Ретроспективный портрет экономики

Схема метацикла, стадия - (Конъюнктурная защита)

Политическая система общества в условиях, когда общественное сознание все больше проникается сложностью экономических реалий, когда-то овладевает идеей замещения прежнего порядка «политико-экономического противопоставления» равно и на порядок слияния административных структур с верхушечной частью экономики. Конечно, такому слиянию дано принимать различные формы, положим, представлять собой практику сдерживания политической системы от «избыточной» активности, с заменой, например, свободной политической инициативы использованием адресной активности. Другой вариант такого слияния - практика принятия решений о наделении отдельного производителя либо, скорее, некоторого сегмента хозяйства правом поиска решений стоящих перед ними проблем развития теперь тогда лишь в порядке, определяемом системой государственного экономического регулирования. Известный пример здесь вполне очевиден - такова, Наполеоновская программа промышленного развития Франции. Однако в подобных обстоятельствах избранный государством особый партнер вынужден использовать методы работы, «открытые» в смысле прозрачности перед пониманием системы экономического управления, придавая новационной составляющей своей деятельности вид условной «тенденции». Открываемые подобной «кооперацией» возможности и раскрывают перед государством перспективы управления хозяйством при помощи механизма обучения. Извлекая из деятельности лишь единственного оператора рынка (все же, «оператор» здесь - условное понятие) необходимый опыт, государство обобщает найденные решения в виде спекулятивно формулируемого принципа, и рекомендует его повторение. (В частности, подобным образом и действует современный «азиатский» механизм экономического роста - попытка «дирижирования» вначале одной, или - небольшим числом компаний, далее перенос успешных результатов опыта на хозяйственную практику в целом.) Другое дело, что в качестве добровольного «участника эксперимента» не обязательно следует выступать той или иной «структуре». Скорее здесь всякий хозяйственный оператор, включающийся в «игру» в «предпочитаемого игрока» наделяется ответственностью не только в качестве создателя неких обратных влияний, но и в качестве распорядителя социальной функции образцовая структура.

Практика ведения хозяйства «прогресс на базе обучения» порождает становление и такой «формулы» развития формата «национальное общество» как прохождение им стадии несбалансированного процесса развития: инновации здесь концентрируются в структурах «образцовых» хозяйственных операторов, сохраняя за прочими лишь право повторения успеха достигнутого подобными «эталонами». Рынок перестает тогда принимать новационные инициативы «непонятного» происхождения, фокусируясь на поиске структурных заимствований, лишь приходящих со стороны «перспективных» направлений; в таком случае понятие «успешной» структуры применяется не к отдельному производителю, но, иногда, распространяется на крупные подструктуры хозяйственной системы в целом. Превосходный пример подобного рода практик - перенос в другие отрасли взращенной автопромышленностью конвейерной технологии. Однако при использовании такого рода методов «управления развитием» не исключена и такая опасность как значимость тогда же и небольших нарушений баланса воспроизводства обратных влияний. Если за такими нарушениями доводится стоять перераспределению потоков ценностей, то, тем самым, то они нарушают и условия воспроизводства стандартов и принципов, определяемых в «особом» порядке. Результат тогда не заставит себя ждать в виде различного рода ограничений ценностных перетоков, в том числе, самого важного из них - фискального изъятия «избыточной» доходности.

Идея сдерживания «деструктивных тенденций» - мысль, естественно, определяемая «благими намерениями», но для подобного регулирования не заказан и такой результат как блокировка развития экономических отношений, возобновляющегося лишь в случае снятия жестких ограничений. При настоящем положении для хозяйственных операторов все же сохраняется и возможность приостановки собственного роста и перехода к «ожиданию» выгодных условий проявления экспансии. Иногда это способно порождать и тенденцию уменьшения объемов высвобождаемой ценности, причем нередко означающую такую сильную степень сокращения, что никакие стимулы не в состоянии подтолкнуть предприятия на переход к использованию более прибыльных стратегий. Последствия подобного рода тенденций - образование условий, где государство, ввергая свои структуры в порядок развития на манер «вещи в себе» порождает не вполне внятную практику контроля рыночной ситуации, что, в свою очередь, порождает в обществе идею создания политического, но негосударственного механизма защиты от нежелательных политических тенденций. Такого рода «сопротивление» принимает столь многообразные формы, что оно просто не поддается какому-либо однозначному обобщению, можно назвать лишь некие яркие образцы, в частности, «фермерское движение» в США в конце XIX в., отстаивавшее «серебряный стандарт» в американской валютной политике.

Еще одна существенная особенность национального общества - характерная для него тенденция перерастания недовольства регулирующим вмешательством в отрицание экономического упорядочения как такового. Экономика национального общества уже само собой нежизнеспособна без применения средств нормативного регулирования хозяйственной активности, и «предмет дискуссии» здесь составляет лишь конкретное содержание деструктивных факторов при том единственном результате такой «дискуссии», как идея принципов некоей желаемой «схемы» хозяйственной действительности, к обретению которой и направлена, в частности, активность протестантов. Другое дело, что при определении подобной «желательности» дано иметь место и формированию представлений о такой типологии проявлений экономического дисбаланса, что делит эти проявления на виды преходящих и существенных. Отсюда же, от момента достижения метациклом стадии общей диверсификации представлений экономических агентов о природе экономического кризиса, тогда можно начать и хронометраж эпохи преобладания торгово-сбытовой функции над производством. В таких условиях торговле уже удается забрать в свое ведение большие объемы ресурсов, поскольку саму по себе торгово-сбытовую операцию отличает куда меньший уровень связывания ценности, никогда не требующий совершения операций над предметами подтоварной природы, наподобие «внутреннего» полуфабриката. То есть - теперь торгово-сбытовая сфера это куда более надежная основа для проведения инициирующих или блокирующих ценностных интервенций.

Далее - концентрация оборотных средств в товаропроводящем звене также порождает и эффект преобразования функционального экономического интереса в предмет своего рода «политической» игры: некоторая часть общества здесь будет настаивать на порядке полного государственного экономического дирижизма, когда другая - напротив, на полноте экономической свободы. Причем здесь не подлежит сомнению, что сторонники такой свободы - это фигуры сферы «чистой» торговли. Тогда вследствие такого «политического» разделения экономического поля свое развитие дано обрести и феномену «разноцветного» рынка, делению рыночного пространства на открытый «белый» сектор, ориентированный на имущественную собственность, и другой, «серый» сектор - ориентирующийся на менее доступный контролю монетарный ресурс. Здесь экономике уже дано обрести и ту форму ее влияния на политику, что находит отражение даже в истории познания: именно фактор «деления рынка» и послужил причиной создания теории прибавочной стоимости. Ситуация выхода на политическую арену экономического лобби и определила в Британии XVIII столетия порядок законодательного установления ставки ссудного процента; острота парламентской дискуссии относительно величины ставки вынудила политиков запросить мнения науки: возможно ли определение и условно «справедливой» величины процента? Естественно, что парламентарии так и не дождались внятного ответа, но одно из первых заказных гуманитарных исследований А. Смита ввело в научный обиход термин «прибавочная стоимость».

Политические предпочтения социальных групп экономических операторов - не только источник демонстративного проявления ими сознания собственных интересов, но и источник формирования функционального объединения. Потому и административное регулирование хозяйства теперь принимает форму предметного регулирования различных сфер деятельности, главным образом, по отраслевому принципу: регулирование сельского хозяйства, транспорта, рынка промышленных товаров, фондового рынка и банков. Цели такого рода регулирования теперь определяются как особые специальные цели: например, обществу в целом политически выгодна экономическая самодостаточность, что обуславливает введение регулирования направленного на интенсификацию производства. Подобного рода меры уже достойны имени экономической политики, куда более совершенного средства управления в сравнении с архаичным хозяйственным регулированием. В таких условиях и социальные отношения в целом претерпевают как бы «партийную» дифференциацию, теперь основанную на экономических интересах, приводя к выделению двух верхушечных группировок - одной ориентированной на экономическую эксплуатацию социума посредством использования государственного аппарата, другой - на спекулятивную активность на открытом рынке. К первой группе тяготеют имущественные собственники, например, земельные, вторую образуют банковские и торговые круги. Здесь и государство, управляющее национальным обществом если оно преуспевает в осознании наличия у собственного аппарата способности к осуществлению адресного хозяйственного управления (хотя последнее заключается не в прямом контроле ресурсных потоков, но предполагает средства «косвенного» контроля) идет на применение приема мистификации - «подделке» присутствия на рынке посредством имитации формата обычного оператора (как правило, временного приобретения хозяйственного агента). Наличие в руках государства развитой системы управления экономикой явно достаточно для совершения подобных действий, тем более что возможности государства также позволяют ему и концентрацию существенного объема ресурсов. Если государство находит здесь нужным принять на себя существенный объем хозяйственных функций, то подобное положение уже в значительной мере подрывает смысл и предпочитаемой им ранее стратегии «дирижизма». Более того, описание взаимного пересечения экономических и политических интересов также невозможно и при пренебрежении той составляющей, когда коррупция от уровня банального казенного воровства трансформируется в практику обеспечения «тепличных условий» деятельности, «лоббирования«.

В конце концов, самой сложности экономических взаимосвязей дано обратить хозяйственную проблематику и в некий чувствительный нерв социальных отношений в целом, иногда даже превосходящий в значимости обеспечение безопасности и поддержание национальной и религиозной идентичности. Политическая актуальность экономической ситуации также влияет и на выбор операторами рынка тактики ведущихся ими хозяйственных операций. Так, с одной стороны, интеграция в группу связанных с государством структур обеспечивает некий позитивный эффект, а с другой - чревата и некими неудобствами. Выгода от интеграции в «государственно-ориентированные» структуры, это, главным образом, возможность поддержания более эффективных и массовых оборотов, неудобства же вытекают из необходимости оказания государству «встречных» услуг. Более того, иной раз государству здесь дано поддаваться и на искус отказа от косвенных способов управления хозяйством в пользу установления прямого контроля перетока ресурсов. Но в настоящих обстоятельствах неотъемлемую характеристику власти будет составлять и понимание деструктивности прямого ресурсного вмешательства в условиях нарастающей сложности хозяйственной системы, и потому государство часто сдерживает свою собственную активность, равно сдерживая и возможную активизацию своей деятельности в сфере изменения экономических нормативов и правовых установлений. Принятое им решение начинает отсчет периода времени теперь уже обусловленного регулирования рынка. При этом важное место в таком «обусловленном» регулировании уже дано занять «не вмешивающемуся воздействию», способу не более чем угрозы применения «сильных средств» регулирования. И тогда лишь положение чреватое опасностью существенного дисбаланса будет предполагать, как отныне данный предмет и понимает государственная администрация, возможность его прямого (что означает - и ресурсного) вмешательства в экономическую ситуацию. Здесь следует вспомнить как лишь угрожавшая современной корейской экономике ситуация краха чеболей (2006 г.) вынудила власти этой страны осуществить национальную программу стабилизации.

По существу же «обусловленное регулирование» подобает расценивать как практику принципиального невмешательства государства в хозяйственную ситуацию, перемежающуюся с достаточно редко встречающимися случаями «точечного» вмешательства. Объективно подобный «стиль» управления содействует экономической консолидации, подкрепляя тенденцию нарастания масштаба деятельности отдельных хозяйственных операторов. Однако следует понимать ошибкой и сведение подобного положения к условиям какого-либо «простого» порядка: крупный размер отдельного хозяйства, как всегда, нарушает «правильный» порядок воспроизводства обратного влияния («централизация» сокращает круг отслеживающих новации «внешнего влияния» отдельных людей). Следовательно, мы можем говорить о феномене «вилки«: избыток участия государства в обустройстве рынка данного типа - путь к обстоятельственному кризису (рынку дано испытывать дефицит свободных продуктов), недостаток - предпосылка будущего структурного (захвата крупными структурами).

Следующий параграф: Ситуация распределения операционной активности