таком духе» ^[8].

А тут приходят последние номера ликвидаторской «Нашей зари». Как много в них, отмечает Ленин, непомерно пухлых, вымученных, высокопарных фраз о «боевой мобилизации пролетариата», о «широкой и открытой мобилизации масс», о «массовых политических организациях самодеятельных рабочих», о «самоуправляющихся коллективах», «самосознательных рабочих»… И все это лишь для того, чтобы прикрыть сущность ликвидаторских взглядов. Но шила в мешке не утаишь, заявляет Ленин. И пишет вторую статью - «Из лагеря столыпинской «рабочей» партии». Он вскрывает в ней разницу между рабочей политикой, основанной на решениях партии, и платформой тех, кто отрекается от демократии.

Ленин выступает в зале «Альказар» с рефератом, в котором обрушивается на орган ликвидаторов. Но ведь реферат читается в Париже, а журнал выходит в Петербурге, распространяется по всей России. И Ленин использует страницы петербургской «Звезды», чтобы разоблачить перед русскими пролетариями платформу этого журнала.

«Наша заря», указывает он, считает «совершенно несомненным и бесспорным», что «основная объективная задача России в настоящий момент есть окончательное завершение смены грубо-хищнического, полукрепостнического хозяйствования культурным капитализмом». Спорно же, по мнению органа ликвидаторов, то, достигла ли Россия положения, при котором, «хотя и не исключена возможность общественных бурь, но в недалеком будущем эти бури не являются необходимыми, неизбежными» ^[9].

Но ведь это, негодует Ленин, «чисто либеральная постановка вопроса»! Он пишет из Парижа в «Звезду»: «Либералы ограничиваются тем, быть ли «культурному капитализму» или нет, быть ли «бурям» или нет. Марксист не позволяет ограничиваться этим, требуя разбора того, какие классы, или слои классов, в освобождающемся буржуазном обществе ведут ту или иную, конкретно определенную, линию этого освобождения, создания, например, тех или иных политических форм так называемого «культурного капитализма». Марксисты и во время «бурь» и во время заведомого отсутствия бури ведут принципиально отличную от либерализма линию создания истинно демократических, а не вообще «культурных» форм жизни. Мы все стремимся к «культурному капитализму», говорят, корча из себя надклассовую партию, либералы. Мы не то должны понимать под «культурой», о чем толкуют либералы,- говорят рабочим и всей демократии марксисты» ^[10].

Едва в Петербурге выйдет номер «Звезды» с этими обличающими ликвидаторов строками, как в набор пойдет новая, присланная из Парижа статья. В России готовятся выборы в IV Государственную думу. И Ленин разъясняет в этой статье позиции в избирательной кампании всех политических партий. Он обнажает контрреволюционность главной партии русской либеральной буржуазии - партии кадетов. Он указывает на мелкобуржуазную сущность народнических партий, колеблющихся между рабочим классом и либеральной буржуазией. Он определяет тактику в избирательной кампании большевиков, использующих подготовку к выборам для усиления революционной работы в массах, для социалистической пропаганды и организации рабочего класса, для борьбы против оппортунистов.

Чтобы опубликовать одну только эту статью, потребуется значительная часть четырех номеров «Звезды»! И в Петербурге ее будут печатать из номера в номер, печатать почти целый месяц. А в Париже в это же время наберут то, что писал Ленин для «Социал-демократа». С утра по дороге в библиотеку занесет он в типографию стопку густо исписанных листков. Предупредит: здесь шесть статей, и все для очередного номера.

Только спустя много лет, когда будет собрано воедино все написанное Лениным, когда будет издано Полное собрание его сочинений, все узнают о титанической работе, которую ведет он в Париже. Но уже и сейчас его соратники знают: Ленин дорожит временем, у него нельзя отнимать ни одной минуты.

Шесть ленинских статей, публикуемых в одном только номере «Социал-демократа», как и то, что печатает в эту пору петербургская «Звезда», направлены против идейного разброда в партии, против раскольнической деятельности оппортунистов, против дезорганизаторской политики Троцкого, требующего объединения в одной партии всех фракций и групп. «С Троцким,- пишет Ленин,- нельзя спорить по существу, ибо у него нет никаких взглядов. Можно и должно спорить с убежденными ликвидаторами и отзовистами, а с человеком, который играет в прикрытие ошибок и тех и других, не спорят: его разоблачают, как… дипломата самой мелкой пробы» ^[11]. Ленин призывает российских социал-демократов отряхнуть «от себя последние остатки связей с несоциал-демократическими течениями и с питающими их, вопреки решениям партии, группками» ^[12].

Еще в феврале прошлого года писал Ленин в «Социал-демократе», что «в первую голову, прежде всего, немедленно и во что бы то ни стало» ^[13] необходимо созвать Всероссийскую партийную конференцию. Это подтвердило и совещание, созванное в Париже нынешним летом: «Приближение выборов в IV Думу и оживление в рабочем движении, с одной стороны, и все внутрипартийное положение, с другой стороны, делают неотложно необходимым немедленный созыв общепартийной конференции» ^[14].

Решение, принятое в Париже, поддерживают местные партийные организации. Поддерживают вопреки раскольнической деятельности ликвидаторов, «впередовцев», троцкистов. Из России Ленину шлют резолюции. В них подчеркивается необходимость сплочения рядов партии, очищения ее от оппортунистов и в связи с этим созыва в самое ближайшее время партийной конференции. «…Совещание членов ЦК, создав временный орган (ОК) (Российская организационная комиссия (РОК) была создана в сентябре 1911 года на совещании представителей местных партийных организаций в Баку.) для созыва такой конференции,- гласит присланная питерцами резолюция,- стало, по нашему мнению, на единственно правильный путь, ведущий к легальному выходу из партийного кризиса» ^[15].

Ленин знакомится с материалами заседания российской организационной комиссии по созыву общепартийной конференции. Полностью воспроизвести сделанные на заседании сообщения корреспонденту не удалось. Но он записал вкратце доклады представителей Киева, Екатеринослава, Екатеринбурга, Баку, Тифлиса, Москвы, Ростова-на-Дону, Нижнего Новгорода, Петербурга.

В самом начале ноября в Прагу с письмом Ленина выезжает О. Пятницкий. Адресовано письмо Антонину Немецу - представителю чешской социал-демократии в Международном социалистическом бюро.

«Вы меня очень обяжете,- обращается к нему Владимир Ильич,- если сможете помочь мне советом и делом в следующем обстоятельстве. Ряд организаций нашей партии намерен собрать конференцию (за границей - конечно). Число членов конференции около 20-25. Не представляется ли возможным организовать эту конференцию в Праге (продолжительностью около одной недели)?» Ленин предупреждает: «Самым важным для нас является возможность организовать дело архиконспиративно. Никто, никакая организация не должны об этом знать». Чем объясняется такая сугубая «архиконспиративность»? «Конференция социал-демократическая,- разъясняет Ленин,- значит по европейским законам легальная, но большинство делегатов не имеют паспортов и не могут назвать своего настоящего имени» ^[16].

Почему именно Прагу избирает Ленин? Почему именно там считает он более целесообразным созвать общероссийскую партийную конференцию?

Самый убедительный аргумент в пользу Праги - это, конечно, ее сравнительная близость к России, к русской границе, через которую предстоит перебраться делегатам. К тому же здесь нет эмигрантов из России, значит, русская охранка не держит тут своих агентов.

Антонин Немец связывает Пятницкого с двумя чешскими социал-демократами. Им поручено выполнить просьбу Ленина. Один из них - Яхим Гавлена, секретарь краевого исполнительного комитета Чешской социал-демократической рабочей партии, скажет позднее: «Все нужно было организовать так, чтобы проведение конференции осталось в тайне как от австрийской полиции, так и от царской шпионской службы… Немец обратил мое особое внимание на то, что речь идет о сугубо тайной конференции»… ^[17]

В Праге уже готовятся к встрече русских социал-демократов. А в Париже происходит в это время трагическое событие, глубоко переживаемое Лениным.

Раскрыв утром 27 ноября «Юманите», он видит на первой полосе передовую, обведенную траурной рамкой. Статья сообщает о смерти Поля и Лауры Лафарг.

С болью читает Владимир Ильич опубликованное тут же последнее письмо Поля Лафарга:

«Находясь в здравом уме и твердой памяти, я лишаю себя жизни до того, как неумолимая старость постепенно отнимет у меня все удовольствия и радости существования, лишит меня физических и духовных сил, парализует энергию, разобьет волю и превратит в тяжкий груз для себя самого и для других.

Давно уже я решил не жить более 70 лет; я определил время года, когда должен уйти из жизни, и подготовил способ осуществления моего решения: подкожное впрыскивание синильной кислоты.

Я умираю с радостным сознанием, что дело, которому я был предан на протяжении 45 лет, восторжествует в недалеком будущем.

Да здравствует коммунизм!

Да здравствует международный социализм!

Поль Лафарг» ^[18].

Владимир Ильич потрясен смертью Лафарга. Поражен, что Лаура - дочь Карла Маркса, делившая с Полем все трудности и радости борьбы, последовала примеру мужа.

Он вспоминает свою первую встречу с Лафаргом. Было это еще в 1895 году, когда Ленин впервые приехал в Париж. Лафарг расспрашивал его тогда о методах работы русских пропагандистов, о темах, обсуждаемых в кружках.

Вторично они виделись летом 1909 года. Ленин съездил с Крупской в Дравейль, где жили к тому времени Лафарги. Долго беседовал он с выдающимся революционером, больше, чем кто-либо, способствовавшим распространению во Франции идей Маркса и Энгельса. Беседовал о недавно вышедшей своей книге «Материализм и эмпириокритицизм», о своих схватках с последователями Маха и Авенариуса.

В дождливо-слякотный день 3 декабря 1911 года с десятками тысяч парижан Ленин провожает Лафаргов в последний путь. На кладбище Пер-Лашез ораторы обращаются с прощальным словом к Полю и Лауре. И наступает очередь Ленина. Он произносит речь от имени Российской социал-демократической рабочей партии. На французском языке говорит Владимир Ильич:

- Сознательные рабочие и все социал-демократы России еще в период подготовки русской революции научились глубоко уважать Лафарга, как одного из самых талантливых и глубоких распространителей идей марксизма, столь блестяще подтвержденных опытом борьбы классов в русской революции и контрреволюции. Под знаменем этих идей сплотился передовой отряд русских рабочих, нанес своей организованной массовой борьбой удар абсолютизму и отстаивал и отстаивает дело социализма, дело революции, дело демократии вопреки всем изменам, шатаниям и колебаниям либеральной буржуазии… ^[19]

Пророчески звучат заключительные слова надгробного слова Ленина:

- Нам, русским социал-демократам, испытывающим весь гнет абсолютизма, пропитанного азиатским варварством, и имевшим счастье из сочинений Лафарга и его друзей почерпнуть непосредственное знакомство с революционным опытом и революционной мыслью европейских рабочих, нам в особенности наглядно видно теперь, как быстро близится время торжества того дела, отстаиванию которого Лафарг посвятил свою жизнь ^[20].

Ленин изучал последние годы не только российскую, но и международную обстановку. Его интересовали отклики на первую русскую революцию в Турции, Персии, Китае. И у него есть все основания для того, чтобы заявить сейчас:

- Русская революция открыла эпоху демократических революций во всей Азии, и 800 миллионов людей входят теперь участниками в демократическое движение всего цивилизованного мира. А в Европе все больше множатся признаки, что близится к концу эпоха господства так называемого мирного буржуазного парламентаризма, чтобы уступить место эпохе революционных битв организованного и воспитанного в духе идей марксизма пролетариата, который свергнет господство буржуазии и установит коммунистический строй ^[21].

Не похоронным унынием, а бодрым предчувствием великих битв дышат эти слова. 4 декабря «Юманите» воспроизводит отрывок из речи, произнесенной «гражданином Лениным» на кладбище Пер-Лашез.

С этого хмурого декабрьского дня проходит три недели. В Париж съезжаются большевики, из многих городов Франции, Швейцарии, Бельгии, Германии. Они собираются в кафе на авеню д'Орлеан.

Ленин - он присутствует на совещании заграничных большевистских групп как член редакции «Рабочей газеты» - делает обзор положения дел в партии:

- В настоящее время фактически за границей существуют фракционно обособленные - связанные между собой чисто формально, а зачастую вовсе не связанные - большевистские, «примиренческие», «впередовские», «голосовские» и «плехановские» группы, совершенно независимые друг от друга, ведущие различные идейные линии и имеющие обособленные связи с теми или иными с.-д. элементами в России. Образование РОК в России силами большевиков и партийных меньшевиков и энергичный приступ этой коллегии РОК к созыву общепартийной конференции РСДРП создает решительный перелом в истории партии и указывает единственно возможный и наметившийся жизнью выход из состояния дезорганизации и распада ^[22].

Надо быстрее созвать общепартийную конференцию, призывает Ленин. Надо покончить на ней с тяжелым кризисом, который переживает Российская социал-демократическая рабочая партия. Восстановить центральные руководящие органы. Разгромить до конца оппортунистов. Очистить от них партию.

Огл. Под знамя Пражской конференции

В Петербурге делегатом на Общероссийскую конференцию РСДРП избрали рабочего Обуховского завода Е. Онуфриева. Готовился он к отъезду в условиях возросшей полицейской слежки. В последние дни не ночевал дома. Жил то у одного, то у другого товарища. И все же выступил на митинге путиловцев в защиту томящихся в ссылке рабочих депутатов II Государственной думы. Путиловцы приняли резолюцию, А через некоторое время ее получает в Париже Ленин и публикует в «Рабочей газете». Резолюция гласит: «Мы, рабочие Путиловского завода.., поддерживая запрос соц.-демократической фракции, разоблачающей гнусную провокацию самодержавного правительства.., выражаем свое негодование и презрение всей буржуазной клике. Освобождение рабочих депутатов II Думы должно быть и будет делом рук самих рабочих» ^[23].

Резолюция приходит к Ленину перед самой конференцией. Приходит одновременно с листовкой Петербургского комитета, обращенной ко всем рабочим столицы.

«Неужели же мы, рабочие,- говорится в листовке, также перепечатанной Лениным в «Рабочей газете»,- забудем своих депутатов, своих передовых борцов, выдвинутых нами же на передовые позиции, под вражеский огонь? Неужели же мы разучились ненавидеть своих врагов? Неужели мы разучились любить своих лучших товарищей? Неужели мы разучились бороться?..

Нет, к счастью, это не так…

Еще темно, но слабый луч свободы уже брезжит вдали. Будущее принадлежит нам. Сомкнемте ряды, укрепимте нашу нелегальную с.-д. партию…» ^[24]

Эта листовка вызвала в Петербурге новую волну митингов. Власти обрушили на рабочих еще более жестокие репрессии. С помощью провокатора охранка напала на след делегата Всероссийской партийной конференции. Но Онуфриева, как доложил своему начальству пристав Шлиссельбургского полицейского участка, не удалось арестовать, так как он успел покинуть столицу.

Когда ранним январским утром 1912 года посланец питерских большевиков добирается до Праги, он застает здесь уже многих делегатов. По одному, по двое в течение января приезжали те сюда.

Вскоре прибывает, разумеется под другим именем, и Ленин. Он останавливается в гостинице «Бельведер». И одному из чехов запоминается «молодым коренастым мужчиной с русой бородкой, лысоватым, со следами тюрьмы и лишений на нездорово бледном лице и взглядом, выражающим твердую решимость и несокрушимую волю, силу характера и даже какую-то долю фанатической увлеченности великой целью» ^[25].

Ленину надо скорее встретиться с делегатами. Он застает их здесь же, в гостинице, в одном из номеров.

За шахматной доской - двое. И играющие, и зрители так увлечены, что не замечают вошедшего.

- Ну, теперь, кажется, белым крышка! - быстро оценив обстановку, восклицает Владимир Ильич.

Все оборачиваются и отставляют шахматы. Завязывается долгая беседа.

«Ленин сразу же засыпал нас вопросами,- вспомнит Онуфриев.- Каждого из нас он спросил о семье, о заработках. Владимир Ильич интересовался настроением рабочих, спрашивал, что они ждут от конференции. Ленин умел расспрашивать и умел слушать. Он спрашивал только о том, что его больше всего интересовало в данный момент. Энергичный, бодрый, жизнерадостный, он как-то сразу сблизился с нами, и нам казалось, что мы близко знаем Ильича уже долгие годы, и мы чувствовали себя с ним совершенно непринужденно, как с самым близким товарищем». ^[26]

- Товарищи,- говорит Ленин,- я хочу познакомить вас с тезисами своего доклада на конференции.

И у делегатов создается впечатление, расскажет много лет спустя Онуфриев, что Владимир Ильич объехал всю Россию, прежде чем написал эти тезисы,- так глубоко, так правдиво отражены в них думы, чаяния широких народных масс.

Он недоволен тем, что многие делегаты живут в гостинице.

- Какая же это конспирация,- возмущается Ленин,- если мы будем жить у всех на виду?

Владимир Ильич просит Онуфриева поселиться вместе с ним в комнате, которую подыскали чешские товарищи. Он хочет побольше узнать о петербургских рабочих, об их жизни, о состоянии партийных организаций российской столицы. Яхим Гавлена - чешский социал-демократ, которому поручили устроить русских делегатов,- подыскал для многих из них комнаты в Праге. Каждого он доводит до места ночлега. Иногда провожает по нескольку раз, пока не убедится, что гость уже сам ориентируется и без затруднения находит нужный адрес.

Возможно, это он показывает Ленину и Онуфриеву дом, в котором те поселились, дом, от которого всего минут пятнадцать ходьбы до места заседаний конференции.

Обратимся к записям Онуфриева. Мы узнаем из них: «Поселились мы с Ильичей в квартире чешского рабочего, занимавшего две комнаты. В первой из них, являвшейся проходной, жил сам хозяин с женой и дочкой лет четырех, а следующую комнату занимали мы с Владимиром Ильичей. Это была небольшая, чистая, светлая комната с двумя окнами, выходившими на улицу. Справа от двери вдоль стены стояла кровать, на которой спал Ильич, за ней, у той же стены в одну линию с кроватью Ильича,- моя кровать. Напротив моей кровати стоял небольшой квадратный стол, на котором мы завтракали и ужинали (обедали в столовой). За этим же столом Владимир Ильич работал. В комнате стоял также комод, было несколько венских стульев» ^[27].

Наступает 18 января - день открытия конференции. Ленин приходит в Народный дом. Здесь, на Гибернской улице, находятся типография и экспедиция «Право л иду». Здесь всегда множество посетителей. И тут делегаты конференции будут не очень заметны.

Ленин быстро поднимается на второй этаж. Товарищи уже в небольшой комнате с тремя окнами, из которых открывается вид на старинный город с покрытыми черепицей домами. Здесь делегаты от петербургской организации, от Москвы и Центрально-Промышленной области, Киева, Екатеринослава, Николаева, Баку, Тифлиса, Саратова, Казани, Вильно, Двинска, представители редакций «Социал-демократа» и «Рабочей газеты», комитета заграничной организации и транспортной группы ЦК РСДРП.

Ленин открывает конференцию. Двенадцать дней, с утра до вечера, заседают посланцы партийных организаций России. Двенадцать дней в пражском Народном доме обсуждаются вопросы, жизненно важные для большевистской партии, русского революционного движения.

Выступает делегат от Питера товарищ Степан. Под этим партийным псевдонимом известен Е. Онуфриев.

Сперва он волнуется. Но ободряюще смотрит на него Владимир Ильич. И Онуфриев говорит все увереннее и увереннее.

Он сообщает о количестве и составе членов столичной организации. Рассказывает о фактах контрреволюционного террора в Петербурге, о героизме питерского пролетариата, о том, как с каждым днем все более оживляется партийная работа. Рассказывает он и о массовом митинге на Путиловском заводе в защиту томившихся в ссылке депутатов II Думы.

Кто-то из делегатов бросает с места реплику. Онуфриев, не особенно искушенный в ораторском искусстве, от неожиданности запинается. Но на помощь приходит Владимир Ильич:

- Дайте товарищу закончить. Продолжайте, продолжайте, товарищ Степан.

Онуфриев высказывает, между прочим, пожелание, чтобы статьи в газетах писались более простым, более понятным рабочему языком. Ленин его поддерживает:

- Правильно, товарищ Степан, правильно! - и записывает что-то в блокноте.

А позднее, когда он оглашает проект резолюции «О Центральном Органе», предлагает делегатам выразить «Социал-демократу» пожелание, «чтобы статьи писались более популярно и доступно для рабочих» ^[28].

Подперев голову левой рукой, делая записи, слушает Владимир Ильич доклады с мест. То, что сообщают рабочие делегаты, укрепляет в нем убеждение, что, несмотря на полицейский террор, сохранились в России хоть и немногочисленные, но сплоченные партийные организации и группы, что вместе с политической борьбой пролетариата эти организации и группы стали расти, организационно оформляться, укрепляться.

О выступлениях делегатов, как и обо всем другом, что происходит на конференции, становится известно департаменту полиции. Среди делегатов - Р. Малиновский, давно уже состоящий на службе у царской охранки. От Центрально-Промышленной области прибыл в Прагу А. Романов - тоже секретный агент охранки. Они-то и сообщают в донесениях, что «по составу своих представителей» конференция носит «исключительно большевистский характер», что ее заседания проходят в помещении, «любезно предоставленном чехами», что два прибывших в Прагу меньшевика, «благодаря подавляющему преобладанию большевиков, оказались совершенно изолированными и влияния на ход работ конференции оказать не могли» ^[29]. От провокатора Романова узнает глава российской полиции и о том, что ««Степан» отличается исключительным развитием и основательно знаком с приемами партийной работы как практически, так и теоретически; уравновешенный, спокойный, он весьма заинтересовал Ленина…» ^[30].

Только вечером, усталый, покидает Ленин Народный дом. Но его рабочий день еще не кончается. Выпив чаю, он минут десять - пятнадцать отдыхает: ходит по комнате, заложив большой палец руки за пройму жилета. А затем садится за стол. Быстро просматривает газеты. Часто делает на полях пометки. Потом начинает писать. И работает до глубокой ночи.

Что же пишет Владимир Ильич в эти ночные часы, когда уже спит Прага? Может быть, проект резолюции, который предложит завтра делегатам. Или конспект речи. А возможно, просматривает записи для доклада на конференции о современном моменте и задачах партии.

Текст этого доклада не сохранится. Но мы узнаем о нем из воспоминаний Н. Семашко. «Это был основной вопрос, который должен был определить лицо конференции, построение и задачи партии,- расскажет он много лет спустя.- Нечего и говорить, что это был блестящий доклад, настолько сильный и неотразимый, что даже колеблющиеся не могли устоять против аргументации Владимира Ильича, хотя он, по обыкновению, не замазывал разногласий, а, наоборот, вскрывал их во всей остроте» ^[31].

И делегаты оценивают текущий момент так, как оценивает его Ленин. Они разделяют убеждение Ленина в том, что «задача завоевания власти пролетариатом, ведущим за собой крестьянство, остается по-прежнему задачей демократического переворота в России» ^[32].

Каждое утро в Народный дом на Гибернской приходит Яхим Гавлена. Он сидит с русскими товарищами до самого вечера. И расскажет потом в своих записках: «Ленин был душой конференции. Его речи, произносимые необыкновенно живо и горячо, принимались с воодушевлением, а его выступления в прениях встречали полное одобрение» ^[33].

Ленин говорит о революционной тактике русских социал-демократов. Делегаты, только что прибывшие из России, знают, что эта тактика подтверждена жизнью. Сводится она сейчас к тому, чтобы еще шире, чем до сих пор, сочетать нелегальную деятельность с легальной, вести борьбу за социал-демократическую программу в избирательной кампании по выборам в IV Государственную думу. Суть этой программы кратко можно выразить так: за революцию! «…Партия,- определяет Ленин общую тактическую линию РСДРП на выборах в Думу,- должна вести беспощадную войну против царской монархии и поддерживающих ее партий помещиков и капиталистов, неуклонно разоблачая при этом контрреволюционные взгляды буржуазных либералов… и их фальшивый демократизм» ^[34].

Сейчас более чем когда-либо, как отмечает в одной из речей Владимир Ильич, важна решительная борьба против разрушителей партии - ликвидаторов и троцкистов.

- Что такое глава примиренцев Троцкий? - спрашивает он делегатов и разъясняет: - Сей муж… под видом партийной нелегальной литературы, под сурдинку, контрабандой проводил в среду русских рабочих ликвидаторство. Нужно было вскрыть это. Необходимо было указать и на тех, кто вольно или невольно играет на руку Троцкому… Сейчас ведется борьба не на живот, а на смерть, и тут нечего хныкать, жаловаться ^[35].

Даже в короткие перерывы между заседаниями Ленин - с делегатами. Бродит с кем-нибудь по улицам полюбившейся ему Праги. Показывает достопримечательности города, рассказывает об исторических памятниках, о прошлом чешского народа. Или, пристроившись с каким-нибудь делегатом в опустевшей комнате, ведет с ним задушевный разговор.

Нередко это Серго Орджоникидзе. «В памяти моей запечатлелось: уголок комнаты, где происходили заседания конференции, большое окно или арка,- уединившись во время перерыва и понизив голоса до шепота, коренастый и плечистый Ленин с головой Сократа, приложив горсточкой руку ко рту, доверительно, именно доверительно, совещался с Серго,- пишет делегат от Саратова А. Воронский.- О чем-то расспрашивает либо слушает, поглядывая куда-то на стену, всегда настороженный, внимательный. Время от времени он наклоняется к самому уху Серго, да, теперь, в эту минуту, он наставляет его - и вдруг хохочет тихонько, приподняв плечи…» ^[36]

Когда же перерыв подходит к концу, Владимир Ильич вновь на председательском месте, Он внимательно слушает. Вставляет реплики. Выступает почти по всем вопросам - страстно, убедительно, уверенно. С особым гневом говорит о ликвидаторах. Требует изгнать их из рядов партии. Раз и навсегда положить конец их формальному объединению с большевиками. И делегаты поддерживают Ленина, Они призывают «всех партийцев, без различия течений и оттенков, вести борьбу с ликвидаторством, разъяснять весь его вред для дела освобождения рабочего класса и напрячь все силы для восстановления и укрепления нелегальной РСДРП» ^[37]. Они принимают решения, ставящие ликвидаторов вне рядов партии. Все основания есть у Владимира Ильича сообщить вскоре Горькому: «Наконец удалось - вопреки ликвидаторской сволочи - возродить партию и ее Центральный Комитет» ^[38].

Наступает время отъезда из Праги. Русские революционеры прощаются с тепло принявшими их чешскими социал-демократами.

У Е. Онуфриева - секретное поручение Центрального Комитета. Резолюции конференции уже отправлены в Россию. Онуфриеву надо ехать в Белоруссию и там получить их у надежного человека. И он добирается до первого белорусского приграничного городка. Отыскивает по указанному адресу нужного человека. Забирает у него две корзинки с литературой и в тот же день отправляется в Петербург.

Приехав в столицу, Онуфриев идет на Пятую роту - одну из пересекающих Измайловский проспект улиц. На заранее подготовленной квартире его ждут представители партийных организаций нескольких районов: их предупредил шифрованной телеграммой Серго Орджоникидзе.

Онуфриева встречают с распростертыми объятиями. Оживленная беседа затягивается до глубокой ночи. Подробно расспрашивают собравшиеся о ходе конференции, о ее решениях. И с особым интересом слушают рассказ своего делегата о Ленине, о его выступлениях.

Решения Пражской конференции становятся известны всем социал-демократам. В Петербурге о них сообщают на общегородском собрании в доме на Кожевенной. О них С. Орджоникидзе, С. Спандарян, М. Калинин и Е. Онуфриев докладывают в рабочих районах столицы. И в Париж к Ленину приходит резолюция Петербургского комитета. Она признает, что «созыв конференции в момент разгула реакции, разгрома организаций и идейного разброда членов партии, с одной стороны, и перед лицом важных неотложных задач, с другой, являлся настоятельной необходимостью, диктуемой всем создавшимся положением вещей». Резолюция «решительно осуждает поведение некоторых групп и течений, которые из-за узкофракционных интересов отказались помочь работе конференции и воссозданию партии». И «признает, что, несмотря на тяжелый момент, переживаемый нашей партией, конференция сумела дать единственно правильный ответ на важнейшие вопросы текущего момента, организации и др.» ^[39].

Двенадцать делегатов конференции, как становится известно Ленину, уже выступают с докладами в разных городах России. Об этом пишут ему не только из Питера. Пишут из Москвы, Киева, Самары, Николаева, Тифлиса. «Работа пошла и пойдет» ^[40],- с удовлетворением отмечает Владимир Ильич.

Конференции в Праге посвящена теперь значительнейшая часть обширной переписки Ленина. Приходит письмо из Тюмени, от местных социал-демократов. И в нем - просьба выслать ее протоколы. Ленин пишет Горькому. И в письме идет речь о конференции: ее решения уже отправлены Владимиром Ильичей на Капри. Крупская пересылает письмо Ленина в Тифлис, членам Русского бюро ЦК Орджоникидзе, Спандаряну, Стасовой. И в письме прежде всего запрашиваются резолюции с мест о присоединении к решениям конференции.

В один из этих дней Ленин в письме А. Енукидзе в бакинскую центральную тюрьму признается, что «устал немного за последнее время». Но тут же отмечает с удовлетворением: «…в общем чувствую себя хорошо и очень доволен» ^[41]. Этих немногих слов достаточно и Енукидзе, и другим заточенным в казематы большевикам, чтобы понять:

- Наши дела идут хорошо!

В начале марта Ленин пишет статью «Избирательная платформа РСДРП». В ее основе - решения Пражской конференции. «Избирательная платформа РСДРП» зовет к революции, к свержению самодержавия. «За работу же, товарищи рабочие и все граждане России, кто не хочет,- призывает Ленин,- чтобы наша страна погрязла окончательно в застое, дикости, бесправии и убийственной нужде десятков миллионов!» Он утверждает: «Российские социал-демократы, российские рабочие добьются того, чтобы народной поговоркой на Руси стало: долой царскую монархию! Да здравствует демократическая республика российская!» ^[42]

Ленин придает этой платформе исключительное значение. Утвержденная Центральным Комитетом партии, она отдельной листовкой издается в Тифлисе, доставляется в крупнейшие пролетарские центры России.

Однако ликвидаторы выдвигают свою, оппортунистическую платформу. И Ленин пишет в связи с этим в Петербург в «Звезду»: «Пора бросить сочинения платформы, когда есть утвержденная и изданная Центральным Комитетом…» ^[43] Но получили ли товарищи из «Звезды» эту листовку? - встревожен Владимир Ильич. «…У нас лишь один экземпляр,- сообщает он,- и мы не можем его послать; поэтому переписываем и посылаем копию» ^[44].

Те, кого изгнали из партии, мечут в адрес Ленина и ЦК громы и молнии. Обстановка становится с каждым днем все более тяжелой. По инициативе появившегося в Париже Троцкого собираются все враждебные Ленину группы.

13 марта 1912 года. Ленин пишет из Парижа в Берн: «…вчера состоялось в Париже собрание «социал-демократов», врагов конференции. Все приняли резолюцию протеста против конференции (и плехановцы, и голосовцы (Меньшевики-ликвидаторы группировались вокруг своего заграничного органа «Голос социал-демократа».), и впередовцы, и примиренцы, и tutti quanti (им подобные)) и еще что-то вроде исключения меня из Межд. соц. бюро…

Разумеется, все это смеху достойно» ^[45].

14 марта. В этот день в Париже на собрании, устроенном комитетом Заграничной организации РСДРП, Ленин выступает с докладом о Пражской конференции. «Голосовцы и впередовцы,- сообщает Инесса Арманд,- вели себя позорно. Они начали с того, что шумели стульями, кричали, требовали слово к порядку, стараясь помешать говорить. Их с трудом удалось угомонить и ненадолго, так как они во время речей продолжали шуметь и кричать». Передает Арманд и то, что говорил на собрании Ленин: «Он указал всем этим заграничным группам, которые совершенно оторваны от России, и с российской работой не имеют ничего общего, все их бессилие; он им доказал как 2х2 = 4, что ни за ними, ни даже за ликвидаторами (по их собственному признанию в «Нашей заре») нет ровно ничего - и, что если они все умеют кричать и учинять склоку, то объединить что-либо, или вообще что-либо создать они не умеют. За конференцией же идут все партийные элементы… существующие сейчас в России, и конференция вывела партию на дорогу, и в России сейчас нет никакого раскола, а есть лишь единая РСДРП, объединившаяся вокруг конференции и созданного ею ЦК. За заграничными же кружками и за ликвидаторами ничего сейчас нет, и потому с ними и толковать сейчас не о чем» ^[46].

24 марта. Ленин сообщает сестре Анне в Саратов: «…идет здесь грызня и поливание грязью, какой давно не было, да едва ли когда и было. Все группы, подгруппы ополчились против последней конференции и ее устроителей, так что дело буквально до драки доходило на здешних собраниях» ^[47]. И четыре дня спустя. «В «Vorwarts'е» от 26 марта,- пишет Ленин в Тифлис Серго Орджоникидзе и его товарищам,- появилась бешеная и гнусная статья против конференции, от имени редакции. Ясно, что это Троцкий» ^[48].

«Форвертс» - газета германских социал-демократов - не впервые уже предоставляет свои колонки для выпадов против Ленина. Она поддерживала в свое время экономистов, а затем, после раскола партии,- меньшевиков. Полтора года назад, в день открытия Копенгагенского социалистического конгресса, газета опубликовала статью Троцкого, призванную подорвать в глазах участников конгресса авторитет делегации российской социал-демократии. Та статья не была подписана. Не подписана и последняя-«Из жизни русской партии». Но как тогда, так и теперь безошибочно разгадывается тайна анонима.

«Ленин на Международном социалистическом бюро заявил,- становится известно российской охранке,- что он снимает с себя представительство от старого ЦК РСДРП, так как последний перестал существовать, а является сейчас в Бюро представителем от нового ЦК, избранного конференцией русских организаций.

Международное социалистическое бюро согласилось принять его в свой состав… Извещение о происшедшей перемене Бюро разослано по всем странам, входящим в состав Интернационала, и везде было опубликовано, за исключением Германии.

«Vorwarts» не опубликовал этого извещения, а напротив, в нем была помещена анонимная статья, по всем приметам принадлежащая перу Троцкого… Ленин написал уже обстоятельный ответ, который переводится сейчас на немецкий язык…» ^[49]

Ленин пишет ответ - «Аноним из «Vorwarts'а» и положение дел в РСДРП». Он разоблачает в этой статье утверждения Троцкого о том, будто подавляющее большинство партийных организаций в России идет за ликвидаторами. Владимир Ильич разъясняет, почему конференция в Праге исключила их из партии. Он доказывает, что ликвидаторам не место в российском социал-демократическом рабочем движении…

Ленин отправляет статью в газету «Форвертс». Однако газета отказывается ее публиковать. Тогда редакция «Социал-демократа» решает издать ее отдельной брошюрой. «…Мы выпускаем этот ответ,- заявляет Владимир Ильич,- для информации немецких товарищей…» ^[50] В 600 адресов - редакциям немецких социал-демократических изданий, местным комитетам, библиотекам - намерен разослать он брошюру.

Но его ответ анониму немецкие социал-демократы должны узнать еще до издания брошюры. Он отправляет статью редактору одного из журналов Кларе Цеткин.

А за много тысяч километров от Парижа, в глухой сибирской тайге, разыгрывается в это время страшная трагедия. Ленин узнает о ней из газет. То в одной, то в другой появляются корреспонденции о «Ленском золотопромышленном товариществе». Среди акционеров этого товарищества мать русского царя - императрица Мария Федоровна, министры, высшие сановники. Газеты сообщают: на этих приисках, на реке Лене, в один из апрельских дней войска расправились с забастовавшими рабочими. Открыв огонь по трехтысячной толпе, солдаты убили 270, ранили 250 человек.

Пристально следит Ленин за тем, как отзовется российский пролетариат на Ленский расстрел. Следит и по тем номерам «Звезды», которые к нему поступают из России. Он узнает из этой газеты о потоке резолюций рабочих собраний, в частности о том, что заявили питерские металлисты: «Мы считаем виновниками расстрела не только отдельных представителей администрации и капитала, но и весь современный русский строи…» ^[51]

Из Петербурга приходит прокламация. Ее распространяли в столице перед маевкой. В прокламации говорится: последовавшие за Ленским расстрелом могучий подъем стачечного движения, стихийный взрыв праведного гнева свидетельствуют о том. что «вновь бодр и силен, как прежде, русский рабочий, вновь готов к беспощадной последней борьбе» ^[52]. Прокламация призывает: в день 1 Мая выйти на улицы, перед лицом всего мира вновь провозгласить свои лозунги: «Учредительное собрание!», «8-часовой рабочий день!», «Конфискация земель!»

И, познакомившись с листовкой питерских большевиков, Ленин заявляет: «На этой прокламации стоит очень и очень остановиться, ибо она представляет из себя важнейший документ в истории рабочего движения в России и в истории нашей партии» ^[53].

Начало новому революционному подъему было положено еще осенью 1910 года. Ленские события послужили толчком к массовым выступлениям против царской монархии и капиталистов.

Ленин публикует полученную прокламацию в «Социал-демократе». Он обращает внимание читателей на подписи в конце листка: арестован Петербургский комитет, но существуют подпольные ячейки,- те самые заводские, подрайонные и районные социал-демократические группы, которые вызывали всегда ненависть либералов и ликвидаторов. Эти питерские группы преследовались полицией. Они вынуждены были спешно собирать свои силы, наскоро восстанавливать между собой подпольные связи. И вот тут-то, приходит к заключению Владимир Ильич, обрисовался настоящий характер социал-демократического движения, проявилось подлинное настроение российских пролетариев.

В газетах, доставляемых в Париж, находит Ленин подтверждение того, что по своему размаху начало нового революционного подъема «не меньше, а скорее больше, чем то же начало в 1905 году!» ^[54]. Порожденные торжеством контрреволюции оцепенение и усталость, отмечает он, проходят, «потянуло опять к революции» ^[55].

Между тем доставляют очередную книжку «Нашей зари» - руководимого Потресовым легального журнала меньшевиков-ликвидаторов. Владимир Ильич обнаруживает в ней статью, автор которой, «извиваясь в бессильной злобе и «стекая ругательствами» ^[56], выступает против «возрождения партии».

Приходит первый номер и только что созданной еженедельной легальной газеты меньшевиков-ликвидаторов «Невский голос». Ленин отчеркивает в нем призыв одного из их лидеров: ни в коем случае не переплетать экономические стачки с политическими выступлениями рабочих, И хотя передовая очередного номера «Социал-демократа» уже сдана в типографию, Ленин должен немедленно ответить тому, кто дает реакционнейший совет «не осложнять» политику экономикой, не «переплетать» их. В набор досылается короткая статья о чудовищном извращении «революционного характера подъема» и о попытке «приложить к нему аршин «обыкновенных стачек»» ^[57].

Ленин выступает с докладом на заседании Парижской секции Заграничной организации РСДРП. Он заявляет, что события в России подтверждают правильность резолюций, принятых Пражской партийной конференцией. Революция не закончена, поднимается новая, более грозная волна. Вся тактика партии должна быть подчинена подготовке пролетариата к революции.

Совсем уже близки выборы в IV Государственную думу. Большевики решили участвовать в них. Ленин призывает поэтому удесятерить энергию в избирательной работе. И прежде всего в Петербурге, являющемся центральным пунктом избирательной кампании.

В немногие оставшиеся до выборов недели особую роль должна сыграть рабочая печать, в том числе только что родившаяся «Правда».

Давно уже мечтал Ленин о легальной ежедневной большевистской газете. В июне 1909 года в Париже на расширенном совещании редакции «Пролетария» член Центрального Комитета И. Гольденберг (Мешковский) сообщил: из Петербурга поступили сведения о возможности издания при социал-демократической фракции Думы легальной газеты. И Владимир Ильич тогда сразу же заявил:

- Ввиду важности заявления т. Мешковского, предлагаю из 1500 рублей, ассигнованных на легальное издательство, употребить 1000 рублей на думскую газету ^[58].

Идею создания газеты Ленин обсуждал с делегатами-большевиками на социалистическом конгрессе в Копенгагене, в Лонжюмо - с учениками партийной школы, в Праге - с делегатами конференции. В Лейпциге, сразу же после Пражской конференции, он вместе с членом ЦК С. Спандаряном и издателем «Звезды» Н. Полетаевым наметил план подготовки выпуска ежедневной газеты. Он настойчиво требовал затем в письмах, шедших в Петербург: «Пишите точно, когда же ежедневная газета, какой формат и пр.» ^[59]; «Известите скорей насчет ежедневной газеты. Какой будет формат? Какого размера статьи можно посылать?» ^[60] Ленина радовали вести о том, что взносами самих рабочих обеспечивался необходимый для нового дела денежный фонд. «Каждый групповой сбор,- заявлял он,- означает не только сумму пятаков и гривенников, но еще нечто гораздо более важное: сумму совместной, массовой энергии, решимость групп рабочую газету поддерживать, распространять, направлять, создавать своим собственным участием» ^[61].

Из Парижа возглавил Ленин издание «Правды». В письмах, отправляемых в Россию, он обсуждал с товарищами и идейную направленность газеты, и финансовые вопросы, и состав редакции. С ним согласовывали смету необходимых расходов, уточняли вопрос о тираже.

Первый номер «Правды» вышел в Петербурге утром 5 мая 1912 года. С каким нетерпением ждали его в Париже! И когда доставили сюда новую газету, собрались большевики-эмигранты в кафе на авеню д'Орлеан. Подняв ее над головой, взволнованный, обратился к ним Ленин:

- Вот оно, наше знамя! Наш могучий агитатор, наш пропагандист и организатор. В руках наших - новый «Колокол». Он будит народ, зовет его к победе.

«Все поняли,- расскажет спустя полвека Т. Людвинская - одна из тех, кто сидел в этот майский день в парижском кафе,- что слово «Колокол» было произнесено не случайно. В. И. Ленин напомнил о роли герценовского «Колокола», вставшего «горой за освобождение крестьян». Нашей радости не было границ» ^[62].

От первой до последней строки прочел Ленин первый номер «Правды». В ее передовой статье подчеркивалось то, что особенно радовало его: «Объявление о нашем намерении приступить к изданию «Правды» вызвало поразительно дружный прилив пожертвований в фонд газеты от рабочих, можно сказать, почти всех петербургских фабрик, заводов и мастерских» ^[63]. Им, питерским пролетариям, отдаст должное Ленин, когда подведет вскоре первые итоги деятельности газеты: «Поставив ежедневную рабочую газету, петербургские рабочие совершили крупное,- без преувеличения можно сказать, историческое дело» ^[64]. Им спустя месяц посвятит и эти строки: «Рабочие Петербурга положили начало. Их энергии обязан пролетариат России первой ежедневной рабочей газетой после тяжелых лет безвременья» ^[65].

Ленин отводит «Правде», как и всей рабочей печати, большое место в избирательной кампании. Без ежедневной прессы значение выборов в смысле политического просвещения масс падает по меньшей мере наполовину.

«Только в Петербурге,- приходит он к заключению,- имеется хоть сколько-нибудь сносно поставленная рабочая пресса, которая при всех отчаянных преследованиях против нее, штрафах и арестах редакторов, при всей непрочности ее положения, при всей цензурной придавленности ее, в состоянии давать слабое отражение взглядов рабочей демократии» ^[66].

Ленин утверждает это со страниц «Невской звезды» - легальной рабочей газеты, созданной в Петербурге в связи с угрозой запрещения «Звезды». Доказывает это в своей статье «Значение выборов в Петербурге», подписанной буквами - Ф. Ф. Он подчеркивает, что петербургские выборы в связи с наличием в столице рабочей прессы приобретают «значение образца той избирательной кампании, которая, при невероятно тяжелых русских условиях, легла на плечи рабочей демократии» ^[67]. Борьба на выборах в Петербурге - это борьба за гегемонию между либералами и рабочей демократией. Причем не только в самой столице, но и во всем освободительном движении России. Ленин убежден: «…Петербург принадлежит демократии по всему ходу всего освободительного движения в России, и на известной ступени его развития даже чудовищно-высокая плотина третьеиюньского избирательного закона не сможет сдержать «демократического наводнения»» ^[68].

Теперь, когда кризис нарастает в новой обстановке, российские социал-демократы должны использовать избирательную кампанию для революционной работы в массах. Нужна, пишет он в «Социал-демократе», «нелегальная партия для руководства всей этой работой в ее целом, и в Таврическом дворце, и на Казанской площади, и на рабочей массовке, и во время стачки, и на районном собрании рабочих социал-демократов, и на открытом собрании профессионального союза» ^[69].

Огл. Поближе к России

В условиях нового подъема революционного движения особенно важно укрепить связи находящегося в эмиграции партийного руководства с местными организациями, с социал-демократической фракцией Государственной думы, с редакциями выходящих в Петербурге и Москве партийных изданий. «…Необходимы явки, явки, явки и связи, связи, связи» ^[70],- пишет Русскому бюро ЦК РСДРП Крупская.

Ленин решает: надо перебраться поближе к России. Заграничному бюро Центрального Комитета партии следует обосноваться у самой русской границы. Лучше всего-на польских землях, входящих в состав Австро-Венгрии. Почему именно там? Да потому, что ненависть поляков к российскому самодержавию обеспечит большевикам, самым грозным врагам царизма, расположение населения. Потому, что под давлением демократического движения австрийские власти вынуждены предоставлять политическим эмигрантам право убежища. Можно, конечно, предположить, что и австрийские власти оказывают услуги царской полиции, что и на польских землях ведется слежка за политическими эмигрантами. Но все-таки эти места наиболее удобны для работы. Еще год назад писал в Париж из Кракова Феликс Дзержинский: «Вести практическую работу из Парижа - по очень многим соображениям - очень неудобно… Если бы здесь кто-нибудь занялся этим делом - легко было бы организовать переправу…» ^[71]

Не потому ли пал выбор Ленина сейчас на Краков? Он запрашивает Якова Ганецкого - видного польского социал-демократа: насколько безопасен переезд туда, не угрожает ли там опасность быть выданным в руки царских жандармов? По поручению Владимира Ильича наводит справки и Надежда Константиновна. Находящийся в Женеве и располагающий большими связями В. Карпинский должен срочно выяснить и «написать поскорее все, что он знает о Кракове с точки зрения полицейской и хозяйственной». Крупская подчеркивает: «Это очень, очень спешно». ^[72]

Июньским вечером 1912 года Ульяновы оставляют квартиру на Мари-Роз. Они покидают Париж.

Пройдет некоторое время, и глава заграничной агентуры отправит из французской столицы донесение об отъезде Ленина. Российский департамент полиции будет предупрежден, что цель этого переселения - быть поближе к России, иметь возможность через издающиеся в Петербурге «Правду» и «Звезду» руководить предстоящими выборами. Глава заграничной агентуры выразит свою озабоченность: переезд Ленина в Краков может затруднить агентурные наблюдения и за ним, и за другими большевиками. Не следует ли в связи с этим прикрыть в Петербурге большевистские газеты? Может быть, сие вынудит Ленина вернуться в Париж, поближе к заграничной резиденции царской охранки?

Но уйдет в Петербург это донесение только три недели спустя. А пока лишь самые близкие знают, что едет Ленин в Краков…

В Париже от Людмилы Сталь, руководителя местного комитета интеллектуальной помощи политзаключенным, Владимир Ильич узнал: на окружающем центральную часть Кракова бульваре Плянты, против главного здания университета, его будет ждать надежный товарищ. Он поможет ему на первых порах при устройстве в незнакомом городе.

Этот товарищ - студент-медик Сергей Багоцкий, только недавно отбывший каторгу, отправленный на поселение, но бежавший оттуда за границу. Он живет сейчас в Кракове. Издает здесь журнал «Политический узник».

Ульяновы, как было условлено, встречаются с Багоцким. И по дороге в гостиницу тот рассказывает о краковской жизни. В отличие от других частей Польши, захваченных Германией и царской Россией, Галиция, находящаяся под властью Австро-Венгрии, пользуется относительной политической свободой. В Кракове много польских политэмигрантов и прогрессивно настроенной интеллигенции. Краковской общественности, мечтающей о независимости Польши, ненавистен царизм, и она с симпатией относится ко всем борцам против него. Узнают Ульяновы и о том, что в городе открыто существуют издательства революционных партий, выходят печатные органы Социал-демократии Королевства Польского и Литвы.

- А как относится местная полиция к политэмигрантам? - спрашивает Ленин.

- В этом отношении опасаться нечего,- заверяет Багоцкий.- Царящая в Кракове атмосфера враждебности к царскому самодержавию делает местные полицейские органы более предупредительными к политэмигрантам, чем в каком-либо другом городе Европы.

Владимир Ильич озабочен тем, как бы скорее организовать нелегальный переход границы для тех, кто должен прибыть к нему из России. Как лучше это сделать?

Багоцкий предлагает:

- Около Кракова находится так называемая пограничная зона, распространяющаяся на тридцать километров от границы. Согласно договору между австрийским и российским правительствами, живущие в этой зоне имеют право перехода границы по «полупаскам» - проходным свидетельствам без фотографических карточек. «Полупасками» обычно пользуются крестьяне, приезжающие с продуктами на базар, и рабочие, проживающие по одну сторону границы и работающие на другой стороне. Контроль за местным пограничным движением очень поверхностный. Можно использовать мои связи с краковскими рабочими и через них получить «полупаски».

Владимиру Ильичу нравится этот план. На следующий день в отделе хроники своего утреннего выпуска газета «Час» сообщает, что в гостинице «Виктория» остановились Владимир Ульянов с женой и Елизавета Крупская. А два дня спустя Ульяновы поселяются в рабочем предместье Кракова на улице Звежинец. Поблизости Висла, в которой можно купаться, а километрах в пяти - чудесный лес, куда легко добраться на велосипедах. В доме каменщика Яна Флорчика Ульяновы снимают подходящую квартиру из двух комнат и кухни. Они приобретают самую дешевую обстановку: две узкие железные кровати, два простых стола, этажерку, несколько стульев. В кухне ставят маленький стол, табуретки. Распаковывают кипы газет и книг. И Ленин засаживается за письма. Они уходят в Париж, Брюссель и, конечно, в Саратов - матери.

«Дорогая мамочка! - пишет Владимир Ильич.- Получил твое письмо с сообщением о поездке по Волге и Каме и с новым адресом. Я как раз тоже должен дать новый адрес. Из Парижа я нынешним летом забрался очень далеко - в Краков. Почти Россия!» ^[73]

Первый визит, как положено в Кракове для приезжающих иностранцев,- к комиссару «императорско-королевской полиции». И комиссар заносит в протокол то, что говорит ему Владимир Ильич:

«…Ввиду того, что я занимался социалистической литературой, так как по убеждениям я социал-демократ, а в России развить свою деятельность в этом направлении я не мог, я уехал в Швейцарию, а затем в Париж, где пробыл 3 года. В настоящее время прибыл в Краков и здесь намерен жить. Состою корреспондентом русской демократической газеты «Правда», издаваемой в Петербурге, и русской газеты, издаваемой в Париже под названием «Социал-демократ», что и является источником моего существования» ^[74].

А цель приезда в Краков? Ленин отвечает и на этот вопрос:

«В Галицию я приехал из желания познакомиться с здешними аграрными условиями, так как преимущественно этими вопросами я занимаюсь. Намерен также изучать польский язык» ^[75].

Умалчивает Владимир Ильич о том, какие причины на самом деле привели его в Краков. И эта предосторожность оказывается не бесполезной. Едва Владимир Ильич покидает кабинет комиссара, как на протоколе появляется пометка: «За личностью Ульянова я распорядился установить негласный надзор…» ^[76]

Запасшись планом города с окрестностями и русско-польским словарем, Ленин знакомится с Краковом. С каждым днем он все более ему нравится. «Внимательно вглядывался Ильич в мелочи быта краковского населения, его бедноты, его рабочего люда…- узнаем из записок Крупской.- Ильич радовался тому, что вырвался из парижского пленения…» ^[77] Позднее Ленин напишет сестре: «…как ни глух, как ни дик здешний наш город, а я все же больше доволен здесь, чем в Париже… Из всех мест моего скитания я бы выбрал Лондон или Женеву, если бы оба не были так далеко» ^[78].

Ленин быстро осваивается с новой обстановкой. Как-то в беседе с Ганецким он рассказывает об окрестностях города, о крестьянах ближайших деревень. Много говорит об их жизни, навыках, об их жалобах на чрезмерные налоги, на дороговизну.

Ганецкого, давно живущего в этих местах, поражает точность характеристики крестьян, живое описание окрестностей Кракова.

- Владимир Ильич,- удивляется он,- вы так недавно здесь, откуда вы успели так хорошо узнать здешние окрестности, а главное, так метко характеризовать крестьян?

Ленин смеется:

- Это мой секрет… Вы киснете все время в квартире, а я по воскресным дням разъезжаю на велосипеде по окрестностям города и знакомлюсь с крестьянством. Здешние окрестности очень красивы и интересны.

Ленин описывает близлежащие места, рассказывает о своих беседах с крестьянами.

Ганецкий все более изумляется:

- Помилуйте, как это вы с ними ведете беседы, ведь вы не говорите по-польски?

- А кто это вам сказал? У меня словарь, я уже знаю много польских слов. При помощи словаря я читаю польские газеты. В загородные прогулки беру с собой в помощь словарь. Зайду к крестьянину в избу, поздороваюсь, попрошу продать немного молока - и заведу беседу. Говорю по-польски. Если польских слов не хватает, восполняю немецкими: ведь многие из них служили в армии, значит, немного изучили немецкий язык. Приходится в разговоре часто прибегать и к жестам… Одним словом, мы превосходно беседуем и друг друга понимаем… Интересный народ здешние крестьяне… Жалко, что здешняя социал-демократическая партия не обращает на них внимания, не работает среди них. А без мужика нам нигде не обойтись…

В рабочем предместье, где каждый знает друг друга в лицо, сразу же примечают нового человека. Пройдет много лет, и один из тех, кто живет в таком же доме, в каком поселились Ульяновы, расскажет на страницах польской газеты «Нова культура»:

«Он жил на той же улице, что и я… Его хорошо знали рабочие этого района, игравшие на тротуарах дети (он очень любил детей), и особенно хорошо его знали мы, эмигранты…

Ленин одевался просто. Ходил он быстро, делая живые движения, наклонив голову. Он производил впечатление много работающего человека… Только по вечерам он выходил из дому, у него был вид человека, которого ничего на свете не касается, кроме интересующих его вопросов. На лице отражалась постоянная озабоченность» ^[79].

У Ленина действительно много дел, которыми он занят с первых же дней пребывания в Кракове. «Вы спрашиваете, зачем я в Австрии,- пишет он на Капри Горькому.- ЦК поставил здесь бюро (между нами): близко граница, используем ее, ближе к Питеру, на 3-ий день имеем газеты оттуда, писать в тамошние газеты стало куда легче, сотрудничество лучше налаживается» ^[80].

Итак, теперь уже в Кракове, в доме на улице Звежинец, размещается штаб большевистской партии, всего революционного движения России. И вскоре появляется здесь И. Арманд. Центральным Комитетом она направлена из Парижа в Петербург для подготовки избирательной кампании по выборам в IV Думу. Но по пути заехала в Краков, к Ленину.

Два дня проводит Арманд в квартире Ульяновых. Ее ждут в Петербурге дела, которым Владимир Ильич придает первостепенное значение. И они досконально обсуждают их.

Как вести кампанию по выборам в Думу? Выставить самостоятельно кандидатов от рабочей партии, образовать в Думе социал-демократическую фракцию. Инессе следует добиться, чтобы больше рабочих узнали основные требования большевиков: демократическая республика, восьмичасовой рабочий день, конфискация помещичьих земель.

Говорят они и о «Правде». Ленин обеспокоен: не все там сейчас благополучно. Надо, чтобы в редакции во что бы то ни стало освободились от примиренческого отношения к ликвидаторам.

«…Сговорились с ней обо всем,- узнаем из заметок Крупской о приезде Арманд,- снабдили ее всякими адресами, связями, обсудили они с Ильичей весь план работы» ^[81]. И с паспортом крестьянки Франциски Янкевич покидает Арманд Краков.

Появившись в российской столице, приступит она к восстановлению разгромленного полицией Петербургского комитета. И вскоре создан будет новый ПК. Его члены вместе с Арманд встретятся с представителями «Правды». После острой дискуссии большинство редакции заявит о полной поддержке ленинской тактики, всех решений Центрального Комитета.

Недолго - всего лишь два месяца с небольшим - продержится в Петербурге Инесса Арманд. Но все это время, до самого ареста, будет связующим звеном между питерскими большевиками и Лениным. «Через Инессу…- сообщит Крупская,- знали мы довольно подробно о том, что делается в Питере». Установив там связи, она повела «большую массовую работу по ознакомлению рабочих с резолюциями Пражской конференции и теми задачами, которые стоят теперь перед партией» ^[82].

Только покидает Арманд Краков, нового гостя принимают Ульяновы. «Переезд,- пишет 24 июля в Париж Ленин,- дал нам пока: 1) близость на 1 день; 2) приезд Абрамчика (сие секрет). Он уже здесь. Видимо, поможет с границей» ^[83].

«Абрамчик» - так по конспиративным соображениям зовут Н. Крыленко. Он живет в Люблине. Преподает там в гимназии русскую историю и литературу. Сейчас, предлагает Ленин, и ему на время надо перебраться в Петербург. И ему следует немедленно включиться в кампанию по выборам в IV Думу. А затем, вернувшись в Люблин, наладить переход товарищей через границу, к Ленину.

Его связь с Россией, как и прежде, в руках Надежды Константиновны. Она покупает небольшую записную книжку в дерматиновом переплете. Делает на ней надпись: «Русские адреса». Заносит в нее множество географических пунктов России, где есть верные люди, где живут и борются единомышленники, друзья. И ведет заветная книжка в Астрахань- там находится сейчас С. Шаумян; в далекое сибирское село Александровское - к большевичке Г. Окуловой-Теодорович; в Баку на Биби-Эйбатский нефтяной промысел; на станцию Давыдове - к Я. Корсакову - рабочему-большевику, выборщику в IV Думу по рабочей курии Московской губернии; в Енисейск - к находящемуся на поселении в селе Еланском Н. Мещерякову. Несколько адресов екатерино-славских: «Чечелевка, 4-я Кайдацкая ул., д. № 6, И. Григорьеву», «Берта Осиповна Перельман (жена Филиппа), Базарная, 62, кв. 6», «Чечелевка, Трубный завод, механический цех, П. П. Моисееву» - они для связи с Екатеринославской большевистской организацией. Эти адреса - иркутские - товарищей, находящихся там в ссылке. А по этим можно связаться с Кременчугской, Киевской, Луганской, Юзово-Макеевской, Майкопской, Миньярской большевистскими организациями. Два с лишним десятка адресов - в Москве. Еще больше - в Петербурге. По адресам, занесенным в книжку, пойдут из Кракова письма в Тверь и Тифлис, Самару и Тулу, Саратов и Уфу, Вильно и Харьков. Пойдут кружными путями - через Германию или Финляндию…

Самая интенсивная связь и отсюда - с «Правдой».

Ленин сообщает редакции свой краковский адрес, только что поселившись в Звежинце. И сразу пересылают ему из Петербурга номера газеты, вышедшие после его отъезда из

Парижа. Сразу пишут ему из редакции «Правды»: «…нам очень нужны статьи; надеемся, что пришлете и будете присылать без замедления. Ждем ваших статей» ^[84].

Вскоре доставляют и план газеты, и тематику ожидаемых статей - обширную, по словам Ленина, программу сотрудничества. Он откликается немедленно. Заверяет товарищей из редакции: «Постараемся выполнить, что можем…» Но… «необходимо высылать книги новые, справочные издания и т. д. Без высылки новых книг даже и десятая доля Вашей программы сотрудничества н е выполнима… В частности, об аграрном вопросе особенно необходимы текущие издания - правительственные и земские. Напечатайте непременно в ближайшем номере, что газета очень просит посылать ей все подобные издания, обязуясь печатать их перечень и отзывы о важнейших из них» ^[85].

Через несколько дней приходит из «Правды» новый пакет. Но в нем одна только книга. «Напишите же, почему»,- возмущается Ленин. Вновь он требует: «…без книг нельзя работать». Следует «повнимательнее отнестись к этому» ^[86].

Как, впрочем, и к тому, чтобы вовремя поступали к нему сама «Правда», другие газеты. «С газетами вышла-таки задержка,- пишет он.- Сидим без газет и просидим 2-3 дня еще» ^[87]. И несколько дней спустя: ««Правду» получаем неаккуратно (вчера вовсе не имели!!). «Звезду» ни№14, ни№17 вовсе не видали. Скандал! Нельзя ли посылать бандеролью полосы корректурные, чем им пропадать? Стоит это 2 коп. Был бы выигрыш времени… Уходя ночью, выпускатель бросал бы бандероль в почтовый ящик - и все» ^[88].

Теперь уже ранним утром, как только приступают в Петербурге к печати очередного номера «Правды», на Загородном проспекте опускают в почтовый ящик пакет с двумя экземплярами для Ленина. С берегов Невы, из редакции «Правды», идут в Краков и другие, выходящие в Питере, газеты. Идут журналы, книги. «За присылку отдельных номеров «правых» газет большое спасибо,- благодарит Ленин.- Нам крайне важны такие отдельные посылки интересных газеток, которых иначе как через Вас мы бы абсолютно не могли добыть» ^[89].

- «Правда»,- говорит Ленин,-должна теперь сыграть ту же роль, которую сыграла «Искра» в 1900 году…

Он не раз говорит: «Правда» должна явиться тем ядром, вокруг которого объединятся все находящиеся в подполье, все разбросанные по обширным пространствам России товарищи. И стремится придать ей боевое большевистское направление.

Первостепенное значение имеет подготовка к выборам в IV Государственную думу. Сейчас, заявляет Владимир Ильич, это - «коренной вопрос» ^[90]. Ведь ликвидаторы ведут к тому, чтобы вовсе отказаться от выдвижения своих кандидатов. И им надо дать решительный бой.

Ленин против утверждения некоторых товарищей из редакции «Правды», что на страницах массовой рабочей газеты не следует якобы освещать разногласия в рабочем движении, В легальной газете, какой является «Правда», следует, по их мнению, сохранять умеренный тон. Он против примиренчества в отношении ликвидаторов. И ставит вопрос прямо: «…намерена ли редакция вести выборный отдел газеты против ликвидаторов, называя их ясно и точно…» Ибо «середины нет и быть не может». Ленин за «гневный тон против того, что дурно, вредно, неверно…». Он утверждает: «Без «гнева» писать о вредном - значит, скучно писать» ^[91]. И в статьях, отправляемых из Кракова в «Правду», разоблачает демагогию ликвидаторов и троцкистов, обрушивается против тех, кто насаждает раскол, фракционность.

Сегодня на рабочем столе Ленина - последние номера «Невского голоса». Вновь убеждается он: с помощью этого издания ликвидаторы стремятся разрушить единство рабочих выборов в Петербурге. И отправляет в «Правду» 20-строчный «Ответ ликвидаторам». «Это им не удастся,- пишет Ленин.- Лицемерные крики о «единстве»… (со стороны ликвидаторов!!) никого не обманут». Он не сомневается- «единство рабочей демократии обеспечено». Он обрушивается против недостойных выходок ликвидаторов и категорически заявляет: «Рабочие не идут за теми, кто ликвидирует рабочую демократию и только обещает заменить ее… открытой «партией» либеральной рабочей политики. Единство рабочей массы, а не «соглашение», в ущерб этому единству, с интеллигентскими раскольническими кружками ликвидаторов, вот чего хотят сознательные рабочие» ^[92].

Этому должна следовать «Правда». И Владимир Ильич настаивает на опубликовании его «Ответа ликвидаторам». Настаивает на том, что молчать нельзя, что молчание может лишь все испортить, вызвать протест рабочих. Он по-прежнему зовет дать отпор ликвидаторам.

Но некоторые члены редакции все еще непоследовательны. «Ответ ликвидаторам» не появляется в газете. Так же как и посылаемая спустя несколько дней статья «Об избирательной платформе».

Подобная робость редакции возмущает Ленина. В письмах, которые он по вечерам относит к поезду, идущему в Россию, вновь и вновь требует. «На «Правду» многое легло на выборах, и с нее много спросится… У «Правды» на деле руководящая позиция. Ее надо с честью отстоять. Надо ясно, спокойно и твердо сказать: против ликвидаторов» ^[93].

А тут приходит «официально-кадетская» «Речь», делавшая до сих пор все возможное и невозможное, чтобы «замолчать» «Правду». Владимир Ильич быстро просматривает ее передовую. Наконец-то, с удовлетворением отмечает он, прорвало эту либерально-монархическую, «лояльную», трусливую газету! Признала она все же опасность большевистской «Правды»! Сбита она с позиции молчания! Надо поэтому ударить по «Речи». И Ленин сразу же пишет в «Правду», настаивает на опубликовании ряда статей против «Речи», рекомендует «разжечь борьбу еще больше». Это важно и принципиально, и практически, ибо «оживление борьбы должно оживить и споры и беседы с избирателями и запись их в избирательные списки» ^[94].

Владимир Ильич шлет в Питер товарищам и практические советы: «Надо достать в городской управе через знакомых статистиков (или официально от редакции и членов Гос. думы) все статистические материалы (если их нет, купить «Речь» за те годы и месяцы или иную газету) о выборах в 1, 2 и 3 Гос. думу + статистика Питера (квартиры, население и проч.). С такими материалами в руках и с толковым репортером, ежедневно или 2-3 раза в неделю бывающим в городской управе, можно хорошо поставить газетный отдел о ходе выборов» ^[95].

Там, в Питере, Арманд по его поручению помогает «Правде» вести отдел по выборам в Думу, решительнее выступать против ликвидаторов. Из Кракова шлет Ленин в газету статьи, призванные закрепить ее на антиликвидаторских позициях.

Одна из статей подводит итоги полугодовой работы «Правды». Ее создание, утверждает в этой статье Владимир Ильич, остается «выдающимся доказательством сознательности, энергии и сплоченности русских рабочих» ^[96]. Он анализирует данные о сборах на издание «Правды». Сравнивает с данными сборов на ликвидаторские «Живое дело» и «Невский голос». «…Почти вся Россия, в той или иной мере,- приходит к заключению Ленин,- принимала активное участие в создании ежедневной рабочей газеты» ^[97].

Она нужна рабочим вообще и в частности в избирательной кампании, хотя ничего хорошего те, разумеется, не ждут от IV Государственной думы. Но рабочие, заявляет Владимир Ильич, должны участвовать в выборах ради сплочения и политического просвещения, проведения в Думу своих рабочих депутатов. Ибо «даже в самой черной, чисто помещичьей Думе рабочие депутаты приносили и могут приносить немало пользы рабочему делу, если эти депутаты настоящие рабочие демократы, если они связаны с массой, и масса учится направлять, проверять их» ^[98].

Ленин придает статье особое значение. Хотя получилась она громадной, просит опубликовать ее целиком. «Ее можно бы,- советует он,- поместить в четыре дня фельетонами, набранными мелким шрифтом» ^[99]. Именно так поступает «Правда». 29 июля (11 августа) она начинает печатать статью. Под ней стоит подпись: «Статистик».

А этим же утром другая большевистская газета - «Невская звезда» выходит с окончанием статьи Ленина «Как П. Б. Аксельрод разоблачает ликвидаторов». И для нее много пишет Владимир Ильич. И ей шлет отсюда свои советы. Призывает не обходить острые вопросы. Призывает не бояться полемики. «Социалистический орган,- наставляет он товарищей из «Невской звезды»,- должен вести полемику: наше время - время отчаянного разброда и без полемики не обойтись. Вопрос, вести ее живо, нападая, выдвигая вопросы самостоятельно или только обороняясь, сухо, скучно» ^[100].

Многое делает Ленин, чтобы разжечь полемику. Своими статьями принуждает казенную прессу реагировать на большевистскую газету.

Одну за другой публикует он в «Правде» статьи о заработной плате русского фабрично-заводского рабочего. И приводит ими в смятение черносотенную «Россию» - эту, как с презрением называет ее Владимир Ильич, «полицейски-продажную газетку» ^[101]. Та пытается опровергнуть выводы Ленина. Опровергнуть путем искажения подлинных цифр. И едва только в Краков приходит номер «России» с передовой, посвященной его статье, как Ленин обрушивается на «казенную газету» ^[102]. В тот же вечер уходит в «Правду» новая статья «Плохая защита», опровергающая лживые выводы «России».

С самого утра Владимир Ильич - за столом. Работает над статьями. Вместе с Надеждой Константиновной ведет обширную переписку. И, устав, на час-другой отрывается от множества дел, чтобы побродить по городу, по окрестностям Кракова.

А однажды отправляется Владимир Ильич на велосипеде за сорок километров в деревню Макув. Там живет Багоцкий. Ленин обещал ему:

- Я приеду к вам, и мы вместе поднимемся на вершину Бабьей горы.

О том, как они на нее поднимаются, расскажут записки Багоцкого:

«…Мы направились по отлогой тропинке. Скоро дорога пошла лесом. Стало темнеть… Тропинка шла зигзагами. Желая сократить дорогу, Владимир Ильич предложил идти напрямик наверх. Мы поднимались быстрее, время от времени пересекая тропинку, но вдруг обратили внимание, что тропинка больше не попадается нам. Решив, что она осталась слева, сворачиваем туда, но тропинки нет. Стали ее искать в разных направлениях. И это не помогло. Не оставалось ничего иного, как идти напрямик вверх. Было уже темно, двигались мы медленно, натыкаясь поминутно то на кусты, то на пни. Грозила перспектива провести ночь в лесу… Вдали что-то светится. Вскоре свет становится более отчетливым. Начинаем различать два освещенных окна. Находим дверь и входим в обширную комнату» ^[103].

Владимир Ильич со своим спутником - в туристской хижине, по-местному - в схрониске. Завтра с самого утра они обязательно продолжат подъем.

Но их ждет неудача.

- Посмотрите, панове, в окно,- говорит им утром сторож,- такой туман, что в двух шагах ничего не видно.

Идет сильный дождь. Взбираться наверх нет смысла. И вместе с Багоцким Владимир Ильич спускается вниз.

- В первый же свободный день я опять приеду,- говорит он, прощаясь.

И не проходит двух недель, как вновь поднимается Владимир Ильич на Бабью гору. На сей раз перед ним открывается с ее вершины великолепная картина - освещенная яркими лучами солнца длинная цепь Татр.

- Наши усилия не пропали даром! - в восторге Владимир Ильич.

Огл. Штаб на улице Любомирского

Большую часть корреспонденции Владимир Ильич отправляет сам. Он идет для этого на вокзал, к ночному поезду. Его статьи в «Правду», в другие легальные русские издания, его письма в Россию попадают к адресату быстрее, чем если бы они шли обычным путем.

Но из пригорода далеко добираться на вокзал: ведь Звежинец на юго-западной окраине Кракова, а вокзал - на восточной. И Ульяновы решают переселиться.

«Вчера, вернувшись домой,- сообщает мать Ленина заключенной в тюрьму дочери Марии,- застала письмо от Нади… Перебираются они с 1-го сентября на новую квартиру, в город, или, лучше сказать, на другой край города, т. к. тут, где лето провели, будет непролазная грязь и до библиотеки и вокзала далеко, а с новой квартиры всего 10 минут ходьбы» ^[104].

Ульяновы снимают квартиру в доме № 47 (Позднее номер дома был изменен на 49.) по улице Любомирского в районе Весела, в 12-15 километрах от русской границы. Дом новый. Улица еще не вымощена, застроена только с одной стороны. Из окна, за садами, виднеются поля, раскинувшиеся до самой границы.

В двух небольших комнатах - те же, что и в доме в Звежинце, простые железные кровати, те же некрашеные столы, несколько стульев, книжные полки. Ленин привез с собой книги из Парижа. И книги, пачки газет, рукописи заполняют обе комнаты - лежат на подоконниках, столах, стульях.

Здесь, как и на предыдущей квартире, его день строго спланирован. Он встает около восьми. При всякой погоде совершает небольшую утреннюю прогулку. И сразу же после завтрака - за работу. К одиннадцати приходит первая почта. Ее ждут тут с нетерпением. В ней - газеты и журналы из России. Их содержание определяет в значительной степени работу данного дня. В газетах и журналах - темы для очередных статей.

Вот новая книжка «Русской мысли» - московского журнала, издаваемого правым крылом кадетской партии. Некий Щепетев выступает с письмом из Франции «Русские в Париже». Всего полтора десятка журнальных страниц занимает письмо. А сколько в нем клеветы на русскую революционную демократию, сколько грязных измышлений «озлобленного на демократию обывателя»! ^[105] И в ответ из-под ленинского пера выливаются гневные строки:

«…Когда испытаешь всю тяжесть измученной, постылой, болезненно нервной эмигрантской жизни и когда подумаешь о жизни господ Щепетевых, Струве, Головиных, Изгоевых и К°, то никак нельзя удержаться, чтобы не сказать: какое это безмерное счастье, что мы не принадлежим к этому обществу «порядочных людей»,- к обществу, куда сии лица вхожи, где им подают руку!» ^[106]

Почта доставляет свежий номер кадетской газеты «Речь». Ее передовая излагает основные политические принципы главной партии либерально-монархической буржуазии. И Ленин тотчас же отзывается на нее статьей «С чем кадеты идут на выборы?». Он сравнивает в ней программы либералов и рабочей демократии. Быстро просмотрев полосы «Луча», Ленин пишет статью «Единство рабочих и выборы» - о хитрой механике этой выходящей в Петербурге ежедневной легальной газеты меньшевиков-ликвидаторов, о лживости ее призывов к единству. Приходит и «Новое время» - орган дворянских и чиновно-бюрократических кругов - газета, которая, как определил уже Ленин, торгует всем, «начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями» ^[107]. В нынешнем номере - статья, раскрывающая планы националистов. Не ответить на нее ни в коем случае нельзя! И Ленин пишет в «Правду» о политике шовинизма и захвата чужих земель, прикрываемой пышными словами о «святой борьбе за независимость» народов.

Около двух часов - перерыв на обед. И снова возвращается Ленин к работе. Только к пяти позволяет он себе короткий отдых - пешком или на велосипеде отправляется за город, зимой - катается на коньках. «Кто видел этого юношески бодрого, веселого конькобежца, совершавшего замысловатые фигуры на льду,- пишет сопровождающий его нередко Багоцкий,- не подумал бы, что перед ним великий вождь и теоретик революционного пролетариата» ^[108].

А с прогулки - опять в свою комнату, где ждет вечерняя почта, к неоконченной статье, к корреспонденции, которую, как обычно, сам отнесет к ночному поезду.

Теперь уже в дом на улицу Любомирского, где всегда людно и шумно, идут отовсюду вести. Они подтверждают: в России все более растет рабочее движение; российский пролетариат запомнил, уроки 1905 года; у рабочих всей страны встретили сочувственный отклик революционные лозунги, под которыми проходили массовые политические стачки в Петербурге.

Ленин убеждается в том, о чем писал перед самым переездом в Краков: «…лозунг передовых столичных рабочих - да здравствует демократическая республика! - тысячами каналов идет да идет, вслед за каждой стачкой, в отсталые слои, в глухую провинцию, в «народ», «во глубину России»» ^[109]. Так развенчиваются проповеди ликвидаторов, выступающих не только против подполья, нелегальной партии и партийной работы, но и против «осложнения» экономической борьбы политическими требованиями. Развенчиваются те, кто расценивает нынешнее забастовочное движение всего лишь как «стачечный азарт». «Философия» ликвидаторов возбудила к ним со стороны петербургских рабочих и ненависть, и презрение.

В своих статьях, почти ежедневно направляемых из Кракова в «Правду», Ленин утверждает, что ликвидаторы скатились до роли либеральных буржуазных политиков. По-прежнему разоблачает он демагогические утверждения ликвидаторов о возможности создания в России в условиях царского режима легальной социалистической партии. По-прежнему добивается, чтобы боролась против них «Правда», так как орган революционной демократии должен быть боевым органом. По-прежнему требует, чтобы ее статьи были страстными, наступательными…

Как сожалеет Ленин, что тысячи верст разделяют его с редакцией, что не может принять непосредственного участия в ее работе.

- Критиковать, конечно, полезно,- говорит он,- но лучше было бы предотвращать ошибки на месте…

Владимир Ильич прочитывает каждый номер от начала до конца. И особенно внимательно мелкие заметки - те, что прислали в «Правду» рабочие.

- Эти мелочи,- утверждает Ленин,- куда важнее больших передовых статей крупных газет.

Багоцкий - он тоже живет сейчас на улице Любомирского, неподалеку от Ульяновых - встречается с Лениным почти каждый день. Не раз застает он Владимира Ильича над длинной колонкой цифр. Это - мелкие поступления в фонд «Правды» от отдельных рабочих, от разных организаций.

- Зачем Ленин выписывает эти цифры из газеты? - поражается Багоцкий.

- Цифры - самый надежный способ для оценки действительности,- разъясняет Владимир Ильич.- Из взносов отдельных рабочих групп я могу сделать заключение об их интересе к революционному движению. Сравнение поступлений в меньшевистские органы печати и в наши говорит мне о размерах влияния в разных частях России.

Это влияние, предсказывает Ленин, должно сказаться на результатах выборов «в черную, помещичью, поповскую Думу» ^[110]. И узнает из газет и писем, доставляемых из России: большевики выигрывают избирательную кампанию. Они добились избрания в Питере своего кандидата. Одержали победы в Москве, во Владимирской, Костромской, Харьковской и Екатеринославской губерниях - во всех шести основных рабочих куриях. «Известно, что эти 6 губерний - главные промышленные губернии,- с удовлетворением отметит Ленин, обобщая позднее в журнале «Просвещение» итоги выборов.- Известно, что в них сосредоточена несравненно большая часть пролетариата, чем в других губерниях» ^[111].

В Кракове во второй половине октября 1912 г. собирается Заграничное бюро ЦК РСДРП. Один из поставленных Лениным на обсуждение вопросов - о работе депутатов-большевиков IV Думы. Бюро принимает проект обращения депутатов-большевиков с протестом против войны на Балканах. Принимает проект и другого обращения депутатов к рабочим - по поводу издания «Правды».

А из России в эти дни Ленину доставляют с оказией составленный И. Сталиным «Наказ петербургских рабочих своему рабочему депутату», в основе которого ленинская «Избирательная платформа РСДРП». Он был принят на собрании рабочих крупнейших предприятий российской столицы. О нем писала уже газета ликвидаторов «Луч». Но писала, искажая «Наказ». Почему же его не опубликовала «Правда»?!

Ленин возмущен. Он пишет на оттиске «Наказа»: «N6 Непременно в е р н у т ь!! Не испачкать Крайне важно сохранить этот документ! В набор» ^[112]. И отправляет оттиск в Париж, в редактируемый им центральный орган партии - «Социал-демократ». А затем пересылает «Наказ» обратно в Питер, в «Правду». «Непременно поместите этот наказ петербургскому депутату на видном месте крупным шрифтом,- требует он.- Совершенно недопустимо, что «Луч», искажая наказ, уже говорит о нем и помещает заметки, а «Правда», сторонники которой наказ составили, провели, пустили в ход, молчит о нем… Что же это такое?» ^[113]

Владимир Ильич пишет это письмо в последние ноябрьские дни. Подходит к концу 1912 год - год крупнейшего подъема стачечного движения русских рабочих, взрывов недовольства и восстаний на флоте, в войске. В эту пору, когда Россия снова вступила в полосу мощной революционной борьбы масс, укрепляются местные большевистские организации. И связи с ними обосновавшегося в Кракове Заграничного бюро ЦК РСДРП должны все более расширяться.

По поручению Ленина Крупская запрашивает у живущего в Берлине В. Каспарова - соратника С. Шаумяна и Г. Орджоникидзе: «Пришлите, пожалуйста, скорее адрес Шаумяна, очень нужно. А какой адрес Авеля (А. Енукидзе), старый или переменился? Нам нужно сейчас как можно больше знать о Кавказе…» ^[114] В другом письме к нему же она интересуется высланным в Полтаву кавказским корреспондентом - большевиком А. Кобахидзе. Крупская просит Каспарова: «У нас идет теперь собирание связей, помогите чем можете» ^[115].

И Каспаров достает все новые адреса. Связывает находящегося в Кракове Ленина с товарищами из российского подполья.

Так, по указанию Ленина, действуют в эти дни и другие его соратники - те, кого занесла судьба в Лондон, Париж, Женеву, Цюрих, Берн. «У нас связи с каждым днем растут,- пишет Крупская.- В Питере теперь весьма серьезная организация, созданная низами… В Москве у нас хорошие связи, в области также и теперь во Владимирской и Костромской губерниях. Связаны с харьковской организацией, Екатеринославом, Киевом, Нахичеванью, с рядом заводов, с Бакинским городским комитетом…» ^[116]

Из Кракова отправляются в Россию посланцы Ленина. Побывав у Владимира Ильича, вернется туда и Саркис Багдатьян - большевик, бежавший почти год назад из ссылки.

- Я с удовольствием поменялся бы с вами ролью,- дав ему ряд поручений, скажет Ленин.- Сел бы в «Правду» сам, а не ждал бы, чтобы наши по своему капризу или глупости бросили в корзину или откладывали в долгий ящик мою статью из-за политиканства.

На улице Любомирского Ленин и Крупская наставляют тех, кто отправляется в Россию, инструктируют, как связаться с партийным подпольем.

Товарищ уезжает с поручениями в Саратов. Он должен запомнить:

- Зайти там в баню Карасева на углу Никольской и Кузнечной, спросить кассиршу Паулину Карповну Ананьеву, когда можно видеть сына Шуру.

Явка и пароль для Юзовки:

- Зайти в фотографию Ицковича и узнать, нет ли тут товарища той женщины, которая пишет стихи.

Если Ленин отправляет товарища в Петербург, ему даются конспиративный адрес, пароль из записной книжки Крупской:

- Зайти в тридцать первую квартиру дома номер девять по Перекупному переулку. Спросить Рахиль Николаевну Покровскую. Пароль: «Привет от брата Владимира Николаевича». Ответ: «А книги привезли?»

Товарищ должен связаться в Киеве с местными 'большевиками и его информируют:

- Отправиться на Большую Васильковскую. Там в доме 25, квартире 6 - контора Кольбера. Звонить в левый звонок. Спросить госпожу Барковскую. Пароль: «Не можете ли мне одолжить «Чтеца-декламатора»?» Она скажет: «Вот он» - и покажет книжку. Через нее найти Озоля - одного из организаторов киевского союза портных.

Все чаще теперь на улице Любомирского гости из России. Зовет сюда Ленин и большевистских депутатов Думы. Но провокатор доносит об этом в охранку. «Цель означенного приглашения,- сообщает он,- желание дать указания относительно поведения и вообще работы в думской фракции». Глава Московского охранного отделения отдает тотчас же строжайшее распоряжение: «Учесть в розыске - принять к сведению» ^[117].

И все же поздним ноябрьским вечером в квартире Ульяновых раздается стук в дверь.

Ленин открывает.

Перед ним незнакомый человек. Он называет себя. Это - Муранов, слесарь, большевик, депутат IV Государственной думы от рабочих Харьковской губернии.

- Как вы перебрались через границу? - интересуется Владимир Ильич.

- Я приехал на пограничную станцию,- рассказывает тот,- так и не выработав в дороге какого-либо определенного плана действия. Примкнув к группе людей, направлявшихся к пропускному пункту, решил посмотреть, как осуществляется процедура перехода через границу. Разумеется, у всех моих случайных попутчиков документы были выправлены по всей форме. Я видел, как они один за другим предъявляли сначала русскому, а потом австрийскому жандармам небольшие листки со множеством печатей, причем все это занимало считанные секунды. И я решился. Вытащив из кармана почтовый конверт, испещренный штемпелями, быстро сунул его под нос одному и другому жандармам и сделал первый шаг через границу, ожидая, что вот-вот меня окликнут. Однако все обошлось благополучно…

Откинувшись на стуле, Ленин долго и весело смеется. Затем, сразу посерьезнев, начинает расспрашивать. Его интересует все, что касается положения в России: и борьба при выборах в Думу, и настроение рабочих. По тому, как Ленин ставит вопросы, как реагирует на ответы, Муранов убеждается, что он превосходно знает обстановку в Российской империи.

Но Ленин озабочен: какие мысли должны быть положены в основу первого выступления рабочего оратора в Думе? Ведь рабочие будут ждать первого выступления с особенным нетерпением. Ведь они отнесутся к нему с особенным вниманием.

Владимир Ильич пишет тезисы этого выступления. Он концентрирует в них внимание рабочих депутатов на тех вопросах, которые волнуют сейчас всех. Он призывает их задуматься над тем, что выдвигается на первый план в практике рабочего движения.

В ленинских тезисах множество вопросов: о преемственности в деятельности социал-демократической фракции IV Думы и социал-демократических фракций прежних Дум; о современном положении и задачах социализма во всем мире; о балканской войне, международном положении и внешней политике России; о бесправии и произволе в России; о необходимости политической свободы; о невыносимом положении крестьянства; о трех лагерях в стране - правительственном, либеральном, демократическом; о политическом движении и стачках 1912 года; о гегемонии пролетариата…

Вслед за тезисами пишет Владимир Ильич и проект декларации социал-демократической фракции. От ее имени он утверждает, что фракция будет отстаивать интересы и нужды освободительного движения. «Она считает себя не вправе,-заявляет Ленин,- скрыть от большинства IV Думы то, что думают и чувствуют все сознательные рабочие России. Сознательные рабочие остаются непреклонно верными социализму. Они остаются непреклонно верны принципам старой, испытанной в боях Российской социал-демократической рабочей партии. Они остаются непреклонно верны, во имя этих принципов, своим республиканским убеждениям» ^[118].

Крупская переписывает ленинский проект декларации. И тезисы, и проект отправляют в Россию. Но дойдут ли важнейшие документы к тем, кому адресованы? Получат ли их депутаты-большевики?

Неделю спустя Крупская запрашивает: «Вам послана декларация по трем адресам… Известите, тотчас получено ли. Посланы тезисы декларации с комментариями. Известите, получены ли». Проходит еще четыре дня. И она вновь пишет депутатам-большевикам: «Надеемся, что «тезисы» и декл[а-рация] получены» ^[119].

Но проект декларации перехватывает царская полиция. Лишь ленинские тезисы попадают к большевистским депутатам.

Эти тезисы ложатся в основу декларации социал-демократической фракции. «Обсуждению декларации, начатому еще до открытия Думы,- вспоминает А. Бадаев,- наша фракция посвятила ряд заседаний. Прения велись с чрезвычайной страстностью и затягивались порой до глубокой ночи. С обеих сторон кроме депутатов в выработке декларации участвовали и находившиеся в это время в Петербурге партийные работники… После долгой и упорной борьбы, после ряда горячих схваток с меньшевиками мы добились, наконец, включения в декларацию всех основных требований большевиков» ^[120].

Ленин считает, что теперь надо обязательно собрать в Кракове партийных работников из России и сообща обсудить тактику и стратегию дальнейшей борьбы. Он пишет в Харьков В. Невскому, возглавившему там избирательную кампанию. Просит его «непременно быть здесь в обещанный срок (или раньше)». Просит написать также «его приятелю»- и. Сталину, чтобы «тот непременно сам приехал сюда», чтобы «других коллег тащил бы» ^[121]. Он пишет в Петербург, в бюро ЦК РСДРП в России, настаивая на необходимости «собраться здесь впятером-вшестером…» ^[122].

И в первые январские дни 1913 года в Краков нелегально съезжаются партийные работники из Петербурга, Москвы, с Юга, Урала, Кавказа, члены Центрального Комитета, большевистские депутаты Думы. «У нас здесь еще несколько работников хороших из России съехалось. Устраиваем совещание» ^[123],- пишет Владимир Ильич Горькому на Капри.

Вчера пришло от него в Краков «архидружное» письмо. Ленин прочел его Петровскому, Бадаеву, другим товарищам. И сообщает сейчас Горькому: «все чрезвычайно были рады» ^[124]. Пишет, что те шлют ему горячий привет и лучшие пожелания. Он добавляет: «Можно, ей-ей можно, с такими людьми построить рабочую партию, хотя трудности невероятно велики… Депутаты подтверждают, что среди масс рабочих революционное настроение безусловно растет. Ежели создать теперь хорошую пролетарскую организацию, без помех предателей-ликвидаторов,- черт знает какие победы можно тогда одержать при росте движения снизу…» ^[125]

Большинство прибывших из России останавливается у местных рабочих. А встречаются они в квартире Ульяновых.

«Публика здесь уже почти вся…- пишет Ленин 8 января в Париж, в редакцию «Социал-демократа».- Нет ни тени «ужимок». Начинаем сегодня совещание и надеемся на большие успехи» ^[126].

Допоздна не смолкает теперь гул голосов в доме на улице Любомирского. Ленин выступает на совещании с докладом о революционном подъеме, о росте стачечного движения, о задачах партии. Основные положения его доклада войдут в принятую резолюцию и в «Извещение» о совещании. Войдут они и в статью, которую опубликует «Социал-демократ». Ленин заявит в ней:

«Общенародно то движение, которое выражает объективные нужды всей страны, направляя свои тяжелые удары против центральных сил врага, мешающего развитию страны. Общенародно то движение, которое поддерживается сочувствием огромного большинства населения.

Именно таково политическое движение рабочих текущего года, поддерживаемое сочувствием всех трудящихся и эксплуатируемых, всей демократии, как бы она ни была слаба, забита, разрознена, беспомощна. Более определенная размежевка между либерализмом и демократией… есть громадный плюс нового движения. Чтобы иметь успех, революция должна возможно более точно знать, с кем можно идти на бой, кто ненадежный союзник, где настоящий враг» ^[127].

Тех, кто слушает Ленина, изумляет: хотя и долго находится Владимир Ильич в эмиграции, но как хорошо он знает настроения рабочих России! Как глубоко обобщает отдельные явления рабочего движения!

Идет на совещании речь о тактике думской фракции большевиков, об укреплении нелегальных организаций партии, об отношении к ликвидаторам, о борьбе против всяких проявлений национализма, о деятельности «Правды» и Ленин, убеждается Багоцкий, чувствует себя в родной стихии. Он оживлен и весел. В свободное время ведет продолжительные беседы с приехавшими. А в письмах, которые пишет в короткие перерывы между заседаниями, с одобрением отзывается о ходе совещания. «У нас разгар совещания: участвует 11 человек,- сообщает Ленин в редакцию «Социал-демократа».- Дело идет на лад. Если успею, приложу принятую сегодня первую резолюцию» ^[128]. Через два дня: «Пишу на совещании. Идет чудесно. Значение будет не меньше январской конференции 1912 г. Резолюции будут по всем важным вопросам, об объединении в том числе» ^[129]. И еще пару дней спустя: «Посылаю остальные резолюции… Общее впечатление у нас от совещания прекрасное» ^[130].

Ленин пишет «Извещение» о Краковском совещании. Он призывает в нем: «Наступило время собирания сил. Сплотимся же в нелегальные организации РСДРП. Они не закрывают дверей ни для одного социал-демократа, желающего в них работать, желающего помогать организации пролетариата, его борьбе с капиталом, его начавшемуся революционному натиску на царскую монархию» ^[131].

В Париже отдельной брошюрой отпечатывают «Извещение» и резолюции совещания. Ее переправляют в Россию. Из столицы сообщают вскоре в Краков: Петербургский комитет, ознакомившись с резолюциями совещания, находит, что «совещание наметило вполне правильно как задачи момента, так и стремление пролетариата, и постановляет положить резолюции ЦК в основу своей политической и организационной деятельности» ^[132].

К этому времени, совершив очередной побег из ссылки, в Петербург возвращается Я. Свердлов. Он возглавляет столичную большевистскую организацию. Устанавливает связь с Лениным. Твердо проводит в жизнь его указания. И охранка характеризует теперь Петербургский комитет как «исполнительный орган директив Ленина» ^[133].

В одном из писем Ленин пишет Свердлову: ««День» (По конспиративным соображениям Ленин так называет «Правду».) есть необходимое организационное средство для сплочения и поднятия движения. Только через это средство может идти теперь необходимый приток людей и средств…» ^[134]

Он требует изгнать из редакции таких редакторов, которые не умеют вести газету. «Надо Вам взяться за дело» ^[135],- настаивает Владимир Ильич. Он предлагает Свердлову, утвержденному Русским бюро ЦК ответственным редактором газеты, план конкретных действий. Прежде всего необходимо «засесть в «бест» к № 1», как называет он А. Бадаева. А уже затем: «Завести телефон. Взять редакцию в свои руки. Привлечь помощников» ^[136].

И Свердлов действует по ленинскому плану. Он приступает к реорганизации газеты. Владимир Ильич, внимательно следящий за каждым его шагом, пишет в редакцию «Правды»: «Сегодня узнали о начале реформы… Тысячу приветов, поздравлений и пожеланий успеха. Наконец-то удалось приступить к реформе» ^[137].

Но не успевает Свердлов довести до конца ленинские предначертания. Его вновь арестовывают. Об этом сразу же узнают в Кракове. «…За Андрея обидно чертовски» ^[138] - пишет в «Правду» Крупская.

Однако и то, что удалось Свердлову сделать до ареста изменило положение в «Правде». Все более твердым становится ее тон. Оживляются ее важнейшие отделы. Увеличивается тираж. Все больше ленинских статей публикуется на ее страницах. Из 75 мартовско-майских номеров 41 выходит со статьями Владимира Ильича.

Ленинское слово звучит и с думской трибуны. Звучит в речах депутатов-большевиков. «Ответьте,- запрашивает Владимир Ильич редакцию «Правды»,- получили ли набросок бюджетной речи? Присылайте материалы и материалы. Нельзя работать без них. Бюджетную речь надо бы вдвое развить, будь материалы» ^[139]. Он имеет в виду посланный им из Кракова набросок речи по вопросу о государственном бюджете России на 1913 год. Набросок, который ложится в основу выступления в Думе депутата-большевика, помогает ему обнажить антинародную сущность этого бюджета.

Проходит короткое время, и Ленин отправляет в Россию проект еще одной речи - по национальному вопросу. Он предназначен для Г. Петровского - депутата от пролетариата Екатеринославской губернии. Здесь, в Кракове, договорился Ленин с ним о разоблачении с думской трибуны черносотенного великодержавного шовинизма и местного национализма. И Петровский при помощи «Правды» собирал для предстоящего выступления необходимый материал. Пересылал его в Краков, Ленину. А Владимир Ильич написал на основе этого материала то, что стало главным в страстной, гневной речи большевистского депутата.

Спустя несколько дней слово Ленина снова звучит в Думе. На сей раз посланец питерских рабочих А. Бадаев почти дословно оглашает присланный из Кракова проект речи «К вопросу о политике министерства народного просвещения». А депутат-большевик от Костромской губернии Н. Шагов, неоднократно прерываемый председателем Думы, под выкрики правых депутатов зачитывает значительную часть ленинского проекта речи «К вопросу об аграрной политике (общей) современного правительства».

Так, из Кракова направляет Ленин работу депутатов-большевиков. Один из них - Бадаев сообщит впоследствии: «У нас завязалась с Владимиром Ильичем крепкая связь, которая по мере развития работы фракции все более и более упрочивалась. От Ильича мы получали помощь по всем основным серьезным вопросам нашей думской и внедумской деятельности. Владимир Ильич не только руководил всей фракцией в целом, но и помогал каждому депутату в его работе. Личные указания и письма от Ильича, всегда ставившего вопросы точно и определенно, были для нас неисчерпаемым источником усиления и повышения всей нашей работы» ^[140].

Но среди депутатов - провокатор Малиновский, От него охранке становится известно, какое огромное значение придает Ленин представленной в Думе маленькой группе рабочих. И директор департамента полиции докладывает министру внутренних дел о «социал-демократической фракции Государственной думы большевистско-ленинского направления». Сообщает о том, что «сторонники этого течения, во главе с известным членом Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии Лениным, стремятся к изменению существующего государственного строя путем вооруженного восстания и образования временного правительства на демократических началах» ^[141]. Доносит глава департамента и о том, что представители «большевистско-ленинского направления» рекомендуют своим депутатам использовать думскую трибуну для революционных выступлений, для легальной пропаганды программных требований Российской социал-демократической рабочей партии.

Хоть и за пределами империи Ленин, в нем, «убежденнейшем социал-демократическом работнике, уже в течение 17 лет» ^[142] видит глава департамента полиции главную для самодержавия опасность. Ибо он, Ленин,- основатель «большевистского течения». Он, Ленин, редактировал за границей «несколько партийных органов и в настоящее время состоит издателем Центрального органа «Социал-демократ»». Это он «в целях ближайшего воздействия Центрального Комитета на означенные социал-демократические организации» явился инициатором создания в пределах империи Русского бюро ЦК. А возглавляемая Лениным Российская социал-демократическая рабочая партия стремится «к устройству революционных выступлений в форме демонстраций политического характера, забастовок рабочих и студенческих беспорядков с выпуском листков и прокламаций революционного содержания» ^[143].

Из России в Краков к Ленину поступают сообщения об этих «революционных выступлениях» - о незатухающей волне экономических и политических стачек. Он убеждается: от частных вопросов рабочая масса уже идет к постановке общеполитических вопросов. И пишет об этом для «Правды» статью «Жизнь учит»… Статью, в которой с удовлетворением отмечает, что «миллион участников одних политических стачек - оказался фактом» ^[144].

Приходят к Владимиру Ильичу и новые свидетельства все более растущего большевистского влияния среди рабочих. Он сообщает в Париж: «Из Питера, Московской области и Юга хорошие вести. Растет и складывается рабочая нелегальная организация» ^[145]. Пишет туда же месяц спустя: «Партийные дела в России вообще явно улучшаются. Рабочие кружки, группы и организации явно везде растут и укрепляются. Ширятся. И Урал и Юг и Моск. область (особенно). На Кавказе улучшение - несомненное оживление в соц.-демократии… Новость! В войсках есть признаки оживления революционных организаций» ^[146].

Этими радостными вестями Ленин делится и с польскими социал-демократами. Со многими из них он часто встречается, беседует, спорит.

Еще в первые дни пребывания в Кракове Ленин написал для варшавской «Газеты работничей» статью «Положение в РСДРП и ближайшие задачи партии». Опубликовал он в ней и письмо в Секретариат Международного социалистического бюро. Другой орган польской социал-демократии - «Письмо Дыскусыйне» вышел с его статьей ««Больные вопросы» нашей партии. «Ликвидаторский» и «национальный» вопросы». Сотрудничает Ленин и в краковском левом журнале «Вензень политичны» - официальном органе местного союза помощи политическим заключенным. Он подготовляет для этого журнала материалы о положении революционеров в царских казематах, на сибирской каторге.

Ленин выступает и публично. Его можно услышать в небольшом зале общества «Опуйня». Там знакомит он студентов Ягеллонского университета с революционным движением в России. А 16 апреля «Напшуд», центральный орган Польской социал-демократической партии Галиции и Силезии, сообщает еще об одном выступлении вождя большевиков: «В пятницу 18 текущего месяца в 7. 30 вечера в зале Народного университета (ул. Шевская, 16) состоится лекция тов. Ленина на тему «Рабочее движение в России и социал-демократия»» ^[147]. Газета предупреждает: «Лекция состоится на основании § 2 положения о собраниях». А этим положением предусмотрено, что лекции и собрания по пригласительным билетам разрешается устраивать без уведомления полиции.

Народный университет имени Адама Мицкевича - центр культурно-просветительской деятельности. До сих пор Ленин посещал только университетскую читальню. Сейчас впервые пришел сюда как лектор.

«В небольшом зале на 200-300 человек,- сообщает корреспондент газеты «Нова культура»,- мы разместились на простых лавках. Доклад должен был быть на русском языке, поскольку Ленин с трудом говорил по-польски. Тема доклада была очень интересной, ибо из России ежедневно приходили страшные известия о разгуле реакции, распоясавшейся после 1908 года, и поэтому каждый эмигрант с надеждой ожидал минуты, когда окончится черный террор и издевательство над оппозицией в России…

Мы пошли на доклад Ленина. Он не заставил долго ожидать себя, пришел почти в точно назначенное время, стал за стол и начал говорить. Говорил просто и свободно, с непоколебимой верой в то, о чем говорил…» ^[148]

Сидящий в зале осведомитель немедленно доносит в Варшавское отделение царской охранки о лекции «лидера русских большевиков Ленина» ^[149]… Сообщает и о том, что подробный отчет о лекции помещен в «Напшуде».

Уже не две-три сотни, а множество людей, в чьи руки попадает центральный орган Польской социал-демократической партии Галиции и Силезии, узнают о том, что говорил в университетском зале «один из самых выдающихся вождей русской социал-демократии - товарищ Ленин»,

Вот строки из этого газетного отчета:

«Характеризуя рабочее движение в России, докладчик отмечает большое значение, которое оно имеет также и для стран Запада, ибо несомненно, что в период социалистических революций и там будут происходить явления, подобные тем, какие имели место в России. Как на пример докладчик указывает на внезапный переход от относительного спокойствия к возникновению массовых движений. В 1895 году бастующих в России было только 40 тысяч, а в 1905 году в одном лишь январе бастовало 400 тысяч; в течение же всего года эта цифра возросла до 3 миллионов» ^[150].

Главной мыслью лекции, подчеркивает газета, был тезис о том, что российская «контрреволюционная система исчерпала себя». А общественные силы России? Они, утверждал Ленин, росли вопреки реакции, вопреки сотрудничеству помещиков, буржуазии и царской бюрократии. Пролетариат «стоит перед новой революцией» ^[151]. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в 1910 году число бастующих, по официальной статистике, составляло только 40 тысяч человек, а в 1912 году - уже 680 тысяч; из них 500 тысяч участвовали в политических забастовках. Следовательно, говорил Ленин, надо сосредоточить «внимание на вопросе приближающейся революции в России и на задачах социал-демократии в ней». ^[152]

- В чем же сущность споров в лагере русской социал-демократии? - спрашивает газета.

И в ответ приводит слова Ленина: «Ликвидаторство отнюдь не является изобретением части русских с.-д.; первыми ликвидаторами были «народники», которые еще в 1906 г. в журнале «Русское Богатство» выставили лозунг: долой подполье, долой республику! Ликвидаторы хотели бы уничтожить нелегальную партию и основать открытую. Это смешно… При этих условиях ликвидаторские лозунги означают прямое предательство! Конечно, нелегальная партия должна использовать все легальные возможности: печать, Думу, даже закон о страховании,- но лишь для расширения агитации и организации; существо же агитации должно оставаться революционным. Следует бороться против иллюзии, что в России есть конституция, и лозунгам реформистским следует противопоставить лозунг революции, республики!» ^[153]

Ленин говорил спокойно, но с иронией и сарказмом, направленными против врагов. И чувствовалось, сообщит 11 лет спустя в варшавском общественно-политическом еженедельнике «Нова культура» один из слушателей ленинской лекции, «что этот человек подходит к вопросу очень реально и глубоко понимает жизнь» ^[154].

^[1] Н. К. Крупская Воспоминания о Ленине, с. 184.
^[2] «Парижский вестник». 1911. № 44.
^[3] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 20, с. 333.
^[4] См. И. Кузнецов, С. Матвиенко Газета «Социал-демократ» (1908- 1917 гг.). М.. с. 171.
^[5] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48 с. 33.
^[6] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т 20 с. 370.
^[7] «Социал-демократ» № 23, 14(1) сентября 1911 г.
^[8] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 20, с. 319.
^[9] См. там же, с. 399.
^[10] Там же.
^[11] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т, 21, с. 31.
^[12] Там же, с. 10.
^[13] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 19, с. 200.
^[14] «КПСС н резолюциях…», т. 1, с. 304.
^[15] См. «Социал-демократ» № 23, 14(1) сентября 1911 г.
^[16] В.И. Ленин, Полн. собр. соч.. т. 48, с. 40.
^[17] См. Мирослав Иванов. Ленин в Праге. М., 1963, с. 65-66.
^[18] См. Жан Фревиль. Ленин в Париже. М., 1969, с. 239-240.
^[19] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 20, с. 387.
^[20] Там же, с. 387-388.
^[21] Там же, с. 388.
^[22] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 63-64.
^[23] «Рабочая газета» №7, 22 декабря 1911 г. (4 января 1912 г.).
^[24] Там же.
^[25] См. Мирослав Иванов. Ленин в Праге, с. 50.
^[26] Е. П. Онуфриев. Встречи с Лениным (Воспоминания делегата Пражской партийной конференции). М., 1959. с. 16.
^[27] Там же, с. 17-18.
^[28] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 152.
^[29] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 228.
^[30] «Большевики. Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 гг. бывшего Московского охранного отделения». М., 1918, с. 87.
^[31] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 305.
^[32] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 137.
^[33] См. Мирослав Иванов. Ленин в Праге, с. 67.
^[34] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 139.
^[35] См. «История Коммунистической партии Советского Союза, т. 2. М., 1966, с. 361-362.
^[36] См. И. Дубинский-Мухадзе. Орджоникидзе. М., 1963, с. 115-116.
^[37] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 152.
^[38] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 44.
^[39] «Рабочая газета» № 8, 17(30) марта 1912 г.
^[40] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 50.
^[41] Там же, с. 44.
^[42] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 179.
^[43] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 52-53.
^[44] Там же, с. 53.
^[45] Там же, с. 51.
^[46] См. «Вопросы истории КПСС», 1960, № 6, с. 176.
^[47] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 323.
^[48] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 55.
^[49] «Красный архив», 1934, т. 1 (62), с. 232.
^[50] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 203.
^[51] «Звезда» № 29(65), 12 апреля 1912 г.
^[52] «Социал-демократ» № 27, 17(4) июня 1912 г.
^[53] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 347.
^[54] Там же, с. 342.
^[55] Там же, с. 340.
^[56] Там же, с. 347.
^[57] Там же, с. 354.
^[58] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 19, с. 31.
^[59] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 52.
^[60] Там же, с. 62.
^[61] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 430.
^[62] «Правда», 5 мая 1972 г.
^[63] «Правда» № 1, 22 апреля 1912 г.
^[64] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 427.
^[65] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 70.
^[66] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 375.
^[67] Там же, с. 375-376.
^[68] Там же, с. 378.
^[69] Там же, с. 247.
^[70] «Исторический архив», 1961 г. № 2, с. 17.
^[71] Ю. Бернов, А. Манусевич. Ленин в Кракове. М., 1972, с. 13.
^[72] Там же, с. 16.
^[73] В.И. Ленин, Полн. собр. соч. т. 55, с. 328.
^[74] См. «Прометей», 1967, № 2. с. 22-23.
^[75] Там же, с. 23.
^[76] См. В. Найдус. В. И. Ленин в Польше. М., 1957, с. 29.
^[77] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 205.
^[78] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 354.
^[79] См. Юзеф Серадский. Польские годы Ленина. М., 1966, с. 21-22.
^[80] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 84-85.
^[81] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 207.
^[82] Там же.
^[83] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 72.
^[84] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 234.
^[85] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 66-67.
^[86] Там же, с. 68.
^[87] Там же.
^[88] Там же, с. 79.
^[89] Там же, с. 74.
^[90] Там же, с. 78.
^[91] Там же.
^[92] В.И. Ленин, Полн. собр. соч. т. 21, с. 395.
^[93] В.И. Ленин, Полн. собр. соч.. т. 48, с. 77.
^[94] Там же, с. 82.
^[95] Там же, с. 69.
^[96] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 427.
^[97] Там же, с. 432.
^[98] Там же, с. 435.
^[99] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 73.
^[100] Там же, с. 71.
^[101] В.И. Ленин, Полн. собр. соч.. т. 22, с. 438.
^[102] Там же, с. 57.
^[103] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 314.
^[104] «Переписка семьи Ульяновых», с. 283.
^[105] В. И, Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, с. 87.
^[106] Там же. с. 90.
^[107] Там же. с. 44.
^[108] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 2, с. 318.
^[109] В.И. Ленин, Полн. собр. соч. т. 21 с. 343.
^[110] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22. с. 140.
^[111] Там же. с. 341-342.
^[112] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 111.
^[113] Там же, с. 113.
^[114] См. «История СССР», 1970, № 2, с. 90.
^[115] Там же, с. 91.
^[116] «Пролетарская революция», 1925, № 8(43). с. 125.
^[117] «Красный архив», 1934. т. 1(62), с. 236.
^[118] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 205-206.
^[119] См. Ю. Бернов, А. Манусевич. Ленин в Кракове, с. 61.
^[120] А. Бадаев. Большевики в Государственной думе. Воспоминания. М, 1954. с. 67.
^[121] В.И. Ленин, Полн. собр. соч.. т. 48, с. 130.
^[122] Там же, с. 131.
^[123] Там же, с. 141.
^[124] Там же, с. 139.
^[125] Там же, с. 140.
^[126] Там же, с. 142.
^[127] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 283.
^[128] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 143.
^[129] Там же, с. 144.
^[130] Там же, с. 145.
^[131] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 257.
^[132] «Социал-демократ» № 31, 15 (28) июня 1913 г.
^[133] См. «Очерки Ленинградской организации КПСС», ч. 1. Л., 1962, с. 329.
^[134] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 156-157.
^[135] Там же, с. 157.
^[136] Там же.
^[137] Там же, с. 163.
^[138] См. К. Т. Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. М., 1960, с. 189.
^[139] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 163.
^[140] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине» т. 2, с. 349.
^[141] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 238.
^[142] Там же.
^[143] Там же, с. 239-240.
^[144] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 300.
^[145] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 169.
^[146] Там же, с. 172.
^[147] В. Haйдус, Ленин в Польше, с. 54.
^[148] См. Юзеф Серадский. Польские годы Ленина, с. 19-20.
^[149] «Красный архив», 1934, т. 1(62), с. 241.
^[150] В И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 23, с. 55.
^[151] Там же, с. 57.
^[152] Там же, с. 58.
^[153] Там же.
^[154] См. Ю. Бернов, А. Манусевич Ленин в Кракове, с. 181.