Итак, мы привержены пониманию, закрепляющему за философским решением значение не более чем «оценивающего», и, потому, ограниченного в функциональности только лишь содействием в поиске второго, «точного» решения, или, соответственно, констатацией бесперспективности подобного поиска.
В таком случае критериям, составляющим собой основание философского решения, равно подобает обнаружить достаточность и для определения на основании их приложения полезности некоего направления поиска. Далее - равно и сама возможность задания такого рода критериев - она же результат и присущего философскому решению понимания условия достаточности, относимого к возможностям в известном отношении «реализации» неким отдельным особенным неких направленных на него условий позиционирования. Если подобное позиционирование осуществлялось на базе размещения своего рода «анемичных» по своим характеристикам точек (то есть точек, не развитых в истинностном комментарии), то здесь еще рано думать о развитии на основе подобных представлений конкретных решений познания. Здесь также явную поспешность дано обнаружить и тому обращению к эмпирике, когда особенному дано предполагать сопоставление лишь с краевыми позициями оси. Напротив, лишь положение, предполагающее позиционирование в условиях уже прилагаемого к данной точке философского пространства даже «ожидаемого» развитого истинствования, и подобает расценивать как подтверждающее перспективность предметного или опытного исследования.
Высказанные соображения и возлагают на философию обязанности разработчика такой системы классификации, чьей задачей и правомерно признание уже не фиксации предметных значений в присущей им предметной конкретности, но оценки условий и форм исполнения некоего номинирования, обеспечивающего фиксацию особенного либо в собственном качестве, либо, положим, и на положении «окологоризонтного» допущения его реализации. Причем и явный признак состоятельности неких указываемых в философском пространстве позиций - это равно и доступность определения для них связей окружения и легкость установления возможности влияния такого окружения на позиционирование отдельного особенного. Отсюда и правомерно положение, что для философии важна не сама собой способность некоторой оси «оживать» множеством точек, но важна возможность наделения получившей определение точки тогда же и достаточными ресурсами поддержания образуемых точкой связей окружения.
Следовательно, от исследуемого философским познанием предмета и подобает ожидать наличия у него качеств «разомкнутости», представления не в качестве «явления», но представления посредством и нечто способности к «сосуществованию». Исключительно данной форме философского осознания и дано обнаружить достаточность для устранения смысла локального «камня» при обретении самой его явностью равно же смысла отдельного, но ассоциированного «куска породы». Подобный подход и обусловит положение, когда «теория» позволит замещение на способность представления закономерности, «право» - на практику регулирования отношений, а существенными типологическими характеристиками «устройств» тогда послужат классы узлов и полносистемных машин.
Собственно такого рода прогресс познавательного востребования и вынудит философию на более осторожное отношение к простым проекциям. Даже ничем не проявившая себя точка уже обнаружит присущую ей сложность то и непосредственно в обращенном на нее помещении в подобную позицию или точку «оси» философского пространства. В таком случае, существует ли у нас возможность предложения и некоего более строгого определения требуемой здесь философской номологии?
Ради определения такого рода номологии нам и подобает рассмотреть одну из высказанных Э. Гуссерлем идей, где им были предложены принципы определения позиционной характеристики для такой философской нормы как «родовое понятие совокупность». Согласно Гуссерлю, специфика такого рода «выделения позиции» и подлежит отождествлению как нечто «принцип нераспространения» этого понятия как формы условности:
«Положения арифметической номологии, как мы могли бы также сказать - суть законы, вытекающие только из идеальной сущности родового понятия совокупности. ... К ним, поэтому, относятся арифметически–сингулярные положения arithmeticae numerosae. Они получаются путем применения общеарифметических законов к нумерически данным числам, они выражают то, что заключено в чисто идеальной сущности этих данных чисел. Их всех этих положений ни одно не может быть сведено к эмпирически-общему положению, хотя бы эта общность достигала высочайшей степени и означала эмпирическое отсутствие исключения во всей области реального мира». («Логические исследования», 1911, с.149)
В таком случае, если некое особенное и позволяет его представление на положении «исключающего распространение», то это никоим образом не означает наложения запрета на существование и каких-либо «допускающих распространение» форм условности. (Конечно, здесь требуется пояснение, что же именно подлежит определению как «исключающее распространение», - подобная специфика явно отличает числа, не знающие ничего такого, что позволяло бы его признание «числом, специально адресованным числам».) В физическом же мире «идентичность особенного» непременно подвержена рискам, например, стоит проявиться в некоем структурировании вмешательству синергетизма, как данный вариант условности и приобретает специфику допускающего возможность распространения. Но здесь сложно предполагать те или иные оценки, поскольку познание по неизвестным причинам до сих пор не заключает собой и внятной теории «типологии синергетизма».
А если допустить и некоторое огрубление представленной здесь аргументации, то задача познания - то непременно задача различения «однородного» и «монотонного» от «неоднородного». В таком случае, предполагает ли подобное различение его реализацию тогда и посредством использования некоей условной функции «постоянство в некоторых пределах»? Можно ли понимать субстанцию «вода» лишь непременно субстратом «вода», несмотря на температурные характеристики воды? Быть может, уже само моделирование и предполагает некоторую ущербность в части той же ограниченности приданных ему возможностей фиксации сущности в контуре «лишь непременно же таковой»? И, наконец, адекватно ли понимание, игнорирующее множество реалий нашего состояния, - от молодости до старости, от сна до бодрствования, и объявляющее нас неизменно бытующими самими собой [link]?
Тот вполне естественный ответ на такие вопросы, что и подобает ожидать именно от нас - указание на некорректность и как таковой постановки подобных вопросов. Свойству пригодности для использования в качестве объекта интерпретации следует отличать не сущность как таковую, но сущность в состоянии ее «обращения в точку», или ее задания в подобного рода конституции уже потому, что такие виды истинствования и привносят в нее условия внешней координации. Как таковой действительности особенного не дано знать и другого порядка образования, кроме образования «в связях укоренения», но при этом важно понимать, что некоторые укоренения таковы, что условия их предметных порядков допускают позиционирование особенного уже в его представлении крайне ограниченным набором специфик. И, одновременно, не следует торопиться и с наделением такого позиционирования свойством универсальности для всех мыслимых казусов отождествления.
Но что именно и подобает расценивать тогда уже как достаточное средство соизмерения таких условностей, как «избираемая позиция» и достаточные для данного выбора «требования отождествления»? Структурная характеристика развитости формации как позиционного представительства - она, любым образом, равно и свидетельство существования «структурно полного» ресурса в смысле отличающей такого рода ресурс способности акцепции любого из вызовов, предполагающих проявление в подобном «позиционном поле». Если та же «вода» значима для нас не только в части действительности телесной разновидности вязкой среды, но и действительности вещественного начала, то здесь, конечно, невозможно признание достаточной той позиции, что основана лишь на характеристике вязкости. А если, для некоторой идентификации по отношению к «воде» значимо и некое модальное соизмерение, например, отождествление «святой водой», то структурному началу подобного рода позиционного указания, помимо предметной следует адресоваться и данной модальной специфике.
Что отрадно - философский опыт уже включает в себя подобного рода решения, позволяющие их определение равно и представлениями о предмете «окончательности» состава модели. Одна из такого рода идей установления «окончательности» состава модели - это и следующая идея Э. Гуссерля:
«Это значит: к каждому суждению надо предъявлять требование, чтобы оно утверждало как истинное то, что действительно истинно; и, в качестве техников познания, в качестве логиков в обычном смысле, мы должны, в связи также и с дальнейшим движением познания, ставить суждению некоторые требования. Если они не выполнены, то мы порицаем суждение, как логически несовершенное, «необоснованное», последнее, впрочем, содержит некоторую натяжку по сравнению с обычным смыслом слова.
Субъективная необходимость, т.е. субъективная власть убеждения, присущая каждому суждению (или, вернее, выступающая при каждом суждении, когда мы, еще будучи проникнуты им, пытаемся составить противоположное ему), не отделена ясно от совершенно иных понятий необходимости, в особенности от аподиктической необходимости, как своеобразного сознания, в котором конституируется самоочевидное понимания закона или закономерного.» («Логические исследования», с.115–116)
В таком случае и то особенное, в отношении которого некий порядок построения интерпретации ограничивается пониманием, представляющим данное особенное не более чем основанием устойчивого отождествления, не обретает и квалификации сущности, располагающей недвусмысленно «собственной» природой. Или - следует принимать во внимание и то обстоятельство, что оператор познания весьма часто позволяет себе пренебрежение очевидной необходимостью рассмотрения предмета содержательности интересующего его особенного, даже не предпринимая и попытки отождествления такого особенного в качестве располагающего способностью выработки направленного на внешний мир отношения отторжения определенного вызова. В этом, например, и заключается ошибка современного атомизма, не различающего состояние и универсалию; любое «проявляемое» микромира в оценке подобной концепции представляет собой состояние (квазистационарность), хотя, возможно, оно просто обнаруживает не более чем событийный контур тех же процессов «испускания» или «поглощения». Для физики микромира фактически не существует проблемы способности элементов микроструктуры вещества располагать возможностью отторжения вызовов.
Однако теперь уже предлагаемая нами концепция «квалификации особенного на предмет наличия его собственной сущностной специфики» равно предполагает и такое построение, где положение начальной стадии и дано отличать этапу проверки на подобное качество такого предмета, как гносеологический конструкт «данность интерпретации». Вне всяких сомнений, саму интерпретацию и подобает расценивать как такого рода специфическое особенное, чья идентичность не исключает и ее нарушения, например, в силу ошибки опознания. В таком случае идентичность интерпретации как действительно объемлющего представления интерпретируемого и позволит ее установление посредством выполнения следующих операций верификации:
1. Проверки форматов детализации используемых для синтеза интерпретации, - как именно, избыточно, адекватно или, наконец, сокращенно выражает некое представление то или иное воспроизведение отдельной «картины действительности».
2. Проверки порядка фиксации представления в окружении присущей ему системы связей - установления условий определяющих подбор связей данного представления, - тех же свободы или семантических ограничений (высшая математика недоступна вне знания алгебры).
3. Анализа обстоятельств порождения представления - его определения на положении «очередного» в ряду аналогичных представлений или его квалификации как отдельной «автономной» идеи.
4. Установления прототипических характеристик представления – фиксации присущего ему качества переместительности (способности выделения аналога) или - констатации такой особенности данного представления как квалификация «уникальности».
Далее теперь по аналогии с верификацией идентичности интерпретации возможно построение и последовательности верификации задания субстантной формации (или - оценки возможности образования таким особенным «точки» на оси онтологии), для чего, на наш взгляд, необходимо проведение такой последовательности операций:
1. Определение характеристик состояния - достигает ли некая комбинация стабильности бытования или обнаруживает специфику не исчерпавшей динамики процесса становления.
2. Определение особенностей бытования: самодостаточна ли данная возможность «обретения» как подверженная лишь собственному контролю, или даны ли условию «творящее» данное особенное равно и возможности «изымать и пополнять» оператора контроля присутствия, обеспечивающего эту реализацию (подул ветер - усилилось волнение).
3. Определение «качества» условий, предопределяющих выделение ассоциативного признака - их близости состояниям метастабильности или неструктурированности.
4. Анализ характеристик развертывания предшествующего этапа «генерации» определяемой данности: либо зависимости такой эволюции от сопутствующих обстоятельств, либо, напротив, доступной подобному развитию возможности экспорта самоё себя в смежные сферы.
