«Прямые» логицизмы это, как правило, составляющие такого рода структур содержания как лозунговые и пропагандистские формы поддержания коммуникации. Здесь чтобы не затрагивать чувствительных струн, можно прибегнуть к нейтральному примеру той же медицинской пропаганды. Медики посредством некоторого высказывания стремятся убедить как можно большую аудиторию в полезности того или иного средства или способа лечения или профилактики, или правильного образа жизни. В таком случае, какая же схема построения высказывания понимается ими наиболее уместной в решении подобной задачи - пунктуального объяснения или эмоционально эффективного, пусть и несколько некорректно адресованного утверждения? Естественно, предпочтение отдается последнему варианту, утрирующему и гиперболизирующему высказыванию, поскольку, предполагается - только одна такого рода литературная форма и придает утверждению способность более эффективного устранения сомнений, и, следовательно, большую силу воздействия. (Мы, вероятно, мыслим отчасти ретроспективно, поскольку современная медицинская пропаганда, следует отметить, меняется.) Тогда вспомним известную медицинскую максиму, когда медики, «забывая» о соотнесении сообщаемого ими предупреждения не с собственно переживаемым моментом, но с продолжительным промежутком времени и утверждают: «Курение опасно (якобы в «прямом» отношении) для вашего здоровья».
Очевидное подобие призывам «пропаганды здорового образа жизни» демонстрируют и те средства поддержания авторитета, в основе которых дано лежать и нечто «широкой» трактовке таких принципов, как закон, правило, мудрость и, наконец, истина. Здесь равно уместно и следующее «исследовательское» предположение, - вероятно, единственной формой упорядочения содержания, позволяющей избегать употребления эмоционально мотивированных смыслов равно в силу и как такового исследуемого предмета, тогда и обращается наука «логика»? Как ни странно, но и логика позволяет себе развертывание ее семантического поля именно от «начала» в виде неких абсолютных оснований, определяя посредством расширительного имени истина «фундаментальные для логики понятия логического вывода и логического следования» (Ивин, Никифоров, «Словарь по логике», ст. «Истина»). Тогда если и логике также не удается освобождение от влияния психологического востребования, то не следует ли подумать о правомерности претензии каких-либо норм предметных наук располагать тогда и формальной природой?
Нам уже доводилось рассматривать проблему проективного влияния психологического востребования на содержание науки «логика» в наших работах (Позволим себе упомянуть в данной связи наши работы «Невыводимость отношения эквивалентности» и «Ложное в логике и смысловом конструировании естественного языка»). Проблеме соотнесения формальной системы и формальной теории посвящено и еще одно наше исследование, приводящее к идее выделения комплекса пригодных к формальному описанию отношений в особую среду «срединной типологии». Здесь же мы позволим себе ограничиться лишь повторением вывода, полученного в «Невыводимости отношения эквивалентности»:
Итак, при помощи принятия, что следует лишний раз подчеркнуть, соответствующего постулата (аксиомы) мы установили – отношение эквивалентности, представляя собой экземпляр класса «возникновений», тем не менее, в том самом содержании, которое и «возникает» в нем, не оказывается чем-то выводимым, а, конечно же, представляет собой «данное на уровне самих исходных примитивов онтологии». Отношение эквивалентности сопряжено со сферой его технических исполнений (реализаций), вопрос о чем затронут нами здесь лишь вскользь, упомянув важнейшую из них – описательную истинность. Кроме описательной истинности существуют и технические механизмы, в частности, компаративистской реализации отношения эквивалентности, например всевозможные дозаторы и т.п. Отношение эквивалентности, представительствуя в языке логики, требует пунктуальности его описания в том смысле, что те положения вещей, в которых оно представлено как таковое, не должны замещаться другими положениями, где оно представлено в техническом исполнении (например, через отождествление посредством шаблона). Устанавливается же отношение эквивалентности на уровне однородного норматива признакового порядка, и тогда в случае, когда порядок этого отношения более широк, от нас требуется получение представления о том, что процесс комбинирования исходных «простых» эквивалентных связей не несет в себе угрозы обратного влияния на простоту этих признаков.
То есть разделение на описательную и компаративную формы истинности, нашедшее его определение в приводимом здесь рассуждении, и позволяет принятие принципа, характеризующего меру влияния формального нормирования на понимание. Человеку присуще признавать психологически существенным вовсе не выделение частного казуса локальной эквивалентности, но понятие о нечто всеобъемлющей «истине», признаке, собственно и открывающем ему в психологическом смысле возможность эффективной идентификации собственного смыслового соотнесения, суждения, идеи и т.п. Но одновременно и практика выделения подобного рода психологически «достаточных» понятий, соизмеримых с абсолютной истиной объем которых превышает объем той простой комбинации, что допускает выделение посредством установления отношения эквивалентности, уже исключает из логического построения и некоторые его категорически значимые функции. Прежде всего, такого рода построение и обращается устранением любой возможности отслеживания связи между установлением определенного совпадения и конкретным поступком отождествления, только для воспроизведения условий и обстоятельств которого и возможно признание некоторого выражающего эквивалентность отношения. Отсюда куда более взвешенной практикой функционального применения нормы «истина» и обращается ее использование в правовых квалификациях, выделяющих в дополнение к собственно «истине» и сопровождение в виде «смягчающих и отягчающих обстоятельств».
