Многочисленные эксперименты фантастов с магией, волшебством и фантастической техникой привели к формированию представления о магии особого рода, обычно именуемой сегодня «управлением случайностями». Если вообще есть какой-то смысл сравнивать между собой придуманные писателями виды магии, то данное колдовское искусство представляет собой самую изощренную разновидность. Эта магия вообще не предполагает чудес, всполохов колдовского огня, нарушений законов природы или появления демонов. Никто ничего не замечает, все происходит как бы в рамках естественного хода вещей, но почему–то в результате странного стечения случайных обстоятельств поставленные магом цели достигаются.

Пожалуй, наиболее отчетливо в современной российской фантастики эта тема выступила в произведениях писателей-супругов Дмитрия Янковского и Александры Сашневой. В романе Янковского «Властелин вероятностей» герои противостоят пришедшему из иных измерений демоническому пришельцу, способному перестраивать реальность и направлять случайности в нужную ему сторону. В романе Сашневой «Тайные знаки» группа западных компаний ведёт исследования по управлению случайностями, и достигает ошеломляющих результатов - из крови удачливых людей выделено особое вещество, позволяющее в определенный момент сконцентрировать везение. На наш взгляд, этот образ «гормона счастливой случайности» совершенно великолепен, ибо именно грубость такой идеи делает ее квинтэссенцией извечных интуиций о взаимоотношениях человека со случаем. Например, Наполеон говорил, что важнейшим качеством, за которое он ценит своих генералов является удачливость. Разумеется, для Наполеона это качество обозначало скорее особые отношения, между индивидом и судьбой, но поскольку Наполеон говорил об удаче как об особом присущем индивиде свойстве, то одно это создает языковую иллюзию, что удачливость находится в самом индивиде – а это, в свою очередь, приводит в возникновению интеллектуальных предпосылок для идеи Сашневой о существовании биохимического субстрата удачливости.

Тема «магии случайности» поднимается в опубликованном в Интернете романе Катарины Тильман. «Вторая попытка» (первая книга этого романа так и называется – «Управление случайностями»). В рассказе Василия Головачева «Регулюм» говорится о неких магах – «абсолютниках», которые владеют «акциденцией - даром управления случайностями, приносящими удачу». Гирса, героиня романа Анатолия Королева «Охота на ясновидца» оказывается носителем божественной защиты от покушений на ее жизнь: любая попытка ее убить кончается трагически для убийц, причем происходит это практически помимо воли героини, исключительно в силу невероятного стечения обстоятельств.

Сейчас применение «управления случайностями» в фантастике стало если и не массовым, то все-таки, достаточно обычным. Так было не всегда, скажем в советской научной фантастике об этой странной магии, кажется, вообще никто не помнил. Ну а в целом литературная история концепта «магии случайностей» не очень длинна, однако она включает в себя произведения известные, и безусловно интересные.

В истории мировой литературы первым широко известным случаем «систематического» применения концепта управления случайности вероятно, стоит считать «Шагреневую кожу» Бальзака. Герой романа, Рафаэль де Валантен получает в антикварной лавке некий дьявольский кусок шагрени, который может исполнять любое его желание. Однако ничего невероятного или фантастического Рафаэль не желает, его «заказы» лежат исключительно в сфере социального – богатство, победа на дуэли и т.д., соответственно и исполнение этих желаний происходит не благодаря чудесам, а властью управляющего социальной жизнью Случая. Между прочим, герой Бальзака пытается химически выделить из шагреневой кожи ее сущность, которую он предполагает назвать «Дьяволином». Не этот ли самый дьяволин был в итоге выделен из человеческой крови в романе Сашневой?

Первым случаем масштабного использования «управления случайностями» в отечественной литературе является повесть Куприна «Звезда Соломона». На наш взгляд, здесь возможности этого «художественно-магического метода использованы с блеском, не превзойденным ни кем не до, не после. У Куприна мелкому чиновнику, Ивану Степановичу Цвету удается разгадать каббалистическую загадку, дающую ему власть над демоническими силами. После этого желания Цвета начинают исполняться – разумеется, как бы сами собой. Например, путешествуя на поезде Цвет желает встретиться с девушкой, которую он увидел в окне другого поезда – и после этого выясняется, что девушка на самом деле является попутчицей Цвета, а в соседний состав вошла по ошибке.

Через несколько десятилетий после повести Куприна появилась широко известная и даже экранизированная в СССР сказка Джеймса Крюса «Тим Талер или проданный смех». В ней таинственный миллиардер барон Треч взамен купленного смеха дает Тиму Талеру способность выигрывать любое пари, причем выигрывает подросток таким же иррациональным и случайным способом, что и Цвет у Куприна. Талер спорит, что трамвай, вопреки маршруту, идет к вокзалу – и выясняется, что на путях ремонт, и трамвай по техническим причинам действительно отправляют на вокзал. Сходство между произведениями Куприна и Крюса бросается в глаза, особенно потому, что оба персонажа проверяют свой дар на ипподроме. Оба ставят на заведомо проигрывающих лошадей, и оба выигрывают благодаря несчастливым случайностям, постигшим фаворитов. Невозможно не предположить, что Крюс читал Куприна.

Было бы ошибкой ограничивать бытование представлений о «магии случайностями» только литературой. Можно с уверенностью сказать, что они стали важной составной частью мифологии нашего времени. Вообще, важным компонентом современной мифологии являются представления о магии, которые развиваются и оформляются несмотря на тот факт, что, по-видимому большинство интересующихся магией людей, включая авторов псевдомагической литературы всерьез к ней не относится. Можно предположить, что издающиеся книги и поддерживаемые интернет-сайты о магии выполняют не только роль наставлений, для тех, кто действительно практикует оккультизм, но и функцию своеобразной духовной инфраструктуры по отношении к художественным литературным и кинопроизведениям о волшебниках. Вполне реальна ситуация, что подросток, прочитавший книги о Гарри Поттере захотел узнать, так что же такое магия, и как именно волшебники совершают чудеса. Сюда стоит добавить еще более многочисленных детей и подростков, которые под влияниями таких книг сами мечтают стать волшебниками, или, по крайней мере, изображают их в играх – а в игре все должно быть «как на самом деле». Такого рода ситуации и порождают спрос на разработку «теории магии». При этом управление случайностями является для магов–теоретиков обычной составной частью их искусства. На одном из посвященных магии сайтов («Время волшебников») можно прочесть: «Под «управлением случайностями» я имею ввиду желание мага, которое рождает цепь случайностей, ведущую к выполнению поставленной цели. Сам маг может принимать или не принимать участие в выполнении поставленной задачи, т.е. он может сам выполнять какие-то действия, которые ведут к решению указанной цели или изменить реальность будущего других людей, которое повлечет за собой соответствующие действия…». Ну а поскольку некоторые люди все-таки относятся к магии серьезно, то и управление случайностями, по мнению некоторых, является вполне реальной практикой. Иногда оно называется «управлением реальностью» или «программированием событий» - если верить рекламе, этим магическим искусствам в России можно за умеренную плату обучиться в разного рода биоэнергетических школах.

Идея управления случайностями столь властно воздействует на умы, что уже появилось своеобразное социально-философское осмысление этого гипотетического феномена. Фантаст Кирилл Еськов в статье «Наш ответ Фукуяме» заявил, что в ближайшем будущем на базе такого рода магии должна наступить новая, «магическая фаза развития цивилизации», которая сменит нынешнюю, техническую фазу.

Смоделированное фантастами «управление случайностями» радикально отличается от техники. Принцип техники основан на том, что конкретный ожидаемый результат требует конкретных предшествующих причин. Техническое действие связано организацией этих причин, более того - техника имеет дело исключительно с причинами, которые сами по себе никакой ценности не имеют. Техник всегда предполагает, что ценный результат окажется одним из последствий организованных им причин. Допустим, российской армии нужно разрушить базу противника в Тихом океане. Чтобы это сделать, сначала не предпринимается никаких действий в отношении этой мишени. Вместо этого, изготавливается пусковая установка, ракета, происходит прицеливание, проверка приборов, заправка топлива – то есть вся активность субъекта до самого последнего момента направлена не на цель, а на средство. Наконец, происходит запуск ракеты. Но ведь, она еще может не попасть! Факт запуска ракеты, факт проведения хирургической операции, факт высевание семян в землю всегда более гарантированы и предсказуемы человеком, чем достижение цели, ради которой все это делалось – уничтожение противника, выздоровление больного, получение урожая. Говоря шире, конечный результат всегда менее гарантирован, чем запуск его предполагаемой причины – просто потому, что средство ближе, чем цель находится к субъекту целеполагания (человеку). Трагедия технической цивилизации, собственно говоря, заключается в том, что большая часть сил и ресурсов она направляет не на достижение полезного эффекта, а для обеспечения функционирования системы средств, необходимых для получения этого эффекта, в силу чего средства оказываются грандиозными, а эффект – сомнительным.

Именно этого рокового недостатка техники лишена магия случайности. Она просто игнорирует необходимость средств. Выражаясь языком философии, управление случайностями есть эквифинальная деятельность – она приводит к заданному результату независимо от предшествующих событий. Магия и техника сходятся в том, что и инженер, и маг знают, чего хотят, оба они держат в уме конкретные цели. Но инженер подбирает для этих целей конкретные средства, маг этого не делает. «Управление случайностями» строится на том, что в философии называется телеологией, в ней действуют не материальные, а финальные причины: сам ожидаемый в будущем результат подстраивает под себя реальность таким образом, чтобы она приводила к этому результату. Получается, что магия заставляет причинность течь в направлении, обратном направлении течении времени.

Действие, связанное с управлением вероятностью нацелено на конкретный результат, но его причинами может быть все, что угодно. Результат магического действия должен возникнуть как следствие неопределенного круга причин. Обычный акт человеческой практики можно представить в виде схемы из трех элементов: субъект действия (скажем, человек) воздействует на инструмент (средство), инструмент воздействует на цель. В магии случайностей выпадает среднее звено – средство; маг взаимодействует непосредственно с ожидаемым результатом; вернее, вместо конкретного средства маг использует неопределенно широкий круг потенциальных инструментов, то есть неопределенно широкий круг вещей, каждая из которых (или любая комбинация которых) может сыграть роль инструмента, приводящего к заранее намеченной цели.

То, что обычный человек, не маг, использует для достижения своих целей некие конкретные, и не всегда идеальные средства связано, во-первых, с тем что человек обладает ограниченными знаниями и не знает инструментальных возможностей многих вещей, а во-вторых, с тем, что у простого человека ограничены возможности: до многих инструментов, о которых человеку известно, он просто ввиду каких-то препятствий не может дотянуться. Например: если российский ракетчик пытается поразить цель в Тихом океане, он использует для этого ракету, базирующуюся на российской территории, хотя быть может быть удобнее было бы использовать американские ракеты, они находятся ближе к цели. Беда лишь в том, что к американским ракетам у российского ракетчика нет доступа. Для мага такого рода обстоятельства препятствиями не являются. Маг, в отличие от обычного человека, не имеет ограничений по доступности инструмента, он может поразить цель любой находящейся вблизи от нее ракетой или любым иным аппаратом, или даже случайным извержением вулкана.

Теоретически, использование таких колоссальных возможностей требует, не только могущества, но и гипертрофированной осведомленности и мудрости - маг, должен знать, какой вещью можно воспользоваться для получения требуемого эффекта. Иногда фантастическая литература дает образцы такой провидческой мудрости, примером чего может служить рассказ Филиппа Дика «Час расплаты» (и поставленный по этому рассказу одноименный фильм Джона Ву). Главному герою рассказа и фильма Майклу Дженнингсу удается увидеть в особый прибор собственное будущее, и чтобы выжить в нем, он собирает пакет с казалось бы совершенно ничего не значащими предметами, вроде скрепки и пачки сигарет. В последствии выясняется, что каждому из этих предметов суждено сыграть существенную роль в судьбе Дженнигса: дым сигареты запустит пожарную сигнализацию, благодаря чему герой сбежит от агентов ФБР; с помощью скрепки удастся замкнуть контакты в электроприборах в метро и остановить едущий на героя поезд. В самих по себе предметах не было ничего магического, но они играли магическую роль, поскольку герой точно знал обстоятельства, в которые ему предстоит попасть.

Аналогичная ситуация обыгрывается в австралийской мультипликационной версии романа Жуля Верна «80 дней вокруг света». В этом мультфильме Филиасу Фоку все время приходится преодолевать козни, которые строит против него зловредный мистер Фикс; поскольку Фок одарен некой фантастической прозорливостью, то на каждый следующий этап своего путешествия он собирает саквояж странных бытовых мелочей, вроде ножниц, или луп. В последствии неизменно оказывается, что каждая взятая в дорогу вещь совершенно необходима для преодоления очередного препятствия: с помощью ножниц Фок открывает запертую дверь, из тростей и луп делает очки для слона и т.д.

В скобках стоит заметить, что идея таких ключевых предметов, которые «пригодятся» могла возникнуть как зеркальное отражение образов «ключевых улик», находимых на месте преступления в произведениях детективного жанра. В обоих случаях, речь идет о мелких бытовых вещицах, которые оказываются значимыми только потому, что играли некую роль в каких-то важных ситуациях – например преступлениях. Но нужен феноменально проницательный ум, который бы угадал, какая связь существует между этим бытовым предметом и ситуацией, которая уже либо закончилась – как в обычных детективах, либо еще не началась – как у Филиппа Дика. В детективах таким проницательным умом обладают великие сыщики, например Шерлок Хомс. Сыщик зорко видит прошлое, а в фантастике, которая ориентирована на будущее, роль сыщика занимает провидец – Дженнингс или Фок.

Внешне и Дженнингс из рассказа Дика, и Фок из австралийского мультфильма выглядят как баловни Фортуны – у них в руках всегда оказывается нужная вещь в нужное время. На самом деле эти герои просто обладают феноменальной прозорливостью. Эту прозорливость можно считать фантастическим элементом указанных произведений, но в самих действиях героев ничего магического нет, это обычные инструментальные действия, использующие причинно-следственные связи. Именно поэтому данные случаи нельзя целиком отнести к «управлению случайностями» - в лучше случае это ослабленный вариант такой магии. Настоящая магия начинается тогда, когда маг сам не пользуется никакой прозорливостью, сам не подбирает мелочи, призванные сыграть ключевую роль в его удаче – подбор этих мелочей он предоставляет самому бытию или прислуживающим магу демоническим силам.

В использующих «управление случайностями» фантастических произведениях маг никогда не выбирает сознательно то случайное средство, которое станет волшебным инструментом достижения цели. Если средство выбрано магом, оно перестало быть случайным, а значит, мы уже имеем дело не с «управлением случайностями», а с «обычным» волшебством, которое аналогично технике своей узкой целенаправленностью. Для «магии случайностей» в чистом виде необходимо, чтобы маг воздействовал на цель, а средства бы подыскивались сами, в неком «автоматическом режиме». Получается, что сам мир, выполняя желания мага, должен «подыскать», или, точнее, выделить из своего состава то средство, которое будет наилучшим в данный момент времени, в данной точке пространства и для данных обстоятельств. На сайте «Время волшебников» читаем: «Выполнение даже одной самой простой задачи связано с таким огромным количеством факторов, что воздействовать на них все не представляется возможным. Поэтому маг не думает о способах осуществления цели и предлагает будущему их выбрать самому. В ряде случайностей трудно обнаружить закономерность. Если вы захотели, чтобы пошел дождь, и дождь идет на самом деле, то вы никогда не докажете, что это именно из-за вашего желания, а не очередного циклона. Пусть это останется вашей тайной».

Таким образом, магия случайности оказывается по сути магическим воздействием на весь мир в целом. Магу удается заставить весь мир, всю вселенную (по крайней мере, в пределах «конуса Минковского») работать, на достижение частной, выбранной им цели. С этой точки зрения вполне логична мысль, что магия идет на смену технике, ибо, с определенной точки зрения магия случайностей оказывается наивысшей степенью развития некоторых аспектов техносферы – именно поэтому Кирилл Еськов называет магию «высшей и последней стадией развития технологии». В рамках технической акции человек организует какую-то часть материального мира, чтобы она помогла ему добиться желаемого. Эта воплощенная в техносферу, организованная часть противостоит остальной Вселенной как «искусственное» – «естественному». Доля материального мира, вовлеченная в техносферу, и так постоянно растет. Но маг, управляющий случайностями, как бы расширяет техносферу до пределов, так что различие между естественным и искусственным исчезает. Человечество, которое бы в совершенстве овладело «управлением случайностями», и преобразовало окружающий с помощью этого чудесного навыка, внешне жило бы как бы среди дикой природы, но только эта природа «случайно» была бы весьма благоприятной к человеку, случайно, в порядке приятных сюрпризов исполняя его желания. Таким образом, сбылось бы предсказание, данное Новалисом в романе «Ученики в Саисе»: со временем «природа узнала более мягкие нравы», и «согласилась по доброй воле исполнять желания человека».

В порядке игры ума можно утверждать, что при взгляде на доисторические времена просматривается упущенная возможность такого предсказанного Новалисом магически-гармонического сосуществования с природой. Когда неандерталец разбивал камнем череп павиана, или мыл батат в ручье, он находился на той стадии развития цивилизации, когда техника и «управление случайностями» еще почти что не отделились друг от друга, во всяком случае, техника еще носила на себе черты такой магии. Камень (или тем более - ручей) – часть данного человеку мира, он еще не обработан, не приспособлен специально для выполнения данной цели. Он просто случайно – «по счастливой случайности» - нашелся поблизости от цели, он был выбран из элементов мира как наиболее подходящий для данной цели в данных обстоятельствах, причем камень был лишь слегка, самую малость сдвинут и перенесен от того места, где обретался «по естественным причинам». Камень или ручей еще нельзя назвать техникой. Ни одно животное не могло бы использовать топор, или тем более совладать с автомобилем. Между тем, ударить камнем по черепу могут очень многие животные, и, во всяком случае, большинство обезьян. Могущество человеческого разума использовалось лишь для того, чтобы выбрать камень среди других «природных вещей», как наиболее подходящий для данной цели, а также для того, чтобы додуматься, что камень можно использовать. Развитие магии, если бы оно было возможно, должно было бы идти по пути расширения круга вещей, которых можно случайно и ситуативно использовать себе на пользу. Но человек, предпочитает сосредотачивать внимание на том, что ему уже один раз послужило, он предпочитает не искать, не выбирать, а обрабатывать камень, превращать его в зубило – так возникает техника.

Стоит отметит, что осознание «управления случайностями» как магии, не связанной ни с какими средствами (даже если таким средством инструментами являются магические энергии или демоны-служители), либо использующей в качестве средства весь мир произошло довольно поздно. Куприн, который не только открыл «управление случайностями» для русской литературы, но и дал наилучшее ее изображение, этой идеи еще не знал. У него перестройкой реальности под желания мага занимаются демонические силы. Демон Мефистофель, объясняя герою Куприна причины его таинственного дара, говорит, что «тысячи незримых существ служат вам, как преданные рабы». Таким образом, пока еще магия случайностей оказывается просто использованием очень могущественных и при этом невидимых инструментов. Однако к настоящему времени можно считать сформированной идеологию, в соответствие с которой причиной чуда является взаимодействие между магом, и всей вселенной в целом – что внешне выглядит как полная беспричинность достигнутых успехов.

С точки зрения обычных представлений о детерминизме истинной причиной любого события является все предшествующие события, то есть предшествующее состояние Вселенной в целом. Однако, для практических нужд наряду с этой общей причиной обычно принято выделять еще и некие частные причины. Например, полет теннисного мяча объясняется не только «предшествующим состоянием универсума», но и ударом ракетки. Особенность чуда, произведенного «магией случайности» заключается в том, что для него, как для результата действия мага невозможно найти никакой частной причины – а это означает, что в данном случае частная и общая причина совпадают, мир сам становится той ракеткой, которая наносит удар по мячу. На авторском сайте Александры Сашневой, специально посвященном ее роману «Тайные знаки» возможность управления случайностями обосновывается представлением о неком Вселенском ритме. По мнению Сашневой магический акт начинается с того, что сознание мага настраивается на «резонансную частоту мира» или «мировой ритм»». После этого маг мысленно формирует образ желаемого им события – и далее, его сознание входит в резонанс с миром, и «результат события сдвигается в ожидаемую наблюдателем, маловероятную статистическую точку». Кирилл Еськов, также прибегает к понятию резонанса. Определяя магию как «способ воздействовать при помощи информационных объектов на объекты вещественные», Еськов тут же добавляет, что «благодаря возросшей (на порядок) информационной связности современного мира единичные магические акты создают глобальный резонанс».

Кто сильнее, слон или кит? К числу таких «детских» вопросов можно отнести и проблему, что сильнее – магия случайностей или техника? Хотя слон и кит в природе не для боев не встречаются, некий серьезный дядя, отвечая на вопрос ребенка, может попытаться вполне серьезно подсчитать в киловаттах или лошадиных силах мощь двух млекопитающих. И точно так же, хотя мы не уверены, что «управление случайностями» существует, но порассуждать о сравнительных достоинствах магии и техники можно вполне серьезно.

Разумеется, на первый взгляд управление случайностями представляет собой искусство, гораздо более могущественное и эффективное, чем техника. Однако, такое отношение к магии возможно только при условии, что мы безгранично доверяем Вселенной, и считаем, что в ней таятся неизвестные нам, но крайне могущественные силы, способные сделать, то, что не может сделать человек, с его разумом и техникой.

Противоположным будет взгляд, на Вселенную как погрязшую в собственной косности, и не могущую сделать того, что она не может. На это существенное ограничение обращает внимание историк фантастики Всеволод Ревич, когда комментирует «Звезду Соломона» Куприна: «И теперь исполняется любое желание молодого человека. Точнее, почти любое. Между прочим, очень существенное «почти». Все его попытки нарушить с помощью нечистой силы законы природы не приводят к успеху».

Чудеса и волшебство вводятся в фантастические романы не только для совершения действий, недоступных технике, но и для нарушения обычных природных закономерностей. Но сама природа законы природы нарушать не может. Маг, владеющий «управлением случайностями» использует целый мир – но лишь тот, мир, который ему дан, сырой мир, в котором ничего не исправлено и не улучшено. Между тем, техника возникла именно как изменение естественных свойств вещей, которые были признаны недостаточными для удовлетворения человеческих потребностей. Эффективность магии строится на том, что она имеет дело с огромным, чуть ли не бесконечным количеством вещей, среди которых может найтись и та, которая поможет достигнуть цели. Но ведь нужная вещь может и не найтись!

Техника имеет дело с ограниченным числом вещей – но она специально «настраивает» их под узко поставленные цели. На одной чаше весов – использования множества сырых и неприспособленных к делу вещей, на второй - использование небольшого количества специально обработанных и улучшенных инструментов. На чьей стороне перевес – заранее сказать трудно. Трудно себе представить, чтобы даже самая могущественное управление случайностями смогло бы занести первобытного человека на Луну, причем живым – между тем, как известно, развитие техники позволило астронавтам ступит на поверхность спутника. Правда, сторонник магии мог бы на это возразить, что законы природы носят статистический характер, а это значит, что как раз управление случайностями может инспирировать любые чудеса, может даже камни заставит полететь вверх – и это будет пусть экстраординарное, но в конечном итоге физически возможное событие. И конечно, особенно эффективна «магия случайностей», когда её используют внутри социума – то есть, когда в круг потенциальных средств обеспечения «счастливых случайностей» вовлекаются технические устройства и социальные обстоятельства. Власть мага, умеющего превращать в свои послушные орудия бульдозеры, ракеты, самолеты, президентов и миллиардеров, конечно, производит впечатление. Но его искусство не способствует приращению могущества человечества в целом, такая магия может служить только перераспределению сил и власти внутри социума.

© К.Г. Фрумкин